Текст книги "Крушение мировой революции. Брестский мир"
Автор книги: Юрий Фельштинский
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 63 страниц)
Примечания
1
«Все русское население Закавказья,– указывает один из документов того времени, – всегда отстаивало идею непризнания Брестского договора, верности союзническим обязательствам и недопустимости заключения сепаратного мира с какою бы то ни было державою Центрального союза». Так 15 июня в Закавказье состоялось общее собрание русских железнодорожных служащих, постановившее не обслуживать немцев и турок. «Долг присяги Временному правительству, подтвердившему союзнические обязательства России, не позволял им делать того, что от них требовали», поскольку по закавказским железным дорогам «согласно условиям подписанного в Батуми мирного договора [...] началось передвижение германо-турецких войск». Служащие заявили, что не могут работать во вред России: русские подданные исходили из того, что Россия все еще воюет с Четверным союзом. В связи с этим Закавказский русский национальный совет разрешил русским гражданам по собственному желанию увольняться с железной дороги. Такие заявления удовлетворялись «не позднее, чем в суточный срок». (АИГН, 17/1. ЗРНС. Председатель С. Завалишин. 7 июня 1918 г. гор. Тифлис. № 2595. Министру путей сообщения Грузинской республики; № 2596. Начальнику железных дорог Азербайджанской республики, 2 л.).
2
Грузинское правительство согласилось удовлетворять ходатайства. Азербайджанское просьбы об увольнении отклоняло. (АИГН, 17/1. ЗРНС. Январь 1919 г. Записка, утвержденная Управою Руссовета 24 января 1919, переведенная затем на английский язык и представленная английскому командованию. Товарищ председателя Закавказского русского национального Совета Ю. Ф. Семенов.)
3
16 апреля была перехвачена радиограмма: «Севастополь. [...] Обстрелян и захвачен коммерческий пароход. Просим объяснить, чем вызваны действия германо-турецкого флота против русско-черноморского флота и должны ли мы рассматривать эти действия как возобновление войны на море, ибо наш флот [...] соблюдал Брестский договор [...] воздерживался от всяких [...] выступлений [...]. Просим [...] сообщить нам, может ли наш флот, оставаясь в Севастополе, считать себя гарантированным от всяких покушений и активных выступлений Германии и ее союзников. Председатель Центро [флота] Кнорус» (Возрождение, 3 [16] апреля 1918г. №69, с. 2).
4
Переписка секретариата ЦК РСДРП (б), т. 3, с. 32. Там же, с. 136. Это был не единственный случай паники в рядах большевистского руководства. Вот что писал меньшевик Абрамович меньшевику Валентинову-Вольскому: «В только что появившейся книжке воспоминаний Стасовой «Страницы жизни и борьбы» на странице 103-й напечатано следующее: «1919 год был очень тяжелым годом. Наступление 14 держав на советскую республику создало столь опасное положение, что не исключена была для партии необходимость вновь уйти в подполье. Пришлось заботиться о паспортах для всех членов ЦК и для Ленина в первую очередь. Нужно было обеспечить партию и материальными средствами. С это целью было отпечатано большое количество бумажных денег царских времен, так называемых «екатеринок», т. е. сторублевок с портретом Екатерины. Для обеспечения их сохранности были сделаны оцинкованные ящики, в которые эти деньги были упакованы и переданы Николаю Евгеньевичу Буренину для сохранения их в Петрограде. Он закопал их, насколько знаю, под Питером, где-то в Лесном, а впоследствии даже сфотографировал их раскопку, когда советская власть окончательно утвердилась. Тогда же на имя Буренина (как купца по происхождению) был оформлен документ о том, что он является владельцем гостиницы «Метрополь». Сделано это было с целью обеспечить партию материально». (АИГН, 591/13. Письмо РАА – НВВ от 24 декабря 1957, с. 1-2.) «Об истории с паспортами и деньгами в начале 1919 года, в самый опасный момент для большевизма в гражданской войне, – отвечал Валентинов-Вольский, – знаю не только я, как один из основных членов тогдашнего ЦК меньшевиков, но и независимо от меня еще четыре человека в Нью-Йорке: Л. О. [Дан], Б. И. Николаевский, [Ю. П.] Денике и Б. Двинов. Мы тогда сами получили предложение от Енукидзе и от Каменева взять паспорта, которые для нас и для Бунда будут приготовлены, а Бунд, который работал тогда в Белоруссии, получил даже довольно значительную сумму теми самыми сторублевками, о которых Вы говорите. [...] Знаю я, как, вероятно, знаете и Вы, и Суварин, что одновременно или за некоторое время до этого они выслали за границу через Марка Натансона большое количество золота, которое должно было быть депонировано в швейцарских банках на указанные большевистской партией имена. Некоторую часть этого золота-они дали левым эсерам натансоновского толка, которые на эти деньги потом в Берлине устроили издательство «Скифы» (АИГН, 591/13. Письмо НВВ – ААР от 30 декабря 1957, с. 2).
5
Зиновьев. Сочинения, т. 7, ч. 1, с. 511.
6
AT, T-3742. Г. Зиновьев. Год революции, с. 269. В чем же выход?
7
11 номеров «Коммуниста» все-таки было выпущено. Закрылась газета 19 марта (Протоколы съездов и конференций, с. 258).
8
С 20 апреля Бухарин, Радек, Смирнов и Оболенский (Осинский) стали выпускать в Москве еженедельный журнал «Коммунист», но вышло только четыре номера, и в июне журнал закрыли.
9
Зиновьев. Сочинения, т. 7, ч. 1, с. 535.
10
«Удивительное, поистине удивительное время мы переживаем, – писал левый эсер и бывший нарком юстиции Штейнберг. – Если бы подойти сегодня к рядовому русскому рабочему или крестьянину и спросить его: имеем ли мы сейчас мир, он как будто должен будет ответить: да», но если «спросить его: а не находимся ли мы сейчас в состоянии войны, он также уверенно почти ответит: да, конечно, наша страна находится в состоянии доподлинной войны». «Несмотря на Брестский мир – германские войска продвигаются по всем частям нашей страны. Уже заняты ими Украина и Крым, уже захватили они руками подвластной им Турции Закавказье, уже раздавлены ими свободолюбивые рабочие и крестьяне Финляндии, уже забрались они на Дон, подходят к Курску и Воронежу» (Штейнберг. Почему мы против Брестского мира, с. 3).
11
«На самом деле «передышки» и не было, – писала Измаилович. [...] Из войны советская Россия так и не выходила все эти месяцы. [...] В этом передышка обманула. Хлеба не получили. Передышка закрыла для советской России хлебные рынки. В этом передышка тоже обманула. Социалистическое строительство остановилось на мертвой точке и даже попятилось назад, так как много запрещалось прямо или косвенно соглашательством с германским империализмом. В этом тоже обманула передышка» (Измаилович. Послеоктябрьские ошибки, с. 16).
12
Вот что писал в рапорте один из солдат, случайно избежавший расстрела: «К вечеру 21 мая с. г. турецкий отряд с боем подступал в Ур. Джелал-Оглам, и я [...] решил идти пешком на ст. Калагеран, дабы этим избавить себя от турецкого плена [...]. Вся станция была запружена беженцами и стоявшие два состава были до невозможности перегружены ими и поэтому мне пришлось со станции Калагеран идти пешком на ст. Санаин, где с разных частей [...] нас задержалось [...] 28 человек [...]: 12 человек русских, 6 грузин и Юармян. 2 июня 1918г. на станцию Алаверды со станции Садахло прибыл состав турецких войск во главе с турецким офицером [...]. Видя неизбежность сдаваться в плен туркам [...] мы [...] делегировали полковника Владимирова к турецкому офицеру [...] с просьбой довести нас до Тифлиса, если только не посчитает нас пленными. Турецкий офицер нашу делегацию принял любезно и обещал на другой же день довести нас в город Тифлис [...] в чем и выдал полковнику Владимирову от себя расписку и честное свое слово. Что же касается плена, то он сказал: «Пленными я считаю только нации, враждующие с Турцией, а русских пленными не считаю». 3 июня 1918 года [...] прибыв на ст. Ллаверды, полковник Владимиров представил и отрекомендовал нас турецкому офицеру, который принял нас любезно и тут же приказал своему унтер-офицеру у всех отобрать оружие за исключением русских [...]. Кроме полковника Владимирова, ни у кого не оказалось оружия [...]. В 11 часов вечера [...] повели нас [...] в глухую степь [...] раздев нас наголо подвергли к расстрелу [...]. В момент, когда [...] подалась команда к выстрелу, мы, впереди сидевшие человек семь, бросились врассыпную [...]. Осталось в живых трое [...]». (АИГН, 17/1. В ЗРНС. Доклад члена исполнительного бюро при этапно-транспортном отделе Управления начальника военных сообщений Кавказского фронта солдата Кузьмы Авксентьевича Фомина о происшествии на станции Ашага-Сераль Карсской ж.-д. линии 3 июня 1918 года. Зл.)
13
Лучшим тому примером было известное дело капитана Щастного. Капитан первого ранга Алексей Михайлович Щастный с марта по май 1917 г. был офицером для поручения при штабе командующего флотом. С июня он стал флаг-капитаном распорядительной части штаба, а в 1918 г. был назначен исполняющим обязанности начальника военно-морских сил Балтийского флота. 11 апреля 1918 года Щастный вывел из Гельсингфорса в Кронштадт караван морских судов и транспортов в составе броненосцев «Андрей Первозванный» и «Республика», ледокола «Ермак» и бронированного крейсера «Бирюч» и пр. Второй караван из ста судов, главным образом миноносцы, транспорты и подводные лодки, в тот день успешно миновал шхеры. Вечером 11 апреля из Гельсингфорса вышел третий караван в составе 600 судов (Возрождение, 3 [16] апреля 1918г. 69, с. 2). Казалось, столь блестящая военная операция по выводу без потерь судов из-под носа германского флота должна была заслужить благодарность советского правительства. Щастный же через два месяца после прибытия в Кронштадт был арестован по приказу Троцкого. Обвинение гласило: «Щастный, совершая героический подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти». Свидетелем обвинения выступал Троцкий. Дело слушалось в Верховном революционном трибунале с участием большевиков и левых эсеров 20 – 21 июня. Трибунал вынес Щастному смертный приговор. Очевидно, что в вину капитану ставилась попытка срыва Брестского мира путем саботажа приказа о сдаче Балтийского флота Германии на основании очередного германского ультиматума (Русский солдат-гражданин во Франции, № 211, 9 июня 1918, с. 4). Именно в этом заключалась его «измена». 4 июня 1918 года «Свобода России» (№ 63, с. 3) опубликовала предсмертные письма А. М. Щастного от 21 июня к матери, жене и детям (личного характера).
14
АИГН, 17/5. Закавказский сейм. Тифлис, 10 февраля – 26 февраля [по ст. ст.] 1918 г. Записано Ю. Ф. Семеновым, с. 6.
15
Доклад, представленный Сейму, Рамишвили заканчивал так: «Если, идя на почетный мир с Турцией, мы встретим непреодолимое препятствие с ее стороны, если Турция не пойдет нам навстречу, то все закавказские народности без различия партий и положений найдут в себе достаточно силы, чтобы общими усилиями отстоять интересы Закавказья и общие цели. Во всяком случае закавказские народности, идя на почетный мир с Турцией, сумеют защитить свои собственные интересы» (цит. по кн. Уратадзе. Образование и консолидация, с. 46.) Основные положения для переговоров, выработанные комиссией, сводились к трем пунктам:
«1. Закавказский сейм при создавшихся условиях считает себя правомочным заключить мир с Турцией. 2. В основание заключенного мирного договора должно лечь восстановление государственных границ России с Турцией, существовавших к моменту объявления войны в 1914 году. Делегация добивается права на самоопределение для Восточной Анатолии, в частности, автономии турецкой Армении в рамках турецкой государственности» (там же).
16
Незадолго до открытия Сейма глава английской миссии полковник Пайк сделал предложение председателю Закавказского комиссариата о субсидировании союзниками национальных корпусов в целях замены ими ушедшей русской армии. Однако ответа на английское предложение не последовало (АИГН, 17/1).
17
АИГН, 17/2. Протокол Совещания по вопросам, связанным с возможностью продолжения войны с Турцией на Кавказском фронте, 27 февраля 1918 года, в штабе фронта. Первыми заключить перемирие предложили турки. Подробнее об этом см. в кн. Уратадзе. Образование и консолидация, с. 27– 32.
18
АИГН, 17/7. Доклад делегации Закавказского сейма по ведению переговоров о мире с Турцией. Приложение, с. 1-2, 4. Согласно Уратадзе, протест был послан 2 марта по постановлению Сейма председателем Сейма и председателем Закавказского комиссариата (Уратадзе. Образование и консолидация).
19
Там же, с. 47.
20
«Отрезать от Закавказья те области, которые хотят взять, это значит нанести смертельную рану всему Закавказью в культурном, экономическом и политическом отношениях. Батум для нас – это то же, что Петроград для России. [...] Мы совершили великую революцию не за тем, чтобы из одного рабства попасть в другое» (там же, с. 48-49).
21
АИГН, 17/2. Протокол совещания...
22
Подробнее о политике Германии в Закавказье в этот период см. Пипия. Германский империализм в Закавказье; он же. Политика Германии в Закавказье в 1918 году.
23
Смущало, конечно же, и то, что Закавказье объявляло о своей независимости по требованию Турции. Депутат Закавказского сейма Ю. Ф. Семенов по этому поводу заметил, что «объявление независимости Закавказья под давлением Турции и как противовес Брестскому договору очевидно должно иметь для Турции и Германии какие-нибудь выгоды, которыми компенсируются Батумская и Карсская области, отданные большевиками Турции» (АИГН, 17/5, с. 6).
24
До 11 марта Закавказская делегация продолжала оставаться на «Короле Карл» «в виду требования местного вали о разоружении сопровождавшего делегацию из Батума конвоя, состоявшего из 50 человек. Турки считали, что мы их гости и что мирная делегация не может сопровождаться вооруженными лицами. [...] Закавказская делегация стояла на той точке зрения, что Трапезунд является нейтральным пунктом, юридически не принадлежащим ни России, ни Турции и что поэтому делегация не может быть стеснена какими-либо условиями ограничительного характера. Вопрос был оставлен открытым до приезда Отоманской делегации, прибывшей 27 февраля [11 марта], в момент, когда Закавказская делегация, прождав ее трое суток, собиралась отъехать в Батум и там ждать прибытия турок из Константинополя».
За день до этого, 10 марта от командующего турецкими войсками Вехиб-паши была получена телефамма с предложением очистить Батумскую и Карсскую области и Ардаганский округ. В ответ на письменный запрос мирной делегации Закавказья, означает ли эта телефамма разрыв переговоров, турки ответили, что прибытие в Трапезунд турецкой делегации обусловлено желанием Порты вести с Закавказьем переговоры, а о требовании Вехиб-паши ничего не известно. Вечером того же дня Закавказская делегация переехала в приготовленное для нее турками помещение. Конвой был оставлен на судне. (АИГН, 17/7. Доклад делегации Закавказского сейма по ведению переговоров о мире с Турцией, с. 1-8.)
25
Там же.
26
Уратадзе. Образование и консолидация, с. 53.
27
АИГН, 17/4. Закавказский сейм. Стенографический отчет. Сессия первая. Заседание двадцать второе. Тифлис, 9 апреля 1918 года. Речь члена Сейма Ониашвили по вопросу о независимости Закавказья, с. 3.
28
АИГН, 17/1. ЗРНС. По примеру других закавказских народностей, созывавших свои национальные съезды в ноябре 1917 года, русское население Закавказья решило созвать свой съезд. С этой целью было образовано в декабре месяце Временное бюро русского национального совета. Русский национальный совет окончательно оформился в марте 1918 года. Он создавался из-за разросшейся в крае анархии при ослаблении власти центральной администрации и местных исполнительных комитетов, из-за образования прочих национальных советов – Армянского, Грузинского и Мусульманского, к которым постепенно переходила власть из рук центральной администрации; наконец, для организации Русского добровольческого отряда и замены им, вместе с добровольческими частями других национальностей, войск, уходивших с турецкого фронта (уход русской армии с фронта и опасность турецкого нашествия на Закавказье при помощи добровольческих отрядов). Первый съезд Русского национального совета проходил с 24 по 31 марта. Социальный состав делегатов был следующий: крестьян, рабочих и солдат – 54; людей свободных профессий – 123; офицеров и чиновников– 24. Всего – 201 делегат. По партийной принадлежности 62 делегата были эсерами, 35-меньшевиками, 9– народными социалистами, 36 – кадетами, 16 -беспартийными, 8 делегатов представляли общество Русской культуры, а 35-так называемую группу «Соединенной комиссии» (блок партий, стоящих правее кадетов, и некоторые беспартийные чиновники правых взглядов). Во время съезда группа «Объединенных комиссий» вступила в конфликт с основной частью съезда, отказалась от участия в выборах в Национальный совет и в конце концов покинула съезд. Отдельной группой делегатов были представлены сектанты, составляющие значительную часть русского крестьянства Закавказья. Съезд избрал «Закавказский русский национальный совет» в составе 45 человек, который начал свою работу 1 апреля (ЛИГИ, 17/1.3РНС).
29
Сепаратистские стремления проявились не сразу. Армянский и грузинский национальные съезды в ноябре 1917 года не стояли за отделение от России, так как понимали, что Закавказье может оказаться легкой добычей для Турции. Особенно резко против отделения от России высказывалась Грузия: грузинский съезд единогласно проголосовал за тезисы доклада Жордании, против отделения (там же).
30
«В деле создания самостоятельных Закавказских республик, – пишет современник, – главную роль сыграли не сами народы этих республик, а те враждебные России государства, которые приходили в Закавказье во время мировой войны. Прежде всего к числу таких государств надлежит отнести Турцию» (АИГН, 17/19. [Без названия.] Машинописная копия, с. 1).
31
АИГН, 17/5, с. 20, 27.
32
АИГН, 17/2. Протокол совещания...
33
АИГН, 17/2. Главнокомандующий войсками Кавказского фронта. Управление генерал-квартирмейстера. Оперативное отделение. 7 марта 1918 года. Председателю Закавказского комиссариата. Секретно, с. 1,8. Тем не менее армия готова была к сопротивлению, если того потребуют обстоятельства. В протоколе совещания от 11 марта, в частности, было записано:
«Ген. Лебединский. Настаивает на внесении в Сейм в срочном порядке: 1. принуждения при мобилизации; 2. увеличения сроков возрастов [...]
Ген. Дурново. Докладывает о состоянии запасов оружия и патронов, [...] [которых] захвачено большевиками в Баладжарах 18 мил. Нужно немедленно купить эти патроны у большевиков [...]. Необходимо немедленно послать в Россию за чертежами на случай постройки или, вернее, приспособления существующего в Батуми завода ручных фанат. Материалы для изготовления есть в Закавказье, но капсюли и порох нужно купить [...]. Вооружение Батума считается прекрасным [...].
Ген. Соллогуб. Разрешить эвакуацию включительно до Тифлиса.
Ген. Лебединский. Оглашает телеграмму генерала Левандовского о прибытии в Тоапезунд нового полка из Константинополя и вторую телеграмму о беспорядках в Ризе. Таким образом в Трапезунде сосредотачиваются значительные силы и поэтому Закавказье поставлено в очень тяжелые условия. Надеется, что народные вожаки призовут народ к защите края. [...] Призывает напрячь энергию и все силы к доведению обороны до успешного конца.
Ген. Аверьянов. Докладывает, что настроение Понтийского населения благоприятно Закавказью и по формулировке комиссара Анфилова – население враждебно относится к войне против русских и как один человек станет за Закавказье.
Ген. Лебединский. Для обороны Батума нужен [Черноморский] флот. Нужно его привлечь какою угодно ценою [...]
Ген. Аверьянов. Спрашивает, нужно ли возобновить оборонительные работы в Карее [...]
Ген. Голицын. Считает, что в Карее делать ничего не нужно». (АИГН, 17/2. Протокол совещания...)
34
Там же.
35
«Турецкие войска вторглись в пределы Закавказья. Ведение переговоров при подобных действиях [...] является совершенно недопустимым и парализующим в полной мере значение мирных переговоров. Прошу сделать заявление турецкому правительству, что дальнейшее передвижение турецких войск должно быть немедленно приостановлено, в противном случае [...] мы вынуждены будем считать, что мирные переговоры не удались» (Уратадзе. Образование и консолидация, с. 57).
