Текст книги "Штатский (СИ)"

Автор книги: Юрий Ра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Вот придём, и что? Какая от них нам польза?

– Так понятно, какая. Расспросим их, узнаем, что происходит.

– Что происходит, я тебе и так скажу. Война, временное безвластие, оккупация. Всё плохо. Или ты думаешь, что они из жопы мира следят за продвижением фронта? Радио у них есть?

– Скажешь тоже, радио! – Усмехнулся Алексей.

– Вот и я о том. Или ограбить местных задумал, Василь?

– Свят-свят! Скажешь тоже, мне чужого не надо, вроде не голодаем. Сменять чегось на курево, а то таскаем почем зря папиросы немецкие.

– Да что у них есть? Самогон разве что. Или рубахи домотканые. Спички нам пока без надобности, зажигалку есть чем заправить. Я тебе так скажу, – продолжил москвич, – чем меньше народу будет про нас знать, тем позже нас кинутся искать.

– Думаешь, еще не ищут?

– Думаю, пока всё списывают на отступающих бойцов. Партизанам пока рано здесь появляться.

Так что место нахождения хутора запомнили, но идти на него не решились. Да и то, что с того пользы? Всё верно сказал председатель, одно расстройство. И местные им не обрадуются, это уж как пить дать. Не любят деревенские чужаков. Особенно вооруженных, тем более, в такое время.

На «гостей» они наткнулись сами, когда пошли в очередной поиск. В этот раз Парамонов взял Генку и Ваньку, которого тоже следовало приучать к общему делу неуставной защиты Родины. Тему неустанной заботы о стране он категорически не признавал, справедливо считая, что от уставшего защитника мало проку, а от бойца, отдающего за неё жизнь польза вообще одноразовая, как от патрона. Хлопнул разочек громко, и нет его, защитника. Как пел Д’Артаньян в забавном мюзикле из детства Александра: «Хитри, отступай, играй, кружись, сживая врага со света!» Вот про эту тактику он и нудел своим подопечным, благо взрослые мужики были с ним категорически согласны, а врачиха вообще ни в какой бой не рвалась.

Гостей оказался неполный взвод, а точнее сборная солянка из правильных окруженцев разной степени заросшести и оборванности. Парамонов смотрел на них из кустов и верил, даже еще не обнюхав бойцов, верил. Изредка поблескивавшие на петличках одного из военных прямоугольнички, они же шпалы, указывали на красного командира. То есть они указывали еще и его звание, но не нашему герою, он путался во всей этой геометрии. Знал, что треугольники обозначают сержантский состав, потом идут квадратики на петлицах младших офицеров. То есть командиров, офицер сейчас слово ругательное. Прямоугольники – выходит, что у старшего командного состава, а ромбики по зеленям на ползают, ромбы у генералов в петлицах. Так что две шпалы по мнению Парамонова могли означать что-то вроде подполковника. Красная серпасто-молоткастая звёздочка на рукаве гимнастёрки тоже на это намекала.

Что радовало, так это наличие оружия у всех. А еще отсутствие примкнутых штыков у винтовок-мосинок. Если бы эти товарищи продолжали шляться по лесам с торчащими штыками, Александр сильно бы усомнился в наличии разума у командира. Если верить Солнцу, а оно редко обманывает, то шла группа военных примерно у ту же сторону, в какую планировало переместиться общество любителей природы – на восток. Просто военные шли целенаправленно, а штатские никуда не спешили.

Не было у них уверенности, что там будет лучше хоть капельку, чем тут. Василия, того понять было можно, у него там родная деревня, но он один рвать когти не пытался – умный. А коллектив в целом был слегка инертен. Опять же немца полно и тут, ловится как сумасшедший, даже без прикормки. А там… Мужики давно сообразили, что рядом с домом хулиганить нельзя, придут в Куты, и сядут тихонечко. И будут бояться привлечь лишнее внимание, если прав москвич, и Могилевская область уже под фашистами. А доверять москвичу уже привыкли за эти дни, человек еще ни разу не втравил в безнадежное дело, трусит всякий раз побольше любого, а от этой трусости у них всё выходит ладно. Мишку жалко, только тут уже ничего не попишешь, шальная пуля везде достать может, на то она и дура.

Генка просто попал под влияние старшего опытного грамотного и вообще, всего из себя героического председателя дяди Саши. А боец Ваня просто принимал мир таким, каков он есть. Из таких бойцов получаются хорошие монахи и стойкие бойцы. Главное, поставить им задачу и разместить там, где это максимально полезно для дела. И покормить не забыть. А кормили в обществе замечательно, это Ванька уже понял.

Более всего Парамонов хотел, чтобы неопрятный и голодный отряд бойцов-окруженцев прошел мимо. И к этому имелись все предпосылки. Мешало одно – сам Парамонов, вернее его понимание ситуации и своей обязанности помочь своим хоть чем-то. Попытаться хотя бы. Да просто подкормить. Поэтому он вышел из перелеска впереди бойцов и встал у них на пути, опершись на винтовку, всем своим видом показываю безмятежность и умиротворение. Наш человек стоит в нашем лесу в нашей одежде с родной самозарядкой. Единственный не укладывающийся в картину мира штрих – умытая бритая сытая рожа. Как у кулака-мироеда с плакатов двадцатых годов. С такими физиономиями по лесам не бродят. И так уверенно не стоят на пути вооруженных отрядов незнакомых людей. Если только в кустах не прячется свой отряд с винтовками и пулеметом.

«Мир вам, добрые люди!» – хотел начать общение Александр, но тут же понял, какая глупость пришла в его голову. Какой мир, какие добрые люди? Издевательство форменное. Так что он просто молча стоял, ожидая первых слов от военных.

– Батальонный комиссар Старостин! – Вполголоса крикнул командир, самый старший по званию. А его бойцы обозначили готовность навести оружие на незнакомца. Один даже лязгнул затвором. – Оружие на землю!

– А оно и так на земле. – Гражданский в качестве демонстрации даже притопнул прикладом. Всё тот же боец снова передернул затвор. Парамонов заметил, что при этом винтовка не выплюнула патрон. Значит, нету его, патрона. – Чего зря мосинку маслаешь, боец! Оружие не кормлено, так и не дёргай.

– Ещё раз спрашиваю, кто такой? Почему с оружием?

– Я-то понятно кто, а вот вы кто такие, товарищ батальонный комиссар? Чего тут шлындаете зазря, немцев не бьёте?

– Не твоё дело! Окруженец? Какая часть, где форма? – Продолжал напирать краском, правда, уже без акцентов на винтовку, между прочим, СВТ-40, недавно поступившую в войска.

– Штатский я. Ехали на лечение, украли все документы. А потом еще и заблудился. Смотрю, вы идете. Дай, думаю, подойду спрошу дорогу на Могилёв.

– Штатский? И сколько вас таких здесь прячется? – Комиссар неожиданно резко повернулся к кустам и гаркнул, – Эй вы, в кустах! Ко мне бегом марш!

Парамонову стало даже смешно от такой наивной хитрости хроноаборигена. Поначалу. Потому что уже в следующую секунду из этого и соседнего куста выскочили Генка и Ванька и резво побежали к этому непонятно откуда вылезшему командиру.

– Боец Анохин по вашему приказанию прибыл! – Отрапортовал Ванька, приставив по-уставному винтовку к ноге.

– Ученик Петров по вашему приказанию прибыл! – Старательно тянулся и повторял за Ванькой Генка.

Командир после второго доклада поморщился, как и Парамонов. Каждый по своей собственной причине, но оба не испытали радости.

– Говоришь, штатские? А это тогда кто?

– А этот боец к нам прибился на днях. Он вроде вас, такой же окруженец.

– Боец Анохин, до выхода из окружения поступаете в моё распоряжение. По выходу к линии фронта вы будете проверены на предмет причин и обстоятельств оставления своей части.

– Заодно и вас проверят тем же макаром, – не удержался от комментария Парамонов.

Он посмотрел на Ваньку, внезапно оказавшегося бойцом Анохиным. Среди прочих военных тот отличался ухоженным видом и накормленным взглядом. Да уж, любить природу – это вам не по лесам скитаться. А еще у Анохина в руках была самозарядная винтовка.

– Боец, со своим оружием обращаться умеешь? – Взял его в оборот какой-то сержант с пилой из трех треугольников на петлицах, по виду вполне матёрый вояка.

– Научили, – и Ванька мотнул головой в сторону штатского мордоворота.

– И патронами богат?

– Патронов у них валом. Что есть, то есть.

И сразу стало понятно, что ментально Ванька уже не с гражданскими в обществе, а с бойцами в сводном отряде. Это «у них» чётко дало понять расклад.

– Товарищ батальонный комиссар! А меня в свой батальон возьмите! У меня тоже винтовка! Я знаете сколько немцев уже перебил!

Второе предательство было уже не таким внезапным. А еще Парамонов решил, что очень удачно он не выдал в этот раз и Генке «Светку». Следующая мысль была про то, что теперь его версия про гражданских, тихонько бредущих с подобранными винтарями в сторону знакомой деревни, не проканает. Блин, Ванька их сдаст с потрохами. И Генка. Не убьют, так раскулачат. Впрочем, всё равно собирался делиться нечестно нажитым, чего уж там. Идут босяки босяками с тремя патронами на двоих.

Глава 16

Гости

Обстановка не накалилась, но обещала стать таковой в скором будущем. Это что получается, ходит по лесу какой-то непонятный тип, вооружает кого-попало, еще и боеприпасов у него завались. А самое неприятное, не чувствуется у него пиетета и просто уважения к героическим бойцам Красной армии. Парамонов со всей свойственной ему тактичностью быстро снизил накал страстей, буквально одной фразой:

– В какой батально, Генка? Потерял товарищ командир свой батальон где-то. Оружие, транспорт, личный состав, всё профукал.

– Рот закрой, гнида! Пока ты по лесам прячешься да жируешь, люди врага били, на своих рубежах до последнего стояли, смерть принимали за вас. – Старший сержант уже врезал бы прикладом по этой лоснящейся роже, но соблюдал субординацию. Есть постарше него командир.

– Ну вы-то смерть не приняли, если я не ошибаюсь, живые пока по лесам бродите. Так что этим мне тыкать не тебе, э-э-э, сержант, да? А если про битых немцев заговорили, то скажи-ка, сколько вы их поубивали с начала войны? У нас на пятерых небось уже полсотни трупов фашистских. Генка, ты лично скольких упокоил?

– Двух или трех, дядь Саш! А еще двоих дядька Вася с дядькой Алексеем штыками добили. Эти же не считаются за мной.

– Понял, сержант, кто тут Родину защищает? – Парамонов и в самом деле не очень уважительно общался с вооруженными бойцами Красной армии, хотя и понимал, что в массе своей именно они герои. Именно эти слабые по отдельности люди смогли остановить машину смерти, бросаясь под её катки. Но чёрт побери, это не повод позволять помыкать собой конкретно этим оборванцам!

– Воюешь, говоришь, – командир сводного взвода пристально посмотрел на штатского. – А оружие где берете? И кто ты такой, обозначь себя, всё-таки.

– Оружие мы берем у немцев. Без спросу, понятное дело. А кто я такой? Просто беженец, который не захотел бежать без пользы. Раз уж мы всё равно пробираемся на восток, то чего бы попутно не надавать по рукам этим. Да мы все штатские, только Ванька прибился из служивых.

Краском еще раз внимательно оглядел незнакомца. Чёрт его знает, кто стоял перед ним! Вроде не военный, выправки не видно, той неистребимой «военной косточки», проглядывающей в фигуре. Что это за вид⁈ Пояс, вдетый в галифе явно гражданский, да еще и заграничный. Карманы пиджака оттягивают какие-то тяжести, наверняка обоймы к винтовке. Кто носит обоймы в карманах? Лямки вещмешка намекают, что он скорее всего пустой, словно его хозяин не несёт запас за плечами, а идет за каким-то добром. И при всем беспорядке в одежде уверенность во взгляде и ощущение силы. Вернее, права разговаривать с батальонным комиссаром на равных.

– Кто все? Кто все штатские?

– У нас, понимаешь, общество любителей природы организовалось. Дядя Василий, дядя Алёша, Генка, ну и я – дядя Саша. Гербарии собираем, грибки сушим редкие. А потом говорят, война. Ну мы и подались в Могилевскую область, так сказать до дому. – Некоторые моменты Парамонов в своём рассказе опустил нарочно, о чём-то не стал говорить просто, чтоб не затягивать беседу.

– Общество? И все без фамилий? Просто дядя Саша и дядя Вася? – Батальонный комиссар прищурился. – То самое общество, про которое я подумал? Часы иностранные у всех у вас? Или скажешь, с убитого снял, помародерничал?

– Часики еще с довоенного времени у меня, американские. Хорошие часы, не подводят. А про мародерку ты зря, командир. Мы врага к себе не звали, раз пришел, пусть не удивляется, когда мы его до нитки оберем. И оружие нам нужнее, и продукты мертвым гансам ни к чему.

– Устав запрещает обирать мертвых солдат противника.

– А мне на ваш устав насрать, мы люди не военные. И вообще…

– Что, вообще, договаривай.

– Если устав мешает воевать, значит в топку такой устав. Голову надо использовать, гибкость проявлять, а не только строем ходить.

– Чем тебе строй помешал?

– Тем, что вместо строевой подготовки надо было бойцов полезному учить. Да что я объясняю, вы ж лучше нас всё знаете. Сейчас ты Генку моего в строй поставишь и под пули дуриком пошлешь. Как у вас принято.

– Не нужен нам твой Генка, пусть домой бежит. Что он в немцев стрелял, верю, молодец пацан. Но нам и без него непросто будет через линию фронта проходить. Кстати, винтовки добровольно сдашь, или как? – И оглянулся на своих бойцов, вроде как просто стоящих вокруг.

– А ты кто такой, чтоб я тебе своё имущество сдавал? Или просто применяешь махновский принцип «грабь награбленное»?

– Я представляю Советскую власть, так что изволь подчиниться.

– Ой, звиздишь, комиссар! Врешь как Троцкий! У нас вся власть принадлежит Советам. Напоминаю: Советам народных депутатов. Ты депутат?

– В условиях военного времени на оккупированной территории я…

– … ты дезертир, окруженец и человек, без приказа оставивший свою позицию. Или у тебя приказ был на отступление? – Каждое слово больно било по всем бойцам, но сильнее всего по их командиру.

– Был! Представь, был такой приказ! – Заорал он, побагровев лицом, а потом схватился за кобуру. Еще секунда, и он овладел собой. – Был приказ старшего по званию просачиваться группами из окружения и выходить на соединение с частями Красной армии.

– Тогда к вам нет вопросов, тогда всё верно сделали. Выходите на соединение.

– А ты?

– Мы. Мы будем бить немца, раз больше некому. Так что винтовки нам самим нужны. – И не давая возразить краскому, Парамонов продолжил, – а я вам патронов отсыплю нормально. И подхарчиться дам. Давно ели, поди?

– Вчера. Реквизировали в деревне немного продуктов.

– Вот молодцы! Уже местное население пограбили, а я думал, с меня начать хотите!

– Мы не грабили. Красная армия плоть от плоти советского народа.

– Ага. Народ вас кормит, вооружает, а вы бережете его мирный сон.

– Заткнись уже, и так тошно. Не хочешь говорить, кто ты есть, не говори, а издеваться не надо. Сам вижу, что ты непростая птица, и не моего ума твои задачи. В самом деле поможешь с продуктами?

– И патронов обещал! – Встрял старший сержант, раскатавший было губу на всё оружие этих странных людей, но по всем признакам, пролетевший мимо второй СВТ.

– Обещал, значит дам. Можем прямо сейчас отправляться в наш лагерь, если вас тут ничего не задерживает. Еще раз напоминаю: у нас на базе документов нет ни у кого, фамилий тоже нет. Только имена. Пошли что ли?

– Пошли. Ярый, строй взвод!

– Погоди. Генка, в боевое охранение впереди отряда – пошёл! Идешь сильно впереди, о встречных сообщаешь сразу. Ванька! – И штатский сделал паузу, посмотрев на батальонного комиссара, дождался его кивка, – Идешь впереди и справа от группы, та же задача.

Молодой боец, как и подросток, посмотрел на старшего по званию, убеждаясь подтверждения полученной команды. А потом подхватился и трусцой побежал вперед за Генкой.

– Так, бойцы, у кого патронов совсем нет, поднимите руку! – Продолжал распоряжаться непонятный всем дядька. Когда руки были нерешительно подняты аж шестью бойцами, он сделал подзывающий жест. – Блин, вас как много, по пять патронов дам тогда на нос.

И штатский полез в карман пиджака, покопался там, а после снял с плеч вещмешок, достав запечатанную пачку патронов. Командир сначала возмутился такой простой хитрости с выявлением «пустых» бойцов, но увидел, что «дядя Саша» в самом деле раздаёт патроны его людям и решил, что враг не стал бы усиливать бойцов за здорово живешь.

Один раз отряду пришлось садиться в заросли по сигналу передового охранения и ждать, когда по дороге, через которую они должны были перейти, пройдут немцы. Противника было много, до роты. Шли они маршевой колонной в полной уверенности в своей не то безопасности, не то неуязвимости. Выглядело это так, словно не взвод Старостина на своей земле, а эти.

– Может, ударим? – Шепотом начал советоваться комиссар с Александром.

– Человек тридцать положим, это да. А потом сами с гарантией ляжем тут. Расклад один к одному – так себе история. У меня пока один к пятидесяти, хочу и дальше с таким счетом играть.

– Это тебе что, игра?

– А разве нет, товарищ комиссар? Вы собираетесь войну выигрывать?

– Что за вопрос! Конечно, мы выиграем!

– Вот! Значит надо учить правила этой гадской игры, Старостин. Чтобы выиграть с хорошим счетом. Генка!

– Чего, дядь Саш?

– Поведешь нас в обход, чтоб мы со стороны озера вышли к лагерю. С такой толпой после нас целая дорога получится, а мне этого не надо. Сообразил, как пойдем?

– Ага! По той дороге, что к полю, потом направо и через лес.

– Верно. Веди, Сусанин.

– Я Гаврилов.

– Да хоть Пифагор! Что, вам в школе не рассказывали про подвиг Ивана Сусанина? Темнота! Напомни потом, расскажу.

Сводный отряд пришел в лагерь общества любителей природы уже вечером, дав хорошего кругаля по окрестностям. Генка с ответственностью подошёл к поставленной задаче, тем более, что он-то позавтракал утром, так что голод не нависал над душой дамокловым мечом. А вот бойцы сборного взвода были явно в нелучшей кондиции. Но не роптали, в армии такое не принято. У них была цель, более близкая и понятная, нежели переход через линию фронта, вот к ней они и шли, разматывая петлю.

Первым к своим товарищам пришел подросток, сообщив им, что дядя Саша ведет в лагерь взвод окруженцев. Так что приход даже не толпы, а организованного подразделения не стал неожиданностью для двух крестьян и одной докторши. Тут же был разведен второй костер, повешен на перекладину второй «большой» котел, имевшийся у бойцов, назначен кухонный наряд.

Старший сержант Ярый службу знал туго, ему не требовалось напоминание от комиссара об этом. Как и о порядке несения караульной службы. И то верно, когда у тебя в подчинении имеется двадцать лбов, несложно назначить караул. Тем более, что всё равно надо чем-то озадачить бойцов, чтоб не начали ерундой страдать от безделья. А так, впритык времени привести себя в порядок, часик на ужин и отдых, умывание, постирушки, и желанный отбой. Да еще сон прерывается стоянием в карауле – никто не захочет искать себе приключения с таким графиком.

По взаимной договоренности, к которой пришли Старостин и Парамонов, разбор и дележка оружия были оставлены на завтра, тем более что командир убедился – делить и делиться в самом деле было чем. С вечера только патроны к винтовкам Мосина были розданы в уставном количестве. А еще он осознал, что разговор про истребление немцев не трёп – оружия, и советского образца, и германского, было много. Явные трофеи вызывали уважение к тем, кто их добыл. Трофеи, а не мародерство – Старостин понял разницу между личным обогащением и заботой о повышении обороноспособности вверенного подразделения. И сапоги с бельём – тоже не мародерство в условиях окружения. Врало его начальство в этом плане: когда твои бойцы сражаются в окружении, глупо пренебрегать доступным ресурсом, глупо ждать подвоза снабжения от интендантов. И вообще, у своих крестьян забирать еду законно, а потрошить убитых тобой солдат противника – нет?

А еще батальонный комиссар пытался прикинуть, в каком звании состоит его странный коллега. Что он штатский – враньё чистой воды. Не по военному ведомству, то понятно, а вот откуда? ГУГБ НКВД, которое Главное управление государственной безопасности? Или служба внешней разведки, НКГБ? С другой стороны, какая разница ему – всё равно нос в дела этого «штатского» совать нельзя. Тот и так скорее всего нарушил какие-то свои инструкции, приютив на время отряд. Вон как старательно маскируются под мужичков подчиненные этого дяди Саши. И мальца с Анохиным явно для маскировки подобрали. А баба его, назвавшаяся врачом, так и зыркает по сторонам, явно изучает бойцов по своей НКВДшной привычке.

«НКВДшная баба» в самом деле по привычке рассматривала красноармейцев, пытаясь определить состояние их здоровья. Она умом понимала, что к своим пробиваться будут все, никто не останется в лагере долечивать болячки. Но тем не менее, она попробует сделать, что сможет в плане их здоровья. У двоих с ногами проблемы – хромают. Вон тот крючится, явно с ребрами непорядок. Этот кашляет нехорошо. Все вроде стараются держаться, но видно намётанным глазом. Ноги посмотреть, на ребра тугую повязку из сшитого портяночного полотна, от кашля можно сбор сделать. Ох! Срочно убрать Генкины грибы, пока кто-нибудь не кинул в рот горсть крошек по голодной привычке жевать всё, что жуётся!

– Телегу дашь? – Торг начался с козырей.

– Ни телегу, ни Дуняшу я вам не выделю. На мобильности твоего подразделения это никак не скажется, как бы еще не снизило. А мне без подводы никак. Взрывчатка, пулемёт, оружие… да много всего приходится возить. – Старостин в очередной раз убедился, какой «гражданский» сидит перед ним на брёвнышке.

– По поводу пулемета, может, отдашь всё-таки? У тебя и специалиста небось нет со станкачом управляться.

– Ха! У меня целый Генка для этого имеется. Генка!

– Чего, дядь Саш⁈

– Пулемет у нас комиссар просит. Как начальник пулеметного отделения прими решение.

– А мы как без пулемета тогда? Не! И вообще, раз я начальник пулеметного отделения, то чего тогда вы меня вторым номером ставите?

– Слыхал, комиссар? Не согласный мой зам по вооружению пулеметом делиться. А за первого номера я сажусь, дорогой мой Генка, потому как тебе пока немного массы тела не хватает. Как веса в руках наберешь, будешь сам за первого номера садиться. Ну и чуток потренировать тебя ведению огня надо. А то ты слегка жмуришься в ожидании первой очереди. Не замечал за собой?

– И что, вы в бою уже использовали свой «Максим»?

– Да. огневую засаду устроили. Даже не понял, не то мы на батальон нарвались, не то они на нас. Одну ленту по ним засандалили, а потом поменяли позицию.

– И что дальше?

– А на новой позиции гансы нас не нашли, так что в тот раз всухую сыграли с немцами.

– То есть, вы сбежали?

– Точно так. Там два танка было, их пулеметом не взять. С танками сталкивался уже, товарищ комиссар?

– Было дело разок. Вроде и маленькие у них танки, с нашими не сравнить, а без артиллерии не взять. Наши пушки авиация накрыла, все три. Так что раскатали батальон тогда знатно.

– Вот и я про то же. А пушки маскировать надо. И несколько запасных позиций готовить. Штуки две, не меньше. Дал жару маленько – и откатывай подальше, да под сетку или в зеленку. Короче, учиться вам и учиться. Воевать, а не лямку тянуть.

– Александр, что ты заладил «вам, вам»! Разве не одно дело делаем?

– Поправка принимается. Нам надо многому учиться. Ладно, про пулемет мы всё решили. Патроны – сколько возьмешь?

– А сколько дашь?

– Если воевать будете по дороге, то по тридцать штук на рыло. А если тихо пойдете, то дам две сотни. У меня пулемёт, знаешь сколько жрет! Винтовки у вас у всех есть, «Светку» одну ты и так забрал вместе с Ванькой. Вторую могу дать.

– А сам как?

– Пистолеты-пулеметы немецкие есть для создания плотного огня на короткой дистанции. У вас есть кому с СВТ управляться?

– Я возьму, умею обращаться. От пистолета в бою толку мало.

– Это да, только застрелиться. Ну или траншею брать. Удобнее, чем со штыком. Кабана остатки вам отдадим на приварок, он у нас нормально закопчён, не испортится быстро. Дам овса, мы себе еще намолотим. Соли чуток. Куревом не поделюсь, оно у меня в качестве валюты для местных хранится. А по мелочи, пусть твой старшина к моему Василию обратится, он чего-нибудь оторвет от сердца.

– Сам тут останешься?

– Нет, конечно! – И оба поняли, что правды Александр не скажет ни в коем случае.

– Ой, извиняй, не подумав спросил! – Поправился комиссар, – не моё это дело.

– Так и есть. Буду решать по обстоятельствам. А то за вами пойду тихонько. Если вы шуметь станете, за вами немцы в конце концов увяжутся. А за ними я. Но не факт, что так и будет.

Уходил сборный взвод после завтрака отдохнувшим и нагруженным всем тем, от чего на душе становится легче, а на спине наоборот – продовольствием. Ну и патронами разжились. И все нелюбимые Парамоновым гранаты тоже уходили с отрядом, все – это четыре штуки. Долгого прощания не было, разбегались не друзья, а просто случайные знакомые и соратники, даже речь перед дорогой не толкнули. Речи были в той жизни, сейчас они потеряли свою ценность.

Хотя после расставания, коротко высказался Парамонов. В том плане, что по части имущества обществу стало легче, так что утраченная мобильность восстановлена. Ура, товарищи! И если никто не возражает, то можно поискать другое место для лагеря, а то здесь натоптали. Как бы кто опять не пришел в гости по натоптанному. Мол, спасибо этому дому, пора к другому. С предложением председателя уменьшившийся коллектив согласился, решение было принято без прений и единогласно.

Глава 17

Дороги, которые мы выбираем

Отдохнувшие бойцы под командой батальонного комиссара, равного в звании майору командного состава РККА, шли ходко. Командир их заранее известил, что идти будут весь день с двумя короткими привалами. Его бы воля, то и таких привалов бы не делали, но такая гонка еще хуже – посбивают ступни, забьют усталостью мышцы, считай, что обезножат.

А уже вечером у него состоялся разговор с единственным младшим командиром – старшим сержантом Ярым. Явно оба хотели поговорить про такую странную неожиданную и такую полезную, как оказалось, встречу.

– Я, товарищ батальонный комиссар, опросил бойца Анохина, как вы приказывали на привале. Коротенько так.

– И что он говорит?

– Ну так, – сержант показал ладонью, как, по его мнению, выглядел результат опроса. – Что-то боец подтвердил. Случай не то засады, не то стычки с группой немцев от роты до батальона, пересекающих водный рубеж при поддержке двух танков. Говорит, участвовал в том бою. В самом деле отряд ударил по ним из пулемета, расстрелял одну ленту на двести пятьдесят патронов, а когда ответили танки, председатель приказал отступить.

– Председатель? – Удивился Старостин.

– Да, его там все так называют. И изредка москвичом. Никогда по фамилии, фамилии в самом деле в отряде не в ходу.

– Шифруются, значит.

– Что?

– Ничего. Что еще подтвердил боец?

– Косвенно, что еще было несколько нападений на немцев. Включая то, где его спасли из плена. Факт захвата большой партии оружия Анохин не наблюдал. По его словам, когда он попал в группу, она уже была экипирована добре. К нему никто не приставал, никто не занимался проверками. В отличие от еще одного краскома.

– То есть? Почему мы его не видели?

– Вот тут интересно выходит. Освободили, опять же по словам бойца их троих. И так лихо, словно стояли и ждали. А потом просто перестреляли всех гансов, как они их зовут. Из плена были освобождены он, медсестра и лейтенант. Лейтенанта тут же допросили, а потом расстреляли. Когда он признался, что является немецким диверсантом. Даже боюсь представить, что там за допрос был.

– Да уж, необычное поведение для штатских, правда? И медсестра эта никакая не медсестра, а полноценный врач-хирург. Хорошо разбирающаяся в воинских званиях и специфике воинской службы. Видел я, как она бойцам первую помощь оказывала и какие вопросы задавала.

– То есть, товарищ комиссар, они не те, за кого себя выдают?

– Очень не те. Заметил, как их председатель со мной общался? Словно майор ему не ровня, а так, мелкая сошка.

– Вернемся и захватим?

– Пойдем дальше, товарищ старший сержант и будем молчать про ту встречу. И запретишь болтать на эту тему бойцам. Рассказывать, причем подробно, разрешаю только уполномоченным лицам на допросе. Это их епархия. Тут, мне кажется, не просто ядро партизанского отряда, тут повыше игра. Сам понимать должен, из Москвы по ерунде на захваченную территорию не засылают.

– А что, думаете, их недавно прислали?

– Они похожи на людей, давно скитающихся по лесам?

– Нет. – Помотал головой Ярый, – совсем не похожи. Чистые все, обстоятельные такие.

– А лагерь тебе как показался?

– Свежий совсем. Вокруг не вытоптано, не загажено. Меньше недели лагерю.

– Вот и ответ. А выводов мы с тобой делать не станем, не нашего ума дело.

Обсуждаемые засланцы из Москвы в это время разбежались парами в поисках нового места стоянки. На хозяйстве осталась только Ольга Ивановна, вооруженная немецким пистолетом-пулеметом и обученная им пользоваться. Ответственная женщина не пренебрегла средством индивидуальной защиты, все свои хозяйственные функции она осуществляла с оружием за спиной и подсумком с магазинами на поясе. Личная дисциплина для хирурга не пустой звук, а норма жизни. Сказано до ветру тоже с оружием – значит и в туалет с ним. Кстати, молодец председатель – заставил гостей вырыть новую яму под сортир, причём сильно дальше от лагеря. Их старая яма не была рассчитана на тридцать человек, мигом бы засра… заполнили.

Кто в полной мере отдыхал, так это Дуняша. Её не обязали ходить с оружием, не определили в наряд по кухне или караул – лошадка просто отъедалась на травке с ежедневной прикормкой овсом. Пожалуй, до войны такому безделью удавалось предаться только зимой, так хорошо питаться до войны не получалось вовсе. А её новые хозяева понимали – ненадолго эти каникулы у кобылки, скоро опять ей придется тащить телегу по корням да ямам, прикладывая все свои лошадиные силы. Так что пусть отъедается и отдыхает скотинка.

Новый район дислокации, выбранный Парамоновым, отлично подходил для размещения лагеря. И лес был больше, и речка имелась какая-никакая, и никаких тропок через лес они не заметили, кроме звериных. Одна проблема – чтобы добраться до того леса, необходимо было пересечь достаточно большое пространство, свободное от леса. Не только поля, а еще и овраг, неудобья, кусок обводненного луга – классическое дефиле, так и просящееся под танковый полигон мирного времени. А еще дороги, целых две, еще и с перекрестком. И что-то подсказывало, что скоро на нём появится временный пост регулировки движения, а тогда пространство станет совсем непроходимым. Для русских людей, не сотрудничающих с оккупационными властями.