Текст книги "Карнавал страсти"

Автор книги: Юлия Снегова

3

Настя пришла на пятнадцать минут раньше. По случаю концерта она решила принарядиться и надела длинную черную юбку из жатого шелка и свитер с яркими геометрическими узорами. На шею она повязала шелковый шарф, который она привезла из дома. Она была очень довольна. Ведь знакомство определенно состоялось, и продолжение обещало быть очень заманчивым. Настя и не подозревала, что накануне ровно в половине второго ночи, когда она уже крепко спала и видела романтические сны, между Дмитрием и Фаридом состоялся телефонный разговор. Позвонил Дмитрий.

– Слушай, где ты ее подобрал? – почти без всякого предисловия начал он.

– Если ты о Насте, то ко мне ее привела моя бывшая натурщица. А уж где та ее подобрала, как ты изволил выразиться, мне неизвестно, да и не слишком интересует.

– И ты сразу поселил у себя незнакомую девчонку?

– А что тут такого? Разве у тебе не ночуют постоянно знакомые твоих самых отдаленных знакомых?

– А если она тебя обворует? Или приведет толпу мошенников?

– Петрович, фу! Как не стыдно плохо думать о людях. Настя хорошая девушка. О цели ее приезда в Питер мне, правда, неизвестно, но я точно знаю, что материальные интересы она не преследует.

– А что же ей тогда надо? – продолжал допытываться Дмитрий.

– Похоже, она поругалась с родителями там у себя в Твери и приехала в большой город поискать счастья. Что ты хочешь? Лето, пора перелета девушек к морю. А что это тебя так зацепило? Признайся, понравилась она тебе? Ты не смотри, что у нее волосы зеленые, она ведь очень мила.

– Брось, Фарид, небось ты уже успел ее развратить. А я в отличие от тебя с малолетними не связываюсь. И вообще, за кого ты меня принимаешь? Какая-то девица неопределенных занятий из Твери. Вот уж спасибо. Напросилась, кстати, к нам на концерт.

– Ну и своди ее. В чем проблема?

– Поведу, – с плохо скрываемой тревогой произнес Дмитрий.

В метро он заметил ее еще издали, по все тем же злосчастным зеленым волосам.

«Боже, что обо мне наши подумают, – внутренне содрогнулся он, приближаясь к Насте, – когда я явлюсь на концерт с такой девицей?»

Но отступать было поздно. А когда Дмитрий подошел ближе и увидел, каким сиянием светло-карих глаз его встретила Настя, он слегка оттаял и даже пробормотал что-то одобрительное о ее наряде.

Они вышли из метро, пошли вперед по Невскому, в сторону Дворцовой площади, потом Дмитрий свернул направо. Они быстро шли по совсем неизвестным Насте улицам и остановились у трехэтажного старинного здания с большими ярко освещенными окнами. У входа выстроилась вереница машин, среди которых преобладали иномарки.

– У нас в городе сейчас проходит большая выставка, посвященная туристической индустрии, – негромко объяснил Насте Дмитрий, – теперь здесь для представителей турфирм устраивают сборный концерт. Цыгане в таких случаях просто обязательны. А вот и наша солистка, – он показал Насте на высокую девушку с темными, собранными в большой узел волосами, глазами немного навыкате и яркими пухлыми губами.

– Привет, Маша. Знакомься, это – Настя. Она ненадолго приехала в Питер, очень хотела попасть на наше выступление.

Маша критически оглядела Настю и подняла одну бровь.

– Здрасьте, здрасьте. Мы выступаем вторыми, – повернулась она к Дмитрию, – уже пора переодеваться. Нам там комнату выделили.

– Лично нам?

– Как же, жди! Там еще трио барокко, из-за их арфы повернуться негде.

– Ну, Настя, пошли скорей.

– А я вам не буду мешать?

– Ну, а куда я тебя дену? – со вздохом ответил Дмитрий, и Настя почувствовала себя виноватой.

Они поднялись на второй этаж в просторную комнату со стульями в стиле ампир, стоящими вдоль стен. Комната была полна артистов, некоторые из которых уже успели переодеться в сценические костюмы, а некоторые еще только переодевались. Настя с изумлением увидела, что мужчины и женщины, ничуть не стесняясь друг друга, спокойно снимают обычную одежду и облачаются кто в цыганский наряд, кто в широкое, украшенное парчовыми розочками платье на кринолине.

Дмитрий хмуро поздоровался со своими коллегами. Настя почувствовала на себе вопросительные взгляды, ей стало неловко. Самым неприятным было то, что и Дмитрий, похоже, ее стеснялся. Тем не менее он старался держаться как настоящий джентльмен.

– Это моя гостья, – представил он Настю, – а это – мои приятели цыгане.

Настя изобразила на лице жалкое подобие улыбки. Она уже встречалась однажды с этими так называемыми «цыганами». К счастью, они ее не узнали, так же как не узнал Дмитрий.

Он бросил на стул спортивную сумку, извлек из нее костюм и принялся переодеваться. И хотя Настя стыдливо отвернулась, она успела заметить, какое у него сильное мускулистое тело, поджарый живот и мощные, как у человека, много игравшего когда-то в футбол, ноги. Дмитрий облачился в широкие черные штаны, мягкие кожаные сапоги, надел алую рубаху и перетянул талию широким, расшитым бисером поясом. В его ухе появилось серебряное кольцо серьги, а в руках – маленький, почти игрушечный бубен. Дмитрий стоял и нетерпеливо звенел им о ладонь.

Настя с плохо скрываемым любопытством разглядывала остальных артистов «Цыганского двора». Немолодой мужчина с шапкой светло-русых волос в рубашке с кружевным воротничком явно был руководителем ансамбля. Сейчас он стоя настраивал скрипку. Две женщины, уже знакомая Маша и другая, темная шатенка, Вероника, помогали друг другу застегнуть пышные яркие платья.

В группе были еще два гитариста и один танцор, совсем молодой парнишка с простым русским лицом. Но когда он повязал голову красным шелковым платком и повесил в ухо золотую серьгу, в нем тут же появилась цыганская удаль. У Насти было ощущение, что она наблюдает начало веселого карнавала. Единственное, что ее немного смущало, это совершенно будничное выражение лиц артистов. Она не замечала на них ни волнения, ни радости. Просто лица людей перед началом обычной работы.

Как же Настя хотела бы сейчас оказаться на их месте! Затягивать тугую шнуровку платья, украшать руки и шею звенящими монистами.

«Мне надоело быть зрительницей! – вдруг подумала она. – Я хочу участвовать, хочу учить новые песни, танцевать, ловить на себе восхищенные взгляды зрителей. Да если бы я была певицей, мне бы это никогда не надоело…»

– Я пошел курить, – голос Дмитрия прервал ее восторженные размышления, – вы со мной?

– Конечно, – выходя в коридор, Настя услышала за спиной женский голос:

– Ну Петрович дает!

– Я вас поставила в неловкое положение? – виновато спросила она Дмитрия.

– Наплевать! – резко ответил он. – Еще мне будут указывать, кого я могу приводить, а кого нет. За те деньги, которые я здесь получаю, и за ту нервотрепку, которую имею в этом ансамбле, я могу позволить себе раз в год привести кого-нибудь на концерт.

– О какой нервотрепке вы говорите? – спросила Настя.

– Неважно, – мрачно произнес Дмитрий.

– Митя, нам пора, – «цыгане» вереницей начали спускаться по лестнице, и Дмитрий присоединился к ним.

– А мне куда? – испугалась Настя.

– Идите со мной. Вот видите эту дверь? Она ведет в зрительный зал. Я думаю, место найти будет несложно. А после нашего выступления, если хотите, приходите опять наверх.

Насте повезло. Она нашла себе отличное место во втором ряду, прямо в центре небольшого зала, превращенного на время концерта в зрительный. Только она расположилась, немолодой мужчина в черном костюме и галстуке-бабочке объявил выход ансамбля «Цыганский двор». Настя задержала дыхание и тут же услышала перезвон двух гитар, пение скрипки. Перед зрителями, пританцовывая, предстали те самые люди, которых Настя несколько минут назад видела в неудобной гримерной. Но сейчас они казались ей совсем другими, их лица удивительным образом преобразились. Они стали такими оживленными, радостными, манящими, будто пытались помочь своим слушателям увидеть далекий мир романтических чувств и сильной страсти.

Артисты исполнили всего три песни. Сначала солистки спели забавную песенку про бедную девушку, рано выскочившую замуж. Потом все вместе затянули «Соколовский хор», и, наконец, Дмитрий вышел со своим сольным номером, песней «Очи черные». Настя слушала, затаив дыхание, не отрывая глаз от его лица. Она видела, как он то нежно, то почти со страстной мукой улыбался. Его глаза загорались, гасли, вспыхивали вновь. И в который раз, слушая его, Настя поняла смысл выражения: «голос, источающий мед и слезы». Именно таким был баритон Дмитрия. Он завораживал Настю, под эти звуки она готова была, не раздумывая, все бросить и отправиться за любимым хоть на край земли. Да, собственно, она так и сделала.

В какой-то момент Настя почувствовала, что слезы навернулись ей на глаза, и вынуждена была отвести взгляд от сцены. И только тогда она увидела, что лица зрителей, до начала выступления абсолютно одинаковые, тоже преобразились. Словно только сейчас на лицах проступила истинная сущность сидящих в зале людей. Некоторые стали беззащитно-грустными, некоторые почти счастливыми, а некоторые исказило выражение мучительной и страстной тоски.

И тут все кончилось. Дмитрий допел, ансамбль раскланялся и под аплодисменты покинул сцену.

4

Настя ждала Дмитрия на улице. После их первого выхода она не решилась подняться наверх, чтобы не раздражать артистов своим присутствием. Она так и просидела во втором ряду, слабо прислушиваясь к происходящему на сцене. Ее внимание не сумели привлечь ни эстрадная певица в чересчур смелом наряде, ни фокусник, достающий бесконечные ленты из карманов, ни артист так называемого разговорного жанра, который, как показалось Насте, нес полный бред. А потом опять вышел «Цыганский двор», и все повторилось снова: тишина в зале, изменившиеся лица, Настины закипающие слезы.

Концерт закончился около одиннадцати, а на улице так и не стемнело. Приближались белые ночи. Настя стояла, зябко обхватив себя руками, натянув рукава свитера до кончиков пальцев. И хотя вечер был теплым, она почему-то дрожала. Первым на улицу вышел скрипач под руку с Машей, за ними Вероника. Без цыганского костюма она выглядела продавщицей из коммерческой палатки. А потом Настя увидела Дмитрия. И снова он был не один. Его сопровождала невысокая, коротко стриженная блондинка. На ней был очень хороший и дорогой костюм из плотной ярко-синей ткани, очень шедший к ее загорелому лицу и голубым глазам. Она что-то напористо говорила Дмитрию, он рассеянно слушал, а сам в это время беспокойно искал кого-то глазами.

«Он ищет меня», – неожиданно поняла Настя, и ее сердце подпрыгнуло от радости.

– Митя, я тут, – она бросилась ему навстречу, совсем как недавно рыжеволосая незнакомка.

– А, вот вы где, – похоже, он тоже обрадовался, убедившись, что она не ушла с концерта, а как настоящая поклонница дождалась его. – Знакомьтесь, это – Женя, моя жена, – Настя силилась удержать на лице уже ненужную улыбку.

«Как жена? – лихорадочно соображала Настя. – Ведь Фарид сказал, что он давно разведен».

– Бывшая жена, – с видом школьной учительницы поправила Дмитрия Женя, – зачем ты так девушку пугаешь, посмотри, у нее лицо вытянулось.

– Не говори глупости, пожалуйста, – отмахнулся Дмитрий. – Женя была на этом вечере вместе со своей фирмой. Она сделала в свое время стремительную карьеру в туристическом бизнесе. Два дня назад с Канарских островов вернулась. Видите, какая загорелая, даже завидно.

– Ладно тебе прибедняться, сам два раза в год в круизы ездишь. Все же дикий ты, Митя, и некультурный, – Женя резко сменила тему, но оставила прежним свой напористый тон, – даже не представил мне свою девушку.

– Настя, – вставила Настя.

– А с чего ты взяла, что это моя девушка? – с несколько наигранным недоумением спросил Дмитрий. – Просто знакомая, приехала в Петербург из Твери, попросила сводить на концерт.

– А разве в Твери нет цыган? – ехидно осведомилась Женя.

– Есть, на рынке тапочками торгуют и в электричках к пассажирам пристают, – сымпровизировала Настя, и бывшие супруги с интересом посмотрели на нее.

– Ну ладно, я иду в метро, – заявила Женя, – подумай о том, что я тебе сказала, – она строго взглянула на Дмитрия, – и еще, покажи Насте наш город. Или ты думаешь, она приехала из Твери твои рулады слушать?

«Она совсем недалека от истины», – подумала Настя, глядя в спину удаляющейся Жени.

– А почему вы с ней не пошли? – мужественно спросила она Дмитрия. – У вас же автобус.

– Автобус подождет, а с Женей я не поехал, потому что она ужасно меня утомляет. Это даже смешно. Сначала она загорается идеей женить меня, а потом, стоит ей увидеть рядом со мной девушку, как тут же начинаются приступы ревности. А, это все не важно. Давайте немного пройдемся. Любите бродить по вечернему городу?

– Очень, особенно после дождя.

– Да, я тоже. Не хотите присесть? – Дмитрий показал на столики уличного кафе. – Вы дрожите, вам холодно?

– Нет, это что-то нервное, – ответила Настя, усаживаясь за низкий деревянный столик.

Через несколько минут она держала в руках стакан сока, а перед Дмитрием стояла бутылка темного пива. Его джинсовая куртка оказалась на плечах Насти.

– Из-за чего же вы так разнервничались?

– Сама не знаю, наверное, из-за вашего пения.

– Боже мой, какие глупости вы говорите, – засмеялся Дмитрий, но Настя поняла, что ее ответ ему приятен, – это же типичные ресторанные песни, как они могут кому-то нравиться? Сколько вам лет?

– Семнадцать.

– Ну, в этом возрасте все грешат романтизмом. Только ради Бога не говорите мне ничего о кибитках, кострах и прочей ерунде, которая у всех ассоциируется с цыганами. Этого уже давно нет!

– Ну и что! – горячо возразила ему Настя. – Кибиток нет, а романтика осталась. Я видела, как вас слушал зал. Когда вы поете, люди становятся похожими на самих себя, а не на автоматы для зарабатывания денег.

– Спасибо, конечно. Но по иронии судьбы я сам занимаюсь этим, только чтобы заработать. Хотя, может быть, зря я вам это говорю.

– А мне не важны ваши мотивы, мне нравится, и все. Можно я еще как-нибудь приду на концерт?

– Приходите, – пожал плечами Дмитрий, – а сейчас нам пора по домам. Опять я вас проводить не могу. Но ничего, вы девушка смелая, сами до дома доберетесь. Пока, – произнес он и быстро зашагал в сторону метро.

Настя грустно смотрела Дмитрию вслед, молча умоляя его побыть с ней еще немного. И вдруг, словно услышав ее мысленный призыв, он оглянулся и крикнул:

– Возьмите у Фарида мой телефон и звоните. Или я сам вам позвоню.

5

Дмитрий позвонил через два дня и опять пригласил Настю на выступление, но уже в небольшой ресторан. Настя скромно сидела в уголке, стараясь остаться незамеченной в шумной компании торговцев пушниной, съехавшихся в Петербург на ежегодный аукцион. Настя видела, что артисты уже узнали ее. Солистки оживленно перешептывались, поглядывая то на нее, то на Дмитрия. Зато танцор весело, как старой знакомой, подмигнул ей. А Дмитрий ни разу даже не посмотрел в ее сторону.

– Я никогда не смотрю на своих знакомых во время выступления, – объяснил он ей потом, – мне это мешает.

Фарид с интересом наблюдал за развитием их отношений, порываясь время от времени дать Насте какой-нибудь совет.

– Ты, главное, хвали, хвали его побольше, – учил он ее за завтраком, – мы, мужчины, от этого сразу таем. А такие, как Петрович, особенно. Он же недохваленный и закомплексованный.

– А почему? – наивно спросила Настя.

– Да потому, что мало кто с юности мечтал петь цыганщину в ресторанах. Естественно, когда-то у него были другие планы. И пусть он говорит сколько угодно, что поет сейчас почти автоматически и мнение публики его вообще не волнует, верить ему совсем не обязательно. В прошлом году была забавная история. Какая-то дама бальзаковского возраста повадилась ходить на его концерты, ни один не пропускала, приносила ему белые хризантемы, – тут Фарид не выдержал и захохотал так, что едва не поперхнулся, – так ты бы видела, какой Петрович ходил вдохновенный, прямо летал. Но с другой стороны, – на мгновение Фарид задумался, – слишком много разговоров тоже плохо. Быстрее переходи к делу.

– К какому делу?

– Ну не прикидывайся более наивной, чем ты есть. Женщина должна понимать такие вещи. Все эти случайные прикосновения ладоней, плечей, в метро как бы ненароком упади в его объятия и задержись там.

– Ладно, все! – разозлилась Настя. – Я как-нибудь сама разберусь, как мне себя вести.

Она ожидала услышать в ответ горячую отповедь Фарида и еще целую серию советов, но он, к ее удивлению, лишь грустно вздохнул и молча доел свой завтрак.

А Настя уже торопилась на встречу с Дмитрием. И если раньше их свидания были подчинены расписанию его концертов и репетиций, то сегодня Дмитрий решил просто погулять с Настей по городу. Они договорились ждать друг друга в торжественном и одновременно романтическом месте – на Дворцовой площади у Александровской колонны.

Как всегда, Настя пришла первой. Был чудесный солнечный день. Веселый ветер с Невы бесцеремонно обращался с прическами прохожих, заставлял девушек скромно придерживать подолы юбок, вырывал воздушные шарики из детских ладоней. Только тень колонны с ангелом наверху оставалась неподвижной в весеннем хаосе. Сердце Насти отчаянно колотилось.

«Ну сколько можно, – успокаивала она себя, – стоит мне подумать, что он должен вот-вот появиться, и я начинаю сходить с ума. Это как болезнь, которая уже утомляет меня. Ведь у нас все в порядке, а я никак не могу к этому привыкнуть».

Действительно, Настя, жившая до сих пор без сильных душевных потрясений, весь последний месяц пребывала в постоянном эмоциональном накале. Она сравнивала себя с туго натянутой струной, содрогающейся от мощных вибраций. Иногда Настя находила в этом состоянии своеобразное удовольствие, потому что оно сделало ее очень восприимчивой ко всему происходящему. А иногда Настя начинала тяготиться своими новыми свойствами, поскольку они казались ей признаком утомительной болезни. Она злилась на себя за то, что в первые десять минут своих встреч с Дмитрием почти не понимала от волнения, что он говорит, и отвечала ему невпопад. Настя очень надеялась, что скоро они сумеют как-то объясниться, и тогда их отношения станут более ясными и спокойными.

Кажется, и Дмитрий испытывал похожие трудности. Настя сделала этот, утешительный для себя, вывод, потому что уже несколько раз Дмитрий с тревогой жаловался ей:

– Представляете, не могу ночью спать. Сегодня заснул только в четыре утра. Даже не знаю, что делать – такое сильное сердцебиение.

– Вас что-то беспокоит? – осторожно спросила его как-то Настя.

– Сам не знаю, – пожал плечами Дмитрий, – действительно, какое-то нервное состояние. А главное, что когда я не высыпаюсь, то не могу потом петь, голос не работает, хрипит, трещит, просто кошмар какой-то.

Теперь Настя еще и чувствовала себя виноватой перед ним. Скорей бы все разрешилось, чтобы Дмитрий наконец мог спать спокойно, да и ей стало бы легче.

– Извините, немного опоздал, – он улыбался ей, и Настино волнение понемногу утихало. – Куда вы хотите пойти?

– В Летний сад, – не задумываясь, ответила она.

– Почему такой выбор? – удивился Дмитрий.

– Я потом объясню.

В Летнем саду они молча шли по песчаным дорожкам мимо каменных персонажей мифов, наблюдая за игрой солнца в молодой листве деревьев. Постепенно молчание становилось все более и более напряженным, пока Настя не сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и не произнесла:

– У меня к вам одна странная просьба. Только вы выслушайте ее, пожалуйста, молча. Ладно?

– Хорошо, – серьезно ответил Дмитрий.

– Знаете, когда-то в Петербурге жил поэт. Его имя Георгий Иванов. Он написал стихотворение и посвятил его любимой женщине. Я хочу вам его прочитать.

 
Распыленный мильоном мельчайших частиц
В ледяном безвоздушном, бездушном эфире,
Где ни солнца, ни звезд, ни деревьев, ни птиц,
Я вернусь отраженьем в потерянном мире.
И опять в романтическом Летнем саду,
В голубой белизне петербургского мая
По пустынным аллеям неслышно пройду,
Драгоценные плечи твои обнимая.
 

Настя никогда не думала, что будет так трудно читать стихи вслух, на ходу. Дыхание у нее совсем сбилось, и она должна была опять замолчать на некоторое время. Она шла, искоса поглядывая на Дмитрия. Ей показалось, что он помрачнел или просто глубоко задумался. Дмитрий молчал и не спрашивал, зачем она прочитала ему это стихотворение. Он ждал продолжения.

– Так вот, – отдышавшись, заговорила Настя, – это одно из моих самых любимых стихотворений. Прочитав его в первый раз, я сразу запомнила его. И тогда же у меня появилась мечта, может быть, детская, наивная, но все же… Я всегда очень хотела оказаться в Петербурге в мае, гулять в Летнем саду с мужчиной, который обнимал бы меня за плечи. Мне кажется, что, когда поэт писал о своем возвращении, он имел в виду именно это…

– А вам все равно, с каким мужчиной обниматься в Летнем саду? – наконец заговорил Дмитрий.

– Нет, я хочу, чтобы это были вы. Пожалуйста, май уже кончается. А что будет через год, неизвестно…

Настя почувствовала, что ее просьба привела Дмитрия в состояние сильнейшего замешательства. В нем происходила мучительная борьба. Настя уже начала ругать себя за эту дурацкую просьбу, за то, что сделала Дмитрия невольным персонажем своих детских фантазий, и тут случилось невероятное. Тяжело вздохнув, он обнял ее.