Текст книги "Карнавал страсти"

Автор книги: Юлия Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

5

– Ну вот, ты расслабилась, и такая нравишься мне гораздо больше, – заметил Фарид. Настя позировала, а он стоял перед холстом.

Сегодня Фарид впервые решил написать ее маслом. Он задрапировал стену позади нее синей шелковой тканью и объяснил:

– Холодный синий шелк выгодно подчеркнет теплоту твоего тела. Тебе, кстати, не холодно?

– Нет, – сегодня Настя чувствовала себя гораздо свободнее. Она привыкла, наконец, к своей наготе. Поняла, что Фарид не представляет для нее никакой опасности, что можно мило болтать с человеком, даже если на тебе нет никакой одежды, а он застегнут на все пуговицы.

Настю беспокоило другое. Она попусту теряла время. Прошло уже три дня, а она не только не видела Дмитрия, но и не делала никаких попыток найти его. Она не знала, как ей быть. Опять звонить в «Дельту», где ее теперь высмеют окончательно? Или обзванивать наугад дома культуры? Но это так непродуктивно. К тому же Фарид все эти дни почти не выходил из дома, а в его присутствии Настя звонить не хотела.

«Ладно, делать нечего, – подумала она, – придется набраться наглости и снова обратиться в «Дельту». Пусть они думают обо мне, что хотят, но я узнаю его домашний адрес и телефон или хотя бы фамилию. Я больше не буду подкарауливать его на улице, я позвоню ему и договорюсь о встрече. А что я ему скажу? Неважно, наплету что-нибудь. Например, что я корреспондент московского молодежного журнала и хочу сделать репортаж об их ансамбле. А он там самый лучший солист, что, кстати, полная правда…»

– Настя, ты не слышишь меня? О чем ты так задумалась?

Настя очнулась и заметила, что Фарид уже давно стоит рядом с ней, тщетно пытаясь заставить сменить позу. Фарид поднял ее лицо вверх за подбородок и несколько мгновений смотрел ей прямо в глаза. Настя молчала и взгляд не отводила. Фарид положил тяжелую горячую ладонь на ее голое плечо. Настя ждала, что будет дальше. Ситуация становилась все менее предсказуемой, но странно, почему-то это совсем ее не пугало.

– Что ты сейчас чувствуешь? – спросил Фарид.

– Я чувствую, что ваша рука лежит на моем плече, – спокойно ответила Настя.

– И это все? – в его голосе послышалось легкое негодование. – Такой видный мужчина, как я, прикасается к твоему голому плечу, и ты ничего не чувствуешь…

– Но вы же сами говорили мне, чтобы я относилась к вам как к врачу, – пожала плечами Настя, – а теперь возмущаетесь.

– Нет, таких девушек, как ты, я вижу впервые. Это же ненормально! Ты только подумай, ведь ты совершенно холодна. А если бы на моем месте оказался тот, кому ты решила бы подарить свою любовь? Что тогда?

– Ну тогда, – неуверенно начала Настя, – наверное, я бы вела себя иначе. Может быть, воспылала бы страстью, я не знаю. Что вы вообще от меня хотите? К чему эти дурацкие разговоры!

– Я хочу пробудить в тебе женщину, – Настя дернулась в сторону халата. – Стой, стой! – помешал ей Фарид. – Я же не собираюсь тебя изнасиловать. Ты выслушай меня сначала, а потом уже будешь решать, нужно это тебе или нет. – Фарид отодвинулся наконец от Насти и уселся верхом на стул. – Ты тоже можешь сесть, если хочешь.

– Ничего, я не устала. Говорите.

– У тебя еще не было мужчины, это видно невооруженным глазом. – Настя не стала спорить. Фарид был прав. – Но очень скоро у тебя кто-нибудь появится. И вот, представь, это будет такой же неопытный юнец, как и ты. И вы начнете бессмысленно тыкаться друг в друга. Ты наверняка будешь бояться. Все девчонки боятся в первый раз. Из-за своего страха ты сама не сможешь понять, что тебе приятно, а что нет…

– А разве инстинкт не подскажет мне это?

– Ты еще просто не знаешь, как инстинкты могут морочить нам голову. К тому же мы, так называемые цивилизованные люди, часто их просто-напросто не слышим или принимаем желаемое за действительное. Или, например, оргазм. Мужчине достигнуть его совсем не сложно. А женщине наоборот. Масса женщин живет половой жизнью, так и не узнав, что это такое. И все потому, что не понимает ни себя, ни свое тело.

– Вы что, хотите довести меня сейчас до оргазма? – испугалась Настя.

– Нет, это слишком серьезно. Я думаю, это сделает тот, кого ты полюбишь. Но я могу научить тебя слышать свое тело. Если ты хочешь, конечно. – Фарид испытующе глядел на Настю.

Она чувствовала себя Евой в обществе змея непосредственно перед грехопадением. Фарид, как опытный искуситель, на самом деле легко нащупал ее слабое место. К Настиному великому стыду, у нее почти не было никакого сексуального опыта. Вернее, беспокоить ее это начало только совсем недавно. Раньше она гордилась собственной неиспорченностью. Лет в шестнадцать, когда ее ровесницы начинали познавать азы чувственной любви, Насте в руки попалась книжка какого-то индийского философа. Его имя Настя забыла почти сразу. Но она очень хорошо запомнила, что этот худой мужчина средних лет с лицом одержимого, завернутый в кусок ткани, писал о сексе. Он утверждал, что сексуальная энергия человека – лучшая пища для вампиров. И чтобы защитить себя от этих кровососов, лучше не заниматься сексом вовсе. Именно после этой книги Насте стало казаться, что мальчики и юноши, бросающие на нее плотоядные взгляды, хотят сожрать ее с потрохами. К тому же у Насти очень скоро появились все основания считать, что молодые люди видят в ней не только симпатичную девушку, но и партию, выгодную во всех отношениях.

На самом деле ей никто по-настоящему не нравился. Молодые люди ее круга внушали Насте ужасающую скуку. Их жесты, словечки, манера одеваться, увлечение компьютерными играми и сетью Интернет – все это было абсолютно предсказуемым и совершенно неинтересным. Однажды она посмотрела старый черно-белый фильм про гениального клоуна и несколько дней думала только о нем, о его грустной улыбке и потрясающей пластике. А потом узнала, что он умер еще до ее рождения. Настя тогда переживала это известие как свою личную потерю.

До сих пор ее жизнь складывалась так, что ей не для кого было будить в себе женщину. Но теперь… Теперь все было иначе. Настя задумалась. А вдруг незнание себя, о котором говорил Фарид, помешает ей, когда она наконец останется с Дмитрием наедине? В том, что это рано или поздно произойдет, Настя не сомневалась.

– Да, я хочу, – твердо ответила она и начала с интересом ждать, что будет дальше.

Фарид подошел к Насте вплотную и легко провел пальцами по ее тонкой шее с нежной, почти прозрачной кожей. Настя не шевелилась. Как ни странно, она не чувствовала ни страха, ни напряжения. Фариду удалось добиться ее доверия. Настя воспринимала его теперь как немолодого, все знающего доктора, которого с нетерпением ждут пациенты.

В самом деле, происходящее очень напоминало врачебную процедуру, своеобразный тест на чувственность. Сильные, слегка испачканные краской пальцы Фарида скользили по Настиным плечам. Она чувствовала шероховатость его кожи, тепло ладони, легкую дрожь пальцев. Но когда Фарид коснулся ее груди, ощущения изменились. Ей вдруг стало мучительно беспокойно. Словно внутри ее тела вдруг проснулась чужая, незнакомая сила, которая сейчас шевелилась в ней и рвалась наружу. Настя разрывалась между двумя желаниями. Ей хотелось стряхнуть с себя руки Фарида, одеться и убежать туда, где ее никто не будет ни видеть, ни тем более трогать. С другой стороны, Настя с ужасом и недоумением поняла, что ей все это нравится. Ей нравилось чувствовать себя во власти сильных мужских рук, хотелось, чтобы эти прикосновения стали более властными и откровенными. Кажется, Фарид хорошо понимал, что происходит с его юной натурщицей.

Он посильнее сжал пальцами Настин затвердевший сосок и начал медленно массировать его. Настя делала усилие, чтобы не закрыть глаза. Ей казалось, что ее слабое зрение за несколько мгновений ухудшилось вдвое. Все поплыло перед глазами. Ей захотелось прижаться голыми ногами к одетому Фариду. Но она продолжала стоять неподвижно, не позволяя своим эмоциям вырваться наружу.

Но, судя по всему, Фарид не в первый раз будил чувственность юных девушек. Он прекрасно понимал, что происходит с Настей. Неожиданно он заговорил:

– Ну, ты меня прямо обрадовала. Теперь за твою сексуальность я абсолютно спокоен. Вот они, лучшие представительницы прекрасного пола! До последнего они будут изображать холодность и невозмутимость. Сдержанность делает честь самураям, а не юным леди. Запомни мои слова.

Может быть, в другое время Настя с ним бы и поспорила. Но теперь она настолько была поглощена новизной своих ощущений, что могла бы выслушать любые, даже самые бредовые, речи.

Фарид продолжал:

– Все эти точки, прикосновения к которым заставляют твой пульс биться чаще, называются эрогенными зонами. Впрочем, ты и сама это знаешь. Иногда мне хочется заменить слово эрогенные на взрывоопасные. Потому что женщина, если дотрагиваться до нее правильно, превращается в кусок тротила, готовый взорваться в любой момент. Увы, – Фарид вздохнул, он продолжал невозмутимо ласкать ее, – твой взрыв достанется кому-то другому. Интересно, кто этот счастливец? Но я не ропщу. Мне гораздо интереснее заниматься этим бескорыстно.

Настя тяжело и прерывисто дышала. Ее губы пересохли. Впервые ей по-настоящему захотелось, чтобы мужские влажные губы накрыли ее рот, впились в нее со всей силой страсти. Она прижала ладони к лицу и почувствовала, что вся дрожит. Фарид обошел ее, теперь он стоял лицом к Настиной по-мальчишески ровной спине с худыми лопатками. Осторожно, еле ощутимо он начал водить пальцем вдоль ее позвоночника.

– Твои позвонки словно морские камушки. Как бы мне хотелось облизать каждый, опускаясь все ниже и ниже…

Настя судорожно обернулась и попыталась обхватить Фарида руками. Она едва доставала макушкой ему до подбородка. Фарид на лету поймал ее руки и медленно отвел от себя.

– Ну все, сеанс окончен. Я думаю, с тебя пока хватит. Запомни, я никогда не буду твоим любовником, ни тебе, ни мне на самом деле этого не хочется. – Настя не нашла слов для возражений. – А теперь приступим, как говорится, к водным процедурам. Холодный душ остудит твой пыл.

– А вы, – срывающимся голосом спросила Настя, – разве вы ничего не чувствуете?

– Я спокоен, – грустно ответил Фарид.

Вечером Настя по привычке заперлась в своей комнате.

«Похоже, что Фарид не обманывал меня, когда говорил о девушках, тщетно ждущих его по ночам», – подумала Настя засыпая.

Глава 3

1

После случая на подиуме Настя погрузилась в состояние странного оцепенения. Она сделалась вялой, молчаливой, несколько дней не выходила из дома. Она бесцельно бродила по квартире, мучительно прислушиваясь к своим ощущениям. Настя отложила на неопределенное время поиски Дмитрия. Она пыталась отвлечься, слушая записи его песен. Но, стоило Насте услышать тягучий гитарный перебор, как ей становилось нестерпимо грустно и одиноко. Она старалась не думать о покинутом доме, о том, что чувствуют сейчас ее родители. Иногда ей хотелось подойти к Фариду, забраться к нему на колени и спрятать лицо у него на груди. Фарид больше не делал попыток разбудить в ней женщину. Он следил за Настей со всевозрастающей тревогой и недоумением.

– Что с тобой происходит? – наконец не выдержал он. – Или ты влюбилась в меня? Вот только этого мне не хватало! Выкинь, пожалуйста, всякие глупости из головы. Я старый, психически неуравновешенный татарин с непомерными амбициями. Я родился в маленькой деревушке на Волге и до сих пор пишу с ошибками. У меня ужасный характер. Ни одна женщина не может выдержать меня больше трех месяцев. Настя! Или как там тебя зовут на самом деле! Хватит раскисать. Не затем же ты приехала в Питер, чтобы портить мне настроение своим унылым видом. Пойди на улицу, общайся со своими сверстниками, сходи в бар, на дискотеку… Не знаю, как вы там развлекаетесь… Может, тебе нужны деньги или еще что-нибудь? Скажи!

– Батарейки, – произнесла Настя.

– Батарейки? – с недоумением переспросил Фарид.

– В моем плейере сели батарейки. Я хочу слушать музыку, – терпеливо объяснила ему Настя.

– Ну-ка, что ты там все время слушаешь? Давай сюда твою кассету.

Настя протянула Фариду пластиковую коробочку. Он с недоумением повертел ее в руках, потом раскрыл и вставил кассету в музыкальный центр. Щелкнула кнопка, из динамиков послышался легкий треск, а потом комнату заполнил до боли знакомый разговор гитары и скрипки. Настя замерла. Она знала, вот сейчас, через несколько тактов запоет Дмитрий. Она задержала дыхание в ожидании его чуть хриплого баритона.

«Очи черные, очи страстные…»

– Цыганщина! – звуки песни перекрыл радостный выкрик Фарида. – Никогда бы не подумал, что ты балдеешь от цыганских песен. По-моему, девушка твоего возраста должна слушать рок или рейв на худой конец, хотя сам я этот стиль ненавижу. Постой-ка, – насторожился Фарид, – что-то мне это напоминает. А! Так это же наша питерская группа «Цыганский двор». Ты знаешь, кстати, кто сейчас поет? Мой старый приятель Петрович, ну, Митька Зайцев. Что-то давно я его не видел, надо ему позвонить.

Настя слушала бодрую скороговорку Фарида и чувствовала, что у нее от волнения все поплыло перед глазами. Неужели ей опять повезло? Не иначе, как сама судьба ведет ее за руку. Она привела ее к Фариду, а он оказался приятелем Настиного любимого. Это же самое настоящее чудо! Теперь главное не упустить свой шанс.

– Откуда у тебя эта запись? – не унимался Фарид.

– Одна девочка дала, еще дома, – уклончиво ответила Настя, – мне так понравилось, что я все время слушаю эти песни. Я, кстати, даже не знала, кто это поет.

– Юная романтичная душа, – с легкой насмешкой произнес Фарид, – как это трогательно.

– Фарид, – осторожно начала Настя, стараясь не выдать своих истинных чувств, – а нельзя мне сходить на концерт этой группы? Тем более, что там поет ваш приятель.

– Можно, почему нет? – пожал плечами Фарид. – Но мы поступим лучше, – он со значительным видом ткнул указательным пальцем в потолок, – мы пригласим солиста в гости. Может, хоть это развлечет тебя немного, а то от твоего унылого вида у меня скоро зубы начнут болеть.

«О да! Меня это развлечет, – замирая от восторга, подумала Настя, – еще как развлечет!»

– Мы сделаем это, как говорят в рекламных роликах, прямо сейчас, – Фарид приглушил звук, метнулся к телефону и принялся быстро нажимать на кнопки, – думаю, что застану его. Митька по утрам всегда дома. Алло, Петрович? Здорово! Узнал? Чего ты, гад такой, не звонишь? Не ври, нет у тебя никаких дел! Слушай, я вчера на Васильевском встретил Витьку, так вот он такую бородищу себе отрастил, я его даже сразу не узнал. Знаешь, что он мне сказал… – дальше пошли малоинтересные обсуждения дел общих знакомых.

Она с замиранием сердца ждала, когда же Фарид выполнит свое обещание и пригласит Дмитрия в гости. Наконец Фарид выложил своему приятелю все накопившиеся новости и перешел к делу:

– Слушай, Петрович, а почему бы тебе не нанести мне визит? Когда? Да хотя бы сегодня вечером. Что значит дела? Ты знаешь, что в нашем возрасте уже ничего нельзя откладывать, потому что в любой момент можно умереть, так и не увидев лица друга. Да ладно тебе, это я шучу. Митька! Приходи сегодня, не пожалеешь. Я тебя познакомлю с потрясающей девушкой. Очень красивая. Просто загадочная таинственная незнакомка. – Настя почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке. – И к тому же, – продолжал Фарид, – она твоя поклонница. Честное слово. Она с утра до вечера слушает кассету с твоими песнями. Ну что, придешь? Отлично, ждем. Ну вот, – Фарид положил трубку и, довольный, посмотрел на Настю, – сегодня тебе будет представлен лучший баритон Петербурга. Ура! Она улыбается. Улыбка девушки – лучшая награда для стареющего художника. Твой кумир придет к восьми часам.

– Здорово! – Настя одарила Фарида одной из своих самых лучезарных улыбок. – Пойду пока погуляю, что-то мне и вправду надоело дома сидеть.

Настя стремительно покинула квартиру. Оказавшись на улице, она не смогла больше сдерживать свою радость и подпрыгнула вверх, навстречу солнцу. Только после этой безумной выходки она испуганно оглянулась по сторонам. Кажется, никто не обратил на нее внимания. Прохожие были полностью заняты собой и своими ежедневными проблемами, такими скучными и безрадостными в Настиных глазах. А ведь вечером ее ждало самое настоящее счастье. Настя остановила мужчину с непомерно раздувшейся полосатой сумкой и узнала у него время. Она вздохнула. До прихода Дмитрия оставалось шесть с половиной часов. Ничего, она как-нибудь скоротает их.

До вечера Настя бродила по городу, не глядя по сторонам, почти ничего не видя перед собой. Она была так поглощена мыслями о скорой встрече с Дмитрием, что на нее чуть не наехал автомобиль. Настя очнулась, только когда услышала яростную брань водителя. Но она лишь нежно улыбнулась ему и продолжила марафон по питерским улицам.

Она все пыталась представить, как произойдет их знакомство. Каким он будет с ней? Ласковым, раскованным, приветливым? Или, наоборот, сдержанным и грустным, поглощенным собственными мыслями. Сможет ли она когда-нибудь разделить его судьбу, радости и горести? Как бы ей этого хотелось! Настя понимала, что очень многое, почти все, зависит от сегодняшнего вечера. Она решила действовать стратегически. Она не явится к половине восьмого, как нетерпеливая провинциальная барышня, сгорающая от желания увидеть своего кумира. Нет, она придет часам к девяти, когда Фарид уже успеет достаточно заинтриговать Дмитрия рассказами о своей таинственной гостье.

«О чем мы с ним будем говорить? – размышляла Настя. – Да о чем угодно, – успокаивала она себя, – о музыке, о живописи, о Петербурге… Да, точно, питерцы обожают, когда восхищаются их городом. Это наверняка расположит его ко мне…»

2

– Где это ты болтаешься? – шумно встретил Настю Фарид. – Тут, понимаешь ли, артист пришел на встречу со зрителем, а зритель куда-то смылся.

– Я немножко заблудилась, – ответила Настя, снимая ботинки. Она старалась говорить как можно медленнее и спокойнее и ничем не выдать своего волнения. Ей казалось, что бешеный стук ее сердца должен слышать не только стоящий рядом Фарид, но Дмитрий, находящийся где-то в глубине квартиры.

Настя направилась в гостиную.

– Эй, не туда, – остановил ее Фарид, – мы решили расположиться по-домашнему, на кухне. – Он, с видом старого знакомого приобнял Настю за плечи и повел за собой. Так они предстали перед Дмитрием.

Верхний свет был выключен, горел лишь небольшой светильник. Настин взгляд метался по пространству кухни. Она увидела две бутылки сухого вина, батон хлеба, розовый прямоугольник ветчины и надрезанный круг сыра в блестящей красной оболочке. Она боялась взглянуть туда, где сидел гость Фарида.

– Добрый вечер, – негромко произнес Дмитрий и с интересом взглянул на девушку.

Настя молчала. Все приготовленные слова прилипли к гортани. Она могла лишь смотреть во все глаза на Дмитрия. Он был одет точно так же, как в тот вечер, когда провожал на вокзал рыжеволосую женщину. Но сейчас он выглядел не таким измученным, и лишь выражение усталой отрешенности на его лице говорило, что те проводы не прошли для него даром.

Как это было уже не раз, Фарид пришел Насте на помощь.

– С ума сойти, девушка от волнения слова вымолвить не может. Вот что значит провинция, сохранились там еще чистые девичьи души. Знакомьтесь – Настя, Митя. Или к тебе надо уже по имени и отчеству обращаться? Ну это вы сами договоритесь. На всякий случай сообщаю: Дмитрий Петрович Зайцев, солист.

Дмитрий церемонно кивнул, и тут Настя увидела, что он с трудом сдерживает смех. Она пыталась понять причину этого смеха и наконец услышала:

– Кошмар!

– Что случилось? – Настя обрела способность говорить.

– Это я про вашу голову, – пояснил Дмитрий. – Кто это ее так разукрасил? – обратился он к Фариду. – Это в Твери так носят?

– Что ты! – ответил тот. – Это же наш питерский шик. Приехав в Северную Венецию, Настя первым делом постриглась и покрасила волосы по последней молодежной моде. А тебя, Петрович, я не понимаю. Что-то рано ты начал изображать из себя пожилого консерватора. Молодой, можно сказать, мужчина, а так реагирует на крашеные волосы. Ты еще скажи что-нибудь вроде: «А мы в ваши годы…» Неужели твой Мишка тебя ничем таким не радует?

– К счастью, нет. Но сейчас, глядя на Настю, я с ужасом подумал, что он как-нибудь заявится ко мне с зелеными волосами, и я решу, что у меня началась белая горячка.

– Мишка – это Митин сынок, – сообщил Насте Фарид, – здоровый шестнадцатилетний балбес, который тащится… От чего он у тебя тащится?

– От рейва, – усмехнувшись, подсказал Дмитрий, – он, видите ли, рейвер, а папаша у него попсятник. Это он так меня назвал.

Фарид захохотал, да и Настя не смогла удержаться от смеха, узнав, что ее любимый мужчина, оказывается, «попсятник».

– Да ты садись, садись, – Фарид пододвинул Насте стул, – давай ешь, пей. Что-то ты опять расстроилась? – он внимательно вгляделся в ее лицо. – А, я понял, почему. Тебя огорчило упоминание о сыне этого ретрограда. Спешу тебя успокоить. Наш прекрасный принц уже давно сбросил с себя путы семейной жизни. Он теперь, как высказался граф Толстой о Пьере Безухове после смерти Элен, снова жених.

– Ну, погнал! – не выдержал Дмитрий. – Все-таки правильно, что мусульманам религия пить не позволяет. Стоит тебе, Фарид, хоть немного выпить, у тебя такой словесный понос начинается, что просто страшно становится. Вот и Настя на тебя смотрит как на старого придурка.

– А я такой и есть, – ничуть не обиделся Фарид. – Ну, Настя, что же ты не общаешься с Митей. Знаешь, как она тебя любит. – Настя, услышав, что ее тайну выдали так бесцеремонно, внутренне содрогнулась. – Ну не тебя, конечно, а твои дурацкие романсы. Может быть, ты нам споешь что-нибудь?

– Нет уж, я только что с репетиции, с меня на сегодня хватит. Настя, – Дмитрий поднял на нее свои черные глаза, и Настя почувствовала, как ее успокоившееся было сердце опять бешено заколотилось, – хочу вас спросить. А что вам так нравится в цыганской музыке? Не зря же вы ее слушаете целыми днями, если Фарид меня, конечно, не обманывает.

– Не обманывает, – медленно ответила Настя, – мне действительно очень нравится эта музыка. Я только не могу сразу объяснить, почему. Как будто она трогает какие-то струны моей души, которые до этого оставались в покое… Вы меня понимаете?

– Как будто да, – Дмитрий внимательно смотрел на нее.

– Что за разговоры пошли! – возмутился Фарид. – «Струны души»! Разве девушка с зелеными волосами может произносить такие слова? Ты должна сказать проще: «Это круто, меня это цепляет!»

– Прекрати, Фарид, что ты Насте слова не даешь сказать. Мне совершенно понятно это отношение к цыганскому искусству, другое дело, что я сам его не разделяю.

– А почему? – спросила Настя. – Неужели вам совсем не нравится то, чем вы занимаетесь?

– Ой, – вздохнул Дмитрий, – это грустная тема, которой я не хотел бы касаться сегодня. Поговорим как-нибудь в другой раз. Если этот другой раз случится, – философски добавил он.

– Случится, – твердо ответила Настя и смело подняла глаза на Дмитрия. Их взгляды встретились, и на несколько мгновений Настя окунулась в удивительное ощущение абсолютного внутреннего покоя. Ей показалось, что и Дмитрий почувствовал то же самое. Хотя, может быть, она ошибалась.

А потом Дмитрий весело спросил, как обстоят дела у Фарида с выставкой. Фарид, посмеиваясь, отвечал. Немного позже Настя поняла причину их веселья. Оказывается, зимой в Петербург приезжала одна очень деятельная американка средних лет. Она была агентом одной из престижных картинных галерей в Лос-Анджелесе. Целью ее визита в Питер был поиск новых имен и новых картин уже известных художников. Кто-то из знакомых привел эту даму со сладким именем Кэнди к Фариду. А он не только воодушевил ее как художник, сотрудничество с которым может принести прибыль их галерее, но похоже, что пламенный и сладкоречивый Фарид задел самые сокровенные струны феминистской души Кэнди. Теперь в Лос-Анджелесе готовилась его выставка, и Фарид уже фактически сидел на чемоданах, точнее, на своих запакованных холстах. Ему оставалось только получить визу, вернее, доказать американцам в посольстве, что он совершенно не собирается оставаться в их благословенной стране.

Предстоящая встреча Фарида и Кэнди и их предполагаемый роман бесконечно веселили питерскую богему. Дело в том, что Кэнди была, как это принято теперь говорить, афроамериканкой. Ее кожа отливала матовой чернотой, а зубы и белки глаз сияли ослепительной белизной. Почему-то союз бородатого татарина и негритянки, да еще на почве живописи, представлялся всем очень забавным. Впрочем, Фарид не скрывал своего удовольствия по этому поводу и охотно зачитывал всем желающим пламенные факсы Кэнди.

Фарид захватил бутылку с вином, Настя и Дмитрий – стаканы, и все переместились из кухни в мастерскую. Фарид показывал Дмитрию картины, которые Настя никогда до этого не видела. Дмитрий внимательно смотрел и отпускал какие-то замечания.

Настя выпила совсем немного, но у нее все плыло перед глазами и предательски стучало в ушах. Наверное, от волнения. Она никак не могла уследить за ходом разговора мужчин, лишь стояла и боялась отвести взгляд от Дмитрия, как будто он мог внезапно исчезнуть. Но вскоре Настя поняла, что если она будет пожирать весь вечер своего любимого глазами, то рискует пропустить нечто очень интересное, а именно картины Фарида. Она ни за что бы раньше не поверила, что этот болтливый немолодой мужчина со странным отношением к молодым девушкам способен так писать.

Его картины отличались удивительной прозрачностью, его живопись казалось невесомой, словно сотканной из воздуха и солнечных лучей. Настя с удивлением вглядывалась в натюрморты с золотыми шарами цветов в голубой вазе, в пейзажи зимнего Петербурга, на которых сквозь черную сетку веток просвечивали заснеженные крыши домов. Потом он показал портрет девушки, такой красивой, задумчивой, печальной, что Настя не решилась спросить, кто она такая…

– Ну все, мне пора, – чуть хриплый голос Дмитрия нарушил тишину мастерской, – у нас теперь каждый день то репетиция, то концерт, я должен высыпаться. Рад был познакомиться, – он улыбнулся Насте.

– Можно я с вами пройдусь до метро, – тоном маленькой девочки спросила она, – хочу немного прогуляться.

– Пожалуйста. – Дмитрий пожал плечами.

– Вот он, разгул феминизма, – тут же прокомментировал Фарид, – не кавалеры провожают дам, а дамы – кавалеров.

Настя не слушала, она сбежала по лестнице вслед за Дмитрием. Он не стал дожидаться лифта. Они шли по улицам рядом, молча. Дмитрий искоса поглядывал на нее. Он вздохнул несколько раз, как будто порывался что-то сказать, а потом произнес:

– Очень неудобно.

– Что? – насторожилась Настя.

– Неудобно, что метро закрывают в двенадцать часов. Раньше до часу работало. Мне теперь из гостей приходится уходить часов в одиннадцать. На такси денег нет.

– А вы где живете?

– На самой окраине, вы там и не были никогда. Туристы туда не заглядывают. Конечная станция метро, потом автобус, которого еще надо дождаться. Зря вы сейчас со мной пошли, погулять я с вами все равно не успеваю…

– А может быть, как-нибудь в другой раз, днем? – решилась спросить Настя.

– Может быть, – неопределенно ответил Дмитрий.

Настя не отступалась.

– А возьмите меня как-нибудь на концерт. Я даже могу билет купить. Мне правда очень нравится, как вы поете.

Дмитрий посмотрел на Настю и улыбнулся. В его улыбке сквозила легкая грусть, смешанная с жалостью. Похоже, он считал, что любительницу цыганских песен можно только пожалеть.

– Ну хорошо, – он пожал плечами, – если вы так рветесь, пожалуйста. Давайте встретимся послезавтра на станции метро «Гостиный двор» в центре зала, в шесть вечера. Только прошу не опаздывать, я вас больше десяти минут ждать не смогу.

– Конечно! – воскликнула Настя так громко и радостно, что взгляд Дмитрия потеплел. – Я приду ровно в шесть. Спасибо!