Текст книги "т.1 Стихотворения и песни"

Автор книги: Юрий Визбор

 
Надеюсь видеть вас счастливыми,
Не юной красотой красивыми,
На шумных встречах – молчаливыми,
С детьми – талантливо-игривыми.
Надеюсь, ваши приключения,
Пожары ваши и метелицы
Не привели вас к заключению,
Что ничего уж не изменится.
 
 
Надеюсь видеть вас, счищающих
Тугую грязь с сапог поношенных,
Крамольным глазом возмущающих
Ханжей и критиков непрошеных.
Надеюсь, дети ваши здравствуют
И шествуют тропой отважною,
Растут ужасные, лобастые
И замышляют нечто важное.
 
 
Надеюсь видеть вас спокойными
Перед болезнями и войнами,
Перед годами и разлуками,
Перед сомненьями и муками.
Надеюсь, что листы падучие
Не означают нам предснежия,
А просто сорваны по случаю
Грозою летнею и свежею.
 

5 ноября 1973

 
Я иду на ледоколе,
Ледокол идет по льду.
То, трудяга, поле колет,
То ледовую гряду.
То прокуренною глоткой
Крикнет, жалуясь, в туман,
То зовет с метеосводкой
Город Мурманск, то есть Мурма́нск.
 
 
И какое б положенье
Ни имели б мы во льдах,
Знают наше продвиженье
Все окрестные суда.
Даже спутник с неба целит,
В объективы нас берет,
Смотрит, как для мирных целей
Мы долбаем крепкий лед.
 
 
И какой-нибудь подводник,
С бакенбардами брюнет,
Наш маршрут во льдах проводит,
Навалившись на планшет.
У подводника гитара
И ракет большой запас,
И мурлычет, как котяра,
Гирокомпас, то есть компа́с.
 
 
Но никто из них не видит
В чудо-технику свою,
Что нетрезвый, как Овидий,
Я на палубе стою,
Что, прогноз опровергая,
Штормы весело трубят,
Что печально, дорогая,
Жить на свете без тебя.
 

16 октября 1973

 
Мы стояли с пилотом ледовой проводки,
С ледокола смотрели на гаснущий день.
Тихо плыл перед нами белый берег Чукотки
И какой-то кораблик на зеленой воде.
 
 
Там стояла девчонка, по-простому одета,
И казалось, в тот вечер ей было легко,
И, рукой заслонившись от вечернего света,
С любопытством глядела на наш ледокол.
 
 
Вот и все приключенье. Да и вспомнить – чего там?
Пароходик прошлепал, волнишка прошла.
Но вздохнул очень странно командир вертолета,
Философски заметив: «Вот такие дела».
 
 
Ледокол тот за старость из полярки списали,
Вертолетчик женился, на юге сидит.
Да и тот пароходик все ходит едва ли,
И на нем та девчонка едва ли стоит.
 
 
А потом будут в жизни дары и находки,
Много встреч, много странствий и много людей…
Отчего же мне снится белый берег Чукотки
И какой-то кораблик на зеленой воде?
 

15–24 октября 1973

 
Там, где пел для нас прибой,
Я иду теперь с другой.
Солнце на ее плечах,
Чайки в синеве кричат.
А я, представь себе, молчу,
Ключи какие-то кручу…
Зачем поехал я на юг
Память ворошить свою?
 
 
Вот пустует скамья,
Где сидели ты и я.
Мне другая говорит:
Что случилось? Что болит?
Да так, я говорю, пустяк, —
Мотив не вспомню я никак,
Мотив, который я любил,
Помнил, а теперь забыл…
 

Ноябрь 1973

 
Над городом, над липами белесыми
Стоит мороз, пуская синеву.
С мохнатыми от инея колесами
Трамваи отправляются в Москву.
 
 
Ведь каждый день связать им нужно заново
Провинций отдаленные моря:
В Черемушках, Черкизово, Чертаново
«Давай поедем в город» – говорят.
 
 
Сиреневый рассвет на крышах ежится,
И рельсы поворотные визжат,
И пальцами протопленные рожицы
На ледяных окошечках дрожат.
 
 
Снега над нашим городом посеяны,
Мороз стекает с купола Земли,
Как будто шел по северу рассеянный
И крынку с белым холодом пролил.
 
 
Да здравствуют московские трамвайщики —
Рассветных судеб временный причал,
Будильников вернейшие товарищи,
Товарищи встающих по ночам!
 
 
С потертыми билетами сезонными
Плывем мы в океан большого дня,
И воротник пальто демисезонного,
Как флаг зимы на кораблях, поднят.
 
 
Пока в Москве немногие увидели
Сегодняшнего утра первый свет,
Привет вам, обитатели обители,
Катящейся по утренней Москве!
 

5 января 1974

 
Да, мой любимый, все долги
Мы заплатили непростой своей судьбе.
Мы жили судьбами других, —
Пора подумать о себе.
 
 
А наши годы все скользят,
Как птицы осени, летящие на юг.
Нас не оставили друзья,
Но как редеет этот круг!
 
 
Как наши дети подросли —
Вот верный счетчик нашим общим временам.
Уйдут, как в море корабли,
И торопливый поцелуй оставят нам.
 
 
Да, наша молодость прошла,
Но, знаешь, есть одна идея у меня:
Давай забросим все дела
И съездим к морю на три дня.
 
 
И будет в нашей жизни миг,
Когда простой весенний луч
Порвет завесу низких туч,
Затеяв детскую игру,
И ветры, будто бы друзья,
Слетятся к нашему костру.
 

29 апреля 1974

 
Не сотвори себе кумира
Из невеликих мелочей —
Из обстановки и квартиры,
Из посещения врачей,
Из воскресенья и субботы,
Из размышлений о судьбе.
В конце концов, не в наши годы
Унынье позволять себе.
 
 
Не сотвори себе кумира,
Ведя житейские бои,
Из неизбежных и унылых
Подсчетов прибылей своих.
И может, ты прошел полмира
В исканьях счастья своего —
Не сотвори себе кумира
Ни из себя, ни из него.
 
 
Не сотвори себе кумира
Из памяти своей земли,
Из тех бойцов и командиров,
Что до победы не дошли.
Из истин – выбери простые,
Что не подвластны временам,
И сотвори себе Россию,
Как сотворила нас она!
 

12–18 мая 1974

 
Если ты уйдешь,
Станет мне темно,
Словно день ты взял,
Словно ночь пришла под мое окно,
Не горящая ни одной звездой.
Словно птицы все улетели прочь
И осталась мне только ночь да ночь,
Если ты уйдешь…
 
 
Если ты уйдешь,
Как мне дальше жить,
Вечерами мне ожидать кого?
И ночной огонь для кого сложить?
И куда мне плыть среди бурных волн?
И куда девать дней своих запас?
И с какой звезды не сводить мне глаз?
Если ты уйдешь…
 
 
Если ты уйдешь,
Опустеет сад,
Опустеет мир, опустеет дом,
Холода пойдут по пустым лесам,
Реки спрячутся под тяжелым льдом.
И в пустой ночи – тьма без берегов,
Половицы скрип – тень твоих шагов…
Если ты уйдешь…
 
 
Но лишь с тобой я жизнью полна,
Как парус – мечтой, как светом – весна.
Босые дожди, как дети, пройдут,
И встанут цветы в моем саду.
О, подари мне жизнь свою!
Скажи мне только – я люблю!
 

15–17 июня 1974

 
В простых вещах покой ищи.
Пускай тебе приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
 
 
И чтоб свечою голубой
Плыла бы ночь большая,
Свою судьбу с другой судьбой
В ночи перемешаем.
 
 
Когда-то радовавший нас,
Забудем груз регалий.
Сожжем былые времена,
Как нас они сжигали.
 
 
И будто пара лебедей,
Друг друга полюбивших,
Простим простивших нас людей,
Простим и непростивших.
 
 
Вот вам от полночи ключи,
Пускай тебе приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
 

7–9 июля 1974 Румыния

 
Возьму я и поеду далеко
В глубь себя,
Где мне легко,
Где нет тебя.
Давно я собираюсь в этот путь.
Мне б туда Хоть как-нибудь,
Где нет тебя.
 
 
Прости, прости меня, пожалуйста,
За то, что я люблю тебя,
Но мне твоей не надо жалости,
А нужен дом и нужен мир,
Где нет тебя.
 
 
И все вокруг одобрят жизнь мою,
Что теперь
Я в том раю,
Где нет тебя.
На свете есть, представь себе, края,
Где живу
Один лишь я,
Где нет тебя.
 
 
Прости, прости меня, пожалуйста,
За то, что я люблю тебя,
Но мне твоей не надо жалости,
А нужен дом и нужен мир,
Где нет тебя.
 

29 июня – 3 июля 1974 Румыния

 
Какие слова у дождя? – Никаких.
Он тихо на старую землю ложится,
И вот на земле уж ничто не пылится,
Ничто не болит и не давят долги.
 
 
Какие слова у меня? – Тишина.
Немая луна всю пустыню заполнит
И так стережет эту белую полночь,
Что только тобой эта полночь полна.
 
 
Какие слова у тебя? – Красота.
Ты белое платье по миру проносишь
И запахи ливней в ладонях приносишь,
И льет на пустыни мои доброта.
 
 
Какие слова у дорог? – Торжество.
Мы мчимся по ливням, любовь постигая.
И редкие звезды сквозь тучи мигают,
И капли дрожат на стекле ветровом.
 

20 сентября 1974

 
Последний день зимы нам выдан для сомненья:
Уж так ли хороша грядущая весна?
Уж так ли ни к чему теней переплетенья
На мартовских снегах писали письмена?
 
 
А что же до меня, не верю я ни зною,
Ни вареву листвы, ни краскам дорогим:
Художница моя рисует белизною,
А чистый белый цвет – он чище всех других.
 
 
Последний день зимы, невысохший проселок…
Ведут зиму на казнь, на теплый эшафот.
Не уподобься им, бессмысленно веселым, —
Будь тихим мудрецом, все зная наперед.
 
 
Останься сам собой, не путай труд и тщенье,
Бенгальские огни и солнца торжество.
Из общей суеты, из шумного теченья
Не сотвори себе кумира своего.
 

23 сентября 1974

 
Что ж ты нигде не живешь?
Все без тебя происходит:
Новое солнце восходит,
Слышится детский галдеж,
Чей-то пиджак на траве,
Чья-то гармонь мировая.
Тут, понимаешь, в Москве,
Все без тебя поживают.
 
 
Что ж ты нигде не живешь?
Старые клятвы забыты.
В грохоте новых событий
Имя твое не найдешь.
Сын твой приходит с катка —
Рослый, красивый, упрямый —
И говорит старикам:
«Здравствуйте, папа и мама».
 
 
Что ж ты нигде не живешь?
Мы-то пока поживаем,
Мало чего успеваем,
Но презираем за ложь…
Но бережем за тепло
Старые добрые песни.
Ну постарайся, воскресни —
Время чудес не прошло.
 

8–13 декабря 1974

А. Вагину

 
Листьев маленький остаток
Осень поздняя кружила.
Вот он, странный полустанок
Для воздушных пассажиров.
Слабый ветер ностальгии
На ресницах наших тает.
До свиданья, дорогие, —
Улетаем, улетаем.
 
 
Мы в надежде и тревоге
Ждем в дороге перемены,
Ожидая, что дороги
Заврачуют боль измены.
В голубой косынке неба
Белым крестиком мы таем…
От того, кто был и не был,
Улетаем, улетаем.
 
 
Нам бы встать да оглянуться,
Оглядеться б, но задаром
Мы все крутимся, как блюдца
Неприкаянных радаров.
Ах, какая осень лисья!
Ах, какая синь густая!
Наши судьбы – словно листья, —
Улетаем, улетаем.
 
 
Ну так где ж он, черт крылатый
На крылатом крокодиле?
Ах, какими мы, ребята,
Невезучими родились!
Может, снег на наши лица
Вдруг падет да не растает…
Постараемся присниться,
Улетаем, улетаем.
 

20 декабря 1974

4. Сон под пятницу
(1975–1979)

 
Гонит ночь облака. Мы сидим без огня,
Но тревога никак не покинет меня.
Будто кто-то в окне ждет неведомых бед —
Неизвестнейший мне, но знакомый тебе.
 
 
А ветер летит поперек небосвода и ветви ломает,
И звезды, представьте, сквозь тучи мигают
Над белой зимою поселка Турист, над снегами
Нашей прекрасной любви.
 
 
И заснуть нам пора, только сон не идет,
И наш дом, как корабль, через вьюгу плывет.
Что за ветер гудит! Видно, дело к весне.
Ну, да кто ж там стоит в запотелом окне?
 
 
Это ветры трубят предвесенний салют.
Как люблю я тебя, как безумно люблю!
Эта ночь как во сне, этот сон без конца…
Чье лицо там в окне? Никакого лица.
 
 
А ветер летит поперек небосвода и ветви ломает,
И звезды, представьте, сквозь тучи мигают
Над белой зимою поселка Турист, над снегами
Нашей прекрасной любви.
 

8–18 апреля 1975

 
Старый берег очищая от тумана,
Веет ветер, синий ветер вешних дней.
О Татьяна, Татьяна, Татьяна —
Любимое имя любимой моей.
 
 
Ах, каким я стану славным капитаном,
Чтобы ты меня встречала из морей.
О Татьяна, Татьяна, Татьяна —
Любимое имя любимой моей.
 
 
И пройду я удивительные страны,
Отбиваясь от красавиц и зверей.
О Татьяна, Татьяна, Татьяна —
Любимое имя любимой моей.
 

30 марта 1975

 
Сигарета к сигарете, дым под лампою.
Здравствуй, вечер катастрофы, час дождя!
Ходит музыка печальная и слабая,
Листья кружатся, в снега переходя.
 
 
Наш невесел разговор и не ко времени.
Ах, как будто бы ко времени беда!
Мы так много заплатили за прозрение,
Что, пожалуй, обнищали навсегда.
 
 
Не пытай меня ни ласкою, ни жалостью —
Как ни странно, я о прошлом не грущу.
Если можешь, ты прости меня, пожалуйста, —
Вдруг и я тебя когда-нибудь прощу.
 
 
Синий дым плывет над нами мягкой вечностью.
Чиркнет спичка – сигарета вспыхнет вновь.
За окном с зонтами ходит человечество,
Обокраденное нами на любовь.
 

10–12 июня 1975

А. П. Межирову

 
Наполним музыкой сердца!
Устроим праздники из буден.
Своих мучителей забудем.
Вот сквер – пройдемся ж до конца.
Найдем любимейшую дверь,
За ней ряд кресел золоченых,
Куда с восторгом увлеченных
Внесем мы тихий груз своих потерь.
 
 
Какая музыка была,
Какая музыка звучала!
Она совсем не поучала,
А лишь тихонечко звала.
Звала добро считать добром
И хлеб считать благодеяньем,
Страданье вылечить страданьем,
А душу греть вином или огнем.
 
 
И светел полуночный зал.
Нас гений издали приметил,
И, разглядев, кивком отметил,
И даль иную показал.
Там было очень хорошо,
И все вселяло там надежды,
Что сменит жизнь свои одежды…
 
 
Наполним музыкой сердца!
Устроим праздники из буден.
Своих мучителей забудем.
Вот сквер – пройдемся ж до конца.
Найдем любимейшую дверь,
За ней ряд кресел золоченых,
Куда с восторгом увлеченных
Внесем мы тихий груз своих потерь.
 

2 июля 1975

 
А будет это так: заплачет ночь дискантом
И ржавый ломкий лист зацепит за луну,
И белый-белый снег падет с небес десантом,
Чтоб черным городам придать голубизну.
 
 
И тучи набегут, созвездьями гонимы.
Поднимем воротник, как парус декабря,
И старый-старый пес с глазами пилигрима
Закинет морду вверх при желтых фонарях.
 
 
Друзья мои, друзья, начать бы все сначала,
На влажных берегах разбить свои шатры,
Валяться б на досках нагретого причала
И видеть, как дымят далекие костры.
 
 
Еще придет зима в созвездии удачи,
И легкая лыжня помчится от дверей,
И, может быть, тогда удастся нам иначе,
Иначе, чем теперь, прожить остаток дней.
 

21 ноября 1975

 
Три авоськи, три коробки —
Ну, попробуй унеси!
Участились что-то пробки —
Нет ни левых, ни такси.
 
 
Эй, шоферы, стойте, братцы,
Стой, товарищ сатана!
Мне б в Чертаново добраться,
Помогите ж, я одна!..
 
 
Я приеду, суп поставлю,
Я линолеум протру,
Ваську вымыться заставлю,
Катьке сопельки утру.
 
 
Муж приходит, тьмы угрюмей,
Впереди несет живот,
В тренировочном костюме
К телевизору идет.
 
 
Руку мне кладет на спину —
Ух, не трогал бы меня,
Нелюбимый, нелюбимый,
Нелюбимушка моя.
 
 
Вот уж вечер к ночи клонит,
Вот делам потерян счет.
Он из спальни: «Тоня, Тоня,
Где ж ты возишься еще?»
 
 
Ну, а я-то примечаю:
Голос сонный – в самый раз,
Я из кухни отвечаю:
«Спи, голубчик, я сейчас».
 
 
Он от водки и салата
Захрапит, хоть рот зашей.
У меня – восьмое марта,
Женский праздник на душе.
 
 
Я уставлюсь на дорогу —
Месяц по небу идет.
День прошел – и слава Богу,
Вот уж новый настает.
 
 
Мне б куда уехать, что ли,
К добрым людям и траве…
Я одна, как в чистом поле,
В людном городе Москве.
 

2 июля 1975

 
– Что за погода! Как эти сумерки ужасны!
Как черный воздух налип на крыши и асфальт…
– А я устала. Моталась целый день напрасно.
Была у Сашки, купила мыло и кефаль.
 
 
Как нам хорошо, как хорошо нам жить на свете!
Дождь, видимо, прошел. Наступит скоро теплый вечер.
Как все поет вокруг и птицы весело щебечут.
Ах, дорогой мой друг, как хорошо нам вдвоем с тобой!
 
 
– Как бьется сердце! Ну отчего так бьется сердце?
– Все от погоды. Меняет климат свой земля.
– Зачем живу я? Куда от этого мне деться?
– Пойди, мой милый, пойди немножечко приляг.
 
 
– Ну что молчишь ты? Ну что молчишь ты, что с тобою?
– Да ничего же, сижу, гляжу себе в окно.
– Послушай, милый, наверно, с женщиной другою
Ты жил бы так же? – Наверно, так же. Все равно.
 
 
Как нам хорошо, как хорошо нам жить на свете!
Дождь, видимо, прошел. Наступит скоро теплый вечер.
Как все поет вокруг и птицы весело щебечут.
Ах, дорогой мой друг, как хорошо нам вдвоем с тобой!
 

19 апреля 1975

 
Давайте сюда коня!
Бутылки сюда, баранки!
Везите, друзья, меня
В деревню мою – Новлянки!
 
 
В Новлянках умы крепки.
В Новлянках дымы да санки,
Да в валенках старики,
Да слово само – Новлянки.
 
 
Там кот сидит у окна
И щурится на проселок.
Там волчья висит луна
Над шлемами серых елок.
 
 
Там подлости никакой,
Там жисть – картофь да поленья,
А если уж бьют – то рукой,
А вовсе не заявленьем.
 
 
Там в рамочке на стене
Висит капитан запаса.
И «боинг» шумит в окне
Компании, б…, «Люфтганза».
 
 
Пока серебры снега
Под черным лучом лунищи,
Дорога нам дорога
В родимые пепелища.
 
 
Везите ж меня туда,
Где вечный покой обещан,
Подальше от нарсуда,
Подальше от черных женщин.
 
 
За что же меня в Москву,
В ущелья ее, в гулянки?
…Мне чудится наяву
Деревня моя – Новлянки.
 

3 февраля – 29 марта 1976

В. Смехову

 
Впереди лежит хребет скальный,
Позади течет река – Время.
Если б я собрался в путь дальний,
Я бы Смехова позвал Веню.
 
 
Несмотря на то, что он умный
И талантлив больше, чем нужно,
Мы прошли бы этот путь трудный,
И прошли бы, я надеюсь, дружно.
 
 
Никакого не держа дела,
Раздвигая впереди ветки,
Шли бы мы и, увидав девок,
Мы б кричали: «Эй, привет, девки!»
 
 
На паромах пели б мы песни,
Ночевали б под любым кровом.
Поражал бы Веня всех местных
Заковыристым своим словом.
 
 
Я бы сам гитарный гриф вспенил,
Так бы вспенил, что конец свету!
Я бы выпил, говорю, Веня,
Да здоровья, дорогой, нету!
 
 
Ну а он свое твердит, вторит:
Воспарим, мол, говорит, в выси!
Дескать, пьяному почем горе,
Ну, а трезвому какой смысл?
 
 
Так бы шли мы по земле летней,
По березовым лесам к югу,
Предоставив всем другим сплетни,
Не продав и не предав друга.
 
 
А от дружбы что же нам нужно?
Чтобы сердце от нее пело,
Чтоб была она мужской дружбой,
А не просто городским делом.
 

Апрель – 3 мая 1976

 
В то лето шли дожди и плакала погода
Над тем, что впереди не виделось исхода.
И в стареньком плаще среди людей по лужам,
Как будто средь вещей, шагал я неуклюже.
 
 
В то лето шли дожди и рушились надежды,
Что Бог нас наградит за преданность и нежность,
Что спилим эту муть – гнилые ветви сада,
Что все когда-нибудь устроится как надо.
 
 
В то лето шли дожди и было очень сыро,
В то лето впереди лишь осень нам светила.
Но пряталась одна банальная мыслишка:
Грядущая весна – неначатая книжка.
 
 
Не жалейте меня, не жалейте,
Что теперь говорить: «Чья вина?»
Вы вино по стаканам разлейте
И скажите: «Привет, старина!»
В кровь израненные именами,
Выпьем, братцы, теперь без прикрас
Мы за женщин, оставленных нами,
И за женщин, оставивших нас.
 

15 июля 1976 Фанские горы, альплагерь «Варзоб»

 
Охота, охота, охота
На старых богатых мужей.
Красавиц стальная пехота
На приступ бежит рубежей.
 
 
Летят бомбардирши удачи,
На Минском шоссе – словно шлях,
Неверные ангелы к дачам
Слетаются на «жигулях».
 
 
И катит Лариска на «тачке» —
Ей все богачи хороши,
В окошко изжеванной жвачкой
Уж выплюнут Бог из души.
 
 
Ах Ларка, она выступала
В стрелках – в «Спартаке» и в «Труде».
Сперва по мишеням стреляла,
Потом научилась – в людей.
 
 
Водители смотрят игриво:
Во девочка – просто весна…
Ребята! Скажите спасибо,
Что мимо несется она.
 
 
Я был в тех пустых подземельях,
Я краем души задевал
То веру в сплошное безверье,
То лжи безнадежный оскал.
 
 
Давай мы туда не поедем,
Давай мы туда не пойдем,
Давай, как простые медведи,
В лесу мы своем проживем.
 
 
В лесу нашем – песни да кеды,
В лесу не слыхать дележа,
И самые страшные беды —
Так это болезнь медвежат.
 
 
…И в час, когда шастают грозы
И капель стучит воронье,
Мне чудятся Ларкины слезы
Проигранной жизни ее.
 
 
Но нет в этом деле науки.
Учение – будто не впрок.
Стрелки, поплевавши на руки,
Вновь палец кладут на курок…
 

21 июля 1976 Фанские горы, Поляна Тэпэ

 
Оставим в Москве разговоры,
Возьмем всю наличность души —
Нам встречу назначили горы,
И мы на свиданье спешим.
 
 
Нас память терзает и судит,
Но я говорю: «Не горюй!
Ведь хуже, чем было, не будет —
Я точно тебе говорю».
 
 
Опасная наша дорога,
Возможен печальный конец,
Но мы приближаемся к Богу,
Счищая всю накипь с сердец.
 
 
Ах, где вы, красавицы, где вы?
Ни плач ваш не слышен, ни смех.
Младые и средние девы,
Прощайте – ушли мы наверх.
 
 
И смотрит на мир величаво,
На мир суеты и машин,
Великая наша держава
Другим неподвластных вершин.
 
 
Нас память терзает и судит,
Но я говорю: «Не горюй!
Ведь хуже, чем было, не будет —
Я точно тебе говорю».
 

21 июля 1976 Фанские горы, альплагерь «Варзоб»

 
По самой длинной улице Москвы,
По самой тихой улице Москвы,
Где нет листвы, но много синевы,
Там наш трамвай скользит вдоль мостовых.
 
 
Ах наш трамвай без рельсов и звонков —
Здесь не нужны ни песни, ни слова.
И мне с тобой так просто и легко,
Как будто здесь уже и не Москва.
 
 
А в летних парках развеселья дым,
Легка любовь и ненадежна грусть,
И мы на это с палубы глядим,
Той пьесы скуку зная наизусть.
 
 
Но наш вояж на счастье обречен,
И не вспугнуть бы это невзначай.
И лишь к плечу касается плечо,
Когда волна волнует наш трамвай.
 
 
От столкновений на бортах клеймо.
О, наши судьбы – словно корабли:
Немного краски, временный ремонт —
И вот опять мы в плаванье ушли.
 
 
Конечный пункт. Асфальтовый причал.
Мы входим в жизнь, покинув тихий рай.
Ах, если б нас до старости качал
Наш замечательный речной трамвай!
 

22 июля 1976 Фанские горы, Поляна Тэпэ

 
Здравствуй, здравствуй, я вернулся!
Я к разлуке прикоснулся,
Я покинул край, в котором
Лишь одни большие горы,
Меж горами перевалы, —
В том краю ты не бывала —
Там звезда есть голубая,
В ней угадывал тебя я.
 
 
Здравствуй, здравствуй, друг мой вечный!
Вот и кофе, вот и свечи,
Вот созвездье голубое,
Вот и мы вдвоем с тобою.
Наши дни бегут к закату,
Мы, как малые ребята,
Взявшись за руки, клянемся —
То ли плачем, то ль смеемся.
 
 
Здравствуй, здравствуй, милый случай!
Здравствуй, храбрый мой попутчик!
Разреши идти с тобою
За звездою голубою
И на рынок за хлебами,
И с корзиной за грибами
И нести вдвоем в корзинке
Наших жизней половинки.
 

27 июля 1976 Фанские горы