Текст книги "Меч Белогора (СИ)"

Автор книги: Юрий Хабибулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Меч Белогора

Меч Белогора

Фантастический роман

Посвящается моему

городу, Белгороду…

Величайшее неопровержимое

чудо – это вера людей в чудеса.

Жан Поль

Пролог

Ураган набросился на вечерний Белгород, как рассвирепевшее исполинское чудовище, слепо повинующееся чьей-то злой воле и притащившееся в очередной раз откуда-то с московского направления. Сгустившийся мрак опустился на уютные скверы с ухоженными цветочными клумбами, чистые улицы, кварталы и площади, окутал их холодом и тревогой. Заставил съёжиться в еле заметные искорки яркие электрические огни, освещающие Преображенский собор, университет с гигантским спорткомплексом Хоркиной, дворец администрации области и тысячи других зданий белого города.

По крышам домов и автомобилей, по головам людей и кронам деревьев замолотили огромные градины, как по команде неведомого генерала войска захватчиков, стремящегося по одному ему известным причинам уничтожить всё живое, подавить волю к сопротивлению, склониться перед мощью и величием пришельца.

Порывы ветра, набирая силу, валили наземь рекламные щиты, ломали со страшным треском деревья, переворачивали и швыряли об асфальт автомобили, мусорные контейнеры, листы шифера, сорванные с крыш. Облако крутящейся пыли заволокло парки, дворы и проспекты.

Город, изо всех сил сопротивляясь чудовищному натиску, стонал скрежетом перекручиваемой кровельной жести, вскрикивал звонами выбитых стекол в окнах и стойко отражал своей бетонной грудью свирепые накаты урагана.

Раздался оглушительный гром небесных барабанов и из чёрных туч, заполонивших небо, по беззащитному от атаки сверху городу, ударили ослепительные фиолетовые молнии. В разных местах загорелось несколько зданий. Змеящиеся щупальца разрядов искали и находили новые цели, которые тут же вспыхивали, заражались вирусом разрушения и превращались в мерцающих красных чудовищ, ищущих себе пищу.

Грозовой фронт, заполняющий горизонт, казался бесконечным и несокрушимым.

Белый город держался за землю изо всех сил. Но они не беспредельны…

Ещё немного и этот цветущий уголок страны может превратиться в край обгоревших развалин, выжженных взбесившимся огнём, падающим изломанными фиолетовыми копьями на беспечно спящих в своих кроватях людей.

Никогда в прежние годы разгул стихии в этом районе России не был столь яростным.

И в тот момент, когда мощь урагана достигла такого уровня, что закачались на фундаментах многоэтажные здания, задрожали мосты, полетели по воздуху жестяные и черепичные крыши, что-то в раскладе сил противоборствующих сторон изменилось.

В небе, прямо перед центром наползающего на город фронта чёрных облаков, внезапно вспыхнуло сияние нестерпимо яркого белого света.

Стало светло, как днём.

Мрак и тени попрятались по щелям и подвалам.

Ураган, будто озадаченный зверь, резко затих, затаился, чтобы оценить нового противника и собраться с силами для решающего броска.

После бешеного воя ветра, шума и грохота разрушений внезапно наступила плотная настороженная тишина.

Если бы кто-нибудь в это время посмотрел вверх, туда, откуда лился яркий свет, он, наверное, подумал бы, что спит и ему снится сказочный сон. Там, на небе, мчался городу на подмогу на огромном белом коне великан-всадник в белой одежде и со сверкающим мечом в руке. В навершии рукоятки горел красным пламенем драгоценный камень. Голову витязя прикрывал остроконечный русский шлем, а тело защищала боевая кольчуга из белого металла.

Воин взмахнул мечом. Огромная меловая гора, нависшая с севера над окраиной города, разошлась глубокой расселиной. Из неё, из самых недр земли, поднялась туча белого тумана, похожего на пар от дыхания спящего дракона, охраняющего обетованный край. Плотный вязкий туман быстро растёкся струящимися реками и ручейками, залил пригороды, сады и дороги, защищая их неведомой чудесной силой от ярости стихии, гася её разрушительные вспышки неистовства.

Тишина взорвалась оглушительными раскатами грома.

Ураган очнулся и ударил фиолетовыми молниями из чёрных туч прямо в грудь всаднику.

Страшная вспышка, снопы искр, резкий запах озона. Кольчуга выдержала и отразила удар. Отбитые молнии вонзились в землю и прожгли уродливые раны на зелёных лугах в предместье города.

Небесный воин не был призраком или оптическим обманом. Он мог защищаться и обладал Силой.

Белый витязь вздыбил коня. Привстав на стременах, поднял меч, клинок которого сиял ослепительным светом летнего полуденного солнца и направил острие туда, откуда принеслись ветвящиеся копья-молнии.

Красный камень в навершии меча загорелся неистовым огнём, как зрачок разозлённого дракона. Дракон дохнул пламенем.

Из острия меча вылетел гигантский алый протуберанец, пронёсся над крышами домов и, ударив прямо в центр чёрного грозового фронта, раскрутил его, разорвал и разметал вражье воинство клочьями по всему небу.

Постепенно перестали сверкать, слабо огрызаясь, фиолетовые молнии. Ветер поменял направление и остатки побитой чёрной силы медленно и неохотно отступили, уплыли обратно за горизонт, натолкнувшись на неожиданного защитника чудесного края белых гор.

Белый всадник проводил взглядом бегущего врага, вложил меч в ножны и… исчез.

Глава 1

Я подошёл к раскрытому настежь окну редакции, облокотился о подоконник и полной грудью вдохнул насыщенный свежестью и пряными ароматами цветущих деревьев, буйной зелени палисадников и влажного чернозёма,чистый утренний воздух.

Дождь, прошедший ночью, прибил к земле всю пыль, которой, обычно, не давали оседать нескончаемые потоки автомобилей на проспекте перед зданием и она в смеси с продуктами ядовитых выхлопов двигателей, образовывала вонючую и смертельно опасную «пищевую добавку» непрерывно потребляемую каждым горожанином независимо от его личного желания. Ситуация ненадолго менялась в лучшую сторону только после дождей или гроз с градом. До тех пор, пока земля не подсохнет.

Наконец, закончился непредсказуемый, богатый на неожиданные предательские заморозки, апрель, очистилось от грязно-серых облаков небо.

Кое-где в многоэтажных домах жильцы со стуком открывали заклеенные на зиму оконные рамы, мыли стёкла.

Настроение было замечательным и я чувствовал себя просто великолепно, тем более, что сегодня пятница и впереди меня ждали целых два выходных. Если честно признаться, то независимо от времени года, пятница для меня всегда лучший день недели. Почему? Ответ, наверное, в поговорке – «важен не сам подарок, а его ожидание». Вот и для меня выходные, это подарок, а пятница, стало быть, его ожидание. Преддверие близкого миниотпуска…

Как бы хорошо на работе не было, а отдых – это святое! Да и кто сказал, что отдыхать, значит, ничего не делать?

На выходные меня ждала масса важных дел, не связанных со службой. Ну и немного развлечений, не без этого…

Ухватившись за край деревянного, покрытого облезлой серой краской подоконника, я подался вперёд и выглянул из окна наружу, решив несколько минут передохнуть, надышаться кислородом и потом опять вернуться к вычитке срочных материалов в номер.

Глазам открылась, ставшая уже привычной, красота моего родного, неторопливого и доброго города.

«Лепота…», как говорил царственный персонаж в старом советском фильме «Иван Васильевич меняет профессию», окидывая восхищённым взором панораму «белокаменной». То старинное словцо было сказано о Москве, но, Белгород – тоже «белокаменный» и для меня наша «лепота» роднее и лучше. Естественней, проще и душе приятней. Да и воздух наш не в пример чище, чем в столице, окутанной вечным облаком тяжёлого густого смога, парами всякой вредной химии и пронизанной разнородными излучениями…

Хотя, надо признать, что в этом плане мы Москву зачем-то активно догоняем... На кой, правда, ляд, и кому это надо, мне совершенно непонятно.

Май – это уже полноправная весна в нашем Черноземье, с сиренью, теплой погодой и ощущением прилива сил после зимней депрессии. На лицах прохожих чаще видны улыбки.

Женщины из куколок в зимних одеждах превращаются в красивых разноцветных бабочек, источающих тонкие запахи иноземных парфюмов и привлекающих повышенное внимание мужской части населения.

К ещё неяркому и нежаркому солнцу начинает вовсю пробиваться слабенькая нежнозелёная травка, стараясь не упустить ни одного тёплого лучика солнца в новом сезоне и поскорее напитаться живительной энергией.

На одних деревьях появляются уже робкие маленькие почки, другие цветут, а третьи покрыты сочными зелёными листьями среди которых виднеются кисточки и гроздья завязи будущих плодов.

Сезонные сюрпризы погоды, удары ночными заморозками по беззащитным растениям, в основном, уже прошли, и те из них, кто выдержал испытания на право жить, теперь могут наслаждаться относительной безопасностью и материнской заботой отогревшейся почвы.

Почти так же и у нас в редакции – пережили ещё одну холодную, мокрую и тоскливую зиму, впереди ждёт тепло, долгожданный отпуск, свежие фрукты-овощи и надежда на улыбку фортуны!

Двенадцатого мая у Дмитрия Петровича Халина, а для меня просто Димы, главного редактора нашей газеты «Новости культуры», моего непосредственного начальника и лучшего друга, день рождения. Сорок стукнет.

Выдающееся событие попадает на завтрашнюю субботу, и поэтому мы все, небольшая команда сотрудников областной газеты, решили не ограничиваться коротким фуршетом на службе с вручением цветов и подарков шефу на перерыве в пятницу, а поздравить начальство основательно и душевно в неофициальной обстановке, в его собственной квартире. Чтобы можно было спокойно посидеть, расслабиться, поговорить «за жизнь» и не опасаться нежданных визитёров и чужих глаз.

Вчера договорились о распределении обязанностей: кто чего купит, и кто какое развлекательное мероприятие подготовит. Чтоб, значит, никто не скучал, и не было бы случайных и неловких пауз в праздновании юбилея нашего, всеми любимого начальника.

За те, почти тридцать лет, что я знаю Димку, с ним всегда было легко и интересно.

Познакомились мы ещё в школе. Друзьями стали быстро, слишком много у нас оказалось общего. Да и Халин, редкий сейчас экземпляр – добрейшей души человек, отзывчивый, внимательный. До сих пор осталось в нём что-то трогательно наивное, непосредственное, детское.

Как всё это совмещалось в характере видавшего виды опытного журналиста, сильного руководителя и тонкого психолога душ человеческих – одному Богу известно…

Халин своих в обиду не давал. Если «сверху» спускали разнарядку на сокращение или прозрачно просили сделать «перестановки», шеф бился до последнего, отстаивая сотрудников.

Да и доброе слово, сказанное им в нужный момент, или хороший совет, и не только по работе, часто бывали бесценными!

За такого начальника подчинённые и в огонь, и в воду, не то, чтобы только сверхурочно поработать иногда, если попросит.

Халин многое повидал, почти всю страну объездил. За границей бывал не раз. Когда начинал истории разные из своих поездок вспоминать, то я в начале нашего знакомства, слушал, раскрыв рот. Теперь привык удивляться, спокойнее стал, челюсть больше не отвисает.

Халин никогдане врал, но иногда такая экзотика попадалась…

Кто другой бы рассказал, ни в жизнь бы не поверил! А вот Диме верил! Да и не только я один. Все ему верили. Было в нём что-то такое… яркое, притягивающее… Шестым чувством ощущались в нашем начальнике нравственная чистота, глубокое знание жизни, и безупречная честность даже в самых маленьких деталях.

И что поразительно, эти черты, мягко говоря, не очень свойственные охотникам за сенсациями в современной прессе, каким-то непостижимым образом прекрасно уживались с профессиональными качествами бывалого и искушённого газетчика.

Почему я тут некоторые моменты э-э… выделяю и противопоставляю? Помню и каждый день получаю подтверждения о соблазнах и неблаговидных поступках некоторых представителей «второй древнейшей»…

Что есть, то есть…

Умел наш босс устанавливать и невидимые, но, тем не менее, вполне ощущаемые и признаваемые всеми сотрудниками, границы дозволенного в служебных отношениях. Демократия и дружеские подколки в наших рядах были естественными, ненаигранными, но вот панибратство…

Этого Дима не любил. Демократизм был, но жёстко централизованный.

Заглянув в эти тёплые карие глаза с доброй лукавинкой, когда Халин с улыбкой делился с нами очередным невероятным приключением из прошлой жизни и вновь переживал его, каждый из нас с удовольствием поддавался чарам Димкиного обаяния…

Отвлёкшись от воспоминаний, я поднял голову и взглянул на утреннее небо.

Надо мной оно было ярко голубым и почти чистым. В полном безветрии над городом зависли два небольших перистых облачка. Только вдалеке, на горизонте, виднелась какая-токлубящаяся, грязно-серая масса, не сулящая ничего хорошего на выходные, если вдруг поднимется ветерок и её понесёт в нашу сторону.

Как всё-таки здорово, что я живу здесь, в Белгороде, в чернозёмном центре России, где не бывает извержений вулканов, наводнений, страшных ураганов, как в других областях и странах.

Всё познаётся в сравнении. Мы все, живущие в этом благословенном краю – счастливые люди, несмотря на житейскиетрудности, проблемы со здоровьем и вечный недостаток денег.

Я потёр лоб, слегка пригладил волосы, с удовольствием почувствовал себя полностью счастливым на данный момент человеком и вернулся к работе.

В субботу, в шестнадцать ноль-ноль мы всей оравой из одиннадцати с половиной сотрудников топтались у двери однокомнатной квартиры именинника, прислушиваясь к доносившимся черезтонкую деревяшку знакомым щелчкам клавиатуры компьютера.

За полсотрудника считалась новенькая, симпатичная Аллочка, внедренная в редакцию на полставки под давлением то ли какой-то волосатой руки сверху, то ли «компетентных» органов, то ли ещё черт знает кого. Противостоять мощному напору наше вышестоящее руководство в администрации области не смогло, и впихнуло нам сей упакованный по первому разряду, но малодееспособный, и не особо обременённый интеллектом «подарочек», сильно походивший на персонаж из одного очень известного романа.Персонаж, который знал аж целых тридцать слов.

Справедливости ради надо отметить, что наша Аллочка знала слов чуть побольше. Но ненамного. Поэтому статьи вместо «подарочка» всегда писали другие. А гонорары, естественно, получала навязанная протеже. Это, конечно же, никому не нравилось, но, объективно оценивая ситуацию, мытерпели. Ради шефа. Догадывались, что он опять кого-то отстоял в очередной подковёрной войне с выламыванием рук и циничным шантажом, и умудрился даже выбить дополнительную ставку в штатном расписании, что само по себе было почти чудом.

Димка-работоголики в свой день рожденияпродолжал молотить по клавишам. Чего-то там ваял. В редакции ходили слухи, что он пишет дома какой-то жутко интересный и таинственный роман. Отрывочные сведения исходили от некоторых общих знакомых, побывавших у Халина дома, и успевших пробежать страничку-две текста на экране до того, как хозяинвыключал компьютер.Димка как будто бы писал фантастику, но почему-то страшно стеснялся своего хобби, никому ничего не рассказывал и не давал почитать.

Я не очень-то этому верил. Вряд ли Халин стал бы скрывать своё увлечение от меня. А, впрочем, разве это важно?

Именинника мы сознательно не предупредили о своём визите, будучи твёрдо уверенными, что от приятных неожиданностей не умирают. Заранее выяснили, что в субботу Халин уезжать никуда не собирается и будет целый день дома.

Мы стояли на выложенной серым кафелем чистенькой площадке второго этажа перед деревянной, выкрашенной коричневой краской, дверью квартиры шефа, переминались с ноги на ногу и собирались с духом.

Дамы, заглядывая в зеркальца, прихорашивались и вопросительно переглядывались – все ли готовы и кто будет звонить.

Наконец, Таня Говорухина, сорокапятилетняя блондинка, сегодня чем-то неуловимо напоминающая высокомерную придворную фрейлину времён Людовика Четырнадцатого, с поправкой на моду нашего века, взяла функцию представителя команды на себя и уверенно вдавила чёрную кнопку звонка.

За секунду до этого хозяин, видимо, услышал на площадке подозрительный шум, сопение собравшихся, и успел сменить рабочее окно на компьютере.

Когда в однокомнатную холостяцкую берлогу ввалилась толпа нарядно одетых красивых женщин и парочка ещё не пьяных мужчин в костюмах и галстуках, пока Халина целовали дамы и вручали цветы, никто из гостей, к своему разочарованию, так ничего и не смог узнать о Димкином романе. Никаких его следов не удалось обнаружить ни наэкране монитора, ни среди распечаток, лежащих на рабочем столе.

– Ба! Друзья мои, вот это приятный сюрприз, – только и смог выговорить именинник, принимая поздравления и разводя в растерянности руками.

Полноватый, высокий Халин был в домашнем халате и тапочках. Тёмно-каштановые волосы находились в бросающимся в глаза творческом беспорядке. В первый момент шеф был явно смущён нашей инициативой, но, быстро взял себя в руки

– Очень рад! Вижу, вся моя верная дружина собралась! Проходите, девочки и мальчики, осваивайтесь и будьте как дома.

Началась толчея и знакомство с жилищем, которое являло собой стандартную хрущёвку советского образца.Восемнадцать квадратных метров жилой площади, малюсенькие коридорчик, кухонька, туалет и балкон. Без евроремонта.

Кто-то сразу отправился на кухню раскладывать принесённую с собой снедь, кто-то принялся знакомиться с содержимым книжного шкафа, разглядывать заморские сувениры, разложенные на книжных полках,письменном столе и даже на системном блоке компьютера.

Тут были и красивая статуэтка – маленькая японка в позолоченном красно-белом кимоно, и индонезийская пепельница в виде величественно замершего льва, вырезанная из цельного куска отполированного антрацита, и фигурки африканских воинов, выточенных из чёрного дерева и… И много чего ещё, собранного Халиным за неспокойный период зарубежных командировок в то время, когда он работал в Москве, в крупной российской газете.

Дима не любил рассказывать о московском прошлом. Проработал в столице несколько лет, но, видимо, не подошёл ему тамошний сумасшедший ритм жизни, и её сомнительные ценности.

Помнится, как-то Халин мне проговорился, что положение в определённых кругах, вожделенный золотой телёнок, успех любой ценой, к которым стремятся по правилам «здоровой конкуренции» по головам друзей и коллег, «ничтоже сумняшеся», наплевав на совесть и собственную душу, современные «великие комбинаторы», ему омерзительно. Жизнь можно прожить гораздо интереснее, если положить её не на зарабатывание любыми путями проклятого «бабла», а на спокойное и неторопливое смакование каждого драгоценного мгновения, отпущенного свыше.

Время – вот то, что неподвластно деньгам, происхождению, случайной удаче. Это то, что почти все получили от рождения поровну. Чтобы можно было дружить и общаться с людьми не потому что они тебе для чего-то могут пригодиться и «решить вопрос», а потому что – приятно. Чтобы можно было просто пойти и погулять в парке, съездить, когда захочется, на рыбалку, без спешки, обстоятельно, почитать интересную книгу и когда-нибудь даже, возможно, написать свою…

Может, умение правильно распоряжаться временем, ценить его и использовать с удовольствием и плодотворно – это и есть то самое неуловимое, настоящее счастье, запрятанный за семью печатями смысл жизни, за которым многие всю жизнь гоняются, а, встретив, не могут распознать?

Или… всё дело в скромности запросов? В умении вычленить и увидеть главное, истинное, сокровенное? Как простую чашу Святого Грааля с напитком бессмертия среди ярких и блестящих золотых фужеров с ядом…

Халин принял непростое решение – уволился из престижной московской газеты, продал квартиру и переехал обратно в Белгород. Потянуло его что-то неудержимо на родину, к чистой кринице русской глубинки…

Дима суетился, освобождая от всякой всячины стулья, табуретки, подтаскивая кресла, чтобы рассадить гостей. Началась шумная возня, застучала сдвигаемая мебель, что-то с грохотом упало… Оказалось, это гладильная доска, приставленная к двустворчатому старому шифоньеру в углу комнаты.

Никто не пострадал.

Вовка, наш водитель, заметил раскладной обеденный стол, который в сложенном состоянии был втиснут в небольшой закуток между торцом дивана и стеной, без долгих размышлений вытащил компактную конструкцию оттуда и принялся собирать в центре комнаты.

Дело у него шло споро.

Я вспомнил, что на балконе у запасливого Димыча хранились несколько старых деревянных ящиков и пара широких оструганных досок, из которых он хотел сделать полки в подвале, но всё руки не доходили. Из этого стройматериала вполне можно соорудить пару лавочек для размещения народа. Иначе сидячих мест на всех не хватит.

Я притащил ящики, расставил их вдоль длинных сторон, собранного Вовкой стола. Поверх ящиков положил доски и накрыл их старыми газетами.

Ну вот, теперь мест на всех хватит.

Все, что было нужно из съестного и питейного, мы принесли с собой, поэтому до воскресного утра выходить на улицу не понадобилось.

Посиделки проходили весело. Никто не ушел домой, даже те, кто вначале не собирался оставаться. Позвонили, предупредили родных и гуляли до утра. Читали стихи, танцевали, пели, «крутили бутылочку», валяли дурака, рассказывали анекдоты и стреляли в цель из детского пистолета с резиновыми присосками.

Наши массовики-затейники – ответственный секретарь Говорухина и корректор Марина Черкашина постарались на славу.

Приз по стрельбе, к моему удивлению, выиграла Оля Любимова, только недавно окончившая журфак БелГУ. В приз входили большая шоколадка и право просить именинника рассказать из своих неисчерпаемых запасов какую-нибудь любопытную историю. Что-нибудь из своейжизни или журналисткой практики.

Я взглянул на большие круглые часы, висевшие над диваном. Стрелки стояли на четырех утра. Гости и хозяин, хорошо поддавшие, сидели, где кому досталось – на диване, стульях, стоящих впритык друг к другу, импровизированных лавках.

Было тесновато, но весело.

Включенный компьютер выполнял функции музыкального центра, негромко звучали мелодии из CD-диска «Романтические коллекции», а в углу, на тумбочке, старенький телевизор показывал какой-то очередной идиотский мыльный сериал, часто прерываемой рекламой.

Мелькали кадры с памперсами, прокладками, новыми сортами искусственной химической еды и питья в разных баночках, бутылочках, коробочках, тюбиках. Жестянки с пивным пойлом, всепогодные вседорожные лимузины со встроенными барами, туалетами, кроватями, кондиционерами и другие, совершенно необходимые замечательные зарубежные изобретения нашего времени для простых российских граждан. Для их полного и непрерывного счастья!

Наступил момент, когда все наелись, напились, немножко выдохлись и пребывали в расслабленном умиротворённом состоянии. Аудитория была готова слушать анекдоты, рассказы о всяких таинственных происшествиях или амурных похождениях известных и не очень людей.

Я тоже слегка перебрал и разомлел в приятной неге, расположившись в выделенном мне Димой, маленьком уютном креслице.

Мы с интересом ждали, о чём Оля попросит рассказать именинника.

Она не задумалась ни на секунду

– Дмитрий Петрович, расскажите нам о самой необычной и странной истории из тех, с которыми вы сталкивались во время командировок по нашей области? Может, вам попадались какие-то местные легенды?

Оля хитро прищурилась и подпёрла кулачком лицо, готовясь слушать. Похоже, она что-то знала больше других…

Слегка осоловевший после длительного приема алкогольных напитков, народ, пробудился, и с интересом уставился на Халина.

– Ну, Петрович, давай рассказывай, поделись нарытым фольклором с коллективом, – раздались заинтересованные голоса.

Шеф был сторонником демократичных методов управления и почти всегда и со всеми в редакции был на «ты», за исключением официальных ситуаций и разносов. Что бывало нечасто.

Музыку чуть приглушили и обратили взгляды к имениннику.

Дима явно не был готов к такому вопросу и слегка растерялся. Он встал, вышел из-за стола и в задумчивости прошелся туда – сюда по свободному пятачку пространства. Поерошил пятерней волосы, помолчал. Затем, решившись, выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда старую клеенчатую тетрадку.

– Ну ладно! Есть у меня кое-что, одна древняя местная легенда. Слушайте.

Халин вернулся на свое место, отхлебнул глоток минеральной воды из стакана, прочистил горло, и неторопливо начал рассказывать

– Мотаться по области мне когда-то приходилось много и не только порайцентрам, как сейчас, а и по Богом забытым деревенькам с несколькими жителями, да по отдалённым хуторам. Собирал «свежачок» из глубинки.

Расспрашивал стариков о том, кто какие сказки помнит, истории интересные от прабабушек и прадедушек. И вот, однажды, на одном дальнем хуторе, не скажу только каком именно, наткнулся на древнюю старуху. Она уж и возраст свой не помнила, но то, что ещё до первой революции родилась, это точно. Так вот, рассказала мне та бабкастранную историю. Сказку. А странную потому, что я никогда и нигде ничего подобного больше не слышал. Попытался бы об этом написать, так меня вралем бы назвали, да и ту бабку тоже. А она, кстати, померла вскорости. Я после ещё на тот хутор заезжал, так её уж схоронили. Успел только бабкин рассказ на диктофон записать, вот и всё мое доказательство той истории.

Мы все загудели

– Так чего ж ты молчал о таком факте? Бессовестно скрыл от коллег! Давай Петрович, колись, рассказывай! И нам интересно, и тебе полегчает!

– Я не скрыл, просто не было причины рассказывать. Но, раз просите – Дима слегка пожал плечами, – расскажу.

Дело в том, что в русских народных сказках о былинных богатырях упоминается много имен:Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич, Никита Кожемяка, Микула Селянилович, ну и другие, не буду сейчас все перечислять. Истории о них придуманы, либо собраны и записаны в разных уголках страны, разными исследователями народного фольклора. Накоплено множество сказок и повествований о персонажах, подтвержденных информацией из многих источников. А что мы имеем тут?Одну диктофонную запись рассказа какой-то старухи, которой уже нет в живых!История эта слышана мною в первый и единственный раз, нигде больше не упоминается и никем не подтверждается. С этой записи я переписал бабкину легенду в тетрадь, для памяти.

– Петрович, давай без долгих предисловий! – раздался чей-то нетерпеливыйголос.

Халин присел на табуретку, раскрыл тетрадку и пробежал глазами несколько листочков, видимо, освежая память. Затем опять пригубил минералки и начал читать

– Было это в очень давние времена. Жил тогда на Руси, средь Белых гор, витязь силы невиданной. Одевался он в белые одежды, конь его ходил под белым седлом с белой попоной. Все доспехи были белого цвета, а меч-кладенец покоился в белых ножнах и в навершие его был вделан красный камень. Самоцвет красоты небывалой! Враги боялись одного имени того витязя, сказанного вслух. А звали его – Белогор! Был он сыном и защитником земли русской от иноземных завоевателей, нечисти всякой, да от своих князей некоторых, с душами черными, погаными. Как только беда где какая или несправедливость деется, Белогор поблизости появляется и не даёт свершиться злодейству. Красный камень на рукоятке меча загорается ярким огнём, и проникают его лучи в самые тёмные сердца, открывают им тайну добра и света, отвергают их от чар злобы и коварства. И пропадает у противника желание меряться силами с могучим белым богатырём, испытывать силу его меча.

Одним обликом своим и светом камня останавливал врагов и злодеев витязь сей. А если уж приходилось ему обнажать меч перед войском врага, могучим ударом рассекал надвое горы, откуда взлетал белый туман и оседал на одежде и душах вражеских воинов, осветляя и очищая их черное нутро, заставляя бежать, бросая оружие и знамёна. Бежать от грозного русского богатыря со сверкающим мечом в руке.

Там, где появлялся Белогор, никогда не было несправедливости, обмана или насилия. Никто не знал близко этого витязя, никто не ведал, откуда он пришёл и почему защищает простых людей от врагов и от своих лихоимцев.

Белогор исчез так же внезапно, как и появился. Говаривали, что, состарившись, нашел он себе средь Белых гор пещеру, куда простым смертным ходу нет, да там и уснул на века. Но если появится для земли русской опасность великая, с которой люди сами не справятся, проснется Белогор и придёт со своим мечом помогать людям вновь.А пока он спит, отдыхает от ратных дел... Вот так, примерно, бабка мне и рассказала.

Дима помолчал и добавил,

– Я никогда не слышал и не читал о русском витязе, богатыре Белогоре. Может, кто из вас что знает?

Никто ничего не знал. История была интересной и имела сходство с русскими народными сказками, хотя упоминаний о Белогоре в литературе или в иных источниках ни один из нас не вспомнил.

Прослушали диктофонную запись. Убедились, что Халин не соврал. В набитой людьми маленькой комнатушке повисло бередящее душу очарование неразгаданной древней тайны…

Глава 2

Когда утром гости, помыв посуду и приведя квартиру в относительный порядок, начали собираться по домам, Димыч дернул меня за рукав

– Задержись, поговорить надо.

Я остался.

Халин вышел провожать весело гомонящую толпу до остановки, и довольно долго отсутствовал. Вернулся он тогда, когда я уже начал подумывать, что именинник заболтался с женщинами и про меня забыл. Ну, да ладно, с кем не бывает. Я растянулся на диване, и чуть было не уснул. Открыл глаза, когда Димыч потеребил меня за плечо.

Посидели мы с ним вдвоем, чайку попили. Вижу, сказать что-то хочет, да никак не соберётся с духом.

Решил его подбодрить

– Давай рассказывай, что случилось.

Димыч помялся немного, потом вздохнул

– Ну, ладно, раз уж пришлось мне сегодня рассказать эту легенду про Белогора, то послушай, что дальше было.

– Было что-то ещё? – заинтересовался я.

Сонливость как рукой сняло.

– Да, было – задумчиво процедил Халин сквозь зубы, – ещё как было. Но, это уже не для общего сведения. Бабка-то мне рассказала о месте, где предположительно может находиться пещера, в которой спит Белогор. Ездил я в те края, ходил по деревенькам, представлялся собирателем народных сказок, расспрашивал у местных, слыхал ли кто что-нибудь о витязе Белогоре.

И надо же, нашелся один дедок, который вспомнил, что, кажись, до войны ещё, кто-то из мальцов нашёл в горах пещеру, в которой, вроде как захоронен был какой-то старинный воин. Натаскал малец в хату что-то из той пещеры, да мать его всё покидала в сарай, вон из дома – боялась колдовских наговоров. А тут как раз война началась, так вся эта история и забылась. Случайно дед вспомнил. Показал он мне, где тот дом с сараем стояли.