Текст книги "Остров преступников"

Автор книги: Збигнев Ненацкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Сегодня в нашем гарцерском лагере произошло военное совещание по борьбе с браконьерами. Начальник лагеря предложил всем гарцерам следующее: пусть каждый расскажет, что его заинтересовало или показалось странным. Наблюдения, собранные вместе, могли бы пригодиться в поисках убежища браконьеров. Гарцеры начали рассказывать. Вот где смеху было, потому что каждый хотел перед другим похвастаться своей наблюдательностью и каждый уверял, что чуть ли не несколько раз встречал в лесу браконьеров.

Все эти рассказы почти ничего не стоят. Под конец совещания взял слово друг Палько, знаменитый на весь лагерь как крупнейший сладкоежка. Так друг Палько бродя по лесу, набрел на поляну, поросшую дикой малиной. Лакомка никому не сказал о ней, но каждый вечер когда не было никакого задания, бежал полакомиться малиной.

Эта поляна лежит недалеко от дороги из города до Вислы, той дороги, которая делает большой поворот. Малина, как рассказал друг Палько, разрослась и на небольшом холме, который был когда-то бункером. В этом месте во время войны закончилось сооружение укреплений. Палько заметил: каждый вечер по дороге в город проезжает большая черная машина и останавливается возле малинника. Водитель выходит из машины и идет на прогулку в лес. Палько не следил за таинственным водителем, потому что у него, как говорится, поджилки от страха тряслись. И хотя все это казалось парню подозрительным, о своем подозрении он рассказал только сегодня утром и очень колебался, понимая, что теперь гарцеры съедят его малину.

– Тайна черного автомобиля, – повторил я за Соколиным Глазом. – Может, пойдем сегодня вечером на ту поляну?

– Конечно! Конечно! Сегодня вечером мы пойдем в малинник, – закричали хором ребята.

– И я с вами пойду, – неожиданно мы услышали Терезин голос.

Она разговаривала с господином Каролем и, видимо, услышала возбужденный голос Телля, который рассказывал о сладкоежке Палько. Девушка подошла к нам в конце разговора и я радовался, что она ничего не слышала о черной машине. Видимо это была машина господина Гертеля, с которым Тереза завела знакомство в Цехоцинке. А кто мог предсказать как она будет вести себя, услышав, что мы собираемся следить за ее знакомым?

– Прогулка на малиновую поляну опасна, – сказал я девушке.

– Да, опасна, – подтвердили ребята и этот очень заинтересовало девушку.

– О, я обожаю опасные прогулки, – стояла на своем Тереза.

– Нет, – отрезал я. – Уже решено. Никакой девушки мы с собой не берем.

Тереза надулась и пожав плечами, пошла на берег к господину Каролю.

Я договорился с ребятами встретиться в семь вечера в лесу возле креста на распутье. Оставалось еще более трех часов. Гарцеры пошли в лагерь, а я отправился к господину Опалка.

Из-за потопа прошлой ночью он не закончил делать фотографии. Пока расположился на новом месте, пока оборудовал темное помещение, прошло полдня. И только сейчас, радостно улыбаясь, он показал мне несколько отпечатков.

Это были не обычные фотографии. Опалка подретушировал фон, дорисовал искусственной голове то ли шляпу, то ли шапку, сделал как живые глаза, подкрасил уста. Поэтому на фотографиях была не гипсовая голова, а как бы живой человек в разных головных уборах.

Господин Опалка отдал мне все фотографии, открыл блокнот, нарисовал в нем фигуру милиционера и подписал: «Уездная комендатура народной милиции».

– Понимаю, – кивнул я головой. – Вы считаете, что я должен занести эти фотографии в милицию и рассказать о наблюдениях госпожа Пилярчиковой?

Господин Опалка захлопал в ладоши, что должно было означать: «Да, именно так вы должны сделать». Спрятав фотографии в карман, я вывел из гаража своего « сама». И через десять минут остановил машину на рынке возле двухэтажного дома Уездной комендатуры народной милиции.

Хотя уже был конец рабочего дня, мне посчастливилось застать коменданта капитана Муху. Это был высокий худощавый мужчина лет сорока с очень длинной шеей и вытянутым лицом. Разговаривая, капитан Муха как жираф вытягивал шею и наклонял голову к собеседнику.

Я кратко изложил ему суть дела, показал фотографии. Пока я рассказывал, капитан Муха не обмолвился ни словом, после этого, тоже молча встал с места, открыл сейф, стоявший в его кабинете и вынул из него розовую папку. В ней лежало несколько фотографий. Это были снимки, которые всегда делают для арестованных или заключенных.

– Как вы думаете, это тот самый человек? – Спросил капитан, сравнивая фотографии в розовой папке с теми, которые сделал господин Опалка.

Мне достаточно было одного взгляда.

– Очевидно, те же, – закричал я. – Могу я узнать, кто он и почему его фотографии лежат в милицейских папках?

Капитан Муха немного подумал.

– Мне кажется, – сказал он, – что для пользы дела я должен вам кое-что рассказать. Этот человек по имени Никодем Плют, был один из тех двух Барабашевых людей, которых удалось схватить живыми. За вооруженные нападения Плюта приговорили к смертной казни. Но Государственный Совет заменил смертный приговор пожизненным заключением. Потом было несколько амнистий. Плют хорошо вел себя в тюрьме и поэтому, где-то через пятнадцать лет, осенью прошлого года его выпустили на свободу. Тюремное начальство переслало нам дело Плюта вместе с его фотографиями и поручило осторожно следить за ним, если он снова появится в этих краях. Ведь кто мог поручиться, что Плют не имел здесь каких-то давних счетов и не захочет теперь отомстить. И действительно, Никодем Плют появился в нашем городе осенью прошлого года, но только на один день. Потом исчез как камень, брошенный в глубокую воду. Мы думали, что он уехал. А тем временем ...

– Его убили, а тело бросили в бывшей бункер, – добавил я.

– Об этом мы передадим в Главное управление народной милиции, – сказал капитан Муха.

– А тот другой? – Спросил я . – Тот, кто вместе с Плютом был приговорен к смертной казни? Или ему тоже заменили смертный приговор пожизненным заключением? Вышел он из тюрьмы?

– Вышел. Нам сообщили, что был выпущен на свободу в мае этого года, то есть два месяца назад.

– Можно мне взглянуть на его фотографию? Капитан Муха подошел было к сейфу, но остановился и не вынул новой папки. Через секунду он сел к своему столу.

– Я не имею права без разрешения начальства показывать вам никаких документов, – сказал он, беспомощно разводя руками. – Наверное, завтра или послезавтра сюда приедет следователь Главного управления народной милиции. Я не хотел бы иметь хлопот от того, что посвящал журналиста в это дело. Кажется, я и так много рассказал. Знаю, что вас заинтересовала эта история, но к сожалению я обязан хранить служебную тайну. Спасибо за информацию о воспроизведении головы Никодема Плюта и о подозрениях, возникших в связи с этим. Вы выполнили свой гражданский долг, все остальное прошу оставить нам, милиции. Мы будем проводить следствие, а ваше вмешательство только бы затрудняло его.

Мне ничего больше не оставалось как встать с кресла и попрощаться с капитаном Мухой. Я выполнил свой гражданский долг, а если комендант не имел права информировать журналиста , то мне не следовало уговаривать его пренебрегать своими обязанностями.

Выйдя из Уездного комендатуры, я сел в «сама» и вернулся в лагерь.

Наступал вечер. В палатках антропологов горели керосиновые лампы и через брезентовые двери я видел студентов, которые уже заканчивали ужинать. В одной палатке у стола, сбитого из досок, пан Кароль, Тереза и господин Опалка играли в карты.

Я побежал на минутку к берегу помыть руки. Река все еще грозно шумела, несла белую пену, ил и песок. В том месте, где раньше стояли экспедиционные палатки, теперь бурлила вода , и казалось , там образовалась большая яма.

Вдруг я вспомнил про Остров преступников. А может, именно среди его зарослей скрыт ключ к загадке, которая не давала мне покоя. «Почему и где именно исчез Скалбан? – Подумал я. – Может, исчез потому, что пригласил меня к себе , чтобы рассказать что-то важное?»

– У-гу-гу! – Раздалось над самым моим ухом. Я вздрогнул и уронил в воду скользкое мыло. Оглянувшись, я увидел Заличку. Это она пошутила, подкравшись ко мне.

– Ну вот! – Рассердился я. – Из-за вас я мыло уронил .

– Эва, я дам вам свое, – сказала Заличка. И вздохнула. – Я думала, что вы романтик. Но ошиблась.

Я вытер полотенцем мокрое лицо.

– Конечно, я романтик. Только вы не разбираетесь в этом.

– Когда я впервые встретила вас в лесу, где вы одиноко жили в палатке, вы показались мне совсем другим, чем сейчас.

– Вы думаете, романтичность – это одинокая жизнь в лесу? А я вынужден был все время сидеть в своем лагере, чтобы кто-то не украл машину или палатки. Что же это за романтичность, когда человек вынужден оставаться на месте будто привязаный к колышку. Это же как неволя. Здесь я чувствую себя иначе. Могу гулять, ездить на машине ...

– Да, – прервала меня девушка. – Вы не романтик, а ... склонны к романам.

– Вы помните стихотворение Мицкевича «романтичность»? – Спросил я Заличку. И не дожидаясь ответа, начал:

Слушай, девушка! – Идешь и не слушаешь.

Там городок! Белая денек! Около тебя никого.

Что же вокруг себя ты видишь?

Кого ты приветствуешь? Идешь и не слушаешь.

Я замолчал и посмотрел на часы. Времени до условленной встречи осталось мало.

– Извините, но мне надо идти.

– Свидание? А может, «романтическая прогулка» при луне? – Насмешливо сказала Заличка .

– Я договорился с гарцерами встретиться в лесу на перепутье, там, где стоит склонившись деревянный крест. Мы пойдем собирать малину.

– Теперь? В темноте? – Снова насмешливо заметила Заличка. – А помните ли вы балладу «Люблю я»?

Смотри, Марыля, то он на опушке:

Лозы справа стеной,

Красные слева овраги раскинулись,

Прямо мостик над водой.

Церковь старушка, дом совиный,

Крест на колокольне наклонный,

С краю колокольни засохла малина,

В той малине могилы.

Черт там завелся, душа заколдована,

Знай! До ночи глухой каждый ,

Кто должен то место пройти ,

В странном своем беспокойстве ...

Заличка декламировала стихотворение, пытаясь отогнать ужасное, зловещее настроение. То ли от такого способа читать, то ли от неожиданного дыхания холодного ветра с реки – неизвестно, только меня аж морозом царапнуло. « С чего бы господину Гертелю, – подумал я, – ездить по вечерам в лес до тех малиновых кустов вокруг старых бункеров». И вдруг я решился:

– Не хотите ли вы убедиться в том, что все же я романтик? Так знайте, я ни с кем не договаривался ни встречаться, ни гулять при луне. На опушку, где находятся старые военные укрепления, каждый вечер приезжает таинственная черная машина. Я хочу узнать, зачем она туда приезжает. Приглашаю вас прогуляться со мной, может, повезет познакомиться с ее таинственным водителем.

– Прекрасно! – Воскликнула Заличка. – Таинственная черная машина! Наконец-то что то необычное!

Девушка подняла такой шум, что из палатки выбежала Тереза. Она подозрительно посмотрела на нас и пошла снова играть в карты, а я почувствовал угрызения совести за то, что до сих пор не отвез девушку в Цехоцинк к тете.

Я взял Заличку под руку и делая вид, что иду с ней на вечернюю прогулку, медленно направился к лесу.

– Не думаете ли вы, что следует сообщить об этой машине господину Каролю? – Спросила Заличка.

– Господину Каролю?

– Ведь пан Кароль – детектив.

– Не выдумывайте! Здесь нет никаких детективов, – сердито сказал я, потому Заличкина наивность начинала меня раздражать. Завтра или послезавтра вы познакомитесь с настоящим следователем, офицером милиции, и тогда увидите как ведут себя и что делают следователи.

– Действительно? У нас появится следователь? Приедет к нам в связи с пропавшими сокровищами помещика Дунина?

– Нет, пани. Он приедет в связи с убийством , которое произошло здесь.

– Езус Мария! Вы шутите. Хотите меня напугать, чтобы я не уходила с вами в лес ...

Мне пришло в голову, что я слишком много рассказал Заличке. Она такая болтливая, что теперь все будут знать о приезде следователя.

– Конечно шучу , – махнул я рукой.

– Я заметила, что вы очень не любите г. Кароля.

– Конечно, никакой симпатии к нему у меня нет.

– Вы не любите его потому, что пан Кароль – детектив , который хочет найти спрятанные коллекции помещика Дунина. Вы тоже приехали сюда для этого, но вы детектив – любитель и ищете эти сокровища только для себя.

Я снова махнул рукой и отказался разговаривать дальше на эту тему. Мы уже были на распутье, где меня ждали Вильгельм Телль и другие ребята. Я заметил, что они недоброжелательно посмотрели на Заличку. Ребята любили слушать, когда она рассказывала об антропологии, но не очень верили в ее способность «к захвату врага» , а именно это мы имели целью.

Соколиный Глаз возглавил нашу группу и повел в лес узкой, едва заметной тропинкой , засыпанной хвоей и поросшей мхом. Здесь был еще старый лес, дальше начинался молодняк, а за рвом тянулись старые бункеры. Где-то за бункером должен быть малинник, а за малинником дорога, которой ездит черная машина.

Уже совсем стемнело. Мы шли друг за другом и каждый видел только спину того, кто шел впереди. Но у Соколиного Глаза было очень хорошее зрение, поэтому он довел нас прямо к мостику через противотанковый ров.

Теперь мы шли вдоль рва. Здесь было виднее, вершины молодых деревьев не закрывали неба. Впоследствии, когда взошла луна, стало еще светлее.

До сих пор все молчали, а теперь начали тихо переговариваться.

– Вероятно, когда-нибудь , – сказал я Теллю , который и в этот поход взял лук, – ты станешь знаменитым спортсменом-лучником, а?

– Нет, я хочу быть врачом как мой отец. Но, наверное , никогда не брошу стрелять из лука.

– А я буду антропологом, – сказал Черника.

– У тебя планы каждый раз меняются, – засмеялся Соколиный Глаз. – Когда мы ехали сюда в гарцерский лагерь, ты говорил , что будешь искателем приключений.

– Я буду антропологом. Как госпожа Заличка, – повторил Черника.

– Меня зовут не Заличка, – вдруг рассердилась девушка. – У меня есть имя и фамилия как у каждого из вас.

– А я считал Заличка – это такое имя, – сказал наивный Черника.

Разразился громкий смех и по лесу покатилось эхо. Но мы сразу же заткнули себе рукой рты, так как поняли , что ведем себя опрометчиво.

– Пока нечего скрываться , – сказал Вильгельм Телль. – Тот господин в черной машине еще, видимо, не приехал.

– А браконьеры? – Спросил я.

– Милиция две ночи подстерегала браконьеров у расставленных ловушек. Но браконьеры не пришли, видимо, их напугали или, может , предупредили о засаде.

Черника попытался польстить Заличке, которая до сих пор делала оскорбленный вид.

– Если я стану антропологом, – сказал он, – то только благодаря вам. Вы так интересно рассказывали об этой науке.

– Да, – подтвердил Соколиный Глаз. – Но вы не рассказали нам важного. Почему у людей разный цвет кожи, почему и как возникли человеческие расы?

Заличка немного смягчилась.

– Приходите в наш лагерь завтра пополудни и я отвечу на эти вопросы, – обещала она.

– А сейчас? Расскажите нам сейчас, – попросил Черника. Но мы были уже в том малиннике, куда сладкоежка Палько каждый вечер приходил объедаться малиной. Надо было осмотреть все вокруг, чтобы найти удобное место, откуда можно следить за черной машиной.

– Как лучше? – Спросил Телль. – Спрятаться вместе в одном месте или каждый пусть спрячется отдельно и следит из своей засады за таинственной машиной?

– Мне кажется, что лучше каждому скрыться отдельно. Тогда поле наблюдения будет шире. Но посмотри, Телль, все бросились к малину и где уже с них теперь спрашивать дело.

Вместо изучения местности, Заличка, Соколиный Глаз и Черника рыскали между малиновых кустов. Телль стал корить их за обжорство, а я отправился на дорогу, по которой должен был проехать черный лимузин. Да, именно этой дорогой ехал я позавчера вечером, преследуя машину господина Гертеля. И пожалуй, именно в этом месте, за поворотом лесной дороги, она исчезла у нас из глаз. Гертель, очевидно, обратил тогда внимание на небольшую поляну у малинника. Тогда мы не ожидали такого маневра и поехали дальше до реки, а он преспокойно отправился себе в глубь леса.

– Внимание едет! – Крикнул Телль.

Я обернулся. Между деревьями замелькал свет сильных фар. Машина приближалась .

– Прячьтесь за кустами и деревьями, – приказал я.

Боясь, что Заличка может выдать нас опрометчивым движением, я схватил ее за руку и потащил за ствол толстенного дерева. У него росли две небольшие елки. Отсюда хорошо просматривалась дорога и малиновые кусты, до которых было метров десять.

Свет фар исчезл за стеной деревьев, затем засиял снова – машина выехала из-за излучины. Водитель вдруг выключил фары и некоторое время ехал в темноте. Потом затормозил, пытаясь замедлить скорость. Он был, видимо, не очень опытный водитель, потому что в коробке скоростей громко заскрежетало. Машина медленно свернула с дороги к лесной поляне и остановилась. Мотор умолк и через мгновение мы услышали как хлопнула дверь.

Черная машина стояла в очень темном месте, туда не проникал лунный свет. Трудно было сказать наверняка: это та машина , которую я преследовал позавчера или другая .

В ночной темноте я увидел мужскую фигуру, но не мог бы сказать, господин ли это Гертель .

Водитель машины прошел у малинника, было слышно как острые ветки царапают его плащ.

– А может, он идет на свидание? – Шепнула мне на ухо Заличка.

– Боже, у вас в голове только романы, – ответил я. Мужчина прошел малинник и поднялся на невысокий холм, где росли низенькие молодые деревья. Таинственная фигура хорошо выделялась на темно – синем фоне ночного неба. Поднявшись на холм, человек остановился и внимательно огляделся вокруг .

И тогда, именно тогда ... в лесу послышался громкий кашель. Кто-то до душился от кашля как больной коклюшем .

– Какого черта , – выругался я. – Это кто-то из ребят. Вот еще дурак!

Услышав кашель, человек на пригорке спокойно вынул из кармана сигареты. Мигнула зажигалка. Закурив, таинственный незнакомец спустился и направился к машине. Опять мы услышали как хлопнула дверца, немного спустя до нас донесся рокот мотора. Машина выехала с поляны на лесную дорогу. Мигнул свет фар. Большая черная машина, похожая на рыбу или птицу, набирала скорость и через несколько секунд ее красные огоньки исчезли за поворотом дороги.

– Мы спугнули его, – сказал я сердито.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Кто спугнул опасную «птицу»? – Терезино предательство. – Поиски. – Мы находим вход в подземелье. – Что прятал бывший бункер. – Скалбан врет. – Зачем спрятали рыбака? – Мы разоблачаем Терезу. – Сколько на свете человеческих рас? – Как развивался человек. – Расизм и наука.

– Это не я. Слово даю, это не я кашлял, – клялся Вильгельм Телль.

– Я тоже нет. Даю слово, – уверял Черника.

– Никто из нас не кашлял, – сказал Соколиный Глаз.

Я подумал: Если не кашлял Телль, ни Черника, ни Соколиный Глаз, ни Выверка, ни Сорока, ни я и ни Заличка, которая была все время со мной, то значит, кроме нас кто-то еще прячется поблизости.

И тут из темноты, окутавшей деревья, вышла Тереза.

– А! – Зловеще прошептал я. – Вас еще здесь не хватало.

– Она кашляла. И всполошила нашу птицу, – гневно закричал Вильгельм Телль.

На девушку посыпались сердитые возгласы гарцеров:

– Зачем вы сюда пришли?

– Никто вас не приглашал!

– Почему вы кашляли?

Я тоже не жалел ее и раздраженный тем, что таинственный водитель скрылся, назвал девушку «бестолковой уткой» .

– Так даже кашлять нельзя? – Удивилась Тереза. – Но я не сделала ничего плохого.

– Мы не приглашали вас сюда , – сказал я. Заличка потянула меня за рукав и прошептала:

– Она увидела, что мы вдвоем идем гулять и в ней наверняка проснулась ревность. Поэтому она и пошла за нами. Не сердитесь на нее. Ведь ничего плохого не случилось. Тот незнакомец приехал и уехал. Все в порядке.

Тогда вся моя ярость обернулась против Залички.

– А у вас только любовные истории в голове. «Ничего не случилось, все в порядке», – передразнил я Заличку. – Так вот, тот кашель все испортил. Мы спугнули таинственного незнакомца и никогда уже, видимо не узнаем, зачем он сюда приезжал.

Тереза пыталась оправдаться:

– Я слышала, как Заличка радовалась, когда вы приглашали ее на вечернюю прогулку. Мне стало обидно, что вы не пригласили и меня. Поэтому я пошла за вами, но не решалась подойти ближе, ведь вы меня не пригласили. И я не знала, что кашлять нельзя.

Я махнул рукой. Того, что произошло уже не исправишь. Никакие объяснения или выдумки не помогут.

– А все-таки интересно, чего он приезжал сюда? – Громко сказал Телль .

– Пошел на холм и стал там, – вспомнил Соколиный Глаз.

– Он назначил здесь свидание и ждал любимую, – сказала Заличка.

Я покрутил пальцем у виска.

– Может, захотел подышать лесным воздухом? – Вмешалась Тереза.

Я пристально посмотрел на девушку.

– А вы, Тереза, не узнали этого человека? И машина тоже не показалась вам знакомой?

– Нет, нет, откуда . Ничего я не узнала .

Она ответила быстро, не колеблясь, будто ждала такой вопрос и заранее приготовила ответ. Именно это показалось мне подозрительным.

– Так я вам скажу, кто это был. Гертель, ваш хороший знакомый из Цехоцинка.

– Гертель? Действительно? И я его не узнала? – Терезин голос звучал удивленно. – Тогда зачем вся эта комедия? Я хорошо знаю его, могла просто подойти и спросить, чего он сюда приехал.

– Вы предупредили его своим кашлем, – вдруг прервал ее Вильгельм Телль. – Вы сделали это специально, умышленно.

Я думал, что Тереза бросится с кулаками на Телля и быстро стал между ними. Но девушка только пожала плечами.

– Это ложное обвинение, – сказала она. – Да и мне все равно, что вы обо мне думаете.

Сделав оскорбленную мину, она быстро ушла от нас. Казалось, что она уйдет совсем. Но мы ошиблись.

– Пойдем на холм, где стоял Гертель и глядел – предложил я ребятам.

Мы пробрались через малинник и поднялись на холм, поросший молодыми деревцами.

– Он остановился здесь, – Вильгельм Телль стал на вершине холма.

– А теперь разойдемся и пусть каждый делает все более широкие круги, – сказал я. – Он приезжает в лес не любоваться хорошей ночью. Где-то поблизости должно быть то, что привлекает Гертеля . И мы должны об этом узнать.

Тереза присела на корточки и громко, но искусственно засмеялась.

– Ой дети, дети! – Смеялась она. – Каждый вечер господин Гертель ездит на прогулку в машине. Для развлечения. Меня тоже несколько раз приглашал прогуляться, но я всегда отказывалась. Просто ему скучно в Цехоцинке. Вечером он садится в машину и едет в лес. А в лесу, как говорил мне, выкуривает сигарету.

– В лесу нельзя курить, – строго добавил Соколиный Глаз .

– Господин Гертель выкуривает сигарету, – продолжала Тереза, – и вовремя возвращается в пансионат.

– Однако, – заметил я, – теперь вы уже склонны признать, что это был господин Гертель?

Тереза поняла, что после ее слов наши подозрения становятся еще больше и начала выкручиваться:

– Это вы убедили меня, что это был господин Гертель. Я согласилась с этим, хотя клянусь, что не узнала его . Просто я вам поверила, потому что вспомнила его вечерние прогулки на машине.

– Ну ладно, – кивнул я головой, делая вид что верю ей. – А теперь за работу, ребята . Пусть каждый понемногу обойдет холм и внимательно рассмотрит все вокруг.

Все разошлись. На холме осталась одна Тереза. Чтобы доказать нам, что поиски ее не касаются, она взялась рвать малину.

Мы кружили по холму, где небольшие сосны достигали нам только до пояса. Все время мы видели друг друга, пожалуй, ничто не могло выпасть из нашего внимания.

Я обходил холм метрах в пятидесяти от него, когда нашел заросшую молодыми деревцами амбразуру бетонного бункера. Это был, видимо, последний бункер из построенных в лесу укреплений. Он смотрел на меня сквозь ветви деревьев продолговатой черной щелью. Я обошел его, но к своему удивлению не нашел входа. Тогда я позвал ребят и Заличку, которые искали рядом у молодняка. Они сразу же прибежали, а я тем временем зажег электрический фонарик и направил луч света в щели бойницы.

– Подождите меня здесь. Я полезу в бункер, – решил я.

– Боже милостивый, не делайте этого, – завизжала Заличка. – Может, там кто-то спрятался и вы попадете в ловушку.

Прибежала и Тереза.

– В этом бункере, – сказала она, – могут быть мины. Я читала как-то в газете, что гитлеровцы минировали бункеры.

Признаюсь, что Терезины слова почти лишили меня отваги. Я еще раз посветил фонариком в щель бункера, опустился на колени и попытался заглянуть внутрь. Оказалось, что отвага здесь и не нужна. Бункер был завален, засыпан землей и обломками бетона. Видимо, гитлеровцы убегая , взорвали его. Выпуклая крыша провалилась и поэтому вместо небольшого бугорка образовалась воронка, а на ней выросли молоденькие сосны. Целой из бункера осталась только передняя стенка с продольным отверстием для мелкокалиберной пушки.

– Надо искать дальше, – сказал я, вставая земли.

Опять мы пошли бродить молодым лесом. Луна встала уже высоко, влажные от росы сосновые ветки мочили нам ноги.

– Посмотрите, – позвал меня вдруг Вильгельм Телль. – Кто-то совсем недавно наломал веток и вот здесь сложил в кучу. Что за варвары рыщут по лесу и калечат молодые деревья?

– Ты прав, Телль. Ветки еще даже не высохли, их наломали недавно, два – три дня назад , а может и сегодня.

Я осмотрелся. Место, где Телль нашел кучу веток, было метрах в двадцати от заваленного бункера.

Телль наклонился, отодвинул ветки и мы увидели круглый бетонный колодец, накрытый тяжелой железной крышкой, сантиметров семьдесят в диаметре.

– Телль, ты знаешь, что это такое? – Воскликнул я. – Мне кажется, что мы нашли боковой вход в подземные укрепления.

Телль свистнул своим товарищам. Вместе с ребятами прибежали Заличка и Тереза.

– Умоляю вас, только не вздумайте поднимать этой плиты, – заломила руки Заличка .

– Да, поднимем , – сказал Телль .

Но оказалось, что сделать это нелегко. Железная крышка плотно прилегала к бетонному колодцу и нам не за что было ухватиться. Надо бы ее поднять, но чем?

– Смотрите, – сказал я, освещая фонариком крышку. – Ее недавно кто-то поднимал. В нескольких местах видны царапины, сделанные чем-то острым. А вот здесь содрали ржавчину.

– Попробуем поднять ее гарцерскими ножами, – решил Вильгельм Телль.

Ножи можно здесь зазубрить или даже поломать, но ребята взялись хоть и такой ценой, а раскрыть тайну входа.

Мы всунули лезвия ножей между крышкой и стенкой и стали осторожно поднимать. Нож Соколиного Глаза сломался пополам как щепка, но Чернике и Теллю удалось приподнять крышку и тотчас я подложил под нее ветку. Совместными усилиями мы легко отодвинули крышку. Она была совсем не такая тяжелая как показалось нам сначала. Если бы мы имели соответствующий инструмент, каждый мог бы сам поднять ее и отодвинуть.

Перед нами чернел вход. Осветив фонариком, мы увидели бетонное крепление метра три вниз. По сторонам лаза торчали железные скобы, чтобы спускаться вниз. Внизу темнело боковое отверстие в какой-то коридор.

Наклонившись над лазом мы советовались, лезть туда сразу или подождать до утра. Ведь могло быть и так, как говорила Тереза. Как знать, может, гитлеровцы заминировали вход и подземный коридор и какая-то мина взорвется, когда мы случайно ступим на нее.

Вдруг мне показалось, что из глубины подземелья доносится невнятный шорох.

– Тише! – Шепнул я ребятам. Мы прислушались.

Шелест раздался снова.

– Там крысы, – сказал Телль, а Заличка вздрогнула от отвращения.

– Эй, есть там кто-нибудь? – Сказал я.

И мы услышали ответ. Голос звучал глухо, измененный эхом отражаясь от стен подземелья:

– На помощь! Люди, помогите мне! .. Спасите, люди! .. Мы аж отшатнулись от лаза -так ужасно звучал голос из-под земли. Но через мгновение испуг прошел, его место заняло чувство долга помочь тому, кто звал нас .

Я забрал у Телля нож и вооруженный таким образом, решил спуститься в подземелье.

– Не делайте этого. То какая-то ловушка, – умоляла меня Заличка.

– Да, да, он хочет кого-то заманить туда и убить, – визжала Тереза.

Я сердито прикрикнул на девушку и подумал: «Жаль, что нет здесь Ганки, она наверняка не побоялась бы спуститься в подземелье».

С зажженным фонариком в руке и ножом за поясом я начал медленно спускаться в колодец.

– Если что-то случится со мной, то есть если бы я не вернулся, – сказал я Теллю, – сразу же закройте крышкой вход и сядьте на нее, чтобы из подземелья никто не смог выбраться. А один пусть бежит в милицию, понятно?

– Есть! – Отсалютовал Телль.

Один, два, три, четыре, пять скоб и наконец я соскочил вниз. Сбоку был полукруглый сводчатый вход в боковой коридор. Еще пять ступеней по этому коридору – сердце у меня громко стучало, а фонарик дрожал в левой руке. В правой я держал нож.

Вдруг коридор свернул. Я увидел низкий квадратный подвал, заваленный гнилой соломой и каким-то хламом. В углу на куче тряпья лежал опутанный веревками человек. Я направил на него луч фонарика.

– Скалбан! Езус Мария, это Скалбан! – Воскликнул я и подбежал к нему.

Двумя ударами ножа я обрезал веревки. Пока Скалбан растирал окоченевшие мышцы рук и ног, я осматривался вокруг.

– Вы ищете выход из бункера? – Спросил Скалбан. – Нет, нет, нет отсюда никакого другого выхода, только тот, которым вы сюда попали. Здесь нет ни одного отверстия, кроме небольшого вентиляционного, вот здесь в потолке. Гитлеровцы не успели закончить строить эти укрепления, поэтому не все части подземелья соединены между собой.

– А этот хлам, солома?

– Здесь когда-то скрывалась Барабашева банда, – сказал Скалбан, медленно поднимаясь с земли.

– Каким чудом вы здесь оказались? Кто вас связал?

– Сам не знаю как это произошло, – смутился Скалбан. – Сейчас день или ночь?

– Ночь.

– А какое сегодня число?

– Четырнадцатое июля.

– Тогда я сижу здесь, вероятно, уже третьи сутки. Как-то вечером я переплыл лодкой на эту сторону реки, чтобы немного набрать хвороста.

– Вечером? В темноте? – Удивился я.

– Гм, – растерянно пробормотал Скалбан. – Я собрал хворост днем, надо было только перенести его в лодку и перевезти на другую сторону Вислы. Когда я был уже в лесу, вдруг откуда то взялись двое мужчин с пистолетами. Подскочили ко мне, велели идти вперед и угрожая застрелить, привели сюда. Перед тем как спуститься, они связали мне руки назад, подняли крышку и приказали лезть вниз. А тут связали мне еще и ноги и бросили одного в темноте.

– И не объяснили, за что так поступили с вами?

– Они и словом не обмолвились.

– Что же это за люди? Какие они?

– Какие-то приезжие. Я их совсем не знаю, а присмотреться хорошо не мог, было уже темно.

– И эти три дня вы ничего не ели и ничего не пили?

– Они были здесь еще дважды. Дали мне сухого хлеба и оставили воды в жестянке. Вот эта жестянка, – говоря это, он пнул банку и из нее выплеснулась вода.