Текст книги "Калифорния - Мы Идем! (СИ)"

Автор книги: Юрий Тепляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Айвен снял с лошадей не менее семи индейцев. Стрелял размеренно, спокойно прицеливаясь, наблюдая результат после каждого своего выстрела. Поменял оружие после пяти выстрелов. «Как в замедленной съемке» – подумал он и тут же удивился, откуда взял слово. Такое с ним бывало или во сне, или в состоянии крайнего возбуждения.

Выпустил последнюю пулю уже вслед, дальше только смотрел. Вся засадная группа разряжала вторые револьверы вслед отдаляющимся всадникам. Индейцы были отважны и продолжали рваться к лагерю.

Но только те, кто остались целы, а таких Айвен насчитал не более десятка. Результат стрельбы был перед юношей на тропе, до и после линии засады – до двадцати лежащих неподвижно и шевелящихся индейцев было на участке стрельбы.

Теперь стали спешно перезаряжать винтовки и револьверы. Юноша предусмотрительно оставил вторую винтовку заряженной, и поспешил сделать последний выстрел вслед тем, кто прорвался. Попал в последнего – с копьем. Видел, что попал в плечо – тот сначала склонился влево, а потом и упал с коня на землю. Падал неловко, спиной назад.

Оставалось бежать за поворот к лагерю и помогать защитникам, где раздавались звуки частой стрельбы. Все шло по не раз отрепетированному сценарию – сначала там были слышны выстрелы из карабинов, потом начали коротко бухать револьверы.

Быстро справившись с перезарядкой оружия, которую лучше делать, стоя на месте, мужчины по команде Джеро поднялись и побежали к лагерю. Сначала японец на бегу петлял, как заяц, делая контрольные выстрелы по лежащим индейцам, потом побежал ровно. Брать в плен никого не собирались, оставлять в живых – тем более.

Удивил юный ирландец Имхер, бежавший по правую руку. Айвен наблюдал, как он два раза остановился и хладнокровно разрядил револьвер по лежащим на тропе воинам. Не подходил близко, как учили, а стрелял и спокойно продолжал двигаться дальше.

Вот и поворот. Сразу за ним стала открываться картина, достойная полотна художника. Перед цепью фургонов наблюдалась общая свалка из лежащих лошадей и людей. Одни были неподвижны, другие еще дергались. Некоторые лошади пытались встать, всхрапывали и тонко ржали. Три лошади стояли на ногах рядом с упавшим хозяином, и не убегали.

Получилось, что того количества стволов и стрелков с лихвой хватило на всех прорвавшихся к лагерю. Индейцы напоролись на такое, с чем никогда не встречались ранее. Впрочем, теперь уже и не встретятся. Группе Джеро осталось только быстро добить раненых, в том числе и легких.

Та же участь постигла раненых лошадей – их также пришлось успокоить, чтобы они не мучились. Айвен не участвовал в добивании, немного отстал и рассматривал стоявших лошадей. Все три были гнедой масти, высокого роста и хорошей стати кобылы. Явно испанских кровей, когда-то завезенных на континент.

С уцелевшими животными стали заниматься негры – Патрик и Корнелиус, а Айвен и Майкл стояли и смотрели на их действия с интересом.

Патрик подошел к первой с левой стороны. Не напрямик, а под углом, наискосок – лошадь на эти действия фыркнула и слегка переместилась направо. Протянул левую руку с пресной лепешкой, подсоленной сверху, а правой начал тихо говорить и гладить ее по холке и гриве. Где только успел взять? Кобыла протянула губы к лепешке, и пока ела, старый негр продолжал ей что-то говорить. Когда лошадь немного успокоилась, Патрик осторожно освободил веревочную уздечку, конец которой был придавлен трупом индейца, и продолжая говорить и гладить лошадь по холке, повел ее к остальным внутрь вагенбурга.

Это же старый негр повторил еще два раза, и оба удачно. Теперь он передавал поводья Корнелиусу, а сам приседал и осматривал лошадь – нет ли ран или хромоты. К Айвену и Майклу присоединился Джеро, и втроем они с интересом наблюдали за работой старого негра, одновременно расслабляясь после боя.

Пока разбирались с тремя гнедыми кобылами, перед цепью фургонов собрались все взрослые и дети. Не бросали оружие и думали о том, что делать дальше. Потому что солнце еще не скрылось, но готовилось уйти за гору слева. Все понимали, что скоро будет темно.

По узкой лощине, где бежал ручей, подул легкий прохладный ветерок. Айвен глянул, как там отцы церкви. Оба стояли рядом с юным ирландцем, который принял участие в засаде. Для парня это был первый бой в жизни. Он явно не отошел от горячки боя, глубоко дышал и громко отвечал на отвлекающие вопросы священников.

– Мы их отымели! – задорно воскликнул Имхер в конце ответа священникам. Салливан и Уильям ничего не сказали, только укоризненно поглядели на юного ирландца, понимая его состояние:

– Пошли с нами, сын мой. Сейчас тебе будет плохо. Ведь это твой первый бой? – Священники заботливо взяли Имхера за обе руки, отвели и усадили около фургона, оставив на попечение Сары, его спокойной и молчаливой матери. Айвен краем глаза наблюдал, как потом юношу скрутило и стало рвать остатками ужина.

– Что делать будем? – спросил Август, переводя взгляд то на кучу из трупов индейцев и лошадей перед лагерем, то на окружающих.

А зрелище перед лагерем было не для слабонервных особ. Остатки алой крови из огнестрельных ран у лежащих лошадей еще продолжали вырываться толчками, быстро впитываясь в сухую светлую почву. Впечатление усиливали запахи свежей крови и внутренностей.

Глава каравана смотрел на все это и не знал, как поступить дальше. До темноты оставалось совсем немного времени.

– И что теперь делать? – с удрученным видом задал вопрос глава каравана, не обращаясь ни к кому конкретно. – Оттащить это от лагеря – так все равно…, вся земля в крови!

– Давай команду сниматься, всех поднимай, как можешь, но надо уйти вперед! – Сэтору говорил это Августу, а сам выразительно посмотрел на проводника. Дэвид верно оценил ситуацию, что надо помочь старику выйти из ступора. Подхватил Августа под руку, как барышню, и повел его внутрь вагенбурга. Через минуту мужчины начали запрягать животных, а женщины с детьми быстрее закидывать все вытащенное обратно в фургоны. И пяти минут не прошло, как фургоны под крики на волов начали поочередно выезжать на тропу.

Как только караван приступил к сборам, Джеро повернулся назад и стал искать глазами предводителя группы шайеннов, который валялся рядом с местом засады, затем в компании с Сэтору, Дэвидом и Айвеном быстро отправился туда. Дэвид был очень нужен как переводчик, и его попросили оставить караван на Августа ненадолго.

Индеец оказался живой и не способный к сопротивлению. Вот он – очухался, лежит и покачивает головой как пьяный, пытаясь смотреть вокруг. Сэтору и Джеро приблизились, без церемоний взяли его под руки, подтащили к большому камню и усадили. Из носа раненого текла кровь, окрашивая подбородок и шею.

– Где ваше селение? – сделал первый вопрос Сэтору для начала разговора, а Дэвид перевел. Индеец полминуты соображал, потом с трудом произнес другое:

– Вы знали, что мы нападем…

– Ты не думал, олень безрогий, что мы хорошо встретим вас! Думал – будет легкая добыча, и много скальпов. Так? – усилил голос Сэтору. Японец видел, что индеец сильно «поплыл» в свои края вечной охоты, и не в состоянии нормально отвечать.

– Пошли назад! Джеро-доно, займись им, пожалуйста!

Трех минут не прошло, как друзья нагнали караван, который медленно двинулся вперед без проводника. Джеро присоединился к ним минуту позже, держа ружье предводителя. Вернуться и собрать оружие решили рано утром. Все утром! Сейчас главное – пройти вперед и остановиться снова на ночлег до наступления полной темноты.

Прошли рядом со скалой, которая обрывалась почти вертикально у тропы. Красные камни горной породы как будто горели в последний лучах заходящего солнца. Через два поворота тропы Дэвид решил остановиться на узкой, вытянутой вдоль реки ровной поляне. Справа выше по склону рос кустарник, а еще выше шел обрывистый участок горной гряды бурого известняка. Это всяко лучше, чем продолжать искать место в полной темноте.

Лагерь разворачивали с факелами, с которыми можно освещать только небольшое пространство вокруг себя. Потом собрались большой компанией у одного большого костра. Две группы дозорных расставил Сэтору вместе с Айвеном. Юношу пригласил из-за его ночного зрения, которое в очередной раз всем пригодилось.

– Мы их отымели! – снова повторил Имхер, когда пошли рассказы бойцов у костра. Все остальные весело смеялись и одобрительно кричали, сбрасывая напряжение.

– Какие слова позволяет себе сорванец? – Строгая миссис Урсула Браун, сидевшая рядом с кюре, единственная высказала недовольство вульгарным словечком молодого человека, что на букву «F». Ничего не сказали ей в ответ ни кюре, ни пастор. Они прекрасно понимали ситуацию. Эмоциональная разгрузка сейчас крайне важна. После боя и смех у людей был другим. Сейчас с ним выплескивался страх, загнанный в глубь души перед боем. Там в бою люди забыли про свой страх, и только добросовестно делали свое дело. И они опять победили.

– Ты не видела, Урсула, о-о-о-ха-ха, как стреляли их преподобия, а я видела! – говорила со смехом Морриган, немного взвинченная после сильного нервного напряжения. – Оба! С револьверов! Один из них даже ругался! Как – не скажу…

– Так они и выглядят, как военные! – подхватил оружейник Генрих. – В белых воротничках, и с оружием!

– Один католик, а другой протестант! – добавил Алоис Вольф.

– Ну и что? Мы, заметьте, служим одному Господу! – с оттенком удовлетворения заявил отец Уильям.

Скромный холодный ужин с горячим чаем проходил шумно. Есть никто не хотел, кроме детей. Взрослые успели прихватить лепешек до начала боя. Август и Сэтору принимали поздравления за мудрое руководство, стоя с кружками горячего чая. А старшие девицы бегали и подливали им и другим желающим из двух больших чайников. Про спиртное никто не вспоминал, но Айвен отметил, что от торговца слегка попахивало им, и это не в первый раз. Тот явно принимал иногда «за воротник» в своем фургоне, надо будет потом поинтересоваться у Тома.

Взрослые и дети продолжали делиться впечатлениями, и воздух периодически дрожал от смеха.

– Когда мы дали первый залп, – рассказывал Йохан Циммерманн, – конечно попали и в лошадей…

– А мы перебили всех индейцев перед лагерем. Устроили такую свалку! Досталось и лошадям, конечно. Без этого никак… – это подключился юный Адольф Вольф.

– Да! В свалке они превратились в легкую добычу! Все стреляли в эту кучу, – подхватил двенадцатилетний Гордон Брэди. – Они так и лезли в бой! Вынеслись из-за пригорка и кричали, не переставая! Те, кто остались после двух залпов из винтовок и дробовиков, продолжали рваться к фургонам. Но из револьверов мы их перебили за полминуты…

– …и совсем не было страшно, хотя их лица размалеваны! – заявила младшая дочка Морриган.

– Превратности судьбы, леди и джентльмены! – философски заметил мудрый и рассудительный, неторопливый в действиях Ральф Мюллер. – Пошли они за шерстью, и сами оказались стриженными…

– Чему вы удивляетесь, дети мои? Они и не могли сделать ничего при таком встречном огне, – заметил отец Салливан.

– То, чем мы вооружены – это будущее стрелкового оружия. – Генрих в свете костра сосредоточенно рассматривал несколько ружей из первых трофеев, лежащих перед ним. Оружейник не мог не подхватить любимую тему оружия:

– Те ружья, что есть у индейцев, дульнозарядные, с них можно сделать три выстрела в минуту. А у нас винтовки и карабины, заряжаемые с казны. Но самое главное – револьверы, из каждого вы выпускали по пять пуль за половину минуты. Только очки при стрельбе из карабина некоторые забыли одеть, чтобы не жмуриться! – Тут мастер оружейник посмотрел на Магду, свою единственную дочь, которой дал пострелять во время отражения атаки.

После чая и небольшого второго ужина для желающих детей и женщин отправили спать, так как на черном небе давно сияли звезды. Купчик, не принимавший участие в стрельбе, тоже пошел к себе, когда сестры Штерн встали и попрощались.

Айвен проводил взглядом Ханну Мюллер. Это кровь после боя недостаточно остыла. Смотрел на крутые бедра молодой леди, хорошо очерченные в свете костра. Еще раз отметил, что девчонка в свои шестнадцать лет была весьма хороша как впереди, так и сзади.

Оказалось, что ирландцы с неграми Корнелиусом и Томом, что задержались на месте боя, догнали колонну не только с трофейным оружием, но и с кусками конины. И лучшие куски тотчас были посолены и уложены на решетку из нескольких металлических прутьев, потом прожарены над углями. Мужчины, что остались у костра, ели медленно и с удовольствием. Сразу после боя не хотели, а сейчас проснулся голод.

Ирландцы с Айвеном отнесли мясо и дозорным. Здесь их не нужно ставить далеко.

По такому случаю Йохан Циммерманн, винодел, с разрешения Августа и Сэтору сбегал в свой фургон. Мужчины еще долго сидели и разговаривали у костра, понемногу подкладывая дрова. Обсуждали недавний бой. Сэтору отметил слаженную работу с оружием всех без исключения путешественников. Всех похвалил. Отметил участие детей и женщин. Сказал еще, что каждый следующий бой проходит легче благодаря подрастающему мастерству и слаженности.

– Ты не сказал самого важного, Сэтору-сан, что ни одно наше животное не пострадало! – посчитал нужным отметить Август. – В первую очередь, наши замечательные волы…

Слова предводителя прервал далекий вой. Все замолчали и стали слушать…

– Началось…, – обронил Дэвид. – Спать не дадут!

И действительно, эта ночь прошла под звуки пиршества падальщиков. Айвен лежал и слушал вой, и пространство далеко вокруг лагеря, только перед рассветом отключился от действительности и уснул в фургоне.

Рано утром перед выходом решили провести короткий молебен. Салливан провел его с большинством путешественников, а падре – с католиками ирландцами. Погода сегодня радовала. Светило восходящее над горами солнце, высоко в чистом небе носились стрижи. Тронулись по узкой долине, когда роса еще не просохла, и первый час шли медленно и осторожно. Каждый день путники старались проделать как можно больший путь до жары, чтобы найти тень и отдохнуть от жары в полдень. После обеда всегда шли меньше, думая в основном о приближающейся стоянке.

– Ты посмотри назад! – Салливан указал Уильяму в ту сторону, где за поворотами и склоном последнего холма осталось место боя. – В обычный день я могу видеть не более двух или трех воронов, и то не всегда. А сейчас там кружит не менее сотни.

– Не удивительно, друг мой! Наверняка попировать ночью им не дали койоты и другие хищники на четырех ногах. Удивительно другое. Еще перед боем я заметил этих птиц около десятка. Причем – до начала боя!

– Эти птицы долго живут на свете! – не нашел ничего другого в ответ пастор.

Три дня двигались в узкой долине реки, постепенно спускаясь вместе с ней вниз с водораздела. Долина иногда расширялась, и Дэвид вел караван по одному ему известному пути, выжженной солнцем буроватой почве с чахлыми кустиками и островками сухой травы. Справа и слева горы обрывались вертикальными участками с осыпью из коричневых и бурых горных пород. Попадались и слои светлого известняка, вертикально торчащие пластами из каменистого склона.

Спуск с водораздела оказался самым трудным и медленным участком маршрута. По карте Дэвида получалось, что на этом отрезке они в среднем проходили не более десяти миль за день. Ведь иногда им приходилось очищать путь от крупных камней, чтобы могли пройти фургоны, страховать фургоны от опрокидывания.

Но через день после нападения долина начала постепенно расширяться, и вокруг себя путники опять наблюдали пологие холмы с зеленеющей травой. Дэвид вел караван по склонам долины, определяя места, где нужно переходить через мелкие ручьи и делать повороты. Здесь у реки росли группы деревьев, которые давали тень в обеденный перерыв.

С утра проводник стал более часто сверяться со своей картой:

– Радуйтесь! У меня хорошие новости! Там впереди – Большое Соленое озеро, – воскликнул проводник. Все те, кто шел рядом, притихли и прислушались.

– Мы с вами прошли по долине через хребет Уосатч, и двигаемся так, чтобы выйти южнее Большого Соленого озера, – вещал Дэвид группе подростков и женщин, которые сейчас шли пешком рядом с первым фургоном, и все превратились в слушателей. Оба священника также были здесь.

– Совсем недавно мои друзья начали использовать эту более короткую дорогу в Калифорнию. Почему не использовали раньше? Раньше идти было опасно из-за индейцев. Доходило до того, что колонистам приходилось выстраиваться в круг и отбивать атаки индейцев. Через пару дней – на третий, если не чаще. Сейчас индейцев стало не так много, и они заняты борьбой между своими племенами не меньше, чем борьбой с нами, белокожими. Я предложил старшим сократить путь и покинуть Орегонскую тропу в Форт-Бриджер, когда убедился в наших возможностях к защите. Признаюсь – ранее я с таким не встречался…

– А как индейцы узнают, что мы идем? – Вопрос задал юный Вернер Бруно, шести лет всего.

– А ты посмотри на дорогу назад, а лучше возьми отца и пройдись за караваном, но перед задним дозором. И ты все увидишь… – Дэвид предложил ему одну простую разгадку, не затрагивая множества других.

– Не обязательно идти, но для практики иногда лучше увидеть один раз самому, сын мой! – заметил шагающий немного впереди отец Уильям. – Там ты увидишь свежие расплесканные лепешки от наших волов, и раздавленные конские «каштаны» через каждые сотню ярдов. Они как стрелки указывают направление движения каравана. Просто идешь от одной к другой, и все…

– А по их количеству эти дети природы легко могут определить и величину каравана! – не удержался, чтобы не добавить Салливан.

– А как мы пойдем дальше? – мулатка Мэри незаметно оказалась рядом с Дэвидом, сейчас шагавшего пешком в окружении слушателей. Айвен с высокого места на передней скамье второго фургона увидел, как проводник схватил рукой ее за тугую задницу и слегка сжал пальцами. Впрочем, их близкие отношения не для кого в караване не были тайной.

– Я сказал, что мы прошли хребет Уосатч? – спросил Дэвид мулатку, которая немного смутилась и опустила глаза.

– Да. И что после отдыха рядом с озером, причем, отдыха не один день, пойдем через пустыню, длиной около восьмидесяти миль. Потом сделаем петлю вокруг Рубиновых гор и снова окажемся на Калифорнийской тропе, в долине реки Гумбольдт. А в пустыне с водой будет совсем плохо…

Последние слова мулатка добавила от себя. Дело в том, что этот маршрут был недавно оговорен с руководством небольшого каравана и одобрен. Обсуждались и все трудности, которые встретятся на этом участке пути, после чего план Дэвида был принят единогласно.

Сэтору попросил всех находиться в постоянной готовности к обороне, мужчинам – иметь при себе оба револьвера в поясных кобурах, а длинноствольное оружие – в пределах шаговой доступности. Дозоры выходили на дежурство только на отдельных участках, удобных для нападения. На участках прямой видимости за милю и более дозоры отдыхали в фургонах, возвращаясь в седло по команде одного из японцев.

Глава 2
Солт-Лейк

«Регион Скалистых гор первыми из американцев европейского происхождения освоили так называемые маунтинмены – охотники и трапперы. Это были в основном вольные, или нанятые компаниями звероловы. Обычно они путешествовали небольшими группами для взаимной поддержки и защиты. Отлов проводился осенью, когда мех приобретал нужные качества. Охотники в основном ловили бобра и продавали шкуры. Хорошая бобровая шкура могла приносить до 4 долларов в то время, когда зарплата мужчины часто составляла 1 доллар в день.

Период расцвета торговли бобровыми шкурами в этом регионе пришёлся на 1820-е-1840-е годы. Ежегодный сбор маунтинменов именовался рандеву. Это была своеобразная ярмарка для охотников и трапперов, на которой они продавали меха и закупали всё необходимое».

Из истории США.

Еще с рассветом, после водопоя, перед выходом на тропу прошел сильный ливень. Который так же быстро закончился, как и начался. Утро выдалось ясным, воздух блистал первозданной чистотой, облака ушли далеко вперед. Шли осторожно, потому что на тропе почва и камни были мокрыми.

К полудню наоборот, стало жарко в прямом смысле слова. Солнце светило почти в глаза, немного слева. Каменистая почва под ногами начала излучать тепло. Крупные темные камни стали такими горячими – нельзя прикоснуться. Кое как путешественники дотянули до места, подходящее для обеденной стоянки, которая по обычаю стала длинной, чтобы переждать самую жару. Здесь скальные обрывы сменились травянистыми склонами холмов, и бежал ручей. В самом низу у его русла стояли невысокие деревья, и по склонам рос кустарник.

Люди так натренировались за поход, что фургоны в мгновение ока выстроили полукругом. Все действия совершались автоматически, каждое движение было знакомо. Лошадей и волов освободили из упряжек и отправили пастись рядом под приглядом старших мальчишек. Джеро с ирландцами, как самые большие любители охоты, тут же направились вверх по узкой и извилистой звериной тропе. В таком месте они вполне могут добыть вилорога, а если не получится, то в кустарнике индеек. С ними, как всегда, увязались юноши, лучшие стрелки – Имхер Маккинли и Адольф Вольф.

Две семьи, владельцы щенков овчарок, выпустили их погулять по земле. Черный котенок Ханны Мюллер к этому времени научился сам спрыгивать с фургона и залезать обратно. Шерри, трехцветная кошка в семье Штерн, нагулялась за полдня, и сейчас залезла в свой фургон, спать. Пес Айвена также предпочел остаться в лагере, а не бегать по склонам в самую жару.

Сэтору старался держаться рядом с Айвеном, чтобы первым узнать, нет ли посторонних рядом.

И не зря. Во время обеда Айвен оторвал взгляд от миски, которую передала ему Морриган, и весь обратился в слух. Потом небрежно заметил сидящему рядом старшему японцу:

– Лошади скачут выше по плато, впереди по курсу нашего движения, слева.

– Индейцы? – тихо попытался узнать Август.

– Кроме них некому тут скакать…, – тут же подумал вслух Дэвид. – Трапперов можем встретить ближе к Соленому озеру. Явились по наши души, и надо быть готовым, что их окажется больше, чем в прошлый раз…

– Около сорока их там, если по душам считать. Или немного больше – так я вижу, точнее представляю в голове, – пояснил Айвен сидящему рядом Сэтору и снова обратил свой взор на миску, потом отправил ложкой первую порцию в рот и замолк, подняв глаза к небу.

– Надо готовить больше патронов, так получается? – как будто разговаривая сам с собой, произнес Генрих, оружейник.

Глядя на Айвена, Сэтору также успокоился и приступил к еде, подавая пример остальным.

– Поешьте спокойно, друзья мои. И не тревожьте людей во время обеда. – Японец опять посмотрел на Айвена, потом спокойно продолжил прием пищи, тщательно и с удовольствием пережевывая каждую порцию, аккуратно отправленную в рот, как делал всегда.

– Скорее всего опять шайенны! Могут напасть, чтобы отомстить, если видели своих павших воинов. Хотя могут быть лакота или арапахо…, – предположил Дэвид. – Год назад они объединились против переселенцев и стали обследовать территории вдоль Орегонской тропы в поисках белых людей.

– Их много? – теперь Дэвид сделал паузу и посмотрел на Айвена.

Тот молча кивнул.

– Тогда они уверены в себе, но нападать будут во время нашего движения, скорее всего. Почему? Когда мы наименее готовы обороняться! Так они думают. И, если это шайенны, и они действительно видели своих мертвых воинов, то им будут нужны не столько наше имущество, сколько наши жизни…

– Могут быть и лакота, и арапахо. Так говорю, потому что мы много повыбили шайеннов за предыдущие дни. Ну что, они не первые, и не последние будут. Как и летние дожди. Самое главное, что мы готовы, и все что могли, сделали. Ну, или почти все…, – спокойно уточнил Сэтору.

– Если закончим обед и спокойно выйдем на тропу, ты отправишься в хвост каравана, – добавил японец, не глядя на Джеро. – И ты, Дэвид, будь там же. Рядом со своей мулаткой. С бархатной кожей цвета молочного шоколада…, – добавил он совсем не к месту.

То, что Айвен должен быть рядом с ним, Сэтору не сказал, так как это подразумевалось без слов. Закрепилось за время путешествия. Японцу постоянно нужна была свежая информация от парня, особенно в меняющейся обстановке боя.

Но каравану сегодня удалось спокойно пообедать в тени между повозками. Ноги лошадям не спутывали, как это делали вечером, а дали возможность пастись поблизости под надзором Патрика. Мулы тоже пощипывали траву рядом, освобожденные от упряжи. Юноша был абсолютно спокоен и несколько раз подтвердил наставнику, что опасности пока нет.

Неугомонная Шерри, немного поспав в фургоне, беспокойно сновала по траве и кустам вокруг стоянки, но далеко не отходила. Что-то ей тоже мешало отлучиться надолго, как она делала всегда при остановке. А под конец и вовсе, решила запрыгнуть назад в свой фургон под номером пять.

По команде Августа собираться, женщины и дети быстро занесли вытащенное из фургонов имущество, и пока мужчины запрягали животных, расселись по местам. Когда народ узнал, что вскоре возможно новое нападение, начал действовать в два раза быстрее. Если на лицах женщин читалась тревога, а девочки стали серьезны и молчаливы, то у мальчишек засверкали глаза.

Десяти минут не прошло, как фургоны начали один за другим выходить на тропу и вытягиваться в линию.

Айвен и Сэтору собирались двигаться пешком, поэтому стояли и смотрели, как мимо прошла передняя пара волов главы каравана Августа. Крупные, серой масти, с длинными и острыми рогами, они легко, без заметных усилий тащили свой фургон.

Двинулись в размеренном темпе вперед. Во второй половине дня ручей, который путники наблюдали по правую руку от тропы, куда-то пропал, и путь пошел по долине, или неглубокому каньону среди невысоких гор. По левую руку склоны гор зеленели, покрытые травой с пятнами густого кустарника или невысоких деревьев. По правую руку склоны гор были круче, с выступами скальных пород. То белыми, то рыжими и коричневыми. С этой стороны внизу изредка лежали каменные глыбы разной величины, не достигая тропы. Сама тропа лишь немного проявлялась белым цветом среди невысокой травы и разноцветных цветов, без видимых следов колес, вытоптанная только проходящими животными. Может быть, и редкими путниками.

– Ни малейшего присутствия человека! Только птицы и звери! – Рядом остановился отец Салливан, который двигался пешком вместе с отцом Уильямом как всегда парой.

– Только ветерок шляпу шевелит. Рай земной, да и только! – отец Уильям остановился и осенил себя крестным знамением.

– Не будем обманываться, твое преподобие…, – Сэтору ответил на это тихо, больше для стоящего рядом Айвена.

Так шли в тишине часа три, хотя юноша постоянно подтверждал, что чувствует большой отряд поблизости. Расстояние определил в две мили.

Но нападения не было.

Из-за этого оба японца оставались в напряжении и следили за тем, чтобы люди в фургонах были в готовности к обороне. Хорошо, что вершины невысоких гор по сторонам были слишком далеко, чтобы вести стрельбу оттуда, а склоны хорошо просматривались. Оба дозора подтянули ближе к каравану так, что могли с ними переговариваться.

– Там люди! – через полчаса Айвен указал взглядом на большой каменный выступ далеко впереди. Они шли пешком чуть впереди каравана.

Сэтору, не подавая виду, присел на одно колено и начал поправлять шнуровку на своих мягких ботинках.

– Останови караван, – негромко попросил он Августа. Тот потянул вожжи, остановил животных и подал знак Патрику. Старый негр молча потрусил вдоль каравана, и постепенно двигающиеся фургоны останавливались один за другим.

– Сколько раз просил его! – в словах Сэтору было явное раздражение, причем такие случаи юноша наблюдал у наставника крайне редко. Точнее, эти случаи он мог пересчитать по пальцам.

«Понятно, чем вызвано…» – подумал юноша, когда глянул назад. В четвертом фургоне на скамье во весь свой немалый рост встал Генрих, вглядываясь вперед. А в седьмом встала в полный рост его подружка Ханна.

«Хорошо хоть, что на скамью не влезла. Надо вечером поговорить с ней, будет хороший повод…» – так он подумал, и сразу ощутил легкое напряжение ниже живота. Это молодой организм отозвался на его мысль.

Расстояние до каменного выступа позволяло стрелять, хотя и на предельной дистанции для длинноствольных старых ружей индейцев.

Караван остановился и замер, ожидая команд, но их пока не было.

– Что ты можешь сказать, Айвен? – обратился к юноше Сэтору, делая вид, что продолжает заниматься ботинком.

– Они разделились, Сэтору-сан! Там их человек двадцать или двадцать пять, так чувствую.

– Хитрецы! – спокойно сказал японец, рассматривая шнуровку на ботинке. – Можно предположить, что хотят сделать залп из ружей из засады. Потом выскочат. Вовремя ты сказал, юноша, очень вовремя!

– Ты сказал, что их там половина? – рядом с японцем присел подошедший проводник, и тоже начал рассматривать ботинок японца. Значит, нападение с другой стороны тоже надо ждать.

– Несомненно, друг мой… Если, как ты сказал, это шайенны, то они пришли мстить. Скажу прямо – пришли нас убивать! Мужчин точно… Как будем действовать, что думаешь?

– И женщинам с детьми не позавидуешь, Сэтору-сан. Лучше им умереть в этом случае… Молчу. Давай перестроим фургоны в два ряда, так будет лучше отбиваться. Если успеем…

– Надо успеть, друг мой! Растянувшиеся по длине каравана защитники довольно легкая добыча…

– Иди дай команду – выехать вперед фургонам! Начиная с седьмого – с Мюллерами, по четырнадцатый – с нашим купчиком. И скажи, чтобы не высовывались, как куры, не проявляли беспокойства. И готовили все оружие к бою, что у них есть. Особенно револьверы. Сегодня они очень пригодятся.

– Ханне скажи от меня, чтобы не высовывалась из фургона, – добавил Айвен, – если не хочет получить пулю первой. Видел я только что, как она стояла во весь рост.

Фургоны с седьмого по четырнадцатый медленно выполнили маневр, гремя обитыми железом большими колесами по каменистой почве. Остановились так, чтобы внутри, между двумя линиями оставалось как можно больше места. Маневр был выучен колонистами еще при подготовке к походу, в Джефферсон-Сити, и применен на практике не один раз. Это позволило загнать имеющихся лошадей в пространство между ними. Туда же заедут и всадники из дозоров, сегодня это Алоис Вольф с сыном Адольфом тринадцати лет, и Дуглас Маккинли с сыном, четырнадцатилетним Имхером. При угрозе нападения они обязаны немедленно подтянуться к фургонам, покинуть седла и укрыться.

После завершения маневра возникла пауза. Передний отряд индейцев надеялся открыть огонь из засады по ничего не подозревающим бледнолицым, но стрелять было не в кого. Точнее, целей не было видно для первого залпа.