Текст книги "Научи меня любить"
Автор книги: Юлия Снегова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)
5
Звон бубнов и хлопки ладоней преследовали Николая, пока дверь подъезда не захлопнулась за ними. Некоторое время Женя тащила его под руку вперед по Малой Бронной, потом они вышли к Патриаршим прудам, и Николай даже не заметил, что прошел мимо дома, где его ждала Лиза. У него дрожали колени. Ему хотелось выпить.
– Давай зайдем куда-нибудь.
Женя взглянула на своего спутника и все поняла. Они зашли в первую попавшуюся забегаловку, где из динамиков оглушительно гремел псевдоблатной фольклор, а пара посетителей сидела, тупо уставившись в экраны игровых автоматов. Николай рухнул на пластиковый стул перед не слишком чистым столиком.
– Что ты будешь пить?
– Подожди, – мягким, но не допускающим возражений тоном произнесла Женя, – напиться мы всегда успеем. Прежде давай поговорим. Расскажи, почему тебя так пугают маски и куклы. Мне ты можешь доверить свои страхи. Только тогда ты освободишься от них, ты же хочешь стать свободным. Не бойся, говори, – она не отрывала от него черных глубоких глаз. У нее был удивительный, завораживающий тембр голоса, – ведь мы же встретились совершенно случайно и скорее всего больше не увидимся, так что мне ты можешь довериться. Давай я тебе помогу. С тобой что-то случилось в детстве, нет, в ранней юности, что-то, что очень сильно испугало тебя, и это было связано с масками. Я права?
– Ну, хорошо, я скажу, – неожиданно Николай заговорил очень быстро, почти взахлеб, как будто давно искал возможность высказаться. Как всегда, когда он волновался, его иностранный акцент сделался весьма заметным. – Я был очень впечатлительным мальчишкой. И вдобавок к этому в ранней юности увлекся различными околорелигиозными штуками. Ведь у нас в Латинской Америке столько всего намешано – и индейские колдуны, и африканские боги, не говоря уже об официальной религии. И я старался все это понять, пропустить через себя, хотя меня предупреждали, чтобы я не лез в эти дела. Но все это казалось мне таким захватывающим. А однажды, когда мне было шестнадцать, один приятель пригласил меня на бдение. Это что-то вроде религиозной церемонии, вот только ее участники, наглотавшись и накурившись всякой дряни, приходят в состояние экстаза и начинают вытворять черт знает что. Это называется выход за границы сознания и общение с высшими силами.
– Но, может, так оно и есть? – спросила Женя. – Откуда тебе знать, что там происходит на самом деле?
– Мне ли не знать! – воскликнул Николай. – Как последний дурак я согласился пойти на это проклятое бдение. О Господи! Я не знаю, что это было, но они заколдовали меня… – его глаза потемнели от ужасных воспоминаний.
Николай снова увидел себя долговязым мальчишкой с выгоревшими на солнце соломенными волосами и пробивающимися усиками. В шестнадцать лет он начал страдать от головокружений и иногда мучился от бессонницы. Врачи говорили, что это от быстрого роста. Действительно, в тот период он мог за месяц вырасти на пять сантиметров.
Вот он робко заходит в старый деревянный сарай на окраине Каракаса. Слышит ритмичное топанье ног по дощатому полу, чувствует острые и пряные запахи, смесь курений, ладана и разгоряченных смуглых тел. Он единственный белый человек на этом сборище. Его дружок в какой-то момент попросту смылся, а Николая удерживает здесь любопытство. Ему дают выпить какую-то крепкую, но довольно приятную на вкус жидкость из глиняной чашки. Очень скоро у него начинает кружиться голова, и он опускается прямо на доски пола. Круг танцующих постепенно сужается вокруг него. С трудом, сквозь слипающиеся веки различает Николай ухмылки на черных и смуглых лицах.
На него надевают тяжелую деревянную маску с узкими щелями вместо глаз, вкладывают в руки примитивную куклу, сшитую из грубой мешковины. Николай запомнил, что ее волосы были сделаны из волокон пальмовой коры и небрежно торчали на макушке. Черные стеклянные глазки злобно поблескивали в темноте.
Николай слышит слова, которые шепчет ему на ухо молодая негритянка с узкими бедрами и пышной, колышущейся в танце грудью, очень хорошо видной в глубоком вырезе платья. Николай чувствует запах пота, исходивший от этой женщины, и видит темные круги под мышками.
– Ты больше не человек, – размеренно покачиваясь, повторяет она, – тебя больше нет, твоя душа переходит в куклу, и ты сам становишься куклой, которая будет делать только то, что скажет ей хозяин. – Она выхватывает куклу из рук Николая и резко кидает ее куда-то в глубину сарая. Николай теряет сознание.
– И это все? – Женя едва ли не силой влила ему в рот сквозь стиснутые зубы немного водки. – Что было потом, ты встречался еще раз с этими людьми?
– Да, – слабо отозвался Николай, – я после заболел, но никто не знал почему. Я никому ничего не рассказывал. Я лежал и не мог ни есть, ни двигаться, даже почти ничего не говорил. Только Алехандро, тот самый мой дружок, понял, в чем дело. Он отыскал и привел ко мне домой одного индейца, который был тогда на бдении. – Николай опять замолчал.
– Ну и что же он сказал тебе?
– Он пришел такой приличный, в белых брюках, в пиджаке, в очках, оказывается, он работал школьным учителем, представляешь! Он все время извинялся… Слушай, пойдем отсюда! – Николай обвел измученным взглядом сомнительное заведение, в котором они сидели. – Я не могу здесь больше разговаривать, мне холодно, я хочу домой.
– К себе домой? Проводить тебя?
– Нет, что ты! Туда я сейчас не могу, поехали к тебе, там я расскажу все, если ты позволишь мне лечь к тебе в постель. Я хочу говорить с тобой, лежа рядом в постели.
– А почему бы тебе не сделать это с твоей женой, возможно, так будет лучше?
– Нет, нет, ей я ничего не могу рассказать. Поехали, пожалуйста!
На такси они доехали до Чертаново, там у Жени была однокомнатная квартира в многоэтажке. Николай обратил внимание на множество развешанных на стенах черно-белых фотоснимков дождя и луж с крупными, похожими на стеклянные пузырями.
Николай проявил необыкновенное упрямство и заговорил, как и обещал, лишь оказавшись в постели с дипломированным психоаналитиком.
– Этот парень сказал, что они просто пошутили. Я-то думал, что попал на сборище полудиких негров и индейцев, а они все оказались людьми с высшим образованием, интеллектуалами, помешанными на мифологии. Они решили сами придумать псевдостаринный обряд и проверить его на каком-нибудь ничего не подозревающем идиоте. Тут-то я им и подвернулся. То есть они сами ни во что это не верили!
Особенностью этого разговора было то, что Николай захлебывался словами, лежа на спине, абсолютно голый. Верхом на нем сидела Женя, он крепко держал ее за полные ягодицы. Они качались в одном ритме, и ей было все труднее следить за его словами. Когда волна наслаждения накрывала ее, Женя теряла нить разговора, а потом опять мучительно ловила ее. Потом Женя оставила эти попытки, как совершенно бесполезные, а Николай все продолжал и продолжал говорить, правда уже на испанском. Его последние слова, сказанные по-русски, были:
– Я бы наверное свихнулся, если бы не встретил Руби.
Кто эта Руби, Женя так и не узнала. Впрочем, картина болезни в общих чертах ей была уже ясна…
…– Ты хочешь сказать, что лечила его чуть ли не сутки? – с довольно мрачной улыбкой спросил ее Егор, когда дня через три она расположилась у него на кухне с чашкой кофе.
– Если честно, то лечение само по себе заняло меньше времени, но в комплексе…
– Могу себе представить этот комплекс. Я был лучшего мнения о твоих нравственных принципах.
– Да брось ты! – рассмеялась Женя. – Иначе он и говорить бы со мной не стал. И потом, учти, что час моего приема стоит двадцать долларов, а тут я мучилась бесплатно. Должна же я была получить хоть какое-то удовольствие.
– Ну и как, получила?
– Вполне.
– А что ты думаешь о Николае?
– С ним не все благополучно, – серьезно ответила Женя, – он по уши завяз в своих фобиях. Я бы, пожалуй, смогла ему помочь, если бы он регулярно ходил ко мне на прием. Но маловероятно, что он решится на это. А устраивать ему шоковую терапию, как тогда, опасно для его психики.
– Может быть, ты поговоришь с его женой?
– Попробовать можно, но он, как и множество мужчин в его положении, боится душевной близости с ней и не готов к серьезным доверительным отношениям. Расстояние между ними может еще сильнее увеличиться, если только она не придумает, как разрушить эту стену, или он сам не поймет, что должен это сделать. Кстати, надеюсь, она не догадывается, где он провел ту ночь. Разрушать брак совершенно не входит в мои планы.
Глава 18
1
В мрачном настроении расставшись с Женей, Николай с трудом поймал машину в то безрадостное утро и вернулся домой в совершенно разбитом состоянии. На улице мело так, будто небо решило покарать его за излишнюю откровенность. Николай продрог до костей, пока стоял на обочине шоссе с протянутой рукой, словно нищий, тщетно ждущий подаяния. Его страшил предстоящий разговор с Лизой.
Но она его ни о чем не спросила. Накануне Егор позвонил ей и беспечно сообщил, что у Николая разболелась голова, он выпил таблетку и отрубился.
– Я догадываюсь, что он выпил, только уверена, что не таблетку, – мрачно заметила Лиза, – если даже до дома доползти не может.
– Не злись, пусть отдыхает. Не обижайся, что я тебя не приглашаю, у меня тут такая толпа подвыпивших людей. Тебе все равно не понравится. Почитай что-нибудь, телевизор посмотри…
– Спасибо, братик, за совет, – и Лиза со злостью обрушила трубку на рычаг.
Всю ночь она злилась на мужа, который смеет где-то напиваться в богемной компании и считает, что таким образом он спасает свой внутренний мир от ее посягательств. Раз так, решила Лиза, она и не будет больше лезть к нему в душу. Пусть поступает как хочет, она ни о чем даже спрашивать его не будет.
Она встретила Николая холодным кивком головы, и лишь когда он скрылся в ванной комнате, позволила себе со всей злостью, на которую была способна, сверлить взглядом дверь, за которой раздавались звуки льющейся воды. Если бы Лиза обладала способностью испепелять взглядом, дверь бы точно задымилась. Но увы… Более того, чтобы не провоцировать скандал и дальше демонстрировать Николаю свое ледяное спокойствие, Лиза удалилась в спальню. Оттуда она слышала, как Николай приводил себя в порядок, а потом уехал в офис. Лишь тогда Лиза покинула свое убежище.
Делать ей было совершенно нечего, думать о Николае не хотелось, ее голова и так болела после долгих ночных метаний по постели. Лиза провалялась почти до вечера, вяло переползая с кровати в спальне на диван в гостиной. Против своего обыкновения, она провела этот день с телевизором. Беспорядочно щелкая кнопками пульта, Лиза неожиданно наткнулась на передачу, посвященную бесплодным бракам. Женщинам, которые так и не смогли зачать ребенка, предлагалось несколько способов перехитрить природу. Лиза внимательно прослушала репортаж об искусственном оплодотворении, о детях из пробирки.
«А ведь это и наша проблема, – с тоской подумала она, – несмотря на заверения врачей о том, что у меня все в порядке, я так и не могу забеременеть. Ах, если бы у нас сейчас появился ребенок, какими нелепыми сразу стали бы выглядеть все наши неприятности! А может быть, все дело в Коле? – вдруг осенило ее. – Ведь говорят же, что очень часто причина именно в мужчине. Хорошо бы ему провериться у врача. Вот только вряд ли он пойдет на это. Если он так яростно оберегает свою душу от посторонних, то и у врачей обследоваться не захочет».
А еще через некоторое время Лиза увидела передачу про приют для бездомных детей. Его устроили молодые художники в выселенном старом доме, который сами сделали как-то пригодным для жилья. Репортер рассказал, что приют находится в состоянии постоянной войны с различными организациями, которые заявляют права на дом в центре города. Пока приют держался, но надолго ли хватит сил кучке энтузиастов и бездомным детям? Молодой парень со светлой бородкой и усталыми глазами просил всех с экрана помочь им. Лиза решила отправиться туда при первой же возможности.
А пока ей пора было собираться на курсы. С того момента, как ее приняли туда, до вечера, когда Лиза отправилась на первое занятие, прошли всего лишь сутки. Но как же много всего случилось за это время! Лиза успела понять, что хорошей семьи у них с Николаем так и не получилось, что они просто два разных человека, живущие под одной крышей. Она осознала наконец, что некоторые странности ее мужа – это нечто гораздо более серьезное, чем может показаться на первый взгляд. А Николай не может справиться с ними в одиночку, но и подпускать к себе ее не хочет и всеми силами цепляется, чтобы отвлечься, за свою работу. А она невольно берет с него пример и тоже пытается заполнить образовавшуюся пустоту учебой на курсах.
Лиза вошла в здание мединститута на Пироговке. Ее появление на курсах в середине года было оставлено почти без внимания. Очень скоро Лизе показалось, что студентов не беспокоило почти ничего, кроме собственного безденежья. Прямо на лекциях или в перерывах между ними Лиза подслушала множество самых невероятных способов обогащения.
Лиза села на свободное место к девушке лет двадцати пяти с сонным лицом и воспаленными глазами. Она то и дело терла их ладонями.
– Я наборщица на компьютере. Знаешь, как глаза устают за целый день, – объяснила она, заметив удивленные взгляды Лизы, и лишь потом представилась: – Таня.
А на третьем часу лекции – это была химия – Таня неожиданно опустила голову на руки и тут же заснула. Лиза огляделась по сторонам и заметила, что еще несколько ребят застыли в тех же позах. Да и преподаватель был не лучше. Его рука все медленнее чертила формулы на доске, а голос делался все тише и тише. Казалось, сейчас он опустится на пол у доски и тут же погрузится в глубокий сон. Лиза с жалостью смотрела на этого молодого, но уже изрядно полысевшего мужчину в перепачканном мелом свитере.
«У него, наверное, дома жена, двое или трое детей. Днем он сидит где-нибудь на работе, вечером преподает на курсах, а еще, если повезет, ходит по ученикам. – Лиза вдруг почувствовала себя виноватой. – Да и все тут работают целый день, ведь эти курсы недешево стоят. Одна я с утра до вечера валяюсь дома, поедаю деликатесы и мучаюсь над решением проблем, которые на фоне борьбы за существование большинства людей кажутся совершенно незначительными. Я все время только беру, – с еще большим чувством вины осознала Лиза, – и ничего не даю взамен. Надо с этим кончать. Не зря я услышала передачу про приют, завтра пойду туда».
Лекция кончилась, преподаватель сразу же приободрился и убежал из аудитории. Студенты начали лениво собирать учебники. К Лизе неторопливо подошел парень лет двадцати двух, одетый подчеркнуто небрежно, в донельзя истертые джинсы и вытянутый на локтях свитер.
– Привет, новенькая! Познакомимся? Меня зовут Кирилл. Очень приятно. Я смотрю, ты самая бодрая в этом царстве сонных мух. Почему бы нам не продолжить этот вечер где-нибудь в более приятном местечке. Можно пойти в одно классное кафе.
«А почему бы и нет? – подумала Лиза. – Если Николай позволяет себе пьянствовать всю ночь в компании сомнительных интеллектуалов, то и я могу пойти прогуляться с молодым человеком. Тем более что ничего плохого я себе не позволю…»
– Пошли, – просто ответила Лиза.
– Йес! – торжествующе воскликнул Кирилл. Похоже, он слабо верил, что ухоженная и хорошо одетая незнакомка так легко примет его приглашение.
Они доехали до «Пушкинской», а потом Кирилл долго вел Лизу по каким-то неизвестным ей закоулкам и подворотням. В конце концов они нырнули в подвал, причем Лиза так и не заметила никакой вывески.
Она осторожно спустилась вслед за Кириллом по крутой полутемной лестнице. Та сделала поворот, и на Лизу хлынул поток оглушительной музыки, людских голосов, резкий запах табачного дыма. Небольшое помещение с низким потолком с трудом вмещало набившихся сюда людей. Они сидели за столиками, на краю невысокой сцены, прямо на полу.
Кирилл потянул Лизу за рукав.
– Ничего, – крикнул он ей прямо в ухо, – тут всегда так, мы прорвемся! Пошли, я вижу свободное место.
Свободным местом оказался пятачок на полу, возле стены, прямо под динамиком. Лиза чувствовала, как воздух вокруг нее сотрясается от звуков саксофона и ударных. Кирилл бросил куртку на пол и усадил на нее Лизу. Сам он тут же убежал к бару. Лиза смотрела вокруг с ощущением, что все это с ней уже когда-то было. Она уже видела и этих ярко одетых, перекрикивающих друг друга людей, и музыкантов, кривляющихся на маленьких сценах. Она различала запах марихуаны, смешанный с табачным дымом.
«Что я здесь делаю? – думала Лиза. – Пошла с каким-то придурком в дурацкое дешевое кафе, где каждый считает себя умнее и круче другого. Музыканты фальшивят и думают, что раз они громко играют, то этого никто не слышит. Неужели, если я начну в пику мужу развлекаться самостоятельно, это поможет наладить нам семейные отношения? Конечно же, нет! А этот Кирилл такой довольный, похоже, он надеется на продолжение. Не хватает мне только пуститься во все тяжкие. – Лиза почувствовала, что у нее начинают болеть голова и противно дрожат руки. – Коля в таких романтичных выражениях признавался мне в любви, а теперь… И ведь я так хотела его полюбить, а как можно любить человека, который боится подпустить тебя к себе? О Господи, как все запуталось!»
Лиза раздражалась все больше. Вдруг она резко вскочила, подхватила с пола шубку и чуть ли не по головам кинулась к выходу. Краем глаза она заметила, как Кирилл, смеясь, о чем-то разговаривает с барменом.
Выскочив на улицу, Лиза с наслаждением вдохнула ртом морозный воздух. Ей было наплевать на эпидемию гриппа, уже вовсю гуляющую по Москве. Она словно вырвалась на свободу из душного подземелья. Впрочем, так оно и было. Быстро, пока Кирилл не успел обнаружить ее исчезновение, она шла к дому.
«Что-то со мной опять не так, – нервно думала Лиза, – опять на меня надвигается пустота. Старая история, вечно я чем-то недовольна. Хотела прекрасного принца, пусть с третьей попытки, но я же получила его! Наши проблемы так или иначе решатся. И с учебой у меня все наладится, и врачом, я уверена, буду хорошим. Так чего же мне не хватает? – мучительно размышляла она. – Ребенка. Я хочу ребенка. – Осознав это, Лиза остановилась и подняла голову кверху. Редкие снежинки искорками кружились вокруг фонаря. – Я женщина, и, пока у меня не будет детей, я всегда буду чувствовать пустоту. Врачи просят подождать. Ну сколько можно ждать! Неужели ничего нельзя сделать?»
Лиза беспомощно оглянулась. Позади нее была холодная пустота.
2
Такая же пустота встретила ее дома, Николая еще не было. А она волновалась, думала, как объяснить ему свое позднее возвращение. Похоже, это его совсем не беспокоило. Лизе ничего не оставалось, как лечь спать. Как ни странно, она заснула на удивление быстро. И лишь глубокой ночью проснулась, разбуженная шумом, с которым подвыпивший Николай забирался в постель. Они так и не сказали друг другу ни слова. Утром Николай, еще более разбитый и недовольный, чем в последние дни, отправился на работу. Перед выходом из дома его впервые посетила мысль, не послать ли все к черту и не продолжить ли у Егора или где-нибудь еще. На какое-то время ему удалось пересилить себя. Сидя в своем кабинете, он как хорошо отлаженный механизм выполнял все намеченное на сегодняшний день, то и дело сверяясь с записями в деловом дневнике. Его безмерно раздражали бульканье воды в батарее, гудение кофеварки и щебечущий голосок его секретарши.
Не так давно Николай стал замечать, что эта рыжеволосая дива бросает на него красноречивые взгляды, а наряды, которые она меняет каждый день, становятся все более вызывающими.
«О Боже, кажется, она хочет меня соблазнить, только этого мне сейчас не хватало, когда у меня с Лизой все пошло вкривь и вкось. – Он со злостью захлопнул крышку портативного компьютера, и тот жалобно пискнул. Пальцы Николая дрожали. Даже скупые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь жалюзи, резали ему глаза. Николай сидел, откинувшись на спинку кресла, уставившись в одну точку. – Я умудрился изменить жене, – отстраненно подумал он, – я это сделал, как последняя скотина, пьяный, с женщиной, которую видел первый раз в жизни, да еще и выболтал ей то, что не сказал бы никому, даже Руби. Происходит черт знает что! Может, это Россия на меня так действует? А ведь меня предупреждали. Неужели мой приезд сюда был ошибкой?»
Николай резко вскочил с кресла, и оно отъехало на колесиках к дальней стене кабинета. Озираясь по сторонам, Николай подошел к черному блестящему шкафу, открыл небольшую дверцу. Из зеркальной глубины бара сверкнуло множество бутылок. Он налил себе полный стакан виски и разом осушил его. Кинув в рот мятный шарик жевательной резинки, Николай стремительно покинул офис. Он жаждал свободы и продолжения.
А Лиза в это самое время собиралась в приют и мучительно соображала, что же ей взять с собой.
«Деньги, это понятно. Я уверена, что даже Николай не будет против того, что я отвезу им долларов триста, нет, пятьсот. Тем более что на мои наряды ему почти не приходится тратиться. Но им, наверное, нужны продукты или детские вещи? Нет, наугад ничего везти не стоит. Надо сначала съездить туда и все разузнать».
Лиза оставила машину около толстостенного каменного дома, покрытого облупившейся грязно-зеленой краской. Никакой вывески видно не было. Лиза нырнула под низкую арку. Во дворе двое рабочих в телогрейках возились над грудой кирпичей. Лиза неуверенно подошла к ним.
– Простите, вы не подскажете, как пройти в приют?
– Там, – один из рабочих неопределенно махнул куда-то в сторону.
Лиза отправилась наугад. Тропинка, протоптанная в снегу, привела ее к покосившейся двери, на которой мелом была нацарапана загадочная надпись: «Сюда». Лиза сделала попытку постучать.
Неожиданно дверь резко распахнулась, и во двор вышел мужчина лет тридцати пяти с мощной черной бородой, что совершенно не вязалось с блестящей, во всю голову лысиной.
– Привет, – он весело взглянул на Лизу и зажег уже приготовленную сигарету, – курите?
– Нет, спасибо. А где тут приют?
– Вы же видели надпись, – он показал глазами на дверь, – значит, сюда. А что вы хотели?
– Я принесла деньги для приюта. Я видела передачу…
– Спасибо, что приехали. Но можно было просто перевести деньги на наш счет в банке, мы же сообщали его в передаче.
Лиза обиделась. Она-то думала, что здесь ей обрадуются, станут благодарить, предложат остаться и познакомиться с детьми. Но, похоже, ее визиту тут не придали особого значения.
– Но раз уж я приехала, могу я отдать деньги лично? – стараясь не выдать своих чувств, произнесла Лиза.
Лысый кинул сигарету в старый деревянный ящик и открыл перед Лизой дверь. Они сразу оказались в длинном холодном коридоре. Откуда-то сверху раздавался звон детских голосов.
– А вот это что-то вроде нашей конторы, прошу, – усмехнулся мужчина, – здесь мы принимаем спонсоров. Можем даже кофе сварить. Хотите?
Лиза покачала головой и огляделась. В маленькой комнатке было тепло и почти уютно. Она заметила ручной вязки лоскутные коврики на чистом деревянном полу.
«У нас дома тоже были такие», – вспомнила Лиза.
– Борис! – В комнату стремительно вбежала молоденькая девушка в расклешенных джинсах, светлые пряди волос выбивались из-под повязанной по-пиратски косынки. – А что делать на второе? Может быть, жареную картошку?
– Катя, реши это сама! Я же не кулинар.
Сверкнув на Бориса глазами, девушка вышла.
– Видите, что творится, – усмехнулся тот, – ладно, сейчас я выпишу вам квитанцию.
Борис нацепил на нос круглые очки в простой металлической оправе и принялся рыться в груде бумажек.
– А больше никакой помощи не нужно? – спросила Лиза. – Ну, кроме денег.
– Нам нужна любая помощь, у нас не хватает людей, одеял, тарелок, кирпичей… – Борис взглянул на Лизу поверх очков. – Что еще вам назвать? Но вряд ли вы можете помочь нам чем-нибудь, кроме денег. Я видел в окно, как вы подъехали на иномарке. Вы богатая женщина, и ваши деньги нас очень выручат. Но сомневаюсь, что вы захотите мыть полы или чистить картошку на кухне.
– Почему? Или вы считаете, что я родилась прямо в норковой шубе и иномарке? Я, между прочим, из бедной семьи и все могу делать. – Лиза посмотрела Борису прямо в глаза, но увидела в них лишь усталую снисходительность.
– Вы меня извините ради Бога, – сказал он, – но вы у нас не первая такая посетительница. Уже несколько раз к нам приходили такие вот милые богатые дамы вроде вас, только на обижайтесь, пожалуйста. Так с ними возни было больше, чем с кучей приютских детей.
– Если вы считаете, что это всего лишь мой каприз, причуда богатой дамочки, – вспыхнула Лиза, – то вы ошибаетесь. Я на самом деле хочу помочь. Но если вам нужны только мои деньги, то пожалуйста! И мне даже квитанций ваших не надо.
– Это вы контролеру в автобусе скажете, когда зайцем ехать будете, – снисходительно улыбнулся Борис, – пошли, и не надо сердиться. Только я хочу вас предупредить – у нас тут не совсем обычные дети. В основном это беглецы. Одни сбежали из дома от родителей-алкоголиков, некоторые – из приемников-распределителей. Есть беженцы из горячих точек, потерявшие семью. Короче, все они нервные, озлобленные и простыми улыбочками и парой шоколадок вы их к себе вряд ли расположите. И все же, простите за нескромность, позвольте спросить: что вас привело сюда, откуда такой интерес к бездомным детям?
Лиза пожала плечами:
– Я очень хочу ребенка, а у нас с мужем все никак не получается.
Борис испытующе оглядел Лизу с ног до головы.
– Ну, вам отчаиваться рано, – неожиданно произнес он, – все у вас наладится.
Лиза собралась уже спросить, откуда у него такая уверенность, но Борис не дал ей открыть рот.
– Нам надо торопиться, обед уже давно идет. Эти проглоты все слопают и нам не оставят. Поговорить еще успеем. Быстро! Нам на второй этаж.
К тому, что Лиза увидела в приюте, больше всего подходило определение опрятная нищета. Совсем немного мебели, да и та самодельная, сколоченная из струганных досок. В столовой, куда привел Лизу Борис, стоял длинный стол. За ним жадно поглощали обед из простых железных мисок полтора десятка ребятишек разных возрастов. Старшим Лиза дала бы не меньше шестнадцати лет, а самому маленькому, очень коротко стриженному мальчишке с черными круглыми глазенками, было около шести. Видно, здесь не было принято открыто выражать свои чувства. Но Лиза заметила, как потеплели детские глаза при появлении Бориса. На нее же посмотрели крайне настороженно. Лиза села за стол и с наслаждением съела целую тарелку жареной картошки. Когда-то она была ее любимым блюдом, это теперь Лиза все больше увлекалась экзотической кухней и совсем забыла о ломтиках с румяной корочкой.
После обеда Борис показал ей приют, спальни с двухэтажными кроватями, игровую со старыми, видавшими виды игрушками, комнату для занятий с несколькими школьными партами. На кухне стояли две обычные газовые плиты и стол для готовки, между которыми металась та самая девушка в косынке, которую Лиза уже видела. Ей помогали несколько девчонок из приюта.
– Что ж, Лиза, – сказал ей Борис, – если вы рветесь в бой, отговаривать вас не буду. У нас тут есть одна комната, она пока в ужасающем состоянии, надо привести ее в порядок. Хотим сделать там еще одну спальню. К нам уже очередь из детей, но мы просто физически не можем принять больше, чем вмещает это здание. Вот, даю вам этих мальчишек в помощь, трудитесь. Сделайте, что сможете, будет трудно – уходите.
Целый день в обществе двух подростков с мрачными лицами Лиза провозилась со строительным мусором, носилками, тряпками, ведрами воды. Она обломала ногти, перепачкалась, но зато почти подружилась с Колькой и Витькой, ничего не пожелавшими рассказать Лизе о своем прошлом. Зато они признались ей, что приют – это первое место, где они поселились добровольно и откуда бежать не собираются.
Домой Лиза возвратилась с ломотой во всем теле и в одежде, которую уже не спасет никакая стирка. Но тем не менее давно уже ей не было так радостно. Лиза словно обрела второе дыхание.
«Ведь это то, что я давно искала, – думала она, – в конце концов, можно и не спешить со своим ребенком, раз есть уже рожденные дети, которые никому не нужны, кроме нескольких таких же нищих, как они, энтузиастов. И если Коля отказывается от моей помощи, то я и навязываться не буду. Есть люди, которые нуждаются в ней гораздо сильнее!»
