Текст книги "Карнавал страсти"
Автор книги: Юлия Снегова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)
2
Дорога от Одесского порта до дома заняла три с половиной часа. Машина, самолет, потом опять машина. Ася и не подозревала, что сможет так быстро вернуться из такого долгого путешествия. В течение всего пути Ася говорила не переставая, она рассказала отцу обо всем. Нет, единственное, о чем она утаила, это о своих отношениях с Сережей и о едва не состоявшемся побеге в Италии. Асе было просто стыдно рассказывать об этом.
Зато Азаров узнал о сцене переодевания, о сквотерах, о Фариде, о том, как Ася переселилась к Дмитрию, научилась покупать дешевые продукты и готовить. О том, как она начала петь, о своем дебюте в подземном переходе, о том, как стала звездой цыганского романса и зарабатывала больше всех в ансамбле.
– Послушай, – сказал Азаров, когда их «Мерседес» свернул на улицу Щусева, – этот парень сделал из тебя взрослого человека. Все это время он фактически заменял тебе и родителей, и учителей. Ему памятник надо за это поставить.
– Что же, по-твоему, всему хорошему, что со мной произошло за это время, я обязана Мите? – обиженно спросила Ася.
– Думаю, что да, – ответил Азаров. – Если бы твой избранник не оказался по-настоящему достойным человеком, еще неизвестно, что бы с тобой стало, куда бы тебя занесло. Так что поблагодари его при случае.
«Если только этот случай представится, – грустно подумала Ася. – Ой, мы уже подъехали к дому, как страшно. Господи, что же я скажу маме?»
Когда после радостных возгласов, слез, объятий, смеха и опять слез мама наконец сказала:
– Ну, Ася, рассказывай же, что с тобой было. То, что я услышала от папы, мне кажется совершенно невероятным. Я хочу услышать все это от тебя.
– Я не могу, – жалобно протянула Ася, – я устала, мы всю дорогу проговорили.
– Ладно, пусть выспится, – вступился за сестру Антон. Он все смотрел на Асю и никак не мог узнать в этой худенькой коротко стриженной девушке свою прежнюю Гульку.
«Что же в ней так изменилось, – пытался понять Антон, – глаза? Ну да, глаза, – вдруг осознал он, – у нее стали совершенно другие глаза. Они сделались ярче, чище, такие глаза, – вспомнил он, – у Аси были в раннем детстве, еще до того, как она пошла в школу. – Антон почувствовал, что разочарован. – А чего ты, собственно, ждал? – спросил он себя. – Что она вернется пришибленная и виноватая, словно побитая собака? Нет, кажется, у нее все очень хорошо, и это-то самое удивительное».
В это время Ася заново знакомилась со своей комнатой. Здесь ничего не изменилось, ее встретили те же вещи, тот же идеальный порядок, ноты, книги, даже детские игрушки, по которым Ася скучала. Но тогда почему все это кажется ей бесконечно чужим, словно в эту комнату вернулась не она, прежняя Ася Азарова, а другая девушка?
«Наверное, вместо меня сюда приехала Настя Лебедева, – подумала Ася, – девчонка из Твери, нищая и бедно одетая авантюристка, – и тут Ася почувствовала самое настоящее раздвоение личности. – Все, нет никакой Насти Лебедевой, – чуть ли не закричала она на себя, – это лишь плод моего воображения, если я и дальше буду себя сравнивать с ней, я точно с ума сойду. А сейчас мне надо заснуть», – приказала себе Ася и закрыла глаза.
– Ну теперь-то ты со мной поговоришь? – спросила у дочери Татьяна Азарова, когда ей показалось, что Ася привыкла наконец к дому.
– Хорошо, – ответила Ася, она знала, что этот разговор должен неминуемо состояться, но страшно боялась и оттягивала его. Но этим утром она поняла, что сегодня ей придется поговорить с мамой. Все это время Ася незаметно присматривалась к своим родным и, в свою очередь, пыталась понять, изменились они или нет. По сравнению с теми невероятными метаморфозами, которые произошли с ней самой, все дома вроде бы выглядело по-прежнему. И только через несколько дней Ася разглядела легкий налет печали; который словно прирос к лицам мамы, папы и Антона. Ей стало больно, когда она поняла, кто тому виной.
– Да, мама, я с тобой поговорю, – еще раз сказала Ася и села за ярко-желтый сосновый стол. Кухня у них в доме была выполнена в деревенском стиле.
– В общем-то о твоих невероятных приключениях мне уже известно от папы, – сказала Татьяна Азарова, – и, честно говоря, я сейчас как-то не готова их с тобой обсуждать. Я просто хочу спросить тебя, почему ты так поступила с нами? Влюбиться и отправиться на поиски мужчины своей мечты – это я еще могу понять. Но разве ты не понимала, как безжалостно и эгоистично ты поступила по отношению к своей семье?
– Ах, мама, – произнесла Ася, – я сейчас скажу очень неприятную для тебя вещь, но постарайся меня понять. Знаешь, как я воспринимала нашу семью тогда, незадолго до своего побега? Я видела, как ты с нечеловеческой энергией занималась своей внешностью, словно всеми силами старалась удержать молодость. Извини, мама, но мне казалось, что присутствие рядом с тобой взрослой дочери только расстраивало тебя. Ты думаешь, я не замечала, какие взгляды ты бросала на меня? Как будто я служила тебе напоминанием о приближающейся старости. И поэтому мне самой хотелось держаться от тебя подальше. Папа целые дни проводил в банке, – Ася говорила все быстрее и возбужденней, – только изредка он обнимал меня и делился своим знанием о жизни. Некоторые его слова я запомнила очень хорошо, например, что надо идти к своей цели и не оглядываться назад, потому что тот, кто оглядывается, так и остается на одном месте. Короче, мама, я просто поняла, что не нужна вам как взрослая самостоятельная личность, что вы все уже за меня продумали. Я поняла, что если останусь дома, то никогда не повзрослею, никогда не пойму, что такое жизнь и любовь.
– Ну хорошо, а сейчас ты это поняла? – спросила мама, и Ася увидела, как ее губы сложились в горькую усмешку.
– Кажется, да, – тихо ответила Ася и прибавила. – Прости меня, если сможешь, – сказать эти несколько слов оказалось труднее всего.
Азаров тоже решил серьезно поговорить с дочерью. Он не стал терзать ее расспросами и разговорами по душам. Как человек практического склада, он напрямую спросил у Аси:
– Что ты собираешься делать дальше?
Ася сразу же вспомнила свой последний разговор с Митей и твердо ответила:
– Я собираюсь стать певицей.
Азаров ничуть не удивился.
– Я так и думал, – сказал он, – мы уже с мамой спорили из-за этого. Ей все кажется, что пение – это твоя блажь, которая со временем должна выветриться у тебя из головы. А я ответил, что мы уже чуть не потеряли тебя и что тебе надо заниматься делом, иначе ты опять пустишься во все тяжкие. Поэтому, только не спорь со мной, после Нового года ты поедешь в Милан, в школу оперного искусства. Подожди, Ася, – произнес Азаров, видя, что дочь хочет перебить его, – это совсем не значит, что ты потом будешь петь в опере. Просто я хочу, чтобы у тебя была хорошая школа, чтобы тебе поставили голос. Потом ты сама решишь, что тебя больше привлекает – джаз, опера или, может быть, поп-музыка. Я уже, кстати, оплатил первый семестр.
– Папа, но я сама могла бы заработать себе на учебу, – с апломбом вставила Ася.
– Прекрати сейчас же, – повысил голос Азаров, – ты уже доказала и нам, и себе, что можешь очень многое. Но пойми, это нормально, когда богатый отец, а я таковым являюсь, платит за обучение дочери. Поэтому оставь, пожалуйста, свои амбиции для кого-нибудь другого. И вообще, Ася, хватит бездельничать. Со следующего месяца ты начинаешь брать уроки вокала и итальянского языка. Я хочу, чтобы моя дочка была одной из лучших учениц этой прославленной школы.
3
Внешне Ася вернулась к прежней жизни, как будто не было этих безумных месяцев, как будто она так всегда и жила в шикарной квартире в центре Москвы.
Но Ася ни о чем и ни о ком не забыла. Конечно, было приятно возвращаться в убранную комнату, к накрытому столу и находить свою одежду всегда чистой и отглаженной. Но, может быть, если бы Ася тратила время и силы на бытовые хлопоты, она бы не так быстро заметила, что внутри ее поселилась зловещая пустота. А еще Ася обратила внимание на то, что родители обходят настойчивым молчанием все, что было связано с ее любовным приключением. Имя Дмитрия в их доме не упоминалось никогда, словно оно влекло за собой опасность.
Возможно, если бы Ася могла с кем-нибудь поговорить о Мите, ей стало бы легче, а так… В какой-то момент она поняла, что непрестанно думает о нем. Стоило Асе закрыть глаза, как она видела себя в Питере и совершала мысленное путешествие по этому городу. Она шла по набережной, спускалась в метро, ехала на автобусе и открывала своим ключом дверь Митиной квартиры. Ключ этот у Аси, кстати, сохранился, иногда она доставала его из кошелька и с грустью смотрела на этот бесполезный предмет.
«Ключ есть, зато нету двери», – думала девушка.
Несколько раз она собиралась позвонить Мите, но всегда ее что-то останавливало. Неужели после всего, что они пережили вместе, они начнут вести обычный и ничего не значащий разговор типа «как дела»? Нет, уж лучше молчание.
А однажды Ася достала ту самую старую видеозапись, включила видеомагнитофон и опять увидела Дмитрия, уверенно и вместе с тем немного отстраненно танцующего с ней, хорошо одетой и взволнованной девушкой с длинными волосами.
«Надо послать ему эту кассету, – поняла Ася, – а что еще? Написать? Но что я ему напишу?»
Ася чувствовала, что должна найти какие-то необыкновенные слова для Мити, но она уже столько всего ему сказала, что теперь ей казалось, что любые слова потеряли свою цену. И незаметно для себя самой Ася вернулась к тому, с чего все началось. Ежедневно она с щемящим чувством грусти и навсегда утраченной любви смотрела на экран телевизора и видела мужчину и девушку, у которых все еще было впереди.
В один из дней за этим занятием Асю застала мама. Не говоря ни слова, она присела рядом с дочерью на диван и внимательно просмотрела всю видеозапись.
– Так вот, оказывается, какой он, – протянула она, и у Аси возникло очень странное ощущение. Она почувствовала, что сейчас, в ее комнате, разговаривают не мать и дочь, а две женщины, которые могли бы стать подругами. – Знаешь, Ася, а я тебя начинаю понимать. Почему ты сразу не показала мне это? – Татьяна кивнула на экран телевизора. – Может быть, все сложилось бы не так драматично. Какая у него выразительная внешность, какие яркие глаза. И часто ты этим занимаешься? – неожиданно спросила Татьяна.
– Чем?
– Смотришь эту запись? Молчишь? – она испытующе посмотрела на дочь. – Я догадываюсь, что часто. Так ты просто все еще любишь его!
– Что? – изумилась Ася. – Как ты сказала?
– Любишь, девочка моя, любишь! Неужели ты думала, что все закончится так легко и быстро? Если ты хочешь знать, первая любовь вообще никогда не проходит. Она может просто заснуть в тебе, а потом проснуться в самый неподходящий момент. Уж поверь мне.
Татьяна произнесла это с такой силой и пониманием жизни, что Ася сразу же поверила матери.
«Неужели я все еще люблю Митю?» – потерянно спрашивала себя Ася.
Ну конечно, она любит его. Ведь это его имя повторяло ее сердце с каждым новым ударом, его глаза все время смотрели на нее, а его губы… Асе так их не хватало!
– Что же мне делать? – чуть ли не первый раз в жизни спросила она у матери. – Поехать к нему, позвонить?
– Напиши, – ответила Татьяна, – это лучше всего, это так традиционно и серьезно, тысячи девушек писали своим возлюбленным, а те потом всю жизнь хранили их письма.
– Я была уверена, – сказала Ася, – что ты никогда не одобришь мой выбор и что, наоборот, сделаешь все, чтобы помешать нашей встрече.
– Ах, брось, Ася, – сказала Татьяна, – я даже на тебя не обижаюсь, но ты рассуждаешь так примитивно! Ведь я же понимаю, что деньги – это всего лишь фон, и если нет главного, то в богатстве вообще нет никакого смысла. И вообще, почему ты у меня спрашиваешь совета? Раньше ты действовала гораздо решительнее.
«Дорогой Митя, – писала Ася, – когда я впервые увидела тебя, то ты показался мне сказочным персонажем, чудом, пришедшим в мою благополучную, но страшно скучную жизнь. Нет, ты не пришел, ты ворвался в нее как яркий и горячий вихрь, который вывел меня наконец из того оцепенения, в котором я находилась до нашей встречи. И я не могла потерять тебя. Именно поэтому я отправилась тебя искать. Больше всего это было похоже на погоню за мечтой. Может быть, правы те, кто говорит, что за мечтой не надо гнаться, потому что приближение к ней только разрушает ее.
И вот я познакомилась с тобой, мы начали жить вместе. И в какой-то момент я поняла, что полюбила не тебя, а красивую сказку, вернее, ее героя в яркой одежде, с дивным голосом и горящими глазами. Стоило тебе снять свой сказочный наряд, как ты превращался в самого обычного человека со своими проблемами и недостатками. Таким образом, я узнала, что у тебя тяжелый характер, что ты скуп, вспыльчив и мелочен. Я узнала тебя в радости и в горе, в болезни и в веселье. Сначала я была разочарована, я даже почувствовала себя обманутой, как будто вместо романтичной феерии мне подсунули скучную пьесу из жизни обычных людей. А главное, что мне все время хотелось самой выглядеть необыкновенной, таинственной незнакомкой. Именно поэтому я так долго морочила тебе голову. Прости меня, Митя, пожалуйста.
Сейчас мы далеко друг от друга, у каждого из нас было время подумать о том, что случилось. И я пишу тебе затем, чтобы сказать, что ничего не изменилось и одновременно изменилось почти все. Я люблю тебя по-прежнему и вместе с тем совершенно по-другому. Я люблю тебя настоящего со всеми твоими недостатками и достоинствами. Я вспоминаю твои занудные нравоучения, и мне хочется плакать от нежности. Только сейчас, издалека, я понимаю, какой ты на самом деле. Ты смелый, благородный, ведь ты, как настоящий рыцарь, готов в любой момент броситься на защиту женщины. Ты удивительно талантлив, у тебя потрясающие руки. Ах, я опять пишу не то, как будто я снова пытаюсь сделать из тебя легенду.
Митя! Я очень скучаю, но боюсь звонить тебе первой. Если ты больше не захочешь разговаривать и встречаться со мной, я не обижусь. Но знай, я люблю тебя. И я никогда тебя не забуду.
Твоя Ася».
4
Дмитрий столько раз перечитывал это письмо, что в конце концов почти выучил его наизусть. Он читал его, вздыхал, нервно ходил по кухне, пил воду, а потом вновь брал измятый листок в руки.
– Я скоро так совсем рехнусь, – страдальчески поморщившись, подумал он, – не хватало только, чтобы на этом письме появились разводы от моих слез.
Незадолго до расставания Дмитрий сказал Асе, что Настя Лебедева осталась в его квартире. Кажется, этими словами он сам накликал на себя беду.
Дмитрий вернулся из круиза, и его встретила пустая и пыльная квартира. Дмитрий никогда бы раньше не подумал, что она хранит столько мелочей, напоминающих о Насте. Или об Асе? Дмитрий сам не знал, как называть девушку, с которой провел полгода. Он чувствовал, как медленно сходит с ума. Он перебирал ее вещи, ее книги, которые он так и не сможет никогда прочесть, разве что совсем обезумеет от тоски. В морозильнике, покрытые толстым налетом инея, тщетно дожидались Асю ее любимые креветки, а на леске в ванной сушились ее джинсы, которые она постирала перед отъездом. Все это слишком сильно смахивало на бегство, а еще напомнило Дмитрию последний приезд Марины. Кажется, тогда он собирался открыть музей своих потерь. С каждым прожитым годом экспонатов в нем все прибавляется.
Дмитрий позвонил Белову и сказал, что некоторое время работать не будет, сперва он должен прийти в себя после всех этих безумных событий.
– Да ладно тебе, старик, – сказал Дмитрию Белов, – что ты так распереживался. Да, наш коллектив пережил безумный период. Сначала твоя Настя, потом этот изменник родины. Между прочим, я с самого начала не хотел брать этого мальчишку. Я всегда говорил себе: «Коля, Петровича не заменит никто». А сейчас, – продолжал Белов, – все вернулось к тому, что было. Прежний состав, прежние песни. Мы старый, дружный, хорошо сработавшийся коллектив. Конечно, я понимаю, тебе надо оклематься. Но ты особенно не расслабляйся и выходи на работу. Все будет хорошо, по-старому, сам увидишь.
«Да, все будет по-старому, – с горечью думал Дмитрий, – интриги Белова, постоянная перебранка, приставания Вероники. Как мне все это надоело!»
– А как, кстати, твоя Настя? – полюбопытствовал Белов. – Вот девчонка, устроила нам всем веселую жизнь! Но пела она действительно классно. Наверное, вспоминает сейчас все это как невероятный сон. Знаешь, Петрович, тебе еще повезло, что ее папаша на тебя в суд не подал. Что ты молчишь? Скажи, пишет она тебе?
Дмитрий молчал. Он чувствовал, что так больше продолжаться не может. Он должен был с кем-то поговорить. Левы, к сожалению, в Питере не было. Заработав денег, он наконец-то исполнил многолетнее желание жены и повез ее отдыхать к морю.
Неожиданно для себя Дмитрий понял, что хочет посоветоваться со своей бывшей женой. Пришедшая к Жене любовь настолько изменила ее, что Дмитрий до сих пор не переставал удивляться. Женя стала улыбчивой, щедрой, начала слушать рок-музыку и даже, что было самым невероятным, забывала убираться в квартире. Ее избранник произвел на Дмитрия странное, но в общем-то приятное впечатление. Правда, этот Юрик, как его теперь называла Женя, казался Дмитрию чересчур глубокомысленным. Дмитрий все время ждал от него лекции на философские темы. А еще он боялся, что Юрик в разговоре с ним упомянет какого-нибудь мифологического персонажа, о существовании которого Дмитрий, к своему стыду, и не подозревал.
Когда Дмитрий пришел на Васильевский, вся семья была в сборе. Из Мишиной комнаты раздавалась оглушительная музыка, Женя пила кофе, а Юрик в смешном передничке возился у плиты. Постепенно вся готовка перешла к нему в руки, а Женя была этому только рада.
– Ну что! – с ходу спросила Женя у Мити. – Что случилось? У тебя такое лицо, что я даже испугалась. Получил что-нибудь от Насти?
Женя была в курсе всех невероятных событий, которые произошли с ее бывшим мужем. Она с нетерпением ждала продолжения и страшно злилась на Митю за пассивность.
– Вот, – только и сказал Дмитрий и протянул Жене письмо.
В двери показалась Мишина голова. Юноша выглядел очень заинтересованным.
– Иди к себе! – не глядя на сына, приказала ему Женя. – У нас тут важный разговор.
– Тоже мне, секрет, – недовольно протянул Миша, – как будто я не знаю, что у папы несчастная любовь. Я, между прочим, тоже мог бы что-нибудь посоветовать.
– Иди, иди, – прикрикнула на него Женя и взяла смятый листок, исписанный ровными рядами букв, – почерк не женский, – сказала она и начала читать.
Пока она читала, Дмитрий нервно ходил по кухне. В конце концов Юра не выдержал и вручил Дмитрию морковку.
– Держи, – сказал он. Митя недоуменно вертел овощ в руке. – Почисть, – прибавил Юра, – тебе надо чем-нибудь заняться, а то у меня уже голова от тебя начинает кружиться.
Дмитрий чистил морковку и краем глаза наблюдал за Женей. Наконец она отложила письмо.
– Ну что ты скажешь? – нервно спросил Дмитрий.
– Дурак, – ответила Женя. Это было так неожиданно, что Юра расхохотался. Дмитрий обиженно надулся и стал похож на мальчишку, который когда-то покорил сердце Жени.
– Ты самый настоящий дурак, – повторила Женя, – чего ты ждешь? Девушка тебя любит, пишет такое потрясающее письмо, а он ходит по Питеру с потерянным видом и не знает, что ему делать. Почему ты вообще еще здесь? Ты уже давно должен быть в Москве рядом с Настей.
– Рядом с Асей, – поправил ее Дмитрий.
– Тем более. Юра, ну хоть ты скажи ему!
Юра отложил недочищенную картофелину, внимательно посмотрел на Дмитрия и сказал:
– Когда-то она сама приехала в этот город, нашла тебя, сумела понравиться тебе, она стала работать вместе с тобой. Потом она сама же уехала и сама же написала тебе. Да сделай же ты хоть что-нибудь! Или ты ждешь, что она опять преподнесет тебе себя, как дорогой подарок?
– Да, хорошо, – решительно произнес Дмитрий, – сейчас пойду на вокзал за билетом.
– Какой вокзал, – выкрикнул Миша из-за двери. Оказывается, все это время он подслушивал. – Самолет! Лети самолетом, нельзя терять ни минуты.
– Конечно, – согласилась Женя, – у меня есть расписание рейсов и блат в авиакассах. Сейчас мы это устроим.
– Мама, давай я поеду с ним! – закричал Миша. – А то он там опять растеряется и не скажет ей самого главного. А я Насте все объясню за папу.
– Нет уж, спасибо, сынок, я как-нибудь сам, – сказал Дмитрий.
«Черт возьми! – думал он. – Они словно сговорились, из кожи вон лезут, чтобы сделать меня счастливым. Кажется, мы все тут сошли с ума».
На самом деле он был растроган чуть ли не до слез.
