Текст книги "Беспринципная (СИ)"
Автор книги: Юлия Резник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Глава 3
Зоя
Дождавшись от меня кивка и посчитав на том свою работу выполненной, Мария Степановна уходит. Я же замираю как вкопанная. Ужасно, так долго ждала этого «зайди», а услышав, вдруг растерялась. И сердце сбилось с ритма, а ноги… Они не подкосились, нет. Они напряглись до боли в и так ноющих после вчерашнего икрах, до мерзких судорог в пятках…
Вытираю мокрые ладони о рабочий комбинезон, жаль, так просто не стереть дрожь, что меня изнутри пробирает. К горлу подступает разбухший влажный ком, и неважно почему-то становится, что вышло по-моему. И что моя мечта вот-вот сбудется, да…
Хочется отхлестать себя по щекам, чтобы привести в чувство. Какого черта? Давай, соберись! Осталось чуть-чуть потерпеть – и все. Злость разгоняет кровь, заставляет сорваться с места. Несусь в раздевалку. До скрипа намываюсь в душе, смывая с себя ароматы коровника. Брызгаю "Рексоной" под мышками, натягиваю чистое и решительно выхожу.
К вечеру остывший за ночь асфальт раскаляется. А закатное солнце палит даже жарче, чем в полдень. От этого жара, идущего одновременно извне и изнутри, у меня голова кружится, а между ног становится до того липко, что хочется проверить, не закровило ли вновь… Вчера-то я все белье уделала, дура! Теперь попробуй его отстирай.
Волнение топит. Мысли хаотично скачут, перепрыгивая с одной на другую. Интересно, зачем он дождался окончания рабочего дня? Опасался сплетен? Так в офисе каждый знает, что мы с его Седкой – лучшие подруги. Ничего плохого о нас им и в голову не придет, хотя… Учитывая репутацию матери… И вот эти все «яблочко от яблоньки»…
Мимо пробегает Катька из доильного, машет рукой. Я машинально киваю в ответ и иду дальше. Всё вокруг словно в тумане, из которого проступают очертания конторы и березовая рощица у входа…
Может, испугался сплетен, да… Но что я буду делать, если он решит повторить? Там же еще толком не зажило…
Мышцы внизу живота болезненно дергаются. На меня накатывают картинки вчерашнего вечера. Я так остро чувствую жар его мозолистой руки на спине. Волосы на загривке, который он кусал, словно племенной жеребец, приподнимаются. Я со всхлипом втягиваю в себя прохладный кондиционированный воздух. Дохожу до кабинета Гаспаряна в торце коридора и замираю у двери, гадая, что меня ждет за ней?
Предательски выдавая мое присутствие, в кармане платья пиликает телефон. Генка, поразит, прислал список продуктов, которые, видите ли, надо купить… Как будто за целый день сам не мог сходить в магазин!
Понимая, что таиться и дальше будет исключительной дуростью, стучу в дверь и тут же захожу, не дождавшись ответа.
Арман Вахтангович стоит у стола, просматривая какие-то не первой свежести бумажки. Наверное, сейчас его уже вряд ли можно назвать простым фермером. Скорее он… Ну не знаю. Предприниматель или… аграрий? Впрочем, как его ни назови, это никак не отражается на его внешности. Он почти не носит классических костюмов. Вот и сейчас на нем легкий льняной комплект из брюк и рубашки с короткими рукавами. Почему-то взгляд останавливается на его голых предплечьях. Они обильно покрыты темными волосами, а я ведь помню, как это ощущается, когда его рука ложится на мой голый подрагивающий живот…
Меня охватывает волнение – тошнотворное и сладкое. «Неужели он захочет… повторить?» – так и бьется в мозгу. Я думала, сначала нас ждет долгая прелюдия в виде посыпания головы пеплом. Что бы там я ему не рассказывала, он не дурак – и прекрасно понимает, что неспроста я его заманивала…
В горле пересыхает. Я облизываю губы от жажды, но Гаспарян считывает это как очередную попытку его соблазнить и презрительно поджимает губы. Черт! С моей стороны это серьезный просчет. Рявкаю про себя: «Ну-ка соберись, наконец, дура!».
– Можно воды? Очень жарко.
Господи, ну что ты блеешь, а?! Еще заплачь! Ты же крутая, Зойка! Что за дурацкий настрой для такого серьезного разговора?!
Глядя на меня, как на кучу навоза, Арман Вахтангович указывает подбородком в сторону столика, на котором стоит графин. Я вымученно улыбаюсь, подхожу к столу, но вместо того, чтобы налить воды из графина, наклоняюсь к мини-бару, дергаю дверцу и без спроса беру бутылку охлажденной минералки.
И опять я его расшатываю… Собранный и деловой, всё взвесивший на трезвую голову, он меня сожрет и костей не выплюнет. К тому же я уже слишком далеко зашла, чтобы прикидываться паинькой. Одно дело, что я оказалась девочкой – этому у него есть подтверждение. И совсем другое – разыгрывать из себя недотрогу. Уж на это он никогда не купится!
– Говори!
– Что говорить? – скручиваю с шипением крышку.
– Чего ты хочешь, Зоя? Извиняться не буду… Сама знаешь, что моей вины в случившемся минимум… Знал бы, что ты… – матерится сквозь зубы. – Так вот знал бы – никогда бы того не случилось.
– Ну, что уж о том гадать? Случилось и случилось. А по поводу моих желаний, я не скажу тебе ничего нового.
– Эй… ты… ш-ш-ш-ш, – он, наверное, хотел сказать «шлюха», но понимая, насколько нелепо это прозвучит в свете открывшейся ему истины, просто шипит змеей в ответ на мой ироничный взгляд. – Кончай мне тыкать! И на вопрос ответь. Пока я тебя взашей не вытолкал.
Так. Значит, все-таки без посыпания голов пеплом нам не обойтись…
– Хорошо. Если ты ставишь вопрос так… То я хочу стать твоей женщиной.
– Это исключено, – оскаливается Гаспарян. – Давай что-то более реалистичное. Я… наверное, отчасти все-таки виноват… Ты, кажется, мечтала об универе?
Я сглатываю и, контролируя, наверное, каждую мышцу в теле, киваю. Киваю так медленно, чтобы он никогда не узнал, не прочел по моему лицу, как же это для меня важно. Чтобы не высмеял…
– Да. Как раз начинается вступительная кампания.
– Твоих баллов хотя бы на платный хватит?
Вот мудак! Седка наверняка все уши прожужжала родителям о моих успехах. То, что ее отцу оказалось настолько на них плевать, неожиданно больно ранит. На боль я всегда реагирую вспышкой злости. Так происходит и в этот раз. С большим трудом себя обуздываю, чтобы не наделать глупостей.
– Седе хватит?
– При чем здесь моя дочь?
– У меня всего на два балла меньше. Задания по русскому в этом году легче.
– Ты что, собралась в медицинский? – опешив, интересуется Гаспарян и тут же заходится смехом.
Вообще-то мне такое и в голову не приходило. В медицинском безумный конкурс, я не настолько амбициозна… Но тут дело принципа уже, если честно!
– А что не так? Будем с Седой соседками по квартире. – Закусываю вожжи.
– Только через мой труп моя дочь будет жить с такой… – и опять осекается, надо же. От скольких нелестных эпитетов, оказывается, избавляет отданная мужику невинность. – Седа будет ездить домой.
– Каждый день?! Да на дорогу ей придется тратить не меньше двух часов! – от изумления из меня прет простодушная импровизация. Благо я вовремя себя на этом ловлю и замолкаю. Теперь уже он смотрит на меня как на полную дуру. Ну, ладно. Согласна. Когда у тебя своя машина под боком, это действительно не проблема.
– Это тебя не должно заботить. И, кстати, ты в курсе, сколько стоит год обучения в медицинском?
– Сколько? – вздергиваю я подбородок.
– Столько, сколько ты не стоишь.
Слова хлещут, как шнур от кипятильника по голой заднице. Боль примерно сопоставимая… Уж в этом я спец.
– Ну вот, не прошло и пяти минут, а ты мне уже и ценник присобачил, надо же, – каркаю, на остатках мощностей поддерживая внутри себя нужный уровень злости. И не дышу буквально, не позволяю себе дрогнуть. Потому что если в моем основании добавится хоть одна трещина – все к чертям посыплется.
– Найди что-то подешевле. – Поджимает губы и, демонстративно отвернувшись, отходит к окну, дергает на себя створку, бубня под нос. – Людей она, блядь, собралась лечить…
Арман Вахтангович говорит очень тихо. Очень. Но у меня с детства натренированный слух – такие себе издержки выживания в экстремальных условиях.
– Людей лечить я, по-твоему, недостойна? А что скажешь насчет коров? Вот… – подхватываю бумажку, лежащую на столе у Гаспаряна – объявление об освободившейся вакансии ветеринара. – Смотрю, востребованная профессия. Можем даже заключить целевой контракт. Ну, чтобы по-честному, – продолжаю я издеваться. – Ты мне оплатишь учебу, я тебе целку взамен и гарантию отработать пять лет. Кажется, столько обычно прописывают в таких документах?!
Я почти ору, все сильнее распаляясь. И плевать мне с высокой колокольни, что Армана Вахтанговича тоже, на хрен, срывает. Он подлетает ко мне с такой скоростью, что воздух вокруг него взвивается. В его движении что-то от волка, учуявшего запах крови. Не сомневаюсь: если бы не здравый смысл и остатки самообладания – он уже схватил бы меня за шкирку и вытряс бы из меня душу. Гаспарян даже руку заносит, я напрягаюсь, но он всего лишь немного потерянно проводит по густым волосам пятерней. А уж после этой короткой паузы срывающимся голосом замечает:
– Послушай, девочка… Я не знаю, что с тобой делали, что ты стала такой… Это неправильно. Дети не должны расти в такой обстановке. Твоей вины в этом нет абсолютно. Но ты усвой, да? Что так нельзя… С взрослыми мужиками так нельзя. Ну, ладно я, да? Но на другого ведь ты нарвешься… И получишь за свой длинный язык так, что мама не горюй.
Хочется закричать: «Засунь свою жалость в жопу! Мне она не нужна. Мне нужен ты, чувство защищенности и плеча, а если нет, так и черт с тобой! Просто катись на хрен со своими нравоучениями. Седку жизни учи. Дочку свою, а не бабу которую еще вчера с таким удовольствием трахал…».
Меня немного начинает потряхивать. Очень некстати. Очень…
– По универу че? – вздергиваю подбородок. Арман Вахтангович растерянно моргает, будто не может вот так просто переключиться с одной темы на другую.
– Ну ты же несерьезно это… Про ветеринара.
– Очень даже. Отличная специальность, я считаю. Вы правы, людей я лечить не хочу. В животных благодарности больше.
Что удивительно – я не вру. В коровнике – благодать. Когда ты из многодетной семьи, уединение и тишина – просто недостижимая роскошь. Чем дольше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта идея. Надо, конечно, погуглить, но кажется, что без работы ветеринар не останется, даже если Гаспарян пошлет меня лесом.
– Хорошо. Узнавай что да как… Я напрягу отдел кадров, они все подготовят. Целевой – так целевой.
– Мне еще общага нужна. На автобусе я не наезжусь.
– Разберемся.
Арман Вахтангович обходит стол и тяжело оседает в кресло, будто нарочно устанавливая между нами препятствие.
– Все? – переминаюсь с ноги на ногу я.
– Да. Можешь идти.
Я киваю. Потому что… Черт, это реально классно! Даже если мне дадут комнату без ремонта, это будет моя, мать его, комната! Фиг с ним, что я буду делить ее с незнакомой девочкой. Главное, там будет и кухня, и прачечная, и горячий душ… А там, может, я получше найду какой вариант.
«Мамочки, а как же Алиска без меня?!» – дергает изнутри.
Вот так шла-шла к своей цели, считай, ее добилась, а теперь не знаю, как быть. Как во сне поворачиваюсь к двери, делаю шаг, и тут он опять меня окликает.
– Постой, Зоя…
– Да?
– Не могу так! Не по-человечески это. Я неправильно с тобой поступил. Так нельзя. Ты вроде взрослая по документам, ну и сама за мной бегала, не я же тебя соблазнял! Но… Кажется, ты еще не вполне понимаешь, что делаешь… В общем, я с себя вины не снимаю. Что бы ни говорил на эмоциях. Извини, что так вышло. Это неправильно. Так не должно быть между мужчиной и женщиной. Тем более в первый раз.
Я знаю, как нелегко ему дается эта проникновенная речь. Он хороший во всех отношениях мужик, и тем, что наш разговор заканчивается на такой ноте, только лишний раз это доказывает. На его фоне чувствую себя еще более грязной. Куда это годится? Так дело не пойдет. Заталкиваю поглубже в глотку всхлип и с широкой улыбочкой заявляю:
– Ты ошибся. Я вполне отдаю отчет своим действиям. Я хочу тебя. Давно. И пусть так, но я тебя получила. Не хотел бы – так не залез бы на меня без презерватива…
– Я успел, – цедит не то чтобы, сука, уверенно. Я закатываюсь в ответ:
– Да разве же в этом дело, Арман Вахтангович? Мы в двадцать первом веке живем. Мне ЗППП, знаете ли, не нужны. А вы… С этой теткой потасканной… хм… Может, она не только вас обслуживает, откуда мне знать?
– Все, иди. Хватит. Чистый я… – он реально выглядит так, будто вот-вот инфаркт схлопочет. Надо, и правда, сваливать, вон как его проняло! И все же не могу не спросить напоследок:
– Что вы в ней только нашли? Она же старуха… Со мной тебе лучше будет… Я и моложе. И там…
– Выйди, мать твою!
Глава 4
Зоя
Ну и чего взбеленился, спрашивается? Как будто я неправду сказала! А то я не знаю, к кому он захаживает, ага… Мы с Седкой давно все выяснили! И если честно, меня даже разочаровал его выбор. Арман Вахтангович мог себе и получше даму сердца найти. Для этой же Марины он точно такой же шанс, как и для меня. Поди, несладко ей растить нагулянную еще в школе дочку!
Впрочем, сочувствия к ней у меня нет. Тут каждый сам за себя. И объективно у меня на руках все козыри – девственность, молодость, красивое тело. А Марина выглядит ровно так, как и положено выглядеть женщине ее возраста, у которой отродясь не водилось денег на салонный уход – плохо прокрашенные корни, легкая паутинка морщинок, чересчур яркий макияж и лишний вес, осевший преимущественно в верхней части тела.
Так вот, возвращаясь к моему вопросу… Он же понимает, что я права, так какого черта с таким бараньим упрямством отрицает очевидные факты? Из-за того, что мы дружим с Седкой? Может, поклясться, что от меня она ни о чем не узнает?
Так и не придя к каким-то однозначным выводам, решаю действовать по ситуации и сворачиваю к магазину. Если я не куплю продуктов – Генка, дай бог, только завтра чего-нибудь принесет. А мне сегодня готовить ужин.
Наполняю тележку четко по списку. Давно уже поняла, что без списка ходить в магазин – себе дороже. Обязательно накупишь какой-то фигни. Особенно если с голодухи. Глядя в телефон, подкатываю тележку к кассе и замираю, открыв рот. Это же надо! Легка на помине. Сюда устроилась, что ли? В другом же магазине еще недавно работала… Поближе к Арману Вахтанговичу подбирается?
– Что-то не так? – интересуется Марина, почувствовав мой интерес.
– Все так. Пачку "Кента" еще пробейте.
Недовольно поджав губы, встает. Нет, ну это вообще фу… Реально спина как у коня, я задница с кулачок. Живо, опять же, а над ним – настоящее вымя. Неудивительно, что Арман Вахтангович с такой жадностью на мои аккуратные двоечки пялился.
Пока Марина возится, доставая сигареты из ящичка, спрятанного за роллетом, дверь в магазин распахивается. Лениво перевожу взгляд на вошедшего. И подбираюсь тут же, ведь им оказывается Гаспарян! С удовольствием отмечаю, как, завидев меня, бедолага стекает с лица. Перевожу взгляд на его зазнобу и тут же возвращаю к Арману Вахтанговичу, насмешливо вздернув бровь. Гаспарян багровеет. Марина приосанивается. Видно, что ей и хочется и колется что-то сказать. Однако она все же не рискует обратиться к нему при свидетелях. Другое дело я!
– Добрый вечер, Арман Вахтангович. А вы домой, да? Скажете Седе, что я вечерком зайду? У нее там что-то с подачей документов не получается… – болтаю, словно Седка – это единственное, что нас связывает.
– Конечно, Зой. Кхм… Мне блок "Кента".
Излишне медленно собираю в пакет свои покупки, а сама все кошусь на соседа. Тот стоит, бесстрастно глядя перед собой. Руки сунул в карманы. Демонстративно смотрю на суетящуюся продавщицу. Чтобы достать сигареты, ей приходится повернуться спиной к покупателям, так что я могу на нее сколько угодно пялиться. Только зачем? Все нужное я срисовала сразу. Завладев вниманием Гаспаряна, делаю вид, что меня сейчас вырвет.
Руки в карманах сжимаются в кулаки. Он явно в бешенстве. Вот и славно. Добившись своего, сгребаю пакет и, бросив «Еще увидимся», выбегаю на улицу. Готова поставить свою годовую зарплату, что и Арман Вахтангович не задержится в магазине. Если у него и имелся настрой по-быстрому присунуть Маринке в подсобке, то я его напрочь отбила. Вот и славно.
Прибегаю домой. Краем глаза отмечаю, что двор опять зарос бурьяном, сквозь который едва пробиваются росшие здесь, сколько я себя помню, колокольчики да петуньи, что сама сажала, когда еще верила, что этот дом можно как-то спасти.
Взгляд цепляется за куски арматуры и древний, давно прогнивший велосипед, валяющиеся в полном беспорядке под покосившимся навесом. Сколько прошу младших навести здесь порядок – все без толку. У тех на уме одни гульки.
Убеждаю себя, что меня это не касается, и захожу в дом, а там…
– Блядь! – шепчу, зажмуриваясь на секунду.
– Зойка, что ли, явилась?! Ну-ка, дочь, иди скорей ужинать.
Заботливая какая! Сцепив зубы, захожу в кухню. Дом, милый дом. Кислый аромат самогонки и кильки в томатном соусе. Рассыпанная по всему столу соль. Кое-как покромсанные огурцы и стремного вида колбаса… Две бутылки беленькой. И какой-то незнакомый мужик в кепке. Никак папка номер шесть. Ну, это, конечно, если он не скипнет раньше, чем мать опять залетит.
– На выход. Все. Сейчас же. – Если бы голос мог замораживать – они бы уже превратились в сосульки.
– Да ладно тебе, Зой! – мать закатывает глаза. – Чего ты как мегера сразу…
– Вон! – повторяю, – Ген, помоги, – оборачиваюсь к подоспевшему брату.
– Нормально же сидели. Нехорошо так, девушка, с матерью…
– Давай-давай, дядя, двигай.
– Зой, – у матери на глазах выступают пьяные слезы. – И правда. Как-то не по-людски.
– В беседке продолжите. Мне еще есть готовить…
Решив не испытывать судьбу, компания предусмотрительно вываливается во двор.
– Ушли? – в кухню забегает Алиска. Киваю.
– Спасибо, что забрал, – перевожу взгляд на Генку. Не знаю, зачем его благодарю каждый раз. У нас такая договоренность – я мелкую отвожу, он – забирает. Вроде бы все по-честному. – Голодные?
Делаю лапшу, мелко режу курицу, подсаливаю, добавляю луковицу. Готовлю молча, только Алиске, которая все чаще берется мне помогать, изредка что-то подсказываю. Гена тем временем уже протирает стол, пододвигает табуреты. И мне не нужно даже о том просить. У нас давно уже телепатия. Мы с Генкой как пара пенсионеров, отметивших золотую свадьбу. Было бы смешно, если бы не было так грустно.
После еды Гена собирает тарелки и относит их к раковине. Я переодеваюсь, закалываю волосы, сгребаю в грязную простынь белье, которое тетя Ануш любезно согласилась постирать в своей замечательной машинке. Свои вчерашние трусы дополнительно застирываю с хозяйственным мылом. Если и оно не поможет – то только выкинуть.
– К Седке намылилась? – вопрошает мать, когда я прохожу мимо.
– К ней, да.
– И чего ты у них все ошиваешься? Ик… Своего, что ли, дома нет?
Игнорируя эти пьяные бредни, иду дальше. Вечереет, и становится чуть прохладнее. Веду носом. Пахнет скошенной травой. Никак Арман Вахтангович газон стриг? Так я вроде не слышала звуков косилки. У калитки на секунду останавливаюсь – поправляю волосы и закусываю губы, чтобы были ярче.
Седа встречает меня на полпути. На ней безразмерные шорты и футболка.
– Мам! Зойка пришла! – орёт она, затаскивая меня в дом. – Это что, стирка? Давай сразу закинем.
– Тут белое и цветное. Ничего?
– Ничего-ничего, – из кухни выглядывает тетя Ануш. Радушная, как всегда. – Два цикла сделаешь. Провожать не буду, ты и сама все знаешь.
Это да, я же не в первый раз! Да и Седка за мной увязывается – если что, поможет.
– У меня новости – одна другой лучше! – сообщаю я.
– Так выкладывай скорей! – загораются глаза Седки. Пока я запихиваю вещи в барабан, по ходу их сортируя, подруга, не теряя времени, снимает белье с сушилки.
– Угадай, кто теперь работает в нашем магазине.
– Да ладно, – ахает Седка, проявляя действительно чудеса догадливости. – Неужели эта сучка крашеная?
– И ведь не скажешь, что это ее натуральный цвет, – ржу я. Седка подхватывает. Мы с ней как две дурынды, нам только дай посушить зубы.
– Как думаешь, зачем ей это? Неужели специально?
– Не знаю. Но если твой отец не дурак, недолго ей там работать. Нафиг твоей матери ее видеть, даже если она ничего не знает, правда?!
– Да, конечно! – Седка горячо со мной соглашается. – Да и у него самого не надо лишний раз мелькать перед глазами. Она ж на это, небось, рассчитывала? – спрашивает у меня, как у более сведущей в жизни.
– Ага. Только знаешь что? Хрен ей, а не Арман Вахтангович. Я на кассе спецом стояла, пока он не ушел.
Седка смеется, прикрыв ладонью рот.
– Представляю, какой у тётки облом! Ты просто лучшая, я тебе говорила?
Машинка начинает набирать воду. Я отпихиваю цветное в сторону и от души улыбаюсь подруге.
– Девочки, ну что вы застряли? Есть идите! – кричит тетя Ануш.
– Еще какие-то новости, или пойдем? – спрашивает Седа.
– Еще! Но в них ничего секретного.
Мы выходим из прачечной, Седка тянет:
– Ну, это неинтересно.
– Вам с мамой понравится.
– Что именно? – улыбается тетя Ануш, краем уха услышав обрывок нашего разговора.
– У Зои какие-то новости, – поясняет Седа, заваливаясь на парчовый диванчик. Берет из красивой вазы румяное яблоко. Подкидывает в руке и ловко ловит.
– Тогда не томи!
– Арман Вахтангович вызвал меня сегодня к себе и предложил…
– Повышение?!
– Целевой контракт. На ферму требуются ветеринары, вот он и подумал, что тем самым мы выручим друг друга.
На секунду в кухне повисает потрясенная тишина. Потом тетя Ануш подскакивает, хлопая в ладоши, а Седка с визгом бросается мне на шею. И начинается форменная вакханалия. Хохот, счастливые визги…
– Да ты что?! Серьёзно?! Зоя! Это же… Это шикарно! Ума не приложу, почему мне самой не пришла такая мысль в голову! – сокрушается тетя Ануш.
– Мам, ты болела, – напоминает Седа, на секунду взгрустнув. – А вот я даже и не подумала, что так можно.
– Надо же, какой, а! – перебивает дочь тетя Ануш. – А мне, главное, ни полслова!
– Наверное, Арман Вахтангович не хотел портить сюрприз. Знал, что вы обрадуетесь.
Мы обнимаемся все втроем и, хохоча, пускаемся в хоровод… Так нас и застает зашедший в кухню хозяин дома. На секунду его глаза теплеют. Он всегда так смотрит на Седку, на тетю Ануш… Но потом он замечает меня, и все меняется. Кажется, что даже температура в комнате падает на несколько градусов.
– По какому поводу веселье? – криво улыбается он, подходя к мойке, чтобы вымыть руки.
– А то ты не знаешь, пап! – капризно топает ногой Седка и подлетает к отцу, чтобы подать ему чистое полотенце. – Какое хорошее предложение ты сделал!
– Какое предложение? – едва заметно напрягается Арман Вахтангович.
– Ну, с этим контрактом! Зоя тебя не подведет. Я буду лечить всех вас, а Зойка – наших хвостатых, круто же!
– Круто-круто, – соглашается тетя Ануш, – Арман, будешь ужинать?
– Да. Давай, – соглашается Арман Вахтангович, и голос у него нейтральный, как у диктора в прогнозе погоды. Видно, что он старательно контролирует каждое слово. А что я, собственно, такого сделала? Они бы все равно узнали о моем поступлении. И как бы я тогда объясняла Седке, почему о нем умолчала? Вот уж что действительно могло запросто вызвать какие-то ненужные подозрения. Этим же разговором я не только объяснила Седке и тете Ануш логику нашей договоренности с Арманом Вахтанговичем, но еще и выставила его настоящим героем. Чем плохо?
Тетя Ануш хлопочет с чашками. Я вжимаюсь в спинку стула, стараясь смотреть куда угодно, но не на Гаспаряна, потому что как только смотрю – кровь к лицу приливает волнами, и вспоминается все, что было. От этих приливов под ребрами делается щекотно. И не поймешь, то ли от стыда, то ли от желания повторить… То ли по какой-то совершенно другой причине.
– Доела? – спрашивает Седа, – тогда пойдем на качели.
Мы выходим во двор. Небо уже почти черное. Отмечаю, что не ошиблась – трава действительно скошена. Значит, Арман Вахтангович заходил в лодочный сарай. И не раз. Сначала, чтобы достать газонокосилку, затем, чтобы вернуть её на место. Вспоминал ли он о том, что мы сделали? Думаю, да… Вопрос в другом – решится ли он это повторить?
Думая о своем, вполуха слушаю Седину болтовню. Минут через сорок ей на телефон приходит сообщение о том, что машинка достирала. Мы вытаскиваем постиранное белье в таз, загружаем цветное и плетемся ко мне, чтобы развесить белое на натянутых между древними и давно не плодоносящими деревьями веревках. Ночи теплые – к утру одежда будет сухой как порох.
Развешиваю простыню, пододеяльник, Седа помогает с Алискиными вещичками и что-то мне рассказывает. Рот у нее не закрывается никогда. Я только успеваю вставлять какие-то фразы. И тут слышу – в доме поднимается странный шум. Я напрягаюсь мгновенно, потому что зачастую пьянки матери плохо заканчиваются. Что случилось на этот раз?!
– Лёнька, сюда ее тащи… А ты что стоишь?! Звони в скорую!
Срываюсь с места, спотыкаюсь о таз и несусь что есть мочи к валяющейся на земле матери.
– Что такое?
– Да видать палью траванулась… Дядь Арман, у вас нормальная водка есть? – кричит Генка куда-то мне за спину. Я резко оборачиваюсь. А этот как здесь оказался?!
– Да, а…
– Несите! Скорее…
– Думаешь, ей мало? – тупит Гаспарян.
– Если там метанол, этиловый спирт замедлит его превращение в яд! – тараторю я, первой устремляясь к Седкиному дому. Не знаю, бежит ли Арман Вахтангович за мной, мне вообще все равно! Я об одно молюсь – лишь бы мать не двинула кони. Потому что иначе меня и целевой контракт не спасет!
