Текст книги "Сводный экипаж (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Что, правда, невеста⁈ – восхитился гребец. – Не, не дождется, наихвсдур. Все бабы… Да что ты пихаешься, вдова кривозакрыльчатая⁈

– Я к тому, что за невесту надо выпить, – объяснила вдова. – Только уже нечего. Последний кувшин, мляегвж.

– Так на катере есть, – напомнил коварный юнга.

– На катере⁈ – Сан схватился за голову. – Хатидже, вот мы дебилы! Там же и джин, и закусь, вотжоегона.

– Нужно проверить. Вот прямо счас, – вдова решительно встала, и рухнула на руки Энди. – Ноги онемели, суихвна.

– Это после последней посадки. Я говорил – на стол падать – вообще не маневр, вроегноги, – пояснил гребец, пытаясь встать.

Нужно признать, на спуске пьянчужки приноровились к вертикальному состоянию, обнялись и выпав на пляж завели странную:

Shumel kamysh, derevya gnulis,

A nochka temnaya byla.

Odna vozlyoblennaya pat a

Vsya noch gulyala doutta.

A poult a oni vstavaii

Ktagotn pomyataya trava…

– Бодры. Может, и барку спустим, – обнадежился Гру.

С баркой не вышло. «Заглотыш» порядком увяз в песке. Еще кое-как стоящий на ногах экипаж поднатужился – не получалось, вдова вдруг легкомысленно махнула рукой и двинулась к катеру по воде.

Энди потрясенно смотрел, как она легко шагает по гребням волн – под разодранной юбкой лишь мелькали исцарапанные бледные точеные икры.

– Постой, ты куда, думоскасукее⁈ – встревожено завопил Сан. – В одну харю будешь, да?

Вдова отмахнулась:

– Подожду. А барку пихать не буду, и не надейтесь. Они, козлблы, по гладким шмондам станут ходить, свежатенкой баловаться, а я их в лодки грузи? Так плешивому и скажи, егона.

Гребец встревоженно протрусил вдоль прибоя, вернулся к лодке и вдруг решительно бухнулся в воду.

– Куда, идиот⁈ – заорал Гру. – Потонешь как грузило.

Над волнами качнулись надувшиеся пузырем портки, потом вынырнул сам бесхвостый и на редкость ровными гребками устремился к катеру.

– Кажется, бортовому джину конец, – признал очевидное Энди. – Нам-то что делать?

– Придется протрезвлять на месте, – мальчишка запрыгнул в барку, достал еще одну бутыль. – Тащим джентльменов в воду, они пробуждаются, пьют, просветляются.

– Что ты там намешал? – рулевой мрачно глянул на внушительную бутыль.

– Не знаю. У доктора на пузырьке было написано «Рвотное». Я честно поделил между всеми.

– По-моему мне досталось больше, – сказал Энди.

– Вы, сэр, самый физически крепкий, – оправдался паршивец.

Заволоченные в полосу освежающего прибоя, джентльмены дружно забулькали и принялись пускать пузыри. Пришлось поддерживать головы страдающих над уровнем моря. Впрочем, прохладная вода сделала свое дело, пьянчуги зашевелились.

– Водички? – предложил малолетний сострадательный провокатор.

Шкипера начало выворачивать почти сразу, доктор выдул снадобье до дна, почмокал губами и с профессиональным интересом глянул на бутылку

– Kalil регтапдапаз[1 ₽

Отвечать не понадобилось – Док присоединился к очистительной процедуре. Вот теперь гуляки выглядели истинно страдающими.

Энди и мальчишка сели на песок под носом «Заглотыша».

– Испытываю неуместное злорадство, – признался рулевой, наблюдая за ползающими вдоль прибоя товарищами. – Но что толку? Двигать что-то тяжелее собственных задниц они будут способны только к вечеру. В лучшем случае. Бросить их и плыть к катеру мы не можем.

– Ну, – согласился Гру.

– Уже светает. Сейчас проснутся хозяйки.

– Отобьемся. У них только мягкая сила, а у нас сталь.

Энди посмотрел на валяющийся на песке багор.

– Выпустить им кишки? Это будет дурно. Какие ни есть, но леди.

– Отчего непременно кишки? Веслом по горбу угостить, сами разбегутся. Главное, чтобы не заколдовали еще чем-нибудь.

– Боишься ихней магии?

– Ну. У меня невеста, я же говорил.

– Невеста? Что, правда? В твои-то годы…

– Так уж сложилось, сэр. Мы не нарочно.

– Возвышенные чувства, целибат и иные самоограничения?

– Чего «целе»? Не, этого я не знаю. Просто сказала: «если подопрет, так милуйся, что с тобой делать. Но только не с шмондами!». Я ей примерно тоже намекнул. По-моему, правильно. Разлука долгая, проверим «свои сопливы чувства», как говаривает маменька.

– Умна у тебя мамаша.

– Ну. Аж жуть как, – мальчишка прислушался. – Идут эти ваши… поклонницы.

Очистившихся и окончательно обессиливших членов экипажа спешно заволокли за барку. С тропинки на берег сбежала стайка «служанок», следом спешила царица. Узнать Ки было легко – она единственная была в одежде.

– Слушай, если ты решишь остаться, так намекни, – пробормотал мальчишка. – Я особо уговаривать не стану, но хочу успеть доплыть до катера.

– Не останусь. Не люблю, когда мне лгут.

Свиноликие девицы в нерешительности остановились посреди пляжа. Царица тоже замедлила шаг.

– Опасаются трезвомыслящего сильного мужчину, – с некоторой грустью объяснил мальчишка.

– Пожалуй, мне стоит попрощаться как джентльмену, – признал Энди, поднимая багор.

Он шел навстречу островитянкам – те попятились, но моряк успокаивающе поднял руку, остановился и оперся о свое оружие. Служанки боязливо захрюкали. Энди силился вспомнить: слышал ли он вообще голоса прелестниц? Вблизи при свете дня они выглядели еще безобразнее – стройные фигурки уже никак не могли отвлечь внимание от вопиюще отталкивающих скотских морд.

– Леди, – Энди откашлялся. – Как вы догадываетесь, мы отбываем. Погостили, пора и честь знать.

– Останьтесь. Вам будет так хорошо, – тихо сказала царица.

Вотнанее смотреть было еще труднее.

– Увы, нам пора, – решительно объявил Энди. – Мы подыхаем от голода и иных высоких чувств. Нас зовет море, боги и семейные обязанности.

Служанки как-то враз, негромко, но очень горько зарыдали. Видеть слезы, текущие по свиным мордочкам было выше человеческих сил. Даже болотно-человеческих.

– Уйми плакальщиц, царица, или я их поколочу! – взмолился Энди.

– Мы не хотели вам ничего плохого, – царица утерла слезу в углу огромного глаза с воистину волшебными длинными ресницами. – Ты бы остался жив.

– Да? А мои друзья?

– Мы не в силах изменить неизбежное.

– В силах. Мы дождемся прилива и отчалим. А ты… – рулевой умолк, поковырял песок древком багра. – Зачем? Я был бы счастлив разделить с тобой самую жесткую и простую постель. Да и любой бы из мужчин сошел с ума от восторга. Зачем колдовать?

– Не любой. Мужчины взыскательны. А я хотела тебя задержать. До полнолуния. Потом бы отпустила.

– Неужели?

– Слово дочери богини тому порукой! Мне нужно всего три полнолуния. Или четыре. Мы бы тебя кормили, – царица умоляюще сложила ладошки, на веревочных браслетах топорщились побелевшие растрепанные нити.

– Четыре полнолуния с разницей в год? – Энди вздохнул.

– Что в этом плохого? Разве тебе не нравилось? Я мечтаю о детях, – прошептала красавица.

– Да вы сами с голоду подыхаете. Какие уж тут дети?

– До сих пор же не сдохли, – с обидой напомнила царица. – Приходят корабли, и не все моряки столь упрямы как вы. Твои друзья ничего бы не почувствовали и были бы счастливы. Это я виновата. Я чувствовала, что ты не слеп, но твои серебряные глаза. Горе мне! Я была слишком увлечена.

– Я тоже. Но не будем о грустном, – пробурчал Энди. – Мы уходим. Прости, царица, но не нужно нас задерживать. Возможно, я бы остался с тобой, если бы не был отравлен. Да и вообще… На дворцы я не падок, но жить в окружении полусвиней никак не могу.

– Куда же я их дену? Я не могу убивать женщин, – всхлипнула Ки. – Видел бы ты, какими чудовищами они впервые ступили на остров. Жирные старухи-жены судовладельцев или корабельные шлюхи, беззубые и с висящими до талии грудями. Разве они не стали здесь гораздо счастливее⁈

– Не готов судить. Снизу явный выигрыш, сверху – проигрыш. Нет, мне этого не понять. Уводи их. Придет прилив, и мы исчезнем.

– Ты не можешь бросить беззащитную женщину! Я тебе нравлюсь! Очень-очень нравлюсь!

– Так кому же вы, царица, не понравитесь? – сказали из-за спины. – Истинная богиня.

Мальчишка стоял шагах в пяти, благонравно прятал за спиной корабельный топорик. Прочувственно вздохнул и продолжил:

– Вы бы, ваше величество, и сами отсюда сваливали. Остров-то так себе, откровенно нехороший островишко. Насквозь проклятый. Вы достойны лучшего. У нас-то суденышко крошечное, пассажиров брать некуда. Но вот зайдет корабль покрупнее…

– А они? – царица указала на свою свинскую свиту. – Я не могу их бросить!

– Естественно. Вы хоть и на хворосте, но царица. Причем неглупая, а где-то даже и мудрая. Найдите решение. У служанок ваших есть явные недостатки, но есть же и достоинства. В общем-то, девушки на любителя. Вашим девам что нужно? Чтоб их кормили и это… любили. Неужто не найдется в мире таких мужчин? Рекомендую подумать о крупных городах. Там такие причудливые интересы у мужчин случаются, что даже моя маменька поражается. В общем, поразмыслите.

Царица прикусила пухлую губку и в замешательстве глянула на Энди.

– Я здешние крупные города дурно знаю, – признался рулевой. – Но в принципе, да, там все что угодно случается. Идите и подумайте. А травить магией моряков не надо. Разозлятся странники. Слухи по побережью уже идут.

– Да, в Конгере об этом много болтают, – поддакнул мальчишка.

– Не останешься? – грустно спросила царица, глядя в глаза возлюбленному.

– Нет, – Энди поправил повязку на глазах.

– Что ж, прощайте, – царица протянула два тряпичных комка – брошенные шорты и брюки самой пострадавшей части экипажа.

Моряки смотрели вслед уходящей цепочке женских фигур: островитянки выглядели убитыми горем, но не забывали завлекательно вилять кормой.

– Ну. Экий странный случай, – мальчишка посмотрел на топорик в своей руке. – И как о таком приключении рассказывать?

– Зачем о нем рассказывать? Прояви скромность. Тем более, у тебя и приключения никакого не было, – намекнул Энди.

– Ну. Тоже верно.

Пришел прилив, «Заглотыш» охотно снялся с песка – видимо, тоже засиделся. Слегка пришедший в себя экипаж забрался в барку. Догребли до катера – против ожиданий там было тихо. Сидел на баке сгорбленный Сан, старательно отворачивался от кувшина с джином – с первого глотка гребцу стало худо. Островной напиток и настоящий алкоголь действовали на бесхвостого совершенно по разному. Вдова спала на корме.

– Поднимаем пары и снимаемся с того, что у нас считается якорем, – прохрипел Магнус и рухнул под стену рубки.

Впрочем, Энди с юнгой управились и сами. После полудня, «Ноль-Двенадцатый» дал короткий гудок и двинулся к выходу из бухты. Стайка провожающих столпилась на пляже. Доктор с кормы «Заглотыша» прощально махал клочком парусины и растроганно прихрюкивал.

– Интересно, куда деваются брошенные суда? – задумался Энди, стоя у штурвала.

– Штормом из бухты уносит, – пояснил мальчишка, возясь с якорным канатом. – Я за течением наблюдал, когда черноперку ловил. А на дне обломков мало.

Энди кивнул. Бечевки с повешенной для завяливания рыбой тянулись между рубкой и кормовыми леерами. Юнга «Ноль-Двенадцатому» попался работящий, без дела не сидел.

Обсуждать куда исчезают моряки с унесенных судов было бессмысленно. За царской хижиной высилась приличная куча белых, начисто обглоданных костей. Да, откровенно проклятый островок, тут с юнгой не поспоришь.

Из шифровки

Лагуна – Твин Кастлу

Объект обнаружен и взят под наблюдение. Прошу объявить благодарность экипажу «Квадро», выдать призовые конфеты или что там им полагается. При сужении района поисков ваши вспомогательные силы оказали неоценимую помощь.

Объект оказался гораздо южнее, чем предполагалось. Чертт его знает, как паршивцев туда занесло. Попутно нами обнаружено гнездо морской ведьмы. Карту с координатами прилагаю, схрон-остров обозначен как «Кикимора-Кирка». (Может, вам царицка понравится, вкусы у вас известные). Операцию продолжаем.

Из блокнота. Гавральные размышления и склероз.

Все же старые европейцы – истинные инфантилы. Пускаться в исследовательскую экспедицию с крошечным пузырьком рвотного⁈ Полагают, что географические открытия, ограбления, погони и прочие рабочие мероприятия обойдутся без глубокой очистки желудка? Поразительная наивность и легкомыслие. Неудивительно, что современная Европа обречена на закат и угасание.

Аптечка наша полупуста, вера в гомо-бритусов истрачена как та марганцовка.

С грустью я взираю на склянку.

Неблагодарность царит

p.s. Как эти хайку вообще пишутся? Нет, узкая форма, не моя.

p.p.s. Стоимость медикамента включить в накладные расходы и предъявить заказчику операции.

[1] (Перманганат калия (распространённое название в быту – марганцовка) – марганцовокислый калий, калиевая соль марганцовой кислоты.

Глава пятая
Экипаж знакомиться с редкостными красавицами, классической архитектурой и ныряет за ценными металлами

Ночью и утром «Ноль-Двенадцатый» слегка потрепало, но корпус выдержал – новых течей не появилось. К полудню выловили недурную корягу, подняли и пристроили сушиться на корме барки. Конечно, разумнее было заготовить топлива на Свиных островах – сушняка там хватало. Но на заколдованном острове отчего-то о дровах вообще не вспоминалось.

Нужно признать, после отбытия и о самих островах вспоминали неохотно. Шкипер сожалел об утерянной куртке, но это сожаление было понятное, разумное, не имеющее отношения к щекотливым событиям. Весьма грустен был доктор. Гребец многословно размышлял о своих многочисленных недомоганиях. Энди в жаркие полдни снились страстные губы царицы, но это были сны личные, которые предстояло изгнать из головы в самое ближайшее время. О чем думал Гру, догадаться сложно – мальчишка был тактичен и скромен.

А поскольку все проявляли воспитанность и уместную забывчивость, то экипаж дружно обсуждал летучесть Хатидже, благо это удивительная способность вдовы окончательно перестала быть секретом. Жертва сплетен огрызалась, потом поняла бессмысленность отрицаний и озвучила оригинальную версию: летать-то она раньше не умела, а теперь стала жертвой побочных действий яда и коварных заклятий. Высмеивать эту выдумку джентльмены не стали. Поскольку вдова разительно изменилась и летучесть в этом ее внезапным превращении оказалась не главным чудом.

Хатидже стирала на барке, и потому на «Ноль-Двенадцатом» вновь судачили на актуальную тему.

…– Тощая, но красивая. Натуральная модель, – с осуждающими нотками пробубнил Сан, смазывая разобранный пневм.

– Вы, сэр недавно-бесхвостый, окончательно ум пропили, – внезапно разъярился шкипер. – Где это видано нормальную живую леди обзывать техническими сомнительными словечками⁈ Попридержи-ка язык!

– Сан ничего дурного не имел в виду, – заверил Энди. – Вы же знаете, сэр, гребец человеческим языком дурно владеет, да и заговаривается частенько.

– Точно, со мной такое случается, – подтвердил Сан, проявляя похвальную чуткость и предусмотрительность. – Я про изящность хотел сказать. Схуднула ведь очень леди.

– Да, весьма потеряла в весе, но полагаю, это не грозит ее здоровью, – молвил доктор, перематывающий бинты из подмокшего запаса медикаментов. – Похоже, у нашей вдовы просто такая конституция. Нервное потрясение, смена диеты, и вот результат. Кстати, она моложе, чем мне казалось. Вот это странно: обычно я не ошибаюсь с определением возраста пациентов. Возможно, умеренное отравление действительно дало положительный побочный эффект. Такие случаи медицине известны.

– А мне не помогло, – с горечью напомнил гребец. – Ничего не помогает: ни яд, ни заклятья. Такая устойчивая импотенция прицепилась, наеевжэ.

– Зато вам было весело, – отозвался с крыши рубки юнга. – Славно вы там с вдовой пели, я прямо заслушался.

– Разве что попели, мнуегна, – вздохнул Сан. – Послушайте, сэры-штурманы, а куда мы плывем? Не, я не против проверить всех ведьм по курсу, теперь мы будем наготове, чтеговжввобщ, но это же не главная задача? Хотелось бы знать цель, пусть и в очень общих, блегсовсем, чертах.

– Идем к континентальному берегу, приводим в порядок себя и суда, – буркнул Магнус и покосился на ночного рулевого. – Дальше нужно будет подумать. Что скажешь, Энди?

– Джентльмены, мы все – свободные люди, – напомнил рулевой. – Каждый имеет право решить за себя. Лично я хотел бы прояснить истоки нашего странного эмигрантского положения. Понятно, маршрут шаров нашей судьбы уже вряд ли удастся повернуть назад, но я бы дорого дал, чтобы никто из наших соотечественников – бывших соотечественников

– не оказался в столь странной ситуации. Едва ли стоит обвинять меня в приверженности к болезненной пунктуальности, но в мире должен поддерживаться определенный порядок. Мы – здесь, они – там. Пусть порой случаются непреднамеренные исключения, но вот без этих чуждых механизмов.

Все обернулись и посмотрели на дремлющий под брезентовым чехлом пулемет.

– Возразить тут трудновато, – признал шкипер. – Но понятия не имею как ты это собираешься делать. Все концы потеряны и отыскать их будет потруднее чем вернуть наш старый якорь.

– Пока не знаю, но у нас есть время подумать, – Энди краем глаза следил за мальчишкой – тот лежал на крыше рубки и разглядывал в бинокль первые, еще бледные, звезды. Похоже, чересчур глубокие намеки и непонятный разговор абсолютно не интересовали Гру.

– Ладно, пока меня куда больше интересует ремонт и запас топлива, – шкипер глянул на барку. – Да и вообще пора бы готовить ужин.

– Помогу вдове с бельем и займемся жратвой, – пообещал Энди и перебрался на барку.

Поосторожнее выжимай, совсем сносились штаны, – предупредила прачка.

– Самым нежнейшим образом, – Энди осторожно встряхнул штаны и повесил на натянутую бечеву

– Вы бы нормальных прищепок сделали, что ли, – проворчала вдова, закрепляя ценный предмет обмундирования. – Прищепок нет, совести нет… Опять мне, убогой, косточки перемывали?

– Делились всеобщим восхищением, – не стал отрицать рулевой, разглядывая пару заштопанных до невозможности носков. – Вы, дорогая леди, стали убийственно хороши. Сущее украшение нашей экспедиции

– Брехло. Я не из этой моды барышня.

Несмотря на термин из вдовье-бесхостого лексикона, смысл был вполне понятен. Встряхивая ветхие носки, Энди еще раз взглянул на спутницу. Узкое лицо, почти до неестественности огромные глаза, по-девичьи острый подбородок, высокая хрупкая шея, узкие плечи, легкое, но не выглядящее миниатюрным, тело. Длинные ноги… Она не то что красива, она чарующе воздушна. Этакая странная, обратная привлекательность, противостоящая любым канонам моды, турнюрам, корсетам и пышным завивкам. Даже волосы, отросшие чуть ниже плеч, вечно взлохмаченные, вполне уместны. Нет, не уместны. Необходимы, как точно подготовленный, завершающий удар фрейм-бола.

– Слушай, ты хороша. Может, и не убийственно, но определенно хороша. Я человек болотный, склонный к тинной созерцательности, но вот так и скажу. Ты тоже ведьма. Эльфийская. Невесомая и красивая.

– Готов влюбиться?

Энди засмеялся:

– Знаешь же, что нет. Я вообще не влюбчив. Хватит с тебя шкипера.

– Страдает, старый козел? – Хатидже сердито прищепила очередную рубашку – Как к барышням уползать, так он первый. Ну, или второй. Док, кажется, его обошел.

– Непреодолимая магия островных отрав, – Энди вытряхнул бельевую корзину. – Не будь злопамятной. Мы все были хороши.

Вдова промолчала. По некоторым недомолвкам Энди догадывался, что на пиру приключалось разное, и суровая леди из-за стола тоже отлучалась. Со шкипером уж определенно, случались ли прогулки с Доком или с обоими джентльменами, уточнять не стоило. Возможно, это все бред отравленного сознания, и вообще лучше не вспоминать.

– Со временем забудется, – сказала вдова, глядя на алеющее закатными лучами море.

– Я вот что хотела спросить, Энди. Если сочтешь наглостью, можешь сразу послать. Царица

– она была настоящая?

– Вполне. Я был весьма нетрезв, по-моему, и она тоже. Нов том, что Ки была настоящая у меня нет сомнений. Это-то и обидно. А почему ты спрашиваешь?

Хатидже убрала с глаз непослушные пряди, пожала плечами:

– Рано или поздно мне придется сойти с «Ноль-Двенадцатого». И отыскать себе что-то вроде дома. Я бы не хотела, чтобы мне потом стало нестерпимо обидно. Не хочу обмануться. Слишком часто самое лучшее оказывается пьяным бредом.

– Понимаю. Ошибиться легко, что верно, то верно. Ну, можешь на меня рассчитывать. Оценим ситуацию, сложившуюся на жизненном столе общими усилиями. Ночные и дневные глаза всегда получше чем какие-то одни.

– Сволочь ты. Тинный ящер и жаб. Ноя, пожалуй, поверю.

– Отлично. Пошли, вода для супа уже вскипела.

– Мгновение. Раз мы уж затронули эту тему, еще один вопрос. Мелкий. Барышни на острове действительно… поросятки? Я их в трезвом виде так и не увидела.

– В них порядком свинского. Объяснить трудно, но, да, весьма и весьма поросятки. А что?

– Я с одной, кажется, целовалась, – задумчиво объяснила вдова.

– Женщина, да ты вообще спятила⁉ Считай, я этого не слышал.

– Что такого? Я дама столичная, глубоко порочная. Хотелось попробовать. И не крути хлебалом, можно подумать со страстными стонами крыть свиней это вполне нормально, а целовать – полный ужас и не комильфо.

– Черт знает что за бесстыдство. Ладно, мне-то что: я ни с тобой, ни со свиньями целоваться не собираюсь. У нас на Болотах такое не принято. Все, пошли к котлу

Энди подловил момент с удачной волной и перепрыгнул на корму катера, вдове напрягаться не пришлось – играючи перешла по буксирному канату. Вот-вот, суть ангелицы непорочной…

* * *

Проснулся ночной штурвальный от беготни по палубе.

На горизонте была земля. Гру утверждал, что это южная оконечность мыса Анта, он же Край мира – его «по описанию не спутаешь». Следовало быть осторожными: где-то здесь были отмели Лабиринта, знаменитые не только рыбными уловами, но и опасными рифами.

– Сплошь дворцы, – сомневался штурман, пытаясь разглядеть в бинокль далекий берег. – Сомневаюсь, что имеет смысл в порт входить – встретят нас, сложности начнутся.

– Ну, вряд ли. Пуст город, – заверил мальчишка. – Там все давно спятили и вымерли. Кто поудачливее, успел разбежаться. Те потом уже поумирали.

– Экая оптимистичная история, – покачал головой Док. – А имя сего счастливого града история сохранила?

– Ну Известное имя у города. Только сложноватое, – Гру поднапрягся. – если целиком так «Акропоборейсес», его горожане звали. Нижний город и порт именовались попроще – Сюмболо. А как верхнюю-благородную часть обзывали, никто уже не помнит.

– Усложняли местные, – не одобрил древних жителей гребец. – Видимо, пиндосы-эмиргранты обитали, наихвощбл. Намудренно очень.

– Ты, бмня, язык попридержи! – рассердилась вдова. – Люди вымерли, что их попрекать? Совести у тебя нет!

– Так нам якорь нужен, а не совесть, – оправдался Сан. – И не ори, тоже Тайра-Бэнкша отбеленная нашлась, что б мя зангвж!

– Потом доругаетесь, – оборвал вечных спорщиков шкипер. – Решаем, как нам удобнее десант высаживать.

До заката «Ноль-Двенадцатый» отстаивался среди отмелей и крошечных островков. К порту двинулись лишь в сумерках.

Медлительно катили к берегу широкие полукружья волн. Катер осторожно подкрадывался к пугающе высокой суше – отвесные утесы и полуразрушенные дворцы на их вершинах увеличивались в сгущающейся темноте. Команда напряженно наблюдала за берегом: там ни зажглось ни единого огонька. Катер держал курс чуть восточнее, обходя крайний мыс. Открылся скрытый тенью, но угадывающийся провал глубокой бухты, далее уходили на север каменистые вершины гористого берега.

– Вот он – великий мыс Анта, – костяной хвост земли, – тихо пояснял Гру. – Все к северу и к северу тянется. Говорят, поперек мыс можно за полдня пройти, если в пропасти не упрешься. Зато с юга на север – считай, бесконечен. Вдоль восточного побережья островков уйма, вдоль западного их поменьше. А так мыс все идет и идет. Поселки и города, вроде бы, есть, но все опустевшее. Мозговой мор – страшнейшая тайна проклятия полной безмозглости. А ведь народ был, говорят, не глупее прочих.

– Не нагоняй дрожи, – попросил Энди, занявший место за штурвалом. – Мы поняли. Но безумием со свинским уклоном мы уже переболели, так что безлюдье лично меня только успокаивает. Лучше бы оно так и оставалось: темно и мертво. Якоря мертвецам ни к чему, могут и поделиться.

– Мрачно иронизируешь, Энди, – упрекнул доктор. – Ни к чему мертвых с живыми сравнивать. Живые, знаешь ли, всегда симпатичнее мертвых. Это любой анатомический театр легко докажет. А живые… Желтокожие, краснокожие, европеоиды или слегка свинообразные – так ли уж велика разница? В сущности, все мы очень схожи.

– Джентльмены, сейчас не время философствовать и вспоминать об оставленных островах, – призвал к вниманию и сосредоточению Магнус. – Город-то огромный. Могут быть сюрпризы. Вон дворец какой впечатляющий.

Катерники невольно вновь и вновь смотрели на величественные строения на вершине прибрежной горы – колоннады и высокие галереи храма (или царского дворца?) поражали воображение.

– Парфенон куда тусклее, – прошептала Хатидже.

– Да, удивительный архитектурный комплекс. Прямо-таки вершина эллинского искусства и прочей античной безупречности – согласился образованный доктор.

– Туда лучше не ходить, – пробормотал мальчишка. – Говорят, нехорошее место. Да и якорей там не найти.

– А сокровищница⁈ – оживился Сан. – Там же все ценности остаться должны! Зачем безумцам серебро и всякие короны?

– Ход твоих мыслей наглядно доказывает, что орган, отвечающий за жадность, находится в человеческом организме гораздо выше тазово-хвостового отдела, – сообщил доктор.

– Да ну, млеговобще, чего сразу хвостом попрекать? – обиделся гребец. – Я высказал предположение и версию. Не нужна нам сокровищница, так и ну ее в писопу.

Катер прошел мимо башни навсегда угасшего маяка. Открылись пристани и пирсы. У некоторых причалов из воды торчали мачты небольших затонувших кораблей…

– При случае можем присмотреть что-то вроде челнока. Наш «Заглотыш» слишком неповоротлив, – напомнил экипажу шкипер.

Энди сбавил ход до «самого малого». Огромный порт, спускающиеся к нему улицы, все пустынное и мертвое, нагоняли жути. Никаких признаков жизни, только блекло-серебристая листва деревьев слабо шевелилась на ветру Шкипер снял с пулемета чехол: лязг пулевых контейнеров, занявших место на спарке, подействовал успокаивающе.

Штурвальный подвел катер к пирсу. Легкий толчок, Гру перепрыгнул на массивный настил, накинул петлю швартового конца на чуть покосившуюся причальную тумбу-сваю. Почти неслышный рокот «компада» сейчас лишь оттенял полную тишину неизвестного берега.

– Нет здесь никого, – прошептала вдова.

Берег крепко пропах накалившимся за день камнем, старым рассохшимся деревом, пылью, и, чуть-чуть, мышами.

– Энди, будь наготове, – напомнил шкипер. – Высаживаемся…

Никаких ведьм, цариц, безумцев и оживших мертвецов поблизости не оказалось. Катерники провели разведку, осмотрелись. Якорь для «Заглотыша» удалось найти на удивление легко…

Энди нырял, бесхвостый плавал рядом, помогал привязать веревку и критиковал – с инженерной точки зрения ловцы якоря действовали абсолютно неправильно.

– Нужно барку подвести, и с блоком тянуть, черопуег…

– Усложняешь, тут и так шары встали элементарно, за пару ударов закончим, – отфыркивался рулевой.

Якорь выволокли прямо на пристань, помогали поднять трофей Док с юнгой, да и вдова приложила изящную исхудавшую руку.

– Вот без тебя бы вообще не управились, – иронизировал Сан.

– Сейчас дам по башке тупой, – немедля пригрозила вдова.

– Давайте мы вас попозже послушаем, – предложил доктор. – Сейчас нужно второй якорь искать, а еще дрова пилить. В общем, потом развлечетесь.

Мародеры разделились на две группы и принялись осматривать ближайшие портовые строения и воду у пирсов – всякой дряни там хватало. Энди поднял багром некую железяку, отдаленно похожую на якорь, но явно ей не являющейся.

– На двуногу восьмидесятидвухмиллиметрового миномета похоже, мяегвжо, – определил бесхвостый. – Как думаешь, есть тут такие штуковины?

– Вряд ли. Лично я не представляю, о чем ты говоришь. Впрочем, Гру утверждает, что на некоторых крупных кораблях ставили метательные машины, – припомнил ночной рулевой. – Но это еще когда их сказочный флот на плаву оставался.

– Да, странный мир. Между прочим, куда я не приду, оказывается, опоздал. Вот Британия, чтобеевонах, совершенно повыродилась. А здесь уже никакого флота, только так, одни расказни. Зрадный рок и невдача, млихвощвжо…

– Не улетай умом, мы якорь ищем. А что до вырождения, так это ты Глор не видел. Весьма немаленький город, и на вырождающийся ничуть не похож.

– Привираете, небось, – вздохнул недоверчивый гребец. – Я ж всерьез вмирал, что тут шутить, суегвжорда…

Давно уж дело подошло к полудню, а со вторым якорем не ладилось. Продвигаясь вдоль причалов, искатели уперлись в скалу пирсы кончились, вода вяло колыхала полусгнившие доски развалившейся сторожки, якорь среди них искать было бессмысленно. Подошли уже осмотревшие дряхлые портовые строения Докс вдовой и мальчишкой:

– Пусто. Вернее, груды мусора и осыпающиеся стены. Из любопытного – человеческие кости и череп молодого джентльмена – зубы недурны, за гигиеной горожане следили, – похвалил Док.

– Все ценное и якоря отсюда давно уж растащили. Не одни мы такие умные, за столько лет наверняка не раз заплывали сюда любопытствующие, – логично заметила вдова. – Гру, когда здесь эпидемия прошла?

– Года три как уже, – задумчиво сказал мальчик.

На него в изумлении воззрились все катерники.

– Ну, так говорят. Кто ж точно считал? – оправдался юнга.

– Ладно, на обратном пути проверим вот тот дом, а потом я сплаваю к затонувшим лодкам, может там якорь какой найдется, – сказал Энди, поправляя очки.

– Да, возвращаемся, а то старина Магнус уже наверняка беспокоится, – поддержал доктор, явно уже подумывающий об обеде.

Моряки двинулись назад – солнце изрядно припекало, от стен порта горьковато и пронзительно пахло горячей полынью. По древнему настилу пристаней ветер гонял сухие листья.

– Красивый был город, – признал доктор, поглядывая в сторону высящегося над морем дворца.

– Неприятный. И город, и дворец, – поморщилась чуткая Хатидже. – Даже без рассказов ощущаешь, что здесь прошла тяжелая болезнь.

– У людей голова – вечно слабое место, – изрек довольно неглупую мысль мальчишка.

– А, твокурвать! – внезапно взвизгнул Сан, уставившись куда-то повыше дворца. – Драконы⁈ Бэтмены⁈ Нет, птердактели⁈

– Что за буйная фантазия? – изумился доктор, вглядываясь в сияющее небо. – Просто крупные птицы.

Энди ничего рассмотреть не мог – птицы или кто там еще вдруг решил полетать – сейчас были слишком близки к солнцу Прямого взгляда на такое сияние даже защита синих очков не позволяла.

– Какие же это птицы. Док? – Хатидже из-под руки вглядывалась в небо. – Нет, это что-то иное…

– Ну! Иное! Похуже драконов. Это полный шмондец! Бегите! – проорал юнга, уже удирая со всех ног. – Это керы!