Текст книги "В тени монастыря (СИ)"

Автор книги: Юрий Раджен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Или может, – с внезапной тревогой подумал Ярин. Впрочем, какая разница? Ярин попытался успокоиться: все равно его горная дорога – лучшая. Ну, может быть, после этой уборочной машинки... Хотя нет. Лучшая.

***

Спустя час Ярин вошел в зал комиссии, где за длинным столом сидели три преподавателя Академии, принимающие вступительный экзамен – три вершителя судеб. Председательствовал старший из них, седобородый профессор-гном Гекрат, известный и уважаемый чародей. Он построил, наверное, полсотни мостов, тоннелей и зданий за свою долгую, начавшуюся еще при Влыдыке, жизнь, а после четверть века преподавал в Академии, передавая свои знания и опыт новым поколениям студентов – но не угас, не растерял ни бодрости, ни всегда хорошего расположения духа. Вот и сейчас он, волнуясь и энергично жестикулируя, рассказывал что-то сидящему слева от него Валею – лысеющему человеку средних лет с таким выражением лица, будто он только что по ошибке глотнул скисшего молока. Ни Гекрат, ни Валей поначалу не обратили на Ярина ни малейшего внимания.

А вот третий экзаменатор, Феодим, напротив, сразу уставился на Ярина неподвижным, оценивающим, обмеряющим и взвешивающим взглядом, от которого парень сразу ощутил холодок в затылке. Феодим сидел справа от Гекрата, и постоянно сдвигался все правее и правее, как бы пытаясь ускользнуть от взглядов своих коллег и входящих абитуриентов. Ярин был последним испытуемым, так что Феодим уже успел переместиться за самый краешек стола. Его лицо было блеклым, незапоминающимся и невыразительным – самый обычный человек, выделяющийся только своим облачением: немаркими, серыми робами с единственной яркой деталью – маленьким нагрудным значком, горизонтальной и вертикальной линиями, скрепленными диагональной чертой. Сломанный Глаголь.

Этот знак напоминал о мученической смерти основателя Церкви Равенства, отца Латаля, который был повешен за убийство Владыки Эалайи. Виселица сломалась под ним: согласно учению Церкви, дерево не вынесло позора от возложенной на него миссии. У палачей, конечно же, нашлась другая виселица – более стойкая в своих убеждениях, или, может быть, более озабоченная своей карьерой. Она смогла прекратить жизнь отца Латаля, но не начатое им правое дело: после смерти основателя Церкви люди начали борьбу за Освобождение, положив начале целой эпохе в истории Сегая, в ходе которой родилась Империя Братских Народов. Нынешние ее обитатели обожествляли все связанное с Освобождением, потому-то Церковь и выбрала своим знаком сломанную виселицу. О теле отца Латаля церковники тоже не забыли: дождавшись погребения, они выкопали его останки, мумифицировали и после окончания войны выставили для обозрения в прохладных подвалах самого большого столичного храма. Мумия также стала объектом поклонения, притягивающим адептов Церкви со всей страны. Считалось, что лобызание мощей Латаля способно исцелять болезни, приносить удачу и избавлять от вредных мыслей. Вера граждан Империи в Латаля, Церковь и Эдем была так велика, что они никогда не задумывались, нормально ли это: целовать труп и поклоняться орудию умерщвления, пусть даже и сломанному.

Наконец, профессор Гекрат отвлекся от, очевидно, очень волнующей беседы с Валеем и обратился к Ярину:

– Ну-с, молодой человек, здравствуйте, здравствуйте. Как настроение? Хорошо? Отлично! Давайте посмотрим на ваш этюд.

Ярин приступил к созданию своей иллюзии. Сначала появилась гора, потом на нее легли тропы, на тропы – рельсы, и вот уже вагончики, движимые инерцией, начали бег по спускам и петлям. Валей внимательно изучал конструкцию, и его глаза постепенно сужались: не то от внимания, не то от неодобрения. Феодим на этюд не смотрел вовсе – почти не мигая, он пристально рассматривал Ярина. Молчание прервал Гекрат:

– Да, юноша, блестяще, блестяще... Вижу, вас тоже увлекла легенда о дороге короля Регга?

Ярин удивленно взглянул на Гекрата. Я вспомнил дорогу короля Регга? И катание по ней?

– Как, вы не слышали? О, это старая сказка Горных Городов. Давным-давно, еще до открытия Ашалайи, народ короля Регга нашел в ущелье близ нынешнего Нимца богатое месторождение. Были в этом ущелье и медь, и серебро, и даже золото, но стены ущелья были непроходимы, почти отвесны. Первооткрыватели спустились туда с великими усилиями и жертвами, и лишь легендарное мастерство гномов-старателей позволило им вернуться оттуда и принести самородки. Но не было и речи о том, чтобы переправить туда людей и снаряжение для освоения богатства, не говоря уж о том, чтобы это самое богатство оттуда поднять. Что же делать? – спросил Гекрат, обводя слегка осоловевшим взглядом опытного лектора стулья позади Ярина. Скучающий Валей закатил глаза, а Феодим продолжал сверлить Ярина своим колючим взглядом. Гекрат продолжил:

– Регг был не из тех, кто упускает счастливый случай, и вдобавок он был весьма сведущ в волшебстве. Призвав свои знания, он построил бревенчатый путь в ущелье – вот примерно как у вас – и вагонетки сновали вниз и вверх, перевозя припасы, руду и рабочих.

– До изобретения парового двигателя? – скептически ввернул Валей.

– Задолго до него, – не заметил укола Гекрат, – это вообще было первым упоминанием о рельсах в истории Сегая. Всегда полезно знать об истоках, знаете ли, – вновь принялся вещать Гекрат, – так вот, Регг и сам проехался в своей вагонетке, и до того ему понравилось, что стал он кататься каждый день, быстрее и быстрее, вкладывая в движение все больше своей изрядной колдовской силы...

– И что в итоге? – спросил Валей.

– Ну, в итоге в один прекрасный день дорога развалилась, и Регг свернул себе шею.

– Я так и знал, – удовлетворенно кивнул Валей, – мне эта штука с самого начала показалась подозрительной.

– Нет-нет, я не к тому. Ничего подозрительного. Просто нельзя же ездить наобум, нужно сначала все тщательно посчитать. Как вот у вас, например, – обратился Гекрат к Ярину, – все идеально, просто блестяще! Хоть сейчас строй!

– И зачем? – проскрипел Валей, – ну, может быть, оно и просчитано, но какова цель? Тут я никакой руды не вижу, какое-то бессмысленное катание туда-сюда.

– Ну... я просто подумал, как это должно быть весело, кататься в такой штуке, – ответил Ярин, – думаю, детям понравилось бы.

– Да-да, королю Реггу тоже нравилось, и, кстати, он учредил специальные дни, когда любой желающий... – завел было рассказ Гекрат, но Валею уже порядком надоела вся эта галиматья о короле Регге:

– Дети? Но мы же не можем построить такую штуку в каждом городе!

– А зачем? – недоуменно спросил Ярин.

– Как зачем? Ну, допустим, мы построим такую дорогу в Назимке, а как же дети из других земель? У всех должны быть равные возможности! Вот если бы это был типовой проект, который можно было бы быстро и недорого построить в каждом городе... Или, еще лучше, возить ее из города в город...

– Но ведь такую высокую и быструю дорогу никак не сделать передвижной, да и дешево ее не построить!

– Вот и незачем ее строить. Детские игры должны развивать, воспитывать будущих строителей, воинов, лекарей. Здесь же сплошное баловство, а сколько железа, сколько ресурсов?..

– Можно же продавать входные билеты, как на поезд, – предложил Ярин, – детям праздник, а заодно можно им рассказать и о Регге, и о том, как важно сначала подумать, а уже потом...

– Наживаться на детях? – Валей, недослушав, выпучил глаза. – То есть все это ради банальной наживы? Ну конечно! Я так и знал! Что за молодежь нынче пошла, никаких идеалов, никаких устремлений, это просто возмутительно! А как же дети из небогатых семей?

– Ну, Валей, ну главное же в ученике талант, а применить его к чему-нибудь полезному мы всегда успеем, – попытался погасить конфликт Гекрат. – Я думаю, из парня получится первоклассный волшебник, и, конечно...

– Кхм, – кашлянул Феодим. Профессора сразу же замолчали. Мрачный экзаменатор пользовался большим авторитетом в Академии, хотя в жизни не построил ни одной машины, ни одного здания – вообще ничего. Зачем? Значок иерарха Церкви заменял собой и успехи, и достижения, и опыт.

– Молодой человек, расскажите о себе. Я хочу знать, откуда вы, и кем были ваши родители, – равнодушным тоном приказал Феодим.

Ярин рассказал правду – или вариант правды. Родителей он не помнил, жил у тетки недалеко от Сталки, она же обучила его волшебству. Гекрат заинтересовался книгами, которые читал Ярин – по его словам, они были довольно-таки редкими – но завязавшийся было разговор снова прервал кашель Феодима. Он продолжил свои расспросы:

– А кем работала ваша тетка?

– Она... была на пенсии, – ответил Ярин. Какая этому типу разница, кем работала Орейлия?

– А до пенсии?

– Ну, она жила не в самой Сталке, а как бы... в лесу.

– Вот как? Она не хотела работать во благо Империи?

– Она построила мельницу в Сталке, но ее прогнали во время Освобождения, – по лицу Феодима пробежала тень.

– Почему же народу потребовалось прогонять ее?

– Ну-у-у... Это была ее мельница, но потом работники потребовали отдать ее им, а когда она отказалась...

– Так-так-так, – лицо Феодима исказилось от презрения, – живет в лесу, знается с волшебством и вдобавок не желает делиться с народом. Она же ведьма! Бесопоклонница! Мальчишка, что ты тут забыл? Тебе самое место в лесу, вместе с твоей теткой!

– Но у меня-то никакой мельницы не было, я...

– Феодим, право, ну почему обязательно бесопоклонница, вы же знаете, время такое было, разные были ситуации, да и мальчик-то тут причем? – расстроенно вмешался Гекрат.

– Все одинаковые, что родители, что дети. Гнилая порода. Я вижу в тебе червоточину, – глаза Феодима теперь словно смотрели в его душу, – ты тронут бесами так же, как и она.

По загривку Ярина пробежал холодок. Он вспомнил касание силы, снизошедшей на него по дороге в Назимку и... опустил взор.

– Феодим, – пораженно молвил профессор Гекрат, глядя на коллегу изумленными глазами, – с вами точно все хорошо? – Очевидно, подобные выступления не были обязательной или даже распространенной частью вступительной процедуры.

– Покиньте нас немедля, – отмахнувшись от Гекрата, приказал Ярину Феодим.

– Подождите в холле, молодой человек, мы сообщим вам результат, – выкрикнул ему вдогонку Гекрат.

***

Комиссия совещалась более часа. Наконец, двери зала открылись, и профессор Гекрат, расстроенный и смущенный, появился перед одуревшими от ожидания абитуриентами.

– Итак... гм... Результаты. Ну что ж, мы поздравляем наших замечательных студентов, да. Итак... Вне конкурса проходит Алшъят. Далее, Фиона, наша замечательная потомственная волшебница. Да, вся в отца, и в деда... – Ярин заметил, как на мгновение перекосилось благообразное лицо отца Фионы. – Штром показал неплохую работу. И... знаете, ребята, это был очень трудный выбор, очень, но понимаете, количество мест ограничено, и мы... да, нашим четвертым студентом становится Ахык.

Ярин опешил. Он представлял себе результаты испытания совершенно не так. Его замешательство длилось недолго:

– Простите, профессор, это был трудный выбор?

Гекрат замялся. На помощь ему пришел отец Фионы:

– Мальчик, не нужно устраивать сцен. В честном испытании всегда есть победитель и побежденный. После драки кулаками не машут, веди себя достойно. Не шуми.

– В честном испытании? – Ярина понесло от гнева, и он уже не мог остановиться. – В честном? Профессор, что это вообще было?

Профессор сник. На помощь ему пришел Валей:

– Комиссия рассмотрела ваши этюды, и на основании беспристрастной оценки пришла к выводу о том, что...

– Да у некоторых участников этого испытания колеса на телеге в разные стороны ездят, какая уж тут беспристрастная оценка?

– Ты меня сам этому и научил! – откликнулся Ахык.

– М-м-м... стыдно, юноша, зачем подставлять товарища? – пробормотал Гекрат. Ярин захлебнулся от обиды и негодования, и Гекрат сбивчиво продолжил, воспользовавшись его замешательством, – вы знаете, вы, конечно, талантливы, бесспорно. Но знаете ли вы, каким трудолюбием нужно обладать, чтобы овладеть даже небольшой толикой волшебства в Тролльем Краю? У Ахыка четверо братьев и три сестры, ему было очень трудно учиться, и, тем не менее, такие результаты... Учение – это не только талант, это и трудолюбие. Нужно учитывать все факторы. Вы и так своего добьетесь, надо дать товарищу шанс.

Ни Гекрат, ни Валей не смотрели парню в глаза.

– Шанс? Профессор, ответьте честно: вы действительно считаете, что из него выйдет лучший волшебник, чем из меня? Это справедливо? Только потому, что кому-то что-то там показалось...

Ярину не очень-то хотелось возвращаться к произошедшей в кабинете сцене, но, несмотря на неловкость, он все-таки решил заговорить о ней – было видно, что и Гекрат, и Валей очень уж старательно уклоняются от этой темы. Но он не успел.

– Молчать! – прогремел ледяной голос Феодима, который как раз вышел из кабинета, – Я скажу вам, юноша, что справедливо, – Феодим подошел к Ярину и достал что-то из кармана, – У нас принято, чтобы каждый человек чему-нибудь учился. И если у вас не хватает таланта поступить в Академию, – губы Феодима растянулись в на редкость гадостной ухмылке, – возможно, вам больше подойдет другая профессия, – он надел на палец Ярина кольцо, которое тут же словно сжало, стянуло его палец. Ярин ощутил исходящий от кольца холодок, – завтра вы должны будете явиться в Штаб Гвардии для исполнения вашего священного долга и почетной обязанности – защиты Родины. Возможно, это также научит вас поменьше спорить со старшими. Свободны, юноша.

***

На следующий день Ярин проснулся еще до рассвета от нестерпимого жжения – это начало действовать Кольцо Призыва. Слов о священном долге и почетной обязанности было недостаточно, чтобы юноши Империи бросали все свои дела и неслись в Штаб Гвардии, а оттого имперским военным приходилось прибегать к этой небольшой хитрости. Было даже удивительно, как этот небольшой, но странно тяжелый предмет светло-бежевого цвета с легким перламутровым блеском мог причинять столько неудобств: жгло не только в пальце, что было бы еще понятно, но и в обеих руках, и в груди, и в ногах, заставляя их подергиваться и спешить навстречу тяготам и лишениям воинской службы. Удивительное дело! Было общеизвестно, что волшебство не могло коснуться реальности, лишь призывало к жизни бесплотные иллюзии. Но, с другой стороны, кольцо не было даже теплым, и никаких ожогов на коже не появлялось. Как объяснил ему Штром – гному было жаль его, но он не был готов рискнуть своим местом в Академии ради восстановления справедливости, да и все равно это бы ничего не изменило – Церковь умела достучаться до людей, и пробудить в людях долг и ответственность столь сильные, что они в буквальном смысле толкали призывников в гвардейские штабы. И никакое чародейство не могло противостоять молитвам Церкви. С момента появления Колец четверть века назад никто не смог не то что бы снять Кольцо, но даже сколько-нибудь ослабить его эффект, хотя в Империи и водилось немало искушенных колдунов. Избавиться от кольца можно было либо в Штабе, где оно теряло свою силу, либо отрубив палец, на который оно было надето. Наскоро, буквально на бегу позавтракав, Ярин отправился в путь.

Штаб, оставшийся со старых времен, представлял собой небольшой, но основательный форт, окруженный защитной стеной и даже небольшим рвом. Крепкие железные ворота могли задержать наступление небольшой армии – если бы, конечно, были заперты. Интересно, что там внутри? – подумал Ярин, – оружие, наверное. Или секретные карты. Или городская казна.

Едва парень вошел внутрь, как жжение перестало терзать его тело. За дверьми Штаба Ярин обнаружил приемный зал, где в очереди стояли юноши – все, как один, с блестящими полировкой Кольцами Призыва на пальцах. Встав в конец, Ярин стал рассматривать висящие на стенах полотна боевой славы. Посмотреть было на что: картины занимали всю высоту стен, от пола до потолка, и были нарисованы столь красочно, исполнены такого пафоса, что больше походили на плакаты, чем на произведения искусства. Вот толпы облаченных в сталь людей карабкаются по высокой и белой, будто ледяной, стене, наверху которой их уже поджигают гиганты в грубых шкурах с огромными каменными дубинами. Взятие Ледов произошло в те времена, когда не было ни Императорской Гвардии, ни, собственно, Империи Братских Народов, но оставалось одним из величайших сражений прошлого, подаваемым как иллюстрация отваги и храбрости человеческого рода. На плакате Ярин не без удивления обратил внимание на синеватые, зеленоватые и серые тона кожи некоторых солдат, подчеркивающие братский, многонародный состав Имперской военной мощи. Даже скудных познаний Ярина в истории хватало, чтобы понять всю абсурдность этого плаката – но кому какое дело до истории?

Рядом со "Взятием Ледов" висели и другие, более современные батальные сцены. Полотно "Стояние на Щачинском Разломе", например, изображало гвардейцев, вставших лагерем на границе ущелья в окружении руин массивных домов – это была другая ключевая точка мировой истории, ознаменовавшая заключительный момент Великой Войны и воцарение относительного мира на Сегае. Именно относительного: следующая картина уже изображала оборону Орджаба, города к западу от Ладабагарских Гор, который, хоть и не лежал на территории Империи, был к ней весьма дружественным. Поэтому офицеры Империи взяли на себя руководство отрядами Орджаба для защиты от войск соседних Халаладжей. Среди атакующих виднелись стяги знати Альянса, которые, разумеется, и подговорили гоблинов напасть на своих мирных соседей. Следующее полотно как бы отвечало гномьим и эльфийским захватчикам: "Не выйдет!". На нем был запечатлен военный парад, ежегодно проходивший на главной площади Латальграда. Были здесь и образцовые роты солдат, вооруженные мечами или арбалетами, и гигантские требюшеты, и самоходные бронированные колесницы с установленными на ними баллистами – в общем, весь цвет имперских вооружений.

Это последнее полотно заставило Ярина задуматься. К здешней магии у него был явный талант, и даже того короткого времени, которое он учился у Орейлии, оказалось достаточно, чтобы сделать его на голову выше большинства здешних абитуриентов. Почему бы не зайти с другого входа? В конце концов, в Академию он не поступил, деньги заканчивались, и из ситуации нужно было искать выход. Орейлия рассказывала немало историй про боевых магов Владыческого войска, принесших свет волшебства в отдаленные уголки Сегая на мечах и арбалетных болтах – может быть, это и есть его призвание? Послужит рядовым, потом выбьется в механики, а там, глядишь, и до боевого чародея недалеко... Очередь двигалась неспешно, и у Ярина было достаточно времени для рассуждения в таком ключе, поэтому, когда парень подошел к двери дежурного, он уже вполне мысленно созрел для вступления в ряды Императорской Гвардии.

По ту сторону двери Ярина ожидал дежурный гвардеец Ишек в парадной форме, на лацкане которой болталось два маленьких серебряных меча – аж целый Лейтенант. Ишек очень гордился своей службой – ведь военная жизнь была опасна и трудна, это было делом настоящих мужчин, и за два десятка самоотверженного сидения на кресле в комнате приема новобранцев, лейтенант даже умудрился получить тяжелое боевое ранение в виде развившегося геморроя.

– Ну что, хочешь послужить? – спросил Ишек, без видимых усилий снимая кольцо с пальца Ярина. Не то что бы его в самом деле интересовал ответ – с чего бы ему, лейтенанту, интересоваться мнением сопляков, у которых к тому же все равно не было выбора? – но ведь нужно же было с чего-то начать разговор. Не говорить же соплякам "здравствуйте", в самом деле!

– Ну... почему бы и нет... – ответил Ярин.

Дежурный недоверчиво посмотрел на Ярина, но, убедившись, что тот не шутит, приосанился и торжественно сказал:

– Молодец! Побольше бы таких! Служить Отечеству – это твой священный долг, особенно сейчас, когда международная обстановка повсюду становится все напряженнее и напряженнее. Враг не дремлет! Ты станешь отличным Гвардейцем, сынок, просто отличным! Настоящим мужиком! Как тебя зовут, сколько тебе лет?

– Ярин, двадцать лет, – ответил Ярин, удивленный настолько теплым приемом.

– Хорошо, сейчас, поищем твои бумаги... – дежурный обернулся к стеллажу за его стеной, и начал перебирать свитки, лежавшие в секции "Я".

– А вы уверены, что у вас есть бумаги? Я только неделю как приехал в город, и...

– Не беспокойся, сынок, Империя знает все. Бумаги есть на каждого, сейчас... – Ишек продолжал поиски, которые очень скоро начали казаться Ярину бесперспективными. В могущество Империи верилось легко, а вот в точность и аккуратность – уже с трудом. Шло время, и в двери уже несколько раз появлялась недовольная рожа следующего за Ярином в очереди. В конце концов, Ишек сказал:

– Ладно, иди так. В конце концов, бумажка не главное, главное желание! Вот, возьми, – и гвардеец протянул Ярину пустой холщовый мешок.

– А это мне зачем?

– Увидишь, ладно, давай, не задерживай, – и жестом указал на вторую дверь, ведущую в недра Штаба.

Пройдя в приемный зал Штаба, Ярин удивленно заморгал. Изнутри здание совершенно не походил на хранилище оружия, секретов, или тем более государственной казны. Скорее, это можно было принять за публичный дом специфического свойства, или, возможно, баню... Но больше всего – мясной ряд на рынке с разложенными вперемешку на прилавках кусками свинины, баранины и говядины. Зал был набит голыми парнями. На лавках сидели поджарые смуглые гоблины, рыхлые тролли разных оттенков синего и зеленого, один или два вытянутых эльфа, коренастый гном... Некоторые из них заметно нервничали, другие откровенно скучали, а третьи – отходили от ночи традиционно бурных проводов в Императорскую Гвардию. Ярин разделся, сложив одежду в выданный мешок. Он прошел вглубь зала, отыскал свободное место и сел, погрузившись в мысли о становлении гвардейцем и мужиком.

Размышления эти были прерваны резким и болезненным толчком в бок. Повернувшись, Ярин увидел уже знакомую ему по поезду в Назимку рожу Лершика – опухшую, с красными глазами и слегка синюшными губами. Зрелище было неприятным само по себе, но сейчас оно было дополнено еще и отсутствием на гоблине одежды. Какой же странный все-таки у них цвет, – машинально подумал Ярин, – они словно... полиняли? Действительно, кожа Лершика была, пожалуй, даже светлее Яриновой, но сероватый отенок, словно оставшийся после многочисленных стирок, придавал ей нечистый вид. Хорошее настроение Ярина улетучилось.

– Что, козел, и тебя забрали? – Лершик с размаху плюхнулся на лавку рядом с Ярином. – Готовься, сученыш. Окажемся в одном отряде – ты труп.

– Или ты, – раздраженно ответил Ярин.

– Ты, сука, подавишься своими словами, – уверенно ответил гоблин. – Ты из леса что ли вылез? У меня кореш недавно вернулся из гвардии... тебе не жить.

– Да что ты мне сделаешь-то?

– Че дерзкий-то такой? Носки, сука, стирать мне будешь. Мне по Гвардию кореш все рассказывал... Хана тебе. Наш род – сила, кто не с нами – тот под нами!

Ярину уже надоела однообразная брань и угрозы гобленыша. Очевидно, урок в поезде прошел даром. Он поглядел на засранца и мысленно потянулся к той силе, которая выручила его в поезде. Он не чувствовал того кипения эмоций, той струящейся по венам энергии, что были в прошлый раз, но тем не менее, решил попробовать – ведь волшебство рождается от слов, а не от чувств или ощущений. Лед, Удар, и как там дальше?.. По счастью, для того, чтобы напугать Лершика, хватило и первых двух слов.

– Эй, эй, ты че? Опух что ли? – гоблин испуганно отодвинулся от Ярина подальше, – перестань! Сука, сука, ты че, буйный? Тебя в спецчасть отправят, перестань!

Ярин осекся. Он не знал, что такое спецчасть, но название не сулило ничего хорошего. С другой стороны, что вообще может быть хорошего в компании десятка-другого лершиков? Впрочем, главным было не это. Сила не шла к нему. А если бы и пришла... Что-то странное было в ней. Слишком пьяняща, слишком притягательна. Разве может принести хоть какую-то пользу нечто столь приятное? И Феодим говорил о червоточине... Нет уж, хватит с него неприятностей.

– Смирно сиди и бойся, крысеныш, – Ярин решил обойтись без драки. – А то без рук и ног останешься. Будешь всю жизнь слюни пускать, плевать на спецчасть.

Ярин встал с лавки и двинулся прочь. Лершику, может, и хотелось продолжения, но... Этот и вправду может, – подумал он. – Псих. Ничего, попадешься мне еще, мудак...

Ярин огляделся по сторонам в поисках свободного от гоблинов места. Это было нелегко. Гоблины и тролли составляли подавляющее большинство будущих гвардейцев, сидели компаниями, переговаривались и громко ржали после каждой фразы. Ярин устроился на свободное место рядом с сидевшим неподалеку румяным русоволосым парнем, который наблюдал за его разговором с Лершиком с выражением на лице, которое отдаленно напоминало сочувствие.

– Ну как, пообщался со своим будущим сослуживцем? – спросил парень. Да, сочувствие в его голосе и вправду было, однако не в той концентрации, что насмешка и презрение.

– Почему с моим? Может быть, с твоим? – огрызнулся Ярин на случай, если насмешка предназначалась ему.

– Это вряд ли, – хмыкнул парень, – у меня красная нележка правой ноги. Очень тяжелое заболевание, знаешь ли.

Ярин посмотрел на ноги призывника. Толстая, чуть заплывшая жиром левая нога выглядела совершенно здоровой, и ничем не отличалась от правой.

– Не туда ты смотришь. Сюда смотри, – потряс он бумажным свитком толщиной с собственную ногу, на котором Ярин успел прочитать заголовок "История болезни Нимира из Назимки", – здесь все написано. Лучший городской лекарь писал, не сомневайся. Закадычный друг моего папаши, так-то!

– То есть, иными словами, все это вранье? – спросил раздраженный Ярин. Ну что за место? Обязательно кто-нибудь пристанет, то гоблин-матершинник, то вот теперь этот самодовольный Нимир.

– Ну почему сразу вранье? Просто другая точка зрения. У здешних фельдшеров все всегда полностью здоровы, а у моего лекаря всегда все неизлечимо больны.

– Мне кажется, твоя болезнь называется трусостью, а не нележкой, – сказал Ярин.

– Называй как хочешь. Самому-то тебе как понравилось общаться с гоблинами? Вот и мне не очень. Я, знаешь ли, из хорошей семьи, из самого Латальграда, просто, понимаешь, отца в эту дыру перевели... Но это временно. И, конечно, я в сто раз умнее и воспитаннее твоего другана. Как думаешь, как он будет ко мне относиться?

Как к надутому выскочке? – подумал Ярин, но ничего не сказал, да парень и не ожидал ответа.

– Он будет мне завидовать. Собери в одном месте городских жителей из хороших семей и голозадых гоблинов – получишь винтилово.

– Чувак, завязывай, а? – тихо, но решительно обратился к Нимиру стоящий неподалеку парень. Слегка раскосые миндалевидные глаза, черные волосы и смуглая кожа выдавала в нем горного гоблина, выходца из селений, разбросанных по склонам Ладабагара, но он говорил чисто, без присущего уроженцам тех мест гортанного акцента. Он выл выбрит, чист и опрятен, и, в отличии от большинства своих сородичей, не мучился похмельем: взгляд его был незамутнен и строг.

– Меня Штепа зовут, – протянул он руку Ярину, – не слушай этого нытика столичного. Защищать Родину – наша святая обязанность, никто, кроме нас, этого не сделает.

У Штепы, действительно, были веские основания любить и защищать Империю. Именно Империя принесла в гоблинские селения, оказавшиеся внутри ее границ, мир и относительное благосостояние: каменные дома, школы, больницы, и даже, в особых случаях – водопровод.

– От кого защищать-то? – усмехнулся Нимир. – Кто нам в здешней глуши угрожает?

– Нам, может, и никто, но разве ты не знаешь, что в Загорье снова неспокойно? Там наши братья, и мы должны прийти им на помощь...

– У приличных людей там никаких братьев нет и быть не может. Наверное, это твои братья? Вот ты за них и воюй.

Если бы они были здесь вдвоем, Нимир бы наверняка получил по лицу, – подумал Ярин. Столь явно намекать на происхождение, да еще и в подобном контексте, в Империи было крайне дурным тоном. Все народы были равны и одинаково хороши – и люди, и горные гоблины. Штепа, однако, не стал ввязываться в драку, в очередной раз продемонстрировав редкий для гоблина уровень культуры. Он просто сверкнул своими темными глазами и ушел. Ярину тоже не хотелось продолжать разговор с трусливым и надменным парнем. По счастью, из фельдшерского кабинета как раз вышел очередной призывник, и Ярин, воспользовавшись отсутствием организованной очереди, проскользнул вместо него.

***

Войдя в кабинет, Ярин увидел столы, за которыми сидели две фельдшерицы Гвардии. Первая из них, Ирма, была хорошенькой девушкой, только что закончившая Академию Ремесел по классу лекарей. Рядом с ней сидел молодой горный гоблин, смотрящий на девушку нагло, с насмешливым вызовом, отчего та уперла взгляд в лежащую на столе историю болезни. Зато свободна была ее соседка, Тыша – толстенная бабища-троллиха, которой, впрочем, было не чуждо некоторое кокетство: белый халат слишком туго обтягивал внушительные телеса, веки слегка выпученных глаз были густо измазаны изумрудной тенью, а губы – кроваво-красной помадой. Она поманила Ярина своим сосискообразным пальцем с толстым желтым ногтем, покрытым розовым лаком.

Ярин смущенно прикрылся мешком. Конечно, необходимо убедится, что будущие гвардейцы – здоровые люди. Что их зрение позволяет верно навести арбалет на цель, слух – расслышать приказы в шуме битвы, а сила – поднять меч. Но почему это должны делать женщины?

Подойдя к Тыше, парень услышал:

– Встань спиной, раздвинь ноги, нагнись и разведи руками ягодицы.

– Вы мне что, в задницу будете заглядывать? – удивился Ярин. Это как-то совсем не вязалось со здоровьем будущего гвардейца.

– Именно, – без тени улыбки ответила троллиха. Она явно не находила вопрос забавным.

Приняв запрошенную позу, Ярин буквально почувствовал сосредоточенное внимание к своей пятой точке. Несмотря на неловкость – все-таки было крайне непривычно находиться голышом в обществе двух незнакомых женщин, его разобрал смех. Что она надеется там увидеть? Как бы там ни было, через несколько мгновений он услышал от троллихи твердый вердикт:

– Годен!

Очевидно, готовность выполнять самые идиотские распоряжения ценилась в Гвардии больше острого слуха или верной руки. Фельдшерица позволила Ярину разогнуться, обмакнула перо в чернильницу и принялась перебирать лежащие на столе бумаги.

– Слушайте, у вас не может быть моих бумаг, я говорил дежурному, я... – толстуха полностью игнорировала его слова. Она уже выяснила о парне все, что могло бы ее заинтересовать.