Текст книги "Изгои (СИ)"

Автор книги: Юрий Погуляй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глаза забегали по строчкам, впитывая информацию. Попытка переворота. Орбитальная платформа, выполняя приказ предателя, уничтожила город Мон-Го-Риан, дабы скрыть военные преступления лидера эскадрильи, устроившего на Нуслайте бойню, вместо того чтобы просто навести порядок. Сам Боевой Лорд погиб во время штурма дворца Императора. Подконтрольные ему части ликвидированы. Имя предано забвению. Воннерут скорбит о погибших жителях Мон-Го-Риана и клянётся, что все виновные уже приняли смерть. Он просит всех сплотиться перед лицом испытаний, выпавших на долю Человечества. Лишь в единстве наша сила, и так далее, и тому подобное.

Император лгал. Адова канитель, как же противно осознавать, что твой правитель – лжёт.

– Ты знал об этом? – сказал Рэм.

– Проклятье... – выдохнул Лиам, проглядев новости.

– Понятно, – едва не кивнул Консворт, сглатывая желчь. – Понятно. Надо, наверное, ещё подождать и помолчать, да?

– Собирайся. Мы уезжаем, – не ответил тот.

Глава восемнадцатая. Рэм Консворт

Жрец склонился. Окуляр, заменяющий ему левый глаз, с тихим жужжанием выдвинулся. Провода от зеленовато светящегося прибора уходили прямо в лысый бугристый череп. Разноцветные черви в серых, и кое-где воспалившихся, кратерах кожи. Иссохнувшие губы морта не скрывали потемневших зубов. На скуле расплылась морщинистая язва. И этот человек служит Медикариуму...

Рэм лежал на койке, под огромным фонарём, и не видел ничего за пределами светового конуса. Пахло от жреца приятно, хотя больше подошла бы вонь гниения. Однако нет, что-то цветочное.

Жрец придвинул к столу чудовищный прибор, на котором лежал опутанный паутиной проводов чёрный шлем. Ещё раз склонился над Рэмом. Потянул ему веки, почти вплотную придвинув окуляр к глазу Консворта. Затем безэмоционально отвернулся, осторожно поднял шлем.

– Что-то серьёзное? – пробормотал Рэм. Морт не отреагировал. Поднялся. Обошёл стол и осторожно приподнял голову пациенту. Нахлобучил на Консворта шлем. Непроницаемое забрало закрыло весь обзор.

– Дор морт? – неуверенно спросил Рэм. Вместо ответа услышал лишь как жрец вернулся к прибору. Щёлкнул тумблером.

Раскалённые иглы пронзили виски. Хрустнул нос, и хрящи в нём словно расплавились. Консворт выгнулся от боли, руки и ноги дёрнулись в зажимах. Но спустя пару мгновений наступило блаженное тепло. Голова стала ясной. И сразу же ушла не прекращающаяся тошнота.

Жрец так же молча стащил шлем с Рэма. Методично освободил руки и ноги. Консворт смотрел на ослепительный свет лампы и улыбался. Как же... Прекрасно... Он сел, посмотрел на руки. Осторожно коснулся висков и наткнулся на что-то железное, словно шляпка от гвоздя.

– Не трогать, – сухо сказал морт. Ушёл куда-то во тьму. Вернулся, бросил на стол несколько упаковок. – Неделю только такое. Ясно?

Рэм уставился на концентраты. Обычные, вроде бы, пакеты, но с зелёной маркировкой. Значит, какой-то особенный состав. Адова канитель... Опять?!

– Дор морт... – всю дорогу от загородного дома Стратоса до его личного жреца – Рэм втайне мечтал о мясе. Жареном! Несмотря на то, что мысли о еде приводили к головокружению и тошноте. Лиам хорошо его приложил. Голова ватная, больная. В летуне Консворта даже два раза вырвало.

– Кусочек мяса... Можно?

– Можно, – согласился жрец. Бросил на стол ещё упаковку. – Сразу после мяса.

– Что это?

– Затычки. Дырки в голове ими заткнёшь, пока тебя ко мне везти будут. Не расплескай ничего в пути. Второй раз больнее будет, – безучастно ответил морт. – Через неделю ко мне. Снимать.

Рэм слез со стола, раздосадованный, но всё же довольный ясности в голове. Сграбастал, почти с отвращением, концентраты. Вышел из конуса света во тьму и не сразу нашёл дверь, нашарил ручку, шагнул в приёмную. Стратос метался по ней с коммуникатором, яростно выговаривая собеседнику распоряжения.

– Как хочешь найди! Срочно! Знать ничего не хочу. Да, иначе устрою. Понял?

У входной двери стояли двое мужчин в длинных белых плащах и с оружием. Лиам заметил Рэма, предупреждающе поднял руку, мол, не мешай. Закончил разговор и ожёг дознавателя ещё разгорячённым взглядом.

– Лучше?

Под глазами Стратоса набухли чёрные синяки. Но на висках отметин не наблюдалось. Обошлось без сотрясения? Жаль. Очень жаль.

– Едем, – махнул рукой Лиам. Охранники в белом посторонились, пропуская начальника. Рэм последовал за ним. На улице, у машины, стояли ещё двое телохранителей. Посреди грязи Трущоб, где неба не видно, они смотрелись спустившимися с небес ангелами.

Рэм залез на заднее сидение. Взял терминал. Стратос сел спереди, рядом с водителем. Приземистая, бронированная машина тихо тронулась с места. Следом покатился автомобиль с охраной.

Спрашивать о планах Лиама Рэм не стал. Он открыл терминал, пальцы легли на клавиатуру.

«Доступ закрыт. Данные удалены» сообщила система.

Загривок обдало холодом. Консворт медленно закрыл крышку. Посмотрел в окно, на проползающие мимо вывески, на серых людей. Коснулся взглядом адепта Калькуляции, застывшего под фонарём. Мертвец дёрнулся, задетый плечом прохожего. Получил толчок и повалился на мокрый асфальт, как сломанная кукла. Зашарил руками в поисках опоры. Рэм снова открыл терминал. Коснулся клавиш.

«Доступ закрыт. Данные удалены».

Вот и всё. Его биометрия заблокирована. Вся информация, хранящаяся на терминале – уничтожена. Он осторожно глянул на Лиама. Тот молча смотрел вперёд, погружённый в думы. Пальцы Консворта застучали по мёртвой консоли, изображая деятельность. В Доме Раскаянья нашли утечку? Или просто руки у них дошли до доступов, открытых ещё при старом руководстве?

Итак, Рэм резко прекратил своё существование в качестве ценного кадра. Запертый в машине владыки Трущоб, который, несомненно, и возится с ним лишь благодаря доступу к информации. Адова ж ты канитель... Канителище просто. После той драки и истории с наёмниками эта новость – смертный приговор. Вряд ли Лиам такой лапочка и душка, что забыл об унижении. Такие люди ничего не забывают.

– Сейчас заедем к одному человеку, – нарушил тишину Стратос. Говорил он не оборачиваясь. – Расскажешь ему что мне сказал, и покажешь. То, о чём говорил. Я ему доверяю, и он кое-что может с этим сделать. Если доказательства будут.

Рэм стиснул зубы. И вот дело, как говорится, сдвинулось. Прямо, скажем так, в пропасть.

– Ты же сможешь показать ему это? Ну, про то, что там было, – повернулся, наконец, Лиам.

Консворт кивнул, глядя на «Доступ закрыт. Данные уничтожены».

– Долго ехать? – как можно равнодушнее поинтересовался Рэм.

– Не очень.

Всё, что Рэм накопил за срок работы в Доме Раскаянья, только что погибло в покоящимся на коленях терминале. Ныне бесполезном наборе всех технических новшеств империи Лодена. Осталось только то, что в голове сохранилось. На свою память Рэм не жаловался, конечно, но лучше иметь информацию где-то в физическом виде... Так, что делать? Раздобыть выход в сеть Дома возможно. Но не к источникам Калькуляции. Если только доступ не остался у Пальчиков.

Рэм снова посмотрел за окно. Машина выруливала на развязку, зажатую между домами-ульями, уходящими куда-то в небытие. Автомобили ползли по полосам неторопливо, осторожно. Поток фар продирал туман смога и шёл вниз, влево, вправо, вверх. Можно лишь с уважением отнестись к тем, кто разбирается в паутине направлений.

Глядя на огни, Консворт понимал, что у Пальчиков доступа нет. Если прикрыли старые дыры – то заблокировали и его и Эмму. Или же... Пальчики засветились, а то и вовсе оказалась в руках Дома. А там, заодно, подчистили и данные Рэма. Консворт поиграл желваками. Сука. Опять всё испортила.

Только б жива осталась.

Неожиданная мысль пронзила голову. Он... Переживает за неё? В памяти возник их секс на столе Гатара Бонза. В штанах привычно набухло. Он нашарил в нагрудном кармане пакет с таблетками. Вытряхнул одну, забросил в рот.

– Если всё это правда... – подал голос Лиам. – Если всё это правда...

– Какой мне смысл врать? – огрызнулся Рэм, чувствуя неприятную тяжесть повыше желудка. Потёр грудь. – Я мог и вовсе ничего не говорить. Мы на одной стороне.

Стратос хмыкнул. Машина поднималась по спирали развязки всё выше и выше.

– Твой друг не из Трущоб? – спросил Консворт.

– Нет.

От предстоящей встречи сосало под ложечкой. Куда бы они ни приехали – результат будет плачевный. Он обернулся. Машина охраны следовала сразу за автомобилем Стратоса. Лоден милосердный, отчего так всё сложно? С двумя-то ещё можно было справиться. Но их-то не двое. Никак не двое.

Наконец, показалось небо. Солнечные пятна раскрасили верхушки жилых башен. Тени от развязок рассекали залитые золотом дома. Машина выкатилась на скоростную трассу. Рэма вжало в спинку под ускорением.

– Тебе надо было всё-таки посмотреть самому, – вдруг сказал Консворт. – А не бежать. Не было бы нужды доказывать что-то.

– Он и мне на слово не поверит, – ответил Лиам, глянул на водителя. Тот ехал с каменным лицом. Быть может, в его присутствии они могли бы даже обсудить, как распилят по частям самого Воннерута, но рисковать и говорить открыто Лиам явно опасался. Все расплывчато. – Друзья друзьями, но ситуация требует фактов, а не слов. Надеюсь, ты это понимаешь? У тебя в руках бомба. Учти это.

– Ещё какая, – Консворт постарался убрать кислоту из голоса. Руки вспотели. Надо выбираться отсюда. Его прикончат либо во время позорного общения с таинственным жителем благородных районов, либо сразу после. Дохода Рэм более не приносит, значит ресурс себя выработал.

– Тут такое дело, – сказал он. – У твоего друга... Как с отхожими местами?

Лиам повернулся.

– Не понял.

– В туалет мне надо. Очень.

Брови Стратоса поползли вверх. Вкупе с черными глазами от сломанного носа это выглядело забавно. Рэм, правда, не улыбнулся.

– Потерпишь, – сказал Лиам и отвернулся.

– Хм... – буркнул Рэм и испортил воздух.

– Лоден милосердный! – через несколько секунды среагировал Стратос. – Демоны тебя разбери, Консворт! Ты ополоумел?! Что за вонь!

Водитель всё также отстранённо включил вентиляцию, избавляясь от запаха.

– Тебе в Храм надо, ливер свой проверить, Консворт! Тут дышать нечем, твою мать!

– Потерпишь, – мстительно пожал плечами Рэм. – Обивка у тебя дорогая, кстати? А то прямо вот чувствую, что припирает.

Он похлопал ладонью по сидению. Лиам повернулся, побелевший от злости.

– Ты забываешься, Консворт. Хочешь, чтобы я тебе задницу расплавленным металлом залил?

Рэм приподнял терминал, стараясь не выдавать волнения.

– И что? – разъярился Лиам. – Что ты мне им машешь? Думаешь, что теперь неприкасаемый? Ну-ка, Мика, останови!

– Здесь нельзя, – растерянно проговорил водитель. – Негде.

– Останови где можно, – Лиам потянулся к Рэму. – То, что мне хотелось, вонючий ты мешок, знать я уже знаю. Остальное смогу и без тебя сделать. Ты теряешь землю под ногами, Консворт. И не понимаешь границ моей доброты. Она, поверь мне, имеет пределы. Я ни с кем так не возился как с тобой, говнюк.

Рэм развёл руками и снова испортил воздух. Уклонился от затрещины.

– Найди этому засранцу сортир, – плюхнулся на своё сидение побагровевший Стратос. – Быстро.

– Есть, – спокойно ответил водитель. Изменил мощность вентиляции, и та натужно загудела, вытягивая миазмы. Открывать окно на скоростной магистрали Мика, благоразумно, не стал.

Рэм исподлобья смотрел в окно. Да уж, в приключенческих историях такого не пишут. И вообще, лучше никому о таком не рассказывать. Нормальный герой либо придушил бы водителя и влетел бы в отбойник, либо выпрыгнул бы на ходу, через секунду попав под колёса попутки. Но не всем героям выпала честь быть нормальными.

Кто-то, например, Рэм.

Машина свернула на тормозную полосу, к торговому центру. Проползла по парковке и ткнулась в бокс. Рядом с ней остановился автомобиль охраны.

– Проводи нашего гостя, – сказал Стратос, открывая дверь. Мика покорно вышел. Рэм, демонстративно оставив терминал, покинул машину. И Лиам, совершенно точно, чуть расслабился, не увидев в руках Консворта драгоценной техники. Охранники сопровождения остались в салоне, остановленные жестом Стратоса.

– Прошу, – указал направление водитель.

Они пересекли парковку, привычно бурлящую в это время. Вошли в здание торгового центра, сияющего движущейся рекламой. Со стен манили красотки, кружились соблазнительные блюда, летели сквозь ночь дорогие машины, по чужой планете маршировали бодрые солдаты со штандартами Императора, бодро вещали напомаженные ведущие, поблескивал космос, хохотал дико размалёванный комик и вокруг взрывались воздушные шары с цифрами скидок. И под безумием мельтешащей рекламы сновали люди. Живые люди. Обычные. Огибающие безмолвных адептов Калькуляции безо всяких попыток хоть как-то нанести им вред. Трущобы позади. Впереди новая, прекрасная, мать её, жизнь.

Так... Непривычно.

У входа в туалет охранник остановился, развернулся спиной к двери. Рэм же вошёл внутрь, нашёл свободную секцию, приятно пахнущую и тщательно продезинфицированную. Позади щёлкнул электронный замок. Консворт встал напротив зеркала. Всмотрелся в стальные заклёпки на висках, изучил покрасневшую окантовку кожи вокруг. Тяжело вздохнул и тщательно всполоснул лицо, отфыркиваясь. Неторопливо вытер руки. Снова уставился на своё отражение.

– Дальше сам, – сказал себе. – Как в старые добрые времена. Ты же их помнишь? Вот и я нет.

Выдохнул и двинулся назад. Мика стоял в той же позе, в какой Рэм его оставил. Задачи следить у него явно не было. Он сопроводил, он молодец. Теперь должен отвести гостя назад к машине. Консворт коснулся его плеча.

Мика обернулся, и тут палец Рэма ткнул его в лоб. Глаза охранника остекленели, и он повалился на дознавателя.

– Помогите! Человеку плохо! Помогите! – заорал тот, подхватывая вырубленного магией Медикариума бойца Стратоса. Ноги подкосились от слабости, и Рэм очень незаботливо уронил падающего. – Помогите!

Когда вокруг столпились неравнодушные граждане, и сразу несколько человек окружили павшего, пытаясь помочь ему – Рэм осторожно смешался с зеваками, а затем торопливо двинулся в глубину торгового центра. Подальше от Стратоса. Подальше от Трущоб.

На миг Рэм зазевался у экрана, с которой сексуальная красотка на высоких каблуках садилась на корточки и манила прохожего пальчиком, предлагая услуги Артели Наслаждений, расположенной в трёхсотом павильоне. На соседнем дымился кусок жаренного мяса, в обрамлении зелени да посреди художественно разлитого соуса. Чуть ниже светился адрес ресторана.

Консворт пару раз перевёл взгляд с одного на другое, чувствуя, как пересохший рот наполняется слюной. Внутри было тоскливо-тоскливо. Такие простые вещи. И такие недоступные. Ему бы часок свободный... По-настоящему свободный.

Он скрылся в одном из коридоров, высматривая указатели, ведущие в город. Подальше от парковки.

У него был план.

Ну... По крайней мере его зачатки.

Глава девятнадцатая. Ланс Гарбандер

Дождь барабанил по пластиковой крыше, по окну жилого модуля стекали ручьи, в которых отражался свет дозорных вышек. От порывов ветра стекло подрагивало. Мимо проехал броневик, разрезая ночь фонарями. На броне застыло несколько фигур. Мерзкая погода для дежурства, но была бы возможность – Ланс с радостью поменялся б местами со скрючившимися под потоками дождя бойцами.

Мышцы ныли. Гарбандер висел на брусьях, глядя в окно, и отжимался. Медленно, степенно. Ни в коем случае не рывками. Раз. Два. Раз. Два.

Теперь-то это давалось ему гораздо легче чем раньше. Поэтому делать нужно больше. Раз. Два. Раз. Два. По лицу, по спине тёк пот. Совсем как дождь по стеклу окна.

После очередного подхода он осторожно спустился в жерло санитарного механизма, дождался, как зашипят крепления, фиксирующие тело ниже талии. Проехал к столу, забрал с него бутыль с водой. Вновь посмотрел в окно. Вытер пот со лба и жадно приложился к прохладной жидкости, шумно глотая. Изнутри накатила неприятная дрожь, но Ланс погасил её ещё одним глотком. Грохнул бутылью о стол. Затем сбросил её. Ударил кулаком по пластику покрытия. Мало. Мало! С рыком, он перевернул хлипкий стол, и тот, падая, больно задел ножкой по локтю. В ярости Ланс схватил обидчика и бросил в стену. Замер, увидев себя со стороны. Прикрыл глаза, успокаиваясь. Несколько минут стоял так посреди комнаты, собираясь. Затем направил санитарный механизм к столу, поднял его, поставил на место и проехал назад к брусьям. Щёлкнул по пульту инвалидной коляски, и захваты ослабли. Ланс же снова подтянулся, повернулся лицом к окну. Раз. Два. Раз. Два.

На очередном подходе он застыл. Горечь в груди подобралась к горлу, к губам. Те скривились, шея напряглась, и зажгло глаза, но Ланс справился с нахлынувшими чувствами. Это не конец. Не конец. Он опустил взгляд на руки, утыканные вживлёнными разъемами. На изуродованный ими торс. На культи. Гарбандер знал, что механизмы для подключения есть и на затылке, а два торчали у висков.

Он осквернён. То, что было даровано человеку природой не должно быть изменено. Да, можно лечиться. Можно латать раны. Но в теле не должно быть ничего меняющего саму суть. Пусть даже это дарует ему нечто большее, чем бессмысленное существование с помощью санитарного механизма.

Уроженцы Ливня не отдавали свои тела Калькуляции. Не меняли себя в храмах Медикариума. Ливень – планета естественности. Её сыны разлетались по другим системам и несли с собою часть настоящего человечества. А он...

Но он не просил об этом.

Вспомнился тот подросток в капюшоне, и его слова про то, что Ланс никогда не будет ходить. Дерьмо. Кто это были? Как они связаны с Медикариумом? И почему у койки Ланса не караулили офицеры разведки, чтобы допросить о случившемся. Неужели им хватило видеопотоков? И про Луизу они знают? Столько вопросов. Но их наличие уже не такой плохой знак...

Потому что первые дни после выписки он всерьёз подумывал покончить с собой, но рядом постоянно находился приставленный к нему сладкоголосый и внимательный помощник, вместо левой руки которого был протез. Казалось бы, это должно как-то помочь, но... Ланс еле сдерживался, чтобы не рявкнуть на утешителя. «Психолог» потерял всего лишь руку. Ему вживили механизм, и пусть тело осквернено, но оно может функционировать нормально.

А Гарбандеру не смогли сделать протезы. Невосприимчивая органика. Так что просто напичкали тело штуками Медикариума и выбросили на свалку. Видимо, к этим разъёмам органика более восприимчива. Но всё же лучше быть испорченным и иметь возможность ходить... Чем вот так.

Но, должно быть, помощник своего добился. Убивать себя Гарбандер уже не хотел. Зато с удовольствием придушил бы жрицу, которая сделала из него... Это... Вот только повидать её ему ни разу не удалось. Сладкоголосый помощник от вопросов уклонялся. Зато терпеливо выслушивал ярость Ланса. Потом тщательно объяснял, как пользоваться санитарным механизмом. Какие упражнения делать. Что есть. Как пить.

И что надо мыслить – позитивно. Ведь жизнь – продолжается. Служение Империи – продолжается. У тебя есть такие возможности, говорил «психолог».

Гарбандер скрипел зубами, но молчал. Видел он уже, как Имперские Каратели служат Империи. И что такое эта империя сейчас.

И какие его ждут возможности.

Дверь отъехала в сторону, впуская в жилище Ланса взвесь дождя и холод. На пороге застыл незнакомый воин, с гербом-черепом на груди. Вместо глазниц с рисунка смотрели светящиеся розовым шестерёнки. Покатые наплечники на лёгкой броне несли на себе тот же символ. Гость неторопливо шагнул внутрь, замер, глядя на Гарбандера. Дверь за его спиной закрылась.

Воин был изуродован. Левую половину лица изрыли трубки. Под затянутой металлом глазницей тускло мерцал ряд огоньков. Вместо рта и вниз по горлу тянулся лист брони, с дыркой для закачки пищи.

Ланс аккуратно спустился в санитарный механизм, угрюмо наблюдая за незнакомцем.

– Ловур Рикардо, – раздался из груди солдата машинный голос.

Гарбандер ждал этого визита. И, видимо, срок размышлений подошёл к концу. Офицер прошёл ко столу, пнув по дороге бутылку, выудил из отделения на груди планшет. Положил его на стол, включил экран и повернул голову к Лансу.

– Выбирай.

С гудением Гарбандер подъехал к гостю.

– Это, – сказал Рикардо, выждал пару секунд, и перелистнул электронную страницу, – или это.

Он вернул первый документ. Приказ о комиссации. Жизнь на попечении корпуса до конца дней. Питание, медобслуживание, жильё. Второй...

Ланс сглотнул. Рикардо стоял рядом и от него пахло сыростью. Вода стекала с брони на пол, но гостя это не заботило. Он внимательно наблюдал за Гарбандером, уцелевший глаз щурился с неким хитрым огоньком. Индикаторы под затянутой бронёй глазницей мерно мигали.

– У тебя было достаточно времени подумать, солдат. Ты знал, что я приду. Не трать моё время, – сказал ловур.

Вторым документом был приказ о зачислении в роту мех-бойцов. Пожизненный. Ланс прекрасно понимал, что его ждёт в этом случае.

Он смахнул документ о комиссации в сторону. Промотал второй приказ до конца и приложил отпечаток пальца.

– А если нет пальцев? – спросил у ловура. – Как подтверждать?

– Решаемо, – тот забрал планшет, положил его в карман. – Правильный выбор.

Ланс не отреагировал.

– Когда приступать? Когда меня... Подключат... – он поднял руки, утыканные разъемами.

Рикардо хмыкнул:

– Не обольщайся. Ты лишь прошёл отбор. Первый этап. Это уже победа. Такое предлагают не всем. Скажи спасибо жрице, что тебя выходила. Во многом это её заслуга.

Ланс кивнул. О да... Если он её увидит – непременно скажет. Он даже знал имя «спасительницы». Нара. На-ра. Это имя никогда более не покинет его памяти. Ни один мускул не дрогнул на лице Гарбандера, но ловур будто почувствовал его гнев.

– Уже поздно что-то менять, ливневец, – сказал офицер. – Что сделано то сделано. С этим придётся жить. Как – решать тебе. Раз ты ещё не повис в петле – значит у тебя есть яйца. В роте мех-бойцов никого с Ливня никогда не было. Даже среди соискателей. Ты – первый. Стань лучшим вопреки.

Ланс встретил его взгляд. Спокойно выдержал его.

– Я готов.

– Береги мебель, – прогудело из груди ловура. Здоровый глаз офицера подмигнул.

Гарбандер окинул быстрым взглядом комнату. За ним следят? И он так опростоволосился? Идиот. Выдержал же того «психолога», который явно был приставлен не только для адаптации... Убедил в том, что не опасен, не сломлен. Эта вспышка гнева может всё испортить.

Рикардо подошёл к двери. Та с шелестом отъехала в сторону.

– Твоя ярость должна служить Империи. Научись ею управлять, – не поворачиваясь сказал офицер. – Пригодится.

Он ушёл. Ланс минуту стоял у стола, глядя в пластиковые створки, а затем направил санитарный механизм к брусьям. Ловко дотянулся до них, поднялся. Раз. Два. Раз. Два.

За окном, в свете фонарей, под секущим ливнем снова проехал броневик. На пару мгновений забуксовал в грязи, но вырулил и удалился.

Ланс прикрыл глаза, считая отжимания.

* * *

– Вы говорили, что я прошёл лишь первый этап, – сказал Ланс.

– Обстоятельства изменились. Времени нет. – рублено пролязгал динамик Рикардо.

Мех возвышался над головой Гарбандера. Тридцатифутовая громада на широченных ногах, способных с легкостью раздавить человека. Приземистый корпус, шириной в двадцать футов. Бронепластины, ракетные установки на плечах. Массивное орудие по центру. Раструбы излучателей спереди. Правая конечность заканчивалась крупнокалиберным пулемётом, с гофрированным подводом боеприпасов. Вместо левой был гигантский щит, кромки которого тускло светились силовыми лезвиями.

Ланс задрал голову, изучая меха. Ничего человекоподобного в нём, кроме конечностей, не было. Будто кто-то сколотил ящик из смертоносного оружия и закрепил на ноги. У Лоденских Мамонтов создатели хоть как-то трудились, придавая черты Человечества. Здесь... Просто эффективная машина для убийства.

Гарбандер никогда раньше не видел мехов. Только слышал. Но уже понял, что у них мало общего с боевыми доспехами класса «Защитник», «Танк» или «Опора». Хотя... Что-то от «Танка» в грубости и простоте улавливалось.

Площадка, по центру которой воцарился мех, находилась посреди крытого ангара, в котором крутились инженеры. Под брюхом машины стоял клирик Медикариума.

– А где жрица, которая меня вытащила? – спросил Ланс. – Почему она не пришла?

– Платочком помахать надо? Я с этим справлюсь. – спросил Рикардо. – Приготовься.

– Я готов, – спокойно ответил Гарбандер.

В днище меха раскрылся люк. Выдвинулась бронированная платформа. С гудением под ней остановился подъемник, на который степенно ступил клирик.

– Вперёд, – приказал ловур.

Санитарный механизм зажужжал. На подъёмник его подняли двое солдат. Один из них махнул рукой, и Ланс поехал наверх. Выглядел он спокойно, с прищуром встречая приближающееся нутро меха. Но внутри крутило так, что хотелось вырваться и убежать. Отказаться от всего. Прожить остаток дней в покое.

Потому что назад дороги не будет.

Толщина брони впечатляла под опустившейся платформой впечатляла. Фута четыре, не меньше. Посреди площадки стоял саркофаг. Клирик ступил на неё, открыл купол его и посмотрел на солдат. Те подхватили Ланса.

– Я сам! – сказал он так, что бойцы не споря опустили его. Гарбандер ловко забрался на платформу, волоча за собой искалеченное тело. Добрался до саркофага. Зацепился за крышку, подтянулся. Перекинулся. Из-под маски клирика смотрели преисполненные уважением глаза.

Ланс перевернулся на спину, устраиваясь поудобнее.

– Одежда, – сказал клирик. – Вся.

Гарбандер безропотно разделся, срываясь на привычные, но уже недоступные движения, и лишь плотнее стискивая зубы от горящей внутри ярости. Правая нога чесалась страшно. То, чего не было – зудело так, что он бы отдал всё, лишь бы дотянуться до проклятого места ногтями.

Ланс прикрыл глаза.

Холодные руки клирика коснулись его тела, соединяя жгуты капсулы с разъемами. Тихие щелчки дополнялись шипением. Пахнуло жаром. Запахло пластиком.

Теперь мех – это он. Он – это мех. Больше никогда не придётся почувствовать на себе касание ветра. Солнце не тронет лица. Не пожмёт руки улыбающийся друг. Не будет друзей. Ланс глубоко вздохнул. Ничего... Ничего... Всё это ненадолго.

На-ра. Н.А.Р.А.

Когда клирик крепил разъёмы на затылке – перед глазами вспыхнуло, боль пронзила сознание, и Гарбандер вздрогнул от неожиданности.

– Уже всё, – сказал служитель Медикариума. – Больше боли не будет.

Он был прав. Всё ушло. И... зуд в потерянной ноге. Ланс неожиданно сам для себя улыбнулся.

Клирик склонился над ним. Коснулся щеки. Запахло горелым мясом. Гарбандер дёрнулся... Вернее, лишь попытался дёрнуться. Боли не было. Он не чувствовал ровным счётом ничего. В прожженное в щеке отверстие клирик сунул какую-то трубку. Затем двинулся к тому месту, где у Ланса когда-то были ноги. Не способный пошевелиться, он лишь скосил глаза, но ничего разглядеть не смог.

– Скоро пройдёт, – сказал клирик, вернувшись. Положил руку ему на плечо. Похлопал, а затем закрыл крышку саркофага. Прозрачная пасть захлопнулась, сожрав Ланса.

Служитель сошёл с платформы, и та дрогнула. Поползла наверх.

Гарбандер шумно вдохнул. Выдохнул. Вдохнул. Изнутри накатывал ужас. Отставить. Отставить. Всё идёт согласно плану. Всё так, как должно быть. Лучше так, чем на брусьях всю жизнь.

Или... Может он ошибся?

Щека заныла. Ланс смог пошевелить языком, и нащупал конец трубки, вплавленной сквозь плоть. Толстая. Чувствительность возвращалась. Мех же неторопливо втягивал в себя искалеченного человека, безучастный к его переживаниям.

Когда движение платформы прекратилось, Ланс оказался в темноте, озаряемой лишь огоньками в саркофаге. Чуть повернул голову. Согнул пальцы. Клирик не соврал. Проходит. Саркофаг дрогнул, приподнимая изголовье.

– Слышишь меня? – раздался в голове незнакомый голос.

– Слышу... – еле ответил Ланс.

Голос утих. В ноздри ударил запах. Культей коснулось что-то тёплое. Вода? Жидкость наполняла саркофаг. Вязкая, приятная на ощупь. Успокаивающая. Когда она достигла груди, Ланс понял, что парит в своем гробу, посреди темноты. И это ощущение ему нравилось.

– Приступаю к подключению, – сказал голос. Свет моргнул. В глазах резануло так, будто изображение стало звенеть. А потом в голове что-то лопнуло, и Ланс едва не вскрикнул. Он оказался в ангаре. Под его ногами сновали техники. Гарбандер видел всё. Сразу. Видел людей в кабине над ангаром, занимающимися регулировками. Видел ворота, который, вроде бы были позади меха, когда они поднимались. Видел двери напротив, у которых так и стоял Рикардо. Понятия впереди, сзади больше не существовало. От непривычки он зажмурился, но всё равно видел.

– Визуальный контакт?

– Подтверждаю...

В уши ударили шумы. Голоса, шаги, щелчки. Поскрипывание динамика в груди ловура мехов. Чей-то смех. Он понимал откуда что доносится, но всё еще не разбирался спереди или сзади. В ангаре замигали красные прожекторы, поднялся вой сирены.

Ланс наблюдал за тем, как пустеет пространство вокруг. Люди торопливо покидали громадное помещение. Последним ушёл Рикардо, плотно закрыв за собой дверь.

– Поднимите правую руку, – скомандовал голос. Гарбандер понимал, что это один из тех, кто сидел в кабине под крышей ангара.

Он подчинился, и увидел, как его рука, превращённая в раструб пулемёта, легко двинулась вверх.

– Поднимите левую руку...

Ланс шагнул. Мех с грохотом опустил ногу на пол. На губах Гарбандера появилась улыбка.

– Поднимите. Левую. Руку, – голос наполнился железом.

Щит, обрамлённый силовым контуром, поднялся к потолку ангара. Ланс же сделал ещё один шаг, радуясь, словно ребёнок. Он снова мог ходить.

– Проводим синхронизацию внутренних ресурсов.

Гарбандер покрутил кистями рук, ещё не принимая, что это уже не его руки.

– Проводим синхронизацию сторонних ресурсов.

Поверх будто накинули сетку с данными. Ланс заморгал, машинально пытаясь стряхнуть пелену с глаз. Но постепенно привык. Направление стало ясным. Вместе с этим пришло чёткое понимание собственного состояния. Боезапас, провиант, энергия, топливо.

Гарбандер улыбался как ребенок.

Загудели ворота ангара.

– Выйдите наружу, – сказал голос. – Меня зовут Хирон Ликенден. Я проведу ваше знакомство с управлением.

– Привет, Хирон, – ответил Ланс. Подпрыгнул. Пол содрогнулся под весом. Неповоротливая туша чуть наклонилась, и Гарбандеру показалось, будто он падает. Интуитивно подался вперёд, и нашпигованный оружием ящик на ногах послушно выровнялся. Так. К этому нужно будет привыкнуть.

– Выйдите наружу, пожалуйста, – в голосе инструктора послышалась усталость.

Ланс зашагал к воротам.