Текст книги "Драгоценности Парижа [СИ]"
Автор книги: Юрий Иванов-Милюхин
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
– Бросай поводки, Софьюшка, лошади никуда не денутся, – не выдержал Дарган размеренных действий спутницы. – Беги сюда, пока они не начали палить.
– Момент, мон рой, – девушка набросила на бревно последнюю петлю, затянула ремни и побежала к крыльцу. Подхватив мешок с сумкой, сунулась в коридор. – Нам нужен виктория.
– Она всегда была нам нужна, – забрасывая за порог остальные вещи, согласился Дарган.
Рассыпавшиеся дверные доски обнажили коридорное пространство, в котором негде было спрятаться, оставалась дверь из цельной плахи в саму избушку. Но если пристроиться за ней, видимость перекрывалась окончательно, потому что в доме было одно крохотное оконце, и то Дарган рассмотрел с трудом. Тогда бандитам предоставлялось бы право играючись расправиться с противниками, запалив строение и выкурив из него всех. Требовались действия, принуждающие разрешить спор с позиции силы. Оттащив зарубленного разбойника в угол, казак приставил несколько досок к косякам, чтобы уменьшить неприятелю обзор, присел за выступом и просунул дуло пистолета наружу с таким рассчетом, чтобы иметь возможность прицелиться. Он подпустил бандитов настолько близко, что лица их стали видны как на ладони. Впереди восседал на лошади главарь, это было видно по не мужицкого покроя парчовому кафтану, по сафьяновым сапогам и по изогнутой турецкой сабле с серебряной рукояткой. За спиной у него топорщилась русская винтовка с примкнутым штыком, за широким из одного куска материи поясом торчали два пистолета. Остальные члены банды представляли из себя сброд из беглых солдат и местного населения числом в шесть человек. Дарган не знал, все ли они здесь, или кто–то скрывался за углом избушки, если дело обстояло так, то на легкую победу надежды не было.
Меж тем, уверенный в себе главарь на неспокойной кобыле подтанцевал едва не к ступенькам крыльца, подкрутил усы вверх:
– Эй, русский солдат, твоя песенка спета, – хриплым голосом объявил он. – Ты это понимаешь, пся крев? Если не понимаешь, мы не просто расстреляем тебя, а наклоним деревья, привяжем за ноги к их вершинам и разорвем пополам, пся крев.
Он смачно сплюнул, вытер губы шелковым платком. Бандиты с интересом наблюдали за его действиями, наверное, спектакль им нравился. Дарган скрипнул зубами, расстояние до главаря было все–же приличным – саженей пятнадцать, если бы появилась возможность скрестить оружие, он бы не оставил от наглеца целого куска. За спиной раздался шорох, девушка потянула на себя ружье, в упор посмотрев на казака. Он понял без слов, отцепил ее пальцы от приклада, взглядом указал на пистолет. Когда входили на территорию Франции, господа штабные офицеры предупреждали, что французские женщины неплохо с ними обращаются.
– Умеешь из него стрелять? – негромко спросил он.
– Ви, месье Д, Арган, – кивнула головой спутница. – Но я хотел заряжать этот винтовка.
– Лучше возьми это, – казак отдал пистолет, отцепил от пояса кошель с пулями. Быстро просунул винтовку в прорезь. – С ружьем ты будешь долго возиться, а тут забил заряд в дуло, и готово.
Он снова прильнул к прорехе, поймал на мушку лицо главаря, краем глаза схватил, как прилегла на пол девушка, примеряясь к выстрелу. Упреждая ее торопливость, он крикнул разбойнику:
– Что ты хочешь от нас?
– Все, – загоготал бандит. – Лошадей, поклажу, деньги, золото и кралеву, если она уже не панночка. Панночек мы сразу выдаем замуж, женихов у лесных братьев хватает.
– С чего ты решил, что у нас есть золото?
– Разве на пальцах у вас не перстни?
– Тебе так мало надо?
– В этих местах цену имеет все, – снова засмеялся главарь, его поддержали остальные. – Даже твоя шкура.
– Мой подарок, который сейчас получишь, будет тебе в самый раз, – Дарган припал к прицелу, поймал на мушку место между бровями разбойника.
– Не сомневаюсь, – успел согласиться тот.
Раздался громкий выстрел, главарь взмахнул перчатками и медленно откинулся на спину лошади, не ожидавшие такого поворота событий, его спутники уставились на него. В этот момент прозвучал еще один выстрел, верзила рядом с главарем тяжелым обрубком свалился с коня на землю. Это стреляла девушка. Дарган с восхищением зыркнул на нее глазами, выпущенная из пистолета пуля попала точно в то место, что и пуля из его ружья – чуть выше переносицы верзилы. Спутница даже не обернулась, она торопливо забивала в дуло очередной заряд. Но повторить атаку во второй раз не получилось, разбойники с воплями подняли лошадей на дыбы и галопом принялись носиться вокруг лесной избушки, беспорядочно паля по крыльцу и по доскам, закрывавшим нутро коридора. Лица их исказила ярость, скорее всего, они привыкли к подчинению попавших в непроходимые дебри одиноких путников и теперь готовы были растерзать оказавшего сопротивление какого–то русского солдата. Скорость бега коней увеличивалась, наверное, бандиты специально заводили себя таким образом. Вскоре вперед вырвался разбойник в красных драгунских штанах и в синем уланском кителе с эполетом на плече. Дарган с тревогой отметил, что на одном из поворотов всадников стало больше, теперь их было не меньше десятка. Значит, он правильно подумал о том, что остальные прятались за углами избушки.
На размышления времени оставалось все меньше. Двое разбойников отделились от группы, исчезли в чаще деревьев и через некоторое время возвратились с вязанками сухого хвороста. Образованный бешено скачущими лошадьми круг вновь стал сужаться, уже можно было без напряжения всмотреться в обезображенные исступлением лица. Всадники все меньше походили на людей, теперь это были оседлавшие коней злые упыри. Дарган с беспокойством оглянулся на девушку, та с явным интересом следила за тем, как разворачиваются события. Ни одна черточка на лице не ломала облагороженной самой опасностью гармонии. Он понял, что рядом с ним друг, на которого можно положиться как на самого себя. Ружье было уже перезаряжено, пистолет у спутницы тоже, но стрелять по движущимся мишеням не представлялось возможным. Улучшив момент, Дарган отодвинул пару досок в сторону, выглянул наружу, ступеньки крыльца почти примыкали к углу избушки, оставляя небольшое пространство. Он помнил, что заднюю сторону дома прикрывали заросли кустарника и лопуха, в которых можно было укрыться.
– Дай–ка пистолет, Софьюшка, – обратился он к девушке. – Я в разведку схожу.
– Но… – воспротивилась было она, и тут–же оглянулась на убитого бандита. – Не торопись, месье Д, Арган.
– Нам теперь спешить некуда, – запихивая оружие за пояс, откликнулся он.
Дождавшись, когда всадники начнут накручивать очередной круг, Дарган куницей нырнул к углу избушки, от него перебежал к зарослям лопуха. Его беспокоила лишь одна мысль, чтобы разбойники не надумали поджигать ветхое строение раньше времени. Просунувшись вперед, он разгреб руками кусты и осмотрелся. До лесной чащи расстояние было приличным, ускользнуть этим путем они просто не успеют, к тому же, вряд ли пешком выберутся на свет божий вообще. К тому же, оставлять добытое с таким трудом богатство бандитам с большой дороги в планы Даргана тоже не входило, еще в начале пути он решил довезти клад до станицы, а по возвращении из Парижа друга Гонтаря, отдать принадлежащую ему долю. Значит, кроме как драться до конца, другого выхода не было. Дарган едва успел отпустить ветви, как совсем рядом проскакали разбойники, они придвинулись теперь не только ближе, но и подставляли под прицел головы и груди. Казак выбрал удобное место, высунул из зарослей дуло винтовки. Ждать пришлось недолго, как только всадник в красных шароварах вылетел на прямую линию, он поймал его на мушку и нажал на курок. Не проследив за эффектом, отбросил ружье, выдернул из–за пояса пистолет, влупил заряд в сбившихся в кучу конников и той же куницей заскользил обратно к избушке. Девушка с саблей в руке ждала его на крыльце, отобрав пистолет, шмыгнула в коридор, заколотила в дуло заранее приготовленные пулю с пыжом и взялась за винтовку. Дарган перевел дыхание, высунул голову наружу, клубок из бандитов в упор расстреливал лопухи, вырубал их под чистую.
– Быстрее, Софьюшка, пока они без памяти, – тут–же повернулся он к спутнице. – Нам бы еще парочку, а потом станет легче.
– Готово, мон херос, – она подбросила ему пистолет, затем подала ружье.
Дарган соскочил с крыльца, ощущая затылком, что девушка рванулась за ним. Он зыркнул на нее раскаленным взором и ничего не сказал, еще издали попробовал подцепить на прицел чью–то лохматую голову. После выстрела, не оборачиваясь, отдал перезарядить винтовку, приготовил к бою пистолет. Вторая атака тоже прошла успешно, оставшиеся в живых разбойники бросились в рассыпную. Дарган с девушкой снова вернулись в избушку, пододвинули доски к лудкам, едва успев укрыться от злых пуль. Точку ставить пока было рано и они это прекрасно понимали.
Время тянулось томительно долго. Путники успели перегнать лошадей поближе к крыльцу, перекусить и приготовиться к отражению нового нападения, но разбойники словно в воду канули. В доме старик продолжал стоять на коленях и отбивать земные поклоны, на оклики он не реагировал. За дверным проемом разлилась мигающая таинственными огоньками вязкая темнота, она будто манила к себе, обещая забрать навсегда. В один из моментов девушка покрутила носом в воздухе, с тревогой повернулась к Даргану.
– Что ты? – тихо спросил он.
– Костер, – растерянно сказала она, повторила. – Костер, за дом.
Казак вскочил на ноги, мягко ступая, спустился с крыльца и прислушался. Ночь отозвалась многочисленными звуками, но все они принадлежали кому угодно, только не человеку. Привязанные к перилам крыльца лошади негромко прядали ушами, они вели себя спокойно. И вдруг с другой стороны избушки прилетел прерывистый треск, словно там пытались разорвать материю. Он раздавался оттуда, где недавно стояли кони и где не было окна. По кошачьи переставляя ступни, Дарган двинулся вдоль стены, дойдя до угла, осторожно высунул голову. Все было спокойно, только среди деревьев отблескивали похожие на обрывки пламени короткие отсветы. Выждав долгую паузу, он пригнулся, неслышно заторопился туда. То, что увидел, можно было бы назвать маскарадом, если бы этот праздник был нацелен на добро. Одетые кто во что разбойники саженях в тридцати от кромки леса старательно разжигали над костром истекающую смолой сосновую головешку, парочка их уже потрескивала возле нескольких куч хвороста. Наконец факел разгорелся, посовещавшись, лесные братья разделились на три группы, двое направились в обход избушки, держа направление к крыльцу, остальные задержались у костра. Дарган метулся назад, стараясь опередить разведчиков, он догадался, что бандиты решили заблокировать сначала выход, а потом поджечь лесную обитель.
Глава восьмаяОн успел добежать до самой удобной позиции – до вершины вывернутого с корнем дерева на земле – вытащил из ножен кинжал и стал ждать. Глаза привыкли к темноте, они различали предметы, и когда впереди выросли два силуэта, Дарган сделал несколько шагов навстречу, резко выбросил руку вперед, ощутив, как затрепетала на острие живая плоть первой жертвы. Не дожидаясь конца агонии, тут–же перенес тяжесть тела на другую ногу. Лезвие выскользнуло из раны, но только для того, чтобы вновь воткнуться в расслабленную плоть другого человека. Оба бандита сломались пополам, забились на траве в предсмертных судорогах. Дарган уже приготовился оставить место поединка, когда почти рядом послышался хриплый человеческий голос:
– Хтось иде?
Он понял, что выход из кельи отшельника не оставался без присмотра и с наступлением темноты, ему повезло, что сумел выскочить из дома, успеть оценить обстановку и поработать до момента встречи с наблюдателем. Теперь можно было не торопиться ни с ответом на вопрос, ни с решением судьбы третьего бандита, притаившегося на другом конце дерева, под его корнями. Он имел полное право даже пристрелить его, тем самым наказав за беспечность, разбойники просто посчитали бы, что разведчики заняли исходные позиции. Дарган так и сделал, отведя курок, направил дуло туда, откуда прозвучал неловкий вопрос:
– А кого ты ждешь? – с издевкой спросил он.
– Михась, чи ты, чи ни?
Наблюдатель заволновался, в инотонации голоса проскользнули тревожные ноты, наконец он не выдержал, приподнялся над комелем. Казак хладнокровно нажал на курок, подождав, пока затихнет возня, продвинулся по стволу до основания, носком сапога ковырнул бездыханное тело. Затем перезарядил пистолет и поспешил на защиту временного жилища от посягательств на него.
Разбойники успели обложить хворостом избушку со всех углов, они не решились начинать с крыши, посчитав, что проеденная плесенью, та вряд ли загорится. Требовалось лишь поднести факелы, но бандиты медлили, сойдясь в кружок, они озадачились какой–то проблемой. Почуяв неладное, затопали копытами привязанные к перилам крыльца кони. Дарган подобрался так близко, что различал отдельные фразы, отдаленно напоминающие русскую речь, в них проскальзывали польско–украинско–белорусские слова, вместе составляющие общеславянский коктейль. Подумал о том, что лишь в сердце империи дух нации проявлял себя в полный рост – еще никто не сумел поставить на колени в момент рождающую из недр своих партизанские ватаги великую Русь. От нее дух волнами растекался по всей России, заставляя скрипеть зубами, а не успокаивая, многочисленных врагов. А под боком у Европы так–же, как перед азиатским подбрюшьем, сорви головы из представителей окраинных народов собирались в стаи и грабили и своих, и чужих. Вот и сейчас братьям по крови хотелось одного – вместе со шкурой содрать приличный пешкеш с одиноких путников, пополнив их душами счет своим грехам. Эта несправедливость вызывала у Даргана ответную реакцию, ему тоже не терпелось отправить разбойников на тот свет.
Но спешить, как бандиты, он не собирался. Дождавшись, когда они снова разбредутся по углам избушки, он выбрал момент и метнул кинжал в зазевавшегося поджигателя. Видимо, острие воткнулось не в мякоть на спине, а задело лопатку, разбойник огласил окрестности диким воплем, он кинулся к другу, на ходу заворачивая руку за спину. Второй бандит бросился было бежать, но вскоре опомнился, повалил вопящего на землю. Дарган видел, как он поднял кинжал над головой, в лучах факела стараясь рассмотреть оружие получше. Больше медлить было нельзя, прицелившись, казак выстрелил не в того, кто склонился над раненным, а в его сообщника, в отдалении подносившего смоляную чурку к хворосту. Рассчет оказался верным, оставшиеся в живых разбойники забыли обо всем, галопом помчавшись к лесу. За ними заковылял раненный, пробежав половину расстояния, он упал в траву, наконец–то выронив из рук факел. Дарган направился к стене дома, чтобы подобрать кинжал, оружие было гурдинской работы и разбрасываться им было бы непростительной ошибкой. Но кинжала нигде не оказалось, скорее всего, его забрал с собой бандит, в которого он не стал стрелять. Дарган метнул по направлению к деревьям раскаленный взгляд. Возле кучи хвороста сыпала искрами еще одна чурка, он растерзал ее сапогом, с досады отбросил головешку во тьму. Успел заметить, как к третьему факелу потянулась выскочившая из–за угла девушка, и в этот момент прогремел выстрел. Казак замер на месте, стараясь угадать, в кого метил стрелявший, увидел, как спутница повалилась ничком рядом с вязанкой хвороста. Он бросился к раненному разбойнику, но того нигде не оказалось. Новый залп заставил Даргана нырнуть за кочку, всмотреться в черноту перед собой. Звезды подсвечивали прохладный воздух, делая его призрачно синим и зачерняя остальные предметы, нужно было уподобиться кошке, чтобы что–то различить. Казак пальцами растянул концы век, усмотрел словно летевшую по воздуху тень, она удалялась по направлению к просеке. Он вскинул пистолет и тут–же со злостью пристукнул ручкой по коленке, вспомнив, что новый заряд не забивал. Дарган поднялся и скорым шагом пошел к девушке которая продолжала лежать на земле. Но как только он приблизился, она вскочила и бросилась ему на грудь:
– О, месье, они не уходят, – с тревогой прошептала она. – Их так много.
– Ты не ранена? – привлек он спутницу к себе.
– Нет, пуля пролетел мимо.
– Их меньше, чем было, – сбрасывая напряжение, встряхнул плечами Дарган, – Успокойся, как только рассветет, мы снова тронемся в путь.
– В путь? – переспросила она. – Но там бандит!
– Они больше не посмеют, мы дали им хороший урок. Мужичок из хутора говорил, что от сторожки до другого поселения ехать совсем немного, а там, глядишь, начнутся поля. Простор.
– В России нет разбойник, – усмехнулась девушка.
– В России никто никогда никому не был нужен, а это разные вещи.
Не успел Дарган договорить, как из лесу снова прилетел сухой выстрел, пуля со сверлящим звуком вжикнула над головами собеседников и вошла в бревно в стене дома. Вероятно, один из бандитов был настолько мстительным, что решил во что бы то ни стало уничтожить оказавших сопротивление путников. Дарган подхватил девушку за талию, повлек ее ко входу в избушку:
– Зайди в дом и закройся изнутри, – уже в коридоре скороговоркой приказал он. – Ни на что не отзывайся, только, когда услышишь мой голос.
– А ты, мон херос? – встрепенулась она.
– Ты сама сказала, что в лесу бандиты. Их надо уничтожить, иначе мы и правда отсюда не выберемся.
– Я не хочу дом, я здесь, – спутница указала на коридор.
– Чем будешь защищаться? У них ружья.
– Мон ла пистоль, – она сунула руку за доски, вытащила пистолет.
– Откуда? – отшатнулся было казак. И все понял. – Ты обыскала того разбойника, что лежит за деревом?
– Ви, месье Д, Арган, еще мон ла пистоль, мон ла сабла.
Девушка поочередно выдергивала оружие из–за дверного проема, негромко им постукивая, складывала на крыльце. Последними поверх кучи легли кожанные кошельки с пыжами и пулями.
– Там золото, мало, – она махнула рукой в сторону леса, брезгливо поджала губы.
Дарган не знал, что делать, он подумал о том, что редкая станичная скуреха решилась бы на безрассудный шаг – ночью, когда вокруг стреляют, подкрасться к убитым, снять с них оружие и затащить его в избушку. Переступив с ноги на ногу, он смог лишь промычать:
– Ладно, любая ты моя, я в долгу не останусь.
Стараясь не хрустнуть веткой, Дарган змеем скользил вдоль деревьев, он хорошо запомнил то место, откуда раздался выстрел, знал наверняка, что бандиты вряд ли предпримут новую попытку нападения, опасаясь засады. Они предпочтут переждать, чтобы утром, когда будет светло, поймать путников на оплошности. Где–то рядом послышался говорок ручейка, горло продрал сухой ком, он вспомнил, что с тех пор, как подъехали к келье отшельника, прикоснулся к баклажке один раз, и то, когда в перерывах между нападениями удалось перекусить. Подумал, что надо бы набрать воды и для спутницы. Дарган зачерпнул пригоршней влаги, ощутил, как прокатилась по телу живительная прохлада, он наклонился и стал пить ее как лошадь – всасывая в себя струями. Между кронами деревьев просыпались звезды, от их свечения ручей казался свитым из бесконечных серебряных веревочек. Внимание привлек темный предмет, он присмотрелся и узнал раненного разбойника, так и не осилившего оторвать лицо от воды. Пистолета с кинжалом при нем не нашлось, значит, стрелял бандит, которого Дарган не тронул.
Где–то далеко послышалась какая–то возня, через время хруст повторился. Или по лесу пробирался крупный зверь, или казаку повезло обнаружить стоянку разбойников. Он перехватил ружье, сунулся в темноту, высоко отрывая подошвы от земли. Идти пришлось долго, на другой стороне просеки возле костерка кружком расселись пятеро ловцов удачи – вероятно, подходили оставленные в засаде члены банды. Тот, что был в оборванном сюртуке, поигрывал казачьим кинжалом. Несмотря на снова увеличившееся количество бандитов, сердце у Даргана радостно забилось, кинжал для него являлся частью жизни. Он притаился за кустарником, проверил оружие, готовясь к броску.
– Як не смогли? – донесся возмущенный голос одного из разбойников. – Их проихало тильки двое – солдат, та с ним кралева у шалварах.
– А где був ты, у засади? – огрызнулся сидящий напротив бандит. – Сам бы в ту драку и влиз.
– Може путников не двое? Мы зустричали с того конца, а до них привалило з другого.
– Може так.
– С другого конца нес вахту Збышек.
– А де вин?
– Хтось его… Почти всех положили.
– Кажись, та кралева не дивчана, а хлопец, я у няе пистоль падсматрел.
– Яка разница, все равно двое…
Один из разбойников начал разливать вино по кружкам. Выждав момент, когда члены банды опрокинули их в рот, Дарган в несколько прыжков приблизился к костру, в упор разрядил ружье в бандита в рваном сюртуке, не давая опомниться, выстрелил из пистолета в того, который был в засаде. Затем выхватил шашку и со свистом махнул ею перед лицом третьего противника, решившего принять вызов. Это был рослый мужчина с усами и аккуратной бородкой, в руках у него оказалась французская шпага с отливавшей серебром ручкой. Одет он был в атласную рубашку с широкими рукавами, на ногах топорщились ботфорты выше колен. С первого взгляда стало понятно, что родословная этого рыцаря большой дороги корнями уходила не в мужицкую беспросветность. Он так ловко управлялся со шпагой, что Дарган едва успевал отбивать удары, стальное острие тряслось перед глазами змеиным жалом, не давая возможности оценить обстановку вокруг. А осмотреться не мешало, потому что растворившиеся во тьме еще двое бандитов могли возвратиться. Площадь, на которой сошлись дуэлянты, тоже оказалась маленькой, привыкший рубиться направо и налево, казак то и дело цеплял ветви кустов концом шашки. А противник напирал, он изучил преимущества своего оружия, которые размашистых действий не предусматривали, тем самым сохраняя силы владельцу. Он вибрировал отливающим паутиной в ночи концом, словно пытался загипнотизировать врага, он приближался к цели непреклонно, чтобы нанести единственный смертельный укол. Когда за спиной Даргана возникло движение и он сделал резкий шаг в сторону, жало шпаги прошло в вершке от груди. И тут–же сбоку сверкнула еще одна молния – бандит сзади опоздал с броском, но не ретировался, а снова занял позицию. Дарган собрал волю в кулак, выдернув из–за пояса дорожный нож, он метнул его не в стоящего напротив мушкетера, а в бандита сзади. Тот завалился навзничь с проткнутым горлом, забился в предсмертных судорогах. Казак обрушил стальную карусель на противника в ботфортах, заметил, как поспешно отклонился тот, невольно приподнимая острие шпаги. И ударил по клинку снизу, вышибая его из рук, одновременно выжимая из рыцаря уверенность. Шпага упавшей звездой сверкнула в пламени костра, пропала в ночи. Бандит сунулся к сабле убитого товарища и нарвался на страшный удар, разваливший его лицо пополам. Дарган повращал зрачками вокруг, но у пятого из врагов чутье оказалось получше, далеко в лесу раздавался треск ломаемых сучьев. Скорее всего, он сразу бросился к лошадям и теперь отмерял версты в известном одному ему направлении.
Дарган не помнил, сколько прошло времени, он пришел в себя и обнаружил, что сидит возле догорающего костра. Вокруг валялись трупы разбойников, отблескивали рукоятки сабель и пистолетов, где–то рядом отфыркивались лошади. Подбросив хвороста на угли, казак протер глаза, пора было возвращаться в избушку отшельника. Собрав оружие, он направился к лошадям, сапог наступил на какой–то гибкий предмет с блестящим концом. Дарган поднял шпагу, долго ощупывал усыпанный драгоценными камнями серебряный эфес, в голове пронеслась мысль, что Софьюшка такому подарку обрадуется. Он погрузил оружие на одного из коней, затем намотал на руку уздечки от остальных, вскочил в седло сам. Вскоре в просвете между деревьями показалась просека, ведущая мимо кельи отшельника, а еще через несколько моментов в свете занимающейся зари обрисовалась фигурка девушки на крыльце. Такой красивой он ее еще не видел, он не сумел бы описать ни возникшую посреди непроходимых дебрей картину, ни охватившие его чувства. А полотно продолжало наливаться живыми красками. Волосы девушки приподнимал утренний ветерок, лицо дышало одухотворенностью и внутренним убеждением, большие губы говорили о чувственности их обладательницы, огромные голубые глаза излучали столько энергии, что ее с лихвой хватило бы на любовь к возлюбленному до гроба, победителем восседавшему сейчас на жеребце. Он впитывал это всей своей сущностью и млел от того, что остался жив, что картина принадлежит ему, и что впереди целая жизнь. Он опять возвращался с добычей, лихой казак из богом забытой станицы на южной окраине Российской империи, в который раз он доказал свое превосходство над врагами.
На широких площадях древнего Новгорода шла бойкая торговля товарами из разных стран. Гундосили заросшие черными бородами южане, предлагая заморские сладости, словно отбрехивались от покупателей заносчивые светлорусые европейцы в коротких одеждах, выглядывающие из мастерских с инструментом, на все голоса зазывали к кадкам с соленьями и вареньями, к окорокам с салом, к сочившимся маслом блинам с пирогами русские и принявшие православие татары. Гудел свободолюбивый Новгород, как и тысячу лет назад, бахвалился булыжными с деревянными мостовыми, несмотря на то, что сами новогородцы давно перемешались с окружившими их народами и народностями, даже черты лица раздались вширь, а не остались узкими. Но дух Руси по прежнему витал над городом, заставляя груди вздыматься, а взгляд делаться орлиным. Куда там вертлявым азиатам с дикими горскими племенами, дальше цены на товар ничего не видящими, у новгородцев взор летел в вечность и цель усматривал высокую.
Подъехав к лабазу посолиднее, Дарган остановил коня, спросил у хозяина:
– Скажи, уважаемый, где находится усадьба князя Скаргина?
– Какая усадьба? – рассыпался смехом лабазник. – У Скаргина и дома приличного не осталось, все пустил в карточный расход, да пропил. Вон их избушка, в тупике напротив, – он ткнул пальцем за спину Даргана. – А раньше дворец держали, что на том конце площади.
Казак посмотрел в одну сторону, затем в другую, куда показал торгаш, его спутница с интересом прислушивалась к разговору, она тоже уставилась на венчавший площадь великолепный дворец с колоннами. Он был построен в модном до сменившего его в Европе облегченного ампира стиле барокко с башнями, портиками, основательными колоннами и массивной лепниной под крышей. С балконов свешивались разноцветные головки цветов, в продолговатых окнах виднелись пышные парчевые занавески. Даже медный колокольчик у парадного подъезда был начищен до такой степени, что издали светился золотой звездочкой.
– А ты видно издалека? – продолжал бахвалиться покатыми плечами новгородец. – Табун лошадей у тебя вон какой, да и девка не чета нашим – в штанах, при ванзейской шпаге.
– А тебе какое дело? – насупился Дарган. – На все цену заготовил?
– Да мы на чужое не падки, – засмеялся мужик. – А с лошадьми не к Скаргиным, они ими никогда не занимались.
– Я сказал, что лошади не продаются.
Казак завернул кабардинца в тупик, на который указал лабазник, проехал к аккуратному домику с высоким крыльцом. На ступеньках сидел мужчина в возрасте, с седой окладистой бородой, в руках у него была тонкая трость немецкой работы.
– Доброго здоровья, – обратился к нему Дарган. – Где мне увидеть хозяина?
– Я хозяин, Матвей Иванович Скаргин, – приподнялся мужчина, приложил ладонь к прикрытому длинными волосами лбу. – А вы кто будете?
– Путники мы, из самого городу Парижу, – решил открыться сразу казак.
– Воин, значит. Добили супостата?
– Наполеона Буонапартия уж сослали, на остров святой Елены.
Мужчина оперся на трость, скрипнув хромовыми сапогами, кольнул путешественников острым взглядом из–под густых бровей:
– Разорил меня француз, холопья разбежались, кто в партизаны, кто в вольные края, – со вздохом признался он. – А соседушки тут как тут, землицу скупили, потом и усадебку пришлось заложить.
– Нам говорили.
– А что еще набрехали?
– Что вы в карты проигрались.
– Хотелось вернуться к прежнему положению, а получилось наоборот, – не стал отпираться мужчина. – Проигрался, пропился, было дело, теперь в этом домике век добиваем.
– А дети у вас есть? – как бы между прочим поинтересовался Дарган. Он ехал с намерением вернуть сокровища их владельцу, но тут возникли сомнения.
– Дети по миру пошли, один на базаре торговлей занимается, а второй в Нарве толмачеством с немецкого промышляет, – мужчина откинул волосы со лба, разоткровенничался. – Мы бы поднялись, да супостаты выгребли фамильные драгоценности, теперь мы мещане, несмотря на дарованную еще Иваном Калитой грамотку. А Иван Грозный в одна тысяча пятьсот тридцать шестом году произвел нашего прапрадеда в княжеский титул.
– А сейчас вы не пьете? – пристально всмотрелся в худощавое лицо собеседника Дарган.
– С этой бедой я справился сам, – тоже присматриваясь к путникам, ответил тот с твердыми нотами в голосе.
– Тогда у нас к вам дело.
На крыльцо вышла миловидная женщина в кокошнике и в одеждах из парчи, из–под подола длинного платья выглядывали носки праздничных сафьяновых туфель. Всем своим видом она как бы старалась показать, что дух древнего рода умирать в ней не торопился. Оглянувшись на хозяйку, мужчина вскинул окладистую бороду:
– Серьезные дела на улице не решаются, пожалуйте в наши хоромы, дорогие путники.
Они сидели в уютной горнице на дубовых стульях за дубовым столом, возле печки возилась хозяйка, так и не переодевшаяся в одежду попроще. Большие глинянные тарелки с дымящимися щами и кусками мяса одна за другой появлялись перед гостями, рядом ложились черные ломти хлеба и деревянные ложки с разноцветным орнаментом. От вкусного варева путников прошиб обильный пот, девушка наворачивала еду за обе щеки. Глядя на нее, Дарган улыбался своим мыслям, уверенность сквозила в каждом его движении.
Наконец с едой было покончено, потекла неторопливая беседа о том, о сем. Несмотря на постигшее несчастье, голова у хозяина мыслила высокими мерками, его интересовали подробности битвы за Париж, нынешний уклад жизни французов.
– Бывал я в столице Европы, дома и дворцы там сплошь из розового туфа. Еще юнцом батюшка посылал учиться разным премудростям в ихней Сорбонне. Мода такая пошла со времен Петра Великого – и говорить, и делать по французски, – разоткровенничался он. – Хорошо, конечно, но сия метода для России не подходит. Если бы допустить, что французы нас одолели, через сотню лет они стали бы одинаковыми с нами – пространства бы разбаловали. К тому ж, кроме вырубленной в великих книгах памятки – бытие определяет сознание человека – есть еще одна истина: русский дух и обухом не перешибешь, войнами да игами закаленный, – собеседник хитро прищурил глаза, – А может, еще лучше нашего управились бы, пути человечьи на чужом добре неисповедимы.