Текст книги "Как я не хотела спасать мир (СИ)"

Автор книги: Юлия Славачевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Романтики у тебя и так хватает, – как-то очень злобно пробурчал Грегори, пытаясь пробиться через строй моих защитников. Наконец, не выдержал и рявкнул: – Может, хватить разлучать Зою с ее семьей?!!

– Это точно твоя семья? – развернулись все ко мне. Даже откуда-то прискакал взмыленный Гамлет и начал с прищуром выверять степень родства.

– Ага, – умирающим голосом согласилась я, встречаясь взглядом с отцом. И все же потеряла сознание. Хотя мне кажется, что это оно от меня избавилось. Такая хлопотная и придурковатая хозяйка никому не нужна!

– Зоечка! – что-то мокрое и холодное лилось мне на лицо без всякой совести у того, кто лил. – Открой глазки…

– Открою – убью! – сразу предупредила я. Может и грубо, но зато предельно честно.

– Этот мир слишком плохо подействовал на мою дочь! – раздался над головой недовольный и взволнованный голос отца. – Мало того, что вы все допустили, чтобы на хрупкой девушке оказались доспехи…

– Они не допускали, – высказалась я в наше оправдание, – я сама напялила. Должна же я была хоть где-то спрятаться. Так почему не в доспехах?

– Доченька моя, – мама ласково вытерла мне лицо чистым куском ткани, в котором я опознала, приоткрыв глаз, одну из рубашек эльфов. Интересно, Тристана из нее вытряхнули или он сам на бедность пожертвовал? – Не надо сердить твоего папу, пока он не покалечил твоих друзей.

– Не сметь! – быстро села я, принимая вертикальное положение. – Не сметь трогать моих друзей! Они мне дороги…

– А родители тебе не дороги? – набычился на меня папа. В его глазах мелькнула и пропала боль.

– Вас я уже оплакала, – честно призналась я. – И потом, откуда я знаю, что вы это вы? Мало ли кто мог принять ваш внешний вид?

– Правильно! – тут же активировались все мои друзья и быстренько заключили меня в кольцо, оттеснив маму, папу и Грегори. Последнего даже попытались стукнуть… до смерти. Не понравился он им, что ли? – Ходят тут всякие, нервируют Зою!

– Это я еще должен доказывать свое отцовство? – поразился папа, засучивая рукава черной рубашки. – Я ее породил! И каких вы доказательств от меня ждете? Что конкретно я должен предъявить, чтобы получить обратно свою единственную дочь?!!

– Я на это смотреть точно не захочу! – отреагировал быстро соображающий Гамлет. – Может, у меня и проблемы, но уж точно не такие!

– Скажите мне то, – пошевелилась я, бряцая кольчугой, или как там эта тяжелая хрень на мне называлась, – что можем знать только мы с вами.

– И ты хочешь, чтобы об этом знали все? – рявкнул Грегори, производя какой-то шум. Мне снизу было не видно, но никто на землю не падал, так что я сделала вывод, что все живы.

– А есть другой способ проверить? – задала я встречный вопрос. – Нет, если в этом мире научились делать анализы ДНК и…

– Доченька, – подала голос мама, – я понимаю, что ты расстроена, но поверь: в том, что случилось, нет нашей вины. Вернее, она есть, но мы никогда не хотели тебя оставлять. Просто, когда произошла эта проклятая авария, тебя выкинуло из машины, и ты не смогла переместиться вместе с нами, а мы уже не смогли попасть в тот мир, где ты осталась. Но мы задействовали все возможности, чтобы переместить тебя в этот мир, который мы можем посещать…

– Что-то вы не слишком торопились, – пробурчала я, слегка оттаивая душой. – Я здесь уже больше года болтаюсь, а вы только сейчас появились! И давайте все же уточним – являетесь ли вы моими родителями!

– Это невыносимо! – заорал папа. И это было странно, потому что я его помнила, как спокойного и выдержанного человека, никогда не реагировавшего на мои шалости. А тут такая экспрессия.

– Хорошо, – вдохнула мама, – хочу тебе напомнить, дорогая девочка, что в возрасте пяти лет ты сильно покусала дантиста, потому что тебе не понравилось, что он засунул тебе в рот…

– А мне до сих пор это не нравится, – пробурчала я, когда на меня все обернулись и посмотрели такими осуждающими взглядами. – Достаточно подробностей.

– Ну уж нет! – заартачилась мама. – Потому что, когда я вернулась вместе с тобой, коробкой конфет и бутылкой коньяка в виде извинения, ты демонстративно слопала все конфеты, пока я извинялась, и подпоила коньяком фикус!

– Зоя, – трагично заломил брови Изольд, – я был о тебе лучшего мнения! Разве ты не знаешь, что фикусу противопоказан коньяк! Могла бы удобрить кактус!

– Если мне еще раз представиться такая возможность, – пообещала я, переворачиваясь и вставая на четвереньки, – то я удобрю коньяком себя и спасу фикус!

– Так вот куда делся мой коллекционный коньяк! – прозрел папа, обращаясь к маме. – А мне ты сказала, что отдала его в качестве благодарности!

– Я и отдала, – сообщила ему мама, – как благодарность за то, что туда не вызвали правоохранительные органы. Но уже потом, когда вернулась одна. У них был один фикус, и он бы точно спился, если бы наша дочь еще раз ему пожертвовала алкоголь.

– И чего я еще не знаю? – рявкнул папа, обдумав ситуацию. – Какие еще подробности детства моей дочери прошли мимо меня?

– Ты лучше спроси, какие подробности… – рыкнула я в ответ, цепляясь за Санчо и начиная по нему вставать на ноги. От помощи я отмахнулась. Все же, когда ты с мечом, то тебя воспринимают гораздо серьезнее и стараются под руки не лезть. – …ты пропустил, пока я тут обязанности исполняла!

– Это я с них спрошу, – как-то зловеще ответил мой родитель, указывая головой на окружающих, – со всех этих мужиков, которые около тебя трутся безо всякого на то права!

– Каким образом я могу получить эти права? – мгновенно отреагировал Кретьен, и снова полностью оправдал свое имя. – Не то чтобы я хотел попросить руки вашей дочери. Но от нее целиком я бы не отказался.

Бац! И на одного защитника у меня стало меньше. Грегори начал игру на выбывание… без правил.

– Не надо омрачать момент нашей встречи, – попеняла я ему, начиная проталкиваться к родителям. – Если ты думаешь, что идти к счастью по трупам – это весело и прикольно, то ты ошибся. Это страшно неудобно. Можно поскользнуться на крови или споткнуться о тело. А это тело, – загородила я собой лежащего демона, – мне дорого, как пьедестал для рогов.

– То есть, – встал передо мной разъяренный Грегори, – ты его выбираешь?

– Нет, – мотнула я головой, но получилось всем телом, – но и обижать не дам! Все, что мое, моим и останется. А пока я его в надежные руки не пристрою, то он под моим патронажем!

– Смерть – это надежные руки? – прищурился Грегори, выразительно глядя на меня.

– Нет, – отказалась я от такого предложения. Уж слишком оно было заманчивым. – От смерти можно сбежать, а вот от жены… – и тут повисла зловещая пауза.

Все впечатлились и задумались.

– Ну, – нарушил тишину папа, – теперь я могу наконец-то обнять свою недоверчивую дочь, которую люблю и по которой скучал все это время?

Эти немудреные слова растопили мою ледяную броню, так упорно возводимую мной, спасаясь от душевной боли.

– Папа! – всхлипнула я, крепче сжав в руке меч. – Мама! – и полезла обниматься.

– Ребенок! – успел удержать меня родитель от сиротства. – Ты поаккуратней. И вообще – это игрушки не для девочки! Отдай эту гадость мужчинам, пусть страдают.

– Ну тогда, – задумалась я, смаргивая слезы и смотря в любящие глаза родителей, – разденьте меня хоть кто-нибудь!

И тут нашлось столько желающих!

– Я уж думал, – хмыкнул Ромуальд, приближаясь ко мне, – ты никогда не попросишь…

– Стоять! – встал передо мной Грегори, отбирая у меня меч. – Никто к ней не прикоснется, пока я жив!

– Да от тебя тоже немного пользы, – не подумав брякнула я. – Только и можешь, что елозить и щупать за все места без захода на главное!

– Что?!! – потемнел лицом мой отец. – Ты посмел прикоснуться к моей дочери? Женись!

– Зачем? – вытаращилась я на родителя, выглядывая из-за плеча Грегори.

– Когда? – поинтересовался сам Грегори.

– А почему именно он? – возмутился Тристан.

– Если я Зою пощупаю, то могу на ней жениться? – тут же сделал логичный вывод Санчо.

– Я в этом не участвую, – отодвинулся от нас Гамлет. – Моя кровать в твоем распоряжении, но это все, что я могу тебе предложить.

– Молчи, – посоветовала ему я, – пока еще есть чем предлагать. Если счас кто-то вдумается в твои слова, то предлагать ты будешь кому-то свой гроб в посмертии.

– Я тоже хочу участвовать в этом тендере, – ожил демон. – Почему только один кандидат?

– И я не отступлюсь, – примкнул к этим ренегатам и просто придуркам Ромуальд.

– А чего сразу замуж? – начала возмущаться я. – У меня и так куча обязанностей – зачем мне новые?

– Потому что! – бушевал мой папа, тыкая пальцем в Грегори. – Хоть он и твой избранный Хранитель, но и он не может трогать тебя без соединения!

– Это еще почему? – никак не могла я взять в толк. – Какие-то правила?

– Потому, что я ему оторву все, чем он тебя трогал! – рявкнул родитель, порываясь оставить меня вдовой до брака. – И да! Это мои правила! У меня одна дочь! И я не позволю никому сделать мне внука без моего санкционированного согласия!

– Вилард! – стукнула его по плечу мама. – Ты хоть сам понял, что сказал? Ты еще к ним в постель для контроля залезь! И потом, мы только нашли нашу девочку, а ты сразу хочешь решить все проблемы?

– Какие проблемы? – уловила я смысл отповеди. – Какие еще могут быть дополнительные проблемы к пяти мужикам и одному дракону?

– А кого ты не посчитала? – покосилась на меня мама.

– Лорда Ректора, – призналась я. – Он сейчас ни к одной категории не относится. А меня все же хоть кто-то разденет? И заодно объяснит, что происходит?

– Дома разденешься, – немного успокоился папа, – под моим присмотром. Там и поговорим без лишних ушей, – он покосился на эльфов.

– Дома – это где? – проявила я законную бдительность. – Мой дом, например, в избушке в лесу, на поляне, которую испоганили бассейном.

– Это хороший бассейн, – моментально обиделись эльфы. – Глубокий. С домиком для вампира и предбанником для дракона.

– Будет где вас топить, – пробурчал Грегори.

Вот не узнавала я своего друга и возлюбленного. Нервный, дерганный, недовольный. Никак не похож на моего всегда спокойного, выдержанного и приветливого друга. Внешне тот же, а внутренне как подменили.

– Дом – это там, где мы живем, – поставил меня в известность папа. – Нам о многом нужно поговорить.

– Не пойду, – отказалась я моментально. – Не хочу лишних нотаций.

– Зоя, – вступил в переговоры Ланселот, успевший в самом начале сменить драконью ипостась на человеческую, – кто тебя лучше научит обращаться со своими способностями, чем родители? Я все, что знал, уже тебе рассказал. Но я не знаю и одной сотой ваших возможностей. Моя обязанность помогать и оберегать, а учить – это дело твоей расы.

– Логично, – поскребла я лоб латной рукавицей. – Блин! Больно!

– Дай сюда! – повернулся ко мне Грегори и начал стаскивать с меня доспехи. – Горе мое! Ну за что мне такое наказание? Почему изо всех химерин меня выбрала именно эта?

– Папа, – отшатнулась я от него и сощурилась, – я согласна выйти за него замуж и испоганить ему жизнь! Где ставить подпись кровью жертвы?

– Простите, – вмешался благоразумный Гамлет, – а вы с нами воевать не будете?

– Отдайте нам нашего ребенка, – широко улыбнулась мама, – и мы уйдем с миром и унесем с собой войну.

– Не пугай их так, Веста, – ласково попенял ей папа, внимательно глядя, чтобы Грегори не снял с меня чего-то лишнего. – Они могут не понять твоего тонкого юмора.

– Зоечка, – повернулся ко мне Лорд Ректор, – давай ты сходишь навестить своих родичей? И мы не будем содержать все эти армии? И академия вернется к нормальным занятиям, а?

– С такими преподавателями? – изумилась я, с радостным вздохом освобождаясь от доспехов. Грегори их чуть ли зубами не снимал. Наверное, мог бы – сгрыз! Белочка-переросток. – Ты слишком хорошо о них думаешь!

– Да я о них вообще думать не буду, – пообещал мне шеф, приложив руку к сердцу, – если они будут преподавать. Это ж сколько с меня студенток на них перепрыгнет! Так сходишь домой в гости?

– Домой я, конечно, схожу, – кивнула я, раздумывая над словами Ланселота, – но только домой. С замужеством, признаюсь, погорячилась. Я еще совсем юная, неопытная и лет сто хочу таковой остаться!

– Дома поговорим, – отодвинул от меня Грегори папа и крепко обнял, притискивая к себе, как в детстве. – Ну, здравствуй снежинка-пушинка!

– Привет-привет коль дел других нет, – расплакалась я, прижимаясь к отцу.

– Доченька, – кинулась к нам мама, обнимая обоих. И в этот миг мир мигнул и изменился.

Мы стояли на зеленой лужайке около небольшого замка. Скорее это был просто большой дом, спроектированный под замок.

– Это как называется? – выкрутилась я из объятий родителей и сердито уставилась на них и, заодно, на Грегори. – Почему таким образом?

– Нам нужно поговорить, – вздохнул папа, опуская руки. – Нам нужно тебе многое объяснить.

– Это точно, – приподняла я бровь. – Начните с того, почему я никогда не знала, что вы химерины!

– Это я химерина, – тихо сказала мама. – Твой отец – Хранитель. Химерины могут быть только женского пола. Мальчики нашей расы рождаются Хранителями. Они не наследуют способностей. Их обязанность – охранять и оберегать выбравшую и призвавшую их химерину.

И тут до меня дошло!

– Ёкарная балалайка с тромбоном! – разинула я рот. – Это когда я придумала себе друга… Я его не придумала, а призвала? Так, получается?

– Так всегда происходит у нашей расы, – недоуменно пожала плечами мама. – Что тебя удивляет?

– Что меня удивляет?!! – взвилась я в ярости. – Я, можно сказать, привязала к себе человека, который, возможно, не хотел быть привязанным! – ткнула пальцем в мрачного Грегори. – Сколько ему тогда было лет?

– Девятнадцать, – пробурчал мой друг. Или не друг? Или кто он мне теперь?

– Во-о-от! – подбоченилась я, переводя взгляд с мамы на папу и обратно. – А мне тринадцать! И уж он-то точно был счастлив до колик бежать по первому зову к сопливой девчонке! Небось от радости тапки терял!

– У него не было выбора! – повысил голос папа. – Это большая честь, когда тебя выбирает химерина и призывает в Хранители. Иначе одна дорога – в скит!

– Ку-уда? – вытаращилась я на них. – В скит? Это что такое?

– Монастырь, – пробурчал Грегори. – Одиночный. Все, кто не нашел своей пары, уходят в скит и накапливают знания, умения и совершенствуются в искусствах. А назад не выйдешь – Безликие не выпустят.

– Стоп-стоп-стоп! – тряхнула я головой, стараясь переварить и уложить информацию. – Придержите коней. Получается, выбора у мужчин в этом мире нет в любом случае? Или выбрал, кто попало, и будешь охранять и служить – или в монастырь? Это что-то вроде обязательной мобилизации?

– Если упрощенно, – осторожно сказал папа, – то так. Но это если упрощенно, на самом деле связанная пара должна пройти испытание, доказывающее, что они смогут быть вместе.

– А если не пройдут? – нахмурилась я, не ожидая ничего хорошего от ответа. – Тогда как? Оба в монастырь?

– Тогда дается второе испытание, – попыталась успокоить меня мама. – И его обычно проходят, потому что уже давно находятся вместе…

– А если снова не проходят? – настаивала я на более точном ответе. – Тогда что? Развод и девичья фамилия?

– Захочешь жить – пройдешь, – отрезал Грегори, стараясь не смотреть мне в глаза.

– Понятно, – топнула я ногой, остро сожалея, что отдала меч. – А если я его отпущу? Ну в смысле, откажусь? Тогда у него будет своя, нормальная жизнь?

– Нет, не будет, – с раскаянием сказала мама. – Его будут судить и, скорей всего, приговорят как непригодного, поскольку призвать пару можно только один раз. И для скита он уже не подходит, как растративший свою силу.

Повисло долгое молчание, в течении которого я сверлила злобными взглядами эту троицу, которая упорно прятала глаза.

– Прости меня, Грегори! – наконец выдала я сквозь зубы. – Прости за то, что я не знала, что ломала твою жизнь, когда придумывала себе друга! И если ты хочешь, то я выйду за тебя замуж!

– Вот только не надо жертв! – яростно вскинулся мужчина. – Не надо меня жалеть!

– А кто тебя жалеет? – вылупилась я на него. – Это меня надо пожалеть, а не тебя. Ты-то хоть знал, когда призвался?

– Знал, – сквозь зубы повинился Грегори. – Этому у нас учат с детства.

– А я нет, – с показным спокойствием ответила я. – И очень сожалею, что не знала. Но поскольку незнание законов от брака не освобождает, то я согласна испоганить тебе жизнь окончательно. Женись на мне, Иван-царевич, и я сделаю из тебя Ивана-дурака!

– Скажи родителям, – кивнул мой отец Грегори, – чтобы срочно связались с нами. Нужно обговорить все условия и назначить день свадьбы.

– Хорошо, – чуть склонил голову мой жених, бросил на меня косой взгляд и… исчез. Исчез, гад такой!

Испарился именно тогда, когда так нужен! Именно Грегори должен был мне все давно и подробно рассказать, и подсказать возможные лазейки, потому что мне эти рабские условия прямо-таки ужасающе не нравятся.

Вот рожу я в этом союзе, не приведи Господь, вместо девочки парня… и что? Мне в его рабство писюхе малолетней отдавать или в монастырь пристраивать? А если, избави Боже, от него кто откажется, так и на расстрел привести?! На благо опчества, так сказать?.. Ну уж нет! Не согласная я! Не бывать такому, или я не химерина.

– О-ба-на! – моргнула я, недовольно уставясь на пустое место. – Это ваш вариант ухода по-английски? А попрощаться? А выпить на посошок? А устроить брудершафт?

– Еще успеешь, милая, – заверил меня папа, за руку утаскивая в большой дом красного кирпича в староанглийском стиле, – и на посошок… и на два…

Я шла и удивленно вертела головой.

Двухэтажный дом в виде буквы «П» у нас почти замок. Он весь пронизан светом и запахом лимонного масловоска. Я даже, как ни рвалась, не успела полюбоваться садом а-ля итальяно, с мощеными дорожками и красивыми выстриженными из деревьев и кустарника фигурками.

– У вас вся долгая жизнь впереди, – забил папа последний гвоздь в гроб моего самоощущения.

– И почему мне это не нравится? – задала я чисто риторический вопрос.

– Знаешь, Вилард, – выступила вперед мама, – я сама займусь нашей дочерью. Тебе сейчас лучше дождаться родителей Грегори в кабинете. – И ласково улыбнулась мне: – Пойдем, дорогая, я покажу тебе твои покои.

И мы пошли. И, что самое поразительное, папа не стал спорить. Просто поцеловал меня и маму и ушел.

Мы прошли по дому с большими эркерами, скорее чопорному, нежели обставленному с бездумной роскошью, и пришли в комнату практически один в один напоминающую мою комнату за Земле. Все такое же розовое, кружевное и сопливо-девчачье.

– Мда, – огляделась я по сторонам, – и кажется, что ничего не изменилось, кроме меня.

– Давай помогу, – мама начала осторожно освобождать меня от остатков доспехов. Когда мы справились совместными усилиями, то родительница ласково, но твердо отправила меня в ванную комнату. – Иди, приведи себя в порядок, а потом поговорим.

Когда я вышла отмытая, освеженная и замотанная в махровый халат по самые уши, меня уже ждал поднос с обедом и мама с нежной улыбкой. Но я не купилась. Слишком странные обычаи и еще более странное поведение.

– Итак, – стянула я с волос полотенце и отбросила в сторону, – каким образом вы попали в другой мир?

– Настоящая химерина, – подмигнула мне мама, – всегда начинает с главного. – Она уселась в кресло, закинула ногу на ногу, поправив белое кружевное платье и сцепила пальцы на колене. – Нас изгнали.

– За что? – так же кратко поинтересовалась я, присаживаясь напротив ее и придвигая к себе поднос.

– Твой отец постоянно бунтовал против своей судьбы, – ответила мама. – Он упорно не хотел подчиняться нашим законам. И когда в очередной раз он их нарушил, то наш Совет химерин постановил изгнать его из нашего мира. Навсегда, как отступника.

– И? – прищурилась я, болтая ложкой в густом супе. – Одного?

– Одного, – кивнула родительница, не сводя с меня взгляда. – Но я воспротивилась. И согласилась уйти с ним, если постоянное изгнание заменят на временное. А поскольку химерины очень ценны, то Совет пошел на уступки и изгнал нас на время на Землю, где ты и родилась, после того, как твой отец прекратил видеть во мне врага.

– Погоди, – отложила я ложку и потерла лоб в недоумении, – папа тебя не любит?

– Твой отец меня любил всегда, – усмехнулась мама, – просто ему было трудно это признать. У нас был очень тяжелый период в жизни, но мы все же смогли выяснить наши отношения и в результате родилась ты.

– А почему вы мне ничего не рассказали? – задала я новый вопрос. – Кто вы, откуда?

– А как ты себе это представляешь? – хмыкнула мама. – Дорогая дочка, мы не из этого мира и вообще не люди? И это при том, что мои способности были блокированы и я не могла изменяться? Какие доказательства мы могли тебе предоставить?

– Мда, – молча согласилась с ней я, вспомнив свое детство и юность.

– Я и так старалась сделать, что могла, – продолжала мама. – Ты родилась настоящей химериной и, как все мы, была достаточно непривлекательной. Это дало мне надежду, что у тебя все же может появиться Хранитель. И я натолкнула тебя на мысль о придуманном друге. И поверь, это был самый счастливый день в моей жизни, кроме твоего рождения и признания в любви твоего папы, когда на твой зов откликнулся Грегори.

– Девочки, – поскребся ко мне в комнату папа, – прибыли родители Грегори. Так что я буду занят некоторое время, если вы только не захотите к нам присоединиться.

– Мы придем чуть позднее, Вилард, – крикнула мама. – Зое обязательно нужно будет познакомиться со своей новой семьей.

– Конечно, дорогая, – откликнулся отец, впрочем, без особого энтузиазма.

– Он сильно переживает, – пояснила родительница, когда папа удалился. – Ты слишком молода для замужества, но все происходит так быстро. И если вас не связать сейчас, то никто не знает какие будут последствия. Грегори и так уже нарушил все мыслимые и немыслимые законы и правила. Он на грани изгнания, но Хранитель не сможет выжить один в другом мире, а ты… – Она промокнула глаза. – Ты и так слишком долго была одна.

Нет, все было разумно и логично, но от этого не стало нравиться больше. Как-то все обдавало… рабством. Вроде бы как мне дарили в собственность другого человека. Замечу: человека, недовольного этим. И этот подарок был на всю жизнь. Ни у него, ни у меня уже не могло быть других партнеров и возлюбленных. И именно это было страшно. И безысходно.

– А почему обязательно нужно подчиняться этим дурацким законам? – не выдержала я, не в силах скрыть свое возмущение. – Почему нельзя жить в другом мире?

– Потому что рожденные в этом мире, – мама пристально посмотрела мне в глаза, – мы теряем наши способности в других мирах и существуем лишь на одну сотую часть.

– Но я… – начала говорить я. В это время мама приложила палец к губам и усмехнулась, скосив глаза в сторону двери. Я кивнула и договорила: – Все равно не согласна, но подчиняюсь!

– Моя умничка! – просияла родительница. – Хочу только добавить, что после того, как ты выйдешь замуж, над тобой будет иметь власть только Совет. Даже, мы с папой можем лишь советовать, а не приказывать.

– А Совет… – сощурилась я на маму, и она в ответ кивнула на невысказанный вопрос. После этого стало как-то легче дышать.

– А что это за испытания? – сменила я тему, размышляя над тем, что узнала.

– Каждый Хранитель получает свое задание, – родительница сменила позу и подвинула ко мне поднос с остывающим обедом. – У каждого оно свое, но цель всегда одна – доказать, что он способен сохранить свою химерину. Поэтому каждый Хранитель с детства учиться владеть любым оружием и занимается боевыми единоборствами. А также постигает науку страсти нежной и умение развлекать спутницу.

– И все проходят? – полюбопытствовала я, начиная крошить хлеб.

– Все, – дернула уголком губ мама. – Потому что это не только испытание для Хранителя, но и для химерины тоже. Они проходят его вместе. И, вообще, хочу тебе сказать, что мы призываем спутников не по прихоти. В нашей природе заложены четкие критерии – с кем мы будем счастливы. Исходя из этого, твоя суть химерины посылает зов. Так что не кори себя, ребенок, ты не испортила ему жизнь – ты дала ему новую возможность.

– Если бы еще и Грегори это понимал, – пробормотала я, отодвигая остывшую еду.

– Если не дурак, со временем поймет, – заверила меня мама, вставая. – Думаю, скорее раньше, чем позже. А теперь давай приведем тебя в порядок и пойдем знакомиться с твоими новыми родственниками!

– Даже не знаю, – пробормотала себе под нос, – кто больше будет счастлив по этому поводу – они, что им меня подкинули, или я, что мне их навязали.

Но одеваться пошла. Любопытство замучило. Мне теперь вроде бы полагалась свекровь. А это, судя по анекдотам и рассказам, такой страшный зверь, которым даже на ночь не пугают.

– Мама! – с остервенением дергала я кружева на белом с розовым платье, похожем на сахарную вату. – Мне обязательно в этом безобразии нужно знакомиться? Не могу я их просто так напугать? Без спецэффектов?

– Зоечка, – хихикнула мама, натягивая мне на голову кружевной чепец с розовой вышивкой, – так положено. Вроде как ты самая невинная в этом мире и приносишь в жертву их сыну все, что можешь донести.

– Донести я могу многое, – скорчила я рожицу зеркалу, отражавшему бело-розовый капустный вилок из кружева и рюшек. – Например, того, кто это придумал на кладбище. Вот вынести много не могу, а донести – запросто!

– Ты, главное, – поучала меня мама, поправляя на мне все то, что мне хотелось сорвать и съесть в целях конспирации, – молчи и глазки в пол упирай. Будешь вся такая скромная и воспитанная…

– Мам, – не выдержала душа поэта такого оскорбления, – ты им просто мою фотокарточку покажи, а пару слов я черкану. Типа, привет новые родаки!

– Пошли уже, страшно невоспитанная девочка, – прикрыла ладошкой рот мама, сдерживая смех. – Если все пройдет хорошо, то мы сразу отправимся на твой девичник и представление химеринам.

– Погоди, – затормозила я. – Вот так, сразу? Никаких приготовлений?

– Приготовления шли уже давно, – пояснила родительница, выталкивая меня из гардеробной. – С того момента, как вы встретились. Так что от сегодняшнего дня до вашей свадьбы – как от забора и до рассвета.

– Так же примитивно? – поинтересовалась я, цепляясь за косяк.

– Столь же быстро, – ответила мама. – Но жить можете у нас, если захотите. Только после медового месяца – чтобы мне папу не смущали! А то я его знаю, будет под дверью стоять, чтобы его кровиночку ненароком не обидели.

– Хорошо, хоть не будет рваться руководить процессом, и на том спасибо, – ужаснулась я подобной перспективе.

– Только потому что я не пущу, – ласково ощерясь, заверила меня мама и утащила в кабинет.

Что-то мне подсказывало… и это что-то находилось сзади… и очень настойчиво мне шептало, что ничем хорошим это все просто не может закончиться. И чуть ли не впервые в жизни я изо всех сил молилась белому дракону, чтобы мой универсальный интерфейс имени пятой точки ошибся и день прошел без новой драки.

– Всем здравствуйте! – Я была близка к панике, когда в роскошную гостиную вплыла родительница со мной на буксире.

Появилось навязчивое чувство, что меня десантировали в фильм про хоббитов, в дом Беггинсов. Много натурального дерева – балки, рамы окон, массивная мебель. Удачная отделка камнем углов обеденной зоны. Стены, потолок – нежный беж. Огромный камин, по обеим сторонам которого, словно стражи, высятся крупные лимонные деревца в больших кадках.

Текстиль в бежево-бордовых оттенках, ковры в той же цветовой гамме, кованные люстры и бра.

Самое удивительное и по-своему интересное решение – два стола. Овальный стол со стульями, обеденный, разместили в эркерной зоне, под большим решетчатым окном, а второй, пониже, с красивыми гнутыми ножками, – напротив камина, в окружении дивана и массивных удобных кресел.

«Шампанское по утрам пьют аристократы или дегенераты»². По-моему, в таких домах живут те же самые лица! Осталось только решить, к кому себя отнести.

А мама, не обращая внимания на мои метания, продолжала:

– Приветствую вас в своем доме и хочу познакомить со своей дочерью, Зоей Лимерис Октус!

От досады я заскрипела зубами. Вот так просто: нашу дочь зовут доктор ЗЛО! Прошу любить и жаловать!

– Пипец! – встала я, как баран перед бойней. У меня даже левый глаз задергался. – Родители, вы когда мне имя давали, хоть на первые буквы смотрели? Или мне за счастье должно быть, что вы меня Гасилкой Мазурис Октус не назвали? Или Чувырлой Мурлин Окстись?

– Невоспитанная, – недовольно поджала губы красивая, ухоженная химерина в синем шелковом платье со шляпкой в тон. – Грубая. Как наш сын, обладающий столь тонкой душевной организацией, будет с ней жить?

– Прошу прошения, – сдвинула я свой чепчик на затылок, – мы с вами о Грегори говорим? Или я что-то упустила, и мою жертву зовут иначе?

– Думаю, – не обратила внимания на мои слова химерина, – после свадьбы молодые будут жить у нас. Мне следует привить вашей девочке соответствующие манеры и научить правилам поведения в нашем обществе.

– Думаю, – набычилась я, отмахиваясь от мамы, пока папа прикрывался брачным контрактом, а второй мужик бокалом с алкоголем, – в этом случае не выживете либо вы, либо мы. Ставлю на вас, потому что я настырная и у меня большие планы.

Наши взгляды встретились.

– Это выходит за любые рамки приличий! – взвилась чем-то сильно расстроенная дама-свекровь.

– Так давайте мы эти рамки раздвинем? – шаркнула я ножкой, вовремя вспоминая о мамином предупреждении, что мне с этими людьми недолго мучиться, а, следовательно, нужно оставить о себе хорошее впечатление. Хоть слегка и чуть-чуть. – Прошу прощения, если задела чьи-то тонкие чувства. Не хотела оттоптать. Это нервы. Я же не каждый день соглашаюсь кому-то жизнь испортить.

– И вот с этой, – (дальше что-то неразборчивое) повернулась к мужу дама, – нашему сыну предстоит жить?

– Ну это лучше, чем умереть, – утешил ее оптимистичный свекр. – Успокойся, Сиротина. Против закона все равно не попрешь.

– Была неправа, каюсь, – наклонилась я к маме. – Вы меня еще нормально назвали. Я даже боюсь спрашивать ее полное имя.

– И наш сын – взрослый мальчик, – продолжил мужчина гимн в мою поддержку. – Думаю, он в состоянии справиться с женой.

– А если нет? – покосилась на него дама. – Если это… эта…

– Вы сейчас говорите о моей дочери! – повысил голос папа. – Попрошу быть корректными и вежливыми в своих высказываниях!

– Да это я как раз корректно отзываюсь, – ядовито ответила Сиротина, вставая. – Потому что если бы я сказала все, что думаю, то таких слов в приличном обществе еще не придумали!

– Поделитесь? – загорелась я, с уважением рассматривая свекровь. – Я запишу и заучу, чтобы ненароком где не употребить.