Текст книги "Капитан Быстрова"

Автор книги: Юрий Рышков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

54

В середине июня ранним погожим утром Головин и Быстрова выехали из Берлина в штаб фронта, оттуда должны были вылететь в Москву на Парад Победы.

Подъезжая к Шнайдемюлю, Наташа беспокойно поглядела на генерала, не выдержала, заговорила:

– За Дейч-Кране могила моей сестры. Я с трудом отыскала ее в марте, когда мы стояли здесь…

– Слышал… Давай заедем. Простись с сестрой. Может быть, больше не удастся побывать здесь.

– Мне как-то неловко… Из-за меня вы будете давать такой крюк…

Головин, не ответив, приказал шоферу свернуть на Дейч-Кране.

Рации в сосновом лесу уже не было. В имении стоял саперный полк.

От ворот имения торной дорожкой они проехали до самой поляны. Головин подал Наташе руку, помогая ей выйти из машины. Они подошли к Пашиной могиле. Головин снял фуражку.

Поляна заросла густой ярко-зеленой травой. На могиле росли цветы – ромашки, настурции, незабудки. Кто-то незнакомый и неизвестный заботливо посадил их.

– Посмотри, Наташа, – сказал Головин, склоняясь к свежему венку, и приподнял картонку с надписью: «От части майора Иволгина. Спи, незнакомая нам сестренка».

Наташа, бледная и грустная, стояла над могилой. Тут все оставалось так, как сделала она, когда приезжала сюда с Мегрелишвили, Гришко и Кузьминым. На четырехгранном дубовом столбике белел щиток: «Здесь похоронена Паша Быстрова, 17 лет. Была на немецкой каторге и убита весной 1942 года».

По щекам Наташи текли слезы. Головин дружески взял ее за подбородок, поднял лицо и повернул к себе. Она грустно посмотрела на генерала.

– Я подожду тебя в машине, – сказал он, понимая, что Наташе нужно побыть одной.

55

После Парада Победы Наташа получила разрешение на три дня отправиться в Пчельню повидать мать. Радостным, волнующим и одновременно тяжелым было это свидание.

В мае сорок пятого года возвратившиеся с немецкой каторги односельчане принесли матери тяжелую весть: Николушка умер от брюшного тифа по пути в неметчину. Умер в переполненном людьми товарном вагоне.

Написать об этом Наташе Елизавета Петровна не решилась. И только теперь рассказала обо всем.

Наташа в свою очередь не умолчала о подробностях смерти Паши.

Всю ночь проговорили мать и дочь, мечтали о будущих встречах, о счастье.

Наутро, воспользовавшись попутной подводой, Наташа поехала в Воробьеве. Ей не терпелось повидаться с Козьмой Потаповичем. Завидев его дом, Наташа на ходу соскочила с телеги, радостное волнение охватило ее.

– Козьма Потапович! – громко, даже слишком громко крикнула она.

Старик, озадаченный криком, вышел на крыльцо. Секунду он растерянно смотрел на женщину, одетую в парадную летную форму, потом узнал Наташу, сбежал по ступенькам и молча схватил в не по-стариковски крепкие объятия. От радости он прослезился:

– Здравствуй, Наталья Герасимовна! Вот счастье-то, вот встреча! А?.. Мимоходом?..

– У матери была. Решила вас навестить!..

Услышав голос, из избы выскочили Арина и Маша и бросились в объятия Наташи.

– Наташенька, родненькая! – приговаривала Маша, когда вела летчицу в избу. – На чердак-то влезть не хочешь? – пошутила она.

За чаем наперебой вспоминали прошлое. Козьма Потапович рассказал, как после прихода Советской Армии, поздней осенью сорок третьего года, он получил орден Отечественной войны и партизанскую медаль; рассказал, как восстанавливали колхозное хозяйство. По репликам Маши и Арины Наташа поняла, с каким рвением и энтузиазмом работал старик. Сейчас его беспокоило безлюдье в МТС, там до сих пор не было специалистов по технике.

У Наташи мелькнула мысль:

– У меня в войну был механиком самолета старшина Тихон Кузьмин. Смоленский родом. Остался без родных и без крова. Я ему посоветую после демобилизации в наши края поехать. Он незаменимым работником будет. Специалист великолепный и человек замечательный. Вы его на Маше жените! – с улыбкой добавила Наташа.

– Ой что вы! – сконфуженно засмеялась Маша, не сводившая глаз с гостьи.

– Правда, правда! Поверь мне: чудо-парень! Не упусти его, Маша! Я ему сосватаю тебя…

– Машке-то пора… Мать все еще в землянке живет?

– Пока да.

– Поможем… Для нас ныне не большое дело – избу отгрохать! Лесу хватит. Плотницкая бригада – что надо!.. Правда, наполовину из женщин состоит, а топорами они владеть научились не хуже нас. Обстоятельства вынудили… Вон и Машка с топором ловка оказалась. Недавно просила дать ей бригаду из одних баб. Говорит: вас, мужиков, за пояс заткнем…

– Скажи, Козьма Потапович, – вспомнила Наташа, – где Вася?!

– В Москве он. Второй год пошел, как в суворовское училище зачислен. По военной линии пожелал идти. Говорит: «До маршала дослужусь!» Пусть его старается! Не поспоришь: ловок был…

56

Гагры – одно из тех мест на Черноморском побережье, где можно хорошо отдохнуть и насквозь пропитаться солнцем и воздухом. Там – бесконечный пляж. На склонах гор, подступающих почти к самому морю, лимонные и мандариновые рощи. В зарослях садов и парков стоят красивые светлые здания санаториев и домов отдыха. Все вокруг напоено запахом моря. Рослые эвкалипты, взметнувшись к небу, сияют серо-зелеными стволами, их тонкие, гибкие ветви с длинными, как у ивы, листьями трепещут при малейшем дуновении ветерка… Величественные кипарисы темными стрелами уходят ввысь. Рядами стоят красивые пальмы.

Здесь-то и условились встретиться Наташа и Сазонов, чтобы вместе провести отпуск. Сазонов выхлопотал себе путевку с десятого сентября, Наташа – с пятого.

В начале августа корабли Сазонова прибыли в Батуми, и тайным желанием Наташи было нагрянуть десятого сентября туда, разыскать Игоря и вместе с ним морем поехать в Гагры.

А четвертого сентября в Гагры приехал доктор Бокерия. Из письма Наташи он знал, где она будет отдыхать. Шакро Отарович решил обязательно повидать ее после более чем двухлетней разлуки. Он рассчитывал увезти ее на несколько дней к себе, где собирался отпраздновать свадьбу с Тамарой.

Он встретил Наташу и на другой же день после ее приезда без особого труда уговорил поехать в Реви. Ключ от комнаты и лишние вещи Наташа оставила у коменданта.

В Реви Наташу встретили с распростертыми объятиями. Однако необходимость скрывать от родных смерть Тенгиза омрачала радость, отравляла Наташе часы пребывания в семье Бокерия. Ей трудно было смотреть в добрые глаза Ксении Афанасьевны, она не могла, как бывало, говорить со всеми легко и просто.

Накануне свадьбы, когда Наташа помогала Ксении Афанасьевне стряпать, старушка завела долгий разговор о Тенгизе. Описывала его внешность, манеру говорить, держаться… И Наташа, с трудом сдерживая боль, вынуждена была молчать и фальшивить перед человеком, которого глубоко уважала, которому была многим обязана и от которого ничего, кроме ласки и добра, не видела. Мозг сверлила одна мысль: «Бежать, завтра же бежать! Завтра – девятое…»

* * *

Шакро и Тамара проводили Наташу в Батуми. Дружески распростившись и пообещав не забывать их в будущем, она усадила друзей в автобус и отправилась в военный порт, рассчитывая увидеть там Игоря.

Найти его не удалось.

В гостинице Наташа узнала, что завтра днем из Батуми выходит теплоход до Новороссийска. «Там на теплоходе мы, очевидно, и встретимся! – решила она. – Если нет, значит, в Гаграх…»

Вечер она провела на приморском бульваре у колоннады, любуясь морем, чудесным закатом, и неотступно думала о Сазонове.

«Где он сейчас? Что делает? Собирается, должно быть, волнуется, думает обо мне, о скором свидании…»

Утром в кассе порта купила билет в каюту первого класса и с разрешения капитана перебралась на судно за четыре часа до отплытия. В чистенькой, аккуратно прибранной каюте она оставила вещи и вышла на палубу, чтобы не пропустить, когда на трапе появится Сазонов.

Время шло в томительном ожидании. Скоро теплоход должен был отвалить от пристани, а Игоря все не было. «Странно, – недоумевала Наташа, – почему мы никак не можем встретиться?»

Ярко освещенный щедрым солнцем Батуми таял в дымке, отдалялись цепи гор с кобальтовыми тенями в складках. Теплоход медленно отвалил от пристани и, развернувшись, вышел в открытое море.

Наташа, озадаченная и взволнованная, долго стояла на палубе, потом решила зайти в ресторан. Она заказала себе кофе с ликером.

«Грустно мне, Игорь, без тебя. Неуютно… Что за испытания посылает нам судьба?.. Когда же мы наконец увидимся? Завтра… Завтра мы решим нашу судьбу… Я не могу, не хочу больше ждать!..»

Наташа вспоминала время, проведенное в семье Бокерия… Завидовала счастью Шакро. Завидовала, а раньше она радовалась счастью других людей. Что же изменилось в ней? Почему чужое счастье теперь волновало и беспокоило ее? Почему оно пробуждало ревность неизвестно к кому? Не потому ли, что она стосковалась по собственному счастью?

Рассчитавшись с официанткой, Наташа вернулась и каюту, прилегла и снова задумалась о Сазонове.

«Что же случилось? Вдруг?.. Нет… Нет!.. Не может быть… Очевидно, задержали дела… Придется вновь набраться терпения и ждать…»

Ритмичное, еле доносящееся гудение и стук работающих машин убаюкивали, и Наташа незаметно для себя уснула. Проснулась часов в девять вечера, вышла на палубу. С моря тянул свежий ветерок, дали были затушеваны сумраком, а над горами поднимался огромный багряный диск луны.

Тихая светлая грусть охватила Наташу. Какое-то беспокойство против воли закрадывалось в душу.

Черный берег, огоньки теплохода, всплески воды и яркий свет далекого маяка – все располагало к раздумью.

За спиной, почти рядом, услышала чьи-то шаги. Невольно обернулась.

Пристально вглядываясь в нее, недвижно стоял Сазонов.

– Игорь?! – не веря себе, прошептала Быстрова.

– Наташа!..

Счастливая и сияющая, она бездумно бросилась в его объятия.

– Как же я проглядела тебя? Стояла на палубе как на часах. Ждала, смотрела на трап…

– Я поднялся на теплоход со стороны моря. Подошел на катере. Ты же должна быть в Гаграх?

– Мне хотелось встретить тебя здесь!

– Ну что ж, с опозданием, но встретились! Радость моя… Наташенька, счастье мое…

Она прильнула щекой к его груди:

– Игорь… Как мне все время недоставало тебя! Я так ждала этой минуты!

Он молча поцеловал ее, достал портсигар, раскрыл, вынул папиросу.

– Узнаю мой подарок, – улыбнулась Наташа. – Но ведь ты курил трубку?

– С того дня я всегда курю папиросы. Трубку так… иногда…

– Я думала повидать тебя осенью, в сорок третьем, на Таманском полуострове. Наш полк был там…

– Знаю. Как-то вез к вам раненого летчика… Ехал к тебе, а ты накануне вылетела в Москву.

Сазонов нежно погладил ее волосы.

– Я верил в нашу встречу. И знаю, ты тоже верила…

– Да…

Наташе вспоминались те ставшие уже историей времена, когда ее машина стремительно носилась над морем, над маленькими, так казалось сверху, кораблями.

– В районе Тамани я как-то приветствовала моряков, рассмотрела на корабле заветный литер…

– И мы все поняли… Я ведь писал тебе.

– Как хорошо, что пятерка моих спасителей жива! Завтра же напишу им. Они в Батуми?

– На отдыхе.

Сазонов и Наташа еще долго стояли на палубе. За бортом, расплывчато отражая луну, тихо плескалась черная вода.

… На другой день под вечер теплоход пришел в Гагры.

Голубело море, ослепительно сверкали облака, неподвижные в полном безветрии стояли пальмы. Наташа ничего не замечала. Казалось, весь мир со всеми его радостями, с сияющим солнцем, с синей бездонной глубиной неба принадлежал только ей и ему.

Наташа взглянула на Сазонова. Он поймал ее взгляд, улыбнулся, легонько прижал ее руку локтем.

– Зайдем на почту… Я хочу дать матери телеграмму… Сообщу, что на той фотографии – помнишь? – я снят со своей женой… Можно?

Она ответила ему блеском сияющих счастьем глаз.