Текст книги "Мыльная опера для олигарха"

Автор книги: Юлия Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Добро пожаловать в лучшую забегаловку Питера! – воскликнула она. – Помнится, здесь варили отменный кофе и пирожки вкусные пекли.

– Может быть, просто погуляем? – жалобно пробормотала Саша. Ее бормотание проигнорировали.

Внутри «кафешки» было почти безлюдно. Занятыми оказались лишь два столика. За одним, склонивши головы друг к другу, тихо беседовали мужчина и женщина средних лет, изредка пригубляя неизвестный напиток из огромных керамических кружек. За вторым сидели две девушки, похожие на студенток, что-то живо обсуждая и поедая какой-то живописный десерт. За барной стойкой скучал черноволосый красавец, оживившийся при появлении новых посетителей. Из музыкального центра, стоявшего прямо на полу, неслась какая-то нудная попса из двух нот. Открыв папку меню, Саша поняла причину безлюдья: цены могли конкурировать с ценами центральных заведений подобного рода.

– Студент Консерватории водил тебя сюда? – недоверчиво спросила она старшую подругу.

– На «Крышу» в «Европейской» он тогда еще не зарабатывал, – ностальгически вздохнув, отозвалась Алена. – А теперь где-то на берегу Атлантики у него несколько шикарных отелей и с десяток элитарных пляжей. До сих пор недоумеваю, отчего мне не пришло в голову выйти за него замуж?

На секунду Саше показалось, что она находится в какой-то другой, незнакомой реальности. «Тупик Воровского», унылая кафешка, грустно-лирическое настроение Алены, только что старательно уходящей от предполагаемого «хвоста», предмет воспоминаний подруги – студент Консерватории, живший в «хрущобах» и перебравшийся на Атлантическое побережье… Что делает здесь Саша, которой нужно срочно доводить до ума скандальный материал и запускать его в эфир?

– Может быть, я ошибаюсь, – сказала вдруг Алена совсем другим, деловым тоном, – но сдается мне: здесь нам никто не помешает. И никому в голову не придет искать нас здесь. Кофе и мартини, – последняя небрежная фраза была предназначена подошедшему бармену.

– А кому вообще придет в голову искать нас где-то? – недовольно возразила Саша. – Зачем? Что за шпионские игры, Алена?

– Это не игры, – нахмурилась Калязина. – Это наша с тобой сегодняшняя реальность. Тебя ищут сердитые люди и вовсе не с целью вручить тебе приз за победу в игре «кошки-мышки». Тебе следует исчезнуть из города. На время. Пока все не устаканится.

– Исчезнуть? Куда? – воскликнула Саша. – Я должна дело доделать.

– Делай, – согласилась Алена. – Но так, чтобы тебя было не видно и не слышно.

– Как ты себе это представляешь? – удивилась Саша. – Мне следует устроить монтажку где-нибудь в деревенском погребе?

– Это было бы идеальным вариантом, – кивнула Алена. – Кстати, я привезла твой ноутбук. Если я не ошибаюсь, на нем установлена монтажная программа?

– Для любителей-дилетантов, – хмыкнула Саша. – Впрочем, для моих целей этого достаточно.

– О твоих целях хотелось бы поговорить подробнее, – сказала Алена. – Но сначала – о главном. Мои источники информации из цитадели сообщили неприятные вещи. О тебе.

– Мною заинтересовались твои высокопоставленные друзья? – произнесла Саша и задумалась. «Цитаделью» Алена называла Смольный, в котором имела некоторые связи. Ими она старалась не злоупотреблять, справедливо полагая, что близость к сильным мира сего не сулит ничего хорошего для заместителя генерального директора телевизионного канала, коим она являлась, однако в крайних случаях – пользовалась. Например, для извлечения полезной информации. – Чем моя скромная персона заинтересовала великих и ужасных?

– Некоторые твои выходки не нравятся кому-то на самом верху, – спокойно и слегка задумчиво ответила Алена. – Настолько не нравятся, что на тебя объявлена негласная охота.

– Охота? – голос Александры внезапно сел. – Что им нужно?

– Полагаю, убедить тебя в том, чтобы ты не делала того, что собираешься сделать. Это – по самым благоприятным прогнозам.

– А откуда они знают, что я собираюсь сделать?

– Об этом нетрудно догадаться, – пожала плечами Алена. – Ты же умыкнула материалы из студии. А они сами хотели их изъять. Других причин для охоты на тебя я не вижу.

– И что… что теперь делать? – прошептала Саша.

– Я уже сказала, – строго произнесла Калязина. – Исчезни. Пока ситуация не прояснится. Более того, я бы на твоем месте повременила с обнародованием документов, которые у тебя имеются. Кто его знает, кому ты наступишь на больную мозоль…

– Интересно, – покачала головой Саша. – Теперь все это становится очень интересно… Простая, в сущности, информация блокируется кем-то из верхушки. Что бы это значило?

– Загадки будешь разгадывать на досуге, – снова нахмурилась Алена. – А сейчас тебе следует побеспокоиться о себе. Я смогу организовать тебе выезд в недальнее зарубежье. У меня есть связи на финской границе.

Несмотря на серьезность ситуации, Саша не смогла удержаться от смеха.

– Это называется «окно»! – воскликнула она. – Ты, Алена, как ребенок! Или – как Штирлиц. Через пограничные «окна» можно только в кино перебираться. Если за мной охотятся серьезные люди, они меня и на финской границе отыщут.

– Не совсем так, – обиделась Алена за свои «связи». – Впрочем, если ты отправишься за границу одна, мне будет неспокойно. Можно просто пожить у моих приятелей на даче в Приозерске. Там тебя точно никто искать не будет.

– Спасибо, – сказала Саша. – Я подумаю.

– Что тут думать? – возмутилась Калязина. – Нужно срочно туда ехать!

– У меня есть другая идея, – упрямо проговорила Александра. – Ты не могла бы отвезти меня к Сашке Лапшину?

* * *

– А если поклонники станут донимать вопросами о местонахождении твоей безвременной могилы? – спросил Лапшин шепотом не потому, что боялся спецслужб, а потому что слышимость в квартире была хорошая, а семейство будить не хотелось.

Они с Сашей только что проводили Алену, сидели на просторной кухне, и Александра несколько сбивчиво излагала ему свой план.

– Мне необходима свобода передвижения, – сказала Саша. – Хочется, чтобы никто меня за руку не хватал и подножки не ставил. До тех пор, пока информация не дойдет до общественности, пока кое-что не выяснится, Александра Барсукова в своем истинном обличье должна исчезнуть.

– А что?! – весело проговорил Александр Лапшин, приятель и коллега Александры, артист, музыкант, телеведущий, современный молодой человек и отец двоих детей. – Всегда хотел сыграть что-нибудь эдакое… шпионское… С переодеваниями и масками. Ты совсем не боишься?

– Боюсь, – шепнула Саша. – Но пока я не разберусь, в чем тут дело, не смогу сидеть спокойно. Шпионские игры мне не очень нравятся. Но, видно, это судьба.

– Классно, – восхитился Лапшин. – Тогда не будем терять время. Что нам нужно в первую очередь? Пожалуй, две сумки. Одну побольше, другую поменьше. Одну яркую, другую – черную. Или серую.

– Зачем две? – растерялась Саша, слегка испуганная азартом Александра.

– Чтобы проделывать фокусы с переодеванием, – с важным видом проговорил он. – По одной сумке тебя вычислят сразу.

– Ты слишком-то уж не мудри, – поморщилась она.

– Саша, – возмущенно произнес он. – Если твои предположения верны и за тобой могут следить серьезные люди, нельзя к делу относиться спустя рукава. Мы, конечно, сделаем тебе грим, прическу и походку. Но предположим, тебя вычисляют. Тебе нужно уйти. Ты заходишь в дамский туалет, меняешь образ радикально, но тащишь ту же самую сумку. Все, тебе конец.

– А зачем мне вообще сумка?

– А где ты собираешься носить накладные бороду, усы и пистолет?

– Что? – ужаснулась она.

– Шучу, – засмеялся Лапшин. – Но лишний наряд с собой носить не помешает. Ладно, о наряде потом. Поговорим о твоем заметном и примелькавшемся личике. А также прическе. Другое лицо сделать несложно. Ты попросту смываешь всю косметику и надеваешь очки, которые тебе не очень идут. То есть из заметной красавицы делаем невзрачную серую мышь.

– Полагаешь, этого достаточно? – слегка обиделась Саша.

Лапшин с видом тонкого ценителя искусства придирчиво оглядел Сашу.

– Пожалуй, нет. У тебя ярко выраженная индивидуальность. Давай сделаем из тебя китайскую студентку? Короткая стрижка с челкой, узкие глазки, бейсболка и свободная одежда, в которой трудно разобрать пол. Ну и сандалии, конечно. Или резиновые тапочки. Короткий шаг, неуверенные движения, полное обалдение на лице. Ну и естественно: «Твоя моя не понимай».

– Хорошо, – неожиданно для Лапшина согласилась Саша. – А как ты сделаешь узкие глазки?

– Клеем склею, – ухмыльнулся он. – Не бойся, у меня хороший гримировальный набор. Ты, наверное, наш последний клип не видела. Там мы все китайцы. У меня остались лишние веки с этим, как его, эпикантусом. Отличная вещь. Тебе должны подойти.

– Ладно, – обреченно выдохнула Саша. – Только я из китайского кроме «нинь хао» ничего не знаю.

– Нормально, – кивнул Лапшин. – Если попадутся китайцы, скажешь им, что ты из Якутии. По-английски. А с нашими гражданами будешь объясняться жестами и короткими междометиями. Но тебе обязательно потребуется и второй образ. Образ, привлекающий внимание, но так, чтобы потом свидетели не смогли описать твою внешность.

– Это понятно, – ответила Саша. – Не только вы, уважаемый Александр, смыслите в шпионских играх. Яркие рыжие волосы, очки в пол-лица и красная туника.

– У моей супруги обалденный гардероб, – серьезно сказал Лапшин. – Подберем тебе что-нибудь… южно-американское. А может быть… Давай я сам всем займусь. Схожу за диском, куда ты скажешь, и запущу по Нету. Мне что-нибудь непохожее на себя сыграть легче. Как никак, я четыре года этому учился. А, Сашка?

Саша немного подумала. Конечно, ей труднее изобразить чуждую для себя походку. Да и гримироваться самостоятельно она почти не умела. Одно дело – макияж нанести, а другое дело – веки китайские приклеивать…

– Нет, Саша, – наконец проговорила Александра. – У тебя работы много. И семья. Я еще не знаю, может быть, никакого особенного риска здесь и нет. Но когда вспоминаю омоновцев на студии, начинаю в этом сомневаться. Да и кроме запуска информации многое нужно сделать. С какой стати я тебя стану тащить в этот омут? Это мое расследование.

– Жадина, – искренне огорчился Лапшин. – Я бы с удовольствием поиграл. Ладно. Кстати, как тебе удалось спрятать от них материал? Ты сказала, они все закоулки на студии обшмонали.

– Я его вынесла. На всякий случай через черный ход, – объяснила Саша.

– Какой еще черный ход? – удивился Лапшин. – Он у нас разве имеется?

Саша усмехнулась.

– Какой же из тебя шпион, если ты этого не знаешь? Каждое солидное учреждение имеет не один выход. Дверцу неприметную или, в крайнем случае, дырку. Есть и у нас такая дырка.

– А как ты ее обнаружила? – недоверчиво спросил Лапшин. – Специально искала?

– Я ее не искала, – призналась Саша. – Я ее случайно нашла. Помнишь, в прошлом году Феликс организовал у нас ленинский субботник?

Лапшин рассмеялся.

– Конечно, помню. Босс со спиленным деревом на плече смотрелся весьма эффектно. Я тогда подумал: мощный у нас все-таки мужик Феликс!

– А потом оказалось, что дерево бутафорское, из папье-маше, от съемок какого-то клипа осталось, – подхватила Саша. – А помнишь, как девушки из монтажки железные конструкции на себе таскали и во дворе складывали? Целую гору набросали. А металлолом этот до сих пор не вывезли. Вот я по этим конструкциям и перебралась через ограду. Спасибо нашему завхозу, у которого до этих железок руки не дошли.

– Молодец, – похвалил Сашу Лапшин. – Я думаю, со временем из тебя выйдет толковый суперагент. После того, как ты пройдешь у меня ускоренный курс актерского мастерства. Запомни правило первое: особенности походки могут радикально изменить облик человека…

* * *

Шеф никогда не позволял себе разговаривать с Помощником в пренебрежительном или резком тоне. Их связывало в прошлом слишком многое, чтобы вставать по отношению друг к другу в позицию согласно рангу. Да, с некоторых пор Шеф стал Шефом с большой буквы. А Помощник оставался всего лишь помощником, оставшимся в тени, хотя при желании мог выйти на свет. Но не желал, не стремился. Его устраивало и собственные место, должность и скромное звание, которое у него, конечно, имелось. И то положение, когда не всякий генерал рискнет сидеть в его присутствии. За любовь к теневой стороне жизни подчиненные называли его Кардиналом, и это прозвище ему не нравилось, потому что не соответствовало действительности. Все-таки все решения принимал Шеф, а он иногда только давал советы. Но власти над Шефом никогда не имел.

Сегодня Шеф не изменил своей привычке общения с Помощником. Хотя очень хотелось стукнуть кулаком по столу и наорать на своего давнего друга. И вообще отправить его в отставку. Потому что если старые профессионалы начинают позволять сбои в работе, их пора заменять молодыми. Только вот Помощника просто так в отставку не отправишь. Во-первых, пока некем его заменять. Во-вторых, любая отставка чревата изменой. Если уж и отправлять Помощника в отставку, то окончательно, бесповоротно.

– Что произошло, Кирилл? Что за цирк происходит в Новоладожске? Я когда прочел, подумал, что это из старого отчета о сумасшедшем изобретателе… Это реализация какого-то пункта твоего сценария?

Помощник мог бы ответить: «Да». Потому что любые события вписывались в сценарий безболезненно. То есть в любом случае работали на результат.. На нужный им результат. Когда создавалась модель, он пытался объяснить это Шефу. Но тот с самого начала не соглашался. Его педантизм и требование все расставить по своим местам заранее иногда выводили Помощника из себя. Проработав столько лет в Структуре, Шеф никак не мог примириться с необходимостью импровизации в их работе. С другой стороны, его можно было понять. Он никогда не работал на постах, где импровизация не только допускалась, но часто была спасительной в экстремальных ситуациях. Шеф всегда был Исполнителем. Мальчиком на побегушках. Сказано: принести в лавку литровую бутылку водки, так не смей приносить две поллитры. Велено шифровку резиденту передать в тринадцать двадцать семь, так не вздумай передавать в тринадцать двадцать шесть с половиной. А иначе по ушам получишь. Помощник посмотрел на уши своего друга-начальника. Видно, науку не отходить от буквы приказа ни на йоту нынешний Шеф начал постигать на собственной шкуре гораздо раньше, чем стал работать в Структуре. Уши у него были оттопыренные и красноватые.

– Нет, – сказал Помощник, с трудом отводя взгляда от ушей Шефа. – То, что произошло в Новоладожске, внештатная ситуация.

– Рассказывай, – потребовал Шеф. – Чем вызван этот вирус?

– Работаем, – сухо проговорил Помощник. – Во всяком случае, он не относится ни к одному из известных вирусов.

– Это связано с…

– Нет, – резко перебил Шефа Помощник. – Это с моим планом не связано.

Шеф вытянул губы в трубочку и обиженно посмотрел на Помощника.

– Кирилл, у меня складывается впечатление, что ты меня разыгрываешь, – жалобно произнес он. – Что в твоем сценарии для меня тоже приготовлена роль. Неужели я прав?

– Бог с тобой… – вздохнул Помощник. – Что за чушь лезет тебе в голову! Ты вне игры.

– Тебе не кажется, что это выражение звучит несколько двусмысленно? – усмехнулся Шеф.

– Не хватай меня за язык, как любил выражаться папаша Мюллер. Ты – над игрой. Этот вариант тебя устраивает?

– Да… папаша Мюллер… Ему такое в страшном сне не приснилось бы. Иногда я думаю, что еще может изобрести человеческий разум? В частности твой.

– Все давно уже изобрели, – жестко проговорил Помощник. Жестче, чем позволяла субординация. Но он знал, что Шеф стерпит это. – Ты попросил просмотреть ситуацию, не так ли? Я предоставил тебе прогноз. Но прогноз тебя не устраивает. Как ты тогда назвал моих аналитиков? Филиалом института астрологии? Я предложил тебе опытные варианты. Теперь ты снова недоволен.

– Да, – спокойно сказал Шеф. – Мне нужны опытные варианты. Но я не хочу, чтобы дело затягивалось. По большому счету мне нужен один-единственный – не опытный, а гарантированный вариант. Надеюсь, ты меня понимаешь. Если мы проиграем эту партию, то проиграем все. Сядь и рассказывай. Как там оказался полковник питерского УВД? Откуда взялась эта девочка, его дочка? Куда она девалась? Кто допустил съемку нежелательных кадров? И как случилось, что вы до сих пор не нашли ни ее, ни материалы?

7. Дым коромыслом и голова кругом

Александра очень надеялась, что в редакции «Новоладожского вестника» по причине обеденного перерыва и изнуряющей духоты народу будет немного. Ей нужно было поговорить с кем-нибудь из бывших коллег о происходящем в Новоладожске. Возможно, не только Аркадий Брыкин владел информацией. Кроме того, требовалось найти самого Брыкина, который вдруг внезапно куда-то пропал. Телефон молчал или сообщал о недосягаемости абонента, и Саша опасалась самого худшего. Вдруг он встретился с тем человеком, который обещал ему какие-то важные документы, а потом… Впрочем, лучше было не думать о «потом», а просто работать, доводить дело до конца. Это стремление и привело ее, в новом обличье, с новой походкой, поставленной Лапшиным, с «китайскими веками», в бейсболке, надвинутой на лоб, в коридоры редакции. Откровенно говоря, приглядевшись, мало-мальски опытный человек, не обязательно из шпионов или их ловцов, а, например, гример, режиссер или художник, да и просто внимательный человек, без труда признал бы в ней прежнюю Сашу. Абсолютное внешнее перевоплощение под силу единицам, обучающимся этому искусству не один год. Саша не была лишена артистизма, но до совершенства ей было ой как далеко! В силу краткости курса обучения.

Однако сама она была уверена в обратном. Потому что за то время, которое Александра потратила на «переброску» в Новоладожск, ее никто не подхватил под белы рученьки и не заковал в «браслеты». А в том, что могли подхватить и заковать, она после разговора с Аленой уже не сомневалась. Утром из автомата у метро она позвонила отцу в Управление, и тот мрачным тоном подтвердил информацию – ее местопребыванием интересовались серьезные люди. Николай Трофимович не стал рассказывать подробностей, но Саша поняла, что кто-то задал «невинный» вопрос полковнику Барсукову в Главке. Она отшутилась и попросила передать маме, чтобы к ужину ее не ждали. Полковник не стал расспрашивать дочь и лишь попросил хоть изредка связываться с ним. Саша обещала.

Приоткрыв дверь кабинета главного редактора, она чуть было не отшатнулась. Потому что из двери повалил дым клубами. Самые страшные предположения мгновенно пришли ей на ум. Пожар, взрыв, редакцию захватили террористы. Но через секунду, услышав беспечные голоса внутри кабинета и узнав один из них – голос теперешнего главного редактора Перепелкина, она отвергла первые предположения, однако удивляться не перестала. Учения у них, что ли, по газовой атаке? Если так, то неподходящее они выбрали время. В здании и так дышать нечем, и снаружи, и внутри температура примерно одинаковая – около тридцати пяти. С ума посходили! Еще через секунду Александра идентифицировала запах и поняла, что это никакая не газовая атака. Просто люди внутри курили. Только и всего. А кондиционеров в редакции газеты «Новоладожский вестник» отродясь не было.

Она прикрыла дверь, отклеила «китайские веки», сняла бейсболку и, набрав в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, нырнула в недра кабинета. Сквозь густые клубы синеватого дыма перед ней предстала живописная картина. Возле большого редакторского стола сгрудились около десятка сотрудников мужского и женского пола, каждый держал в руке по сигарете, а на столе стояло немыслимое количество бутылок с пивом – непочатых и початых. Присмотревшись, Саша заметила такое же количество пустой тары на подоконнике, среди которой одиноко увядала жалкая геранька с желтыми листьями. И как ей было не увядать, когда вокруг ее стебля громоздилась целая гора окурков. Саша нахмурилась. Прежний редактор – «папа Вася», никогда не позволял себе в этом кабинете подобного свинства. У него весь подоконник был цветами уставлен, и не увядшими, а бодренькими, пышными, цветущими в любое время года. Да и воздух в кабинете всегда был свежим.

Появления Александры в кабинете никто не заметил. Потому что все были заняты какой-то очень важной проблемой. Сотрудники, изо всех сил пытаясь перекричать друг друга, что-то втолковывали глазному редактору, который сидел во главе стола, подперев одной рукой подбородок, а другой – держа полупустую пивную бутылку, как самодержец скипетр. Понять в этом гвалте ничего было нельзя. Саша почувствовала, что еще немного, и она грохнется в обморок. Такая концентрация никотиновых отходов могла свалить целый табун лошадей. «Сейчас разнесу весь этот вертеп к чертовой матери!» – со злостью подумала она.

Но вместо этого извлекла из своего рюкзачка (сумки «номер один» по совету Лапшина) видеокамеру и нажала на кнопку пуска. Да будет вам известно, читатель, что любая хорошая видеокамера, как правило, не жужжит. И не гудит. И вообще не издает никаких звуков. А камера у Саши была хорошей. Но сейчас в этом был большой минус. Потому что в данном конкретном случае Саше нужно было привлечь к себе внимание. И разогнать, по возможности, вертеп. Или хотя бы заинтересовать собой Перепелкина. Потому что остальных сотрудников она видела в первый раз в жизни. Не так уж и много времени прошло с тех пор, как Саша покинула редакцию, а вот поди ж ты – ни одного знакомого лица! Набрал Перепелкин молодых, необстрелянных, похоже, выпускников средней школы. С другой стороны, а кто еще в провинциальной газете работать станет? Наберутся ребятки опыта, пообточат зубки – и поминай как звали. Пойдут делать карьеру в центральных изданиях или на телевидении, как когда-то она, выпускница факультета журналистики. Впрочем, делать карьеру Саша никогда не стремилась. Просто так карта легла…

«Самой, что ли, пожужжать? – мрачно думала Саша, снимая сюрреалистическую сцену. – Или на стул встать, чтоб заметили?» Ее, как назло, не хотели замечать вот уже минут пять. За это время она, в общем-то, поняла, что происходит в кабинете главного редактора. Оказывается, здесь обсуждалась организация новой рубрики газеты, которая имела рабочее название «За здоровый образ жизни». Перепелкин распределял роли между молодыми людьми – кому о вреде курения писать, кому о вреде алкоголя. А также выслушивал новые идеи, которые сыпались из юных журналистов, как горох из дырявого мешка. Например, предлагалось публиковать серию фотоочерков, рассказывающих об образе заядлых курильщиков и алкоголиков. Молодые люди горячо убеждали главного редактора, что такого материала в Новоладожске навалом, а если бы газета была цветная, они бы такое показали!

– Причем тут цвет? – орал Перепелкин, пытаясь перекричать молодняк.

– Вы не представляете, Валентин Палыч, какие лица у местных алкоголиков попадаются! – кричала в ответ какая-то восторженная девица. – Всех цветов радуги. Даже такого цвета, как ваш стол.

Стол у Перепелкина от старости был неопределенного серо-буро-малинового цвета.

– Цветом никого не удивишь! – возражал ей долговязый юноша с волосами, собранными в конский хвост. – Сюжеты, сюжеты надо снимать! Интервью брать!

– Много тебе «синяк» наговорит! – кричала девица. – Придется все интервью многоточиями заменять.

– А что, прикольно! – не уступал юноша.

Разговор потек по заданному руслу. Самый бойкий из всех фантазеров предложил организовать коммерческую структуру при редакции по выведению из запоев и освобождению от никотиновой зависимости. Тут же начали распределять роли в фирме. Саша подумала, что данное предприятие у них вполне может увенчаться успехом. Достаточно затащить заядлого курильщика в это помещение, и он навсегда забросит вредную привычку. Подумав это, она закашлялась. О, счастье! Наконец-то к ней устремились взоры. Все мгновенно смолкли. Саша невозмутимо отсняла «немую сцену» на фоне пивных бутылок и выключила камеру.

Перепелкин со стуком поставил свой скипетр на стол, крякнул, прищурился и прошептал:

– Эт-то что еще за фокусы?

Юноши угрожающе пошевелились, готовые схватить непрошенную гостью и отнять камеру. Девушки же смотрели на Сашу с откровенным любопытством и, пожалуй, не без восхищения.

– Здравствуйте, Валентин Палыч, – хрипло проговорила Саша. – Простите, что не смогла удержаться. Такое зрелище стоит того, чтобы быть запечатленным.

– Саша! – закричал Перепелкин. – Учитесь, сосунки, как материал надо сшибать! С ходу, с пылу, с жару! Пришел, увидел, снял.

– Ушел, – усмехнулась Саша. – Я по вашу душу, Валентин. Но находиться здесь больше не могу ни минуты.

Перепелкин всплеснул руками и смахнул бутылку с пивом со стола.

– Знакомьтесь, молодые люди, знаменитая Александра Барсукова. Гордость питерского телевидения. А ведь начинала в нашей газетке. – Он привстал и расплылся в улыбке. – А это, Сашенька, наша юная смена. Глядишь, и из этих обормотов что-нибудь когда-нибудь получится.

Саша оглядела «юную смену», перевела взгляд на стол и с сомнением покачала головой.

– Ничего из них не получится, – строго сказала она. – Не с того начинают. У вас все летучки так проходят?

Даже сквозь сизый дым было видно, что пожилой редактор покраснел. А «юная смена» сменила любопытствующий взгляд на откровенно враждебный. Не понравилась ей Сашина отповедь.

– Летучка закончена, – бодро проговорил Перепелкин. – Бутылки убрать. Я к вашим услугам, Сашенька.

Молодые люди нехотя зашевелились, неодобрительно поглядывая на гордость питерского телевидения. Саша подумала, что вряд ли кто-то из них смотрел передачи с ее участием. Эти телевизор не смотрят. Эти в «квейк» играют. Балбесы…

Она вышла в коридор и стала дожидаться Перепелкина.

– Куда пойдем? – с трудом оправляясь от смущения спросил Перепелкин, выпустивший свое юношество и запирающий кабинет. Из карманов его широких брюк торчали две непочатые бутылки пива.

– В лес, – хмыкнула Саша. – Чтоб продышаться.

– Может быть, ко мне домой? – робко предложил главный редактор. – У меня прохладно и наливочка свежая имеется.

– Спасибо, в другой раз, – сдержанно проговорила Саша.

– Извините… – совсем сник Перепелкин. – В лес так в лес… Вы думаете, совсем сошел с ума Валентин. Но с ними иначе нельзя. Беспорядок – их стихия. Без него они замыкаются. А у нас коллектив творческий.

– Вы вправе делать то, что считаете нужным, – сухо произнесла она. – Простите, что отвлекла. Но мне нужно срочно с вами поговорить. Это очень важно, поверьте.

– Я к вашим услугам, Сашенька, – повторил Перепелкин. – А что это за маскарад? Мне казалось, что это… – он кивнул на Сашин наряд, – немного не ваш стиль…

– Вам ли не знать, Валентин, что журналисту иногда приходится маскироваться. Вы не бойтесь, отснятый материал я вам отдам. Для музея редакции. Когда эти юнцы станут знаменитыми, возможно, им будет занятно его просмотреть.

– Я не волнуюсь… – пробормотал Перепелкин. – Так все-таки в лес?

Но в лес они все-таки не пошли, а расположились в скверике неподалеку от редакции. Перепелкин вытащил бутылки из кармана и ловко, одну о другую, отковырнул пробки. Одну бутылку он предложил Саше, но та вежливо отказалась.

– Можно я сразу перейду к делу? – улыбнулась Александра. – Вы ведь знаете, моя тема – криминал. В настоящее время меня очень интересует ваш химкомбинат.

Перепелкин вздохнул и тоже слегка улыбнулся.

– Он много кого интересует. Но что же в нем криминального?

Глядя на растерянного редактора «Новоладожского вестника», Саша начала жалеть, что вызвала его на этот разговор. Вряд ли он сможет ей чем-нибудь помочь. Безусловно, он что-то знает. И о комбинате, и о странной эпидемии. Хотя бы от Брыкина. Но вот помогать ей не собирается. Однако Саша все же сделала попытку завязать контакт.

– Вы знаете, до меня дошли слухи о том, что многие жители Новоладожска оказались в больнице с общей непонятной болезнью. Есть подозрение, что причиной странной эпидемии являются какие-то проблемы на комбинате. Вы не в курсе, что там происходит? И не случались ли какие-нибудь неприятные истории, связанные с химическим производством, раньше?

Перепелкин задумчиво посопел, зашвырнул пустую бутылку в кусты и взялся за вторую. Отпив половину, он довольно ухнул, на лице его появилась блаженная улыбка, и Александра подумала, что пора уходить. Проку от этой встречи не было никакого.

– Наверное, в девяносто девятом, – пробормотал вдруг Перепелкин.

Саша вздрогнула, потому что уже не ожидала ответа на свой вопрос.

Что происходило в девяносто девятом? В девяносто девятом Александра работала в редакции газеты с перерывами на университетские сессии. И ничего экстраординарного, кажется, в городе Новоладожске в это время не происходило.

– Странности запоминаются. В апреле девяносто девятого года в СМИ попал такой сюжетик. Я его помню потому, что о собаках у нас в областной прессе не слишком часто пишут, – бодро проговорил Перепелкин. – А также потому, что делал там фоторепортаж. В питомнике для собак бойцовых пород, который существовал тогда здесь неподалеку, закупили корм. На местном рынке. Дали псам – и едва до человеческих жертв не дошло. Думали сначала, что эпидемия началась. Шум поднялся – до центральной прессы. А вы разве не помните?

– Кажется, помню, – кивнула Саша со скучным видом. – Папа Вася хотел, чтобы об этом писала я, а я подарила возможность осветить такое событие Брыкину. Потому что готовилась к сессии, да и неинтересно мне было. Аркаша в те дни именинником ходил. Как же – материалы его в центральную прессу попали. Только не понимаю, почему тогда подняли такую волну? Как будто бы это было единственное в стране заведение, где псам скормили то, что несмотря на все усилия не удалось спихнуть людям.

– В таком случае вы не все помните, – возразил Перепелкин. – Собак накормили не просто просроченной пищей. А пищей с такими биодобавками, которые вызвали буйное поведение животных.

– Я помню, Брыкин высказывал это предположение в своей статье. Но ведь факт непосредственного влияния биодобавок на поведение доказан не был, – сказала Саша. – Это все так и осталось Аркашиной фантазией.

– Не был, не был… – пробормотал Перепелкин. – Потому что дело усилиями руководства химического комбината и нашего города замяли.

– Руководства комбината? Биодобавки производились на комбинате?

– Это тщательно скрывали, – хмыкнул Перепелкин. – Свалили все на того, кто занимался поставками: мол, условия хранения и транспортировки не были соблюдены. Но мы-то с Брыкиным знали: биодобавки – наши, новоладожские, нигде длительное время не хранились.

– Занятно… – протянула Саша. – Значит, с этого и надо начинать… Скажите, пожалуйста, Валентин, когда обычно появляется в редакции Аркадий Брыкин?