Текст книги "Калифорния - Мы Идем! (СИ)"

Автор книги: Юрий Тепляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4
Пустыня Сорок миль

«При преодолении огромных расстояний от Миссури до Орегона и до Калифорнии, время имело ключевое значение. Обозы не должны были, с одной стороны, вязнуть в весенней грязи, а с другой стороны, застревать в горах Сьерра-Невады в снежных сугробах, появлявшихся там уже в сентябре. Поэтому не прекращались поиски более короткого пути. Кроме того, в пути должно было быть достаточное количество свежей травы для питания лошадей и волов.

После бара Гумбольдт путников ждала пустыня Сорок миль. Поднявшись на последнюю возвышенность перед ней, они видели впереди сухую, голую, идеально плоскую равнину, покрытую белой солью. Размеры равнины были больше, чем у той, которую они пересекли после Большого Соленого озера.

Не менее трудным участком маршрута в Калифорнию был заключительный отрезок, проходящий через горы Сьерра-Невада. На более 500 вершинах этого горного хребта из-за высоты и близости к Тихому океану выпадает больше снега, чем в большинстве других гор умеренных широт Северной Америки. Кроме того, восточные склоны хребта обладают сильной крутизной, и путешественники были вынуждены заклинивать колеса на крутых спусках и передвигать большие камни.

И хребет Сьерра-Невада надо было успеть перейти до выпадения снега».

Из Википедии.

Солнце начинало припекать, и организм Айвена отозвался на это появлением пота под широкой шляпой. Юноша опустил поводья и встал с передней скамьи фургона, всматриваясь вдаль. Сначала вперед, потом в остальные стороны. Вокруг тишина и покой, никто не шел рядом с фургонами, все путники спрятались под тенты. Дни на этих территориях были сухими и жаркими, а ночи холодными.

Для стоянки в прошедшую ночь проводник выбрал небольшой пригорок рядом с баром Гумбольдт. На нем отдельными островками имелись пятна растительности, имевшей зеленый цвет. Все пространство вокруг было окрашено в серо-белые и бежевые тона.

Когда караван поднялся на этот небольшой холм, путники увидели впереди по курсу сухую, идеально плоскую равнину, лишенную растительности и покрытую белой солью. Так как видимость была хороша во все стороны, лошадей и волов отправили пастись немного ниже в стороне, где виднелась водная гладь мелкого озера. Там животные смогут немного подкормиться до следующего утра.

Но это было вчера, а сейчас цепочка фургонов медленно двигалась в направлении, указанном Дэвидом, который сидел сейчас рядом с юношей.

– Вперед смотри! – сказал юноше проводник, скорее ради шутки.

– Что там смотреть, ничего интересного, даже индейцев, и тех нет. Впустую головой вертеть…

– Откуда им здесь быть! Скоро подойдем к небольшому оврагу, точнее пересечем его, где в другие времена года течет небольшая речка, но и сейчас должны быть места с водой на обмелевшем русле. Там и остановимся. Это будет последнее место перед пустыней Сорок миль, где есть немного воды и травы.

Так и произошло. Добравшись до этого места, сразу поставили фургоны в круг и отпустили пастись животных за лагерь, спутав лошадям передние ноги. Дозоры в этой ровной местности дежурили пешком, в пределах ста ярдов от лагеря. Сейчас быстро начало темнеть. Вечером все собрались тесной группой у одного костра, греясь от излучения пламени впереди, и от накинутых одеял со спины. Все занятия были отменены до наступления лучших времен, практиковали только ответы на вопросы и обсуждения самого насущного.

Сидели перед костром очень плотно друг к другу. Айвен немного задумался, потом ушел от окружающего рядом, «сканируя» пространство вокруг, а когда вернулся, почувствовал тепло от тесно прижавшихся тел. Справа и сзади к нему прижимались названные сестры, Дарина и Нора, а слева пристроилась Ханна, причем убрала одеяло между ними, пользуясь темнотой. Так и сидели, слушая разговоры взрослых.

За прошедшую ночь на лагерь никто не покушался, змей и хищников не видели, только птицы оставили свежий помет на крышах фургонов. И откуда только они здесь взялись.

Шестого августа встали как можно раньше, и после сухого завтрака двинулись в пустыню. Утром появилась влага на соляной корке и превратила почву в мягкую массу. Колеса фургонов стали катиться труднее, и на четверки волов нагрузка возросла.

– Озеро! Святая Магдалина! Вижу озеро справа! – послышался женский крик сзади. Юноша обернулся. Кричала с четвертого фургона одиннадцатилетняя Магда Рихтер, дочь оружейника.

– Правда? – с надеждой спросили сестры Штерн, со следующего, пятого фургона.

– Нет, вы ошибаетесь, леди! – поднялся, а потом крикнул им со своего места Дэвид. Проводник сейчас сидел на скамье первого фургона рядом с Августом. Они вместе прокладывали путь, изредка сверяясь с компасом и картой, поглядывая на очертания далеких гор.

– Это мираж, леди! Еще не такое может привидеться в горячих потоках воздуха впереди. Кроме воды, некоторые видят еще караваны фургонов…

В обед животных поили из запасов воды в бочках. Волы ослабели, и в который раз люди порадовались тому, что в каждый фургон их впряжено четверо. Но никто из волов и лошадей не пал от жажды и жары, и воды по расчетам должно было хватить на этот переход. Но при одном условии – что караван не остановится от непредвиденных случаев, в основном из-за поломок. Фургоны производства мастерской японцев показали себя с самой лучшей стороны, к тому же путники проводили им регулярное обслуживание. Так что, хорошо соединились японское качество и германская аккуратность в обслуживании, как сказал недавно отец Уильям.

Путешественники пока укладывались в отведенное по плану время на переход этой пустыни. Последней, к счастью, как уверил их проводник. Шли два дня – один полный день и следующую ночь с утром, сократив перерыв на сон. К обеду следующего караван фургонов достиг первых островков травы, где волы замедляли ход, а через час увидели полоску воды и растущие возле нее редкие деревья с кустарником. Дэвиду с Августом пришлось приложить немало сил, чтобы не дать волам, немного обезумевшим при виде воды, ломануться прямо к ней. Вперед побежали Джеро с Айвеном, и через сотню ярдов нашли подходящее место, чтобы перейти вброд эту небольшую реку и остановиться.

– Сегодня воскресенье! Отдыхаем сегодня и завтра! – крикнул своим мощным баритоном мистер Август так, что его было слышно за милю, наверное. Только что они посовещались и решили не только сегодня, но и завтра никуда не двигаться. Седьмого августа, поскольку это воскресенье, после обеда провести короткую воскресную службу. Восьмого августа дать отдохнуть от последнего перехода людям, и немного дать прийти в себя животным, истощенным от нехватки в основном воды.

За полтора дня отдыха люди и животные вернули себя в норму. Девятого августа караван вышел в путь. Дальнейший путь на запад шел в долине реки. Ровные пространства сменились долиной реки с возвышенностью по краям, и эта долина постепенно сужалась и углублялась. Пологие склоны ее стали дополняться крутыми участками с каменистыми осыпями внизу. Пришлось опять поработать шестами, убирая с пути крупные камни, когда их было невозможно обойти.

– Что будет дальше? – японцы решили спросить Дэвида, когда долина начала сужаться так, что пришлось усилить бдительность и выслать дозоры дальше от себя вперед и назад.

– Мы все время будем держаться речки, пока не увидим впереди большой массив гор Сьерра Невада. В предгорьях долина реки расширится в последний раз, а потом мы углубимся в каньон и начнем по нему двигаться к перевалу. Ничего нового, как видите, только работы будет больше…

– Индейцы впереди, и не очень много… – Айвен повернулся направо, к Сэтору, который уже час сосредоточенно шагал рядом с их фургоном, вторым в караване. Джеро куда-то пропал.

– Есть опасность? – переспросил наставник.

– Нет, так считаю… В представлении моем не только мужчины, но и женщины, и дети. Человек десять – пятнадцать их, где-то так…

– Как далеко?

– Как только пройдем вот этот горный склон, почти отвесный, так их увидим.

Только он так сказал, из-за поворота показались двое из переднего дозора на лошадях – Алоис Вольф с сыном.

– Индейцы, сэр. Их лагерь прямо у реки, справа от тропы. Там видны пять их хижин. Видели детей и женщин. Взрослых мужчин только двух видели, сэр, – доложился Вольф-старший.

– Что скажешь? – Сэтору решил в первую очередь дать слово проводнику.

– Опасности нет действительно, сэр, ведь они с женщинами и детьми. Поедем вперед, посмотрим, и все узнаем.

Сэтору дал понятный знак переднему фургону, и они поочередно тронулись с места.

Каменная осыпь на повороте тропы вдоль реки наконец закончилась, и мужчины уложили свои шесты в держатели вдоль бортов. Теперь выбрались на относительно ровное пространство, и на пологом склоне справа показался лагерь индейцев. Весьма скромный, как отметил про себя Айвен. Шесть островерхих хижин стояли полукругом у черного пятна, где жгли костер. «Типичные вигвамы, как на картинках» – подумал юноша. Они были укрыты шкурами, но в самом верху оставлены отверстия. «Для вентиляции, наверно». Связанные пучком шесты своими концами стремились в небо. Дальше между рекой и хижинами мирно паслись пять стреноженных лошадей.

Рассмотреть подробнее не позволяла плотная шеренга стоящих впереди хижин индейцев. Первыми в ряду стояли мальчишки, все одеты в штаны из выделанной кожи, подвязанных в поясе. В черных волосах двух, что явно постарше, торчало по одному перу. У них же в руках виднелись небольшие луки, по размерам явно не для взрослых воинов. Несколько женщин неопределенного возраста стояли сзади. Все полностью прикрыты платьем, похожим на мешок из холста с дыркой для головы, завязанный в поясе. Также были одеты и девочки, которых Айвен насчитал три.

Эта неровная линия аборигенов выглядела исключительно мирно, даже дети проявляли спокойствие.

– Они знают, что белые просто так не нападут, – решил дать юноше пояснения Дэвид, сидевший на передней скамье фургона рядом.

Когда первые фургоны по команде Сэтору начали останавливаться, не доехав до стоящих в стороне от тропы людей немного, строй индейцев расступился, пропуская вперед абсолютно седого старика с лицом, похожим на кусок крепкого камня. На голове старика убор из перьев. На шее висит какое-то украшение.

– Дэвид, Айвен, Август, пошли знакомиться! – крикнул Сэтору не оборачиваясь, все время внимательно смотря вперед.

Юноша немедленно последовал приказу, оставив поводья второго фургона.

Дальнейшие действия и разговоры взял на себя проводник. Ответив на приветствие, старик начал говорить отрывистыми фразами, и Дэвид тут же переводил.

– Это пайюты, сэр, и они двигаются к большому горному озеру, которое будет по пути, у перевала. Озеро Траки, так мы его называем. Говорит, что их мало, и что они боятся сиу, которые их согнали с места у реки, которая впадает в Траки с севера. Просятся, чтобы идти под нашей защитой. Не соглашайтесь, сэр! – так закончил перевод проводник.

– Спроси, где их мужчины, – негромко сказал Джеро, пока остальные молчали. Сэтору внимательно рассматривал лагерь и цепочку индейцев впереди. Сзади к нему тихо подошли оба священника, и тоже рассматривали индейцев. Айвен в присутствии старших в таких случаях также предпочитал молчать, пока его не спросят.

Проводник начал говорить, подбирая слова. Спрашивал, снова говорил. Наконец, выяснив, что ему было нужно, продолжил:

– Мужчин, взрослых воинов, всего пять, так он сказал. И, что они сейчас на охоте. Но вероятнее всего, что они нас давно обнаружили, сообщили старику, и сейчас где-то рядом. Приглашает нас в лагерь, сэр!

– Скорее снег пойдет в середине лета, чем мы согласимся пойти в их лагерь… Это не переводи! Скажи, что мы вернемся к фургонам, подумаем немного, потом дадим ответ.

Сэтору в свойственной ему манере не стал разводить церемонии и тратить много слов. После того, как Дэвид перевел его слова, мужчины развернулись, и отправились назад, к первому фургону. А дозор, на лошадях, отправился вперед, как ему положено.

– Не следует этого делать, сэр, – первым сказал свое мнение проводник. – На реке Гумбольдт было один раз подобное, когда группа встретила индейцев, которые присоединились к каравану и шли с ним с неделю, пока не украли и не убили несколько лошадей и волов. Там тоже были пайюты, сэр…

– А что ты скажешь, юноша? – Сэтору обратился к самому молодому.

– Полностью согласен с Дэвидом, осторожность нам не помешает, сэр…

– В крайнем случае, можно предложить им идти сзади, но держаться на расстоянии. – Такое предложение сделал пастор, а отец Уильям поддержал его молчанием, соглашаясь со сказанным.

Мнения Джеро старший японец даже не трудился узнавать, так как заранее знал, что тот ответит.

– Что-ж, давайте вернемся и предложим им условия, – начал Сэтору. – Они могут двигаться за нами на расстоянии, которое обозначено задним дозором. Становиться на ночлег также могут только отдельно и на расстоянии, которое им укажет дозор. Айвен, у тебя есть что сказать?

– Да, наставник. Я чувствую группу воинов, вон там, за скалистым гребнем по правому борту каньона…, – юноша указал относительно течения реки. – Именно пять душ чувствую…

– Хорошо. Если согласны с решением, то пошли назад, сделаем им такое, единственное предложение…

Когда мужчины вшестером снова приблизились к лагерю индейцев, те стояли на том же месте, только мальчишки начали бегать и собаки выскочили сзади, но после окриков старого индейца быстро скрылись позади хижин. Дэвид говорил, старый индеец слушал с каменным лицом. Айвен прочитал на его лице легкую досаду, которую испытал индеец.

Когда переговорщики все сказали, мужчины вернулись к фургонам и караван двинулся дальше. Фургоны по очереди проходили по тропе мимо лагеря, путешественники выглядывали из-за поднятых немного над бортами тентов, и с большим интересом рассматривали индейцев и их лагерь.

– Когда будет следующая остановка? – решил поинтересоваться Айвен у товарища, который сидел рядом на скамье.

– Еще через пару часов долина реки немного расширится перед хребтом, и там мы остановимся на ночлег. А на следующий день долина реки начнет сужаться, и мы войдем в каньон, который ведет к большому озеру и к перевалу через хребет. Так что, готовь шесты, чтобы ворочать большие камни…

Айвен ничего не ответил, только смотрел, как в лагере индейцев началась суета. Те снимали шкуры с хижин и привели лошадей, чтобы перевозить поклажу, наверное. «Наверняка и взрослые мужчины объявятся, но позже, когда мы отойдем подальше», – такая мысль пронеслась в его голове.

К вечеру долина реки Траки действительно расширилась, как и обещал Дэвид. Для стоянки он выбрал место, где река близко подходила к тропе, а немного в отдалении начинались пологие склоны небольших холмов, Холмы были покрыты только травой. Ни одного деревца, только у самой воды рос кустарник и небольшие деревья с редкой листвой. Все пространство вокруг лагеря хорошо просматривалось.

Вечером, как только солнце собралось скрыться за далекими горами впереди на западе, Айвен с наставниками отправились к караулу сзади, чтобы посмотреть на индейцев, которые разбили свой лагерь, как им указали. Хижины те не ставили, значит завтра намерены отправиться вслед. Переговорив с дозором, который решили усилить до трех человек, вернулись в лагерь.

К началу ужина не успели, и получив по миске с кашей и разваренным мясом сели слушать, что там рассказывает обществу проводник.

– Пайюты всегда вели кочевой образ жизни, двигаясь вслед за животными для охоты, и собирая все, что можно съесть, по сезону. Они живут небольшими независимыми группами, состоящими из нескольких семей. Занимаются собирательством и охотой, любят рыбу. Большой опасности не представляют, так как группы их немногочисленны, как вы видите. Когда мы спустимся с перевала, окажемся в Калифорнии. Вы увидите пайютов на фермах, где они работают на ранчо в сезон, потом снова уходят. Эти тоже собрались перебраться в Калифорнию, как я думаю… Огнестрельного оружия и лошадей почти не имеют, и склонны к воровству, как уже сказал…

– Надо не спать! Вдруг ночью придут, чтобы нас ограбить! – серьезно сообщил всем двенадцатилетний Гордон Брэди, оторвавшись от созерцания своего лука, лежащего на коленях.

– Так и поступим! – так же серьезно ответил ему Дэвид, при этом уперев взор в свою мулатку.

– Ты совершенно прав, молодой человек, – ответил мальчику и младший японец со своего места. – Скажу тебе больше, мы с Айвеном будем не спать за всех остальных и спрячемся впереди фургонов, совсем рядом с животными. А вы лучше поспите, ведь завтра будет трудный день. А индейцы обязательно попробуют залезть к нам…

– Ты думаешь? – обеспокоенно переспросила сидящая рядом с Дэвидом мулатка.

– Уверен! – ответил Джеро.

Так и случилось. Как только на горы вокруг опустилась темнота и стало холодно, Айвен с Джеро отошли от фургонов и устроились на своих войлочных подстилках прямо на траве. Только место выбрали так, чтобы слушать и просматривать пространство, где между лагерем и рекой паслись животные.

– И как ты видишь в этой темное, парень, не перестаю удивляться…, – произнес Джеро. Просто чтобы не молчать долго. А время уже перевалило за полночь, и в двенадцать они наблюдали смену караульных.

При этом японец хитро улыбнулся, что не укрылось от юноши.

– Все очень просто, – ответил Айвен в том же тоне. – Всего лишь нужно напрячься и сосредоточиться на зрении, и чернота уходит. Все открывается в серых тонах. Иногда в зеленоватых, когда нет диска Луны. И я начинаю видеть все вокруг далеко вперед…

– Кстати о ночном зрении! Видишь вон те странные кусты? – спросил юноша наставника через полминуты.

– Нет, – честно ответил Джеро, продолжая всматриваться в указанном направлении. Он искренне не имел понятия – это такая шутка, или там действительно есть кусты.

– А я вижу. И они медленно двигаются в сторону волов, примерно с такой скоростью, с какой могут ползти нехорошие индейцы…

– И что будем делать? Берем сразу или ждем, чтобы взять их на горячем?

– Сэтору сказал, чтобы обошлись без крови…

– Да, воспитанник, – отозвался Джеро, – именно так он и сказал. Старшие решили так из политических соображений… Тогда давай стреляй, только не попади в них, даже случайно…

Айвен единственный из двух был с карабином. Выстрел в тишине ночи вышел очень шумным и, конечно, разбудил всех в лагере.

– Ну что? – спросил японец юношу, как только дым от выстрела немного рассеялся.

– Кустов больше нет… Они ушли, и думаю, больше не сунутся.

– Тогда давай, поспи хотя бы один час. Сейчас они точно не сунутся, а потом ты будешь смотреть и слушать, а я посплю. – Джеро и тут решил подстраховаться.

Лагерь опять погрузился в сон. Остаток этой ночи прошел спокойно, и утром, ежась от холода, люди повели фургоны вверх по каньону реки Траки. Теперь шли между гор, на склонах которых по мере продвижения все больше места занимал хвойный лес. На тропе опять стало попадаться много крупных камней, которые нужно было обходить. В некоторых местах камни опять приходилось убирать, что отнимало время. Но на уборке камней все разогрелись. Холодное утро сменилось жарой в полдень, но не изнуряющей, как на равнине, так что все приободрились, включая животных. Их каждый вечер осматривали доктора вместе с Патриком.

В обед оба японца и проводник отправились назад, чтобы найти индейцев и поговорить с ними.

Айвен не знал, что и как они говорили, но после этого разговора индейцы до самого озера не сделали ни одной попытки приблизиться к лагерю путешественников. Тогда Сэтору сказал после возвращения:

– Безлунной ночью дозоры против индейцев слабо помогают, как мы сегодня убедились. Их назначение – вовремя обнаружить атакующие силы. А индейцы не воюют ночью, спасибо им за это. Сегодня были воры, хотели украсть или убить наших животных…

– А какой смысл их убить? – тут же поинтересовался Пауль Крюгер, доктор.

– Тут у них тонкий расчет, доктор. Мы же не унесем всю тушу, только вырежем куски…

– Теперь понял. Никогда бы не подумал сам, с этой стороны…

Пауль задумался – наверное, не веря своим ушам. Просто сидел некоторое время молча, одновременно играя со щенком. Это был один из трех щенков семьи Рихтер из четвертого фургона, которому сейчас было не менее четырех с половиной месяцев. Он активно наскакивал на руку доктора, стараясь слегка ухватить за палец, затем отскакивал. Все пять щенков немецкой овчарки здорово окрепли и вечером активно двигались между сидящими у костра людьми, ища себе развлечений.

Девятнадцатого августа, а это была пятница, путникам открылся вид на озеро. Среди высоких сосен слева показалась синяя поверхность воды. Все очень устали и двигались из последних сил, пока Дэвид не нашел подходящее место для стоянки. Здесь сосны росли на расстоянии около ста ярдов от берега, и не было крупных камней у воды.

Как только расставили фургоны и спутали передние ноги лошадям, которые легко могут потеряться в лесу, ирландцы во главе с Дугласом Маккинли спросили разрешения отправиться на рыбалку. Ловить собрались озерную форель. С ними отпросился старый негр Корнелиус, работник Циммерманнов, и отправились все мальчишки младше двенадцати лет.

Уже через полчаса от рыбаков прибежал юный Карл, одиннадцатилетний отпрыск Циммерманнов. Прибежал с мешком, в котором лежали шесть крупных рыбин. Как только женщины выгрузили рыбу на траву, парень тут же умчался обратно.

К ужину в двух котлах была готова и остывала уха, запах которой был многообещающим. Народ не пришлось приглашать – все сидели с мисками в полной готовности и ждали, исключая самих рыболовов и дозоры.

К началу принятия пищи вернулись и счастливые рыболовы. Айвену уха показалась изумительной – чистая, прозрачная, густая, она радовала язык и ласкала желудок. Может быть потому, что ее давно не было в рационе путешественников. Айвен ел и радовался бульону с золотистыми пятнами жира и каждому попадающемуся в миске куску красноватого мяса рыбы. Налили собакам и двум кошкам, когда уха остыла, перед этим тщательно удалив кости в мисках щенков и взрослого пса.

Двадцатого и двадцать первого августа решили отдыхать и набираться сил. Тем более, что двадцать первое число выпадает на воскресенье. Продвижение группы замедлилось, и всем мужчинам, а иногда и женщинам приходилось очищать дорогу фургонам от кустарника. Иногда даже рубить деревья, ведь тропа через перевал, на которую они стали, использовалась местными для перехода с вьючными животными.

В субботу, хотя Сэтору запретил далеко отходить от лагеря группами менее пяти человек, Алоис Вольф с сыном и оба ирландца с сыновьями убили медведя, причем, совсем недалеко от лагеря. Первыми забеспокоились лошади, гуляющие перед озером, потом и Лис – замер, вскочил и унесся в лес. Его поддержали все щенки, подняв дружный лай на месте, как у них получалось в этом возрасте. Айвен с Джеро находились в то время в карауле в западной стороне от лагеря, и пропустили охоту.

Охотники притащили в лагерь только шкуру и вырезки мяса, остальное постарались оттащить как можно дальше.

В четыре часа после полудня, в субботу, Айвен сменился из караула и уселся в фургоне, разложив перед собой револьверы на куске холста. Услышал, как за стенкой фургона по камням прошуршали чьи-то легкие шаги.

Юноша сразу понял, кто это. «Я милую узнаю по походке…» – возникло в голове непонятно откуда. Фургон слегка качнулся и в заднем проеме показалась непричесанная девичья голова.

– Я ненадолго, Айвен, очень спешу. Хочу тебе сказать, что в лагере недалеко отсюда назревает скандал! – Конечно, это была его пассия, Ханна Мюллер, которая не здороваясь, перешла сразу к делу.

– Где и что, хоть намекни. Ведь все равно уже что-то знаешь…

– Там две семьи – Штерн и Циммерманн выясняют отношения…

– Что еще за отношения? – нахмурился юноша.

– Выйди из фургона, и сам услышишь… Там в центре у костра, почти все собрались, и слушают, поскольку эти семьи слишком волнуются и уже себя не ограничивают…

– В чем хоть дело, намекни…

– Да все в том же. Дело молодое. Похоже, что юный Грэг Циммерманн оприходовал дочку Штернов…

– Ух ты! Спасибо за информацию, сейчас иду туда. Но тебя, любимая…

– Ты не должен меня любить, это не нужно. Просто будь со мной, ведь женщине трудно одной… И потом, мы с тобой сумели не довести дело до такого греха!

– Спасибо тебе, дорогая, что бы я без тебя делал… Уже иду туда, только прикрою оружие ветошью.

Когда Айвен вышел, то обнаружил разом всех присутствующих в это время в лагере. На центральном месте у двух очагов собрались все свободные от разных дежурств путешественники. Две семьи расположились в центре, у колес пятого фургона. Семьи Штерн и Циммерманн выясняли отношения, уже не пытаясь что-либо скрывать и играть в благопристойность. В центре сидела с равнодушно-глуповатой улыбкой восемнадцатилетняя Барбара Штерн, и почесывала свою трехшерстную кошку с великолепным коротким мехом, чтобы занять руки. Через одного человека от нее, а именно ее матери – Эммы, сидел «виновник» – шестнадцатилетний Грэгор Циммерманн.

– Пока мы тут стали на отдых, от трудностей и большого напряжения, и ни о чем не думаем, этот парень вчера взял и оприходовал мою дочь…, – объяснял Питер Штерн сидящему рядом пастору Салливану.

Немного помолчав, отец Салливан задумчиво произнес, обращаясь к Барбаре:

– Он тебя трогал?

– Трогал…

– И как трогал?

– Сначала только за руку взял, потом поцеловал в щеку…

– А ты что?

– А потом мы оба не удержались, и испытали неземное блаженство! – выкрикнула девица и зарыдала так, что слезы полились рекой, а кошка вскочила и пропала.

– Вот-вот, и потом ты никому не будешь нужна, «початая» и опозоренная! – помедлив, произнесла ее мать, Эмма. Разволновалась так, что ее лицо горело.

– А что вы хотите! Девица сама все время хвостом вертела, все это видели! Вот и довертелась… Вела бы себя прилично, никто бы и пальцем не тронул! – немедленно вступилась за своего сына мощная и громкоголосая Амалия. Как рубанула, с плеча…

Мужья в это время сосредоточенно молчали, чтобы не разжигать сильнее костер препирательства.

«И это правильно, молодцы их отцы!» – подумал Айвен. – «В такой ситуации, если бы они начали вступать за каждую из сторон, ссора быстро переросла бы в скандал. Могло и в горячую фазу перейти… Теоретически… Особенно мощная Амалия опасна, если перейдет всякие границы. А так есть надежда, что женщины сейчас выговорятся, остынут, и начнут искать решение».

Так и случилось. Женщины буйствовали, заходя снова по одному и тому же кругу, потом затихли. Молодые вообще предпочитали помалкивать. Тут начал говорить отец Уильям:

– На самом деле случай довольно обычный, если учесть те условия, которые неизбежно есть в долгом путешествии. Девица давно созрела и эти невидимые бесы – «гормоны», как утверждает наш юный друг, – тут он указал на Айвена, – начали лезть ей в голову. Именно так. Именно эти «гормоны» – или демоны похоти, здесь виноваты… Закон природы, дети мои, и никуда от этого не деться!

– Я за парня хочу слово сказать! – с жаром произнес Майкл, переселенец из ирландской провинции Ольстер. – Представьте, что блудница попадает на корабль к матросам, которые месяц в плавании находились!

– Майкл! Мы конечно поняли, что ты хотел сказать, но прошу помнить, что с нами дети…, – тут же вмешался пастор.

И действительно, детей нельзя было отправить из лагеря, чтобы они не слышали взрослые разговоры. Младшие как обычно, сбились в свою кучу у второго очага. При этом старательно делали вид, что не слушали, но держали «ушки на макушке».

– Давайте подумаем вместе, и найдем наилучший выход из этой ситуации, – сделал осторожное вступление отец Уильям, на правах старшего. Все молчали. А молчание – знак согласия.

– Надо венчать их! – немного помедлив, выкрикнула Герда Вольф.

– Ну зачем же так сразу радикально? – ответил ей Уильям. – Есть еще помолвка, при которой молодые люди связывают себя обещанием выйти замуж или жениться. У вас в английском языке слово помолвка прямо так и называется – «engagement», то есть – обязательство.

«А обещать, еще не значит вступить в брак, мало ли что может произойти. Верно решил падре…», – чисто автоматически отметил в голове Айвен.

– Но там нет права вступать в интимные отношения, – осторожно произнесла Урсула Браун, жена главы каравана.

– Но в каждом правиле есть исключения, – заметил пастор Салливан, желая поддержать своего товарища. – Ведь и для поста есть исключения, например, этот поход…

– Именно так! – подхватил его слова отец Уильям. – Помолвленные мужчина и женщина уже считаются как бы мужем и женой, но действительно, без права вступать в интимные отношения до брака. Но не все так однозначно. Вот одно место из Библии, где про обрученных говорится как о муже и жене: «Если будет молодая девица обручена мужу, и кто-нибудь встретится с нею в городе и ляжет с нею, то обоих их приведите к воротам того города и побейте их камнями до смерти…». Тут сказано о посторонних связях, но нет прямого запрета для обрученных.

При этих его словах дети у второго костра притихли, явно пытаясь разобрать, что там говорят взрослые. Салливан глянул на них, на мгновение запнувшись, затем продолжил, обращаясь к пострадавшим семьям:

– Подумайте до завтра, и скажите нам ответ. Помолвка – это ещё не брак. Она допускает обратный ход.

– Да! – тут же подхватил эту мысль падре, приверженец католического воззрения. – Может оказаться так, что обручённые ещё не готовы. Помолвка – это прекрасный период испытания своих чувств и намерений, взвесить все «за» и «против», проверить свою готовность к браку…

Отец Уильям говорил это, а сам поглядывал, как дежурные возятся у котлов. Они только что сняли кашу из кукурузы и на четырех сковородках сразу стали готовить форель, пойманную днем. Когда на сковородках зашипело масло, все стали сильно отвлекаться на запахи почти готовой рыбы. И он тоже.

– Короче, если надумаете, то в воскресенье проведем обряд! – закруглил разговор пастор и поднялся на ноги, намереваясь идти за своей низкой скамьей, сидя на которой он всегда принимал пищу.

– А ведь пастор прав…, – услышал Айвен тихие слова Питера Штерна, обращенные к жене. Значит, нужно всем спокойно подождать до завтра.

Народ потянулся в фургоны за своей личной посудой, а дети стали подтягивать свои подстилки ближе к огню и рассаживаться подковой так, чтобы был вход и выход от их костра. Над огнем повесили чайники со свежей водой из горного озера, а дежурные раскладывали принадлежности для заварки.

Где, кстати, пес? – Айвен поискал глазами своего Лиса, который часто стал пропадать из лагеря. Тот обнаружился выходящим из хвойного леса, который начинался на небольшом удалении от берега. Пес, явно неголодный, равнодушно смотрел на котлы с кашей и на рыбу, и сделал крюк, чтобы пройти подальше от щенков. Затем улегся рядом с юношей, сунув ему под ладонь рыжую голову.