Текст книги "Золотисто-Карий (СИ)"

Автор книги: Юля Черная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Девушка в течение часа поведала мне всю историю становления этой пары. Не помню, чтобы Клэр когда-то упоминала о чрезмерной симпатии к этому парню. Я начала работать с Кайлом в паре после того, как Алекс уехал в Нью-Йорк. Мы с ним хорошие друзья, но если бы я знала раньше, что Клэр была тайно влюблена в него, то непременно помогла бы ей в этом деликатном деле. Не знаю как, да и в чужие дела лезть по определению не стоит, но ведь как не помочь в воссоединении двух одиноких сердец.

Сидя на кровати, и слушая нескончаемый поток болтовни, я поняла, что давно не окуналась в простую студенческую жизнь, которая переполнена драмами, личными трагедиями и сплетнями. В которой нет места боли, терзаниям и скорби. Это уже стало частью меня, не думаю, что за оставшееся учебное время еще удастся испытать то ощущение беззаботности, когда весь мир у твоих ног и нет предела мечтаниям. Все прошло очень быстро, не дав возможности подготовиться и это, наверное, было самым жестоким и обидным в такой ситуации. Билл – он был, есть и будет частью моей жизни, куда бы я ни уезжала, как бы не старалась забыть все произошедшее. Нынешнее чувство ненависти поглотило меня, не спорю, но по-другому никак. Пожалуй, именно оно и дает четкое представление того, что я все еще человек. Живой человек, который может ощущать. Только неужели Билл не понимает, что, видя надежду в его глазах, я испытываю нестерпимую боль и сожаление. Все же этого человека я любила до беспамятства, возможно и сейчас люблю. И никогда не пожелаю ему ничего плохого. Нам не суждено остаться вместе, прожить долгую и счастливую жизнь, завести детей. И если он найдет достойную девушку, которая подарит ему такую жизнь, чего не сделала я сама, то я буду безмерно рада за него. Правда! Этого человека всегда будет занимать часть моей души, останется в сердце как нечто незабываемое и ни с чем несравнимое! Но вместе с этим останется зияющая рана, ведь я не уверена, что смогу окончательно простить ему случившееся. На улице мгновенно сгущаются сумерки, принося с собой одиночество и тоску. Сейчас я одна. Совсем.

В мыслях непроизвольно явился тот ад. По коже пробежалась стая мурашек, а на спине выступил мерзкий липкий пот страха. Наверное, звучит глупо, но я больше не чувствую себя в безопасности! Это нескончаемое чувство преследования, мания похищения и паника от мужской близости. Неужели это будет преследовать меня всю жизнь? Умом я понимаю, что тех людей арестовали, а Вигу бы грозила смертная казнь, если бы штат не счел это слишком жестоким и бесчеловечным. Чувствую, как леденящее чувство испуга накрывает изнутри только при одном упоминании этого имени.А как же я? Со мной разве все было гуманно?! Когда эта тварь пересчитывала косточки ребер или потешалась над моим телом, разве это не было жестоко?! Нет, это было во много хуже.Зверски. Варварски. Бесчеловечно.

Уже не могу успокоиться. Тело трясет от зарождающегося гнева и беспомощности. Забираюсь на подоконник, вжимаясь в стенку, по-глупому стараясь спрятаться. Мандраж наступает слишком быстро и совершенно неожиданно. Грудную клетку сдавливает невидимая плита. Трудно дышать. Судорожно хватаю воздух ртом. Хочется кричать, но нет больше сил.

Билл.Это ведь все из-за тебя. Я не могу видеть тебя, твои глаза – они сводят с ума! Мне кажется, что я вновь нахожусь в том, пропитанном затхлым запахом, подвале! Из груди вместо крика вырывается жалкий всхлип. Надо бежать.

Дверь больничной палаты со скрипом распахнулась, нарушая мрак.

– Ты чего в темноте сидишь? – громко заговорила Кира, не сводя внимательного взгляда с подноса, чтоб с него, не приведи Господь, ничего не упало. – Или спишь уже? Знаю, поздно, но просыпайся, еда пришла! – очередным движением ноги Кира захлопнула дверь и плечом на¬жала на выключатель. По комнате разлился яркий свет, делая все в ней отлично видимым.

Брови девушки скакнули вверх, когда на кровати она не обнаружила меня. Однако стоило повернуть голову направо, и пропажа нашлась. В следующую секунду Кира едва не выронила поднос из рук. – Ты что, плачешь?

Увидев мое заплаканное лицо, подруга ошарашенно замерла на месте, всё же, роняя поднос на пол. Я, забравшись на широкий подоконник больничной палаты и, прижав колени к груди, тихо всхлипывала, подавляя рвущиеся наружу рыдания. Стало вдруг почему-то стыдно, и я попыталась спрятать лицо в спутанных волосах. Я просто растерялась, не ожидая посетителей в такое время суток. Ведь Кира уже неделю как перестала мучиться на здешнем диване, по моей просьбе, разумеется, а Билла я и вовсе выгнала две недели тому назад. Нет, это не значит, что ему запрещено приходить вовсе. Просто теперь мне нет нужды скрывать напряжение в его присутствии.

– Джил, родная, у тебя что-то болит? Может позвать доктора?

– Нет! Не надо, я в порядке. – Испуганно дергаюсь, машинально схватив руку подруги. Мне сейчас меньше всего хотелось, чтобы из очередной моей истерики сделали очередную трагедию. Билл вроде сидит у сестринского поста (так мне сообщила миссис Браун), и я не хочу его сейчас видеть.

Стоило мне взглянуть на побледневший вид Киры, все стало ясно. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы увидеть всю боль в глазах человека – она видела ее. Мое сердце пропустило удар. В такие моменты становилось крайне стыдно перед ней, что заставляю ее волноваться. Думаю, Кира помнит разговор, состоявшийся неделей ранее.

– Это из-за него? – тихий шепот. Я судорожно киваю, не находя смысла скрывать это. Вытираю тыльной стороной руки мокрые щеки. – Ты говорила с ним на эту тему?

– Нет… Мне казалось, что к моменту выписки я разберусь в себе и все пройдет само собой.

– И поэтому, ничего не объяснив, ты запретила ему частое посещение. Ты понимаешь, что это глупо? Билл до сих пор не может понять, почему ты вдруг так охладела к нему,

– Я просто сказала, что после насилия мне нужно побыть вдали от него, присутствие мужчины меня угнетает.

– Но это не так! Его, его присутствие тебя угнетает. Он очень переживает и ты не можешь скрывать свои истинные чувства вечно. – Ее стальной голос и меня передергивает от злости.

– Да знаю я! – я разозлилась, на эмоциях подскакивая с места. Плед упал на пол. – Думаешь, это так просто? Взял и сказал?! Что я могу сделать, если ненавижу этого человека? Что каждую минуту я жалею, что вообще познакомилась с ним, ведь это он виноват в том, что со мной случилось! Он!!

Я безвольной плетью рухнула на пол, заходясь в безудержных рыданиях. Стук сердца гулко шумел в ушах, холодный кафель покусывал голые ступни, а тупая боль снова растеклась в районе ребра.

– Джил, это ведь неправда. У похитителя явное психическое расстройство, и…

– Нет! Я знаю, это он виноват! – язык, по непонятным причинам, отказывался выговаривать его имя. – Ты не представляешь, каково мне было там находиться. Я жить не хотела, но до последнего держалась не ради себя, ради вас, пока не узнала всю правду. – Поднимаю на подругу глаза, полные слез. – Меня насиловали, держали девочкой для битья, ты это понимаешь? Целый месяц ада на земле. И после этого ты еще будешь убеждать меня, что Билл ни в чем не виноват?!

В этот момент, глядя в мои прожжённые ненавистью глаза, Кира четко осознала, что между двумя возлюбленными окончательно и бесповоротно пролегла неразрушимая стена. Все, что было, убило надежду на будущее.

Через полчаса мы сидели на кушетке, закутавшись под один плед и просто говорили, согреваясь горячим чаем с лимоном. О наболевшем. Говорили так, как это делают лучшие подруги, как давно не делали этого мы. За окнами было темно, и полумрак комнаты нарушал одинокий настенный светильник, а внезапно начавшийся дождь стал своеобразным фоном нашего вечера. Капельки дождя о стекло создавали особый шум.

– И что тогда? Что будет, если все закончится? – Кира повернулась на бок, выжидающе глядя на меня. – Ты найдешь себе другого?

– Не думаю… На данный момент об этом не может быть и речи, я все еще не могу терпеть близость мужчины. Когда Билл сделал попытку к этому, я испытала леденящий ужас. Не знаю, как объяснить, но в голове лентой пронеслись те ужасные события. – Ком застрял в горле, а в глазах, кажется, застыли слезы. Мне не хотелось говорить с кем-либо на эту тему, осознавая, что меня никто не поймет. Но это невыносимо все держать в себе. Я упустила тот момент, когда перестала быть откровенной с лучшей подругой, и мне хотелось это вернуть. Как ни крути, сама мысль о каком-то мужчине, именно о близости с ним вызывает во мне тошноту и страх. Я не хочу думать, пройдет это потом или останется патологией в израненном подсознании навсегда. Сейчас все идет так, как идет и не надо бежать вперед. Все же мне трудно решиться на этот шаг.

– Да ты посмотри на меня, на мое тело. Эти шрамы, все это останется. Мне уже не светит прежняя жизнь. – Горько усмехаюсь, рассматривая сочащуюся корку на бедре чуть выше колена. Надо бы сказать об этом миссис Браун. Выбираюсь из-под нагретого пледа. На небольшом столике в углу стоит термос, принесенный Кирой. Она словно знала, что сегодня нам ничего не понадобится, кроме этого целебного напитка с дольками лимона. Еще горячий.

– Но ведь недуги бывают разные. Болезни тела вполне излечимы. Гораздо труднее излечить скрытые раны души, искаженное восприятие действительности. Справиться с ними своими силами практически невозможно. – Она принимает из моих рук новую порцию чая.

– И невозможно предугадать, кто станет нашим целителем. И придет ли он вообще.

Кира сделала движение ко мне и робко обхватила руками. Мне стало неимоверно стыдно перед этим человеком. Через что мы прошли, сколько всего пережили вместе и ей совершенно необязательно переносить ту боль, чтобы понять меня, она почувствует это сердцем. Добрым, чутким и ранимым, которое я оберегала и буду оберегать всегда. Внутренности стянуло в тугой узел, не давая продуху. Ребро ноет.

– Семья. Нет ничего более важного. Это те люди, которые появляются, когда мы в беде. Те, кто подталкивают нас к успеху. Те, кто помогают нам хранить наши секреты. Она поможет – мы поможем! Только представь, как быть тем, у кого нет никакой семьи? Что происходит с бедными душами тех, у кого нет любимых, которые помогут им в трудный час?

– Ну, большинство пытается научиться идти по дороге жизни самостоятельно, но некоторые из нас просто перестают пытаться. – смотрю на подругу и вижу болезненный блеск в глазах. Жаль, что из-за меня ей тоже приходится нелегко.

– Так ты окончательно решила уехать? – вкрадчивый голос разрывает образовавшуюся паузу.

Киваю.

– Куда?

– Сначала поеду домой, сразу после выпускного, хочу повидаться с мамой. Мы начали налаживать отношения, а потом я пропала. В общем, я не смогла ей рассказать всю правду, поэтому выкрутилась, сказав, что ездила в командировку и не могла связаться. Возможно, я расскажу ей, но не сейчас…

– А что если нам съездить домой вместе? – Кира впервые за вечер воодушевилась и даже улыбнулась, но я поспешила расстроить ее.

– Извини, но мне надо побыть одной. Я уезжаю, чтобы спрятаться от ужасных воспоминаний, сменить обстановку.

– И надолго? – она отвернулась, не в силах больше сдерживать слез и я ее прекрасно понимаю.

Смахиваю слезинку с ее щеки, сердце словно изранили ножом – больно и горько, но я продолжаю:

– Не знаю, может пару месяцев, может больше. Ну, ты чего, не расстраивайся, я ведь не навсегда уезжаю! – я шутливо толкнула девушку в бок, надеясь на ответную реакцию. И я добилась, чего хотела. Сквозь слезы пробилась пусть и печальная, но искренняя улыбка.

– Потому что, когда друзья живут врозь, они отдаляются, – шмыгает носом. – Но какой бы занятой ни была наша жизнь, пообещай, что с нами такого не случится!

– Обещаю! Я еще вернусь, не знаю когда, но я вернусь!

***

Ровно через три дня мне дали волшебную бумажечку с надписью «выписка». Было приятно получить этот документ и, попрощавшись с медперсоналом, навсегда покинуть это угнетающее место. Опять не обошлось без внимания: Кира с воздушными шариками, братья сорвались со съемок, Даниель взял отгул на работе, даже ребята прилетели из Гамбурга, что очень меня удивило. Я, честно, пыталась откровенно намекнуть подруге о том, что видеть Билла мне сейчас не особо хотелось. Видимо, она предпочла проигнорировать это.

Мы, вернее все, кроме меня, решили, что нужно отправиться к нам домой и там посидеть всей компанией. Выпить чаю с тортом или чего покрепче. Мне, честно, было все равно. Еще какое-то время назад я думала, что, приехав домой, обрету некое подобие спокойствия. Пусть и на время, но это оказалось красочной иллюзией. Сердце било отчаянную тревогу, сменяемую все той же непроглядной тоской. Поднимаясь вверх по ступенькам, я видела стены своего дома, ощущала его атмосферу. И всем сердцем ненавидела его, это отвратное, до тошноты знакомое место! Меня пугало, что чувства к этому дому, к обитающим в нем людям, к царящей в нем атмосфере и к этому устаревшему укладу жизни, настолько враждебны.

Все вокруг делали вид, будто наша жизнь не изменилась. Продолжала течь по уложенному маршруту. Билл усердно пытался подавить мое отношение к нему. Вернее, его отсутствие. Кира окружила домашними заботами, новыми сплетнями, повседневной рутиной, стараясь не обращать внимания на мои вопросы об их с Томом отношениях. Как-то она обмолвилась, что это подождет и побыть со мной важнее. Больше вопросов не последовало. Было ясно как день – я стала обузой.

Меня мучило гадкое угрызение совести, ведь Даниель не знал, что между мной и Биллом все кончено. Не сомневаюсь, что парни разговаривали меж собой на эту тему, и я больше чем уверена, если он и заметил холод в наших отношениях, то Билл легко объяснит это моей депрессией. Я вижу, как он старается. Звонки, приезды, проигнорированные мною. Говорят, средний возраст возникает, когда воспоминания становятся важнее, чем мечты. Именно это и происходит со мной. Удивительно, как можно заблуждаться на собственный счет. Ведь я искренне верила, что со мной все в порядке.

В Академии радуются моему возвращению, но я ничего не чувствую. Улыбаюсь на автомате, общаюсь и смеюсь – ничего. Преподаватели как никогда добродушны. Все необходимые зачеты уже сданы. Через пару дней начинаются экзамены. Не волнуюсь. Просто знаю, что мне не сдать по крайне мере половину. Даже не прикасаюсь к клавишам, и уж тем более молчу про танцы…

Первый день появляюсь на работе. Хиггинз пытается скрыть довольную улыбку, видя меня на рабочем месте. Элизабет отпаивает чаем, говоря, что мой внешний вид больше напоминает призрака, нежели живого человека. Удивляюсь сама себе, но я соскучилась даже за хмурым охранником на проходной. Все как и прежде. Бесконечная суета в отделах, переговоры, не подписанные контракты… Но это уже не имеет ко мне никакого отношения. Это уже не я…

Первый экзамен – вокал. Первая отметка «отлично» и я уверена, последняя. Клэри предлагает позвать всех наших и после получения диплома завалиться в какой-нибудь клуб. Киваю, машинально проворачивая жесткий браслетик с сердцем по середине, который мне вернул Билл. Под ним сморщенная посветлевшая кожа – шрамы... Что Клэр только что сказала?

Приезжает Том. Сияет как медный пятак, поздравляет с успешной сдачей экзамена и зовет нас на пикник, тактично умалчивая о брате. Я же вижу, что паре хочется побыть вдвоем. Поэтому деликатно отнекиваюсь и остаюсь дома. Особого желания выходить куда-либо все равно нет. Отправляю матери сообщение, что скоро прилечу домой.

Сегодня воскресенье. Никакой работы. Я не увижу Билла. Эта мысль не вызывает никакого отклика в душе. Никуда не нужно, а последние два экзамена только завтра. Затем выпускная церемония. Кира целый день проводит с Томом, звонила, будет поздно. Сказала сварить спагетти, но за ними нужно сходить в магазин. И на кой черт они ей понадобились? Одеваюсь, спускаюсь вниз и натыкаюсь на Билла, одиноко сидящего на скамье. По его виду можно предположить, что близится апокалипсис. Робкая надежда в глазах.

В магазине очередь. Он стоит на улице и курит, непрерывно. Помятый, серый, с синеватыми тенями под глазами. И как только Йост допускает это?! Наверняка голос от никотина сядет окончательно. Интересно, как я выгляжу? Так же? Хватит. Внезапно это слово вырывается из глубины моей души. Мне надоело. Больше не хочу его видеть. Никогда. Ну их на фиг эти спагетти. Почти выбегаю из магазина и, не обращая внимания на тощую фигуру, скрываюсь в дверях здания.

***

– Мне все же не по себе, что из-за моего положения учителя делают поблажки…

– Успокойся! Они это делают от сердца и потому, что это правильно! Адриана поставила тебе автоматом «отлично» и все с этим согласились, – суровый голос, и взгляд Киры немного вгоняют меня в ступор. – Вот то, что на фортепьяно тебе занизили отметку, это плохо…

– Нет, это как раз-таки справедливо. Я заслужила это! – смотрю на свое отражение в зеркале и не могу до конца поверить в происходящее. Черная мантия выпускника с акцентом на желтый галстук. Шляпа без полей с кисточкой смотрелась очень даже ничего на общем фоне. Пришлось помучиться и распустить волосы, прежде чем мне удалось закрепить ее на голове.

– Ты можешь в это поверить? Только посмотри. – подруга встает рядом и ловит в зеркальном отражении мой взгляд. Пару минут мы улыбаемся друг дружке, словно дети. Нет, в это невозможно поверить. Кажется, совсем недавно мы приняли спонтанное решение переехать в Германию, а уже вчера были зачислены в Калифорнийскую Академию. Унылый вздох вырывается из груди. В парадном зале уже наверняка собрались все профессора, ранимые родители и радостные выпускники. Раньше я очень ждала этого дня, когда смогу надеть академическую одежду, получить степень Бакалавра и отпраздновать такое событие с дорогими друзьями и любимым человеком.

– Учеба в университете останется одной из ярких страниц в нашей жизни! Мы приехали в это место из разных уголков разных стран, и нашли здесь друзей. Говорят, что именно в студенческие годы рождается самая крепкая дружба. Мы вместе учились преодолевать трудности, помогали друг другу советом и делом, развивались и становились лучше… – единогласно выбранный спикер сейчас откровенно проникал в сердца каждого выпускника. Высокая светловолосая девушка по имени Одри, подруга Киры. Невольно боковым зрением замечаю, что подруга уже не утруждает себя ненужным пафосом. Глаза давно красные от слез. – Дорогие одногруппники! Желаю каждому из вас найти себя в жизни. Пусть препятствия на вашем пути закаляют вас и помогают идти вперед, к своей мечте. С праздником!

Бурные аплодисменты, торжественное вручение дипломов и традиционное бросание шапочек в воздух. Слезы, смех, наивные обещания не теряться в этом огромном мире. В детстве, просматривая американские фильмы с участием этой традиции, я искренне не понимала в чем смысл такого странного ритуала. Зато теперь, кажется, поняла… И вместе с этой шапочкой я хочу подбросить вверх все плохое, что было в нашей жизни. Отпущу и больше никогда к этому не вернусь. Я буду стараться…

В отдаленном углу замечаю Тома и женскую фигуру рядом. Пытаюсь присмотреться. Высокая, смуглая, с копной каштановых волос. Кажется, это Рия.

– Эй, – тяну подругу за руку из водоворота толпы. – Ты видела, кто здесь?

– Ты о ком?

Я делаю кивок в сторону Каулитца и вновь пялюсь на нее. Вдруг напыщенная радость спадает с лица, и остается только грусть.

– Нет, ну а что я могу сделать? Ее компания занималась организацией этого мероприятия, так почему бы ей не быть здесь. Мы с Томом уже поссорились вчера из-за этого. – Кира хмуро опустила голову, а я не могу придумать ничего лучше, как заключить ее в объятья. Без слов. Затем она покидает меня и уходит к своему кавалеру. Я перекидываюсь парочкой фраз с однокурсниками, прежде чем замечаю фигуру, идущую в моем направлении.

– Георг? – не скрываю своего удивления.

– Я только что с аэропорта, – он обнимает меня и одаривает обезоруживающей улыбкой. – Как раз успел на церемонию.

– Вернее, почти успел. Мероприятие подходит к концу.

– В любом случае, это не мешает мне поздравить двух друзей со вступлением во взрослую жизнь! – между нами пробегает смешок от столь приторного фарса. – А где вторая виновница торжества?

– Ушла к виновнику! – киваю в сторону пары и мы уходим из шумного зала. Кислороду с каждой минутой становилось все меньше.

– Ты серьезно прилетел только ради нас? – выходим в университетский двор. Погода стоит просто замечательная. Мы садимся в тени деревьев на кованную скамейку.

– Если честно – нет, – он смеется, но тут же продолжает. – У меня здесь кое-какие дела. Только вот, это я должен обижаться, а не ты! Если бы я не позвонил Биллу, фиг бы узнал о вашем выпускном!

Я немного краснею. Стало стыдно, ведь я даже не сообщила ему о таком событии. Хотя, если призадуматься, кому я вообще говорила об этом.

– Ты даже не позволила ему прийти? – он не говорит имен, ничего определенного, но я точно знаю, о каком конкретном человеке идет речь. Сердце замирает.

– Я не хочу говорить об этом.

– Жаль, а поговорить действительно надо, – непринужденный жест – руки в карманы. – Я даже растерялся, когда Том сказал, что… – нервный взгляд в мою сторону.

– Что я ненавижу его?

– Я не это хотел сказать, но да. Надо называть вещи своими именами. Ну, так что, хочешь поговорить?

– Господи, Георг, о чем здесь говорить? Мы конечно, друзья, но извини, это наше ним сугубо личное дело! – мой ответ прозвучал жестко, резко. Через пару секунд я пожалела о сказанном, но это ничуть не смутило его. Именно этим он и притягивает людей, своей простотой.

– Неужели действительно все? – вопрос в пустоту. Я обреченно вздыхаю. Хочу выпить.

– Я уже купила билет домой… – мысленно вспоминаю, как он лежит вместе с документами и сложенными вещами.

Георг уставился на меня удивленным взглядом. Нет, не просто удивленным – ошарашенным. Лишь через пару минут он осмыслил сказанное.

– Послушай, всегда будут те, кто преодолевает страх, и те, кто убегает.

– Значит, я буду тем, кто сбежит!

Этот любимый и родной мужчина стал для меня погибелью. Так как, позвольте спросить, я могу оставаться рядом с ним? Находясь в стороне, людям проще прибегать, как им кажется, к нужным и важным советам. Однако отличие лишь в этом и заключается – вы не на моем месте…

***

Circus Disco. По форме здание клуба напоминает цирк, внутри которого залы для особых гостей и танцполы для всех… Первый концерт в рамках тура… Это какое-то дежавю, мать вашу! Наша небольшая компания из шести человек расположилась в уединенном местечке позади сцены. Благо Клэр заказала столик заранее, сегодня здесь просто аншлаг. С нами была Одри – девушка, произносившая речь. Очень хороший бас-гитарист между прочим. Арчи – парень с хип-хопа и наша парочка – Клэр и Кайл, мило щебечущая в углу.

– Одри, речь была просто потрясающая! Я плакала, как ребенок!

– Знаю, видела тебя с трибуны. Что, закажем что-нибудь перекусить? – девушка уставилась в меню.

– Может, сначала выпьем? – Арчи поднимает бокал. И мы все следуем его примеру.

– За окончание учебы!

– За исполнение мечты!

– А давайте просто за нас!

Бокалы с лязгом ударяются друг о друга. Пробую горьковатую жидкость. Ничего, сойдет. Мы еще долго толкали речи, за что-то пили, друг друга поздравляли. Вот, например, Клэри и Кайл получили приглашение в танцевальный коллектив в Нью-Джерси. И это здорово, потому что им даже не придется расставаться. Одри предложили преподавать в музыкальной школе, а вот Кира удивила нас всех! Ее позвали играть в одну рок-группу. Я пока не углублялась в подробности. Вроде бы коллектив находится на стадии покорения публики, но из-за конфликта с гитаристом, они вынуждены остановить свою деятельность. Насколько я поняла из сумбурного рассказа подруги, она собирается принять их предложение.

– Ну а ты что? – Кайл задает вопрос и все разом обращают свой взор к моей скромной персоне.

– Мне предложили работу в Нью-Йорке, Адриана рекомендовала.

– Так это же здорово! Когда едешь?

– Я отказалась. – делаю еще глоток.

За столом повисла тишина. Все, смотря на меня, пытались выяснить скрытый мотив, причину того, почему я, такая дура, отказываюсь от такого выгодного предложения. И только глаза Киры говорила сами за себя. Она знает о моем завтрашнем отъезде…

– Ты ведь еще не говорила с ним?

Когда несколько порций алкоголя было выпито, а половина нашей компании переместилась на танцпол, Кира подсела ближе ко мне.

– Нет. Я знаю, что нельзя было так затягивать! Но ничего не могла с собой поделать…

– Я буду ждать тебя в аэропорту и без возражений! – ее глаза блестят от слез. Мне снова стыдно. Только я не плачу, потому что элементарно не могу осознать, что завтра моя жизнь снова изменится. Вернется туда, откуда пошел отсчет.

– Хорошо. Я напишу ему смс и буду ждать у нас дома, там и поговорим. Не по-людски это, уехать не попрощавшись.

– У «нас», – слезы катятся по щекам. – Да, этот дом навсегда останется только нашим…

***

Как было спланировано, я написала Биллу смс с просьбой о встрече. Ответ пришел незамедлительно и через полчаса парень удивленно глядел на чемодан в прихожей.

– Кто-то уезжает? – шутливое выражение резко меняется, когда я, неотрывно глядя ему в глаза, киваю. Он молчит. Взгляд чернеет. Сейчас или никогда. Просто сделать шаг, сказать и уйти. Два слова…

– Все кончено.

По спине поползли мурашки от холода в моем голосе. Он будто не мой. В одно мгновенье я оказываюсь прижата к стенке. Страх бесстыдно полз по венам.

– Я никому тебя не отдам и не отпущу, слышишь?! Ты нужна мне!

Молчание в ответ. Молчание в таких ситуациях означает только одно: все хорошо у нас не будет и он прекрасно понимал это, но боялся признать. Я очень четко это осознавала, и поэтому у меня задрожали коленки. Я смотрела на моего любимого, и понимала, что все кончено. Действительно кончено. И это уже не в моих мыслях, это происходит на самом деле. На яву, и теперь это кажется каким-то кошмаром, нежели тем, о чем я думала последние недели. Билл смотрел на меня одним из тех взглядов, которые разрывали сердце на куски, разбрызгивая кровь.

– Я уже все решила, – аккуратно накрываю его руки своими, ослабевая хватку и подавляя тошноту. – Любовь в твоих глазах заставляет меня тонуть в тех ужасных воспоминаниях, а я так больше не могу.

– Но ведь… Я, мы… Так нельзя! Мы должны пройти через это вместе, преодолеть и забыть!

– Есть раны, которые никогда не заживают. Они ноют в ненастную погоду и когда настроение твое ни к черту, напоминая о былом…

Билл, находясь на грани полуяви, присел на диван. Наверное, я никогда не забуду, как гаснет блеск в этих золотисто-карих глазах, как исчезает радость и меркнет жизнь. Теперь там холод и чернота. Теперь там та же пустота, что и у меня.

– Жаль, что нельзя остановить время и вернуть все назад, чтобы исправить предыдущие ошибки. – он горько усмехается. По его небритым щекам бегут слезы, а на лице застыла болезненная гримаса. Еще вот-вот, и он закричит. Будет кричать, молотить все вокруг. Я знаю, ты ведь у меня такой импульсивный…

– Жизнь не дает второго шанса.

– Что же случилось с любовью, которая должна была длиться вечно?

– Вечности теперь длятся не так долго как прежде…

Разворачиваюсь. Подхватываю чемодан и, не оборачиваясь, хлопаю дверью. Я потеряла единственного человека, с которым могла бы разделить свою единственную жизнь. Мне кажется, или мое сердце перестало стучать?

Поймав такси, еду в аэропорт. Почему так щемит в груди? Почему я не могу отдышаться от подступающей к горлу истерики? Перед глазами стоит взгляд, его взгляд. Полный боли, потери и отчаянья. Слезы… Они такие горькие…

Приходит момент, когда наша жизнь меняется навсегда: момент, в котором мы признаём свою слабость; момент, когда мы принимаем вызов; момент, в котором мы принимаем жертвы или отпускаем любимого. И иногда изменения в нашей жизни – это ответ на наши молитвы.