Текст книги "Как я не хотела спасать мир (СИ)"
Автор книги: Юлия Славачевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Нет, – мотнул головой хозяин леса. – Сознание потерял и спит. Ты, Зоя, не тревожь его. Пусть слегка в ум придет.
– Это если ум его найдет, – не смолчал Гри. – А то, я смотрю, плутает его ум извилистыми тропками и все в другую от хозяина сторону. Это ж надо ведьме грубить!
И все с жалостью посмотрели в сторону лежанки.
– Так что вам от меня надо? – поинтересовалась я у оборотня, переводя тему, пока эта жалостливая троица не пришла к выводу, что клиента надо добить, чтобы не мучился.
– Мне бы это, – потупился кентавр. – Госпожа ведьма, зелья бы вашего от потенции…
– Чего?!! – вытаращились мы на него все в изумлении. Даже Ромуальд дернулся. Знакомое слово услышал, что ли?
– Понимаете, госпожа ведьма, – покраснел Кент, вскидывая на меня умоляющие карие глаза, – у меня личная жизнь рушится. Как только познакомлюсь с приличной женщиной и дело дойдет… – Он замялся. – До интереса по взаимному согласию, как я – бамц! – Он со всей дури треснул кулаком по столу.
На лежанке подпрыгнул рыцарь, а Гри взял чугунную сковородку для обжаривания семян убойщика и зарядил кентавру в лоб с рыком:
– Ты выбирай, чего девушке говоришь, конь гамбитный! И нечего нашу мебель ломать!
– Ой! – вскочила я, приготовившись ловить оглушенного оборотня. Таким ударом можно быка с ног свалить, но наш конь устоял. Вернее, усидел.
– Простите, госпожа ведьма, – прошептал Кент, потирая лоб. – Это, действительно, личное, но я вам, как лекарке, на духу… Только это интимное…
Уши растопырили все, даже Ромуальд.
– Выкладывайте, – серьезно кивнула я, сосредотачиваясь. Не знаю, в чем у него там проблема, но, думаю, ничего страшного в ней нет…
– Так вот, – собрался с силами кентавр, – когда мы, значит, переходим к заключительной части нашего знакомства, я тут же оборачиваюсь. – Он посмотрел на меня несчастными глазами. – Представляете себе, госпожа ведьма, коня в постели?
– Нет! – вздрогнула я. Честно говоря, я и мужчину-то в своей постели не представляла. А тут и конь, и мужик одновременно. Была неправа. Каюсь. Это страшно.
– Вот и дамы мои не представляют, – уныло сказал оборотень, потирая рукой лицо. – Говорят, что четыре немытых копыта даже для холодца не нужны. – Он воззрился на меня с надеждой: – Так есть у вас такое зелье, чтобы я не оборачивался?
Мы переглянулись с Гри, и в один голос сказали:
– Найдем! Если нет, то выведем на Ромуальде! Он ко всему привычный!
Рыцарь забился в падучей.
Гости еще немного посидели и разошлись. Я пообещала несчастному кентавру поискать средство от его напасти, а лешему сварить настойку от сорняков на голове. Мы пообнимались на прощанье под ревнивым взглядом кота и расстались.
Я заперла дверь и подошла к рыцарю с кружкой зелья, рассматривая свое приобретение:
– Смотри, Гри, – позвала я кота, – когда он так мирно спит, то кажется почти человеком.
– Именно, что кажется, – запрыгнул рядом с ним на постель сердитый кошак, выпуская когти. – А только зазеваешься, сразу проснется сволочью! Чего ты на него глазеешь?
– Да вот смотрю, – честно призналась я, – что он очень красивый. Лицо правильное. Ямочка на подбородке. Нос благородный. Глаза… закрытые. Волосы густые и вьющиеся. Фигура божественная, – я помолчала и добавила. – А сам по себе засранец засранцем!
– Особенно после того, как ты ему в лекарство касторника добавила, – поддержал меня Гри, точа когти о край лежанки, – он нам все это и продемонстрировал.
– Не нам, – поморщилась я, – а сортиру. Но все равно, странно. Чем красивее, выходит, тем противнее? Внутреннее уравновешивает внешнее?
– Закон гавновесия, – посмотрел на рыцаря Гри. – И не поправляй меня, я не оговорился. – Он покосился на меня: – Ты только сейчас начала постигать эту истину?
– Не то чтобы, – призналась я, отходя к столу и начиная перетирать семена в ступке. – Я давно подозревала о некоторых аспектах еще в детстве, когда научилась читать и мне в руки попал сборник сказок.
– И что в этом странного? – спрыгнул с лежанки кот и пошел ко мне. – Сказки должны учить детей светлому и доброму.
– Да? – фыркнула я, начиная перетирать смесь еще энергичнее. – А как ты тогда объяснишь сказку, где мужик восемь раз женился и каждый раз душил своих жен, потому что они не могли удержаться от любопытства и ходили посмотреть на трупы предшественниц? И ведь так упорно наступал на одни и те же грабли, что посинел бородой.
– У него был плохой вкус на женщин, – почесал лоб кошак. – И странные привычки! Может, у него вообще с женщинами не ладилось? Ну, проблемы с личной жизнью и все такое…
– И поэтому он маниакально притаскивал следующую, не успев избавиться от предыдущей? – подняла я брови. – Собственно, у него даже времени на это не было. Он просто складировал своих протестированных жен в подвале. Сравнивать, что ли, потом собирался? Или коллекционировал? А что? Кто-то марки собирает, а этот трупы.
– Тьфу! – сплюнул в сердцах Гри. – Какие у вас неправильные сказки!
– Ведьма! – пришел в себя Ромуальд. – Быстро подай мне воды!
– Знаешь, – дернул ушами кот, – если у него все бабы были, как этот овощ, то я бы тоже посинел… от злости. Можно я ему внешность испорчу? Тогда все хорошее, что в нем еще завалялось, выйдет наружу и украсит собой внешние недостатки, согласно твоей теории, которая имеет право на существование.
– Не надо, – остановила я кровожадного компаньона. – У меня есть другой способ. – И громко прокаркала: – Иду, касатик! Уже бегу, только касторник в воду добавлю…
Рыцарь резко расхотел пить, орать, требовать и прикинулся бревном.
Прошло несколько дней, в течении которых Ромуальд научился говорить слова «пожалуйста» и «спасибо», оказавшиеся в его лексиконе новыми и невостребованными. И мы даже начали мирно сосуществовать. Случались, конечно, огрехи в его поведении, но он умел учиться на своих ошибках…
– Почему в этом бульоне, ведьма, – возмущался рыцарь, уминая его за милую душу, – нет специй и навара?
– Ну, касатик, извини, – ухмыльнулась я, успев поймать кота за шкирку, – сейчас зима – крысы и лягушки попрятались. Могу, конечно, мышиного помета сыпануть, но он так дорог, что потом не рассчитаешься! А про специи ты прав, унучек. Ты в следующий раз какую специальную травку хочешь? Харкальник обыкновенный? Или душитель избранный?
– Все было вкусно, – быстро отреагировал Ромуальд, передавая мне плошку. И даже выдавил из себя: – Спасибо!
– Поправляйся, ягодка моя волчья, – кашлянула я в ответ, начиная перебирать и сортировать травы.
– А как я тут очутился? – полюбопытствовал рыцарь, которому, видимо, надоело лежать молча и пялиться в затянутое слюдой окно. – Я так понимаю, что ты не живешь рядом с логовом дракона?
– Это дракон не живет рядом с нами! – мгновенно ощетинился Гри, который не переваривал Ромуальда в любом виде.
И пусть не переваривает, зато не отравится!
– Мне неведомо, как ты оказался у нашего порога, рыцарь, – честно сказала я, не видя смысла скрывать эту информацию. – Я просто вышла на шум, увидела тебя и притащила в избу…
– А надо было бросить там! – фырчал злющий Гри. – Тогда бы мы не переводили продукты, а волки бы имели чего пожрать!
– Не имели бы, – осадила я его. – Потому что трудно есть сломанными зубами. И потом, откуда ты знаешь, как на неокрепший волчий организм бы подействовала слюна дракона? А вдруг бы у всей стаи началось несварение желудков?
– Ты за них не переживай, – парировал кот, дергая хвостом из стороны в сторону, – они всеядные. И не такое переваривали.
На этом разговор прервался.
Ромуальд выздоравливал. И чем активнее становился, тем больше мрачнел. Иногда молчал целыми днями, погруженный в свои думы, которыми не делился. Может, считал, что мы недостойны, а, может, просто не надумал ничего путного, а глупость на свет выносить не спешил.
Как только слегка потеплело, он подошел ко мне и сказал:
– Ты можешь найти мне что-то из одежды, чтобы я смог отсюда уйти?
– Даже не знаю, касатик, – шмыгнула я носом, а сама возрадовалась в душе. Скрывать свой возраст становилось все труднее и труднее. Мне все время приходилось кутаться и притворяться. Попробуйте двадцать четыре часа в сутки разыгрывать из себя старую бабку, еле ползать и скрипеть несмазанной телегой.
Да по мне уже любой театр плакал горючими слезами. Хорошо Гри постоянно выручал и подбадривал замечаниями типа: «Что, бабка, молодость вспомнила и запорхала, птичка моя лежалая?» или… «Бабка – это не бабочка, прекрати порхать, пока весь песок не высыпался!». И еще страшно хотелось помыться нормально, а не когда рыцарь гонял по своим рыцарским делам в сортир. Правда, он там заседал по-царски, на час минимум. Я поняла: у всех рыцарей не штаны бронированные, а седалище!
– На! – расщедрился кошак, притащив Ромуальду из заначки одежду. Достаточно потрепанную, но еще добротную.
Рыцарь на удивление чиниться не стал, надел, что пожертвовали. Вышел на улицу и вытащил из-под крыльца тюк со своими обслюнявленными доспехами. И когда только успел заныкать? Между походами в кабинку задумчивости?
– Слышь, ведьма, – повернулся ко мне Ромуальд, взвалив на спину тяжелый тюк. На этом месте я его даже слегка зауважала – даже не крякнул, паразит меченосный, – я вернусь с оплатой…
– Не надо! – отказались мы с котом в один голос. Хватит с нас его общества. Вернется, не дай-то бог, погостить останется. Снова продукты на троих придется соображать.
– Я вернусь, бабка, – повторил рыцарь, глядя вдаль отсутствующим взглядом. – Даю тебе свое слово!
– Дык я не возьму, касатик, – открестилась я сразу во избежание будущих неприятностей. Если мне чего Гри и успел вложить в голову, так это то, что если чего-то дают, то потом вдвойне отбирают!
И Ромуальд ушел с гордо поднятой головой, в штанах с дыркой на заднице, растоптанных валенках разного размера и тулупчике, жавшим в плечах, подвязанном пеньковой веревкой.
– Заблудится, – задумчиво сказал кот, глядя вслед рыцарю.
– Да и фиг с ним, – выдохнула я, чувствуя неземное облегчение. Все! Больше не буду все, что ни попадя в дом тащить! Себе дороже.
– Заблудится, – еще задумчивей повторил кот, – к нам вернется. Все дорожки в лесу к нам зачарованы…
– Леви! – заорала я, как зарезанная, впечатленная подобной перспективой. – Леви! Вы мне срочно-срочно нужны!
– А?!! – выскочил из леса леший, прикрываясь еловой веткой. – Чего блажишь, окаянная? Я тут себе смену делаю, а ты…
– Видите, – ткнула я пальцем в удаляющегося рыцаря. – Он не должен к нам обратно вернуться! Пожалуйста, выведите его в люди… тьфу, к людям! И опустите… блин! – отпустите! Я вас очень-очень прошу!
– Надоел? – понятливо кивнул мне леший. – Убрать?
– Не надо поганить лес, – не захотела я брать грех на душу, а все равно хотелось. Вот такая противоречивая девичья натура: красавец был рядом – было плохо. Свалил – сразу хорошо. И где логика?
– Будешь должна! – сурово сказал хозяин леса и свистнул. Из-за елок показались всеядные волки и уставились на нас и лешего. Мы с котом им не понравились (уж как я обрадовалась этому!) и они сосредоточили внимание на Леви.
– Вывести к людям! – приказал леший, указывая на далекого Ромуальда. – Грызть, кусать, пробовать на зуб и растаскивать на сувениры строго запрещаю. Действовать исключительно убеждением! Понятно?
Волки слаженно клацнули зубами и удалились выполнять партийное задание. А мы удалились пить чай и расслабляться в одиночестве.
– Знаешь, – сказала я, развалившись на стуле и избавившись от платка и лишней одежды, – у нас есть сказка о брате и сестре. Так вот брат напился из антисанитарной лужи (честно говоря, у меня было подозрение, что под лужей подразумевалась харчевня неподалеку от моего дома) и стал козленочком…
– У вас тоже есть магия? – удивился Гри, расчесывая когтями мои волосы, уже достигавшие задницы. – Зелье для показа внутренней сущности?
– Да это иногда и показывать не нужно, – махнула я рукой, балдея от случайной ласки. – Присмотрись внимательно – и никакого зелья не надо. Так вот, он-то хоть пил, чтобы почувствовать себя козлом, а кому-то, – покосилась я на пустующую лежанку, – и пить не надо. – Призналась, – Я всегда думала, что рыцари такие благородные, честные, справедливые…
– Мечтательница, – фыркнул кошак. – Если бы он был таким, каким ты его описываешь, разве справился бы с драконом? Это дракон его честно и справедливо, по-благородному послал!
– Ну да, ну да, – истово закивала я головой, – а мог и сожрать по-простому.
– Кто? – изумился кот, стукнув меня лапой по затылку. – Зачем ему себя настолько не уважать, чтобы жрать рыцарей, которых развелось как собак нерезаных? Такую дрянь жрать – так и язву можно заработать. Те ж не моются, в места непотребные ходют… Драконы нынче привередливые пошли. Они предпочитают исключительно девственниц и то – исключительно с утра. Если невинная дева приперлась после обеда, то придется ждать.
– Ты издеваешься? – хихикнула я, представляя, как девушка в белом слоняется около пещеры дракона, выманивая на живца.
– Я тебя, бестолочь, просвещаю, – серьезно глянул мне в глаза Гри. – Узнают, что молодая и невинная – умыкнут и не посмотрят на ведьминский статус.
– Тебе будет меня жалко? – изумилась я, перехватывая волосы и начиная заплетать косу. – Будешь по мне скучать?
– Мне будет жалко потраченного на тебя времени, – повернулся ко мне хвостом кот. – И я буду скучать по твоей глупости и никчемности.
– Я тоже тебя люблю, – улыбнулась я Гри.
Как только пришла весна, возобновился поток страдальцев, желающих испытать на себе силу колдовской медицины. Дня не проходило, чтобы не приперся какой-нибудь придурок, мнящий себя принцем, рыцарем, королем, императором, принцессой или самым лучшим – остальное добавить. Но требования у всех было одно: хочу прекрасную деву, чтобы она принесла мне меч, коня, корону, земли, детей и самоуважение. И все сразу и не отходя от кассы.
Мы с Гри выслушивали, утешали и выдавали зелье для просветления мозгов вместо приворотного. В основном оно действовало отлично, только один три раза возвращался. Но он был не в счет – у него требования каждый раз менялись: от принцессы до коня – и обратно.
Честно говоря, я настолько увязла в этой рутине: сбор трав с утра, варка зелий, оплевывание лысины трактирщика, частная психологическая помощь клиенту, оплевывание на лысины лысого, что стала подумывать об отпуске хотя бы на пару дней.
Но тут наш немудренный быт разнообразился новым происшествием.
Мы с Гри сидели на крылечке, любуясь на закат, когда к нам на полянку выскочил волк, который тащил к нам за ухо другого сильно упирающегося волка.
– Ой! – только и успела сказать я, не успев слинять в дом, когда оба волка начали оборачиваться в людей. Тут у меня нашлись другие слова: – Здрасьте!
– Госпожа ведьма, – обратилась ко мне высокая статная красивая женщина, остервенело выкручивающая ухо такого же красивого мужчины очень впечатляющей наружности, – будьте так любезны, объясните, пожалуйста, этому обалдую, что волки – животные хоть и стайные, но моногамные!
– Ик! – тут же с готовностью объяснила я, опасаясь за свои глаза. Если они выпадут, то мне без них будет скучно.
– Вот! – еще сильнее вцепилась в несчастное ухо волчица. – Слышал, развратник, что тебе сама госпожа ведьма сказала? А ее мнение нерушимо!
– Ик! – тут же подтвердила я эту истину.
– Спасибо, госпожа ведьма, – поклонилась мне женщина, – за то, что разъяснили моему обалдую, что волкам гаремы не нужны! – Она клацнула зубами: – Ты с одной женой не знаешь что делать! То на охоту, то на разведку, то с мужиками волчьи ягоды погрызть!
– Так, дорогая, – выдавил из себя оборотень, поглядывая на меня с опаской, – я ж как раз о тебе забочусь! Меня дома нет, а тебе поговорить есть с кем. И пока вы заняты, я могу быть спокоен за порядок в доме. Правда, госпожа ведьма?
– Ик! – насупила я брови, показывая свое несогласие.
– Не зли, госпожу ведьму, – дала ему подзатыльник жена. – А то как плюнет, пойдешь домой как та шавка, что у дороги трактир держит. Все приличные волки засмеют. И так ты со своими новомодными веяниями свихнулся – гарем подавай, потому как денег тебе девать некуда! – Она покосилась на меня: – А откуда у волков, пусть и оборотней, деньги, если мы в лесу живем?
– Ик! – согласилась я с ней частично. Мы тоже жили в лесу, но деньги у нас водились. Правда, для этого мне приходилось много плеваться и травить клиентов стимуляторами.
– Вот! – притащил мне кружку с водой Гри. – Срочно выпей, пока ничего лишнего не наговорила!
– Спасибо! – выдула я воду и облегченно вздохнула. Потом строго посмотрела на волка и сказала: – Если мое мнение учитывается, то я категорически против гаремов! Каждой твари по паре!
– В смысле, две жены можно? – с надеждой уставился на меня оборотень.
– Каждой твари по одной паре! – покачала я головой. – Сиречь, хватит с тебя одной женщины. Нечего тут семейственность разводить! – И напугала: – Представляешь, если у всех твоих гипотетических баб течка начнется в одно и то же время? Как будешь выживать?
– Вдали? – почесал лохматую голову волк, под пристальным взглядом супруги. Но, вижу, задумался мужик крепко. Все же такой довод опровергнуть трудно.
– Ну, мы пошли, госпожа ведьма, – тряхнула мужа за шкирку волчица. – Благодарствуем за совет и разъяснение. Вам ежели кого проводить отсюда надо – обращайтесь. Мы владеем разными способами убеждения – от ласковых до экстремальных. – Она запнулась: – Экстремальные – это у кого желудок покрепче. А то иногда такие немытые экземпляры попадаются – кусаешь и прямо чувствуешь, как принимаешь грязевые ванны изнутри и обогащаешься новыми микробами.
– Идите с богом, – согласилась я. Вспомнила: – Увидите Кента, привет ему передавайте!
– Почему мы должны его видеть? – вытаращилась на меня эта парочка.
– Но он же тоже оборотень? – не поняла я вопроса.
– Это мы оборотни, – не согласился со мной волк. – А он кентавр!
– А есть разница? – поразилась я таким нюансам. Все же век живи, два учись и всю жизнь расплачивайся.
– Конечно! – закатили глаза оборотни и объяснили: – Мы, когда обращаемся, полностью становимся животными. Либо волк, либо человек. А он кто? Недочеловек или полулошадь?
– Это, конечно, да, – задумчиво закивала я головой под тихий гогот кота. – Вопрос, безусловно, интересный. Ну вы идите, идите, а я поразмыслю, как классифицировать кентавров.
Волки вежливо попрощались и умелись выяснять свои семейные отношения без свидетелей.
– Знаешь, – повернулся ко мне Гри, весело блестя разноцветными глазами, – с тобой точно не заскучаешь.
– Это-то и страшно, – призналась я, отправляясь спать.
Наступило жаркое лето, и я открыла для себя лесное озеро. Вернее, мне его открыл Чертова Малютка. Так и сказал: «Открытие сезона утопленников началось»! Это когда он прибежал за мной, чтобы я вытащила невинную деву, которая пыталась утопиться на мелководье.
Ага. Эта мерзавка пришла, засунула ноги по колено в холодную воду и ждала, когда захлебнется. Прямо до посинения ждала.
– Зоя, – прыгал рядом со мной возбужденный чертенок, когда мы с Гри примчались на манер Скорой Помощи, – вытащи эту красу отсюда, пожалуйста! А то она на нас не реагирует. Орет, что неправильно распределили, ей по статусу в рай положено. Типа она чиста душой и телом! – Малютка подпрыгнул еще раз с возмущением: – Конечно, чиста – шестой час мокнет!
– Извините, – обратилась я к девушке, – вы бы не могли решить свои дела в другом месте?
– Где? – обратила на меня заплаканные карие очи синяя дева. – И как? – И так философски это прозвучало.
– Дык вот, – протянул ей веревку чертенок, обрадованный начавшимся диалогом. – Даже мыло могу пожертвовать и намылить тоже помогу, только освободите озеро. У нас кувшинки редкие, завянуть могут от вашего вида.
– Но-но, – вылез к нам леший. – Чего она будет мой лес поганить своим телом? Пусть в город идет – там даже особо стараться не надо. Погуляй ночью по улице и сразу проблема успокоится на ближайшем погосте.
– Так! – прекратила я прения, рассматривая безучастную деву. Тронула ее за плечо: – Что случилось? Почему такие радикальные меры? Может, помочь чем-то?
– Он меня не лю-ю-ю-юбит! – снова сморщилось миленькое личико девушки. – Совсе-е-е-ем!
– Кто? – уставилась я на нее. – Кто тебя не любит?
– Он! – вытащила она из-за пазухи белоснежного балахона какую-то смятую бумажку и сунула мне в руки. И почему все девы бегают топиться в белых ночных рубашках? Надеются, что по дороге поймают и отговорят?
– Чур меня! – развернула я листок и отшатнулась. Там было углем нарисовано что-то перекошенное с одним глазом, без зубов и носом на сторону. – Это ж счастье, что такой не любит.
– Дай посмотреть, – сунулся ко мне любопытный Гри и отпрыгнул, вздыбив шерсть. Слегка успокоился и сказал: – Слышь, дуреха, выползай на берег. Мы тебе сейчас кого-то посимпатичнее найдем.
– А мне можно? – сунул в бумажку пятачок Малютка. – Ой! Он на моего двоюродного дедушку похож. Просто одна рожа. Он тоже так выглядит, когда синявки нажрется.
– Так он не красивый? – шмыгнула носом дева, выползая на берег и присоединяясь к нам. Чертик, как это увидел, свистнул и весь берег мгновенно оцепило чертово семейство, занимая бдительный караул.
– Не то чтобы очень, – обтекаемо сказали мы с Гри, переглянувшись. – Но если душа просит, то можем приворожить. Только что ты с ним, таким, делать потом будешь?
– Да-а-а, – заглянул в бумажку Леви, – я бы его в свой лес точно не пустил. У меня зверье бы повымерло от такой радости.
– Не надо привораживать, – всхлипнула последний раз дева, отбирая у меня бумажку и изучая. – Когда я последний раз его видела, он был гораздо симпатичнее, а тут…
– И кто это рисовал? – поинтересовалась я, облегченно вздыхая. Таскаться за грибами-спринтерами для отворота мне категорически не хотелось.
– Да я рисовала, – подняла намокший подол дева, – по памяти, в темноте, на ощупь. Ну я пойду?
– Иди-иди, – обнял ее за талию шустрый Малютка. – А если захочешь с моим двоюродным дедушкой познакомиться, то милости простим. Он как раз холостякует… – и они удалились, погрузившись в разговор о мужской красоте и ее влиянии на неокрепший девичий ум.
– Уф! – вытерла я со лба пот. – Хорошо, что хорошо заканчивается. Если уже все, то могу я искупаться?
Мне все милостиво разрешили, кроме кота. Тот сморщил мордочку и заявил:
– Что за манера заголяться перед всеми?
Все пообещали не подсматривать и удалились по своим делам. Я поверила. Да и какая радость подсматривать за толстой, искалеченной ведьмой?
Прошло уже столько времени, а я до сих пор избегала смотреть на свое отражение. Да и что нового я могла увидеть?
Я с наслаждением стянула с себя свои постановочные лохмотья, наказала коту сильно не пялиться и вошла в воду. Блаженство!
Плавая и плескаясь, я просто отводила душу, смывая усталость и негатив. Озерная вода освежала и лечила. Может и патетично, зато правда.
В какой-то момент я переплыла озеро и подобралась поближе к раритетным кувшинкам, разглядывая нежные цветы.
– Снежная дева! – раздался где-то рядом потрясенный голос. – Чудо!
– А? – повернулась я на звук, машинально присаживаясь, чтобы не светить наготой. Ведьма – это еще не стриптизерша!
И чтобы вы думали? На меня с берега во все глаза пялился Ромуальд. Принесла его нелегкая!
На этот раз рыцарь был на гнедом коне и весь из себя такой ухоженный. Сменил наш костюмчик на свой и выглядел если не принцем, то человеком с деньгами. Шитый золотом черный камзол украшала тяжелая витая цепь с медальоном, сплошь утыканным драгоценными камнями. Черные лосины. Сапоги из дорогой кожи. Ну ни дать, ни взять принц. Лучше не взять. Безопаснее.
– Зойка, – вынырнул рядом Гри, маскируясь под кувшинку, – ты говорила, что человек человеку брат?
– И? – не поняла я его намека.
– Так вот, – недовольно фыркнул кошак, отплевываясь, – он на тебя совсем не по-братски смотрит! Давай быстро тикать отсюда!
– Не получится, – с сомнением сообщила ему я, просчитывая варианты. – Пока я плыву, он уже туда доскачет. А доскачет точно, мужика почему-то сильно торкнуло! У нас что, уже началась пора цветения опупейки?
– Дура ты, Зойка, – рассержено прошипел кот. – Сама не ведаешь, что городишь. Плыви пока подальше, а я что-то придумаю! – и смылся.
Я послушалась и погребла подальше от этого сумасшедшего. Никак мои зелья у него из головы еще с зимы не выветрились. Какой все же стойкий эффект оказался. Пил зимой – подействовало летом. Мда.
Ромуальд углядел, что я гребу «ластами» в противоположную от него сторону и как-то весь заволновался. Чуть не заколосился, болезный. С коня спрыгнул и с криком:
– Снежная дева! – полез в воду. Это его и сгубило. Чертово семейство не стерпело второго надругательства за последние несколько часов и полезло из воды, раздраженно помахивая хвостами и почесывая рога. Чует мое сердце, сейчас Ромуальда и за хвост, которого нет, подергают и рога поотшибают.
Пока они там выясняли суверенитет и отметали экспансию, я выскочила на берег и побежала домой, по дороге свистнув лешему, чтобы поднимал волков. Только попросила, чтобы рыцаря убеждали мягко. А то я его знаю, снова лечится приползет.
– Ну, Зоя, – присоединился ко мне на крылечке злющий кот, пока я переводила дух, – хватит с меня твоих выходок! К озеру больше не ногой!
– А что там? – не отреагировала я на его выпад. Позлится и перестанет. В первый раз, что ли?
– Там чертово семейство твоего мочит, – поведал мне слегка успокоившийся кот, перестав меня ощупывать. Можно подумать, что я при беге половину себя потеряла. Да и потеряла бы, все равно ущерба бы никто не заметил. – Когда я убегал, они как раз решали – можно ли рыцарскую цепь с медальоном использовать как камень, если она уже на шее.
– И что? – поинтересовалась я, впрочем, не испытывая ни малейшего сочувствия к Ромуальду. – Будут озеро поганить?
– Не-а, – улегся рядом Гри, прижимаясь боком. – Появился Леви и предложил любое дерево на выбор. А волки пообещали на ногах гирями повисеть, тем более что сапоги рыцарь уже в озере помыл, так что грязи не нажрутся.
– Какая у него интересная жизнь, – фыркнула я. Вспомнила: – А что он там о ледяной деве плел?
– Не ледяной, бестолочь, – замурлыкал кошак. – Снежной. Существует поверье, что когда-нибудь появится в этом мире Снежная дева и спасет его от всех напастей.
– Это каких напастей? – покосилась я на собеседника. – У нас проблемы?
– У них у всех проблемы, – заверил меня Гри. – Где ты видела мир без проблем. А от каких именно напастей – неведомо. В пророчестве сказано ото – всех!
– Бедная дева, – вздохнула я, заранее жалея несчастную. – Это ж все равно, что мне мировую экономику доверить. Вроде бы и считать умею, а все равно при сложении сплошное вычитание получается.
– Это да, – согласился со мной кошак. – Ты существо непредсказуемое, а потому опасное. Но это и к лучшему – никто живым не уйдет.
– А почему он меня-то за Снежную деву принял? – недоумевала я, ласково поглаживая млеющего кота.
– У тебя белые волосы и голубые глаза, Зоя, – пояснил Гри. – Но у девы из пророчества должна еще быть немереная сила, а у тебя ее нет. Так что сиди в избушке, вари зелья и отбывай положенный срок. Потом, может, и тебе какой муж обломится…
– Я не хочу мужа, – тихо сказал я, вспоминая своего Грегори. Прошло уже столько времени, а он ни разу не пришел ко мне во сне, хоть и звала я его каждую ночь. То ли я повзрослела, то ли он вырос. Кто нас, взрослых, разберет? Это только у детей все просто.
– Пошли спать, – поднялся Гри, потягиваясь. – Через пару дней надо будет за ведуницей на дальнюю поляну идти. Она только один день цвести будет. Если не соберем – осенью клиентов потеряем. Они за предсказаниями попрут. А только ведуница вызывает безопасные галлюцинации.
Через пару дней мы собрали с собой узелок с едой и на рассвете отправились в путь за редким растением. Когда пришли, солнце уже было в самом зените. И я так уползалась на жаре, собираясь мелкие соцветия, что свалилась без сил посреди поляны.
– Боже, какая духота, – простонала я, стягивая с себя платок. – Просто дышать нечем! – и стащила кофту с длинными рукавами, оставаясь в нательной рубашке.
– Хоть юбку-то не заголяй, – недовольно пробурчал Гри. Огляделся вокруг: – Ты тут пока посиди, а я по округе побегаю, может, еще какую редкую траву найду.
Я немного повалялась, потом села среди душистой травы, расплела и расчесала пальцами волосы, давая голове отдых. И сплела себе венок. Кем я была в этом мире – мне было неведомо, поскольку ведьмой я себя ну никак не ощущала, но где-то в глубине души я все еще была девятнадцатилетней девушкой. И хотелось беззаботного времяпрепровождения, счастья, веселья, улыбок…
– Снежная дева! – выдохнули у меня за спиной.
Да что ж такое! Что ж за напасть! Как, блин, платок стяну – так сразу в герои! Надо взять на заметку – герои в платках не ходят!
– Это не я! – сразу отказалась от предложенной чести, но обернулась.
Надо мной возвышался Ромуальд, как ни странно, достаточно целый. Только пара бланшей на красивой физиономии. А за ним толпилась чуть ли не целая конная армия.
– Это что такое! – вскочила я на ноги, начиная злиться. Тут, понимаешь каждую травинку собираешь, а они одним махом почти половину поляны вытоптали, козлы! – А ну кыш отсюда, окаянные!
– Снежная дева, – благоговейно повторил рыцарь, протягивая руку и касаясь моих волос. – Белые, как снег. – Заглянул мне в глаза: – Голубые, как лед…
– Тупая, как дерево! – постучала я его согнутым пальцем по лбу. – Я – не ваша мифическая Снежная дева. Так что езжайте своей дорогой! Всего хорошего!
– Снежная дева, – заладил, как попугай, этот чертями двинутый рыцарь, глядя на меня с таким неприкрытым восхищением, что сразу захотелось забраться на дерево за неимением пьедестала. А что? Чем дальше от народа, тем целее слава героя.
– Окстись! – строго сказала я, оглядываясь по сторонам в поисках путей отступления. По всему выходило, что пути мне все отрезали. Если только не зарыться в землю головой на манер страуса, но не хотелось оставлять беззащитной пятую точку. Чревато это при такой куче мужиков. – Второй раз для особо глухих на весь организм повторяю – вы ошиблись!
– Прости меня, Снежная дева, – на полном серьезе заявил мне этот отмороженный на оба полушария (я знала, что поход с доспехами через лес зимой просто так для здоровья не проходит!), и сцапал в охапку. Как, блин, свое!
– А ну поставь обратно! – орала я, выкручиваясь изо всех сил и отбиваясь, совершенно не стесняясь. Плевать, если чего-то ему сломаю. Потом вылечу! Так вылечу, что руки склею и ноги узлом завяжу.
Конечно, я дралась за себя, родную, на пределе возможностей. Я даже наплевала на свою брезгливость и попыталась перекусать все, куда смогла дотянуться. А дотянулась я до много. Жалко только, что не до самого дорого! Хоть и грех, но было бы приятно откусить! Только мне рот заткнули ладонью. Гад!
