Текст книги "Золотисто-Карий (СИ)"

Автор книги: Юля Черная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Перед глазами возник мужчина странной наружности. Он сократил расстояние между нами, ухватился рукой за мою челюсть, заставляя смотреть ему в глаза. Серые, даже серебристые. Полные злобы и необоснованной ненависти. По какой-то неясной причине пришло озарение, что именно эта сильная рука сомкнулась у меня на горле несколько раньше…

– Кто вы? – стараюсь казаться более равнодушной, но актриса из меня всегда была неважная. Голос дрогнул, а горло неприятно потянуло. От растекающейся ухмылки на лице незнакомца неприятно засосало под ложечкой.

Он понял, что мне страшно. Мне, черт возьми, просто ужасно страшно! Мое дыхание сбивается, когда я смотрю, как похититель медленно приближается к моему лицу. Естественно, он молчал. Противный, играющий на слабых нервах скрип металлической двери и в помещение зашел другой человек. Тоже мужчина, тоже высокий, но более щуплый. Я, насмотревшись в юности бандитские фильмы про похитителей, старалась уловить каждую черточку лица незнакомцев, каждое движение или взгляд. Первый отстраняется от лица, брезгливо одергивая руку. Чувствую, как струйки пота, множество струек пота, стекают по спине между лопаток, когда глаза подошедшего мужчины цвета морской волны быстро осматривают мое тело снизу-вверх, прежде чем взгляд останавливается на моем лице. А потом одна сторона его рта изгибается, и с наглой ухмылкой он произносит:

– Неплохо.

В ответ я вздрагиваю, никоем образом не ждавшая такой невиданной наглости. А в мыслях проносится образ дрожащего кролика, которого волк загнал в угол. Он склоняет голову набок, и я замечаю промелькнувшее в его взгляде любопытство.

– Виг, как думаешь, она горячая штучка?

В накатившей панике не могу даже двух слов связать. Виг, это похоже первый. Так, надо трезво оценить ситуацию, что я имею? Двое неандертальцев держат меня за руки, поставив на колени перед каким-то Вигом. Этот, четвертый слева, уже мысленно снимал мою промокшую одежду. Просто отлично! Меня заперли в непонятном месте, по неизвестным причинам, да еще и в компании четырех мужчин, один из которых явно не прочь позабавиться. Дверь. Где выход? Мне нужно немедленно отсюда бежать! Я готова поклясться, что где-то в стороне слышала звук открывающейся двери. Не мог же четвертой появиться из воздуха!

Его ухмылка становится шире, а взгляд падает на мои губы и остается там так долго, что мне начинает казаться, будто меня вовсе здесь нет. Но, наконец, получаю ответ, который следует за тем, как он облизывает нижнюю губу.

– Ты как, за?

Задыхаюсь от возмущения. Он, такой высокий и я, насильно поставленная перед ним на колени. Кажется, немного нечестно. Инстинктивно мое тело сильнее вжимается в держащие меня руки, словно я пытаюсь слиться с местным пейзажем, чтобы избавиться от этого наглеца и его непристойных намерений.

– Так, ладно, Альфред, на этом все!

Меня окатывает волна облегчения, когда между нами проскальзывает крупная, немного волосатая ладонь и опускается на его грудь, отталкивая назад. Альфред подчиняется, медленно отступая, и поднимает руки, словно сдается. А потом отворачивается и, поднимая с пола табурет, отдаляется в дальний угол.

– Пить. – продирая горло, с силой выдавливаю слово. Во рту, словно пустыня и не понять от чего саднит слизистую: от недостатка жидкости, или после вчерашнего недоудушения.

– Бриг, дай ей воды.

Моя левая рука освобождается от захвата, и я понимаю, что все это время опору мне давали лишь два этих странных типа, один из которых сейчас направился к раковине в конце комнаты. Невольно озираюсь вокруг. Давно надо было это сделать. На потолке люминесцентные лампы. Всего три штуки. Стены серы, холодные, словно бетонные. А может и есть бетон. Все же это помещение с каждым взглядом напоминает мне подвал. Небольшой. Где-то три на шесть площадью. В противоположном от Альфреда углу, бугай по имени Бриг наливает воды из-под крана. Не обращая внимания на мужчину перед собой, так вальяжно расположившемся на деревянном стуле, осматриваю другую часть. На полу стоит старая железная кровать с провисшей сеткой в виде дна и ватный матрас, а под потолком расположилось маленькое световое окошко. Где на узких полосках света играли мельчайшие частички пыли. Похоже, сейчас день…

Вода в пластиковом стаканчике казалась абсолютно прозрачной, но мне почудилось, что в глубине что-то клубится едва заметными штрихами, как бывает, когда в кипятке растворяется сахар. Или показалось? Я понюхала стакан, но вода ничем не пахла. Мне стало не по себе, но все же глоток пришлось сделать. Сначала робко, пробуя возможную отраву, затем жадно допивая остатки капелек. Горло все еще пекло и саднило, но заметно отпустило.

Одним хмурым кивком Виг приказал всем удалиться вон. Наверное, он здесь самый главный. Я, забившись в угол рядом с раковиной, точно дикий звереныш смотрела на происходящее. Зачем мужчине понадобилось оставаться со мной наедине? Что он удумал? Жалкая радость от того, что Альфреда тоже отправили восвояси, немного облегчала обстоятельства. Я провела в таком положении по ощущениям, кажется, вечность. Хотя уверена, что на деле это было от силы минут десять. Но каждую минуту я порывалась снова задать глупый и банальный вопрос, на который я никак не могла найти ответ…

– Почему я здесь?

Затихаю в ожидании ответа. В глазах мужчины не промелькнуло и тени интереса, лишь губы вновь изогнулись в кривом оскале. Можно еще попробовать вывести его на разговор. Обычно так делают жертвы – стараются разговорить своих похитителей, узнать что-то из личной информации, а если вообще повезет, так пробудить затерявшуюся совесть. Но, на последнее я уже не рассчитываю. Сейчас мне необходимо узнать, почему я здесь. Может меня просто с кем-то перепутали? Нет, этот вариант исключаем, ведь Виг назвал меня по имени…

– Как предсказуемо, я ожидал этот вопрос. – голос спокойный, с легкой насмешкой, а жуткий оскал сменился на какое-то маниакальное подобие улыбки человека с явным нервным расстройством. – Скажи, как долго ты встречаешься со своим парнем?

Виг поднялся со стула и, заведя руки за спину, принялся с философским видом расхаживать из одной стороны помещения, в другую.

Я мысленно напряглась. Откуда и как много он знает обо мне и Билле? Стоит ли вообще поддерживать эту тему? Мужчина подходит ко мне и наотмашь ударяет тыльной стороной руки так сильно, что уши на мгновенье заложило. Левую щеку засаднило и в голове оглушительно зазвенело. Ослепляющая боль заставила упасть на пол. Ошарашено подношу руку к носу и промакиваю тепловатую жидкость, текущую из правой ноздри. Еще больше крови текло в горло, оставляя стальной привкус.

– Когда я задаю вопрос, то хочу незамедлительно получить ответ!

Проклятье. На какую-то долю секунды мне показалось, что все не так плохо. Но это было ровно до того момента, пока в ход не пошло рукоприкладство. Серебро в его глазах отдавало таким холодом и злобой, что мне хотелось спрятаться от них. Вжаться в стену. Исчезнуть, стать невидимкой. Уменьшиться в разы в размере и забиться в какую-нибудь сырую щелку. Потому что с каждым новым взглядом серебро проникало куда-то вглубь меня, разъедая от страха, пробираясь смертельным ядом вплоть до венок на пальцах ног. Осознание того, что это только начало, заставило сердце замереть в ледяном ужасе.

– Так вот, повторяю вопрос – как давно?

Мужчина с невозмутимым видом вернулся в свое прежнее положение – маячить перед глазами.

– П-пол года. – сплевываю собравшуюся во рту вязкую кровь. Ничего не понимаю, зачем ему знать это. Я никогда в жизни не встречалась с этим человеком и вероятность того, что когда-то могла перейти ему дорогу, ровнялась нулю.

– Полгода, – смакуя фразу, Виг присел на стул. – Прекрасно. Как думаешь, если с тобой что-нибудь случится, он будет страдать? Мучиться, изнывать от раздирающе тоски и ненависти к самому себе?

– Билл уже ищет меня! – выкрикиваю ему в лицо, не выдерживая нарастающей паники, и тут же прикусываю язык.

Мужчина разразился нервным хохотом, вытирая рукой проступившие слезы. Я не понимаю его реакции. Он ясно дал понять, что все знает о моей личной жизни, в частности о Каулитце. Но надежда на скорое освобождение теплилась в душе. Билл найдет меня. Вытащит из этого странного места, подальше от этого психа, а Кира разойдется в радостных рыданиях при виде подруги. Все это сейчас помогало не разреветься в голос, поддерживало лучик солнца в сердце, окутанное страхом.

– Он никогда не найдет тебя, – серьезно заявил Виг, намереваясь уходить. – Я не позволю этому случиться! Я должен отплатить Биллу той же болью. Превратить его жизнь в ад, состоящий из одного желания мести. И ты мне в этом поможешь!

Тонкая линия губ изогнулась в зверином оскале, а в глазах блеснул лед. И меня впервые в жизни с ног до головы опутало ужасом, не желая больше отпускать. Я не смела двинуться с места, когда Виг покинул помещение. Лишь теплая кровь стекала по подбородку тоненькой струйкой, давая ощущение действительности. Билл… В этом замешан он. ОН! Разум вдруг помутнел, задохнулся в собственном дыму страха. Надо бежать! Здесь нельзя оставаться.

  Глава 26

***

– Я собираюсь зайти в магазин, что-нибудь купить?

– Пакет молока и парочку йогуртов.

– Как обычно, – усмехнулась Джил. – Хорошо. Скоро буду.

Я отключила вызов и вновь углубилась в чтение книги. Это был роман, написанный в виде нежных писем женщины к покойному мужу…

«Мне казалось, что я рядом с вами, там, наверху, – или там, где вы теперь пребываете, – и наблюдаю за всей этой суетой издалека. И это мне немного помогло...»

Содержание этой книги я знала почти наизусть, но восхищение при прочтении осталось неизменным. Я читала, вникала в каждое слово, наперед зная, что ответить героиня, как поведет себя. Веки постепенно наливались приятной тяжестью, готовые вот-вот втянуть в царство грез, как приятная мелодия входящего звонка раздалась в гостиной.

– Да, Томми, – расплываюсь в улыбке, произнося это имя. Оно всегда оставляет во мне сладкое послевкусие. – Как вы там?

– Только что отыграли концерт в Кёльне.

– Знаю, я уже видела в интернете много новых видео, – недовольно протягиваю. – И фотографий с фанатками.

– Малыш, не начинай, я очень устал. Завтра мы даем концерт в Нидерландах и я катастрофически не высыпаюсь. Была бы ты рядом… – игривым голосом произносит Том.

– Мне приехать? – фраза вырывается прежде, чем я успеваю подумать.

– Ты ведь знаешь, что это невозможно. Я не могу запихнуть тебя в турбас ко взрослым мужикам. Потерпи еще несколько дней, и я приеду. Кстати, Билл передает привет. И Густав… Да понял, понял, – гуда-то в сторону. – И Гео тоже!

– Поцелуй их от меня! – смеюсь в трубку, когда слышу недовольное бурчанье Тома. На заднем фоне выступал Билл, переговариваясь с барабанщиком. – Что такое?

– Билл спрашивает, почему Джил не берет трубку.

– Я минут десять назад созванивалась с ней, она как раз собиралась зайти за продуктами…

– Не знаю, говорит, телефон не доступен, – задумчиво произносит Том. – Кажется, наша звезда расстроилась, что его девушка не дежурит у телефона. – хихикнул он. В трубке мгновенно раздался дружный мужской хохот, только Билл, казалось, недовольно бухтел себе в сторонке.

– Том? – серьезно призываю парня перестать смеяться. – Ты ничего не хочешь мне сказать?

Пауза. Вероятно, он сейчас пытается вспомнить, что такого случилось, раз мой тон с веселого, сменился абсолютно серьезный.

– Рия, – сурово. – Ты говорил, что в Милане она посетит последнее ваше шоу, так почему я до сих пор вижу в интернете ваши совместные фотографии?

Я прекрасно понимала, что ревновать Тома к фанатам очень глупо. Знала, на что шла, начиная отношения с известным музыкантом. Но тот факт, что он тесно общается со своей бывшей девушкой я, увы, по обычаю проигнорировать не могла.

– Послушай, я думал, что она останется в Милане. Я что ли виноват, что она дальше с нами поехала? Не мог же я прямым текстом сказать – гуляй, мы едим без тебя! – Том начал заводиться.

– Да, так и надо было сказать! Ты мог хотя бы обо мне подумать? Пролистывай хоть иногда новостную ленту в интернете и увидишь, что о вас пишут репортеры, а потом уже требуй от меня терпения и понимания!

Я задохнулась от возмущения. Не то, чтобы я числилась ревнивой стервой, но, по-моему, любая девушка будет нервничать, когда ее молодой человек тесно контактирует с бывшей пассией. Вот и я думаю, что дело не в доверии. Все дело в любви и привязанности. Том обижено буркнул в трубку, пожелал спокойной ночи и отключился. А мне хотелось надавать себе по шее. Зачем было затрагивать эту тему? Нужно было лишь поболтать несколько минут на приятные, расслабляющие темы, пока в трубке я не услышала бы мирное сопение. Да, возможность звонить была только после концертов, поэтому Том пользовался этим. Слушал, как он выразился, мой мягкий баритон и спокойно засыпал. А потом бесстыдно рассказывал, что он вытворял со мной в своих эротических снах. Тяжело мужчине без секса, ничего не поделаешь. Не дождавшись подругу, я свернулась клубочком на мягкой кушетке и, думая о приятном, потерялась в царстве Морфея…

Настойчивый ор будильника неприятно ударил по мозгам. Подтягиваюсь до хруста в костяшках. Дома тихо. Может Джил уже ушла? Хотя в такую рань… Встаю с нагретого местечка, по коже тут же пробегает холодок, отзываясь гусиной кожицей. Дома прохладно. Направляюсь в ванную комнату делать утренние процедуры. Когда с ними было покончено, делаю царский завтрак. Яичница с помидорами и чай. Пища Богов – и быстро и вкусно.

По дороге в Академию настойчиво пыталась дозвониться до Джил, но телефон был недоступен. Она меня игнорирует? Может мне показалось, но в ее комнате вообще не было следов ночующего человека, а в холодильнике так и не появился пакет молока…

Лекции прошли быстро, даже не заметно. Боготворю такие дни. Не успеваешь впасть в уныние скучных пар, как они уже подходят к концу. Подругу я так и не застала в Академии и откровенно обиделась. Только после слов мисс Адрианы о том, что Джил вовсе не появлялась сегодня на занятиях, повергла меня в легкий шок. Чтобы немного отвлечься, я направилась в магазинчик сладостей. Изобилие разноцветного мармелада в форме медвежат, зайчат и прочих млекопитающих ничуть не улучшило настроение. Лишь по инерции я зачерпнула маленьким совком в каждый отсек, высыпая все в один пакетик. Расплатившись за покупку, я не стала спешить домой, а решила поехать на побережье. В наш с Томом райский уголок. Последние две недели я посещала это место почти каждый день. В это время года, не смотря на довольно жаркую погоду, побережье в основном пустует. Лишь шелковый покров белого песка и беспокойные волны океана. После отъезда братьев мы с Джил зажили обыденной жизнью, наполненной тоской. Мы, словно сомнамбулы, посещали занятия, затем бежали на работу. Но начинался и заканчивался наш день с просмотра новостной ленты группы. Это порой раздражало, но я ничего не могла с собой поделать.

Нахожу скамейку в тени большого шатра и лавирую в ее сторону. Теплый ветер трепал выбившиеся из-под резинки пряди волос. Блаженно прикрываю глаза. В уши нам с Томом бился прибой… Эта «музыка» успокаивает, каждый раз вселяя новые силы. Неподалеку раздается радостный детский визг. Побережье вдруг наполнилось парочками. Подростки, пожилые люди, семейные пары с детьми. Том… Выуживаю телефон из сумочки и набираю текст:

«Я тебя люблю, очень скучаю, а шум морского прибоя не дает мне сойти с ума…»

Отправить. Ответ не заставил себя ждать.

«И я тебя, моя девочка. Уже совсем скоро мы будем наслаждаться им вместе!»

Улыбка влюбленной девчонки непроизвольно засияла на губах. Я знаю, что на другом конце света ты тоже улыбаешься мне. Искренне так, как можешь только ты…

Время здесь не замирает, а напротив – летит с невероятной силой, не желая притормозить хотя бы на минуту. Именно сейчас хотелось этого чуда, чтобы стрелки на часах застыли и не отсчитывали отведенное нам время.

Через пару часов я отправилась домой в надежде застать там подругу. Два оборота ключа в замочной скважине и я внутри… Тихо. Пусто.

Ее нет…

Резкое желание убрать и так чистую квартиру являлось криком отчаянья. Я пыталась не думать о том, где запропастилась Джил, но гадкие мыслишки начали свою деятельность. Словно черви, они копошились в мозгу.

С наступлением вечера я балансировала на грани паники. Не знаю, что случилось, но Джил так и не объявилась. Каждая новая минута заставляла сердце зашкаливать в немыслимом ритме. Слезы нагло подступали к глазам. Через полчаса, обзвонив всех возможных знакомых и незнакомых мне людей, я начала подаваться истерики. Ладони вспотели, руки дрожали, набирая номера больниц и…моргов. Но я отчаянно пыталась удержать рвущиеся наружу слезы. Что делать? Надо звонить в полицию. Недолго думая, набираю номер. Равнодушный тон дежурного немного обескуражил, но, так или иначе, дрожащим голосом я заявила об исчезновении подруги. Оказалось, что говорить эти слова было в тысячу раз сложнее. Я не верю, просто не верю, что она пропала… После моего сумбурного рассказа мне объяснили, чтобы я обращалась в полицию через трое суток после пропажи. Думала, что разнесу телефон к чертовой матери. Они рехнулись – трое суток? А что, если за это время с ней может что-нибудь случиться, и сейчас важна каждая секунда?!

Что я должна сделать? Позвонить Тому, или сразу Биллу? Но как сказать ему, что Джил пропала? Голову пронзает светлая мысль – Даниель! Надо ему позвонить.

Гудки, снова. В тридцатый раз за вечер…

– Приветик! – радостный голос прерывает вновь опутывающий страх.

– Привет, Дань. Слушай, тут такое… – замолкаю, не зная, с чего начать. – Джил, она... – и тут я не выдержала. Заревела в голос, жалобно всхлипывая и размазывая слезы по лицу.

– Что случилось? Что с ней? – парень опешил от такого начала разговора. – Кира, успокойся и скажи нормально, что случилось?

Горло свело спазмом, в носу защипало. Говорю с придыханием:

– Она пропала! Вчера вечером последний раз мы с ней разговаривали по телефону примерно в это время, она возвращалась с работы. Телефон ее недоступен… Сутки, ты понимаешь? Уже целые сутки, как она исчезла!

Новый поток слез. Новые рыдания. Почему, почему я не дождалась ее вчера, а нагло заснула?!

– Кирочка, успокойся, может, не все так серьезно. Ты звонила в полицию?

– Да, мне сказали обратиться, когда пройдет трое суток со дня исчезновения…

– Успокойся, я прошу тебя. Здесь слезами не поможешь, – Даниель затих, обдумывая действия. – Я позвоню Хиггинзу, расскажу ситуацию. Спрошу, может он что знает. Он обязательно поможет... Билл! Ты звонила ему?

– Нет. Ни ему, ни Тому... Я решила, что сначала нужно посоветоваться с тобой.

– Хорошо, правильно сделала, успокойся. Они как раз доигрывают концерт в Утрехте, а потом я скажу ему. Кир, слушай, – неуверенно. – Ты уже обзванивала… ну, больницы там…

– Да, – в отчаянье снова всхлипываю.

– Тогда остается надеяться на свои силы. Нельзя ждать еще двое суток, чтобы снова пойти в полицию… Ты это, ложись пока спать, в Калифорнии ведь сейчас ночь. Завтра я тебе позвоню. И не волнуйся, все обойдется!

Отшвырнув трубку в сторону, я забилась на диван. Тело пробивала дрожь, и зубы отстукивали свой заданный, ведомый только им ритм. Слезы вновь покатились по щекам. Оглядываю взглядом гостиную. Странное чувство опустошённости где-то в районе грудной клетки. Я ни разу за десять лет не расставалась с ней… Это ведь все нереально, правда? Сейчас Джил войдет в комнату с громкими воплями «сюрприз» и начнет издеваться над моим истерическим видом. Ну, приди, пожалуйста, я не разозлюсь, не буду ругаться. Только приди…

Как и обещал, Даниель все сообщил Хиггинзу. Просить помощи даже не пришлось. Начальник был в неподдельном шоке и принялся незамедлительно вникать в курс дела. Вот что значит – связи. Еще через сутки нанятая бригада занималась поисками девушки в городе, и первой правдивой версией оказалось похищение. А еще через день я все же сделала заявление в полицию, потому что в другом была абсолютно бесполезна.

Новость о том, что Джил пропала, повергла в шок всю группу. Но больше я испугалась за Билла. Он отказывался слушать и верить в это, громко кричал, пока Том не напоил брата успокоительным и тот не заснул. Теперь Кау-старшему приходилось работать на два фронта: подбадривать меня, и поддерживать совсем обессиленного братца. В первой части тура осталось всего три концерта и они, ценой любых своих сил должны их отыграть. Том поклялся, что по окончании шоу они с братом незамедлительно вернуться в Америку. Уверена, что присутствие Тома и Билла здесь явно поспособствовало бы делу. А пока мне оставалось лишь сидеть в кирпичной коробке, завернувшись в плед и не сводить взгляда с телефона в надежде, что любой звонок от следователя – предвестник хороших новостей. Зато все остальное казалось туманным. Я почти не ела, не спала и совсем не выходила из квартиры. Иногда паническая атака зарождалась внутри меня совершенно неожиданно, и также неожиданно пропадала. Иногда болело тело, словно его пинали крупные берцы… Мне не было отведенного места в этом расследовании, лишь роль обузы и верного Хатико. Но сидеть вот так без дела – в миллион раз хуже…

***

Когда я просыпаюсь в очередной раз – ничего не меняется. Подвал, и, если перевести взгляд к маленькому зарешеченному окну, видно плоскую дорожку солнечного света, ниточки, через которые, как сквозь сито, просеивается воздух – пылинки оседают, лавируют среди невидимых препятствий… Мне хочется сползти с кровати, подхватить этот витой шнурок – как будто по нему я смогу выбраться наружу. Что там, за окном? Калифорния, Америка ли? А может меня вообще увезли куда-нибудь в далекие заброшенные от цивилизации дебри, где никогда не смогут найти…

Я уже потеряла счет дням заточения. Два, пять, десять… За все это время Виг заходил ко мне чуть ли не каждые полчаса. Его поведение меня крайне пугало и доводило чуть ли не до истерики, потому как стоило уловить серебро его глаз, становилось понятно, что ждет меня дальше. Он с каким-то остервенением бил меня по лицу. Один раз кровь из носа не переставала идти часами и помню, я просто лежала в забытье. Тогда меня перестали трогать. Дали возможность перевести дыхание. Только и не кормили вовсе. За два дня желудок без еды, кажется, пожирал сам себя. Лишь холодная хлорированная вода из-под крана смягчала спазмы во внутренностях. Переворачиваюсь на спину. Устремляю взор на белую люминесцентную лампу прямо надо мной. Прикрываю правой рукой оттекшее лицо. Интересно, как я сейчас выгляжу? На теле красовалась большая разновидность гематом и ссадин. Под глазом болел синяк, а запекшаяся кровь на губе сильно пощипывала, когда пыталась выпить воды. Неужели я чем-то прогневала Бога, что таким образом он решил меня проучить? Из-под длинного рукава вязаного свитера нагло вылез браслет, напоминая о своем присутствии. Я, не без сопровождения головокружения, переместилась в положение, сидя, и задумчиво глянула на украшение. Билл… Не верю, что он в этом замешан. Да и что можно было такого сделать человеку, побудив в нем непроглядную ненависть и желание отомстить. Только, с каждым новым лучиком солнца в маленьком окошке, частичка надежды на спасение почему-то оставляла меня… Может, они просто не могут найти местоположение этой темницы? Они ведь не могли просто забыть обо мне, так ведь? А как же Академия, компания? У всех наверняка возникнут вопросы, где запропастилась мисс Харис. Кира, солнце мое… Я знаю, ты никогда не забудешь обо мне, чтобы не стряслось, ты будешь искать меня. А Билл… Сейчас у группы тур. Концерты, плотный график, куча новых поклонниц, новых знакомств и приятные тусовки. Как тогда он будет искать меня? Паническая атака вновь прокралась незаметно, окутывая разум легкой дымкой, грозящей перерасти в истерику. Нет, Билл спасет меня и у нас все будет по-прежнему!

Внезапно дверь открылась, и вошел Бриг с подносом, второй остался в дверях на стреме. Передо мной плюхнули поднос и удалились. Еда. Ее приносят раз в день. Две корочки черного хлеба, плошка странной жидкости, скорее всего замаскированная под суп, и кашу. Тоже непонятного происхождения. Такое ощущение, что кто-то прожевал продукт, а потом выплюнул его обратно на тарелку и кушайте. Я усмехнулась, подцепляя пальцами пластиковую ложку. Тюремщиков кормят лучше. Однако чувство тошноты и то, как желудок окончательно прилип к позвоночнику, заставило меня съесть первое блюдо. «Пережёванную» субстанцию я оставила на потом. Мало ли они опять передумают кормить свою пленницу, а медленно загибаться от голода в мои планы пока не входило. Я продержусь этот период моей жизни, если можно его таковым считать. Мне всегда казалось: случилось, значит, случилось. Какая, к черту, разница, почему небо в очередной раз рухнуло мне на голову? Оно рухнуло, следовательно, надо выстоять.

Но самое забавное в этой кунсткамере было то, что благодаря встроенной камере под потолком на меня могли любоваться двадцать четыре часа в сутки, как на диковинного зверька. Или особо опасного преступника, который не должен ускользать из-под глаза. Смешно. Видимо я все вместе. Только боюсь, что зверьков и даже преступников содержат в чистоте и тепле. Находясь здесь, я не помню, когда последний раз внутренне не дрожала от холода, а затхлый воздух подвала казалось, стал еще невыносимее. Даже тонкий плед, накинутый на койку, не помогал ни капельки. С каждым вдохом грудной клетки он оседал на слизистую, проникал в легкие. Я ощущала это так рьяно, будто наблюдала картину своими глазами, как ядовитые микрочастицы оседают на гортани, трахеи, пробираются в бронхи, заставляя прерывисто кашлять. Противно. В гневе отшвыриваю жестянку, служившую подносом для еды. Она лязгом ударяется о бетонный пол и скользит так некоторое время. Наверняка сейчас возле монитора видеокамеры собрался зритель, чтобы в очередной раз поглазеть, как задыхается зверушка. Что ж, не дам им такой привилегии. Уж если мне суждено будет помереть от пневмонии или другой жуткой дряни, я предпочту сделать это в одиночестве, без насмешливых взглядов. Как ошпаренная подскакиваю и, не слезая с постели, стягиваю верхнюю одежду. Под свитером была моя любимая футболка, но для благого дела мне не жалко. Стягиваю ее, затем снова натягиваю свитер. Одним движением пересекаю периметр подвала, подставляю стул и, забравшись на него, накидываю вещицу на глазок камеры. Предусмотрительно показав перед этим неприличный жест. Это точно разозлит их. Плевать. Зато на душе стало чуточку лучше от этой, казалось бы, глупой шалости. Не верится, но слабости в теле, будто не бывало. Во мне открылось неведомое второе дыхание. С таким рвением я вскарабкалась обратно на койку и пыталась поймать руками решетку на окнах. Слишком высоко. Лишь кончики пальцев зацепляют железные прутья, мгновенно соскальзывая. Может попробовать подставить стул? Быть может, увидев пейзаж за окном, мне удастся догадаться где меня держат, или того лучше – позвать на помощь.

Деревянные ножки сильно прогибали ржавое сетчатое дно кровати. Оно скрипело, пыхтело, не желая поддаваться, лишая полнейшего равновесия. Раздосадованная, я сделала еще несколько усердных попыток подняться выше головы. И мне это почти удалось! Когда глаза уже достигли уровня решетки, входная дверь с диким стуком распахнулась, и в подвал влетел переполненный злобой Виг…

Он с силой потянул меня за ногу, опрокидывая на бетонный настил с двух метровой высоты. Взгляд прикован к двери. Она открыта! Надо просто встать и попытаться убежать! Каждое движение отзывается ноющими ощущениями в теле, но это не важно.

Бежать, мне надо бежать!

Переворачиваюсь на бок и приглушенно шиплю от боли. Немного отдышавшись, пытаюсь встать на колени. Сложно. Но удается. Затем, опираясь за стену, принять вертикальное положение. Не упасть. К выходу, который так близко и вместе с тем так далеко. Шаг за шагом на карачках, прикусив губу. Бежать. Но мне не дали даже мнимой мысли о побеге. Виг схватил за длинные волосы, наматывая их на кулак, заставив запрокинуть голову и начал властно целовать. Я опешила, невольно пропуская мерзкий язык к себе в рот. Пытаюсь вырваться, но все попытки остаются тщетными. Когда же мужчина почувствовал, что мне просто на просто не хватает кислорода от неестественно запрокинутой головы, он прервался и сильным толчком швырнул меня на кровать. Я бросила не него беглый, полный испуга взгляд и застыла в ужасе. Он начал терять контроль. Сейчас речь шла не о побоях. Здесь присутствовало что-то еще. Лицо уже озарила безумная улыбка, а в глазах не осталось почти ни капли рассудка. Такой Виг был страшен. Меня охватила паника, я не могла пошевелиться, кровь стучала в висках. Сознание пришло в себя, когда мужчина снова попытался приникнуть ко мне с поцелуем. Но я не желала так быстро сдаваться, поэтому прикусила его мерзкий язык. Зашипев от боли, с его рта выступила кровь, а я внутренне ликовала, что хоть что-то сделала ему неприятного. Только радоваться мне оставалось недолго. Лицо обожгло несколько пощечин. И жалкая радость за маленькую победу в виде прокусанного языка потерялась в недрах мозга. Я никогда не видела такой огонь ненависти в глазах человека, желание причинить боль, унизить, сломать. Сейчас я напомнила себе загнанного в угол зверька, в глазах которого читалось бесстрашное отчаянье. Но морально готовилась к защите. Бить, кусать, царапать. Что угодно, лишь бы это помогло мне избежать ужасных последствий.

– Не трогай меня, мразь!! – ругательство сорвалось с губ. Скорее для внутреннего облегчения, нежели в надежде, что оно действительно что-то может изменить. Но внутри до последнего теплилась мысль, что меня не тронут.

Я, было, кинулась на мужчину, чтобы попытать счастье прорваться к открытой двери, но меня наглым образом повалили обратно на койку. Только теперь Виг сел на мой живот, заломив руки над головой. Ноги – мое единственное средство защиты. Но как их использовать, если они едва задевают широкую мужскую спину. На глазах выступили жалкие слезы обиды и злости. Я попыталась рывком вскочить с кровати, но сильный удар в район ребер вернул на место. На мгновенье лишая возможности глотнуть кислорода. Именно этим и воспользовался Виг, заковав мои руки в наручники сквозь железную трубчатую спинку мебели. Сталь резанула кожу. В голове яркими красками вспыхнуло: браслет! Его нет! Дергаю правой рукой, позвякивая цепью от наручников. В отчаянье захожусь слезами. Когда, когда он его снял? Нет, я не могла его потерять. Это ведь подарок Билла, что я скажу ему, когда он обнаружит, что его нет? Из груди вырывается какой-то жалобный вопль.