Текст книги "Научи меня любить"
Автор книги: Юлия Снегова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)
Глава 14
1
– Лиза, Елена, скорее сюда! – услышала девушка пронзительный крик Ани. – Петру Николаевичу плохо!
Лиза опрометью выскочила из ванной, забыв закрутить кран. Глотая на бегу зубную пасту, она помчалась к спальне князя. Оттуда выглядывала Аня с перекошенным от ужаса лицом и глазами, полными слез.
– Он не просыпается, – в ужасе прошептала горничная, – лежит совершенно белый. Я боюсь, вдруг… – девушка не договорила, но страшное предположение уже готово было слететь с ее губ.
Елена, которая, к счастью, вчера засиделась у них допоздна и поэтому решила заночевать, решительно оттолкнула Аню и прошла в спальню.
– Срочно вызывай «Скорую помощь»! – проговорила она на ходу.
Аня побежала к телефону, а Лиза, замирая от страха, последовала за Еленой. Князь лежал на кровати, еще более осунувшийся, чем всегда, с глубоко запавшими глазами. Казалось, дыхание жизни ушло из его худого тела. Лиза, отстранив Елену, готовую уже поддаться панике, взяла его за тонкое запястье. С трудом ей удалось нащупать слабое биение пульса. Лиза включила на полную мощность кондиционер и с трудом приподняла старика, положив под голову еще одну подушку. Потом она протерла его впалые виски нашатырным спиртом и поднесла к носу эту остропахнущую жидкость. Ее усилия увенчались успехом. Веки Петра Николаевича дрогнули и с усилием открылись.
– Ох, Лиза, – пробормотал он с неизменной улыбкой, появившейся на его лице, как слабый солнечный луч в зимний день, – кажется, я напугал вас! Елена, и ты тут. Прости меня, детка. Ничего страшного, мне уже лучше.
Послышался шум подъехавшей машины «Скорой помощи». Двое мужчин в белых халатах быстро вошли в спальню. Один из них нес чемоданчик с лекарствами, а другой – компактный прибор для снятия электрокардиограммы в домашних условиях. Лиза вспомнила, что такой им показывали на занятиях в колледже. Врачи действовали быстро и слаженно. Пока один, выслушав больного, набирал в шприц желтоватую жидкость сердечного стимулятора, другой закрепил на груди князя датчики прибора. Лиза напряженно следила за кривой, которую чертил самописец на белом листе бумаги.
– С кем из вас я могу говорить? – спросил один из врачей, когда Петр Николаевич задремал.
Елена провела его в гостиную и с тревогой смотрела ему в глаза. Лиза стояла тут же, она услышала, как у дома резко затормозил автомобиль, хлопнула дверь, и в гостиную влетел перепуганный Николай. Ане удалось дозвониться ему в офис.
– Плохи дела, – спокойно проговорил врач, ему не раз приходилось произносить подобные слова, – острая сердечная недостаточность. Сеньора надо отвезти в больницу, гарантировать ничего нельзя.
– А если он будет в больнице? – спросил Николай.
– На самом деле тоже, – устало проговорил врач, – сердце уже не справляется, возраст и болезни истощили его. Но в больнице, по крайней мере, сеньор будет постоянно под контролем. В крайнем случае мы всегда успеем подключить его к аппарату искусственного сердца.
Но Петр Николаевич категорически отказался покидать дом.
– Ни в какую больницу я не поеду, – слабым голосом, но очень твердо произнес он. – Я прекрасно знаю, что дни мои сочтены, и покинуть этот мир хочу в собственной постели, а не на больничной койке. Леночка, не плачь. Мне очень много лет, я прожил прекрасную жизнь. Все мы знаем, что человек не живет вечно. Меня могли убить во время войны, я мог утонуть в море, погибнуть в горах. А я умираю у себя дома, в окружении любящих людей. Я хочу исповедаться и отойти в мир иной с чистой совестью. Такому завершению жизни можно только позавидовать, разве нет? Коля, почему ты на меня так смотришь? Дон Рафаэль говорил, что меня не хватит надолго. Вы должны были быть к этому готовы. А теперь я хочу отдохнуть, – голос старика становился все слабее. – Коля, распорядись, чтобы ко мне пригласили отца Михаила. А также сообщи своему отцу, пусть приедет проститься со мной.
Дом князя в эти дни погрузился в пугающую прощальную тишину. Петра Николаевича постоянно кто-то навещал. Лиза и не подозревала, что его любит и знает столько людей. Только сейчас она поняла, как много князь помогал людям. Приходили русские, приходили венесуэльцы справиться о здоровье дона Педро, сидели несколько минут в его спальне и уходили грустные.
Отец Михаил, пожилой священник из русской миссии в Каракасе, долго говорил с князем за закрытыми дверями спальни.
– Исповедует, – объяснил Лизе Николай, – наверное, уже в последний раз.
Лиза впервые видела Николая таким убитым. И хотя он старался держаться, осунувшееся лицо, воспаленные веки и отчаяние в глазах выдавали его. Они с Лизой сидели на кухне, где тихо гудела кофеварка и каждый, кто хотел, подходил и наливал себе крепкого кофе. Лиза постоянно чувствовала во рту кофейный вкус. Она не спала почти сутки, дежурила ночью у постели больного, выходила из спальни князя на несколько минут, чтобы выпить кофе и поговорить с Николаем. Их личные проблемы отошли сейчас куда-то далеко. Перед лицом приближающейся смерти земные сложности казались мелкими и суетными.
– Я знал, что это скоро произойдет, – тихо говорил Николай. – Последние несколько лет я жил в постоянном страхе, думая о том, что мне придется видеть, как умирает дядя. Когда умирала мама, меня отправили к родственникам на берег океана. Я ни о чем не подозревал. Мне сказали лишь перед похоронами. Я вспоминаю эти дни как самые страшные в моей жизни. Мне казалось, что время вокруг меня остановилось, превратившись в густое черное пятно. Несколько дней я не мог ни говорить, ни плакать. Меня даже хотели отвести к психиатру, боялись, что я повредился в рассудке. И тогда дядя взял меня к себе. Если бы не он, я бы, наверное, не пришел в себя. А знаешь, – сказал он, вдруг сменив тему, – дядя же у нас герой. Он просто не любит об этом рассказывать.
– Герой? – не поняла Лиза.
– Он воевал с фашистами. Участвовал в движении французского Сопротивления, у него даже орден есть и медали. Я любил ими играть, когда был мальчишкой. Однажды он взял меня с собой во Францию на встречу ветеранов. Я там столько историй услышал о его боевых подвигах. Кто бы мог подумать, что мой дядя-бизнесмен когда-то переодевался в форму немецкого офицера и ходил в разведку… Ох, Лиза, я больше не могу! – Николай спрятал лицо в ладонях, волосы упали ему на лоб, плечи слегка подрагивали.
– Коля, Коленька, ну что ты! – испугалась Лиза.
Вид сильного красивого мужчины, плачущего от горя и страха за близкого человека, был для нее невыносимым. Ей хотелось убежать куда-нибудь далеко и там в одиночестве залиться горькими слезами. Но она превозмогла себя, подошла к Николаю и прижала к себе его голову.
– Ничего, ничего, – ласково бормотала Лиза, поглаживая его густые светлые волосы.
2
– Лиза, Коля, – раздался голос Елены, – Петр Николаевич зовет вас к себе.
Переглянувшись, молодые люди поспешили наверх. В спальне еще витал слабый запах ладана, было ясно, к чему готовил старика священник. Лиза чувствовала тягостное душевное томление, будто это она в преддверии смерти лежала на кровати. Старик же, напротив, выглядел умиротворенным и спокойным.
– Проходите, дорогие мои, садитесь вот тут, рядом со мной, чтобы я вас хорошо видел, – Петр Николаевич слабым движением руки похлопал по краю постели.
Лиза во время работы в больнице часто видела умирающих стариков. Их окружал запах смерти, который нельзя определить словами, она знала лишь одно, что для здорового человека чувствовать его – совершенно невыносимое испытание. Но сейчас Лиза не ощущала ничего, кроме собственного страха.
Они с Николаем осторожно присели.
– Наверное, вы догадываетесь, почему я позвал вас обоих, – начал он. – Я давно уже наблюдаю за вами и вижу, что вы созданы друг для друга. Возможно, вы сами это еще не поняли, и мои слова кажутся вам бесцеремонным вмешательством в ваши судьбы. Я ни в коей мере не желаю посягать на вашу свободу, вы оба вольны поступать, как сочтете нужным. Но выслушайте меня. Я хочу сказать, что истинная любовь не всегда яркое чувство. Бывает, она постепенно созревает в душе. И если вы еще не испытываете любви друг к другу, пусть это вас не пугает. Я говорю все это затем, что очень много думал о вас. Я спокойно оставлю этот мир, если буду уверен, что вы не расстанетесь. Я благословляю вас вступить в брак. Это мое последнее желание. Я хотел бы перед смертью соединить ваши руки. Дайте мне их! – неожиданно властно произнес он.
Лиза, ничего не видевшая вокруг себя от слез, протянула руку старику. Сейчас она просто не могла противиться его последней воле. Она почувствовала, как ее ладонь легла в ладонь Николая, сумела разглядеть улыбку на лице старика и, не понимая, что делает, выбежала из комнаты.
Закрывшись у себя, девушка упала ничком на кровать и дала накопившимся слезам выплеснуться наружу. В голове стоял болезненный гул. Потом, когда она обрела способность думать, Лиза попыталась осознать, что же с ней только что произошло.
«Все просто хуже некуда, – в отчаянии подумала Лиза, – князь умирает. Коля в шоке. А я, кажется, опять влипла».
Лизу все сильнее и сильнее охватывало чувство нереальности происходящего.
Как в семнадцатом веке, умирая, князь завещал им пожениться. И ведь не отказаться. Она стольким ему обязана. А с другой стороны, стоит ли отказываться? Возможно, они и в самом деле созданы друг для друга. «Что-то я уже ничего не понимаю». – Лиза сжала виски, пытаясь привести свои мысли и чувства в порядок.
– Вот ты где, а я тебя искал, – это Николай появился в ее комнате. – Ты плакала? – Лиза кивнула. – Я даже знаю из-за чего. Тебе кажется, что тебя опять заманили в ловушку. В конце концов, если не хочешь, можешь не выходить за меня замуж. Никто не может тебя заставить.
– Но я обещала. И потом, дело не только в ловушке. По-моему, твой дядя слишком хорошего мнения обо мне. Для своего наследника он мог бы выбрать кого-нибудь получше, чем девчонка без роду, без племени и с сомнительными нравственными принципами.
– Лиза, перестань. Мой дядя прекрасно разбирается в людях. У него удивительно развита интуиция. И потом, – Николай помолчал немного, словно собираясь с силами, – сам бы я никогда не решился на этот шаг… – Лиза удивленно смотрела на Николая. Ей и в голову не приходило заподозрить его в нерешительности. – А раз дядя нас благословил, значит, так и надо. К тому же, – Николай сделал глубокий вдох и побледнел, – я думаю, – он опять замялся, – я думаю, что люблю тебя… – он беспомощно взглянул на Лизу.
Лиза поняла, что это признание лишило Николая последних сил. Она испугалась, что сейчас ему станет плохо с сердцем или разыграется новый приступ мигрени. Лиза с трудом поборола в себе желание сбегать за стаканом воды с сердечными каплями.
– Любишь? – только и спросила она. – Очень хорошо, значит, хотя бы для тебя что-то прояснилось. Коля, ты меня извини, но, по-моему, нам всем сейчас надо отдохнуть, – Лиза не в силах была продолжать этот разговор.
– Да, ты права. Ложись, поспи немного.
– А ты? – спросила Лиза, чувствовавшая страшный упадок сил.
– А я попробую подремать на диване в гостиной, – Николай ласково коснулся губами ее волос и вышел.
Лиза опустила веки и сразу провалилась в глубокий, тревожный сон. Она увидела себя бредущей сквозь густую серую мглу. Она не могла бы сказать, куда и зачем идет, но знала, что ее неодолимо влечет к чему-то вдали. Потом в ее сне появилось мужское лицо, которое она видела так близко от себя, что не могла различить его черт. Она видела лишь светлые глаза, казавшиеся до боли знакомыми. Она понимала, – что если вспомнит, чьи это глаза, то все непонятное тут же прояснится, но, как ни старалась, не могла ничего вспомнить. Вдруг она услышала крики и топот ног. Лиза понимала, что тоже должна бежать куда-то, но словно какие-то оковы связали ее, она не могла сдвинуться с места.
С трудом Лиза приподняла тяжелые веки. Она продолжала слышать крики и несколько мгновений пролежала, не понимая, спит она еще или нет. Сквозь опущенные жалюзи пробивался бледный утренний свет. Вдруг страшная догадка выбросила Лизу из постели. Она накинула на себя какую-то одежду и сбежала вниз.
Дверь спальни князя была распахнута. Около нее молчаливо стояли люди с окаменевшими лицами. Аня плакала. Стараясь ступать как можно тише, Лиза подошла к двери. Она увидела, как из комнаты вышел человек в белом халате, с лицом, измученным бессонной ночью. Не говоря ни слова, он развел руками. Елена громко вскрикнула и прошла в спальню. За ней, ошеломленная горем и страхом, проследовала Лиза.
Князь лежал очень прямо, с лицом, поднятым кверху. Голубоватые веки закрывали его уже невидящие глаза. До самого подбородка он был накрыт одеялом, и контуры его тела лишь слабо проступали сквозь тонкую шерстяную ткань. У его ног на полу сидел Николай. Он не сводил глаз с лица князя, будто старался навсегда запомнить его.
Князь умер под утро, отпустив сиделку поспать. Всю жизнь он старался не причинять людям лишнего беспокойства.
Похоронили его на кладбище возле русской церкви. Отпевал князя отец Михаил, который исповедовал его перед смертью. На похороны пришло так много народу, что все не уместились в маленькой кладбищенской церкви. Лиза от горя почти ничего не видела и не слышала. Пожалуй, впервые переживала она утрату близкого человека. Когда умерла ее мама, она была еще слишком мала, чтобы осознать утрату. Теперь же ей казалось, что она осиротела по-настоящему. Она искала глазами Николая и не находила. Он нес гроб, и Лиза не видела его за толпой людей, пришедших проститься с князем. Лиза знала, что никто кроме Николая, не сможет утешить ее в эту минуту. Ей не хотелось ни с кем разговаривать. Она поспешила затеряться в толпе незнакомых людей.
Поминки Лиза запомнила как постоянную смену лиц. Небольшой дом не мог вместить всех пришедших. Люди стоя выпивали, съедали что-нибудь, пожимали Николаю руку и уходили. Лиза вместе с другими женщинами помогала на кухне. По русскому поминальному обычаю Роза напекла блины. Она выглядела совершенно убитой горем. Всхлипывая и вытирая краешком передника покрасневшие глаза, пожилая кухарка жалобно причитала:
– Дева Мария, как же хозяина жалко! Такой сеньор был хороший, обходительный. И кому же я теперь русский борщ варить буду?
3
За день до похорон приехал отец Николая. Андрей Сергеевич Меньшиков был родным племянником князя, но особой близости между ними никогда не было. Вот уже много лет Андрей жил во Франции с женой-француженкой и с детьми, говорившими только по-французски. Он даже фамилию свою произносил на французский лад: «Меньшикофф».
Господин Меньшикофф появился в элегантном черном костюме, поцеловал руки Марье Степановне и Елене, обнял сына и закрылся в кабинете князя вместе с его нотариусом. Николай отказался к ним присоединиться.'
– Меня сейчас абсолютно не волнует все, что связано с завещанием, – сказал он Лизе.
На Лизу отец Николая не обратил внимания. Возможно, он принял ее за кого-то из прислуги. Лизе этот вежливый и холодный господин не понравился.
– Ну что ж, – сказал господин Меньшиков Николаю, после того как изучил завещание старика, – тебя можно поздравить. – Николай болезненно поморщился. – Извини, – поправился его отец, – я имею в виду денежную сторону дела. Дядя оставил тебе почти все свои средства. Кроме тех, что он пожертвовал на русскую церковь и дом престарелых при ней. Еще он кое-что завещал Елене и Марье Степановне, а также сделал взнос на учебу Ани. Но все это не идет ни в какое сравнение с той суммой в деньгах и ценных бумагах, которая теперь переходит в твое распоряжение. Мне не досталось ничего, кроме дохода от дома, если ты соберешься его сдавать. Но я не в обиде, – мрачно проговорил Андрей Сергеевич, – я не бедствую. – Итак, что ты собираешься делать в дальнейшем? Я твой отец, и мне интересно, как ты намерен распорядиться полученным состоянием.
– Я собираюсь жениться, – немного невпопад ответил Николай.
– Да, и кто же она?
– Лиза, ты ее видел в доме. Только ради Бога не говори, что ей повезло!
– Хорошо, – ответил ему отец и удивленно поднял одну бровь, – я вообще готов воздержаться от комментариев. Как это говорится по-русски, «любовь да совет»? Ты непременно хочешь, чтобы я был на свадьбе?
– Совсем не обязательно.
– Отлично, в связи с отлучкой у меня могут возникнуть проблемы в бизнесе. Но все же, кроме женитьбы, какие у тебя планы на будущее?
– Я еще сам точно не знаю, – ответил Николай, – но, вероятно, буду расширять сферу деятельности своей фирмы. Планирую отправиться в Россию. Там сейчас столько перемен. Считается, что очень выгодно вкладывать капитал в недвижимость в России.
– Возможно, – с сомнением произнес отец, – а ты не боишься русской мафии?
– Да нет, мне кажется, слухи несколько преувеличены.
– Ну что ж, мне остается только пожелать тебе успехов. Если будут какие-то проблемы – сообщи. Надеюсь быть тебе полезным.
Николай с облегчением смотрел, как самолет его отца выруливает на взлетную полосу. Ему было трудно встречаться с отцом, больно и понимать, как бесконечно далеки они друг от друга, мучительно нащупывать тему разговора, будто они случайные попутчики, а не отец с сыном.
Из аэропорта Николай отправился в свою тихую квартиру. Он открыл дверь, порадовался, что наконец-то сможет остаться один. Не присаживаясь, он налил полный стакан виски и осушил его. Только после этого Николай почувствовал, что ему стало легче. Он прошел в спальню и рухнул на идеально застеленную кровать.
«Ну вот и кончилась моя прежняя жизнь, – со спокойной обреченностью думал он, – кончилась молодость. Дядя умер, я женюсь, уезжаю из страны. Лиза меня, кажется, не любит даже. Да и я, хоть и выдавил из себя признание, совсем не уверен в своих чувствах. Но теперь уже ничего изменить нельзя, жизнь уже сама все за меня решила. – Николай настолько погрузился в себя, что мелодичный перезвон телефонного звонка заставил его вздрогнуть. – Руби, это ты? – искренне обрадовался Николай. – Вот уж не ждал, что ты позвонишь сегодня.
– Конечно, ты думал, что это твоя невеста выдаст тебе ежедневную порцию утешений, – раздался в трубке насмешливый хриплый голос креолки.
– Неужели ты все-таки способна на ревность? К тому же меня действительно надо утешить. Умер дядя, который вырастил меня.
– Да брось ты, Ник, – спокойно заметила Руби, – старик и не мучился совсем. Такой смерти можно только позавидовать. К тому же он оставил тебе такое наследство, что твое горе выглядит как-то неестественно. Что ты молчишь? Гадаешь, где я пронюхала про это? Все очень просто. О тебе, о твоем наследстве, а также о твоей невесте загадочного происхождения можно прочитать в любой газете. Я, собственно, звоню тебя поздравить.
– Спасибо.
– Что-то ты не очень любезен. А я хотела предложить тебе отпраздновать все эти замечательные перемены. Ты ведь не собираешься устраивать мальчишник перед свадьбой?
– Да нет, мне как-то не до того, – коротко ответил Николай.
– Я так и думала. А как тебе мысль приехать ко мне прямо сейчас и как следует напиться напоследок? Устроить что-то вроде проводов…
…– А что мы, собственно говоря, провожаем? – спросил Николай после того, как очередная порция виски была разлита по стаканам и выпита.
– Каждый провожает свое, – тоном усталого философа ответила Руби, – ты – молодость и беспечность, я – свои лучшие женские годы. Я решила, что теперь у меня больше не будет мужчин. Да и кто на меня польстится? Только старик с таким же потасканным телом, как у меня. Так мне он не нужен. Мне по-прежнему нравятся молодые мальчишки, но покупать их ласки за деньги, как это делают некоторые мои подруги, я не согласна. Хватит, я свое отгуляла. К тому же эта квартира, которую я уже много лет держу для наших с тобой свиданий, скоро получит нового жильца.
– Ты решила сдать ее? – огорченно спросил Николай. Ему стало не по себе при мысли, что в их убежище, где он всегда мог найти горячие и мягкие ласки Руби, будут жить чужие люди.
– Нет, здесь теперь поселится Роберто. Он уже большой парень, хватит ему сидеть под крылышком у матери. Пусть поживет один, пусть водит сюда девчонок, потом женится, а я буду с внуками нянчиться, уже пора.
– Я смотрю, ты все очень хорошо продумала, – произнес Николай, и в его голосе послышалась обида.
– А как ты думал? – неожиданно взорвалась Руби. – Что я начну оплакивать твою женитьбу или буду пытаться удержать тебя? Да у меня наша с тобой так называемая любовь вот где сидит, – и она стукнула ребром ладони по своей украшенной тяжелым рубиновым колье шее. – Сколько могли продолжаться эти дежурные отношения? Еще год, два? Или ты, как извращенец, так и продолжал бы спать со старухой? А решимости порвать со мной в тебе не нашлось бы. Пойди на могилу к своему дяде и положи туда корзину самых лучших роз за то, что он наконец пристроил тебя перед смертью.
– Значит, и ты считаешь, – упавшим голосом спросил Николай, – что я не способен принимать решения?
– А что, она тебе так сказала?
– Нет, мне самому кажется, что вся моя жизнь заранее предопределена и я просто качусь по давно проложенным рельсам.
– Ники, брось, – усмехнулась Руби, – как всегда, ты все усложняешь. Большинство людей так и живет, если тебе что-то не нравится – иди изучай бабочек в джунглях. А если не можешь, то не ной, а живи спокойно. Не понимаю, – сказала Руби. Она, как всегда, сидела развалясь на диване и сверху вниз глядела на Николая, расположившегося на ковре, – не понимаю, почему ты такой мрачный? У тебя же все складывается очень удачно. А вид у тебя такой, будто по тебе бульдозер проехался.
Николай вяло усмехнулся. За годы их знакомства он так и не смог привыкнуть к своеобразному юмору Руби.
– Мне жаль, что мы расстаемся.
– Не ври! – резко оборвала его женщина. – Ты рад этому до смерти. Тебя беспокоит что-то еще. Ну, говори!
– Она меня не любит. Ей просто нравится спать со мной.
– Это не так уж мало. Главное, почаще заходи в ее отверстие, заполняй ее своим семенем, и даже если у вас не будет детей, твое семя прорастет в ней, и она уже никуда от тебя не денется. И вот еще что, – Руби порылась в глубоких складках своей черной шелковой юбки и извлекла на свет многократно сложенный и пожелтевший листок бумаги, – это старинный заговор. Его дала мне еще моя бабка-негритянка, когда я выходила замуж. Прочитаешь своей Лизе эти слова в первую брачную ночь. Не смейся, если ты не веришь в эти штуки, еще не значит, что они не помогают. А теперь иди к своей старой Руби. Я хочу последний раз попробовать твое молодое тело. Возьми меня, как я люблю, сзади… Скорей же, чего ты медлишь! У меня уже горит между ног.
