Текст книги "Терра Магика. Часть 1. Тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Юлия Игнатовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Не говори так, не гневи Судьбу!
– Как есть, так и говорю, милый. Твоя жена – чудище, жалости не заслуживающее. Прошу, вытри слезы, и дай мне поговорить с этими джентльменами – пока я еще в силах.
Арт прикусил губу.
Сэр Генри, обойдя его, опустился на стоявший у кровати стул.
– Сеньора Беттини?
В глазах женщины промелькнуло узнавание.
– Вы – сэр Генри Андерхилл, верно?
– Истинно так, мэм, – он даже и не пытался улыбнуться: все равно из этого ничего бы не вышло.
– Вы пришли. И Арт с Крисом тоже тут. Это хорошо. А она?, – голос сеньоры дрогнул, – тоже здесь?
До сих пор стоявшая в отдалении Эмили подошла ближе.
– Да, Лючия.
С души лежавшей словно камень упал – такое облегчение отразилось на бледном лице.
– Слава Эстар. Я боялась, что вы не придете.
Теплоту во взгляде Эмили словно бы стальной занавес скрыл.
– Вы отняли у меня жизнь, Лючия Беттини. Я хотела бы знать, почему.
Лежавшая на кровати вздохнула. Даже стоявший за спиной у наставника Крис почувствовал, как его обдало горячим дыханием. Жар сжигал жену сеньора Тонио изнутри, но она словно этого не замечала.
– И у вас есть на то полное право. Я все объясню – вам. Сейчас.
Она пару раз хрипло вдохнула.
– Так вы бы хотели узнать, почему? А ответ на поверхности, Эмили. Любовь – и ревность, – она хрипло рассмеялась – и тут же закашлялась, до крови. – Да, вот так все просто. Любовь и ревность; причины древние, как наш мир.
– Ревность. Да, я понимаю, – устало вздохнул сэр Генри.
– Любовь? – Арт удивленно прищурился.
– Любовь, да, – Лючия слабо улыбнулась ему. – Она ведь тоже способна убить, Арт. Впрочем, сдается мне, вы понимаете.
В глазах ее мелькнуло нечто, чего Крис не понял, а вот наставник, кажется, понял прекрасно, поскольку отпрянул, на миг сравнявшись бледностью лица с Эмили.
Лючия невесело улыбнулась.
– Да, вижу, что понимаете. Ваши тени всегда рядом с вами – куда б вы от них ни бежали. Вот и мои – со мной, здесь. Но я больше не убегаю. Все. Хватит. Я слишком устала... бояться.
Она ненадолго закрыла глаза и умолкла, собираясь с силами – а затем произнесла то, что не то, что Арта – супруга повергло в полнейшее изумление.
– Все началось с того, что вы, Эмили, заключили контракт с моим мужем.
– Лючи!
– Прошу прощения, что? – похоже, такого поворота не ожидал и сэр Генри.
– Да, вот именно. Я ведь сказала: причина еще и в любви. Любви к Тони, всю жизнь отдавшему миру театра. И – оперы... Музыка – и вокал. Таланты, которых вокруг него было в избытке. Наслаждение, полет души. То, что дарует лишь подлинный гений. То, чего я никогда не могла ему дать.
Она хрипло втянула ртом воздух. Муж бросился было к ней, но она властным движением руки остановила его.
– Но кое-что мне все же было по силам. Мой дар. Конечно, он был не столь сильным, как у моей бабки, Джорджины, однако вполне достаточным, чтобы воспроизвести старое семейное заклятие и превратить кофе Эмили в яд. И я его превратила, да. Для чего же – вы спросите?
Она обвела всех вокруг полным отчаянной боли взглядом.
– Контракт моего мужа с мисс Кроули предусматривал, что все дальнейшие обязательства снимаются с нее "до конца ее дней". Стало быть – до конца ее жизни. О Эстар, мой Тони так преклонялся перед ее талантом!.. И я подумала: если б она стала призраком, то контракт смог бы опять вступить в силу. На долгие годы. До тех пор, пока жив мой супруг, а он будет – он обязательно будет – жить очень и очень долго.
– Что?! – Эмили отшатнулась.
Лючия невесело усмехнулась:
– Ну вот; я ведь говорила – не стоит меня жалеть. Я стала чудовищем ради моего Тонио – и себя. Да, конечно и ради себя.
– Это же бесчеловечно, – сэр Генри с отвращением и ужасом смотрел на нее. – Вы хотели из Эмили сделать рабыню! И все это – ради любви?!
Арт пристально посмотрел на нее, и покачал головой:
– Не одной лишь любви, сэр. Еще – ради ревности.
Кивнуть Лючии было уже не под силу, так что она лишь благодарно моргнула.
– Да, вы понимаете, Арт. Я знала, что вы поймете.
Арт помрачнел:
– Нет, Лючи. Я не понимаю – пока.
Сеньора тяжко вздохнула:
– Вы – все поймете. Луиза...
Он отпрянул, скулы его побелели:
– Она никого не убила! Да как смеете вы даже сравнивать!
– Неправда. Она собиралась убить. Себя. И с успехом убила. А впрочем, вы правы, сравнивать это трудно. И все же...
– Довольно уже разговоров о прошлом, сеньора. Пора объяснить, что же произошло вчера, – крепко сжав Арту плечо, устало посмотрел на нее Андерхилл.
Лючия вновь хрипло вздохнула, собираясь с духом.
Все затаили дыхание. В накрывшей дом тишине было слышно, как тикают в верхней гостиной часы.
– Мы пришли вечером, – наконец, хрипло прокашлявшись, снова заговорила она. – Я разрывалась между желанием пойти и, одновременно, страхом встречи, но Тонио так настаивал, что я попросту не смогла отказать. С тех пор, как он заключил этот злосчастный контракт, Тонио говорил мне о вас, Эмили, с таким жаром, что я начала опасаться худшего. И я не ошиблась. Тот поцелуй, якобы дружеский, был полон такой нежности, такой страсти...
Она снова закашлялась, на сей раз сильнее.
– Не думайте обо мне хуже, чем есть; до того я еще сомневалась, еще боялась того, что задумала. Я почти что готова была отказаться! Но тот поцелуй – он решил все. И я, внучка Джорджины Тренто, наследница нескольких страшных семейных заклятий – да, я отравила напиток. Заклятие было отложенным, и должно было подействовать только утром, а после... – она нервно дернула уголком губ. – По прошествии суток вы, Эмили, должны были навеки остаться здесь, и – в нашей власти.
– Рядом с вашим супругом.
– Да. Рядом с Тони. Вот только проблемой бы это уже не являлось. Да, мой муж по-прежнему наслаждался бы вашим талантом, но вы, – сами вы, – больше б не представляли угрозы. Мой Тонио – он ведь живой человек. И он любит живых, а не мертвых.
Она измученно закрыла глаза. По щеке ее скатилась слеза – и пропала, затерявшись в эбеновых прядях.
– Теперь я понимаю, что все было зря. Все было сплошной иллюзией. Глупостью, ложью – и самообманом. То, что говорил мне Тони... С такой любовью и страстью!.. Давно я не слышала от него таких слов. Жаль только, что лишь сейчас, а не раньше... Почему, почему все всегда так не вовремя? Зачем, для чего все, когда уже поздно?!
Румянец на впалых щеках стал еще ярче. Заметив это, Арт протянул было руку к кристаллу, но сеньора Лючия остановила его.
– Не надо, Арт. Я вас прошу. Поздно. Нынче, видно, такой уж день, когда все, абсолютно все поздно.
– Поздно? – Арт прищурился – и хрипло выдохнул, осененный догадкой. – Эстар, но зачем?! Я могу...
– Нет, мальчик мой, – сэр Генри с силой сжал его руку, не дав трансформировать кольцо в палочку. – Нет. Я почти абсолютно уверен в том, что за заклятие было применено. Боюсь, что мы и впрямь опоздали. Тут уже правда ничем не поможешь.
Арт в отчаянии уронил руки.
Крис до крови закусил губу. Подбородок предательски задрожал, но он усилием воли взял себя в руки. Вокруг и без того полно боли. Какой прок еще умножать?
Лежавшая на кровати остановила взгляд на супруге.
– Прости меня, милый. Наверное, я была тебе не лучшей женой, но – все духи свидетели, я так старалась...
Взгляд ее переместился за спину Арта:
– Простите и вы, Эмили. Или же – не прощайте. Эстар свидетельница, вашего прощения я могу только жаждать, но не заслуживать. Если б я только могла...
Она сипло, судорожно вдохнула. Глаза ее изумленно расширились – так, будто она увидела нечто, незримое для остальных.
– Как я могу отказать вам... теперь, – печально покачала та головой. – Я вас прощаю, Лючия Беттини. Во имя того светлого, что в вас еще есть – и было.
Глаза Лючии Беттини закрылись прежде, чем Эмили договорила, и, с тихим, едва слышным вздохом, душа ее, невидимая никому, отлетела – навстречу своей судьбе.
Арт опустил голову. В тишине было слышно, как падает за окном снег. Все молчали. Лишь у кровати, прижав к губам руку жены, тихо плакал сеньор Беттини.
* * *
Вновь появившееся из-за туч солнце-стэллион почти уже скрылось за горизонтом, когда они вновь оказались в гостиной, однако ни разу на памяти Криса в ней не было так тяжело, как сейчас.
Наставник выглядел, словно в воду опущенным: похоже, произошедшее задело его куда сильнее, чем он ожидал.
Шесть тусклых свечей на столе радости тоже не добавляли.
Сэр Генри выглядел отрешенным и почти спокойным, но теперь Крис знал его немного лучше и чувствовал, какие страсти кипят под этой маской невозмутимости.
Сидевшая в призрачном кресле Эмили в задумчивости смотрела в окно.
– Вот и последний мой вечер здесь. Странно. Наверное, мне следовало бы грустить, но... Я ничего не чувствую.
– Поверь, не ты первая, – сэр Генри в задумчивости потер подбородок. – Похоже, что это естественно.
– Да, наверное так.
Она пристально посмотрела на него, будто пытаясь понять, что у него на уме.
– Дай мне слово, что Лючию не упомянут. Нигде. Ни в одном из отчетов.
Андерхилл резко выпрямился в кресле.
– Что?!
Арт тоже поднял голову, во взгляде у него впервые за вечер мелькнуло нечто, похожее на любопытство.
– Но – почему?
Эмили явно смутилась:
– Я... правда, не знаю. Но мне кажется, что в происшедшем есть часть и моей вины. Не спорь со мной, Генри. Ведь именно ты рассказал мне про тот поцелуй, помнишь? Ты был прав – а я просто не понимала. Хотя, думается, и должна была. Я ведь все это чувствовала. Ее боль и ревность. Я все замечала – но не попыталась с ней поговорить. Я могла изменить все – и не изменила.
Она горько усмехнулась закату.
– И все равно, – лицо Андерхилла потемнело от гнева. – Это – не оправдание!
– О Эстар, ну какое тут может быть оправдание? Я прошу о снисхождении, Генри!
– О снисхождении? – взгляд Андерхилла стал совсем хищным, стальным. Почти столь же убийственно грозным, как утром.
– Именно. – Призрачная рука крепко сжала ему ладонь. – Я никогда ни о чем не просила тебя. Это – единственная моя просьба, Генри. Как можешь ты отказать? Мне? Сейчас?
Андерхилл попытался сжать ее руку в ответ, однако пальцы прошли сквозь нее. Он вздрогнул. Плечи его опустились, гнев ушел вместе со вздохом. Перед Крисом вновь был лишь усталый и постаревший от боли мужчина.
– Так ты сделаешь это? – вновь тихо спросила Эмили.
Сэр Генри пронзительно посмотрел на нее – и кивнул.
– Ты права. Я не могу отказать тебе. Только не в этом.
Она улыбнулась – так ласково и так тепло, что у Криса защипало в носу.
– Спасибо.
Она бросила странный взгляд на часы.
– Через час должно состояться мое прощальное выступление.
– Должно было бы состояться, точнее, – машинально поправил сэр Генри.
– Нет, Генри, не было бы, а должно, – в ее голосе вновь зазвучала сталь. – Никогда – сколько я себя помню – я не отменяла своих выступлений. Не вижу смысла теперь начинать. – Она живо вскочила из кресла: глаза ее заблестели, апатия растаяла, словно туман. – Я ведь все еще здесь. А значит, и выступлению – быть.
Арт замер, разинув рот.
Крис с трудом удержался от желания присвистнуть. Сердце его пустилось в галоп. Ох, ну ничего ж себе! Определенно, мисс Кроули – личность и впрямь выдающаяся. Прощальный концерт призрака! Да, такого почтенный Уэстборн до этого дня не видывал.
Да и видывал ли хоть кто-то в мире?
* * *
Новость, небывалая и поразительная, облетела Уэстборн всего лишь за час до начала – но, несмотря на это, большой зал «Ла Ронда» был полон. Набит под завязку. Партер сверкал, ложи сияли, галерка пахла фиалками, недорогими духами и сплетнями. Все было в точности, как и во время любого события с первой полосы «Таймс» – и, вместе с тем, по-другому. Опыта присутствия на выступлениях призраков ни у кого не было, никто, по сути, не знал, что их ждет – и это поневоле будоражило кровь.
Шум, витавший над залом, был чуть ли не вдвое тише обычного, дамы обмахивались веерами так часто, как будто стояла жара, а главной темой галерки на этот раз были отнюдь не лорд-мэр с присными и прибывшие знаменитости.
Серебряный звук колокольчика разнесся по залу, отразился от стен и ушел под свод. Шум тут же стих, будто на зал наложили заклятие немоты. Свет погас. Все взоры обратились к сцене.
Она возникла, словно бы из ниоткуда – высокая изящная фигурка в спадавшем к ногам серебристыми волнами платье. Появилась, и тотчас запела. Оркестр едва успел подхватить мотив.
Впрочем, просто сказать "запела" – значило не сказать ничего.
Крис как зачарованный замер в кресле. Мелодия подхватила его, и понесла за собой – по волнам размышлений и памяти.
Сердце его пустилось в галоп от нахлынувшего озарения. Нет, это был не концерт. Это был разговор. Она говорила с ним – с ними, со всеми – лучшим способом, каким умела. И – одним из самых прекрасных на свете.
О жизни и смерти. О горе и радости. О ненависти – и любви: той, что сильнее любой боли и самой смерти; той, что, по сути, и есть сама жизнь.
Он плыл сквозь миры и картины; сквозь дивные, удивительные видения, создать какие было по плечу лишь самым сильным из л'ларов – и гениям. Он вздыхал от восторга, смеялся и плакал – и все вокруг тоже смеялись и плакали: завороженные, очарованные тем, что едва ли подвластно и л'ларам. Магией совершенно иного порядка; чистым, словно хрусталь волшебством высшей пробы. Он падал в пропасть – но миг спустя уже поднимался к вершинам, и, как на самом верху наблюдал тень, так на дне глубочайшего из ущелий видел свет. Слабый, едва заметный – но все же свет. А значит, даже на самой высокой вершине таилась опасность. А стало быть – даже на самой большой глубине оставалась надежда...
Крис, не стесняясь слез, плакал, – и чувствовал, как вместе с каждой слезой уходят прочь боль и тоска; как воцаряется в душе покой – и становится легче.
Дышать.
Жить.
И – идти дальше.
Миры и жизни рекой текли сквозь него, и он проживал их, одну за другой, а когда последняя ария подошла к концу, Эмили Кроули вздохнула – легко и свободно – и, подарив на прощание залу улыбку, исчезла в луче, полном стремящихся ввысь ярких искр.
* * *
Мороз хлестко ударил по щекам, прогнав прочь остатки видений.
Крис кашлянул, и бросил взгляд по сторонам.
Солнце давно уже странствовало где-то в загоризонтье, и на небосводе правила свой бал луна, в легкой дымке казавшаяся призрачной, словно оставившая только что их мисс Кроули.
Театр они покинули на час позже всех. Никто, кроме разве что Арта и Криса, не догадывался о причине, и даже Арт не знал, ни где именно провели этот час Эмили и его бывший наставник, ни о чем они говорили. Да и говорили ли они вообще? Крис, вроде бы, слышал музыку...
В общем, дружно решив, что это их не касается, они проводили до аэромобиля заменившего этим вечером дядю племянника сеньора Тонио, Паоло, клятвенно заверили его, что не слишком задержатся, и отправились за кулисы, где Арт не увидел решительно ничего нового, Крис же – совсем даже наоборот.
Там-то их и нашел Андерхилл – в полночь, ровно с последним ударом часов. Момент, да и обстановка были в самый раз, чтобы произнести что-то крайне возвышенное, однако Арт и сэр Генри только переглянулись:
– Все? – тихо спросил один.
– Да, все, – так же тихо ответил другой, и Крис понял, что ничего больше здесь и не надо, и что любое слово сверх того только лишь все безнадежно испортит.
Не глядя более по сторонам, они спустились к дверям, и, запахнув поплотнее пальто, вышли на улицу.
На тот самый мороз, что привел ученика л'лара в чувство.
Крис вздохнул. Наверняка, то, что предстало их взору, Эмили бы понравилось.
Луна как заправский маляр посеребрила улицы, деревья стояли, будто жемчугами осыпанные.
Удивительная картина, столь редкая для Уэстборна, заворожила их. Двое мужчин и мальчик шли сквозь затканный в сказку город, и снег так весело хрустел у них под ногами, а над головами среди звезд так ярко сияла луна, что Крис почувствовал, как с каждым шагом к нему возвращается почти утраченное за этот, столь долгий день, равновесие.
Он поднял голову, улыбнулся, и наконец мысленно произнес то, что не смог сказать в зале:
"Прощайте, мисс Кроули. Летите – прямо на свет, не сворачивая! И пусть будет легким ваш путь".
Глаза заслезились, так что возможно, ему попросту показалось, но на мгновение одна из звезд, – многоцветная, яркая, – сверкнула в небе, а вслед за тем ветерок мягко коснулся щеки.
"Прощай, Кристофер Харви. Прощай! Постарайся найти свое счастье. Я верю, я знаю, ты – сможешь".
Ветер унесся прочь – вперед и ввысь, к свету.
Ученик л'лара снова, на этот раз – очень серьезно, улыбнулся в ответ:
"Я обязательно постараюсь, мисс Кроули. Я обещаю".
И бросился догонять л'ларов. Он просто-таки безнадежно отстал, засмотревшись на небо, и сэр Генри с наставником успели уйти далеко.
На небо больше никто не смотрел, так что даже Крис не заметил, как яркая многоцветная звездочка сверкнула в последний раз – и погасла, растаяв в серебряном луносвете.
* * *
Утро встретило Криса непривычной для дома «восемь» по Марч-стрит тишиной. Тихо было везде: никто не выговаривал никому за пылинку в мансарде, ни звука не доносилось с кухни.
Это было непривычно и странно. Казалось, жизнь замерла везде, кроме гостиной – единственного в доме места, откуда доносились какие-то звуки.
С радостью устремившись навстречу чему-то привычному, Крис подошел, и собрался уж было войти, но в последний момент удержался и замер у приоткрытой двери.
Из-за нее были отчетливо слышны голоса, а в щель – отлично видна часть комнаты. Судя по всему, наставник с сэром Генри были увлечены разговором, и он не больно-то жаждал им помешать.
– ...Кстати, блокнот отыскался, – словно бы между прочим заметил сэр Генри.
– Неужто? И где же он был?
– Как я и полагал, в медальоне. Видимо, проявился сразу, как только хозяйка ушла ко Вратам. Наверное, мне следовало давно догадаться: я ведь мгновенно почувствовал запах состава, которым обработали оба предмета. Но вчера у меня, сказать честно, прямо-таки голова кругом шла. А вот ты, кстати, мог бы сообразить побыстрей, – Андерхилл устало вздохнул. – В общем, теперь он мой. Вот, взгляни, если хочешь.
Он с легкостью перебросил Арту стянутую лентой книжицу.
Арт открыл ее – и так и впился взглядом в содержимое.
– Да это же... Просто немыслимо!
Крису показалось, что тот с трудом сдерживает смех.
– Нет, скажи – каково, а? И этой тетрадки боялся сам лорд Риджуэй! – сэр Генри отрывисто хохотнул.
– "Лучшие изо всех тайн хранятся у вас в голове", – Арт в веселой задумчивости потер подбородок. – Ну – она ведь не так уж и неправа, разве нет?
– Разумеется! И тем не менее. – Сэр Генри покачал головой. – Ах, Эмили, Эмили!
– Стало быть, ваше любопытство удовлетворено, – начисто проигнорировав последнюю фразу, сдержанно улыбнулся наставник. – Я рад. Впрочем, вы, я смотрю, так и норовите сменить тему. Ну а я – нет. Мой так огорчивший вас перелет в Уэстборн. Теперь-то вы понимаете, почему я предпочел такой выбор?
– Да, теперь понимаю, – сэр Генри устало вздохнул. – Пожалуй, в каком-то смысле, мне даже свезло: мне-то ведь предстоит удрать отсюда туда, а не наоборот. Не представляю, кто смог бы заменить меня в департаменте. По крайней мере, сейчас. Никто еще не готов.
– Что, даже Перси?
– Ну да, даже он. Когда-то я думал, что сможешь ты. Да, думаю, ты бы отлично справился.
Видимо, Арт сильно переменился в лице, так как Андерхилл расхохотался.
– Ох, у тебя такой вид, будто я предложил тебе сигануть в Бездну без всякой страховки, – хмыкнул он. – Кстати, хотя заклятие левитации и внесено в свежий список на ограничение применения, думаю, для прыгунов в Бездну мы так и быть сможем пойти на уступки.
– Да ну? – Арт так изумился, что даже забыл про испуг. – Все-таки внесено? В это... просто не верится.
– О, вижу, ты удивлен? – лукаво улыбнулся сэр Генри. – Напрасно. Или ты думал, что твои письма никем никогда не просматриваются? Как, без сомненья, наивно с твоей стороны.
Он снова вздохнул.
– Мальчик мой, мне тебя не хватает. Надеюсь, однажды ты все же найдешь в себе силы вернуться.
Арт резко втянул ртом воздух.
– Ни за что. Даже и не просите. Я... не могу, сэр! И хватит об этом.
Сэр Генри только вздохнул:
– Ну да, вот и Перси сказал: мол, пока и пытаться не стоит. Правда, он до сих пор крайне досадует, что ты не выбрался на их с Ви свадьбу.
Уши у Арта отчаянно покраснели.
– Наверное, приглашение куда-нибудь задевалось.
– Ну да, они часто так.
– Может быть, побоялось попасться мне на глаза? Я, кажется, как раз в те дни был малость не в духе.
– А мне кажется, что трусит кто-то другой. Можно сбежать на какое-то время, но вот на всю жизнь – нет смысла. Нет, Арти, поверь: на всю жизнь не напрячешься.
Арт покачал головой.
– Может, и так, сэр, – медленно произнес он. – А может, и нет. У каждого свои тени. Для каких-то и всей жизни мало.
Гнетущая тишина опустилась на комнату: лишь размеренно шли своим ходом часы, да шумел, как обычно, под окнами город.
Наконец, сэр Генри оттянул воротничок и негромко кашлянул, словно скрывая неловкость:
– В любом случае, хочешь ты этого или нет, мне, может статься, понадобится твоя помощь – причем очень скоро. – Голос его стал жестким, стальным: таким отдают приказания – настоящие, только попробуй не выполни!
Арт даже не стал возражать, разве только вздохнул:
– Надолго?
Сэр Генри успокаивающе махнул рукой:
– Не больше, чем на неделю, не бойся.
Арт крайне скептически хмыкнул, но тотчас же сменил тон:
– Договор, да? С ним все-таки утряслось?
– В яблочко, – сэр Генри довольно прищурился, словно кот, слопавший чашку сметаны. – Ну так что: если я напишу, вы приедете с Крисом?
Арт замолчал – так надолго, что Крис всерьез испугался, как бы тени не взяли над ним верх и не вынудили отказаться – но вскоре время сомнений прошло.
– Как я могу отказать – в такой просьбе? – невесело хмыкнув, обреченно развел он руками.
Андерхилл ничего не сказал, но по его лицу было заметно, что он явно очень доволен победой.
– Возможно, я упомяну в письме Ви с Перси. Если так, то это значит, что вам придется остановиться у них. Впрочем, они только рады вам будут.
В голосе Арта вновь зазвучало веселье:
– Не имею решительно ничего против.
Решив, что большой беды от его появления уже не будет, Крис вошел в гостиную.
Оба л'лара одновременно повернулись к нему.
– О, а вот и Крис, – сэр Генри улыбнулся, да так хитро, что у Криса тотчас засосало под ложечкой. – Рад, что тебе наконец-то наскучило твое убежище. Думается, ты услышал достаточно, чтобы нам не пришлось повторять тебе все еще раз?
Ну что мог Крис на это сказать? Его вычислили, как дилетанта-мальчишку. Правда, он ведь и был всего лишь дилетантом-мальчишкой, так что...
– Полагаю, что да. Сэр, – нарочито запнувшись, добавил он, и оба л'лара так и покатились со смеху.
На лестнице послышался шум, и в гостиную, один за другим величаво влетели подносы.
– А вот и наш завтрак.
Арт улыбнулся. Часы весело пробили восемь. Под окнами кто-то сперва громко вскрикнул, затем – рассмеялся.
Жизнь шла своим чередом, и не думала останавливаться.
С аппетитом уплетая пирожные, Крис непрестанно думал о словах наставника и сэра Генри.
Что еще за договор? Отчего он столь значим? Зачем они с мистером Синклером нужны в столице? Там ведь и без них полно опытных и сильных л'ларов, а сэр Генри так уговаривал, будто бы там без них с Артом – никак.
А впрочем, всему свое время. Придет час – узнает. К чему торопиться?
И какое, оказывается, обильное прошлое у его наставника! Тяжелое – и, в то же время, захватывающее. Будет ли и у него так? Или он, счастливо избежав треволнений судьбы, доживет свой век в покое?
"Нет. Даже не обольщайся. Ты ведь рядом с Артом. А рядом с ним можно быть твердо уверенным только в одном: что прошлое у тебя не просто будет, а что его будет – хоть отбавляй. Да и, честно сказать – разве сам-то ты хочешь, чтоб было иначе?"
Над домами послышался шум, и вскоре у входа, сияя отполированными боками, приземлился большой черный аэромобиль.
Попрощались еще в гостиной. Затем наставник спустился вниз, проводить, а Крис тут же прильнул к окну, и, не отрываясь, смотрел, как перевернувший его жизнь вверх дном человек, сев в аэромобиль, уносится вдаль, – вместе с той частью будущего, что зовут столь расплывчатым словом "возможно".
IV ( IV ). Casus дипломатии
Уорвик-плейс,
месяц до торжества
Луна вынырнув из-за одной тучи, спряталась за другую, а еще миг спустя – снова вынырнула. Луна развлекалась – и ей было весело.
Лежавший во дворе пес в задумчивости смотрел на эту игру в прятки и размышлял о высоком.
Мысли пары сидевших, хвостом к хвосту, на высокой ограде усадьбы котов тоже были не слишком уж приземленными.
В общем, и на холме и под ним царило то романтичное умиротворение, какое бывает весной – порой любви и возрождения всего и вся.
Большой дом был погружен в тишину. Горели лишь окна кухни – на которой решительно ничего интересного не происходило, – да окна гостиной парой этажей выше, в которой происходило нечто более интересное.
Двое, рука в руке, стояли у высокого окна, но природа их не занимала. Куда больше их занимал спор – долгий и страстный.
– Сама посуди, жизнь моя! – глядя леди прямо в глаза, проникновенно вещал джентльмен. – Такое событие... Подобные торжества не происходят раз в год! Весь свет взбудоражен и с нетерпением ждет этого дня. Чем не повод наконец возвратиться? И – вновь начать жить.
– Но... – взгляд леди был полон отчаяния, – пойми, я не могу! Альберт...
– Альберт, любовь моя? – вкрадчиво вопросил джентльмен. – Уже целых три года прошло. Хватит тебе чахнуть в этой глуши. Оправляйся в Эльгард. К родным и к друзьям. Повеселишься, развеешься. А я присоединюсь к тебе дня через два-три... Да, полагаю, тебе правда стоит там побывать.
– Ох, ну – я не знаю, – в голосе леди возникло сомнение. – Может быть, ты и прав. В конце концов.
– Так ты сделаешь , как я прошу? Отправишься – вместе со своей протеже, разумеется. Девочке было бы вовсе не лишним повидать свет.
– Компаньонкой, любимый, – весело рассмеялась леди. – Когда уже ты прекратишь путать?
– Когда это перестанет тебя забавлять, жизнь моя, – в глубине глаз джентльмена сверкнули веселые искорки. – Так что же насчет столицы?
– Хорошо, милый, – наконец-то с улыбкой сдалась леди. – Конечно же, я отправлюсь туда – раз ты так этого хочешь. И буду ждать тебя там. Долго?
– Нет, жизнь моя. Ни за что. Обещаю .
Луна снова нырнула в тучи. Занавеси на высоком окне опустились, скрыв дальнейшее от сторонних глаз.
Коты, склонившись голова к голове, замурлыкали что-то лирическое. Во дворе пес устало зевнул и закрыл глаза: лунные прятки его утомили.
В городке под холмом часы пробили полночь.
Новый день начинался.
* * *
Уэстборн-Эльгард,
четыре недели спустя
Мягко оторвавшись от земли, корабль взмыл в рассветное небо.
Большая обзорная галерея наполнилась шумом аплодисментов. Разместившиеся в каютах с облегчением выдохнули, и приступили к обычным занятиям людей, направляющихся из пункта "А" в пункт "Б" на гражданском воздушном судне А-класса.
В одной из кают первого класса Крис откинулся на спинку кресла и отчаянно, во весь рот, зевнул.
Приглашение, по воле которого они с Артом оказались, во-первых – на борту столь замечательного корабля, и во-вторых – в одной из самых роскошных его кают, пришло парой дней раньше от бывшего наставника Арта – то есть, от такого лица, чьи просьбы как правило не обсуждаются. Они принимаются, как неизбежность вроде смены дат и сезонов, так что Арт с Крисом быстренько озаботились приведением своих лучших костюмов в порядок, уложили в чемоданы все самое необходимое и почти ничего сверх того, и спустя сорок два часа были уже на борту судна, уносившего их в синюю даль. А конкретно – в столицу Объединенного королевства, где вот-вот должно было произойти кое-что потрясающе грандиозное...
– "...сулящее значительные перемены", и прочая, – Арт с полным скуки зевком отложил "Таймс", и сделал долгий задумчивый глоток кофе. – Обычная предпраздничная чепуха. Изобилие слов и отчаянный дефицит смысла. Крис, будь добр, передай-ка мне "Мэйл". И, кстати, если тебя не клонит в сон, можешь сходить посетить галерею... Хм-м, это не лишено интереса.
Так и не поняв, относилась последняя фраза к нему, или – к статье в переданной им газете, однако наверняка зная, что Арт давать зряшных советов не станет, Крис поспешил воспользоваться предложением.
Галерея, располагавшаяся на носу второй палубы, поразила ученика л'лара не виданным им доселе на летучих суднах простором, а также – обилием роскошных костюмов, шумом и суетой, словно на Ратушной площади под Новогодье.
Леди и джентльмены, детвора (крайне немногочисленная), студенты (в обилии), л'лары, не л'лары, и даже несколько й'эти и ариэнни – гости из снежно-ледяного Эрварда и с далекого Равеннора, заполнили пространство, наполнив его шумом, смехом и изумленными криками.
– ...Итак, входит, стало быть, Энди Гроу в наш банк. А надо заметить, одет он был малость так не по сезону. Зато в точности по совету врача: ну, шляпа там, шарф на пол-лица потеплее, перчатки. И это – в предлетнюю-то теплынь! Каково, а? Тот доктор его, не иначе, как спятил. Однако, друзья мои – не о нем речь! Итак, входит, значит, себе Энди в банк, чтобы снять дюжину стэллионов со счета...
– ...Пап! Посади меня на плечи. Пожалуйста! Ничего же не видно! Ну, папочка!..
– ...Ох Эстар, я, похоже, забыла в каюте бинокль. Бесс, милочка, будь добра, пойди и принеси мне его. Ну, живо; живо, кому говорят! Гусыня неповоротливая...
Рыбкой пронырнув сквозь море шелковых, кашемировых и много-каких-еще юбок и пиджаков, Крис юркнул в образовавшийся на мгновенье просвет в группе толпившихся в первых рядах студиозусов – и прямиком влетел носом в стекло.
На миг ему стало нехорошо. Конечно, он знал, что сплошная, насквозь пропитанная заклинаниями стеклянная стена Галереи способна выдержать хоть стадо слоников, а не то, что мальчишку, – и все равно испугался: а ну как в заклинаньях изъян, и вот, прямо сейчас, стекло не выдержит, пойдет трещинами и рухнет? Что будет с ними тогда? Земля их притянет, и они все свалятся, словно ненужный балласт?
– "Интересно, а если б такое и вправду случилось, успел бы наставник спасти нас – или пришлось бы выкручиваться самому?" – с любопытством подумал он – и зябко поежился. Нет, сколько Арт ни твердил ему о силе его дара, он все-таки не был уверен, что его хватит на то, чтоб спасти остальных и себя, и не шмякнуться оземь, что тощий, вихрастый мешок с песком.
Позади кто-то хихикнул.
Отбросив дурацкую мысль прочь, Крис гулко сглотнул, прогнав прочь дурноту, и приник к стеклу.
Солнце ярко сияло в лазоревом небе. Внизу проплывали стайками облака: большие, искристо снежные, похожие не то на города, не то на виденных Крисом в зоопарке верблюдов, не то – еще на каких-то зверей. А вот, чуть правей, воспарила стая лебедей – столь же обманчиво-призрачных, как и готовый в любой миг сменить облик замок чуть ниже.
