Текст книги "Никогда не прощу (Чужой свободы господин) (СИ)"
Автор книги: Юлия Вьюга
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Вот это я сделал в ночь перед отъездом. Я могу чувствовать эмоции Марины, понимаешь? – он явно не понимал, но все равно еще раз кивнул. – Я чувствую, что с ней что-то происходит. Плохое. Для меня это важно, Гар. Я не могу отправить в Фальвы никого, кроме тебя.
– Я понимаю, Ваше Высочество, но…
– Никаких “но”! Ты хочешь, чтобы я приказывал?
– Достаточно вашей просьбы, Ваше Высочество.
Еще некоторое время я наблюдал за удаляющимся по дороге Гаром, пока его не скрыла пелена дождя. Он не представляет никакой ценности для заговорщиков, так что должен будет добраться до Фальв без проблем. По крайней мере, мне не придется защищать еще и его спину.
Хмуро окинув взглядом свой небольшой отряд, я махнул рукой в сторону леса. Король вел себя на удивление спокойно. Остается надежда, что он не доставит никаких проблем в предстоящей схватке.
Ноздри хищно затрепетали в предвкушении. Накопившаяся в пути усталость временно отступила в сторону. Мои спутники тоже приосанились, забыв и про мерзкую погоду и про то, что мечтали отдохнуть. Все же слишком много в нас от хищников, какими вампиры были когда-то.
– По возможности брать живьем! Мне нужна информация, – успеваю прореветь перед тем, как с деревьев начинают сыпаться враги в масках и черных одеждах.
Наступившая с приходом ночи темнота стала нашим пособником. В ночи мы видим намного лучше, чем днем. Редкий сосновый лес, перемежающийся небольшими елками не оглашался предсмертными криками и воинственным кличем. Вампиры дерутся в тишине. В тишине они и умирают.
Одним мощным прыжком я взмыл в воздух, покидая спину коня. Так у него больше возможности остаться в живых. Животное мне еще пригодится. У меня даже мысли не возникло о том, что я могу остаться здесь, в этом лесу. Не им со мной ровняться!
Мой меч пел свою песню, рассекая противников на части. Человеческий взгляд не смог бы уследить за чередой прыжков и поворотов, не уловил бы размытых движений рук и ног. Смазанным пятном, я метался среди деревьев, истребляя, кроша, отсекая конечности… Следя лишь за тем, чтобы не задеть своих.
Битва, как танец. Битва, как дыхание. С наслаждением слизываю с губ капли крови врагов. Это не порядочно, аморально и даже противозаконно – пить кровь своих собратьев. Однако эти вампиры – враги. Схватив одного из них, я с удовольствием впиваюсь в рану на шее. Конечно, это не то, что человеческая кровь, но, распаленный битвой, я чувствую эйфорию и прилив сил. Опустошенное, тело взмывает ввысь, откинутое моей рукой.
Кровь предков поет в жилах, восхищаясь моей бесконечной силой!
И вдруг…
– Вир! – крик. Сдавленный хрип за спиной.
Оборачиваюсь и едва успеваю поймать сползающее на ковер из сосновых иголок тело.
– Отец?
Глаза короля светятся в темноте. Дыхание вырывается вместе со струйкой крови.
Мгновенно уложив его на землю, я бросаюсь на труса, посмевшего напасть сзади. Им оказывается один из моих стражников. Один из тех, к кому я не боялся подставлять спину.
Трус бежит со всей возможной скоростью. Не уйдешь! Я быстрей! Я злей!
Поррву, тварь!
Буквально на лету хватаю его за руку – раздается противный хруст. Впиваюсь пальцами в горло и припечатываю к шершавому стволу. Сосна натужно стонет под моим натиском.
Хочу вырвать глотку у жалкого предателя. Убийца короля, отца, хоть и не родного жалобно скулит, бешено вращая глазами. Трус!
В последний момент останавливает разумная мысль, что у него можно добыть интересующие меня сведения.
– Кто?! – говорю хрипло, с трудом заставляя сжатое гневом горло издавать необходимые звуки. – Кто тебя послал.
– Никто, – прокашлял – не сказал.
Достаю из-за пояса кинжал и втыкаю мерзавцу в плечо. Тот извивается и хрипит. Я – с удовольствием скалюсь.
– Кто? – медленно поворачиваю нож в ране, спускаясь все ниже. Еще чуть-чуть и я разрежу все: кости, мышцы, сухожилия… – Кто?!
– Леди Синтия приказала убить короля, – прохрипел предатель. – Леди Аврора сказала, что нужно убить и вас. Я не хотел! Меня шантажировали…
Дальнейшее я уже не слушал, просто сломав стражнику шею.
Вернувшись на место схватки, я пораженно замер. Оказывается, полегли все, кроме четырех моих стражников, хотя и они не остались без повреждений. Кругом витал густой, сладковатый запах крови. Смерть исказила лица тех, кто еще недавно самоотверженно защищал меня и отца.
Отец…
Опустившись перед ним на колени, я коснулся пальцами груди. Там, откуда выходило острие предательского кинжала. Он еще дышал. Еще…
– Сын, – прохрипел тот, кого я презирал столько лет. Кого я называл отцом только с оговоркой, всегда чувствуя, что это не моя кровь, что он не истинный Старбок. Обвинял короля в том, что он присвоил себе древнюю фамилию.
Теперь же язык не поворачивался назвать его иначе, чем отцом. Даже в мыслях.
– Сын, он тебя хотел убить. Слышишь? Тебя! – он сглотнул и тяжело задышал. – Всегда оглядывайся. Не подставляй неизвестности спину.
– Хорошо, отец, – во рту пересохло. Было тяжело и страшно.
– И помни. Я любил тебя. Пусть по-своему, но любил…
Я сидел рядом с ним все время, пока он тихо умирал. Он был обречен. Регенерация слишком слаба в этом возрасте. Я мог бы вытащить кинжал и позволить ране затянуться снаружи. Но он бы все равно гнил изнутри. Это адская боль. Я не мог подвергнуть его таким мукам.
Поэтому я просто держал его за руку и смотрел, как король умирает.
И чувствовал, как вместе с ним умирает часть меня…
Я ошибался в нем. Ошибался всегда. Даже подозревал в организации других покушений. А он заслонил меня собой.
Когда взгляд короля остекленел, из моей груди вырвался тоскливый вой. Стражники вздрогнули и одновременно рухнули на колени, отдавая дань королю. Пусть не самому великому в истории, но сумевшему уйти достойно.
Дождь, как по волшебству, прекратился, словно не желая оплакивать мою потерю. Сквозь деревья в место небольшой, но кровавой бойни заглянула луна. Я мог бы поклясться, что она улыбается, глядя на то, что учинили ее дети.
Марина
Донгон – это тюрьма. Именно в этом месте я впервые ознакомилась с таким понятием. Оказывается, у вампиров есть как правосудие, так и преступники.
Об этом поведала мне одна из соседок по камере. Всего их было пять. Пока пять. Девушки шептались о том, что Кате осталось недолго.
Хуже всего, что Донгон – тюрьма для низших вампиров. Что здесь делают люди? Тоже расплачиваются за свою провинность. Зачастую, эта провинность оказывается в разы меньше той, что лежит на плечах заключенных. Но ведь их тоже кормить надо…
Да, именно так. Люди здесь – просто еда. Еда для тех, кто особенно жесток. Для тех, кто истосковался по вкусу крови. Для тех, кто звереет от нашего запаха. Охрана позволяла заключенным делать с девушками все, что хотят. Первое время я сидела в углу, на горке вонючей соломы и смотрела, как соседки по камере возвращаются с кормежки. Избитые и истерзанные. Иногда они приходили в новых робах, выданных взамен изодранных старых. Заключенные часто позволяли себе насыщать не только голод, но и похоть.
Возможно, их бы просто морили голодом, но когда-то кто-то придумал такой извращенный способ наказывать людей.
Это мне тоже поведала Ксения. Она вообще очень много говорила, словно старалась, как можно полнее поведать мне о настоящем мире. О том, которого я не знаю.
Она рассказала даже о том, что здание Донгона напоминает по форме колокол.
– В моей деревне колокол висел на вышке. В него звонили во время пожара и других бедствий. Еще звоном колокола хозяин собирал нас всех вместе…, – здесь она замолчала, поджав потрескавшиеся губы. – Из нас иногда выбирали лучших и отправляли в закрытые деревни, типа твоей Лестеды. Это большая удача.
Ее речь лилась бесконечным потоком. А я жадно ловила ее слова. Зачем? Не знаю. Ведь ясно, что из Донгона не сбежать, а прикидываться покорной в угоду розовой вампирше я не собиралась.
Со слов Ксении я узнала, что человеческих деревень много и, в основном, жизнь людей жалка и неприглядна. Ничего удивительного, что селяне ненавидели таких, как я, ухоженных, обласканных вниманием. Селянам никогда не узнать, какое блаженство дарит укус высшего вампира. Боль и страх – вот их удел.
Не понятно, почему Ксения не испытывала ко мне неприязни. Хотя, кто знает? Может, она втайне злорадствовала. Ведь я, избранная, оказалась здесь…
А потом пришли за мной…
Что такое укус низшего? Это мерзость. Это боль. Боль, выворачивающая наизнанку.
Видимо, охранники получили определенные указания, так как заключенным разрешалось лишь кусать меня в запястье. Им не позволялось чересчур усердствовать, бить или насиловать меня, как других.
Но и одного укуса было достаточно. Словно каленое железо впивалось в руку и раскаленным потоком неслось по жилам, достигало внутренностей, а потом – и головы. Потеря сознания – нормальное явление во время укуса низшего.
Не хочу вспоминать все это. Не хочу думать о том, как я корчилась и кричала на грязном полу камер. Не хочу! Но не могу забыть.
Сколько это продолжалось, не знаю. В Донгоне царила вечная ночь. Возможно, я находилась там один день. Возможно, неделю. А возможно, вечность…
Наверное, это должно было случиться. Один раз охранник не уследил. Короче, жуткое животное, что вгрызалось в мое запястье, внезапно стало раздирать на мне грязную одежду, оставляя на спине кровавые полосы от того, что должно быть ногтями.
Его тут же забили плетьми. Вампир отполз в угол камеры, сначала рыча, а потом просто постанывая. Его страдания не принесли мне облегчение. Боль была дикой.
Правда, после этого случая меня перестали водить на кормежку. Видно, испугались того, что не уследили. Теперь я просто лежала на полу, чувствуя, как стекает по спине кровь и дергаются раны. Ничего удивительного, что они не заживали, а гнили. Опять начался жар. Беспамятство и бред стали для меня спасеньем.
Лязг, скрип. Снова эти ненавистные звуки. Они врываются в мое сознание каждый раз, когда за кем-то приходят. Или приносят помои, называемые едой. Я есть не в состоянии, но охранники насильно пичкают меня ими, приговаривая: “Ешь. Если кто и будет виноват в твоей смерти, то не я. От голода ты не умрешь”. Мысленно я соглашалась, что от голода точно не умру.
Но в этот раз все было по-другому. Чьи-то шаги затихли рядом со мной. По ощущениям кто-то присел рядом. Не буду открывать глаза. Авось отстанут.
– Сволочи! – яростный крик заставил меня приоткрыть глаза. Уж больно знакомым показался голос.
– Гар? – я даже приподнялась от неожиданности. – Гар, ты?
– Я, деточка. Я, – отец склонился надо мной, обеспокоенно хмуря черные брови. – Сейчас все будет хорошо.
– Я знаю.
Я вновь закрыла глаза, но теперь уже улыбаясь. В этот момент не было для меня ближе и родней человека.
С появлением Гара все изменилось. Меня переодели, промыли раны, хотя, судя по реакции Гара, вряд ли это поможет мне оправиться. Наложили повязки.
Он без конца кричал на стражников и угрожал тем, что все расскажет Виру. Не удивительно, что у охраны тряслись руки, когда меня переворачивали и поднимали. Со всевозможной осторожностью меня вынесли из Донгона и положили на чистое сено открытой повозки.
Лошадьми управлял сам Гар. Больше с нами никого не было. Меня даже не удивило то, что на улице была ночь. Для меня ночь царила круглые сутки.
Я едва сдержала стон, когда мы тронулись, но была слишком рада тому, что вновь дышу свежим воздухом.
Через некоторое время повозка остановилась. Оглядевшись, я с удивлением поняла, что направлялись мы не к Золотому дворцу. Эта улица была мне не знакома.
– Слушай меня внимательно, – в темноте я видела лишь мерцающие стены домов и белые волосы отца. – Вира сейчас нет в Фальвах. Я везу тебя к Лукасу.
Я вздрогнула и изумленно уставилась на Гара.
– Не пугайся. Ты пробудешь там только до возвращения Вира. Слышишь? Там безопаснее, чем в Донгоне, безопасней, чем во дворце. А Вир сразу же вызволит тебя по возвращении. Ты мне веришь, девочка?
Я отрицательно замотала головой, но была не уверена, что он видит.
– Нет! Я не хочу к Лукасу! Он такой же зверь, как эти!
– Ты не понимаешь. Он написал письмо начальнику Донгона. Только благодаря ему, тебя отпустили. Лукас тебе будет лучшей защитой, чем я.
Гар проговорил это непререкаемым тоном и снова взял в руки вожжи.
– Гар! Гар! Я прошу тебя, умоляю! Не вози меня к нему! Позволь мне сбежать!
– Даже не думай об этом, девочка.
– Гар! Отец!!! – не выдержав, я закричала в полную силу.
Повозка снова остановилась. В немом молчании он уставился на меня. Не знаю, что он видел в темноте, но я физически ощущала на себе обеспокоенный взгляд.
– Ты ведь мой отец, правда? Ты сбежал из Лестеды, но обещал вернуться за нами с мамой. Ты предал нас. Помоги хоть сейчас!
– Как? Как такое может быть? Она мне сказала, что избавилась от тебя и передумала бежать, – потрясенное молчание, потом – нервный смех. – Неужели испугалась? Хотя,.. так, наверное, лучше…
Я вспомнила свою маму, вечно вздыхающую по поводу моей непокорности, наряжающую меня в белое платье… Да, она вполне могла струсить. Могла соврать и мне, и отцу.
– Я тебе верю, – слова вырвались невольно. Он не касается меня, но я чувствую, что ему это хочется. Хочется обнять… Только к чему это? Ведь мы чужие. Это будет так… неловко.
– Только помоги мне. Если все, что ты сказал, правда, помоги. Помнишь, как ты мечтал о свободе?
Снова нервный смешок.
– Откуда ты знаешь,.. дочка?
– Это у меня в крови. Всю жизнь я задыхаюсь. А теперь… У меня есть шанс сбежать. Неужели ты у меня его отнимешь? Отнимешь веру в отца?
– В таком состоянии ты не сбежишь, – Гар говорил хмуро, однако я чувствовала, что он колеблется.
– Даже если я умру, пусть это случится за стенами Фальв. Пусть я буду одна. Главное, что вокруг не будет вампиров.
– Они везде, – и тут я ему не поверила. Это было сказано таким тоном, что становилось ясно – врет. Где-то есть мир без вампиров. А значит, есть надежда.
– Помоги мне! Я могу сбежать через заброшенную башню, только веревка нужна.
– Я знаю о ней.
– Почему же ты не сбежал?
– Зачем? Рядом с Виром я обрел иллюзию свободы. К тому же я слишком ему благодарен… Хорошо, я помогу тебе.
Прозвучало неуверенно и как-то обреченно. Мне стало почти жаль его. Почти. Себя мне было жаль гораздо больше.
Раз, два. Раз, два.
Веревка ритмично скользит в руках отца, опуская меня все ниже, навстречу черному зеву рва. Вплоть до этого момента не могла поверить в то, что он обвяжет меня веревкой и отправит навстречу спасению или гибели. Думала, что обманет.
Раз, два…
– Ты должна добраться до скалистых гор. Если повезет, найдешь там спасение.
Раз, два…
Прохладный ночной ветерок обдувает разгоряченное тело, даря странное оцепенение и облегчение от боли.
– Через два часа будет смена стражи. Дурацкий ритуал нам на руку. За это время ты должна добежать до реки. Там кустарники и деревья скроют тебя. Если же нет…
Я старалась не думать о том, как буду бежать. О том, что мое ослабшее, трясущееся тело может предать в самый неподходящий момент. Да еще эта горячка…
Раз, два…
– Бежим со мной! Не бросай меня! – последняя просьба. Крик одинокой души.
И мрачное:
– Не могу. Я должен прикрыть твой побег. Лукас вскоре хватится.
– Хорошо. Скажи, что я сбежала. Тогда тебя не накажут.
– Не волнуйся. Я скажу все, что надо… И знай. Вир провел один ритуал. Теперь он может ощущать твои эмоции даже на расстоянии. Кольцо на его шее – амулет. Будь осторожна, дочка.
Раз, два…
Ноги в легких тапочках касаются холодной поверхности, и я не сразу понимаю, что это вода. Неужели так скоро? Теперь нельзя больше тряпичной куклой висеть на веревке. Теперь надо действовать.
Лихорадочно шарю ногой в поисках опоры. Она должна быть здесь. Но в темноте видно лишь отдаленное мерцание белоснежной стены. Мне оно, увы, не поможет.
Отец опускает веревку еще ниже, и я ухожу в вонючую воду по щиколотку.
Стараюсь не думать о том, что именно они сливают в ров. Радует лишь то, что опора найдена. Большой, надежный обломок башни. Один его конец скрылся под водой, другой – поднимается над ее поверхностью. Встаю на него, тем самым уменьшая натяжение веревки. Та тут же перестает опускаться. Лихорадочно развязываю узлы, сдирая пальцы в кровь. Сейчас нельзя об этом думать. На мне и так много ран и небольшие ссадины не повод для расстройства.
Наконец, веревка ускользает обратно вверх.
Падая на четвереньки, я судорожно хватаюсь за шершавые камни. Ноги соскальзывают и вновь оказываются в воде, так как местами камни оказываются покрытыми чем-то скользким и противным.
В голове стучит, но я упрямо борюсь, продвигаясь вперед, как черепаха.
Быстрее, быстрее. Обидно будет, если выберусь, а уйти не успею.
Очень скоро ползти сил не остается. Еще чуть-чуть, и я растянусь прямо на этих обломках. Только мысль о том, что меня найдут тут, жалкую, дрожащую, подталкивает вперед.
Кажется, я уже привыкла вот так передвигаться, да и ров стал казаться бесконечным. А потому удивилась, когда пальцы ухватились за мягкую траву.
Земля словно придала дополнительной силы и, дрожа от волнения, я выползла на берег.
Слава богам, что меня отсюда не видно. Ведь, в отличие от меня, вампирам не помеха ночная тьма.
Очень хотелось лечь и просто закрыть глаза. Нельзя.
Не позволяя себе расслабиться, я встаю на ноги и жду. Вскоре раздается первый крик. Пора.
Делаю первые неуверенные шаги и пытаюсь бежать. Темно, страшно. Ориентируюсь лишь на слабое свечение стены. Она должна находиться справа и при этом не очень близко. Еще не хватало в ров свалиться. Плавать-то я не умею.
Противная слабость мешает идти прямо, в тонких тапочках мерзко хлюпает. Лишь бы не развалились от воды. В любом случае, обувь, выданная в тюрьме значительно лучше, чем хлипкие сандалии. Да и узелок, пристроившийся за спиной, приятно греет душу. Отец позаботился о том, чтобы у меня был запас еды. По дороге он завернул в какое-то заведение, где и достал немного еды и веревку. А еще небольшой голубоватый кристалл.
Лицо, так похожее на мое, еще долго будет всплывать в воспоминаниях, освященное неверным светом кристалла. Если выберусь, конечно.
Несмотря на мое состояние, лучшего момента для побега трудно представить. А потому, в очередной раз споткнувшись, я упрямо встаю на ноги и бегу. Да, теперь уже бегу.
Сердце молотом стучит в груди, в висках. Дыхание с хрипами и бульканьем вырывается из саднящего горла, заглушая все остальные звуки. Вот и хорошо. Если за мной погоня, я не желаю этого знать. Лучше не знать до конца. Еще бы сразу прибили…
Не сразу понимаю, что трава становится выше, а кочки попадаются чаще. На полном ходу влетаю под прикрытие кустов. Упрямо продираюсь дальше сквозь колючие ветки. В какой-то момент вцепляюсь пальцами в шершавую кору и с наслаждением припадаю к ней всем телом.
Стараясь почти не дышать, прислушиваюсь до тех пор, пока в ушах не начинает звенеть. От тишины.
– Спасибо папа.
Накатывает облегчение, слезы стекают на потрескавшиеся губы.
– Спасибо.
Продолжаю машинально брести вперед, понимая, что останавливаться нельзя. Вокруг тишина. Даже листья не шуршат под дуновением ветерка.
Через некоторое время тишина кажется родной, успокаивающей. Даже в лесу, с детства знакомом, мне всегда мерещились невиданные монстры, а тут – нет.
Сейчас я хотела лишь одного – оказаться одной на этом свете. Никого не видеть, не слышать. Иметь возможность рухнуть на траву и отдаться забытью. Останавливало лишь то, что все равно не уснуть. Волнение пополам с болью в спине не позволило бы этого сделать.
Как же я устала. Устала жить, устала идти. Но я впервые свободна. Пусть даже на время, а потому тупо переставляю заплетающиеся конечности, продвигаясь вперед.
Надеюсь, что направление я не перепутала и иду туда, куда нужно.
В какой-то момент перестаю что-либо соображать. Кажется, что бреду уже целую вечность, хотя до рассвета, очевидно, еще далеко. Но в тюрьме я привыкла к тому, что ночь царит постоянно, а потому не удивляюсь ничему.
И надо же было случиться так, что свалилась я в реку именно на рассвете.
*
Он сидел за угловым столиком в самой неприметной пивнушке и тупо рассматривал дно через мутную желтоватую жидкость. Он не пил. Зачем, если это не поможет?
Надо же, его дочь все это время была рядом, а он и не знал. Он помнил, как собственноручно принес ее на растерзание вампирам, такую непокорную и так похожую на него. Если б он только знал… А она ведь поняла уже тогда.
Да и как было не понять? Ведь у нее те же черты лица. Те же горящие глаза и упрямо сжатые губы. Но он не понял. А ведь Марина определенно ЕГО дочь. Такое ощущение, что мать не дала ей ничего от себя.
А теперь она там, за пределами города. Там, где полно опасностей, где за каждым поворотом поджидает смерть.
Зачем же он отпустил ее? Он и сам не знал.
Возможно, просто вспомнил себя. Вспомнил, как сам пытался бежать. Тогда его поймали и в качестве наказания отправили в Донгон.
О да! Он на собственной шкуре познал то, что испытала в тюрьме Марина. Только девушкам в Донгоне приходилось гораздо хуже. Даже представить страшно, что пережила его девочка там. Что с ней делали преступники.
Гар вздрогнул, вспомнив вонючую камеру, в которой обнаружил Марину. Слишком уж она напоминала ту, в которой когда-то подыхал сам Гар.
Тогда, много лет назад, его спас Вир. За это Гар был ему безмерно благодарен. А еще за то, что наследный принц не погнушался дружбой с человеком.
И вот теперь Гар его предал. Но не испытывал при этом ни стыда, ни раскаяния. Ведь, как ни крути, а Марина всего лишь игрушка в руках Вира. Но, кроме того, она дочь его, Гара. А значит, чтобы она смирилась, ее нужно сломать, поставить на колени…
Нет, пусть у нее получится сделать то, что не получилось у отца: сделать хоть один, пусть мучительный, глоток свободы. Пусть девочка поймет, как это. Стоит ли это всех лишений и страданий. Стоит ли это возможной смерти. Тогда хотя бы ей не придется всю оставшуюся жизнь гадать, а что было бы, если бы…
Гар поднял взгляд на видавшие виды двери. В пивнушку входили Они. Высокие и сильные. Человек усмехнулся, когда понял, что невольно назвал их так, как называли в Лестеде.
Вампиров, действительно, можно было называть, как угодно, но ни одно слово не способно передать сути этих существ. От них всегда исходит тайна, опасность. И все это на фоне физического совершенства высших и такого же уродства низших. Одно Гар знал точно: без людей вампирам не выжить. И эта зависимость делала их уязвимыми.
Не покидая своего места, он ждал их. Быстро же Они его нашли. Не ожидал. Но ничего. Это уже не так важно. Важно то, что он им скажет. А Гар обещал своей девочке, что скажет вампирам правильные слова.
Странно. Эти стражники не от Лукаса. Неужели леди Сильвия подсуетилась? И чего эта стерва привязалась к его девочке?
– Человек, – презрительно начал один из навиров. – Ты забрал то, что тебе не принадлежало.
– У меня был приказ Его Высочества принца Лукаса, – Гар спокойно поднял бокал и сделал первый глоток. Огненная жидкость обожгла непривычное к выпивке горло. – Девушка у него.
Навир недоверчиво сощурился.
– Ты поедешь с нами.
Гар пожал плечами и медленно встал. Желтоватое пойло (он в упор не помнил, как оно называется) тут же дало в ноги. Походкой заправского пьяницы личный слуга наследного принца направился к выходу. “Ничего. Все отлично. Все идет, как надо”, – успокаивал он себя, слыша за спинное бряцание оружия навиров. В отличие от них, он прекрасно знал, что последует дальше.
Скачка на лошадях по ночным Фальвам неожиданно доставила огромное удовольствие. Свежий воздух, привычное мерцание домов… И необычная раскрепощенность, возможность делать то, что хочешь. Он улыбался, глядя в ночное небо. Ухмылялся, посматривая на серьезных навиров. Как приятно осознавать, что не все находится во власти вампиров.
Приятно осознавать, что твоя дочь не жалкая дрожащая тварь, а та, которая готова бороться до конца. Бороться в меру своих маленьких сил. И он не может упасть в грязь лицом, не может посрамить ЕЕ имя.
В уединенном доме Лукаса было шумно: гремела музыка, раздавались стоны и пьяные крики. Гар вздрогнул, еще раз порадовавшись, что не привез Марину сюда. Что бы с ней сделал жалкий извращенец? Разве смерть не предпочтительней?
– Оставайся здесь, – один из навиров сделал знак рукой, и Гар послушно застыл на лошади, которую выпряг из повозки. Саму повозку он бросил где-то на окраине. Найдут или нет – не важно. Теперь все не важно.
Один из вампиров растворился в темноте. Гар же остался под молчаливым присмотром остальных. Очевидно, они не собираются отпускать его к Лукасу. Гар усмехнулся. Возможно, вампиры впервые удивятся, не почуяв от человека страха.
Через некоторое время навир вернулся и задумчиво уставился на Гара.
– Где она? – тихо и вкрадчиво.
Гар лишь улыбнулся и выразительно пожал плечами. Тусклый свет фонарей лишь подчеркнул нереальность происходящего. Противостояние человека и четверых вампиров.
– Где девушка? – вампир все еще говорит мягко и вкрадчиво. Не желает пугать раньше времени?
– Там, где ей и положено быть.
– Где? – навир аккуратно берет человека за грудки и почти выдергивает из седла. Он так высок, что спокойно делает это, стоя на земле. Гар понимает, почему тот действует так осторожно: человека нужно оставить в живых, чтобы найти Марину, но бешенство в любой момент может затмить рассудок.
– В безопасности.
– Не твое дело, человек, заботиться о ее безопасности.
“Еще как мое!”
– Мое дело позаботиться о ней до приезда наследного принца. Она его собственность, а не леди Силены.
– Простой слуга не должен вмешиваться в дела высших.
– Я поступаю так, как считаю нужным…
– Да как ты смеешь?! – Гар чувствует, что вампир выходит из себя. Усмехаясь, он дерзко глядит в глаза врага. Глаза, которые светятся. – Говори, где девчонка!
В следующий миг навир откидывает слугу принца прочь и нависает над ним, словно башня. Что дальше? Пытки? Тюрьма?..
Ну, уж нет!
Выхватив меч, Гар вскакивает и первым нападает на вампира. Белоснежные волосы хлещут его по лицу при каждом повороте, зубы скалятся в извращенном удовольствии.
– Я ее спрятал, – выдыхает он между выпадами. – И вряд ли вам суждено найти ее.
Вампир, словно нехотя отбивается, пытаясь сдержать силу. Остальные лишь хмуро смотрят на них со стороны. Человек должен остаться живым. Но уж больно он дерзок для беззащитного существа.
Клинки сверкают в темноте, высекая искры. Снова и снова. До тех пор, пока это не надоедает вампиру. Он отводит человеку глаза. Его образ замирает перед Гаром в тот момент, когда сам Навир оказывается сзади. Его цель – обезоружить. Не убить.
Но Гар прекрасно знаком со всеми повадками кровопийц. Он не попадется в эту ловушку. Вместо того, чтобы кинуться на стоящего впереди вампира, немолодой слуга с силой бьет назад. В этот раз меч рассекает не только воздух, но и плоть вампира. Со сдавленным рыком тот в ответ тоже втыкает свое оружие в тело человека.
Но в отличие от раны вампира, рана Гара смертельна.
Тишина опускается на сад Лукаса. Как по заказу, стихает все и в доме.
– Я сделал, как надо, – шепчут бледнеющие губы человека и улыбаются, ведь перед глазами – образ недавно обретенной дочери.
– Навир, – раздается неуверенный голос одного из стражников. – Что теперь делать?
Вампиры переглядываются, понимая, что им придется туго.
Два часа спустя…
– Ну, и наворотила ты дел, дорогая, – спокойно произнес Лукас, склоняясь над распростертым телом Гара.
– Подумаешь, человек, – брезгливо фыркнула Синтия, разглядывая место происшествия.
– Неет, дорогая. Ты ошибаешься. Одним махом ты умудрилась совершить сразу две ошибки: упустить личную рабыню Вира и убить его личного слугу. Ты рада? – он пристально посмотрел на скривившуюся вампирессу. – Теперь свадьбы не будет.
Она озлобленно зашипела и принялась расхаживать взад-вперед по тропинке.
– Будет! Я что-нибудь придумаю. Вир должен стать моим. Особенно теперь, когда…, – спохватившись, она испуганно прикусила белоснежными зубками губу.
– А что теперь, дорогая? – вампир подозрительно щурился, вглядываясь в лицо той, что не раз делила с ним ложе. – Что еще ты сделала?
– Ни-че-го.
Но Лукас уже почуял добычу. Его жертва лишь раз ошиблась и теперь не сумеет ускользнуть. Подойдя к невесте брата, он ласково погладил ее плечи и вдруг сжал изо всех сил. Раздался противный хруст – Синтия взвизгнула.
– Точно ничего?
– Я… Да. Я приказала убить короля, – из прекрасных глаз катились слезы боли. Вампирша стонала, пытаясь вырваться из смертельных объятий.
– Что ты сделала? – Лукас встряхнул ее и озлобленно зарычал, глядя в такое невинное личико.
– Я думала, ты будешь доволен? – захныкала она, сползая на землю, едва плечи избавились от болезненного плена.
– Дура! – вампир полыхнул в ее сторону жутким взглядом, словно припечатывая к земле. – Я бы никогда не пошел на убийство! Поединок – вот то, что мне нужно. Поединок с Виром, но никак не с отцом.
– Но ведь все сложится весьма удачно. Если Вира убить, ты станешь королем. Чем ты не доволен, – Синтия заискивающе глядела на любовника, все еще опасаясь подниматься на ноги.
– Не смей! – Лукас вновь подскочил к ней. Красивое лицо исказилось от омерзения к вероломным методам этой гадины. – Не смей строить заговоры за моей спиной! А то пожалеешь!
– Прости! Прости, – заскулила вампиресса, розовым кулем ползая перед ногами разгневанного принца. – Я сделаю, как ты захочешь. Только помоги мне.
Взъерошив длинные волосы, Лукас вновь уставился на тело Гара. Вир всегда ценил его. Ценил больше, чем кого бы то ни было. И дело было не только в преданности слуги. Они были друзьями. Многим эта дружба казалась странной. Странно было уже то, что Гара освободили из тюрьмы, повинуясь капризу мальчишки. Лукас всегда считал, что человек слишком плохо влиял на будущего короля, делая его слишком жалостливым… и жалким. Синеглазый презрительно фыркнул, вспомнив еще об одной привязанности брата. Столько времени нянчиться с рабыней. Уму непостижимо!
И теперь, когда Вир стал королем… Больно было это признавать, но что делать? Теперь он взбесится еще больше и направит гнев на тех, кого посчитает виновным.
– Могу себе представить, кого ты обвинишь во всех грехах, братец, – едва слышно пробормотал вампир. Синтия услышала эту фразу и поняла ее по-своему, в ужасе расширив глаза.
– Есть один выход, – вдруг решил Лукас. – Да, только один выход и есть.
Он резко обернулся к скукожившейся любовнице.
– Кто еще знал о том, что Марина в тюрьме?
– Кто? А, рабыня… Только мои стражники и служанка из дворца. Она еду ей носила.
Лукас задумчиво потер переносицу, затем лукаво улыбнулся.
