Текст книги "Ребята нашего двора. Вот это было лето!"

Автор книги: Зента Эргле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5. Будни

Матери почти привыкли к тому, что их дети с наступлением сумерек исчезают из дому. Почти всюду шли примерно такие разговоры:

– Куда тебя опять несет? – спрашивала мама. – Разве не видишь: на улице льет как из ведра.

– Я в штаб.

– Никаких штабов! Садись и делай уроки.

– Я уже все сделал.

Обычно мать не верила и желала убедиться собственными глазами. Найдя, что все уроки действительно приготовлены, она говорила:

– Ну ладно, беги! Только чтобы вовремя был дома!

– Мамуленька, милая, – сын делал самую умильную рожицу и умоляюще глядел на мать, – дай мне несколько полешек. У нас кончилось топливо, и сегодня моя очередь добывать.

– Что с тобой поделаешь, – вздыхала мать и разрешала взять дрова.

А из окна бывшей сторожки в углу большого двора лился радушный, приветливый свет. Из трубы вилась тоненькая струйка дыма. Значит, штаб уже обитаем. Там уже сидели Майгонис, Алька, Вовка и один из близнецов – кажется, Тедис. Старшие что-то мастерили: вокруг валялись куски проводов. Вовка сматывал их в большие клубки. Тут велись подготовительные работы к проведению телефонной линии.

Возле плиты в качалке сидела Мара. Тихонько покачиваясь вперед и назад, она читала вслух.

– Тсс! Не мешай! – остановил Майгонис только что вошедшего Янку, который с грохотом бросил на пол охапку дров.

Мара звонким голосом и с выражением читала:

«Штаб? Это штаб? Это кто? Дубинин? Вовка? Слушай, это говорит Крупеня, который на секторе «Волга».

Слушай, скажи начштабу: немцы сбросили в шурф бочки с горючим, а потом мин штуки три. Взрыв, понимаешь… От горючей смеси обшивка ствола занялась. Пожар получается. А тут склад у нас, баталерка как раз рядом. Ты доложи скорей».

– Эх, и повезло этому Володе! Не старше нас, а уже партизанский разведчик и связной. А у нас что? Школа, дом, школа, дом, – вот и все, – брюзжал Майгонис.

– Не перебивай! Мара, читай дальше! – Остальные не захотели его слушать.

По железной крыше барабанил осенний дождь, а в домике всем вместе было так хорошо…

Однажды после обеда Алька стоял у ворот и грыз семечки. Скучно, во дворе никого нет. К Альке подбежал Вовка.

– Ты что делаешь? Ты что делаешь?

– А что? – не понял Алька.

– Посмотри, как заплевал тротуар! Придется тебе вечером повторить устав! Три раза! – Вовка злорадствовал над бедой командира.

– Ладно, ладно уж, повторю. А ну-ка пусти! – Алька отодвинул Вовку и подошел к бабушке Заринь, которая в этот момент вошла в ворота с тяжелой корзиной картошки в руках.

– Позвольте, я вам помогу, – учтиво сказал Алька и взял у старушки корзину.

– Отдай сейчас же! Еще рассыплешь как в тот раз дрова!

– Ничего, бабушка, я отнесу.

– С чего это вдруг ты стал такой услужливый? – недоверчиво спросила старушка.

– Бабушка, все ребята сожалеют, что тогда так получилось. Мы больше так не будем.

Они подошли к квартире старушки.

– Хотите, я принесу вам дров из подвала? – предложил Алька. – Вам трудно, там крутая лестница.

Это верно: с такими старыми больными ногами нелегко спускаться в подвал. И мальчуган вроде бы неплохой.

Она дала Альке ключ и корзину.

– Выбирай щепочки помельче. Только не забудь потом запереть сарайчик. Да ты поди, и не знаешь, который мой-то?

Альке ли не знать! Он знал подвал не хуже собственного кармана. Вскоре корзина со щепками и чурочками была доставлена бабушке Заринь. Она протянула Альке конфету. Алька глотнул слюну, но от конфеты отказался. Он уже не маленький!

– Если вам что понадобится – дрова или там хлеб принести из магазина, или еще чего, позовите кого-нибудь из наших, – сказал он изумленной старушке и был таков.

Бабушка Заринь только покачала головой.

А вечером в штабе все чуть со смеху не лопнули! Самому командиру бригады пришлось повторять устав. Когда он сбивался, Вовка кричал:

– Неправильно! Неправильно! Начинай сначала! Ага, зачем плевал на тротуар!

Потом настал черед Лары. Но чтобы все было понятно, сначала надо рассказать о Майгонисе. Как вы уже заметили, его имя нисколько не отвечает его натуре и характеру. Ведь «Майгонис» на латышском языке обозначает – нежный, ласковый. А наш Майгонис дерется, плохо учится, в школе плохо себя ведет. За все это ему не раз приходилось выслушивать по своему адресу разные остроты.

– Зачем ты меня так назвала? – спросил он как-то у матери. – Могла бы назвать Айваром или Янисом. Ну хоть бы Альфонсом, что ли. А то «Майгонис». Мальчишки смеются – «нежненький!».

– Разве я могла предполагать, что из тебя выйдет такой шалопай? Я думала, у меня сын будет вежливый, тихий, скромный, – печально ответила мать. Поведение сына доставляло ей немало горя.

Подобные речи Майгонису не нравились. Ему становилось как-то не по себе. Но самое плохое было то, что его не принимали в пионеры. Все ребята ходят на костры, устраивают экскурсии, только он один не у дела.

– Сначала докажи, что ты можешь хорошо учиться и хорошо себя вести, тогда мы тебя примем в пионеры, – недавно сказала ему вожатая.

Что ж, он докажет! Ведь во время большого похода он обещал это полковнику и дяде Кришу. У него осталась всего лишь одна двойка – по арифметике.

Случилось так, что именно теперь учительница назначила Майгониса санитаром. Майгонис надулся от важности. Теперь он имеет право осматривать руки и уши у всех Янисов, Лар и Аннушек и помечать в своем списке: «У Анны грязные руки. Янис не вымыл ушей». Хуже всего получилось с Ларой. Вот об этом я и хочу вам рассказать.

Майгонис увидел, как Лара мелом что-то усердно пишет на дверце классного шкафа, и стал ее бранить. Тут прозвенел звонок на урок, и Майгонис успел лишь пригрозить: «Ну, погоди, после уроков я с тобой еще побеседую!» Но после уроков Лара удрала. Майгонис был возмущен до глубины души. Ему, Майгонису Весминю, поручили наблюдать за чистотой в классе, а тут эта Ларка пачкает двери!

– Послушай, какое дело бригаде до того, что происходит у вас в классе? – недоумевал Янка.

– Как это «какое дело»? Разве мы только дома должны хорошо себя вести? Когда я получал двойки, меня из бригады исключили, да? Теперь я требую исключить Лару.

Майгонис был прав. Так оставить это дело было нельзя. Решили вызвать Лару и поговорить с нею.

Лара пришла насупившись.

– Чего вам надо? У меня нет времени, надо делать уроки!

– Скажи, Лариса Путнынь, ты сегодня измазала мелом дверцу шкафа? – официально задал ей вопрос Майгонис.

– Чего ты привязался? Ну, измазала, тебе-то какое дело?

– Мне есть дело. У себя дома, ты, понимаешь ли, можешь мазать, сколько влезет, но класс – общее достояние. На что он будет похож, если все так исчертят стены, как ты? А еще дежурная!

– Зачем ты вообще-то мазала? – поинтересовался Гунтис.

– Как вы не понимаете! Меня должны были спросить по естествознанию. Я нарисовала схему насоса. Если б учительница велела мне нарисовать схему на доске, так я бы срисовала оттуда.

Поднялся хохот. Кто не знает схемы насоса! Сразу видать – девчонка! Мальчики до тех пор мучили Лару, пока она не научилась рисовать схему чуть ли не с завязанными глазами.

Так тоненькие невидимые ниточки тянулись из школы к дому, связывая учение с игрой и отдыхом. Всякое интересное дело в пионерском отряде, экскурсия или просто какое-нибудь происшествие в школе живо обсуждалось всей бригадой.

– Ребята, мы сегодня ходили на экскурсию в Музей революции, – однажды рассказал Альфонс. – Там есть подпольная типография, знаете, макет. Вот хитро устроено! В квартире отодвигается ванна, под ней ступеньки вниз. Там в двойной стене типография. Есть и другой выход – от подвала до самой крыши железная лестница. Все как настоящее, даже лампочка горит.

– Зачем они лезли в подвал? Разве нельзя было где-нибудь в комнате? – не понял Вовка.

– Вот чудак! Это были революционеры. Их бы схватили и посадили в тюрьму. Тогда ведь было не то, что теперь.

– Бригада! Предлагаю в следующее воскресенье всем вместе пойти в Музей революции, – сказал Алька.

– Я пойду с вами и все покажу, – предложил свои услуги Альфонс.

Так и сделали.

Дядя Криш хорошо помнил свое детство, помнил, как руки у него так и чесались что-нибудь привинчивать, мастерить, строить.

– С ребятишками я и сам молодею, – признался он как-то полковнику.

– Откровенно говоря, я тоже, – засмеялся полковник.

Больше они об этом не говорили, но было видно, что возня с ребятами им обоим по душе. Поэтому нечего удивляться, что дядя Криш не один вечер проводил в штабе, объясняя и показывая, как налаживать телефон.

Наконец телефон был поставлен.

В штабе к стене была прибита дощечка, на ней кнопка, трубка и звонок. Отсюда во все квартиры тянулись провода. На конце каждого из них было точно такое же устройство. Нажмешь кнопку в штабе – сейчас же во всех квартирах затрещит звонок, снимешь трубку и – пожалуйста: разговаривай со штабом или с любой квартирой.

– Это называется селектором, – сказал дядя Криш.

Алька тут же произвел испытание новой установки. Ребята разошлись по своим квартирам. Алька нажал кнопку.

– Алло! – крикнул он в трубку.

– Алло! – откликнулись мальчики и девочки.

– Вовка у аппарата?

– Конечно, у аппарата, – отозвался Вовка.

– Попроси к телефону товарища полковника, – приказал Алька.

Через минуту ребята услышали знакомый голос:

– Я слушаю.

– Товарищ полковник, наш телефон уже действует! – кричал Алька. – Если надо что-нибудь сообщить, пожалуйста, звоните.

– Поздравляю. Хорошо поработали. Только не надо так громко кричать в трубку. Если в воскресенье будет свободный часок, зайду к вам поиграть в рич-рач или в шашки.

– Я вызываю всех вас на партию в шашки, – вмешался в разговор дядя Криш.

– Дядя Криш? – воскликнул Алька. – Принимаю вызов. Значит в воскресенье, договорились? – еще раз переспросил Алька.

– Договорились, – ответил полковник и повесил трубку.

Насколько полезная вещь селектор – ребята поняли очень быстро.

Однажды Янка никак не мог справиться с заданием по русскому языку. Он позвонил и вызвал к аппарату Альку.

– Знаешь что, у меня с русским не клеится. Сам леший не разберется, когда надо писать «и», а когда «ы».

– Ты не ругайся, – ответил Алька, – Бери-ка тетрадку да ступай ко мне, я тебе все объясню.

Для Альки это – пустяшное дело: ведь он учится в русской школе.

– Хи-хи-хи! – ехидно посмеивалась в селектор Лара. – Кто этого не знает! Всякий младенец знает, где пишется «и», а где «ы».

Она все еще помнила историю с насосом.

– Не вмешивайся. Не с тобой разговаривают, – одернул ее Алька, а потом созвонился с Альфонсом, чтобы тот помог ему по латышскому языку.

Плохие оценки у ребят нашего двора как-то незаметно исчезали. Даже Майгонис подтянулся. С тех пор как его назначили санитаром, он дошел до того, что даже стал каждое утро тщательно мыть уши и шею. А то какой из него санитар, если он сам ходит грязный! Теперь, когда у ребят появился собственный штаб и жить стало так интересно, никто из них не хотел, чтобы его исключили из бригады.

Однажды во всех квартирах прозвучал голос Андриса:

– Скорей собирайтесь в штаб. Есть новость!

Во дворе ребята еще издали услыхали бодрый марш. В штабе на столе стоял радиоприемник. Андрис сдержал слово.

– Двухламповый, – гордо объявил он.

– Это ты сам?

– Сам. Все сам.

– Кто бы мог подумать! Наш Андрис – и вдруг такой мастер! – удивлялись ребята.

Приемник был особенный, не похожий ни на один из тех, что стоят у каждого дома. Андрис вложил его в простой фанерный ящик, у которого впереди было вырезано круглое отверстие. Это отверстие он затянул материей. Но сзади все было открыто, и там были видны лампочки, какие-то катушки и сплетения всяких проводов.

– Это громкоговоритель, а это выпрямитель. Тут вот трансформатор, а тут переменный конденсатор. Глядите, эти катушки я сам намотал, – Андрис гордился своими познаниями в радиотехнике. – Он и Москву принимает.

Андрис объяснил, как обращаться с приемником. Оказалось, это так просто, что даже Вовка быстро все понял.

– Вы знаете, что аппарат полагается зарегистрировать? – спросил полковник, когда после обеда зашел в штаб и осмотрел приемник.

– Я уже был там, но на мое имя не регистрируют. Мал еще, говорят, – пожаловался Андрис.

– Товарищ полковник, почему это так? – возмутился Алька. – Разве только у взрослых могут быть собственные приемники? Ведь Андрис сам его сделал.

– Я все улажу, – успокоил ребят полковник.

Начались игры. Вовка увлекся игрой в рич-рач. Каждую сбитую кость противника он сопровождал громким ликующим возгласом:

– Ага! Не путайся под ногами у советского солдата! Ага! Получил?

Потом все слушали музыку по новому приемнику.

– Кем ты будешь, Андрис, когда вырастешь? – спросил полковник. – Наверно, инженером?

– Я – инженером? Ну, нет, – с полной уверенностью ответил Андрис. – Я буду летчиком.

Оказалось, что все мальчики хотят стать летчиками. Даже Майгонис, который всегда мечтал о кораблях, теперь заколебался.

– А кто будет учиться на врачей, на учителей, на токарей, на трактористов? – спросил полковник.

– Пусть девочки учатся, – небрежно ответил Гунтис.

– Вот как? Разве девочки не могут быть летчицами? – воскликнула Мара. – Как же в «Записках штурмана» пишется про женщин-летчиц? Я тоже буду летчицей.

– Видите ли, друзья мои, каждый из вас прав лишь отчасти. Что получится, если все мальчики будут летать по воздуху, а девочкам будет разрешено только ходить по земле? Как ты думаешь, Гунтис? Мара права, девочки тоже могут стать летчицами. В нашей стране можно выбрать любую профессию. Но разве поэтому все должны стать летчиками? Хороших животноводов или, скажем, токарей ценят нисколько не меньше, чем летчиков. Главное – как каждый справляется со своим делом. В любой профессии можно стать Героем труда.

– Расскажите, пожалуйста, как вы стали летчиком, – пристали к полковнику ребята.

– Это длинная история, – начал полковник и пересел поближе к плите. – Когда мне было четырнадцать лет, началась гражданская война. Я тогда жил далеко от Москвы, в деревне, которая называлась Каменская. Это потому, что кругом поля были усыпаны камнями. Мимо деревни протекала речка, прозванная Каменкой. Речушка это небольшая, но быстрая, и текла она по дну глубокого оврага. Местами берега оврага обрывались стеной и прямо из этой стены росли деревья. За речкой начинались дремучие леса.

В этом овраге у нас, мальчишек, была потайная пещера. Попасть туда можно было либо сверху, спустившись по веревке, либо снизу, пробравшись через густые заросли кустарника. В пещере у нас хранились удочки, была куча сухих листьев вместо постели и еще кое-какие вещи.

Однажды после купания, когда мы грелись на песке, мой друг Тимка вдруг говорит:

Глянь, Миша (Миша – это я), какие следы. Здесь прошел чужой. У наших мужиков таких сапог нету».

На песке лежать приятно, вставать неохота.

«Чего мелишь попусту, откуда тут взяться чужому следу?»

А Тимка свое:

«Вон и вон», – тычет он пальцем. И верно: на мокром песке были ясно видны отпечатки кованого сапога, и шли они прямо к нашей пещере. Тут мы бесшумно, как кошки, – по следам. Видим: где сучок надломлен, где след на рыхлом песке, – значит, мы на верном пути. Подобрались к пещере – у меня сердце чуть не остановилось – в пещере лежит бородатый дядька, а рядом с ним патронташ и винтовка.

«Тимка, – шепчу я, – беги скорей в деревню, позови кого-нибудь из взрослых. И пусть на всякий случай захватит веревку».

Тимка убежал, а у меня сердце бьется, будто выпрыгнуть хочет. Что, коли наши подойдут, а он проснется да начнет стрелять? Хороший человек не полез бы в пещеру, а пошел бы в деревню. Тихонько, шажок за шажком, подобрался я к чужаку, схватил винтовку и патроны прибрал. Потом сам спрятался в кустах. Тут у меня страх как рукой сняло.

Прибежал Тимка, запыхался.

«Идут! – шепчет он мне. – Где винтовка?» – Я показал глазами на кусты, а Тимке тумака в бок – молчи!

Пришли наши, связали чужака и отвели в деревню. Он оказался белым разведчиком, которого заслали в нашу деревню.

Вскоре после того в Каменскую пришли белые, а мы ушли все через речку в леса. Отец, как и многие из нашей деревни, пошел в красные партизаны. Нас с Тимкой не принимали. Говорят: ни вояк из нас, ни стрелков не выйдет.

«А если б у нас была винтовка, тогда приняли бы?» – спросил я.

«Тогда пришлось бы принять», – ответил сосед наш Сидор: он тут был командиром.

Мы с Тимкой притащили винтовку и патроны того белогвардейца. Сидор очень обрадовался, потому что в нашем отряде было мало оружия.

«Ну, ладно, – говорит, – будете в разведчиках».

Так началась моя солдатская жизнь.

А летчиком я стал вот как.

Однажды в наш партизанский лагерь принесли раненого советского летчика. Нам с Тимкой поручили за ним ухаживать. В то время самолетов было очень мало, мне даже и видеть их не приходилось. Но летчик с таким восторгом говорил о полетах, что мы с Тимкой решили стать летчиками. Думали: свободные, как птицы, будем носиться в воздухе и бить врага.

Когда война кончилась, комиссар меня спросил:

«Кем ты хочешь быть?»

Я ответил:

«Летчиком».

«Хорошо. Будешь летчиком».

И послали меня учиться в Москву.

– А что с Тимкой?

– Тимка пошел в разведку в одну деревню, занятую белыми, и не вернулся. Позднее мы узнали, что его поймали и повесили. Тимка никого не выдал, умер, как герой.

Глава 6. Сногсшибательное происшествие

На улице не то дождь, не то снег. Словом, слякоть. Близнецы, Майгонис, Вовка, Мара, Ильза и Андрис сговорились играть в свою любимую игру – в партизаны. Это означало: надо спуститься в подвал и вообразить, что ты находишься в каменоломне, как описано в только что прочитанной ребятами книге «Улица младшего сына». Все происходит в темноте, и это страшно интересно.

По жребию, Майгонис и Тонис должны были изображать фашистов, а остальные – захватить их в плен. Андрис тайком утащил из дому ключи от подвалов. Первыми спустились туда «фашисты», и только после того, как Тедис скороговоркой сосчитал до ста, «партизаны» пошли их искать.

Наши «партизаны» разбрелись по ходам и обшарили все углы. Но на этот раз «фашисты» спрятались очень хитро.

Вдруг раздался полный ужаса крик:

– Помогите! Помогите!

Что-то произошло, все бросились к выходу.

– Запри дверь! Скорее запирай! – крикнула Мара и загородила собой двери. Андрис проверил, все ли ребята тут, и запер двери.

– Что случилось? Чего ты орешь?

– Я пошла в подвал вон того дома. Думала, туда забрались Майгонис или Тонис. Вдруг вижу – в сарайчике барышни Берзинь свет. Подобралась поближе. Думаю – может быть, воры? А там кавалер барышни Берзинь – тот, что с усиками, – тихонько разговаривает с каким-то дядькой. И складывают в чемоданы какие-то вещи. Я чихнула, и они меня увидели. «Ты чего тут лазаешь?» – тот с усиками схватил меня за плечо. Я как кусну его руку и вырвалась. А потом закричала и побежала.

– А ты не выдумала?

– Честное пионерское – не выдумала! – все еще бледная с перепугу, ответила Мара. – Гляди, как он сжал мою руку – еще сейчас красная.

И правда, на ее плече видны были красные отпечатки пальцев.

Дело принимало серьезный оборот.

– Вовка! Беги, зови отца. А ты, Тедис, оповести мальчишек. Мы останемся сторожить! – распоряжался Майгонис. – Двоим надо встать у подвальных дверей – как бы они не вылезли оттуда по узкому проходу.

Вовка прибежал, еле переводя дух.

– Папы нет дома!

– Тогда сбегай к дяде Кришу, только мигом!

Дядя Криш пришел, выслушал ребят, осмотрел руку Мары и пошел звонить в милицию. Майгонис тем временем расставил посты у всех подвальных окон. Окна, правда, были засыпаны песком, чтобы зимой не замерзала картошка, но осторожность никогда не мешает.

Пришли два милиционера. Ребята им все рассказали и показали руку Мары.

Один милиционер остался у дверей, другой с карманным фонариком спустился в подвал. Майгонис указывал ему дорогу. В сарайчике барышни Берзинь они увидели обоих мужчин, про которых говорила Мара. Они мирно пилили дрова.

– Мы пришли помочь своей знакомой – Берзинь, – пояснили они. – Женщине нелегко управиться с дровами. Что вам угодно? – обратился усатый к милиционеру. – Показать документы? Пожалуйста, вот они!

Милиционер проверил документы. Как будто в порядке. Он был смущен. Но тут появилась Мара.

– Куда девались ваши чемоданы?

– Какие чемоданы? Что эта девчонка городит? – Друзья барышни Берзинь казались удивленными.

– Ничего не городит. Посмотрите, товарищ милиционер. Вон – один чемодан под дровами. – Майгонис уже успел забраться в сарайчик.

Усатый вдруг кинулся бежать. Майгонис за ним.

Один милиционер с группой ребят остался сторожить задержанного, другой побежал за Майгонисом. Усатый попытался ускользнуть через средний, выход но поставленные там Майгонисом ребята изо всех сил держали дверь и не выпустили его.

Оба приятеля барышни Берзинь были страшно обозлены.

– Мы этого так не оставим! Вы не имеете права нас арестовывать! Видали: уж и дров нельзя напилить! Вы нам за все ответите! – ругались они.

– Заприте подвал и никого туда не пускайте. Мы скоро вернемся, – сказал милиционер Майгонису. Тот надулся от важности. Наконец-то произошло что-то необыкновенное!

В сарайчике барышни Берзинь под дровами был найден целый склад. Там было все, начиная от перца и кончая невиданными тканями.

– Так вот откуда у барышни Берзинь всякие чудные юбки, – догадались ребята. – Хороши же ее кавалеры с чемоданами!

Милиционеры тщательно все осмотрели, затем вывели ребят из подвала, заперли его и запечатали.

– Следите, чтобы никто не заходил в подвал, – наказали они ребятам. – Предупредите жильцов.

Затем они пошли к барышне Берзинь и увели ее с собой. Барышня Берзинь выглядела страшно испуганной и растерянной.

Известие об этом происшествии молниеносно облетело все квартиры. Его обсуждали взрослые и дети.

– Говорила я тебе: не лазай по подвалам! – бранила Альку мать.

– Так меня же там и не было, – с великой досадой сказал Янка.

Мама Мары очень расстроилась:

– Ведь он мог тебя задушить! От таких типов всего можно ждать. Чтобы это было в последний раз: не смей ходить в подвал! Поняла?

– Вот ведь оказывается, какова наша барышня, – рассуждали жильцы. – Впрочем, этого следовало ожидать. А то откуда у нее взяться деньгам! Нигде не работает и этак наряжается.

Вечером в штабе Мара сидела на почетном месте. Она была героиней дня.

– Я говорю: «Майгонис, выходи!» – рассказывала она, а ребята слушали, затаив дыхание. – Тут вижу – двое в сарайчике что-то складывают. Я подбираюсь… Воры! У меня мороз по коже. – Но не думайте, я не боялась нисколечко! «Вы что тут делаете?» – спрашиваю. Они как испугаются… Один – хвать меня за горло и давай душить.

– Уж это ты врешь. Сама говорила: за руку, – не вытерпела Ильза.

– Не перебивай! – зашикали на нее остальные.

– Я нагнулась – и цап бандита зубами за руку. Он так взвыл от боли. Я вырвалась и бегом.

– И тогда ты стала кричать?

Мара кивнула.

Все снова принялись осматривать ее руку, на которой едва заметно еще проступали отпечатки пальцев. Маре было жаль, что до завтра они исчезнут и ей нечего будет показать в школе. Поэтому она решила сама себя слегка оцарапать.

– Жаль, что не я там был, – все еще не мог успокоиться Майгонис. – Я бы ему как дал…

– А мы стоим у подвальных дверей, – рассказывали близнецы, – слышим, кто-то подбежал с той стороны, подергал ручку и отпирает. Мы схватились за ручку. «Открой черт побери! – кричит. – Буду стрелять!» – Мы испугались, а все равно держим дверь изо всех сил. А он вот-вот откроет…

– Тут подоспели мы с милиционером, – вмешался Майгонис, – и взяли усатого. Видите, как хорошо, что я расставил посты у всех выходов. Иначе бы один убежал, – похвастал Майгонис.

– Послушайте, что же мне делать с Эммануильчиком? – спросил Алька. – Барышня Берзинь его сунула матери и успела только сказать: – «Кормите манной кашей и котлетками». – Алька совсем приуныл. – Ясно, что мне придется возиться с этим… с этой карикатурой на собаку. У матери нет времени.

– Не забудь поварскую книгу, когда станешь ему обед готовить, – смеялись ребята.

– И белый передник надень: у всех нянек белые передники.

Но Альке было не до шуток. Хоть бы порядочная собака, например овчарка, тогда бы еще ничего. А то этакий… с кошку ростом…

– Не зови ты его Эммануильчиком. Это не собачье имя. Уж лучше Цезарь.

– Я назову его Марсом. Есть такая книжка, где пишется про собаку Марс, – сказал Алька.

– Ага! «Пограничники, два мальчика и собака»! – опять блеснул своей осведомленностью Гунтис.

Алька тяжело вздохнул. Он все никак не мог смириться с судьбой, которая сегодня дважды так жестоко поступила с ним. Во-первых, его не было дома, когда поймали спекулянтов, во-вторых, – Эммануильчик.

О происшествии узнали в школе и ребята Петериса из соседнего дома. Все удивлялись и завидовали нашей бригаде, а ее члены чувствовали себя героями. Да и как не возгордиться: не каждый день ловят в подвалах спекулянтов!

Но этим дело еще не кончилось. Однажды после обеда к Альке пришел какой-то товарищ из Управления милиции и попросил его собрать всех ребят. Он велел предупредить родителей, что на час увезет ребят из дому, и усадил всех в две машины. Но что это были за машины! ЗИМы! Понимаете, настоящие ЗИМы! Внутри всюду пружины, тепло и радио играет.

Ребят подвезли к большому дому. Они поднялись по широкой лестнице и прошли несколько коридоров. Их ввели в большой кабинет. Здесь все было кожаное – кожаный диван, кресла и даже двери обиты кожей. А на полу огромный ковер. За письменным столом сидел майор милиции.

– Прошу садиться! – улыбаясь, пригласил он ребят.

Все уселись, кто на диван, кто на стулья. Кресло было такое большое, что на нем поместились оба близнеца, да еще Вовка впридачу.

Майор велел подробно рассказать, как они играли и как поймали спекулянтов. Мару он похвалил:

– Ты настоящая пионерка!

Мара задрала нос чуть ли не до потолка.

– Вот что, ребята, вы навели нас на след целой шайки спекулянтов. Этим вы нам очень помогли. Будьте всегда бдительными, потому что в нашей стране еще много мелких вредителей. Спекулянты тоже вредители. Они своими махинациями мешают нормальной советской торговле.

Майор нажал кнопку на столе. Вошел милиционер и принес из соседней комнаты продолговатый ящик.

– Я слышал, у вас собственная бригада, – сказал майор.

Алька встал, вытянулся в струнку и отчеканил:

– Точно так, товарищ майор!

– Так вот я дарю вам это ружье. Учитесь метко стрелять, чтобы стать достойными солдатами Советской Армии и защитниками своей родины.

У мальчиков захватило дух. Собственное ружье! Об этом они и не мечтали!

Алька взял драгоценный подарок и поблагодарил майора.

– Еще раз спасибо вам, ребята, – сказал майор и встал. – Сейчас я прикажу подать машины. Может быть, у вас есть еще какие-нибудь желания?

– Пожалуйста, пусть нас везут домой по самой дальней дороге, – попросил малыш Вовка. – Уж очень хорошо ехать!

Майор засмеялся и позвонил куда-то по телефону.

Ребята попрощались.

Шофер возил их по Риге целых полчаса. Прокатил по всей улице Ленина от начала до конца и потом отвез домой.

В штабе ребята рассматривали подарок. Это было воздушное ружье, которое стреляет маленькими свинцовыми пульками.

Вот какое было это «сногсшибательное происшествие».