Текст книги "Атаманский клад"

Автор книги: Юрий Иванов-Милюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Сегодня мужик предлагал звезду и знак святого Владимира первой степени. Звезда представляла из себя размеченный прямыми лучами восьмиугольник, с той лишь разницей, что углы выглядели не острыми, а как бы сглаженными. Старинное золото совместно с живописной эмалью и серебряным поверху шитьем богато переливалось даже в измятых лучах современной лампочки Ильича. Точно так же полоскал языками глубокого пламени знак ввиде креста с древним двуглавым орлом в центре круга. Рядом отливала серебром ромбовидная медаль “За труды и храбрость при взятее Праги”, отчеканенная в 1794 году, по другую сторону звезды лежала овальная медаль “За храбрость, оказанную при взятее Очакова” в 1788 году. Под ними извивалась толстой змеей золотая цепочка со звеньями ввиде корон с маленькими бриллиантами в крестиках над ними, с алыми рубинами по бокам и синими сапфирами по низу. Цепочка заканчивалась массивным замком в форме гремучей змеи, разинувшей пасть. На кольце покачивался на середине с боку на бок крупный необработанный алмаз. Под ювелирными изделиями снова поблескивала россыпь золотых монет разного достоинства, искрились ближе к краю подвески из крупного жемчуга с темно-зелеными изумрудинами между матово-белыми зернами, изумительной красоты колье из множества различных драгоценных камней, вправленных в золотые гнезда. Они манили неземным светом, заставляя чувствовать себя как на дне Средиземного моря среди коралловых рифов с экзотическими рыбками между ними. Тяжелый мужской перстень, украшенный черным агатом с бриллиантом в три карата, окружали несколько женских перстеньков ажурного плетения. И такая сила, такая мощь исходила от всего этого богатства, что грудь невольно вздымалась выше, а фигура начинала самостоятельно распрямляться. Валютчик в который раз внутренне охнул, переступил с ноги на ногу, и опять его состояние не осталось не замеченным мужиком, по прежнему доверявшему лишь своей интуиции. Облизав потрескавшиеся губы, покрытые белым налетом, он смял лицо в довольной улыбке:

– Я и говорю, красота писанная. Будем торговаться, или мне заворачивать оглобли?

– Ну ничего тебя не берет, – возврващаясь в действительность, захмыкал валютчик. – Забыл, что у меня с собой пушка?

– Не забыл. Но ты не из этих… как их называешь, не из отмороженных, – пастух быстренько ужал плечи. – Иначе я бы не подошел к тебе на кнутовище.

– Уговорил, давай торговаться, – Коца откинул уголок тряпки, ковырнул ногтем маленькую кучку золота, прятавшуюся под ним. – А что это ты еще прихватил?

– Хорошая вещичка, кисеюшка такая, – мужик моментально подался вперед. – Кольчужка, сотканная из золотых проволочек.

– Для чего она предназначена?

– Без понятиев, но вещь нужная.

– В хозяйстве пригодится? Накидал, что под руку попало, – валютчик снисходительно посмотрел на клиента. – Называй свою цену, коммерсант.

– Не-е, мы так не договаривались, сначала назови ты, а я прикину, подойдет, или нет.

Минут через пятнадцать в дверь нетерпеливо постучали, пастух накрыл ладонями тряпку с сокровищами, вильнул глазами по углам туалета, Коца сунул руку в карман. Но стучавшим оказался подсобный рабочий, за ним в нужник забежала кладовщица, оба окинули незнакомых им людей такими взглядами, что место сделки пришлось срочно менять. Торг продолжили в конце длинного и темного коридора, зато он завершился намного быстрее. Коца, перед выходом на улицу начал осторожно прощупывать пастуха на предмет очередного приезда.

– Теперь не скоро, дочка с зятем и внучком съедут сразу после Нового года, а у меня делов по хозяйству невпроворот. Боровков надо кастрировать, а там шерсть с овец состригать, – забурчал довольный сделкой пастух, запахивая полы овчинного полушубка а за ним брезентового плаща. – Ближе к женским праздникам, когда они снова напомнят о себе либо письмом, либо телеграммой, мол, накупились, растратились.

– И деньги закончились, – поддакнул валютчик, – А там Дон-батюшка разольется, а по половодью какая езда.

– А что нам половодье, мы живем на высоком берегу, – не согласился собеседник. – В станицу Раздорскую если, за припасами, и то, ловчее до Усть-Донецкой на перекладных.

– Значит, расстаемся надолго. Не получится ли так, что если помощь дочери покажется маленькой, ты соберешься ехать, а кругом праздники. И я тоже не предупрежденный, как в этот раз.

– Давай-ка договоримся вот как, если надумаю обратно, отсчитай на любой неделе опять среду. До полудня как пить дать доберусь, – остановился мужик на выходе из помещений. – Но ты чтобы ворочал делами на своем месте, возле входа в магазин.

– Обещать ничего не буду, – замялся валютчик, переступая за порог. Стремление мужика успеть как можно быстрее нажиться на обнаруженных им сокровищах теперь не входило в их с Микки Маусом планы. Чем позднее тот узнает о пропаже, тем больше уверенность, что основной клад они тоже сумеют раскопать и вывезти в надежное место. Сейчас первейшей задачей было пристроить поскорее богатства из привезенного сундука. – Ты видишь, что кругом творится? Отморозки с ментами проходу не стали давать, того и гляди на тот свет отправят. Я бы посоветовал тебе не спешить.

– Жрать-то они, конечно, не просят. Тут ты прав, – загундосил пастух, выдираясь из дверей вслед за ним. – Но и бестолку лежать никакого резону, по телевизору передают по всем каналам, что ценности требуют оборота.

– Все правильно, постарайся учесть одно, что если разбалуешь дочку, она с твоей шеи уже не слезет, пока не дознается, откуда пачки денег.

– Верно заметил, и тут палка об двух концах, – хлопнул мужик ладонями по бокам. – Она уже сейчас как хорошая ищейка, со следа не сходит.

– Мой тебе совет, ложись на дно и замирай до благоприятных дней, и не забывай, что у нас бандитский передел начался тоже. – валютчик, ставя точку в разговоре, протянул руку. – К нам носа месяца два-три не показывай, иначе не рад будешь, что родился.

– Так то оно так, но договор между нами пусть остается в силе, – пастух хитровато поморгал белесыми ресницами. – Ежели какая оказия, я сразу к тебе.

– Ну… как знаешь, – Коца, поняв, что лишние уговоры только добавят мужику подозрений, похмыкал в поднятый воротник пальто. – Ты куда сейчас?

– На автобус и до автовокзала.

– Возьми лучше частника, так надежнее.

– А ты знаешь, по сколько они просят? Я за такие деньги лучше пешком дотопаю.

В троллейбус они залезли вместе, но как только доехали до Нариманова, валютчик потрепал мужика за плечо и выскочил на остановке. Сунув руки в карманы, проводил взглядом рогатый транспорт с нескладным клиентом, ужавшимся на сидении, нырнул в лабиринты двух и трехэтажных хрущевок. Он решил, прежде, чем возвращаться на квартиру на проспекте Семашко, проверить замки на двери собственного жилища, в котором не показывался несколько дней, к тому же, драгоценности, вновь приобретенные у пастуха, вынуждали спрятать их понадежнее. Возвращаться к любовнице не стал по двум причинам, во первых, плохая примета, во вторых, он бы не сумел оттуда вырваться до окончания праздников. А сокровища, оставленные у мужеподобной Эльфриды Павловны, требовали безотлагательного по ним решения. Коца, покрутившись, как в прошлый раз, по коротким переулкам, зашел за дом напротив, осмотрел осторожно собственные двор и подъезд. Кажется, все было тихо, лишь сосед по лестничной площадке со сдвигом по фазе покачивался маятником вдоль фундамента. Коца быстрыми шагами пересек двор, вошел в вечно темный коридорчик, пропахший кошачьими испражнениями, он уже ступил было ногой на ступеньку короткой лесницы, когда голос соседа заставил притормозить.

– Санек, чего тебе? – обернулся валютчик к нему.

– А вас ограбили, – радостно сообщил бывший кандидат точных наук. – Мы замотали дверь на проволоку.

– О, как! Милиция приезжала?

– Никто не захотел сообщать, потому что возни много. Могут и самих привлечь.

– Кто грабил не заметил, может, в глазок подсмотрел?

– Не-е, я не в курсе. Но вытащили достаточно – телевизор, магнитофон, одежду, остались только холодильник с письменным столом, – кандидат нездорово гоготнул. – Наверное, в проеме застряли.

Больше спрашивать было не о чем, Коца, поблагодарив, взбежал по ступенькам, открутил от ручки двери проволоку. В квартире снова царил бардак, на полу валялись растрепанные книги, белели остатками фанерных днищ перевернутые кровать, диван и кресла, домушники отвинчивали даже гайку в основании настольной лампы, не говоря о картинах, оборванных с гвоздей. Значит, искали по наводке и целенаправленно, а потом оторвались, не найдя ценностей, на том, что мозолило глаза. Коца сумел отыскать в навале запасные ключи, проверив замки и отметив, что один из них, которым сто лет не пользовался, в целости и сохранности, притянул дверь к лудке, затем прошел на кухню, сунул руку за обшивку стенки, смастеренной своими руками. Сердце отозвалось радостью, заначка с золотом и деньгами оказалась нетронутой. Он включил свет, зашторив окна, развернул ее, тяжеленькую, на кухонном столе, потрогав вещи с небольшими сверточками, подцепил из внутреннего кармана пастухов узелок, пристроил, не заглядывая в него, между тихо звенящими ювелирными изделиями. Надежно упаковав, водворил прибавивший в весе сверток в тесную щель между фанерными листами. Зазвонил телефон, Коца снял трубку, подумав, что Микки Маус решил напомнить о себе, но на том конце провода, выждав пару секунд, отключились. В голове мелькнула мысль, что лишний раз не стоило подтверждать свое присутствие дома, но эта мысль как пришла, так и ушла. Помыв руки, он поставил чайник на газовую плиту, в холодильнике, как всегда, оставался кусок копченой колбасы с парой пачек плавленных сырков. Хлебом можно было разбить голову чемпиону мира по боксу, но на то он был и хлеб, что боялся воды. Коца, скинув пальто, попил горячего чаю, сразу ощутив, как оживились мускулы тела, потом засветил в комнате люстру, терпеливо принялся за уборку. Эта нудная работа была не в новинку.

Уборка затянулась до позднего вечера, когда осталось подмести пол, в дверь негромко постучали, Коца, покосившись на шторы на окнах, обратил внимание на то, что край одной завернулся, обнажив порядочный кусок рамы. Дело имело все шансы принять худой оборот, потому что никто не знал, что он находился здесь. Приятели, звонившие изредка, привыкли к его частым отлучкам к любовнице, а больше его жизнью никто не интересовался. Выключив свет, он прокрался на цыпочках к другому концу окна, отогнув угол, всмотрелся в темноту улицы. Показалось, что к стене прижималась чья-то тень. Новый стук в дверь заставил резко обернуться, он был негромким, но настойчивым. Валютчик, отпустив материю, пересек комнату, вдавился в дверной глазок, лампочка на площадке отсутствовала, из-за этого чернота подъезда оказалась непробиваемой. Коца, нащупав на вешалке пальто, вытащил из кармана пистолет, не снимая его с предохранителя, снова приник к оккуляру глазка. Если бы стучал сосед, он обязательно распахнул бы свою дверь, чтобы свет падал на лестничную площадку, или кто-то из жильцов тоже давно подал бы голос. Значит, на той стороне таился чужой. Коца, решив, если стук повторится еще раз, рывком дернуть ручку на себя, щелкнул выключателем и подобрался. Минут через пять по ступенькам задробили к выходу торопливые каблуки, по косяку саданул с ходу ногой не иначе молодой и спортивный, заслякал грязью на улице. Валютчик, шумно выдохнув, прислонился плечом к углу стены. И в этот момент на уровне головы раздался грохот кулаков по дереву, показалось, что дверь, заходившая ходуном, вот-вот сорвется с петель. Коца отпрыгнул озлобленным зверем в комнату, направил ствол пистолета на вход, подумал, что беспредельщиков намного больше, чем он предполагал. Задерживаться в квартире нельзя было ни в коем случае, отморозки из нескольких группировок давно вычислили и его убежище, и номер телефона, оставалось одно, принять бой возле собственной кровати. За окном послышался громкий разговор, в груди невольно всколыхнулась обида на то, что в этой стране нельзя найти спасения даже в своем жилище. А лудку уже выворачивали с корнем, валютчик, дождавшись, когда в образовавшемся проеме опять мелькнет чья-то пыжиковая шапка, снял пистолет с предохранителя, нажал на курок. Так-же хладнокровно он выстрелил еще раз. За ненадежной преградой громко вскрикнули, один раз, второй. Коца понял, что обе пули попали в цели, он, подскочив к окну, поймал на конец ствола неясные силуэты, глухие звуки стрельбы застряли в старых обоях на вечно мокрой штукатурке. Коца, метнувшись на кухню, выдернул заначку из тайника, запихнув ее во внутренний карман пальто, накинул его на себя, и сам сорвал дверь с петель. Больше брать здесь было нечего, документы пришлось из-за частых взломов квартиры перевезти к любовнице, как и почти всю наличку. Он, переступив через тела молодых парней, корчившиеся на полу, сбежал вниз и, не оглядываясь, помчался к углу следующего дома, путь предстоял теперь только один – на проспект Семашко, в затхлую конуру пожилой еврейки Эльфриды Павловны. В ней должен дожидаться его прихода Микки Маус, с которым он был повязан кровью, успевший, наверное, зачахнуть на полном драгоценностей сундуке. Пройдет совсем немного времени, валютчик вернется на старое место жительства, но только для того, чтобы продать хрущобу, прибавив копейки, вырученные за нее, к своим большим деньгам, которые будут обязательно. Для него дарить государству даже такую конуру считалось за падло, с паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок.

Он услышал уже за будкой газового конденсатора еще несколько глухих выстрелов, раздавшихся в подъезде их четырехэтажки, но они не произвели никакого впечатления. Он остался жив, он вырвался на свободу, и это было самым главным.

Глава двадцать пятая.

В чеченском казино на главной ростовской улице в день наступления Нового года наконец-то закончился траур. Он продолжался больше недели в память об отряде боевиков под командованием Ахмеда Атагирова, помощника Удугова, известного ваххабитского политинформатора, и полевого командира Вагифа Сукашева, погибшим от рук донских омоновцев с кубанскими казаками. Их расстреляли сразу за Армавиром, небольшим краснодарским городком, уничтожили всех до одного вместе с колонной автомобилей, экспроприированных у новых русских бизнесменов. После чего главарь банды Асланбек надолго залег со своими боевиками на дно, отказавшись от участия в сделках,даже явно выгодных. Приближался Новый год, ментовская слежка ослабла, пришла пора вылезать из подполья, тем более, что по данным, полученным недавно, подтверждалось существование клада казачьего атамана Стеньки Разина. Судя по предварительному описанию царских раритетов, привезенных снова мужиком с периферии, этот клад мог потянуть на несколько миллионов долларов, если не на весь миллиард. Разведчиков, посланных в дозор из боевого состава банды, подорвали неизвестные конкуренты, те лишь успели сообщить, что обнаружили в полусгнившем доме посередине заброшенного хутора сундук с драгоценностями. На этом связь оборвалась. Асланбек, запретив брать мужика для того,чтобы выбить из него необходимые сведения,направил на хутор своих людей,но как стало только что известно, тех тоже постигла печальная участь.Сундук с сокровищами исчез, события разворачивались из ряда вон выходящие. Главарь, отдав приказ догнать во чтобы то ни стало конкурентов и уничтожить, надумал взять и мужика, хотя осознавал, что люди из захолустья вряд ли расколятся сами. Они предпочтут умереть на богатстве, упавшем им с неба, нежели с кем-то поделиться. Крестьянин, по данным из того же источника, снова объявился на центральном рынке Ростова, мужик и здесь сумел ускользнуть из рук верных людей, несмотря на капитальную слежку за всеми, причастными к делу. Асланбек нервничал, его не покидали мысли о том, что банду тоже ведет уголовка, из Чечни несвоевременно приехали три молодые девушки-шахидки с поясами смертниц под одеждой. Басаев решил провести на юге России, оставив на время Москву в покое, несколько террористических актов. И пусть мирный договор с донскими и кубанскими казаками был заключен, главного террориста этот факт мало волновал. Уже прозвучали взрывы в Волгодонске, дороги назад, ко всеобщему признанию, больше не существовало, оставалось идти напролом только вперед. Он использовал для этого любую возможность, вплоть до привлечения к возмездию над русским народом, не осознавшим его робингудства, криминальных чеченских структур. Одной из таких значилась группа беспредельщиков под руководством Асланбека, ей предписывалось оказывать помощь шахидкам, направленным в Ростов, снабжая тех всем необходимым. Главарь постарался поселить девушек в лучших квартирах, обеспечил питанием, и теперь, в последний день перед Новым годом, обдумывал вместе с представителем от Басаева, в каком месте они смогут взорвать бомбы. Кровницы получили инструктаж из уст своих инструкторов еще на территории Ичкерии.

– Это, в первую очередь, центральный рынок Ростова, людей там в выходные дни набивается до нескольких десятков тысяч человек,– рассуждал неторопливо чеченский эмиссар, оглаживая по привычке голый с недавних пор подбородок. Он сидел на низком диване, на столике перед ним, как и перед хозяином комнаты с еще одним гостем, дымились маленькие чашечки с кофе. – Когда прозвучит взрыв, гяуры бросятся на выход, а ворота на рынке проектировал наш человек, в смысле, словно специально под наш замысел – они узкие, кроме того, посередине стоят турникеты. Начнется давка, в которой погибнет еще энное количество свиней, этот эффект просто обязан оправдать наши надежды. Женщины тоже дожны быть довольны, потому что сура в коране в ваххабитской трактовке подтверждает, что шахидка, приведшая в действие взрывное устройство, сразу займет на небе место в раю. Она станет мужчиной за свой смелый поступок.

– Ты прав, уважаемый, если в автобусе или в другом транспорте жертв взрыва бывает меньше, то в толпе их всегда больше, – согласно кивнул головой второй гость, развалившийся рядом с Асланбеком, недавно тоже бородатый. – Толпа как стадо, она неразумна, и гибнет из-за этого массово. Кроме того, кровницам спрятаться в ней несравненно проще.

– Я согласен с вами, но опыт палестинцев доказывает иногда обратное,– Асланбек наклонил голову вперед. – Например, замкнутое пространство в автобусе имеет свойство охватываться пламенем. Это раз. Паника там эмоциональнее, это два, в третьих, взрывная волна не расходуется напрасно из-за ограничения стенами. Она не поглощается бесконечностью, а действует целенаправленно, поэтому, жертв в городском транспорте по сравнению с уличным, скажем, скоплением народа, может быть больше.

– Уважаемый, ты забыл про окна, они вылетят и смягчат силу взрыва, – мягко улыбнулся эмиссар. – Через них, ко всему, легко вылезти наружу.

– Я про них не забывал, еще хочу напомнить, что действие будет происходить не в развитых странах, а в России, в которой автобусы, закупленные по дешевке в государствах с арктическим климатом, имеют на окнах двойные толстые стекла. Их никто не думал менять, они, закаленные особым способом, выдержат взрыв атомной бомбы, а если начнут вылетать, то обязательно вовнутрь.

– В этой стране взорвать бомбу можно где угодно, подъезды совсем не закрываются, входы в публичные места не охраняются, контролеры берут взятки на любом виде транспорта, – второй гость отхлебнул из чашечки с кофе. – У нас одна проблема – подыскать достойных шахидок, чтобы, как в Москве, не сдавались раньше времени местным властям.

– Девушек достаточно, в том числе из русских. И все-таки, я склоняюсь к центральному рынку, на миру и смерть красна, как говорят те же русские. Женщинам будет легче нажать на кнопку, смертельную для них.

Асланбек вытер губы салфеткой, скомкал бумажку и бросил на стол, затем посмотрел на выход из комнаты. Чеченец в черном костюме, стоявший у дверного проема, сделал знак рукой, две русских официантки внесли на вытянутых руках подносы с яствами. Пришла пора подкрепиться хорошим коньяком и закусить отборными продуктами. Недаром начальник областного Управления милиции, интересовавшийся недавно его делами, намекнул на то, что беженцы из бывших союзных республик стали жить лучше самих хозяев страны. На что Асланбек ответил, что эта тенденция прослеживается по всему миру, мол, аборигены не в состоянии заметить залежи золотой руды у себя под ногами. Не хотелось вспоминать лишь о замечании генерала, когда тот указал, что в Японии, как в других развитых странах, конфетку вертят из ничего, а в Чечне народ испокон веков оставался способным только на грабеж на больших дорогах. Мол, что толку обсуждать великодушных русаков, разбалованных пространствами, сумевших добротно сделать только одно – заставить одну шестую часть мира говорить на своем языке.

Асланбек, разрешив кивком головы девушкам покинуть помещение, сорвал пробку с бутылки и вновь обратил взор на присутствующих:

– На какое число Басаев, эмир Чечни, назначил акт возмездия? – спросил он у поджарого эмиссара.

– На сегодня, на два часа дня, чтобы Россия в следующий год вошла с кровавыми соплями под расшлепанным носом,– отозвался тот, принимая от хозяина рюмку. – Чтобы тридцать первое декабря россиянам запомнилось как Буденновск или станица Первомайская, для этой цели шахидки разъехались по разным городам, они подорвут себя по сигналу в одно время.

– Сегодня наступает канун Нового года.

– Сегодня на центральном рынке ожидается столпотворение, – добавил, поднимая свою порцию, третий молчаливый гость.

– Ну что же, пусть аллах встретит по достоинству души чеченских шахидок.

– Аллах акбар.

Гости, опрокинув рюмки в рот, взялись руками за сочные куски баранины, приправляя их солидными пучками зелени. Чеченец, стоявший у входа, принялся изучать замысловатый рисунок, выбитый на портьерах. Наконец, проводники насытились и потянулись к салфеткам.

– Уважаемый Асланбек, у нас к тебе еще один вопрос, – эмиссар, промокая квадратный подбородок, блестевший от жира, развернулся лицом к хозяину. – Мы знаем, что ты напал на след казачьего клада, раскопанного на одном из островов посреди реки Дон. Говорят, что там сокровищ хватит на то, чтобы выкупить у Америки и присоединить к Ичкерии Аляску, проданную русскими. Как идут дела в этом направлении?

– Очень трудно, я уже потерял больше десяти джигитов из маленького своего отряда, – главарь чеченских беспредельщиков сложил руки на груди. – Объявились конкуренты, которых мы никак не можем вычислить, они ускользают из-под самого носа.

– Из числа русских отморозков или из самих ментов? – встрепенулся политинформатор. – Мы знаем, что здешние милиционеры научились ни в чем не уступать соплеменникам-бандитам.

– Если бы удалось захватить хоть одного, мы бы с него шкуру с живого содрали. Сегодня утром я получил сообщение, что неизвестные конкуренты расстреляли под Шахтами еще несколько человек из группы, посланной в погоню за ними. А в самом Ростове произошла перестрелка на Северном жилом массиве между отрядом наших людей, выехавшим на перехват, и ментовским патрулем. И снова не без жертв.

– Очень интересно, и куда же подевались преследуемые?

– Как только ворвались на окраины Ростова, они как сквозь землю провалились. Признаюсь, что они для отрыва использовали наш джип “Чероки”, забросав перед этим гранатами моих бойцов, находившихся в салоне.

– А чем занимались твои люди в этот момент? – эмиссар грозно сдвинул брови.

– Они притаились в засаде. Была ночь…

– А выставить часового было лень, – продолжил важный гость. – Дежурили на авось, по русски, подменяя друг друга прямо в кабине автомобиля.

– В России войны нет, бояться нам некого, – встал было Асланбек на защиту подчиненных. – Но ты прав, уважаемый, они допустили роковую ошибку, пусть аллах примет их души.

– Аллах акбар.

– Главное в другом, как сумели бандиты подобраться незамеченными, ни дорог, ни прохожих.Джип замаскировался в лесопосадке, в кабине сидели волкодавы с первой чеченской войны. Скрипучий снег, сухие ветки деревьев.

– Это профессионалы, Асланбек, люди, которым о кладе стало известно раньше тебя, – оба гостя разом натянулись струной. -. Они из посвященных, значит, искать следует среди валютчиков, работающих на рынке.

– Я направил к жилищам каждого из них отморозков из числа местной шпаны со своими людьми во главе, но до сих пор утешительных сведений не поступало. Никто, кроме одного менялы, подозрений не вызвал.

– А кто этот один?

– Тот самый дикий гусь, выкупивший у крестьянина очередную партию сокровищ, он уже имел конфликт с моими джигитами. Но валютчик несколько дней назад пропал в неизвестном направлении, он не появлялся ни дома, ни на своем месте на входе в рынок.

– Один столько бед натворить не способен, – эмиссар задумчиво огладил подбородок. – Хотя среди русских, надо признать, встречаются тоже джигиты, не уступающие чеченцам ни в чем.

– Нужно, если имеется возможность, проверить все его связи, – добавил политинформатор.

– Мы этим занимаемся, есть в защиту этого дикого гуся еще один момент, – главарь банды чеченцев снова поднял бутылку над рюмками. – Он не очень интересуется деньгами, а работает по принципу купил-продал.

– Зачем тогда пришел на рынок?

– Наверное, идти ему после горячей точки было некуда. Дело в том, что он сам в камешках и в других раритетах из драгоценных металлов не разбирается, если приносят существенное, бежит за помощью к знающим менялам. Те за определенную цену дают ему совет.

– Странно. Тогда как этот дикий гусь и для кого выкупал у крестьянина очередные царские награды? Кто в этом вопросе его консультировал?

– Думаю, приобрел по случайности, пристроил еврею Пулиперу, старому нумизмату со звериным чутьем, который нагрел его как хотел, а свел валютчика с ним молодой жиденок по кличке Микки Маус. Это правая рука известного в Ростове собирателя древностей, на рынке он тасуется давно.

– Почему твои подчиненные у этого… Мауса не поинтересовались ни про дикого гуся, ни за все остальное? Он сейчас представляет из себя главное связующее звено.

– К сожалению, мышонок с бархатной шубкой тоже сделал ноги. Его нет нигде.

– И долго не будет, обоих, – политинформатор выразительно посмотрел на собеседников. – Мне кажется, они поняли, что попало в их руки и решили совместными усилиями искать купцов посолиднее, например, в Москве. Мужика тоже предупредили, чтобы драгоценности больше никому не предлагал, иначе секир башка.

– Ты хочешь сказать, что Пулипер ничего для них не значил? Этого не может быть, потому что своих евреи не надувают, – откинулся эмиссар на спинку дивана. – Хочу напомнить, что старый жидяра фигура знаковая, о нем в эшелонах высшей власти Ичкерии давно идут разговоры.

– Никто не спорит, богатые люди нам нужны. Но я отвечу на вопрос, считаю, что одного Пулипер держал за осведомителя, отстегивая определенный процент, второго вообще за обыкновенного лоха.

– Я должен прояснить ситуацию, наш неутомимый нумизмат тоже исчез из поля зрения, – Асланбек поднял рюмку над столом. – За ним охотились не только представители криминальных групп, но и сексоты из областного Управления милиции.

– Тогда дорога у Пулипера должна быть одной – за границу.

– Прости, уважаемый, но тогда вырисовывается некий порочный круг, который включает в себя всех троих, потому что они работают совместно, – не согласился удуговец. – Вам не кажется, что я прав?

– Очень интересная мысль, значит, эта троица имеет возможность сокровища переправлять за кордон. Недаром Пулипером интересовался сам Яндарбиев, – вскинул эмиссар голову. – Коллекционера следует прощупать со всех сторон, а если он успел убежать за рубеж, достать его и там. Наши люди есть теперь везде.

– Круг надо немедленно разорвать.

– Чтобы драгоценности, просыпавшиеся из него, попали не на английский аукцион Сотбис, а в наш мешок, вовремя подставленный.

– Аллах акбар.

Присутствующие выпили, хорошо закусили. В это время стоящий на входе чеченец в черном костюме протянул Асланбеку мобильный телефон, произошло, наверное, что-то очень серьезное, иначе он не осмелился бы отвлекать главаря. Тот, приложив к уху плоский аппарат, выслушивал некоторое время донесение, затем сунул трубку в верхний карман рубашки, пригладил иссиня черные волосы:

– На центральном рынке объявился тот самый дикий гусь, – сообщил он гостям, взглянув на часы. – Но это не все, он встретился возле главного входа с крестьянином, отыскавшем атаманский клад.

– Их надо брать немедленно, – подобрался эмиссар.

– Их необходимо отвезти в подвал под двухэтажным домом на Кацапстрое, – поддержал его удуговец.

– Я сказал не все, – главарь ростовских чеченцев криво усмехнулся. – Они исчезли из поля зрения наших наблюдателей.

– Как они смогли это сделать? – оба гостя вновь развернулись к нему.

– Они применили очень простой прием, зашли за продуктовую палатку и использовали ее в качестве шор на глаза. Иногда так в аулах поступают с ослами, ходящими по кругу и добывающими воду из глубоких колодцев.

– О таком приеме мог знать только спецназовец, прошедший хорошую боевую школу.

– Думаю, ты прав, для нас дикий гусь оказался не подарком.

– Дело начинает принимать дурной оборот, не его ли это работа, что в заброшенном хуторе, что на ночной трассе?

– В его квартире необходимо устроить засаду.

– Если он вернется туда.

– Он обязательно зайдет к себе, он сейчас начнет искать место для вновь приобретенных сокровищ.

– У него таких схронов должно быть достаточно.

– Свое надежнее всех, вместе взятых.

– Я уже направил к нему людей, – подключился хозяин комнаты к разговору.

– Усиль группу настоящими профессионалами своего дела, такими, которые могут на лету отстрелить яйца у комара

Небольшая комната превратилась в засаду с тремя кровожадными охотниками, если бы не было проблем главнее, они, чтобы ускорить ход событий, давно сорвались бы с места. Асланбек, разлив по рюмкам коньяк, посмотрел на эмиссара, тот демонстративно поднес к лицу руку с часами. Золотые стрелки “Роллинга” замерли на одном часе дня.

– Уважаемые, нам пора, наступил пик возмездия, – твердо сказал он. – Надо доставить наших шахидок в назначенный район и проследить, чтобы приказ эмира Ичкерии был выполнен.

– Женщины выйдут из дома вместе? – быстро спросил Асланбек, протягивая ему рюмку.

– Нет, до базара ровно десять минут ходьбы и сначала отправится одна, через четыре минуты вторая, за ней через столько же минут третья, – проинформировал эмиссар, принимая коньяк, говорить об этом теперь можно было смело. – На подготовку к теракту отводится всего две минуты. Когда займут выгодные позиции для наиболее эффективного поражения, прозвучит команда привести взрывные устройства в действие.