Текст книги "Пришельцы. Выпуск 2"
Автор книги: Юрий Васильев
Соавторы: Ирина Монина,Вадим Невзоров,Вероника Черных,Николай Бондарев,Татьяна Туманова,Вячеслав Мягких,Елена Романенко,Олег Павлов,Николай Бодров
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Отец в этот день пришел позже обычного. Гришка уже начал волноваться – не случилось ли чего? Нынче, в начале XXII века, чуть ли не под каждым кустиком спрятан сенсор общегородской системы безопасности. Даже заблудиться проблематично – это знали все. Но все же в голову лезли мысли разные – куда от мыслей деваться? И как только зашипела в пазах входная дверь – Гришка поспешил в прихожую.
Отец был чем-то очень взволнован. Куртка расстегнута, волосы всклокочены. И это у человека, славившегося на всю округу своей аккуратностью.
– Свершилось! – громко возвестил отец, сбрасывая ботинки, – я нашел работу.
На звук голоса из кухни вышла мама, вытирая мокрые руки о передник.
– Извини, дорогой, я не расслышала. Что ты нашел?
– Работу. Ра-бо-ту.
Гришка давно уже не видел отца таким счастливым. Скинув, как пришлось, ботинки, он подхватил сына под руки и закружил по прихожей.
– Понимаешь, сынок, – работу! Мы сможем снимать настоящую нормальную квартиру, покупать продукты, какие захотим. Мы больше не нахлебники.
Мама, похоже, не одобрила идею отца. Она присела на откидной стул и воззрилась на него, как на диковинную зверушку.
– Что за новая блажь, дорогой. Работать… зачем? У нас все нормально, живем не хуже других. Неужели это так необходимо – работать?!
Отец поставил сына на пол и, тяжело вздохнув, сел на услужливо откинувшееся кресло.
– А тебе нравится быть «социалкой»? Получать подачки от правительства, жить в «социальной» квартире – где скажут? Брать продукты в «социальном» магазине – какие завезут? Неужели ты не хочешь сама себя обеспечивать и не ждать «социальных» подачек?..
– Ну почему так негативно? Ты же сам знаешь – сейчас в основном трудятся роботы и девяносто процентов населения живет на дотации. Ну или на подачки, по-твоему. Потому и квартиры есть социальные, и магазины социальные, и машины… Тебе чем-то не нравится наша четырехкомнатная? А может, просто мы тебе надоели?
Отец аж подскочил.
– Мне надоело сидеть и ничего не делать. Я здоровый полноценный мужик, и я буду сам зарабатывать на жизнь. И точка.
– Ну… если ты так сильно хочешь… А что за работа?
– О, работа отличная, – папа снова заулыбался, – серьезный офис, отдельный кабинет. Поверь, Тахо не поскупятся.
– Тахо? – изумилась мама. – Ты собираешься работать на Чужих? На инопланетян?
– А что плохого? Полгода здесь, а дальше, говорят, командировки будут. Вон Гришка их язык изучает, может со временем в переводчики податься. Представляешь – солидный офис. Под людей выделили целых два этажа с адаптированным климатом и гравитацией. В основном, правда, с бумажками возиться – договора там, презентации… Хотя есть кое-что забавное в этой работе.
– А поточнее? – Сходу напряглась мама.
– Да ничего серьезного, просто прихоть Тахо. Одна стена матово-черная, и по условиям договора нельзя долго стоять к ней спиной или там боком. У них, оказывается, есть специальный компьютер, который отслеживает работу сотрудников. А это его экран… ну или сенсор… ну неважно, в общем.
Дальнейший разговор родителей сын уже не слышал. Мама отослала его к бабушке.
Вернулся домой Гришка очень поздно. Бабушка сказала, что у родителей серьезный разговор и им не нужно мешать. Робот службы сопровождения несовершеннолетних довел мальчика до дверей детской, а потом минут тридцать читал родителям мораль на тему заботы о подрастающем поколении. И это было самое простое из того, что предполагалось сделать по кодексу о защите детства в подобной вопиющей ситуации. Мама пообещала, что больше такое не повторится. Отец промолчал. Выглядел он недовольным и даже каким-то обиженным. Видимо, «серьезный разговор» ничем хорошим не кончился.
Ночью Гришка проснулся оттого, что кто-то ходил по кухне. Накинув халат и надев шлепанцы с подогревом, мальчик тихонько выбрался из комнаты.
Конечно же, это был отец.
– Не спится, папа?
– Можно и так сказать, – вздохнул отец, – мысли разные в голове бродят. Во времена твоего прадеда все работали, потому что иначе нельзя было выжить. Даже мой отец застал время, когда работы было много и можно было выбрать по душе. А сейчас что? Одежду делают роботы! Еду делают роботы! Даже воспитательные морали читают опять же роботы. А если я не хочу зависеть от роботов? Если я хочу что-то делать сам?
– Пап, ты не переживай, все будет хорошо. Пойдем спать, а утром мама успокоится и все поймет.
– Утро вечера мудренее? А и то правда – пойдем.
Ну а утром, едва отец у шел, мама начала собираться.
– Ты тоже на ра-бо-ту устроилась?
– Нет, сынок. В отличие от твоего отца, я еще не сошла с ума и меня все устраивает. Просто хочу увидеть эту самую его работу. Собирайся.
– Я тоже пойду?
– Конечно. Тебя не волнует – что может случиться с папой? Кроме того, я не знаю язык Тахо.
Добирались они на удивление долго. Социальное аэротакси довезло их только до квартала Чужих, а дальше пришлось добираться пневмопоездом. Полеты без особого разрешения над сектором Чужих запрещены.
Как и следовало ожидать – здание оказалось весьма впечатляющим. Тахо славились своей основательностью по всей исследованной Вселенной. Если уж они что-то организовывали, то непременно с размахом. Небоскреб был выкрашен дорогой краской – хамелеон. Гришка насчитал пятьдесят этажей и сбился со счета.
Вместе с мамой они подошли к главному входу – широким дверям из темного дерева, к которым вела широкая лестница из дорого разноцветного мрамора.
– Мадам, стойте, – охранник появился, как чертик из табакерки, – прошу прощения, я могу взглянуть на ваш пропуск?
– У меня нет пропуска, но здесь работает мой муж…
– Тогда, пожалуйста, попросите его выйти к вам сюда – внутрь без пропуска или сопровождающего нельзя.
– Спасибо, я учту. Идем, сынок.
Мама потянула Гришку назад, к станции пневмопоезда. А Гришка все оглядывался на вывеску над дверью, на которой на языке Тахо было написано:
«ПЕРЕДВИЖНОЙ ЗООПАРК п. Земля».
Наталья Крупина
Сбыча мечт– Калиниченко, у тебя через час съемка!
Координатор Вера подошла к Лешке и положила перед ним лист бумаги.
– Вот адрес. Информации мало. Дядька мутный, но что-то в нем есть. Профессор. Хранит у себя кучу булыжников, фокусы какие-то с ними показывает. До трех отстреляешься?
– Угу, – Лешка на секунду оторвался от сайта одноклассников. – Вер, не виси над душой! Сниму, смонтирую. Ты иди-иди!
Вера минуту помедлила, затем вздохнула и неохотно направилась в редакцию.
Через час водитель доставил Лешку и оператора Влада к дому профессора.
– Какой этаж? – хмуро спросил Влад.
– Третий. Квартира тринадцать, – ответил Лешка, заглянув в сопроводиловку.
– Слава Богу, не пятый, – пробурчал тот и, закинув штатив на плечо, направился к подъезду.
По квартире профессора уже шастали коллеги из «Прогресса» и «Студии новостей». Операторы жадно снимали шкафы, шторы, домашние тапочки со стоптанными задниками, круглые каменюки на полках, рыжего наглого кота с блудливыми глазами, который валялся на клавиатуре ноутбука, и самого героя программы – профессора геомагии Петра Ивановича Ильина. Ничего экстраординарного в профессоре не было. Усатый дядька, с брюшком, в домашнем вязаном джемпере, что-то вяло бормотал в микрофон.
– Зря приехал. Туфта полнейшая, – уныло подумал Лешка. – Ладно, выкручусь. Надо попросить его какой-нибудь фокус с этими камешками показать.
– Мысль – это спрессованная материя, – нудил профессор. – Только считается, что мысль витает в воздухе и воплощается силой разума во временной константе. По инерции. Но где тогда толчок, я вас спрашиваю?
Журналисты растерянно переглянулись.
– А вот вам ответ, – профессор обвел рукой шкафы с минералами. – В данном случае толчком и проводниками энергии служат агалиты. Они несколько веков вбирали энергетику Геи – Земли, – и теперь могут излучать и материализовывать энергетику разума. Некоторые из них даже могут исполнять желания.
– Ох ты, елки, – мысленно ругнулся Лешка. – Профессор-то с приветом.
Телегерои со странностями в Лешкиной практике уже были. Одна бабка потребовала поздравить с днем рождения своего давно умершего родственника, а когда ей вежливо отказали, пригрозила, что пожалуется президенту. А полгода назад в редакцию позвонил мужчина и сообщил, что на крышу его дома приземлился неопознанный летающий объект. Когда Лешка с оператором приехали снимать НЛО, выяснилось, что мужик вызвал бригаду, чтобы «попасть в телевизор».
– А вы можете сейчас продемонстрировать нам эту материализацию энергии с помощью ваших… агалитов, – спросил Костя – лысоватый журналист из «Студии новостей».
– Да, покажите нам какой-нибудь фокус, – поддержал коллегу Лешка, – нам для картинки несколько кадров отснять надо.
– Гм. Фокус? – озадаченно посмотрел на журналистов Петр Иванович. – Но я фокусами, знаете ли, не балуюсь. Хотя…
Он достал из шкафа небольшой плоский камешек.
– Есть добровольцы?
– Давайте я, – Лешка положил микрофон на стол и сделал знак своему оператору снимать видеоряд.
– Хорошо. Вы помните сказки, в которых при помощи волшебства исполнялись желания героев?
– Ну, «Цветик-семицветик», «По щучьему велению», «Старик Хоттабыч»…
– Замечательно! – профессор протянул Лешке камень. – Действуйте.
– Что?
– Озвучивайте желание.
– Желание? – Лешка почувствовал себя полным идиотом.
Операторы «Прогресса» и «Студии новостей», прихрюкивая от удовольствия, снимали его крупным планом.
– Во, влип, – подумал Лешка. – По щучьему велению, по моему хотению, – продекламировал он, взяв камень в руки.
– Можно обращаться к агалиту в произвольной форме, – улыбнулся профессор.
Операторы уже сползали от смеха под штативы.
– Ладно. Только что хоккей закончился. Мы опять пропустили! Хочу, чтобы в этой встрече «Трактор» выиграл! – буркнул Лешка.
В этот момент он почувствовал, что камень стал нагреваться. А минутой позже увидел, что на белой плоскости проявились слова: «Трактор – Металлург 3:0».
– Что там? – заерзали коллеги, заметив, что Лешка изменился в лице. Тот показал им надпись.
– Ух, ты! – воскликнул Костя. – Шурка, снимай! А что, наши и вправду выиграли?
Он вытащил сотовый и набрал номер редакции.
– Оль, спроси у Сереги, кто выиграл в сегодняшней встрече… Ага… А с каким счетом?! А-бал-деть!
Костя нажал кнопку отбоя: «Точно. „Трактор“ выиграл. 3:0».
– А можно мне? – оператор «Прогресса» Антон протянул руку за камешком. – У меня вопрос жизни и смерти!
– Можно. Но, учтите, запас энергии у агалитов не бесконечен!
Антон почесал подбородок и сказал: «Хочу, чтобы меня отправили на съемки в Японию».
Он долго изучал камень, затем показал его компании: «Ваша кандидатура утверждена. Вылет через неделю».
– Бред! Должен наш Матвеев лететь, – возмущенно засопел Костя.
В этот момент раздался звонок мобильного. Антон выхватил из кармана телефон, выслушал какую-то информацию и, победно оглядев коллег, произнес:
– Звонил зампред, спрашивал, есть ли у меня загранпаспорт. А Матвеев твой ногу сломал!
– Дай мне, – нахмурился Костя. – Сейчас для чистоты эксперимента – событие, которое по определению произойти не может.
Он взял в руки агалит и, поднеся его к губам, что-то прошептал.
– Э-э-э, так нечестно, – возмутился Лешка. – Для чистоты эксперимента нужно загадывать вслух!! Говори быстро, что загадал?!
– Не твое дело, – буркнул тот, потирая макушку.
– А что, все камни такие? – возбужденно спросил у профессора Лешка.
– В той или иной степени.
– А вы не боитесь, что какой-нибудь из них украдут?
– Так и крадут, – рассмеялся профессор.
– И что?
– На следующий день возвращают. Материализация желаний, знаете, штука непредсказуемая…
Задав профессору еще несколько вопросов, Лешка незаметно приблизился к шкафу и, воровато оглядевшись по сторонам, цапнул с полки крошечный агалит.
Телевизионщики распрощались с профессором и вышли на улицу. Уже садясь в машину, Лешка посмотрел на Константина. Журналист стоял к нему спиной и сосредоточенно ощупывал макушку, заросшую густыми кудрявыми волосами.
– Ух ты! А еще час назад Костян с затылка совершенно лысым был! – ахнул Лешка и погладил лежащий в кармане агалит.
О камешке Лешка вспомнил поздно вечером, когда вернулся домой после съемок. Он взял агалит в руки.
– Хочу миллион евро! – приказал он камешку.
Ничего не произошло.
– Жулик профессор! – огорчился Лешка. – Головы нам заморочил своими камнями. Мысль материальна! Аферист. Ладно, – подумал он, пряча камень под подушку. – Сюжет получится забавный, а что еще журналисту надо. Кстати, надо бы сказочную литературу перечитать. Вдруг завтра кто-нибудь, к примеру, спросит, в какой сказке и у какого сказочного персонажа при разговоре изо рта монеты выпадали?
…Проснувшись по сигналу мобильника, Лешка вскочил, убрал постель, сварил кофе. Достав камешек из-под подушки, он рассеянно покрутил его в руках и небрежно бросил в сумку.
– Так, что у нас сегодня? Выставка картин, спектакль и конференция в управе. Значит, до самого вечера. Он тяжело вздохнул и, взяв сумку, направился в студию.
– Леш, дай координаты пресс-службы губернатора, – Влад сидел за компьютером и вяло бродил по сайтам.
– Зачем? – спросил Лешка и почувствовал во рту инородное тело.
– Что за… – он выплюнул изо рта новенькую блестящую монету номиналом в копейку, затем еще две.
– Надо. Ты что молчишь. Язык проглотил?
– Да не язык, блин! – выругался Лешка, выплевывая еще четыре монетки.
– Тебе что, лавры вчерашнего фокусника спать не дают? – ехидно захихикал Влад.
– Иди ты! – еще две монетки появились под языком.
– Что за хрень! – с ужасом подумал Лешка. – Мне все это кажется! А может, я вечером засунул в рот пригоршню копеек и заснул?! А теперь они выпадают!
– Леш, у тебя выезд через полчаса. Ты не забыл? – в кабинет заглянула Вера.
– Я не забыл! – рявкнул Лешка. – Но я не могу ехать на эту чертову съемку, потому что этот чертов профессор… – Лешка выплюнул в ладонь несколько мокрых монет и выскочил из комнаты.
– Леш, ты тут? – В мужской туалет заглянул Влад.
– Тут, – послышалось из кабинки. За дверью что-то звякнуло.
– Леш, ты у профессора ничего из квартиры не брал?
– М-г-м-м.
– Мне только что позвонил Костя из «Студии новостей». Он утащил у этого чокнутого какой-то булыжник. И теперь не может выйти из дома.
– Почему?
– Пляшет.
– В смысле? – Лешка распахнул дверь в кабинку. Прямо в брюках он сидел на крышке унитаза, держа на ладони пригоршню обслюнявленной мелочи.
– Я не совсем понял. Но вроде бы в камне играет музыка, а он под нее пляшет вприсядку. И остановиться не может.
– Офигеть!
– А ведь ты тоже влип?
– Влип. Изо рта мелочь сыплется.
Лешка высыпал копейки в карман.
– Ага, – задумался Влад. – А там тебя Верка ищет.
– Влад, скажи, что у меня диарея, птичий грипп, стригущий лишай! Придумай что-нибудь!
– А может, и правда врача вызвать?
– Ты в своем уме?
– Да, это я как-то не подумал. Надо к профессору ехать! Другого выхода я не вижу. Он же сам сказал, что камни на следующий день возвращают.
Через полчаса друзья стояли у дома профессора. Не успел Лешка протянуть руку к двери, как к подъезду подъехало такси. Из него, танцуя вприсядку и шлепая себя покрасневшими ладонями по ляжкам, вывалился Костя.
– Тоже агалит спер? – обреченно спросил он мрачного Лешку.
Троица поднялась на третий этаж и замерла перед беленой стеной.
– Блин, мы что, не в тот подъезд зашли? – ритмично приседая, простонал Костя.
– Нет. Дом тот. Подъезд тот. И этаж тот – видишь, царапина на стене – это я вчера штативом процарапал.
– А где квартира?
– Н-н-нету.
– А вчера была! Квартира номер тринадцать. Точно помню.
– На этаже по четыре квартиры. Значит, тринадцатая на четвертом, – сообразил Лешка, выплюнув очередную партию медяков на пол. – Мы этаж перепутали!
Троица поднялась еще на один пролет.
– Начинаются с четырнадцатой, – упавшим голосом сообщил Костя.
Компания снова спустилась на третий этаж.
– Заканчиваются на двенадцатой, – эхом отозвался Лешка. – Все, трындец нам, Костян! Черт бы побрал эти кирпичи! Он достал из кармана камень и в сердцах шарахнул им об стену. Камень с сочным чваком вплавился в оштукатуренную поверхность и пропал.
– Что за… – начал было Лешка, но тут же замолчал, сосредоточенно шаря языком во рту.
– Прошло, вроде, – неуверенно сообщил он собеседникам.
– Пусти меня, – нервно потребовал Костя, пританцовывая на месте. Он достал плоский, похожий на морскую гальку агалит и с силой запустил его в стену. Камень мгновенно «утонул» в бетоне.
– Вот это да, – покачал головой Влад. – Это что же такое было?
– Мотать надо отсюда, – прошептал Лешка и, вытряхнув на лестничную площадку мелочь из кармана, опрометью бросился вниз по лестнице. Следом за ним неслись Костя и оператор.
Выскочив из подъезда, парни столкнулись с Антоном Градовым – корреспондентом «Прогресса».
Лицо того было белым, как известка. На спине под плащом топорщился горб.
– И ты, Брут, – ехидно заметил Костя. Антон, не здороваясь, скользнул в подъезд.
Входная дверь захлопнулась, стукнув журналиста по спине. Из-под плаща на землю выпало несколько больших белых перьев.
Наутро жильцы пятьдесят восьмого дома, недоумевая, выметали с площадки третьего этажа груду белых перьев, а бабушка из двенадцатой квартиры терпеливо собирала с полу монетки номиналом в копейку. Мелочи набралось около четырех рублей. Старушка сходила в магазин и купила себе глазированный сырок.
Кстати, сюжет о профессоре в эфир так и не вышел. Он просто исчез. Должно быть, кто-то из режиссеров по ошибке удалил его из «фабрики новостей». А Лешка на съемках теперь старается ни к чему не притрагиваться.
Ян Разливинский
Камо грядешиОн бы и без меня вылез, точно говорю. Стена же не капитальная, а так, вполкирпича, и раствор некачественный. Я просто рядом оказался.
У нас на участке в пятом доме опять подвал подтапливать начало. Я бродни нацепил и полез смотреть. Пар поднимался столбом, источенные временем и влагой кирпичные подпорки казались сталактитами и намекали на опасность, ждущую любопытных под землей. Я посветил фонариком. Вода стояла уже по щиколотку – как раз на таком уровне, чтобы вызвать неофициальный мат и официальные жалобы жильцов, дескать, скоро поплывем. Надо же, пассажиры «Титаника»… Сам-то дом и бомбой не расколешь: до семнадцатого года возводили, на вечное пользование купцов Чудасовых. А вот отопительную систему в бывшем буржуйском особняке создавали уже при отце всех народов. Отца успели прославить и проклясть, народы разбежались, и государственную систему поменяли на раз, а вот водопроводную никто менять так и не сподобился.
Бредя вдоль гирлянды труб, закутанных во что попало, как французское воинство в зиму одна тыща восемьсот двенадцатого, я нашел фонтанирующий свищ. Соорудил хомут. Получилось так себе, но пару месяцев, наверное, протянет – ничуть не хуже других: он у меня на этой неделе восемнадцатый будет. А что вы хотите: отопительный сезон начался…
И вот только навострился я уходить, как где-то за трубами, в углу, что-то в воду шлепнулось. Тяжелое, как сытая крыса, – их по подвалам ничуть не меньше бомжей.
Я посветил.
Упал кирпич, прямо из стены выпал. Пока я прохлюпал поближе, еще один вывалился. А когда до стены метра три оставалось, из проема что-то хакнуло нечеловеческим голосом и, проламывая кирпичную кладку, в подвал вывалилась ужасная мумия.
Я как стоял, так фонариком и перекрестился – хотя в душе агностик. Мумия восстала с груды кирпичей и принялась отряхиваться. Была она пониже меня, совсем не сухая и обряжена в ветхий, но вполне сносный костюм.
– Прости, мил человек, ежели напужал, – молвила мумия человеческим голосом, выдирая мусор из окладистой бороды. – Забоялся я в темноте-то.
Я подумал, куда бы послать этого бомжа. Выбор направлений оказался баснословно велик.
– Сейчас в себя приду, – пообещала мумия. – Ещо в членах кака-то скованность… Ты здешний будешь али как?
В голове рождался красивый девятиэтажный оборот.
– Слышь, чо сыро-то так? За домом не следите, что ли? Чо язык-то проглотил, сердешный?
Я закончил составление фразы и набрал в грудь воздуха…
– Прогнали большевиков-то аль как?
…И воздух с бесполезным шумом покинул легкие.
– Чего?!. Бодяги перебрал, терминатор? Кто за тебя стену ложить будет, Пушкин, да?
– Ты это того, не ори, не ори! – приосанился бомж. – Мой дом, мне и чинить! Чо рот-то раззявил, Парамона Чудасова, купца первой гильдии, не признал?
Только тут я обратил внимание: под ветхим пиджаком поперек немалого живота шла золотая часовая цепь в палец нашего сантехника Куролесова.
– Ну не стой столбом-то, пойдем наверх, – миролюбиво предложил купец и, не дожидаясь, почавкал по грязи. Я заглянул в пролом. Тусклый свет фонарика обозначил контуры маленькой каморки, блеснул на запылившихся темно-красных, может даже медных, трубках, циферблатах, на высоких – в человеческий рост – баллонах, плотно огораживающих центр каморки. Посреди металлических джунглей виднелся лежак, до недавнего времени покрытый стеклянным колпаком. Сейчас колпак был сдвинут в сторону. Слабо пахло чем-то химическим.
Купца Чудасова я нагнал уже в подъезде изучающим размашистую надпись на грязно-зеленой облупившейся стене: «Нюхай клей!». Покачав головой, он по-хозяйски толкнул хилую дверь и вышагнул на волю.
– Господи, сколько же годов я света белого не видывал! – истово перекрестился Парамон, кланяясь до снега. Проходившие мимо подростки восприняли последнее на свой счет.
– Миха, ну-ка оставь дядьке тару! – скомандовал один и сам, шумным глотком опустошив бутылку, поставил ее перед ошарашенным Парамоном.
– Спасибо, ребятушки! – слезно поблагодарил я, загораживая купца телом.
– Мастеровые, что ль, озоруют?
– Скорее, подмастерья, – поправил я, глядя вслед гогочущей ватаге. – Пэтэушники. Ты бы, купец первой гильдии, снял цепочку, а то такие вот сами снимут…
– А во?.. – поинтересовался Чудасов, комбинируя пальцы в волосатый кулак. Наверное, не один приказчик зубами отмечался на этой комбинации…
– Если «во», тогда еще и репу начистят, – мстительно сказал я эксплуататору, однозначно приравнивая себя к классу угнетаемых пролетариев.
– А городового кликнуть?
– Нету городовых.
– Так чо, все ж большевики, что ли, у вас? – забеспокоился купчина, но тут подцепил зеленобокую бутылку и, вглядевшись в этикетку, расцвел. – Пиво «Акинфий Демидов»!
– Свобода у нас, – одернул я его, – демократия.
– Ты словами-то не стращай, – отмахнулся купец, – при большевиках купцов не почитали. Объясни лучше, кто правит-то? Восстановили Романовых?
– Во главе государства президент, а управляет Дума…
– Ну а я что говорю! – увесисто хлопнул он меня по загривку. – Наши, родные! Думские-то и при мне балаболили!
– Демократия… – не сдавался я.
– Ишь ты… А вот скажи: демократы все по-раздавали босякам или есть у вас богатые?
Я вспомнил толстомордого соседа на черном «джипе» и тяжело вздохнул.
– Ну есть…
– Во как! А торговля частная али по карточкам?
– Частная.
– Вот! – еще больше возрадовался новорожденный. – Видал! А в церквях молитесь?
– И старые восстановили, и новых понастроили. Зато… Это теперь не ваш дом! – я почему-то перешел на «вы». – Теперь это общий, по справедливости!
– Да пусть! – отмахнулся купец. – Ему же сто лет в обед! Я на рухлядь не претендую. Захочу – новый отгрохаю! Могу?
– Можете, – признал я.
– Ну, раз дом не мой, пошли к тебе, обогреемся по русскому обычаю, а там думать буду.
Мы пошли по улице, освещенной редкими фонарями и частыми витринами карманных «супермаркетов». Купчина, ухмыляясь, вертел кудлатой головой.
– Вижу, колониальные товары больше в почете, – прокомментировал он состояние отечественной торговли. – Я-то больше своим торговал. А это чего?
«Это чего» было старушкой в затрапезном пальтишке. Притулившись к афишной тумбе, она стояла, вытянув перед собой худенькую ручонку.
– Сами не видите, что ли? – нахмурился я. В другой бы момент, может, и прошел мимо, а тут неудобно стало. Выскреб из фуфайки несколько медяков.
– Где ж демократия, когда бабки побираются. В наши-то времена нищие на паперти стояли.
– У нас где народу побольше, там и паперть…
– Невесело, – прокомментировал Парамон.
– Все равно мы живем лучше вас, и наше общество более совершенное!
– Умно сказал, – одобрил купец. – А чем докажешь?
– У нас компьютеры есть, Интернет, генная инженерия, сотовая связь, телевидение, электричество в каждом доме, всеобщее среднее образование, автомобили, самолеты…
– Эвон зачастил как! У самого-то что из сих диковин есть?
– Телевизор, – честно сказал я. – Еще радио, но я его не слушаю.
– Небогато. Хозяйство-то сам ведешь?
– Не баре… – надулся я на его глупость. Специально, что ли, подкалывает?
– Может, все врешь? – поинтересовался купец. – Может, я не восемьдесят пять годков проспал, а меньше? Что ни скажешь – все как в мое времечко!
– Слову печатному верите? Глядите сами.
На заборе белело несколько афиш и объявлений. Одна как раз с крупной выведенной датой извещала о гастролях певца, всенародно известного по столичным кабакам.
– «Народная целительница в пятом поколении снимет сглаз, порчу, приворожит, отсушит, вернет здоровье. Оплата по факту». – С выражением прочел купчина соседний листок. – Ну надо же! И верят?
– Заворачиваем, пришли почти, – хмуро сказал я, поправляя сумку с инструментом.
Мы свернули в проулок, и сунувшийся было вперед купчина тут же залез по щиколотку в подмерзшую грязь. Перед нами простиралась темная, без единого фонаря дорога, еще с весны перекопанная коллегами-коммунальщиками в поисках труб. Огромные, покрытые свежим ледком лужи перемежались холмами глины и земли, оставляя малоприметные тропки вдоль глухих покосившихся заборов. В некоторых одноэтажных старых домиках, среди которых затерялся и мой, окна светились тускло-голубым – обыватели смотрели сериалы. Мне на миг показалось, что это горят керосиновые лампы – так же тускло и устало.
– Все, как у нас! – в который раз объявил купец первой гильдии Чудасов, выдергивая сапог из вязкой грязи. – А ты все: «будущее, будущее!» Однако заживу у вас ничуть не хуже, чем при царе-батюшке! У меня-то кой-что припасено, да не ассигнации! – поднял он перст указующий. – Пойдешь ко мне в приказчики? Голова-то, вижу, есть на плечах…
– В менеджеры, что ли? – грустно уточнил я, цепляясь за забор. – Платить вовремя будете – пойду.
Мы пробирались к моему двору, и купец неутомимо донимал меня вопросами, есть ли у нас то-то и то-то. Я отвечал, и он искренне радовался, что «все, как у нас». А я осторожно обходил лужи и думал, сейчас сказать купцу первой гильдии про рэкет или же пока подождать. Рэкета в его время точно не было.
