Текст книги "Иридианка. Магический переклад (СИ)"
Автор книги: Юля Фаро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Дочитав послание, они молча посмотрели друг на друга.
– Думаешь, успеем? У нас меньше трёх дней, чтобы спасти его... – Вадик понял, о чём думает Вика.
– Не лги себе – ты тоже об этом подумал. Если мы не попытаемся это сделать, значит, мой удел – Тёмная сторона... Нужно возвращаться на заимку. Там кое-что захватим и навестим «друзей» из «серого» сектора.
* * *
Вернувшись по туннелю обратно, Вика первым делом принялась лепить снежки и бросать их в сторону, противоположную «бежевому» сектору. То, что происходило дальше, повергло её и Ракула сначала в удивление, а затем – в уныние...
Снежки словно прилипали к воздуху, не оставляя вокруг себя никаких «пятен» или «пробоин».
Темнова устала выкрикивать в пространство координаты «серого» сектора. От холодного сырого воздуха голос охрип.
– Сто тридцать три, сто тридцать три, сто тридцать три... – упрямо повторяла девушка, вскидывая левую руку в сторону зависшего снежка.
Но ничего не происходило. Снежный «мячик» постепенно уменьшался в размере и, словно тая от неведомого тепла, бесследно исчезал.
Наблюдавший за происходящим бестелесный Ракул мучился от собственной бесполезности и жалел Темнову.
– Вика! Пойдём в дом! Отдохни, согрейся, поешь... Ты же сегодня ничего не ела! Успокоишься, и подумаем... Хватит! Ты же видишь, что это не работает...
Вика нехотя послушалась. Но, зайдя в избушку, тут же принялась рыться на полках, сплошь заставленных учебниками Эдда.
Одну за другой она быстро пролистывала книги, бурча под нос:
– Не то... Снова не то... – и раскладывала их стопками на столе.
– Может, скажешь, что ищем? – поинтересовался Вадик.
– Помнишь альбом с репродукциями в книжном магазине аэропорта?
– Ну?
– Там говорилось о том, что все картины демонстрируют рекурсию... Я хочу побольше узнать об этом! О рекурсии... Вот ты знаешь что-нибудь об объекте или процессе внутри самого этого объекта или процесса?
– Тут много что на ум приходит, – откликнулся Ракул. – Например, наши матрёшки... Или вот ещё, старая дурацкая песенка – чем не рекурсия? – и он пропел-продекламировал:
– У попа была собака,
Он её любил,
Она съела кусок мяса,
Он её убил,
В землю закопал,
И надпись написал:
У попа была собака,
Он её любил...
– Кстати... – продолжил Вадим, закончив петь. – У Лема был рассказец про умную и одновременно ленивую машину, которую поставили перед решением сложной задачи. Так эта машина была настолько умна и ленива, что создала такую же машину, наделив её всеми своими свойствами. Вторая машина – также не став заморачиваться над решением задачи – создала для этих целей следующую машину... И так – до бесконечности...
– Нужен повторяющийся ряд! – Вича постучала себя по лбу кулачком. – Зеркала!
Девушка забежала в свою каморку и уставилась на зеркальные двери двустворчатого шифоньера.
– Сейчас, сейчас, – приговорила она, откручивая отвёрткой старые разболтавшиеся петли.
– Ты откуда это умеешь? – удивился Вадик.
– Не забывай, я выросла в деревне с матерью-пьяницей... Я ещё не то умею... Это плохо, конечно, что у меня нет этих так называемых иридических знаний, но зато бытовых навыков – хоть отбавляй.
Запыхавшись и раскрасневшись, девушка вытащила на улицу обе снятые створки. И теперь перед ней стояли два абсолютно одинаковых зеркала, прислонённых к стене избушки.
– Я – молодец! – похвалила она сама себя. – Как считаешь, Вадюха? Я – молодец?
– Да скажи толком, что задумала? – пробурчал обиженным голосом тот.
– В моей задумке главная роль будет отведена тебе, любимый! Хочу извлечь максимальную пользу из твоего «невидимого состояния» в условиях настоящей действительности.
– Поясни! – заинтересовался Вадим.
– Поясняю... Снежок, зависший в воздухе, исчезает не сразу, а минуты через три-четыре... Так?
– Так! – согласился Ракул, пока ещё ничего не понимая.
– Я установлю зеркала в снег друг против друга, но под некоторым углом. Затем встану к ним спиной, а ты должен будешь посмотреть и сказать: отражаюсь я в них или нет... Ты подскажешь мне, куда встать для того, чтобы я и очередной брошенный мною зависший снежок были видны в бесконечном отражении. Учитывая то, что ты неразрывно связан со мной – но при этом не являешься объектом материального мира – тебе придётся быстро побывать в каждом из видимых отражений и посмотреть, в каком из них вокруг снежка появляется отверстие, свечение или «пробоина». Она должна быть серого цвета... Как только увидишь – называй координаты.
– Думаешь, получится?
– А почему бы и нет? Лампель написал, что блокировал выход из одной действительности... А мы... Зайдём из другой! Только и всего...
– Он написал: «... на несколько фракталов вперёд...», – задумчиво произнёс Ракул.
– Вот видишь! Всего лишь на несколько! Не на бесконечное или великое множество фракталов, а на несколько... Понимаешь? Думаю, это будет не слишком «глубоко» в «зазеркалье»... Начинай присматриваться с четвёртого.
– Почему именно с четвёртого? Потому что «Бог троицу любит»?
– Почти...
– Если всё так символично, тогда это будет шестое отражение. Ну... Типа шестёрка – число Тёмных сил.
– Тогда уж – шестьсот шестьдесят шесть... Но я уверена, что столько не потребуется. Он же писал о нескольких! Давай уже пробовать!
Вича вкопала в сугробы зеркала, и они выбрали самое удачное место для неё самой, приготовившись к эксперименту.
Как только Вича запустила снежок и подняла руку – Вадим тут же «встал» между зеркалами и шагнул в коридор отражений...
Такую боль ему никогда не приходилось испытывать! Такое жуткое ощущение жара, будто с заснеженной поляны он шагнул в костёр. Ракул, не испытывающий никаких физических чувств уже долгое время, закричал от неожиданности и – не в силах выдержать таких мучений – «вывалился» наружу.
– Вика... – позвал он тихим голосом. – Прости, я не смог.
Огорчённая Темнова опустила руку.
– Там – пламя! Алое адское пламя! Я чуть не сгорел!
– А сейчас? Сейчас ты что испытываешь?
– Ничего! Всё нормально!
– Вадик, любимый, ты можешь сгореть только в нашем Мире... – пылко заговорила девушка. – Потерпи, потерпи, родной! Я поняла, тебе нельзя задерживаться в первом отражении. Если оно красное – это огонь, гнев, агрессия... Смотри, по логике вещей за ним будет розовый, сиреневый, фиолетовый, синий... Но чётких границ нет – ты будешь продвигаться по оттенкам... От красного к синему... А их – очень много! Главное, не стой на месте. Продвигайся как можно быстрее.
– Я готов! – решительно произнёс Вадик. – Что бы ни случилось – больше «не выпаду». Обещаю! Поехали, на счёт три кидай снежок!
Всё повторилось. Только теперь Ракул избежал прежней ошибки и, превозмогая обжигающую боль, ринулся вперёд. Он «проскакивал» фракталы один за другим, не отрывая глаз от спины Вики, которую видел перед собой через красное марево. Миновав оттенки красного излучения, он почувствовал приятное тепло. Только снежок уменьшался прямо на глазах... Когда силуэт Вики покрыла сиреневая пелена – «снежный шар» сделался величиной с пятирублёвую монету.
Вадик был в отчаянии. Снежок таял...
Вадик мысленно прибавил скорости, в страхе посмотрел на цель и... «Выдохнул» с облегчением – в воздухе появилось долгожданное пятно.
– Сто тридцать три, сто тридцать три, сто тридцать три... – выкрикнул Ракул и кубарем покатился вниз...
Они летели, переворачиваясь через голову, то сталкиваясь, то «разлетаясь» в разные стороны, словно биллиардные шары от резкого удара кия. Скользкая, идеально ровная поверхность склона казалась бесконечной и не давала возможности остановиться.
– Вика! – попытался позвать Вадик. – Вика!
– Молчи! – простонала девушка...
* * *
Они пришли в себя почти одновременно. Первое, чему обрадовался Ракул, было лицо улыбающейся Вики.
– Ты снова в теле... – поздравила его Темнова.
– Удивительно... – отшутился Вадик. – Я думал, на таких скоростях всё должно разрушаться, а я, наоборот, восстановился.
Он попытался встать на ноги, но поскользнулся и упал.
– Серо-голубой лёд, – констатировала Вича. – Гладкий и скользкий до безобразия...
– Мы застряли в голубом? – выдал предположение Ракул. – Не долетели до серого?
– Эх, ты! Почему Лампеля плохо слушал? Белого, серого, чёрного и их оттенков нет в цветовом спектре... Это – ахроматические цвета!
– И что тогда?
Вика покрутила пальцем у виска и, сделав вид, что расстроилась, укоризненно покачала головой.
– Кроме направлений «назад» и «вперёд», есть ещё «вверх» и «вниз».
Вадик лёг на спину и посмотрел вверх.
Всё пространство над ними было абсолютно белым.
Он повернул голову к Вике.
– Значит, под нами?
– Уверена! Чуть-чуть не дотянули... Ладно, сейчас – не об этом, нужно думать что предпринять.
Расценив её слова как призыв к действию, Ракул стал изо всех сил стучать кулаками по ледяной поверхности, но всё было напрасно...
– Успокойся... Такие методы и там не сильно помогали, а уж здесь и подавно не пригодятся.
Несмотря на тёплую одежду, Вика с испугом чувствовала, что начинает замерзать но, посмотрев на парня, одетого совершенно по-летнему, устыдилась своего страха.
«Мы так долго не протянем...», – грустно подумала девушка.
– Нужно использовать проверенные средства! Пойдём эмпирическим путём! – внезапно осенило Вадима. – Для начала – вот это.
Он стянул с ноги кроссовок и запулил его в белую мглу.
– И что? – разозлилась Вича. – Теперь у тебя только одна нога обута...
Она не успела договорить, как ботинок приземлился ровнёхонько на то же самое место, откуда его запустил Вадик.
– Не работает! – подытожил «экспериментатор». – Как думаешь, может, стоит покричать? Может, здесь есть кто-нибудь?
– Может, и есть, – согласилась Вика. – Может, мы даже с тобой лежим в центре огромного мегаполиса, и по нам ходят жители и перемещается транспорт... Только мы для них – трансцендентные сущности, и они нас не видят, не слышат и не осязают... Так что кричать – бесполезное занятие!
– А вдруг среди них есть индивиды с паранормальными способностями?
– Предлагаешь ждать контакта? Быстрее помрём от воспаления лёгких...
– Тогда остаётся уходить по координатам... При этом выкрикивать их вверх – не вариант...
Вика посмотрела на хорохорившегося Вадика. Было видно, что он еле держится... Вон, трясётся уже! Зуб на зуб не попадает.
Она перевернулась на живот и упёрлась левой ладонью в лёд.
– Вадик! Смотри! У меня шесть пальцев! Смотри!
– Т-т-точно! – пробормотал Ракул и заставил себя улыбнуться.
– Сто тридцать три... – Вика повторяла и повторяла заученный порядок цифр, чувствуя, как под рукой начинает таять лёд и превращаться из голубого в серебряный, затем – словно в металлический... И, наконец – в прозрачный...
Они лежали на поверхности хрупкой проталины, готовой треснуть каждую секунду. Внизу было темно – всё пространство под ними затянули серые грозовые облака.
Наконец ледяная мембрана затрещала и лопнула, и взявшиеся за руки Вадик с Викой рухнули вниз.
Глава 14
– Тебе, Ракул, как я посмотрю, года жизни слишком много! Так и норовишь ускориться, – прямо перед ними стоял Аркадий Петрович Сытин, собственной персоной. – Это её я в «серой пыли» уничтожить не могу – договор с Иридой мешает! А тебя – запросто! Сейчас дату на твоей могиле поменяем и... Добро пожаловать! Станешь сначала вороном, затем – летучей мышью-ночницей, а там – если покорность проявишь – попадёшь в армию «серых могильщиков».
– Говорил я тебе! Зря ему «пряжу судьбы» вернула! – пришёл в себя Вадик. – Делать добро для такого зла как он – себе дороже выходит.
– Поумничай мне здесь, – перебил Сытин.
– Зачем явились? Чего добиваетесь?
– Мы – за Эддом! – твёрдо проговорила Вика, стоя рядом с Вадимом и держа его за руку.
– С чего вдруг?! Он сам к нам пришёл, по собственной воле.
– Я хочу с ним поговорить! Где он? – выдвинула требование Вика.
– А старухой обратно стать не желаешь?! Не слышу! Не желаешь? Он и так – этот горе-гений! – влез не в своё дело. Переклад с тебя снял! Знаешь, что за такую самодеятельность полагается?
– Я всё знаю! – спокойно ответила Вика. – Я хочу с ним поговорить прямо сейчас.
– Ты кто такая? – начал раздражаться Сытин. – Ты что себе позволяешь? Да ещё и на моей территории!
– Я – иридианка! – хранитель равновесия!
– Да ладно! – издевался Сытин. – «Кодекс» покажи! Ты, милая, ещё совсем-совсем никто! И может так случиться, что иридианкой и не станешь никогда. У меня на Заводской улице соседка с первого этажа всё сыну внушала: «Занимайся спортом, ходи на тренировки, станешь великим футболистом...». А он, бац! И под машину попал! Теперь – инвалид... А какие надежды подавал! Все думали, что чемпионом будет... Так что ты сначала иридианкой стань по-настоящему – тогда и говорить будем по-другому.
– А не вы ли помогли... – злобно спросила Вича. – Мальчику под машину попасть? Вы помогли?
– С чего взяла?
– Больно уж радуетесь. А меня приёмным родителям из Пустыхова... Не вы ли подкинули? А дочку их... Не вы ли с обрыва толкнули?
Озверевший Аркадий Петрович, потеряв над собой контроль, попытался, было, замахнуться в сторону Вики, но она, выставив вперёд шестипалую руку, ударила его такой энергетической волной, что, подлетев на пару метров вверх, он с размаху плюхнулся в серую пыль, тут же превратившись в кладбищенского кота.
– Ну и чего добилась? – зло спросил Сытин. – Это – моё нормальное состояние... Реального-то вреда ты мне нанести не можешь. Но... С этого момента на меня не рассчитывай! Поумнела – действуй сама!
– Нам от тебя уже ничего и не надо! Мы будем говорить только с Дастом!
Увязая ногами в мерзкой пыли, Вика подошла вплотную к сухому дереву и коснулась шестипалой рукой серого корявого ствола.
– Даст! Я чувствую твою силу! Я знаю твою власть! Выслушай меня! Я пришла за своим другом и не уйду, пока его не увижу...
Кора дерева сделалась невыносимо холодной, и Вика ойкнула, отдёрнув руку.
– Почему? Почему ты не хочешь говорить со мной? Я знаю, что ты сейчас – дерево!
– Замолчи, глупая! Ты никогда не сможешь диктовать условия...
Рядом с деревом появился Сытин, теперь колдун находился в образе горбатого уродца.
– Не смей так разговаривать с могильным Царём! Это ты – в силу своего ограниченного ума! – видишь дерево! Сущности из земного Мира слишком много о себе возомнили! Они принимают за действительность всё, что видят их глаза, и что в состоянии обработать их недалёкий ум! Ты уверена, что «серый» сектор – это кладбище? Ты видишь, армию скелетов, стаи ворон и летучих мышей? Это всего лишь твои иллюзии... Ты даже представить не можешь, как на самом деле проявляются в потоках мироздания стихии «серого» сектора! Даст – великая сила! И если ты разгневаешь его, он может по-настоящему превратить тебя в дерево. И поверь, на Земле это гораздо мучительнее, чем потерять молодость и стать старухой.
Вика сделала шаг назад.
– Мы знаем, что Ирида надевала на тебя венок... Знаем, – продолжил колдун. – Так не будь глупой, используй возможности расширенного сознания, шевели мозгами... Сейчас ты можешь понимать гораздо больше! И ты поймёшь, почему дерево...
После этих слов Вика почувствовала лёгкое приятное покалывание в голове. Ощущение для неё было новым, никогда раньше не испытываемым.
– Видно! Процесс пошёл... – ухмыльнулся Сытин.
– Вика! С тобой всё в порядке? – Вадик взволнованно разглядывал подругу. – Я вижу мелькающие точки над твоей головой. Что это?
– Думает... – лениво ответил Аркадий Петрович. – За мою бытность, я выходца из «золотого» сектора вижу впервые. Красные – разжигали войны, коричневые – мучились безумными идеями превосходства, оранжевые – прославляли Будду, зелёные – создавали общества защиты природы... – он усмехнулся. – А с этой – всё наперекосяк... Могу поспорить: она будет нарушать все правила и предписания... Такую своенравную даже «Иридический Кодекс» не остановит ... Эмпат, самый настоявший эмпат получился!
– Как ты её назвал? – сердито сдвинул брови Ракул.
– Одержима твоя Вика проблемами других, говорю тебе это как дипломированный психолог... Слишком чувственная и сострадательная!
Вика не слушала сентенций горбуна. Она удивлялась тому, как в её голове, сменяя друг друга, возникали образы и картинки. Девушка встряхнула головой, словно стараясь изменить в сумасшедшем калейдоскопе узор из разрозненных фрагментов информации.
– Почему дерево? – прошептала она, и тут же начала повторять вслух слова, которые непроизвольно возникли в сознании. – Дерево – истинный образ отражения внутреннего состояния и переживаний. Дерево всегда было и остаётся тесно связанным с человеком. Деревья появились на Земле задолго до появления человека... Они тоже сталкиваются с такими событиями как появление на свет, развитие, размножение, увядание, смерть. Дерево – символ сакральных знаний о вертикальной картине мира. Показывает посвящённым разделение мира на три части – подземный уровень, земной уровень и небесный уровень. То, что происходит с человеком – отражается на дереве, а то, что происходит с деревом – отражается на человеке...».
– Не понимаю! Ничего не понимаю! – Вика жалобно посмотрела на Ракула.
– Думаю, бесполезно... – тихо произнёс Вадик. – Если он не скажет... – парень с ненавистью сверкнул глазами в сторону Сытина. – Мы ничего не узнаем... Зря сюда добирались...
Вика крепко сжала его локоть и зашептала скороговоркой:
– Вадик, схвати горбуна и постарайся не выпускать – держи изо всех сил... Я кое-что придумала... Только держи покрепче!
Повторять дважды ей не пришлось!
Изловчившись, Ракул прыгнул на Сытина и повалил его. Колдун рычал и стонал, пытаясь схватить Вадима за горло. Они катались среди могил, вздымая облака серой пыли...
Огромная стая ворон, появившаяся как будто из ниоткуда, летела прямо на Вику. Мерзкие летучие мыши-ночницы ползли по пыли, волоча перепончатые крылья. Над могилами стали возникать серебристые коконы...
Вика повернулась направо и, вскинув шестипалую руку, приготовилась произнести заветные цифры «бежевого» сектора...
Но вороны накинулись на девушку со всех сторон. Они вцеплялись острыми когтями ей в кожу, путались в волосах, клевали ей руки и ноги, а летучие мыши впивались зубами в раны. Кровь заливала лицо, и Вика почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Она видела, что Ракул тоже из последних сил удерживает Сытина.
– Вика, Вика! Я помогу тебе! – Вадик уже хотел отпустить противника.
– Не смей! – прокричала Вича. – Держи его, не вздумай отпускать... Я – сама, я справлюсь...
Она принялась отбиваться от чёрных птиц, одновременно стряхивая с себя и топча ногами ночниц.
– Ничего не выйдет, – прохрипел Вадик. – «Могильщики» уже выходят из коконов.
Внезапно один из воронов бросился Вике на помощь. Огромная птица, заслоняя девушку, принимала все удары собратьев на себя, пытаясь отвлечь их от Вики хотя бы на немного. И этих секунд хватило, чтобы Вика, превозмогая боль, протянула руку и назвала координаты...
Зияющий туннель светился таким ярким светом, что все серые твари метнулись в сторону, прячась от лучей света.
Вадик тут же, схватив подмышку поверженного противника, ринулся в проход, а Вика поторопилась следом...
* * *
– Это нонсенс! Это произвол! – возмущался Аркадий Петрович. – Это нарушение прав «Иридического Кодекса».
– Можно подумать, что ты его читал?! – урезонила словоблуда Вика. – Если бы я знала раньше, кто ты есть на самом деле – ни за что не вернула бы тебе пряжу, Скульд!
На знакомой поляне – прежде чем поставить Сытина на ноги – Ракул, играючи, хорошенько встряхнул толстяка, держа того обеими руками.
– Намёк не ясен! Кто я, по-твоему!
– Булибаш Гожо, – спокойно, глядя в его косящие глаза, произнесла Темнова. – Староста цыганского табора, зарезанный в овраге Косороткиным прихвостнем Лео. А жена твоя Черген, толком не разобравшись, на весь род Ракулов проклятье наслала. Так что ты мне здесь свои цыганские штучки прекращай! С одной стороны, я – иридианка, рождённая в «золотом» секторе и призванная удерживать равновесие на основании «Кодекса». А с другой стороны, я – Виктория Темнова, и для «наведения равновесия» в моей собственной судьбе мне никакой «Кодекс» не нужен. Понятно, Гожо?
– Дурная ты баба, Викторица, и мужик твой – ненормальный... Если бы тогда бросил тебя и ушёл к Косоротке, ничего этого и не случилось. Может, и я был бы сейчас розовым облаком в иридических Мирах.
– А «голубым» в местах не столь отдалённых не хочешь? – Вадик грозно сжал кулаки. – За то, что заставил Лампеля всю эту кашу заварить.
– Да если бы в круговороте перерождений вы безвинно не пострадали – вряд ли бы Ирида душу Викторицы в «золотом» секторе возродила...
– Замолчите оба! – устав выслушивать бесконечные пререкания, прошипела Вика и напомнила Ракулу. – Вадик, у нас время истекает!
– А что – Вадик! Этот гад... – указал на Сытина Ракул. – Нам так ничего и не сказал.
– Аркадий Петрович, скажите нам, где находится Эдд, и ступайте на все четыре стороны. Дальше мы уж сами без вашего участия разберёмся, – тут же обратилась Вика к колдуну.
– В избу сначала зайди! – хмуро посоветовал Сытин.
Перед тем как переступить порог, Вича не удержалась и посмотрела на своё отражение в бочке с водой...
Возникла абсолютно идиллическая картинка: она – только гораздо старше; рядом – Вадим, держащий на руках мальчишку...
Смеющийся рыжий мальчик с усеянным веснушками лицом крепко сжимал руками маленький росток какого-то растения с двумя переливающимися листиками.
«Где-то я уже видела такой побег...», – подумала Темнова...
Зайдя в дом, они снова оказались в секторе «серой пыли». Вика не удивилась – за столько раз посещения «беж» она привыкла, что интерьер жилища всегда соответствует месту, из которого был совершен переход. Это нормально.
Другой вопрос: что ей следует здесь обнаружить, что понять?
Девушка посмотрела по сторонам – ничего не изменилось. Дерево, ряды могил с надгробными камнями, серая пыль внизу и серая пелена сверху.
Вика встала на то самое место, где ещё совсем недавно отбивалась от нападения злобных ворон. Она посмотрела под ноги и увидела странный след в пыли: отпечатки птичьих лап и извилистую дорожку, которую, похоже, оставило на земле волокущееся после ранения крыло.
Девушка сделала несколько шагов и заглянула за одну из могил.
Там, задрав согнутые лапы, неподвижно лежала грязная ворона с ободранными перьями и поломанным крылом. Клюв птицы был открыт.
– Ну вот! – развёл руками Сытин. – Инициатива всегда наказуема! Один дурак ринулся в бой защищать непрошеную гостью и перечеркнул все новые предначертания судьбы... Другой дурак... – тут Аркадий Петрович со злобой посмотрел на Ракула. – Силой уволок меня с места, помешав тем самым выполнению моих обязанностей. В результате: ваш Эдд завис между жизнью и смертью, да ещё и в ужасных муках... Это, скажу я вам, покруче всякого примитивного чистилища будет...
– Это – Эдд?! – чтобы не зарыдать в голос Вика зажала рот руками. – Я вам не верю!
– Не верит она! Возьми птичку, если не брезгуешь. Да подержи над бочкой с водой. Сама всё и увидишь.
– Не надо, я сделаю сам, – Вадик опередил Вику, подняв из пыли чёрную тушку.
В воде отразился Лампель, он лежал бледный и неподвижный с неестественно вывернутой и отведённой в сторону рукой.
– Что можно сделать, как облегчить его страдания? – не унималась Вика, теребя Сытина за рукав.
– Опять двадцать пять! – Аркадий Петрович выворачивался из цепких пальцев Темновой. – Оп-па! А пальцев-то у тебя, на левой руке – шесть... А я сразу как-то и не сообразил, чего это ты вдруг раскомандовалась... Это меняет дело! Предлагаю Переклад.
– Да вы достали с Перекладами вашими! – Вика разжала пальцы.
– А как, милая, иначе-то? У тебя сейчас ума поболе, чем у простых людишек! Если что уже случилось, то изменить события можно только тем, что переложить их с одной судьбы на другую. А с тобой я и поторговаться готов! На палец, например! Отдай «серой пыли» свой шестой палец и забирай дружка Лампеля. Используй на его спасение оставшиеся три дня... – косые глаза толстяка вспыхнули яростным огнём.
– Вика! Даже не вздумай! Без шестого пальца ты не сможешь взять и прочесть свиток «Иридического Кодекса». Вика, ты погибнешь! – закричал Вадим и в сердцах сплюнул. – Ну и сука же ты, колдун!
– Да-с! Дилемма! Но зато – целых три дня! Может, и придумаете что-нибудь! – издевался Сытин, не обратив на слова Ракула никакого внимания.
Девушка молча перевела взгляд с умирающей птицы на Вадима. Было видно, что её раздирают противоречия и сомнения.
– Я могу подумать? – обратилась она к колдуну.
– Да сколько угодно, если не жалко этого горе-учёного. Правда, по истечении трёх дней он обязательно помрёт... Думай... Нам даже лучше. «Серый» сектор насыщается страданиями – мы не в накладе.
Однако за этой бравадой Вика явно почувствовала лёгкое разочарование...
– Не волнуйся, мы не бросим Эдда, – пообещала она Сытину и, взяв Вадима за руку, направилась к туннелю, чтобы покинуть спокойный и безопасный «бежевый» сектор.
– И я отправлюсь домой, – устало сказал Аркадий Петрович. – У меня через час такая рыженькая гостья заявится... Закачаешься! – он пошло захихикал и хотел, было, уже подмигнуть чёрным глазом Ракулу, но, вспомнив обиды и грубое обращение, передумал.
Насупившись, он отряхнул пиджак и посмотрел на помятые брюки.
– Сволочь ты, Вадик, такой костюм испортил!
* * *
Рыженькая оказалась ещё той штучкой!
Заявившись на Заводскую улицу к назначенному часу, она наотрез отказалась довольствоваться ужином при свечах, приготовленным для неё Аркадием Петровичем.
– Ни за что! – рассмеялась она, блеснув идеально белыми зубками. – Аркашенька, мы едем в ресторан! И не вздумай сопротивляться! Я уже столик зарезервировала... – она уставилась на Сытина ярко-зелёными глазами из-под откорректированных умелым татуажем бровей.
– Зря! Зря ты это придумала и со мной не посоветовалась... Смотри, как хорошо дома! Вот – столик с закусками, вот – спаленка... Зачем эти передвижения? Рестораны? – пытался отбиться Аркадий Петрович.
– Не бухти, как старпёр! – отрезала Рыжая. – Если через десять минут не соберёшься – одна уеду. Всё! Жду в такси, – она удалилась, хлопнув дверью.
«Что происходит?», – переодевая рубашку, думал Сытин, – «Последнее время мне всё чаще приходится подчиняться чужой воле... Такое впечатление, что система дала сбой. Интересно, перемены коснутся только земного бытия? Или...».
Требовательный и громкий сигнал клаксона заставил толстяка поторопиться.
– Да бегу, бегу, – пыхтел колдун, засовывая ноги в узкие элегантные ботинки.
Как только престарелый бонвиван разместился на заднем сиденье, машина с визгом рванула вперёд.
– Как хоть ресторан называется? – покосился Аркадий Петрович на рыженькую «придумщицу».
– «Встреча», – охотно ответила красотка. – Он принадлежит одной из моих тётушек.
– Что ж ты при такой богатенькой тётушке на сайтах знакомств «зависаешь»? – хохотнул Сытин. – И «ник» у тебя, как у проститутки – «Валькирия».
– Ошибаешься, я и есть Валькирия, просто приказ норны Урд выполняю, – ответила девушка. – Она велела тебя доставить.
– Останови машину! Немедленно останови машину! – завизжал Сытин.
– Мэй! Не командуй здесь, булибаш Гожо – не в таборе, – сидевший за рулём Иордаке Куркь прибавил скорость.
Аркадий Петрович испугался не на шутку. Сверкая разноцветными глазами, он уже приготовился выкрикнуть в пространство кодовый номер «серого» сектора, как Валькирия ловким движением заклеила рот колдуна куском широкого скотча.
Да!
Лишённый возможности говорить, похищенный из собственной квартиры, вдалеке от магической картины, «первый заместитель» могильного Царя был всего лишь беспомощным толстяком.
– Неразборчивые связи ещё никого до добра не доводили, – не оборачиваясь, назидательно произнёс Иордаке.
Они удалялись всё дальше и дальше от города.
Наконец, съехав с трассы, свернули на узкую дорожку между деревьями.
Словно из-под земли возникла Урд. Автомобиль тут же заглох и остановился, а Норна подошла вплотную и, положив ладонь на капот, тихо произнесла:
– Тьма, Свет, Тьма!
– Значит – в зелёный! – улыбнулся Куркь. – Не любит норна цифрами заклинание произносить, – пояснил он Валькирии. – Вот этот бы обязательно сказал: «Ноль, двести пятьдесят пять, ноль», – хотя, конечно, никакой разницы...
Пока он говорил, зимний лес исчез. Такси медленно даже не ехало, а, скорее, плыло по изумрудному туннелю...
* * *
Яркие камни слепили Аркадия Петровича. На его глазах появились слёзы...
Проморгавшись, он обнаружил, что сидит на склоне гортопа, сплошь заросшего молодой сочной травой.
– Вот и свиделись, ром Гожо! Со кираса?[9]
Рядом с ним на траве сидела жена Черген.
– Со ту камэс?[10] – Аркадий Петрович – больше века не произносивший цыганских слов – виновато посмотрел на старуху.
– Косой стал! – не удивилась Черген. – Это от того, что прямо в глаза людям смотреть не можешь. Стыдно! Как же тебя угораздило до «серой пыли» опуститься? А, Гожо? Наш цвет – синий, как небо, да зелёный, как поле... Предал ты своё племя, предал закон наш.
– Хватит, старуха! – Сытин попытался перейти в наступление. – Каждый волен выбирать на какую сторону становиться, какое место занимать... Прошло то время, когда значимыми вещами для меня были лишь табор да кусок земли, на которой я спал. Я теперь совсем другой!
– Были среди нашего племени отступники, всегда были... – словно не слыша его слов, продолжала старая цыганка. – Кто – не по своей воле, а по незнанию, а кто – и специально. По цыганскому преданию, каждый рождается как в мире добрых сил, так и злых. И кропят новорождённым головы солёной водой, чтобы тёмные демоны над ними власти не имели... Видать, тебе не помогло...
– Ты к чему это сейчас? Что хочешь мне в укор поставить? Если не забыла, мы – свободный народ, кочевники, сами выбираем где жить и во что верить.
– Вот, вспомнила, – Черген улыбнулась и поправила платок на голове. – Артист был смешной такой, Чарли Чаплин – ром по рождению. Душа светлая у него была. Удалился в синие Миры. А один человек из венгерских цыган – из рода Шаргози-ловарей – не признаёт родства. Когда большой страной правил – гонения на свой же народ устраивал. Вот и скажи, отчего такое случается?
Сытин сорвал пучок травы и, поднеся к лицу, вдохнул забытый аромат горькой свежести.
– Шаргози – не ром, он – пошрат, цыган-полукровка... Ты ещё про нынешних знаменитых «романо рат» не слышала, – он усмехнулся. – Хоть гитарист «Rolling Stones» – Ронни Вуд, хоть певица оперная – Анна Нетребко...
– Зря так думаешь! Цыганская почта во всех Мирах есть! Только не про то разговор... Ты, Гожо, невинно убиенным Землю покинул. Мог любой Мир выбрать, любой договор принять... Выходит, что зря я столько лет у «Сара Кали» для тебя добра просила. К нашим дочерям и внучкам являлась, житья им не давала. Из рода в род всё наказывала им прощенье вымолить у Ракулов. Помогала останки Василе найти и земле предать. Когда обрела покой, когда взошла на «зелёные просторы»... Глядь, а нет тут моего Гожо! Ни в небе голубом, ни среди лугов зелёных, – Черген протянула руку и погладила Сытина по редким седым волосам. – Чего молчишь? Права была моя мать, когда запрещала нам встречаться. Помнишь, Гожо, как ты меня уговаривал? Как из табора до свадьбы выкрал? Как миловались мы с тобой ночами? Неужели всё забыл? Из-за тебя и свадьбы у нас толком не было. Тихо – без размаха цыганского – всё прошло. А вместо «выноса простыни» кланялся ты в ноги гостям и родичам. Просил прощения за свой грех. Простили тебя тогда. Все простили. Ты же обещал верность хранить, семью беречь!
