Текст книги "Пришельцы. Выпуск 2"

Автор книги: Юрий Васильев

Соавторы: Ирина Монина,Вадим Невзоров,Вероника Черных,Николай Бондарев,Татьяна Туманова,Вячеслав Мягких,Елена Романенко,Олег Павлов,Николай Бодров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

VII.

Утром Кирилл проснулся от холода; одеяло сползло и почти все лежало на полу, прикрывая задержавшимся уголком только ноги. Первым делом Кирилл задул лампу; она к тому времени ужасно коптила. Потом он выглянул в окно и некоторое время не мог понять, что происходит: не было сада, не было дома, а была только клубящаяся молочная белизна. Сквозь нее едва проглядывали мощеная дорожка и край клумбы. И вдруг из этой белизны донесся знакомый гул и поскрипывание – хозяйка открывала крышу чердачной теплицы.

Кирилл выскочил за дверь, остановился на пороге, обхватив плечи руками. Казалось, само облако опустилось на землю: в двух шагах ничего не было видно. Кругом господствовал туман, который переливался сам в себе: то раскручивался, то закручивался, то уплотнялся, то редел, но все равно оставался непроницаемым.

Кирилл вернулся к себе и быстро оделся.

«Вот оно! – думал он, снова выходя в сад. – Это то самое, чего дожидался Борис Борисыч! Озеро, наконец, ответило».

Ноги сами понесли его по дорожке в сторону реки. Вот и мостик выступил из молочной густоты, маленький, потемневший от времени, совершенно не страшный. Река под ним выглядела абсолютно неподвижной.

Кирилл остановился на берегу, нашел маленькую щепочку и бросил в воду справа от мостика. Щепочка качнулась на поверхности и медленно, но неуклонно поплыла под мост. Течение реки явно изменило свое направление. Вот тебе и Разгуляйка! Кирилл неторопливо пошел по берегу в сторону Чистого ключа, невольно следя за щепочкой, плывущей следом. Туман постепенно терял свою плотность: вскоре стало видно шагов на двадцать вокруг; мир медленно расширялся, показывая все больше и больше пространства, заполненного берегом, кустарником, деревьями, рекой. Когда Кирилл вышел к Чистому ключу, облачные остатки слегка клубились вдалеке меж стволов деревьев. Сам же Чистый ключ сразу поразил своим видом; его водная поверхность заметно уменьшилась, между кромкой воды и травянистым берегом выделялась четкая кайма белого песка шириною в несколько шагов. Вода из реки с заметным журчанием вливалась в ключ, промыв в песке заметное русло. Кириллу даже показалось, что в центре Чистого ключа крутится водяная воронка. Наверное, так оно и было. Горсть белого песка, взятая в ладонь, была тяжелой, плотной и быстро сохла; под пальцами она растиралась в пыль – настолько мелкими были песчинки. Раскрошив всю горсть, Кирилл подул на остатки: с ладони поднялось белое облачко и медленно поплыло по воздуху; запахло рекой.

В глубокой задумчивости Кирилл побрел обратно. В его голове рождались совершенно невероятные мысли. Подходя к саду, он почувствовал, что несколько продрог, а это было так необычно после стольких дней невероятной жары. Вот и повод растопить печь во флигеле, подумал Кирилл, но тут же вспомнил, что сегодня последний день его здешнего пребывания. Он приостановился возле хозяйского дома, услышав голоса Анжелы и Кати. А ведь они тоже собрались уезжать сегодня. Кирилл сошел с дорожки и завернул за угол.

Они стояли у пустого обеденного стола. Анжела была в джинсах и синей рубашке с большими карманами, на плечи был накинут темно-серый плащ; в левой руке она держала широкополую соломенную шляпу, правой пытаясь застегнуть на молнию зеленую курточку, в которую была одета Катя. Рядом с ними стояли небольшой черный чемодан и дорожная сумка на колесиках с выдвижной хромированной ручкой.

– Вы что… уже уезжаете? – несколько растерянно спросил Кирилл, подойдя к ним.

Катя дернула мать за руку; Анжела подняла голову и посмотрела на Кирилла.

– Здравствуйте! Вы поедете с нами?

– Прямо сейчас?

– Да, – Анжела бросила шляпу на стол и обеими руками вновь взялась за молнию на Катиной куртке. – В восемь часов из поселка идет автобус на станцию. – Ее пальцы, наконец, справились с замочком, и молния с жужжанием застегнулась. – Вы поедете?

– Ну, хорошо, – пробормотал Кирилл. – Подождете меня несколько минут?

– Так, – совершенно его не слушая, проговорила Анжела и оглянулась на свои вещи. – Кажется, сумочку забыла.

– Я сейчас принесу! – вызвалась Катя и побежала к дому.

– А вам надо срочно уезжать? – спросил Кирилл.

– Следующий автобус на станцию идет только вечером – к последней электричке. Не хочется так поздно домой возвращаться, – сказала Анжела. Ее пальцы теребили край плаща.

– Тогда я сейчас быстро соберу вещи, отдам деньги Александре Владимировне и пойдем в поселок, – сказал Кирилл. – Хорошо?

Анжела согласно кивнула. Вдруг раздался громкий звонок в сопровождении прерывистого гудения. Путаясь в складках плаща, она вынула из кармана рубашки мобильный телефон и растерянно посмотрела на маленький экранчик, потом – в сторону дома. Пауза явно затягивалась; резкий звонок продолжал требовать ответа. Анжела нажала кнопку приема вызова и неожиданно протянула телефон Кириллу.

– Это мой брат. Послушайте, что он скажет.

Совершенно ничего не понимая, Кирилл взял трубку и поднес к уху.

– Алло, – осторожно сказал он, в недоумении глядя на Анжелу.

Сквозь равномерный гул пробился напряженный мужской голос:

– Кто это?

Кирилл снова поднял взгляд на Анжелу, та ободряюще кивнула.

– Вам лучше знать, вы же на мобильный звоните! – повысил голос Кирилл. Он прикрыл микрофон ладонью и еле слышно прошептал: – Так вы здесь или вас здесь нет?

– Я стою рядом, – ответила она.

– Анжела рядом с вами? – словно подслушав их разговор, спросил мужчина.

– Да.

– А, ну тогда передайте ей, пожалуйста, что я минут через десять подъеду. Хорошо?

– Передам.

– Тогда все, – в трубке пискнуло, и гул исчез.

– Что он сказал?

Кирилл протянул телефон.

– Будет через десять минут. Я так понял, он на машине едет. А вот, кстати, и он!

Кирилл указал рукой в сторону озера. Там от горизонта двигалось черная точка. Через некоторое время она увеличилась, и можно было разглядеть большой легковой автомобиль. Казалось, он движется прямо по воде: межозерную косу было совершенно не видно.

Утренний туман окончательно рассеялся, зато небо все обложило облаками.

К ним подбежала Катя и дернула Анжелу за рукав:

– Мама, я не нашла сумочку!

– Что? – переспросила та. – Не нашла? Подожди тут, я сама, – и быстро пошла к дому.

– Анжела, постойте! – почти крикнул Кирилл, но она даже не оглянулась. Он хотел снова позвать, но Катя тоже дернула его за рукав.

– Не зовите, – сказала она. – Мама не слышит.

– Что? – переспросил Кирилл. Он опустился на корточки, положил руки на маленькие плечи и пристально посмотрел Кате в глаза. – Что ты говоришь, маленькая?!

– Моя мама ничего не слышит, – повторила Катя. – Она только по губам понимает.

– Как – по губам? Она же у тебя музыкант!

– Зимой она сильно простудилась, и у нее слух пропал. Музыку слышит, только когда сама на скрипке играет. А больше ничего не слышит и ото всех скрывает.

Кирилл как-то весь застыл, не отрываясь смотрел в Катины глаза. Потом тихо пробормотал:

– Да, действительно. Теперь понятно… Теперь все понятно.

Со стороны озера явственно донесся шум мотора; автомобиль настолько приблизился, что его очертания стали достаточно различимы. Это был большой черный джип с тонированными стеклами и блестящими дисками на колесах. Он быстро двигался по едва видимой на фоне серой воды межозерной косе, слегка раскачивая лакированным корпусом. В какой-то момент он слегка притормозил, объехал невидимое препятствие и исчез за стеной кустарника живой изгороди. Теперь только по возрастающему гулу двигателя можно было понять, что машина приближается.

Кирилл снова посмотрел на Катю.

– А как же мама может слышать свою скрипку? – спросил он.

– Это потому, что скрипку прикладывают сюда, – Катя положила маленькую ладонь на свою шейку, – и прижимают подбородком.

– Да-да-да, – вновь пробормотал Кирилл. – Ну, конечно же… Послушай, если мама хорошо понимает по губам, то ты можешь с ней разговаривать шепотом или только шевеля губами?

– А я так с ней и разговариваю, но очень редко. Мама не любит, когда я не говорю голосом. И не говорите ей, что я вам все это сказала.

Кирилл кивнул, медленно поднялся и посмотрел в сторону дома. Анжела вышла из своей комнаты и теперь осторожно спускалась по деревянной лестнице, придерживая рукой белую сумочку на длинном тонком ремешке. Когда она подошла к столу, Кирилл громко сказал:

– Я видел черный джип. Он, скорее всего, сейчас подъедет к забору с той стороны дома.

– Хорошо, – тихо сказала Анжела. – Вы поможете нам донести вещи?

– Да, конечно! – Кирилл подхватил чемодан и взялся за выдвижную ручку дорожной сумки на колесиках.

Когда все медленно пошли в сторону сада, Кирилл увидел, что Катя, повернув голову, смотрела куда-то вверх и махала рукой. В той стороне за наклонным стеклом теплицы стояла Александра Владимировна и махала в ответ.

За калиткой они остановились; машины еще не было.

– Кажется, я забыла свою шляпу! – спохватилась Анжела.

– Подождите, сейчас принесу, – сказал Кирилл. Он оставил вещи на траве и быстрым шагом отправился во двор. Когда он подошел к столу и взял шляпу, сердце его бешено колотилось: даже пришлось немного постоять на месте и сделать несколько глубоких вдохов. Наконец пульс немного успокоился и, прижимая шляпу к груди, Кирилл двинулся обратно.

Подходя к забору, он услышал громкие голоса; говоривших скрывал густой кустарник.

– Зачем ты приехал? – спрашивала Анжела.

– А зачем ты скрываешься? – отвечал вопросом на вопрос спокойный мужской голос. – Я с трудом вас разыскал.

– И не надо было нас разыскивать!

– Анжела, не разговаривай со мной таким тоном, пожалуйста! Я понимаю твое состояние, но не надо так… так все усложнять.

– Я ничего не усложняю. Это ты – самая большая сложность моей жизни. Ты создал вокруг меня мертвую зону какую-то, пустыню. Ты во все вмешиваешься, все решаешь за меня. Я просто устала от этого.

– Ну, перестань! Разве плохо, что я беру на себя все житейские проблемы и заботы. Ты ведь талант, ты цены себе не знаешь! Я ведь даю тебе возможность заниматься только музыкой.

– Отстань! Я человек, а не скрипка. И хочу жить нормальной обыкновенной жизнью…

Кирилл вышел за калитку. В десяти шагах рядом с большим черным джипом стояли Анжела и небольшого роста черноволосый молодой человек. Сразу бросалось в глаза – молодой человек при черном костюме носил черную рубашку и белый галстук. Недалеко от взрослых спиною к ним сидела Катя на чемодане. Она внимательно рассматривала траву под своими сандалиями.

Кирилл направился к машине.

– Ты ведь все равно собиралась возвращаться домой, – продолжал тем временем молодой человек. – Лучше ведь, если я вас отвезу, чем вы будете трястись в автобусе, а потом – в электричке.

«А ведь он, действительно, ее брат», – подумал Кирилл: лицом молодой человек неуловимо походил на Анжелу. И, скорее всего, старший брат, несмотря на то, что на полголовы ниже своей сестры. Сейчас они имели вид людей, которые в пылу спора ничего и никого не замечают вокруг. Анжела стояла вполоборота от молодого человека, скрестив руки на груди. Она подняла глаза на Кирилла, когда тот подошел почти вплотную.

– Вот ваша шляпа.

Она взяла шляпу и принялась теребить ее пальцами. Катя оторвалась от разглядывания травы и, повернув голову, пристально посмотрела на Кирилла.

– Все, Анжела, все! – уверенным тоном сказал молодой человек, открывая заднюю дверцу автомобиля. – Поехали: времени нет. Катя, давай в машину.

Катя нехотя поднялась и медленно пошла к ним. Не глядя на Кирилла, молодой человек быстро подхватил чемодан, сунул его в салон, туда же поместил дорожную сумку на колесиках, усадив Катю на сиденье, захлопнул дверь.

– Анжела, садись быстрее, поехали!

Анжела молча смотрела на Кирилла, и он вдруг неожиданно для себя сказал ей только одними губами:

– Позвоните мне завтра в редакцию; телефон найдете в газете. Назовете мое имя, нас соединят.

В глазах Анжелы что-то переменилось, уголок ее губ едва заметно дернулся.

– Катя пусть позвонит, – также одними губами добавил он. – Не завтра, так послезавтра; каждый день, и даже в субботу и воскресенье.

Анжела на секунду закрыла покрасневшие глаза, потом едва слышно спросила:

– Так вы знали?

– Нет, – беззвучно ответил он, – сегодня случайно догадался.

Анжела слегка кивнула, как-то особенно грустно улыбнулась и еще тише сказала:

– Мы обязательно позвоним.

Опустив голову, она пошла к машине. Молодой человек в черном костюме открыл переднюю дверцу.

– Анжела, поторопись, – с едва скрываемым нетерпением проговорил он.

Захлопнулись все дверцы, стартер уверенно запустил двигатель, и с мощным рокотом джип плавно тронулся с места. За тонированным стеклом мелькнули детское личико и машущая ладошка: Катя махала Кириллу. Ему показалось, будто Катя улыбается, но, когда она стала тереть глаза кулачком, понял, что ошибся. Джип качнулся на грунтовой дороге и покатил вдоль забора, оставляя за собой синеватый дым.

Кирилл провожал машину взглядом, пока она не скрылась за поворотом, потом медленно побрел в сад. Все тело его будто сковала короткая, но сильная судорога: под кожей разливалась холодная тяжесть.

Возле колодца к нему бодрой рысцой подбежал Шарик и неожиданно ткнулся мордой в руку.

– Ну что, пес – кожаный нос, радуешься? Нет теперь жары.

Кирилл посмотрел на небо, густо затянутое серыми облаками.

Шарик перехватил этот взгляд и тоже глянул на небо. Потом снова посмотрел Кириллу в глаза, переступил с лапы на лапу и издал какой-то необычный ворчаще-скулящий звук.

– Что ж ты сказать-то мне хочешь? – пробормотал Кирилл, поглаживая пса по макушке. – Пойдем-ка, брат, завтракать.

Обогнув угол дома, они вместе вошли во двор. Кирилл присел к столу и стал смотреть на озеро, Шарик улегся рядом, приняв позу сфинкса. Издалека доносился шум мотора; вскоре на межозерной косе показался черный джип. Он словно выскочил из-за правой кулисы «живой» изгороди и стал пересекать сцену озерной поверхности в сторону левой кулисы, все более и более удаляясь и уменьшаясь в размерах. Кирилл снова отметил про себя то впечатление, будто автомобиль двигался по водной глади.

За спиной хлопнула дверь; Кирилл оглянулся, и его брови приподнялись в легком удивлении. К столу приближался Борис Борисыч. Он был в неизменном своем костюме, но теперь надел как раз ту самую легкую шляпу в мелкую дырочку, какую Кирилл неоднократно себе представлял. И – самое необычное – Борис Борисыч держал под мышкой слегка потертый пухлый портфель темно-оранжевого цвета. Вот теперь это был законченный образ колхозного счетовода, во всяком случае – его кинематографический типаж. Обратив внимание на выражение лица Кирилла, Борис Борисыч даже на миг приостановился и украдкой осмотрел себя: все ли в порядке с одеждой?

– Здравствуйте! – как-то осторожно произнес он и поставил на лавку свой портфель, который успел сверкнуть двумя никелированными замочками.

– Доброе утро! – ответил Кирилл, слегка кивая головой. – А шляпа – по случаю неожиданно пасмурной погоды? Я всегда удивлялся: как это вы ходили по самому солнцепеку с непокрытой головой?

– А-а, – доброжелательно и несколько успокоенно улыбнулся Борис Борисыч. – Хочу после завтрака на телеграф сходить.

– Значит, в поселок пойдете, – пробормотал Кирилл. – Решили дать телеграмму о полученных результатах.

– Нет, – Борис Борисыч немного двинул портфель и уселся на лавке. – Хочу запрос один послать в метеослужбу; к счастью, у меня там есть знакомые, надеюсь – не откажут.

– Надо полагать, запрос по поводу резких изменений метеорологической обстановки?

– Именно, – Борис Борисыч довольно улыбнулся.

– И то, что мы сейчас наблюдаем, – Кирилл выразительно указал глазами на облачное небо, – результат работы наших озер?

– Вот видите, вы тоже так подумали. Мне кажется, что наши озера – это своеобразный генератор циклонов или чего-то подобного… Впрочем, в этой области я не специалист, но надеюсь, что двигаюсь в своих рассуждениях в правильном направлении. Понимаете?

– Абсолютно! – Кирилл как-то уж слишком сильно кивнул головой. – Но вот первопричины этого явления – работы озер, так сказать, – вы пока не знаете.

– Не знаю, – согласился Борис Борисыч, – но, надеюсь, узнаю. Нужно только собрать данные, проанализировать, найти определенные закономерности. А там, – он уверенно махнул рукой, – так сказать, дело техники. Понимаете?

Вид у Борис Борисыч был довольный. Теперь он был похож не на счетовода, а, скорее, на школьника-середнячка, которому удалось-таки решить сложную задачку и тем самым утереть нос записным отличникам.

– А ведь я, кажется, знаю, что послужило первопричиной, – тихо, но отчетливо произнес Кирилл. Он сказал это совершенно спокойным и уверенным тоном, без всякого желания удивить собеседника. Тем не менее собеседник был удивлен; затем на его лице промелькнуло несколько выражений: недоверия, добродушного понимания шутки, осторожного любопытства и вновь удивления, только еще большего.

– Вы это точно знаете? – сдержанно спросил Борис Борисыч. Однако хорошо было видно, чего стоила ему эта сдержанность.

– Борис Борисыч, вы же занимаетесь наукой и лучше меня знаете, что абсолютной истины не бывает. Мы постоянно познаем свое незнание…

Из дома вышла хозяйка с дымящимся самоваром в руках. Борис Борисыч оглянулся на нее, привстал, потом выжидательно посмотрел на Кирилла, обратно сел, но тут же вскочил и бросился помогать Александре Владимировне. Вернулся он спешным шагом, держа самовар на вытянутых руках. Хозяйка пошла в дом, видимо, за посудой.

– Рассказывайте! – выдохнул Борис Борисыч, грохнув самовар на стол.

– Судя по всему, скоро будет дождь, – спокойно сказал Кирилл. – И вызвала его маленькая девочка Катя.

– Какая Катя? – Борис Борисыч схватился за свою шляпу, которую чуть было не сорвал налетевший порыв ветра. – Наша Катя?! Почему – Катя?

– Потому что она – Повелительница дождя! – хотя немного и повысив голос, но совершенно безэмоционально произнес Кирилл.

Борис Борисыч внимательно посмотрел на Кирилла, потом коротко рассмеялся и зачем-то притронулся к самовару. Отдернув руку и подув на обожженные пальцы, он весело сказал:

– Шутник вы, однако. А фантазия у вас хорошо работает. Вы, случайно, стихов не пишете?

– Нет, случайно не пишу, – Кирилл наконец-то оторвался от созерцания края стола и посмотрел Борис Борисычу в глаза. – Послушайте, вы же сами говорили, что человек легко может заставить сойти с гор снежную лавину. А что вас смущает в моем утверждении?

– А вы утверждаете?

Кирилл пожал плечами.

– Мне почему-то хочется утверждать, – сказал он. – Именно сейчас мне хочется утверждать… Да так оно и есть на самом деле. Впрочем, вы – ученый, может, и найдете другое объяснение. – Кирилл потер ладонями глаза. – Устал я что-то за последнее время.

– А почему вы назвали Катю Повелительницей дождя?

– Потом, потом, – махнул рукой Кирилл. – Давайте лучше завтракать.

Александра Владимировна подходила к столу с небольшой корзиной, где была уложена посуда и стояла кастрюлька с утренней кашей.

После завтрака, когда все разошлись, Кирилл остался сидеть за столом. Он задумчиво смотрел на озера, отрешившись от всего внешнего мира. Внезапно он почувствовал, что кто-то тронул его за правое плечо. Слегка повернув голову, он посмотрел направо, но там никого не было. Он уже хотел было вернуться к созерцанию воды, но тут заметил на плече большую бабочку. Она сидела на рубашке, сложив вместе большие черные крылья, которые в таком виде напоминали плавник некоего морского существа. Кирилл очень осторожно положил указательный палец перед лапками бабочки, дождался, когда она переползет на него, и медленно поднес бабочку к самым глазам. Он чувствовал, как невидимые коготки цепляются за кожу на пальце, видел, как фасеточные глаза насекомого переливаются внутренним светом, будто драгоценные камни, а длинные тонкие усики едва заметно вибрируют от легкого ветра. Неожиданно крылья бабочки распахнулись, как книга, показав на черном фоне золотые знаки, словно таинственные буквы на черных страницах. Кирилл замер. Ему показалось в этот миг, что он смог прочесть нечто такое, чему не было объяснения. И он бы не нашел слов, чтобы рассказать об этом кому-нибудь, как не было слов, чтобы описать – как ты видишь какой-либо цвет…

Кирилл осторожно отвел руку от себя и медленно поднял кверху. Крылья бабочки затрепетали, и она сорвалась в серое небо и полетела в сторону озер. Кирилл провожал ее взглядом, пока она не исчезла из вида.

Он вернулся во флигель и сразу открыл шкаф. Собирался быстро; рюкзак практически получился таким же по объему, как и семь дней назад. Даже пустую банку из-под тушенки, которая с жестяным стуком выпала из шкафа и покатилась по полу, Кирилл решил захватить с собой: не хотелось ему ничего оставлять после себя. Поверх всего он уложил печатную машинку, рядом пристроил пустую коньячную бутылку. Собрав рюкзак и надев ветровку, Кирилл присел на табурет возле стола и медленно осмотрел всю комнату. Казалось, большой отрезок жизни остается здесь навсегда, и даже не верилось, что прошло всего семь дней. Совершенно некстати на ум пришла канцелярская формулировка: день приезда и день отъезда считаются за один день. Глубоко вздохнув, он поднялся, повесил на правое плечо рюкзак за обе лямки, подхватил за проволочную ручку «летучую мышь» и вышел из флигеля. Надо было за завтраком хозяйке деньги отдать, подумал он, не пришлось бы тогда возвращаться.

Во дворе Кирилл поставил рюкзак на лавку и хотел было пойти на кухню, надеясь там застать хозяйку, но поднял глаза и увидел Александру Владимировну за стеклом теплицы. С лампой в руке он пошел к дому. Вспомнив, что со второго этажа есть вход на чердак, стал подниматься по деревянной лестнице. Войдя в комнату, которая занимала треть второго этажа и имела три окна, Кирилл остановился на пороге. Вот здесь жили Анжела и Катя. Две кровати с никелированными шариками на спинках, два стула, круглый стол, комод и трехдверный шкаф. На спинке одной из кроватей висел венок из одуванчиков и других цветов. Слева от входа в стене было две двери. Одна, видимо, вела в следующую комнату, другая – та, что ближе к углу, – на чердак. Открыв эту дверь, Кирилл увидел деревянную винтовую лестницу и стал осторожно по ней подниматься.

Вот теперь он стоял в этой необычной теплице и мог все рассмотреть. Хотя, по правде говоря, ничего особенного он не увидел: теплица как теплица. На цементном полу стояли большие деревянные ящики, наполненные землей. На этих грядках росли огурцы, помидоры и прочая зелень. На тросиках, перекинутых через блочную конструкцию железных кронштейнов, висели такие же ящики, только поменьше, и в них тоже что-то росло. Тянулись разнокалиберные трубки и шланги, пахло землей и сыростью. Интереснее было, наверное, за стеклянной перегородкой, отделяющей теплицу от оранжереи: там, на таких же грядках, росли цветы. Кирилл смог только разглядеть, что цветов было много и все они были необыкновенной величины.

Услышав шаги, Александра Владимировна обернулась. Она стояла у наклонной прозрачной стены и из небольшой металлической лейки поливала грядку с клубникой.

– Александра Владимировна, я вам деньги принес, – сказал Кирилл. – И еще лампу.

– Поставьте у ящика, – хозяйка указала пальцем, куда поставить лампу. – Вы тоже уезжаете?

– Да, пора, – Кирилл вынул из кармана причитающуюся сумму. – Вот, пожалуйста.

Хозяйка сложила купюры пополам и, продолжая держать деньги в руке, сказала:

– Автобус на станцию будет только вечером.

– Пойду пешком, – Кирилл улыбнулся и показал рукой в сторону озер, – прямо по воде.

– У нас не любят через озера ходить.

– Я знаю, но времени нет: к вечеру надо быть в городе.

Хозяйка опустила лейку на пол, посмотрела на деньги, зажатые в руке, и вдруг каким-то совсем другим голосом проговорила:

– Остались бы до вечера. Я бы вас еще обедом накормила.

– Спасибо, Александра Владимировна, с удовольствием бы остался, но ехать надо.

– Да-да, конечно, – пробормотала хозяйка. – До свидания.

Она взяла свою лейку и пошла к следующей грядке.

– До свидания, – проговорил ей вслед Кирилл и пошел к выходу.

– Кирилл Иванович! – услышал он, когда уже сделал несколько шагов по винтовой лестнице. – Вы приезжайте сюда, как сможете: я вам всегда комнату сдам.

Кирилл обернулся, нашел глазами хозяйку.

– Обязательно, – сказал он. – У вас здесь замечательное место. Прощайте!

Спустившись в комнату, он остановился у кровати и бережно взял в руки венок. Хоть он и был сплетен вчера, но цветы не завяли и даже сохранили свой запах. Кирилл улыбнулся, вспомнив, как Катя объясняла ему устройство мира, точнее, устройство своего мира, таинственного и бесконечно прекрасного. И, может быть, благодаря этому он открыл свою собственную Вселенную.

Кирилл повесил венок обратно на спинку кровати, еще раз окинул взглядом комнату и вышел под серое небо. Едва он спустился по лестнице, как к нему подбежал Шарик и, виляя хвостом, остановился в двух шагах.

– Ну что, дружище, провожаешь? – Кирилл присел и протянул руку. – Хоть ты и не Джим, но дай лапу на прощанье.

Шарик неожиданно уверенным движением вытянул вперед свою мохнатую лапу и позволил ее пожать.

– Давай, дружище, стереги свою хозяйку и сам не хворай, – Кирилл потрепал пса за ухом, поднялся и уверенно зашагал в сторону озера. Шарик увязался следом, стараясь ткнуться мордой в руку.

– Не ходи со мной, – сказал Кирилл, слегка ускоряя шаг. – Иди домой. – И для убедительности указал рукой: – Домой, Шарик, домой!

Пес замер на месте, слегка кивнул головой, словно поклонился и что-то проворчал.

– Прощай-прощай! – быстро сказал Кирилл. Он еще быстрее зашагал по дорожке, спиной чувствуя, что Шарик смотрит ему вслед.

Александра Владимировна тоже провожала его взглядом. Она долго стояла у прозрачной стены, и серый свет, отраженный от облачного неба, падал ей на лицо, высвечивая редкие морщинки. Она видела, как маленькая человеческая фигурка быстро двигалась к горизонту по едва заметной полоске земли, разрезавшей шершавую поверхность темно-серой воды.

Кирилл быстро шел по межозерной косе. Теперь было нежарко, а даже наоборот – весьма прохладно. Правда, иногда налетал порыв ветра, принося с собой остатки жаркого воздуха как некое напоминание о недавно царившем зное. Но это уже ничего не значило и ни на что не влияло. Кирилл даже похвалил себя за предусмотрительность в том смысле, что захватил с собой ветровку. Пройдя километра два, он остановился и оглянулся. Отсюда хорошо были видны окрестности небольшого полуострова. С такого расстояния дом казался игрушечным, и это впечатление усиливала стеклянная крыша. Неожиданно яркий луч солнца на короткий миг пробил облачную пелену и упал на маленький домик, высветил его на фоне густой зелени сада, заставил сверкнуть хрустальным огнем стеклянные скаты теплицы. А потом все погасло. Кирилл повернулся и снова зашагал в сторону горизонта.

Обратная дорога показалась ему не столь долгой и утомительной. Где-то на середине пути он присел на краю косы у самой воды, чтобы немного отдохнуть. Отыскивая мелкие камушки и бросая их в серую воду, он наблюдал за разбегавшимися кругами. А вокруг была только вода, замкнутая в призрачное кольцо горизонта. И снова узкая полоска земли соединяла два невидимых мира…

А ведь я был не на Земле, вдруг подумал Кирилл. Поселок, поля, озера, дом Александры Владимировны и вообще все, что здесь находится, принадлежат другому миру. И если поехать отсюда на автобусе, то приедешь в город, которого нет на Земле. Но об этом никто не знает и даже не догадывается. Единственный путь обратно – это через озера. Запутался Пал Арнольдыч, ушел на Землю и не смог вернуться. А всего-то надо пройти обратно по межозерной косе, как сделали первопоселенцы этих мест много веков назад…

Кирилл купил билет в кассе одновременно с приходом электрички. Ему даже пришлось немного пробежаться по платформе, чтобы не опоздать. Правда, двери вагона с громким шипением задвинулись, когда Кирилл уже спокойно устроился на жесткой деревянной скамье у окна. Рюкзак он поставил рядом и оперся на него локтем: так было удобнее сидеть, хотя иногда сквозь плотную ткань ощущались твердые контуры печатной машинки.

Народу в вагоне было немного; почти каждый воспользовался возможностью занять место возле окна. Напротив расположилась симпатичная женщина лет сорока. Она была в темно-серых походных брюках и в точно такой же ветровке, только вместо рюкзака была большая синяя сумка на молнии. Женщина носила очки тонкой оправы; волосы были спрятаны под легким белым беретом, но небольшая светлая челка падала на лоб, придавая строгому лицу неожиданно беззаботный вид. Кирилл почему-то подумал, что перед ним учительница русского языка и литературы.

Едва вагон дрогнул и все за окном пришло в движение, женщина достала из сумки потрепанную книжку в пестрой обложке, сдвинула очки на лоб и погрузилась в чтение. Кирилл снова стал смотреть в окно, но там ничего интересного не происходило: однообразно мелькали железобетонные столбы на фоне размазанной зелени защитной лесопосадочной полосы.

– Простите, вам нехорошо? – услышал вдруг Кирилл. Он оторвался от окна и взглянул на свою соседку. Та внимательно смотрела на него сквозь очки, прикрытую книгу она опустила на колено.

– Нет, все нормально, – сказал Кирилл и слабо улыбнулся. Но эта улыбка, видимо, еще больше укрепила женщину в своей правоте.

– Если что, у меня есть лекарства, – сказала она. – Есть от сердца, есть от давления. У вас болит что-нибудь?

– Если и болит, то это признак не болезни, а того, что я живу, – проговорил Кирилл и совершенно неожиданно для себя спросил: – А вы случайно не преподаете в школе русский язык и литературу?

– Да, – удивилась женщина и, глянув на свою книжку, едва заметно смутилась.

– Было бы странно, если бы вы читали в электричке Достоевского или Салтыкова-Щедрина, – сказал Кирилл. – В дороге надо просто скоротать время…

Женщина с этим согласилась. Они еще поговорили на разные отвлеченные темы и, пожелав друг другу удачи, разошлись, когда поезд пришел в город.

На троллейбусной остановке было неожиданно много народу. Все поглядывали на темнеющее небо и жались к бордюру в надежде быстрее вскочить в подошедший троллейбус. Кирилл стоял немного в стороне. Он пропустил два троллейбуса и спокойно сел в третий; даже место свободное нашлось, и снова у окна. Неожиданно на него навалилась страшная усталость, и всю дорогу он думал о том, как бы побыстрее добраться до дома, выпить горячего чаю, а потом завалиться спать и проспать до самого вечера, а может быть, и до самого утра следующего дня.

Подъезд встретил сырым запахом известки. Поднимаясь по лестнице, Кирилл ступал по белым меловым пятнам, которыми были закапаны ступени и лестничные площадки. «Наскальная живопись» исчезла под слоем свежей побелки, и теперь стены сияли необычной белизной. Внезапно, словно что-то вспомнив, Кирилл остановился на предпоследнем лестничном пролете и посмотрел назад, на узкое окно лестничной клетки. Там, под самым потолком, сквозь слой побелки упрямо просвечивала карандашная надпись: «А+К=…».