Текст книги "Терра Магика. Часть 1. Тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Юлия Игнатовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Как раз вовремя.
– Крис, – войдя в гостиную, рассеянно кивнул мистер Синклер. – Ну как, было что-нибудь в мое отсутствие?
Улыбнувшись в ответ, Крис слово в слово пересказал содержание звонков. Впрочем, как он и догадывался, смысл этих односторонних бесед ускользнул лишь от него, наставнику же, напротив, все было ясно как день.
– Прекрасно, прекрасно! – довольно потер он руки, и, взяв с журнального столика письма, углубился в чтение.
Приготовившийся уже вскочить из-за стола, дабы тотчас отправиться по какому-то крайне ответственному – и несомненно сверхсрочному – поручению, Крис несколько приуныл.
– Будет, будет и для тебя дело, – заметив разочарование ученика, рассеянно подбодрил его наставник и, глотнув прибывшего с кухни кофе, вскрыл последний конверт.
Заинтересовавшись, Крис принялся разглядывать любопытную корреспонденцию.
Та и вправду заслуживала внимания. Хотя бы – разнообразием штампов и адресов.
Первым на стол опустилось письмо из "Ла Ронда". Даже если бы на бумаге не стояло названия театра, Крис наверняка бы узнал легкий, летящий почерк маэстро Кантини.
Затем компанию ему составила справка из Управления полиции. И тут почерк ученику был знаком. Старший инспектор Уолтерс, давний знакомый Арта, похоже, и на сей раз не отказал ему в помощи.
Далее на столе разместились: выписка из досье колледжа Стэнтона. Приятно хрустящее дорогой бумагой письмо от сэра Роберта Коулмана, проживавшего там-то и там-то. Куда менее дорогая бумага со штампом все того же управления полиции Уэстборна: стенограмма проведенных при помощи кристалла переговоров с управлением полиции Вондерер-крика. Пара выписок из документов, помеченная штампом "Регистрационная служба N15, Уэстборн, Вул-стрит, 18". И, в довершение всего – несколько листков со сделанными рукой Арта записями, подписанными кем-то, чьи имена ни о чем Крису не говорили.
Разложив бумаги перед собой в неком ему лишь понятном порядке, Арт в задумчивости оглядел получившееся, затем – поменял мыслеприказом бумаги местами и, опустив подбородок на руки, задумался.
Крис, боясь пошевелиться, дабы не потревожить наставника, замер на крае стула.
Мистер Синклер вздохнул, еще несколько раз поменял все, окинул взором получившуюся картину – и, явно не удовлетворенный результатом, поменял все опять.
И опять...
И опять...
– Ну, вот это уже хоть на что-то похоже, – наконец с удовлетворением хмыкнул он. – Да. Полагаю, с одною все ясно. Только б я не ошибся с другим... Впрочем, на сей случай очень легко предпринять меры. Сколько сейчас на часах? – вынырнув из размышлений, спросил он.
– Без пяти семь, сэр, – не без удивления ответил Крис: впервые на его памяти наставник так погрузился в дела, что забыл не только о времени, как таковом, но и о том, что часы – у него прямо перед глазами.
– Без пяти? Отлично, просто отлично, – довольно кивнул Арт.
Ученик только плечами пожал: чего такого отличного в том, что сейчас – именно без пяти семь, а не шесть или, к примеру, семь тридцать, он не улавливал.
Судя по довольной улыбке и блеску в глазах, наставник явно распутал шараду со стыренными изумрудами некой давно почившей в бозе старой леди. И это было хорошо. Замечательно. Здорово! Но было бы без сомнения еще лучше, если бы он пожелал поделиться своими выводами с учеником!
Солнце, часа на три бросившее свои прятки, вновь скрылось за тучкой; на этот раз – маленькой.
– Сэр... – он неловко заерзал на стуле.
– Да, Крис? – глотнув успевшего за это время остыть кофе, поднял на него взгляд Арт.
– Простите – но я, по правде сказать, до сих пор ничегошеньки не понимаю. Даром, что тоже был в доме Уильямсов, и видел и слышал едва ли не все, что и вы. Вы, судя по всему, вышли на некий след. Прежде вы, помнится, всегда делились своими догадками, полагая это частью моего обучения. Не желаете ли последовать данному правилу и сейчас?
Арт пристально поглядел на ученика.
Нарочито, почти что выспренне вежливый по своей форме вопрос был задан самым невинным и даже несколько безразличным тоном, однако столь явной уловкой его было не обмануть.
– Ах вот оно что, – покачал он головой. – Ты еще не смекнул, где копать. Хотя – чему тут удивляться: ты ведь не знаешь и половины всех фактов... Что ж – если желаешь, взгляни на бумаги – а там поглядим, нужны будут тебе объяснения, или верный ответ сам придет тебе в голову.
Во взгляде Арта мелькнула улыбка:
– Ты пока посмотри – а я должен сделать один очень срочный звонок. Нашему старому другу Уолтерсу. Надеюсь, что он еще не ушел в паб, сидеть там в обнимку со скукой. Если я не ошибся и правильно разгадал этот ребус – а покамест ничто не свидетельствует, что я где-то "запутал клубок" – помощь лишней не будет.
И вновь вышло солнце.
* * *
Старший инспектор управления полиции Уэстборна Крейг Уолтерс поставил на стол опустевшую кофейную чашку, раскурил сигару, пустил к потолку кольцо дыма – и, откинувшись в кресле, принялся наблюдать за полетом.
По правде сказать, он мог плюнуть на все, и уйти: лишь вчера, с грандиозным успехом раскрыв одно сложное дело, он имел право, (равно, как и недвусмысленный приказ начальства), немного расслабиться. Только – куда ему было идти? В паб? Или – в пустую квартиру, маяться от одиночества?
Инспектор вздохнул – и пустил к потолку второе кольцо, догонять первое.
Нет, ни то, ни другое его не прельщало.
Да и зачем вообще уходить? За годы службы кабинет стал для него куда родней места, что он называл домом.
Мчавшиеся наперегонки кольца, достигли, в конце концов, потолка – аккурат там, где, устав изучать весь изученный уже угол, маялась от скуки муха. Раздраженно взмахнув крылышками, насекомое нехотя оторвалось от насиженного места и переместилось в другое, проверять качество побелки там.
Подавив зевок, Уолтерс бросил взгляд за окно.
Солнце с луной, словно устав играть в длящуюся уже вечность игру: "Догони меня", чуть замедлили ход.
Инспектор хмыкнул:
"Никак пара светил решила чуток пообщаться? Посплетничать?"
Этакий дружеский обмен данными.
А что ж, дельная мысль! Пожалуй, он тоже не отказался бы сейчас от годной компании. Например, обществу Арта Синклера он был бы рад, но – увы! Тот, как назло, был по самые уши в очередном деле.
Без особого энтузиазма добавив к паре колец третье, он затушил сигару, но потянуться не успел – кабинет огласил перезвон.
Уолтерс нахмурился: кто б ни пытался связаться с ним в этот час, этот кто-то был явно не в курсе сегодняшних изменений в его расписании. Или...
– Да, Брайан? – рывком схватив новомодную трубку, отрывисто бросил он.
Затем выражение его лица изменилось.
– Арт? – определенно решив, что ослышался, переспросил он.
На другом конце трубки ответили – и по мере того, как говорил отвечавший, удивление, все верней отступая, наконец напрочь покинуло инспектора Уолтерса, уступив место знакомому азарту напавшей на след лисы гончей.
* * *
Стрелка часов, дрогнув, переместилась на четверть восьмого, когда, завершив разговор, Арт положил трубку и вновь обернулся к ученику.
– Крис?
Ученик поднял взгляд от бумаг. Это казалось невероятным, однако – все было так просто. И просто, и ясно – теперь, когда он ознакомился с корреспонденцией, только вот...
Только вот Арт нашел верную нить еще до? того, как прочел письма, в то время как сам-то он!
Эх...
А впрочем, на то ведь Арт Синклер ему и наставник, а он, Кристофер – ученик. И вообще, если сам Гений Гвидо (распространенное прозвище Гвидо Дилэни, героя снискавшей за несколько лет популярность серии детективных рассказов – прим. авт.) – и тот ошибается, что говорить о других-то!
Утешившись этой мыслью, Крис несколько воспрял духом.
– Да, сэр?
– Сейчас на редкость неподходящий момент, чтоб парить в облаках, Крис, – заметив, как отстраненно глядит на него ученик, попенял тому Арт. – Времени у нас мало – а сделать надо изрядно. Ты, помнится, жаждал активных действий и поручений – причем, чем важнее, тем лучше? Так вот, я хочу дать тебе одно, очень-очень ответственное. Прошу исполнить его в точности, как я скажу, ясно?
– Да, сэр!
Крис просиял. Вот оно! Ну наконец-то! Похоже, время искать и планировать кончилось.
Пришло время действовать.
* * *
– Так могу я узнать, с какой целью меня пригласили? – огласил прихожую бас оторванного от репетиции маэстро Кантини.
– Не имею ни малейшего представления, сэр, – ответствовал тенор дворецкого. – Но полагаю, что мистер Синклер, когда он появится, прояснит для вас этот вопрос.
– Ах вот оно что! Мистер Синклер, – понимающе протянул маэстро. – Да... Мне бы сразу же сообразить – после того, как он наведался к нам сегодня. Плюс еще – столь необычная просьба... Но почему женский голос? Ах, ну конечно же! – досадуя на свою недогадливость, хлопнул он себя по лбу. – Мистрис Хейз, это наверняка была мистрис Хейз! Нет, вы только подумайте – как же порою меняют голос кристаллы!
Он с удивлением покачал головой; в глазах его искрились смешинки.
– Ну, если Арт устраивает это собрание, то оно точно необходимо. И, к слову, – имеет все шансы стать чем-то весьма любопытным, – усмехнулся он, и, поднявшись следом за Сомсом по лестнице, вошел в гостиную.
Прихожую вновь огласил перезвон.
Оставив гостя в обществе уже собравшихся, дворецкий спустился к дверям.
– Может, вы соизволите наконец объяснить, чего ради мы все здесь собрались? – голос Джорджа Уильямса был крайне далек от довольного.
Проигнорировав тон и вопрос, Арт рассеянно потер подбородок и окинул внимательным взглядом аудиторию.
Уильямсы. Сидят рядом, в креслах, Элен Уильямс держит руку мужа в своих, словно желая поделиться уверенностью. Правда, проблема в том, что поделиться ей нечем, поскольку уверенность ее – напускная, а на деле переживает она куда больше супруга.
Мэйбл. Сидит рядом с отцом, серьезная – и спокойная, словно вода в тихой гавани. Такая притягательно спокойная...
Как и ее отец. Впрочем, дворецкий – если он опытен – иным быть и не может. Точней сказать – выглядеть. Вечная маска спокойствия – как знать, что за страсти под нею кипят...
Сидящий рядом с Бартом Джеймс. А вот тут никакой водой в заводи и не пахнет. Хоть молодой человек и старается изо всех сил держаться, но – право же, толика выдержки Сомса пришлась бы ему очень кстати.
Маэстро Кантини. Сидит с сигарой в зубах, сама вальяжность. А впрочем – с чего б ему нервничать? В этом действе у него далеко не та роль, чтобы переживать слишком сильно.
Отсутствуют разве что Фред, да еще мистрис Хопкинс с супругом – но им присутствовать и ни к чему.
Ну и, еще, нету Криса – но он появится позже, как и условлено.
Воздух в гостиной сгустился, как перед грозой. Было душно – и очень тихо. Гнетуще.
– Так соблаговолите вы что-нибудь нам объяснить, или нет? – первым не выдержав, нарушил тишину мистер Уильямс. – Вы собрали нас здесь с обещанием, что не позднее, чем в девять предъявите нам гарнитур. Так и – где же он?!
Все обернулись к л'лару.
– Успокойтесь, всему свое время, – улыбнулся тот. – До девяти еще много секунд и минут. И я намерен употребить их с пользой.
Еще раз оглядевшись вокруг, он устроился в кресле у двери.
– Итак, леди и джентльмены, я и вправду собрал вас всех, чтобы вернуть на законное место пропажу. Что, конечно же, сделаю. Но сперва я бы хотел разъяснить, как же произошло преступление. И еще – обозначить виновного.
– Что? – с удивлением выдохнул мистер Уильямс. – Но ведь...
– Как почти все вы, наверное, помните, – как ни в чем не бывало продолжил Арт. – Я покинул этот гостеприимный дом в полдень. С тех пор мне пришлось переделать немало дел – потрудиться как умственно, так и физически. Благодаря чему мне открылись прелюбопытные факты.
Арт ненадолго прервался, чтобы перевести дух. Остальные неотрывно смотрели на него, ловя каждое слово.
– Во-первых, я заглянул в театр, к маэстро Кантини. Где имел ряд бесед – продолжительных, и весьма занимательных – как с самим маэстро, так и еще с рядом лиц. После поговорил с хозяйкой расположенной напротив театра кондитерской. Далее – заглянул в Управление полиции, где также узнал несколько крайне значимых фактов. Затем – посетил еще одно весьма любопытное место, потом – один пансион, далее – Стэнтоновский колледж, а также – некое учреждение на Вул-стрит, где ознакомился с документом преинтересного содержания. Ну, и, конечно же – немало думал, в результате чего пришел к выводам, полностью подтвердившимся в беседе с присутствующим здесь мистером Джеймсом Барретом. И вот какая, в итоге, у меня нарисовалась картина.
Он обвел взглядом присутствующих. Кто-то здесь как пить дать сожалеет, что не догадался удрать поутру. Глупость? Самонадеянность? Все; поздно локти кусать. Теперь – поздно.
– Итак – как можно понять, исходя как из обстоятельств кражи, так и из того, что защищавшие сейф и сам дом заклятия повреждены не были, это – дело рук кого-то из своих. Причем, имеющих свободный доступ в кабинет и наверняка знающих, что именно там, в сейфе, находится гарнитур. Таких людей в доме не так уж много. Точнее, кроме самой четы Уильямсов – четверо. Джеймс, Мэйбл, Джеффри Сомс и мистрис Хопкинс. Последнюю, впрочем, я исключил почти сразу. И вот почему. Во-первых, судя по расспросам, которые провел по моей просьбе Кристофер, она – явно не из числа тех, кого занимают подобного рода вопросы. Во-вторых, судя по тем же расспросам, мистрис Хопкинс провела это утро с сестрой, и выше второго этажа, где расположена столовая, не поднималась. Да и туда выходила явно не на такое время, какого хватило бы, чтобы дойти до кабинета, достать гарнитур и вернуться на кухню. Крис пробовал уложиться в указанный срок. Он не смог – а ведь он-то мальчишка! И, наконец, в-третьих, но не в последних: мистрис Хопкинс не принадлежит к числу тех, при ком сейф оставался открытым. Разве что, иногда. Крайне редко. И – не на этой неделе. То же, впрочем, относится и к вам, Сомс, – бросил он взгляд на дворецкого. – Чего нельзя, однако, сказать о вашей дочери, Мэйбл, а также – о секретаре, Джеймсе. Том, кто утром видел...
Арт выдержал паузу. Двое из присутствующих побледнели: едва заметно.
"Правильная реакция".
– Кто видел, как один, очень ему дорогой человек, отпирает сейф, который на самом-то деле никто запереть не забыл, и передает гарнитур другому – тому, кого меньше чем год назад он по праву считал своим другом. Видел, но промолчал, боясь разрушить счастье того, кто ему очень дорог.
– Счастье? Я не понимаю – о чем вы?! – изумленно спросил мистер Уильямс, однако ответа от Арта ему не потребовалось.
– Пожалуй, и правда, хватит уже скрывать, – вздохнула Элен Уильямс, и, поднявшись с кресла, подошла к Джеймсу. – От этого только проблемы – и есть, и всегда были.
Опустившись на кушетку, она – то ли, в желании успокоить, то ли ища успокоения сама, – взяла того за руку. Лицо у нее было бледным, но полным решимости.
– Джеймс – мой сын, Джордж. Сын от первого брака: тайного, почитаемого моей семьей недостойным, так как мой первый муж не имел состояния – лишь благородство души и желание сделать мир лучше. Лучше, чем он, может статься, заслуживает. К несчастью, мы не могли пожениться открыто – из-за моей семьи, которая уж непременно нашла бы возможность тому помешать. Школьный учитель – и наследница одного из богатейших и влиятельнейших семейств Трехдолья; человек небогатый, незнатный – и та, чьей руки добивались столичные лорды... Можно ли вообразить скандал больший! Но мне было все равно. Шанс стать леди, приданое – какое имели они значение по сравнению с возможностью быть рядом с тем, с чьим сердцем бьется в такт твое собственное!.. Мы обвенчались тайком; заключили брак в маленьком регистрационном бюро на Вул-стрит, где в то время работал умевший хранить тайны друг Берта, и улетели подальше отсюда, к морю. В Вондерер-крик, куда Берт смог перевестись в небольшой частный колледж. Шесть лет. У нас было почти шесть лет счастья – а после...
Элен Уильямс вздрогнула – так, словно по комнате пронесся ветер: холодный, пронизывающий насквозь. Призрачное дуновение прошлого.
– Когда Джеймсу только исполнилось пять, Берт погиб. А аэрокатастрофе – случайной, нелепой... Тогда я вернулась в семью, так как мне больше некуда было идти. Получившая лишь домашнее воспитание, не имевшая, да никогда и не думавшая о своем деле – в силах ли была я дать сыну то, о чем мечтали мы с Альбертом?.. Семья приняла меня, но платой за это стало возвращение девичьей фамилии – и рот на замке насчет Джеймса. Год его прятали у тети, за городом, после чего – отправили в пансион. Как "сироту, находящегося на попечении..." О, это было вполне в духе нашей семьи: так благородно – и, вместе с тем, помогает скрыть правду.
Она усмехнулась: и горько, и криво. Не только супруг – Джеймс тоже в немом изумлении взирал на мать. Похоже, что он, как и все остальные, лишь сейчас в первый раз слышал от нее все без утайки.
– Родные не поскупились на ложь. Пансион был хороший, престижный – но с тех пор я сына почти не видела. Не могла – так как вскоре, к большой радости моей семьи, мы с тобой поженились, а я... Милый мой – я тебя полюбила и знала, насколько важна для тебя репутация. Безукоризненная. Такая, которой совсем ни к чему "пятна" в виде отпрыска человека не богатого и не влиятельного, благородного только душою – хотя... Ох Эстар, разве этого мало?
Элен Уильямс вздохнула: хрипло, надрывно. Со стороны вздох был больше похожим на стон: полный боли, что, пережив годы, вновь пробудилась от дремы. Все слушали, разинув рты. Во всей комнате один лишь Арт не выглядел удивленным: хмурым, мрачным – да, только не удивленным.
– Долгих пятнадцать лет я использовала каждый шанс, чтоб увидеться с сыном; узнать, как он, чем он живет... Ох, как же редко мы виделись – пока однажды мне не пришла на ум мысль – почти гениальная, – как сделать так, чтобы более не разлучаться. Так Джеймс и пришел в наш дом. Ну, а теперь...
На миг дыхание у нее перехватило, но она тотчас же совладала с собой.
– Можешь выставить нас за порог, Джордж. У тебя есть на то полное право, поскольку мы оба... нет – я подвела тебя. Сильно – пусть и совсем этого не желая. Все, чего я хотела – лишь быть рядом с вами обоими. С тобой – и с сыном. Я не могла потерять ни тебя, ни его, но боялась, что признание сломает... все. И вот, к чему это нас привело. Итак, что скажешь?
Она прямо взглянула супругу в глаза. Тот, не отрываясь, смотрел на нее – едва ли не более бледный, чем она сама.
– Глаза... Точно те же глаза!.. И как же я раньше не понял, – прошептал он.
– Ну, это еще ни о чем не говорит, друг мой. Тот же цвет глаз – еще не повод для подозрений в родстве, уж поверь мне, – смятенно пробормотал сэр Бартоломью, но мистер Уильямс не слушал.
– Твой сын... Так вот оно что, – едва слышно произнес он и внимательно посмотрел на жену:
– Элен – неужто я вправду похож на осла, для которого духова репутация важней счастья той, кому он при свидетелях поклялся в вечной любви? Неужто ты и впрямь думала, что, скрывая от меня это, оказываешь мне услугу? А впрочем – я, видно, и вправду осел. И, к тому же – слепец, каких мало. Во всяком случае, был им в последнее время.
Поднявшись из кресла, глава дома пересек комнату и, подошел к кушетке.
– Элен, Джеймс – вы вольны покинуть дом хоть сегодня. Клянусь, я не стану преследовать тебя, Джеймс. Ни за одну из пропаж. Вы абсолютно свободны, и – я вам обещаю – без средств и помощи не останетесь. Но, поверьте – ничто не причинит большую боль, чем уход тех, кого больше всего на свете хотел бы я назвать семьей.
Он опустил голову.
– Джордж, – порывисто вскочив с кушетки, обняла его Элен Уильямс. – Ох, Джордж!
Прорвавшиеся, наконец, сквозь броню выдержки слезы потекли у нее по щекам. Поднявшись следом за матерью, Джеймс протянул ей платок, и хотел уже было вновь сесть, но был тотчас же заключен в объятия близких.
Арт глухо прокашлялся.
Вспомнив о первоначальной причине собрания, все вновь обернулись к нему.
Сэр Бартоломью пересел на место, оставленное Джорджем Уильямсом, а воссоединившаяся семья Уильямсов, рука в руке, устроилась на кушетке.
– Что ж, Арт, – улыбнулся сэр Бартоломью. – Хоть, по правде сказать, у нас есть уже повод наполнить бокалы, но думаю, было бы еще лучше, если бы ты, наконец, рассказал, что же произошло с гарнитуром. И кто же – таинственный похититель.
Арт с удивлением улыбнулся.
– А разве это до сих пор не очевидно?
Взгляды почти всех собравшихся встретились, а затем, медленно, очень медленно, головы их повернулись в сторону...
– Нет! Это он, он во всем виноват, – вскочив из кресла, указала пальцем на отца Мэйбл Сомс. – Он подбил меня на шантаж. Сама я никогда не додумалась бы до такого.
Вскинув голову, Сомс бросил пронзительный взгляд на дочь.
– Ах, ну зачем вы все время нам лжете, Мэйбл, – тихо произнес Арт. – Даже сейчас, когда все маски сорваны и все карты раскрыты. Вина ваша равна, причем это легко доказуемо, так что...
– Оставьте, сэр, – глухо выдохнул Сомс: минутное ошеломление в его глазах сменилось отчаянной, горькой решимостью. – Правда, неправда – пусть будет, как говорит Мэйбл. Я, лишь я во всем виноват. Ну – вот, меня и судите. А дочь отпустите. Она такая хрупкая! Не выдержит заключения. Так что – судите меня. Если сможете.
Он резко вскочил на ноги...
И с отчаянием решившегося на таран смертника, бросился к двери.
Неспроста выбравший строго определенное кресло Арт тотчас же преградил ему путь – что, впрочем, на Сомса впечатления не произвело.
Как и на многих других до него.
А напрасно.
С явным намерением сделать из нацелившего на него палочку л'лара лепешку, Сомс разогнался...
Арт, не сделав ни малейшей попытки уклониться, легко взмахнул палочкой...
И Джеффри Сомс рухнул, ровно подкошенный.
Заметив, что на нее не глядят, Мэйбл шустро метнулась в сторону, нажала на незаметный на первый взгляд рычажок, рывком открыла ставшую тотчас заметною дверь для прислуги, но там – ах, вот так сюрприз! – ее уже поджидал Крейг Уолтерс.
Не будучи знакомой с Уолтерсом, мисс Сомс, может быть, и рискнула бы что-нибудь предпринять, но нацеленная на нее палочка в сочетании с каменным лицом инспектора не оставляли сомнений в том, чем это будет чревато.
На ватных ногах возвратившись назад, Мэйбл рухнула в кресло и взглядом затравленной лисицы уставилась на Уолтерса.
– Спокойнее, мисс Сомс. Нам ведь ни к чему дополнительно все осложнять, верно?
Не сводя палочки с цели, инспектор пересек комнату и встал рядом с приятелем.
На лестнице послышался топот, парадная дверь распахнулась. На пороге застыл Крис, а рядом с ним – донельзя взволнованный Фрэнк Хопкинс.
– Надеюсь, ты прибыл один, – выразительно посмотрел на комнату Уолтерса Арт.
– Ну, раз ты так попросил.
Инспектор мрачно усмехнулся в усы.
– Я так понял, что дело весьма деликатное, – наблюдая за тем, как Фрэнк Хопкинс связывает по рукам и ногам оглушенного Сомса, спросил он. – Впрочем, я могу тотчас же вызвать сюда наряд в случае, если оно перестанет вдруг быть таковым.
– Очень предусмотрительно, – одобрил Арт. – Надеюсь, впрочем, что этого не потребуется.
Сэр Бартоломью смотрел на происходящее, разинув рот.
– Шантаж, – словно силясь стряхнуть наваждение, отчаянно помотал он головой. – Уж не хотите ли вы сказать, что они?.. – не в силах продолжать, мотнул он головой в сторону Сомсов.
– Именно, – не сводя взгляда с Мэйбл, кивнул инспектор. – И довольно давно. Где-то на протяжении года, насколько я понял. Но, впрочем, Арт, это – твое дело. Да и красноречия тебе, в отличие от меня, всегда было не занимать, так что я умолкаю.
Инспектор махнул рукой, словно передавая приятелю эстафету.
Арт усмехнулся: Крейг не принадлежал к числу знати, однако в том, как он взмахнул рукой, было нечто столь неуловимо аристократическое...
– По правде, рассказывать осталось не так уж и много. Не знаю уж, как мисс Сомс узнала про тайну своей госпожи. Разве только, сама она будет настолько любезна, что посвятит нас в подробности, – вопросительно посмотрел он на Мэйбл, но та лишь презрительно передернула плечиками. – Что, неужто не будет? Вот, право, досада. Это бы все упростило.
– Для вас, – нарочито не глядя на л'лара, бросила Мэйбл.
– Не только. Признание не освобождает от ответственности, но способно смягчить наказание. Как, все еще не желаете облегчить душу?.. Ну, я, впрочем, особенно и не надеялся – да и не трудно представить себе, как все было.
Он обернулся к другим.
– Итак. Вероятно, мисс Сомс случайно услышала разговор матери с сыном, пересказала отцу, и тот быстро смекнул, что за рыбка попала к ним в сети. И – сколь много желаний готова она будет выполнить. Миссис Уильямс – пропавшие у вас весной серьги с розовым жемчугом – они ведь вовсе не потерялись, не так ли?
И снова Арт пристально глянул на Мэйбл; и снова та предпочла ничего не заметить.
Арт лишь головой покачал: безнадежно.
– Можете не отвечать, все и так очевидно. С полгода назад – сразу после "пропажи" серег – мисс Сомс посетила Вондерер-крик. Мой друг, Крейг Уолтерс, связался с местной полицией, и те побеседовали по кристаллу с владельцами местных ломбардов. Один из них хорошо запомнил миловидную девушку, судя по описанию – вылитую мисс Сомс, что сдала ему серьги – точь-в-точь такие, как те, что "пропали" у миссис Уильямс. Девушка была такой славной! Ну просто "конфетка"!
Не иначе, передразнив чей-то говор, усмехнулся он.
Стоявший рядом с ним Крис прикусил губу. Ой-ей! Похоже, наставник был здорово разозлен, хоть виду старался и не подавать. Ух, что-то сейчас будет!
Или – не будет? (В конце концов, это же будущий главный лот!)
Или все-таки – будет? (В конце концов, это же Арт!)
Или...
Будет – не будет – не будет – будет...
К счастью, Арт мигом взял себя в руки.
– Кабы не она, – как ни в чем не бывало продолжил он, – владелец едва ли запомнил бы серьги – изящные, спору нет, но не настолько, чтобы запасть в память. Что это – совпадение? Чушь! Скорее, дань шантажистам. Были и другие «пропажи», не столь ценные – однако такой платы Сомсам уже было мало. Жемчужные серьги, браслеты – со временем все это стало для них пустяком! С каждым днем алчность их разгоралась все больше. И вот, наконец, шанс сорвать куш представился. Примерно с месяц назад, когда Барт назвал дату аукциона, а Джордж Уильямс решил выставить на него жемчужину своей коллекции – гарнитур леди Хакстебл.
Не спуская ни взгляда, ни палочки с начавшего приходить в себя Сомса, Арт опустился в кресло.
– Ну а дальше все было и вовсе до неприличия просто. Джеффри Сомс, удивленный запросом хозяина насчет Джеймса, узнал о том злосчастном случае с пропажей денег у прежних его нанимателей. Виновность Джеймса тогда так и не доказали, но Сомсам того и не требовалось. Главное – что подходящая возможность удрать, свалив все на другого, с богатством – нашлась! Месяц назад, взяв из стола Джорджа Уильямса пятьдесят стэллионов, мисс Сомс вбила первый гвоздь в гроб репутации Джеймса. Вчера, взяв оттуда же еще тридцатку – забила второй; как она полагала – последний. Оба раза Джеймс видел ее – только что он мог сделать, связанный по рукам и ногам шантажом! Он видел, как Мэйбл берет деньги – но вот чего он не заметил, так это того, как сегодня мисс Сомс подложила ему их в карман. Днем, когда, отнеся к Джеймсу в машину взятые из театра костюмы, они зашли к мадам Мартин купить монпансье. Мисс Сомс ведь так его любит! А Джеймс – он ведь джентльмен, и ни за что не откажет в такой малости той, кого сопровождает. На мое счастье и на беду мисс Сомс хозяйка лавки заметила, как Мэйбл кладет Джеймсу деньги в карман. Чтоб девица тайком клала деньги в карман кавалера – такое нечасто увидишь. А уж запомнишь-то точно! Однако и это было еще не все, нет. Оставалась еще часть задумки – которой лишь предстояло сработать в свой час.
Арт бросил косой взгляд на Мэйбл.
Та сидела, с нарочитой старательностью изучая свой маникюр, но по ее напрягшейся спине Арт понял, что наконец-то заставил девицу задуматься.
"Поздновато, мисс Сомс. Поздновато".
– Чтобы лучше понять, в чем она заключалась, придется восстановить всю картину, с утра. К счастью, благодаря показаниям Джеймса, мне это труда не составит... Итак: утром, у него на глазах, Элен Уильямс отдает Мэйбл гарнитур, и та спускается по черной лестнице вниз, с тем, чтоб чуть погодя как ни в чем ни бывало примчаться на крик. Сцена была разыграна, как по нотам – и удалась блестяще.
Джеймс вскинулся было, но Арт жестом велел ему закрыть рот.
– Конечно же, миссис Уильямс рассчитывала, что Сомсы покинут дом сразу же, как получат желаемое – но она их недооценила. О, разумеется, те собирались уйти – но лишь после того, как уверятся, что подозрение точно падет на другого. Думаю, не ошибусь, если предположу, что никто здесь, – кроме Джеффри Сомса, конечно, – не знал, что Мэйбл, с подачи одной из актрис, некой мисс Абигайль Стоунер, начала брать уроки практической магии. Нелегальные, тайные, так как преподававшаяся на них волшба была несколько далека от понятия "дозволенная"... Сегодня данное заведение было закрыто, но все это – тема для совершенно отдельной беседы. У нас же тут речь о другом.
Маникюр Мэйбл больше не занимал. С силой вцепившись в твид юбки, она сидела, уставившись куда-то вдаль.
Арт покачал головой: раньше надо было соображать, мисс Сомс; раньше надо было бояться.
– К счастью для нас, дар мисс Сомс не особо велик – будь оно по-другому, судьба ее сложилась бы совсем иначе – но достаточен для того, чтоб наложить на три нитки стеклянных бус заклятие "Camouflage" и подбросить их Джеймсу. Как и когда она это проделала, спросите вы? О, это было легко! Почти четверть часа до отбытия в театр Джеймс провел с матерью. Вероятно, тогда-то мисс Сомс и подбросила этот "подарок". Улику, имевшую большой шанс отправить вашего сына в тюрьму, миссис Уильямс.
Арт обернулся к сидевшему на кушетке семейству. Элен Уильямс была все так же бледна, но теперь не от страха – от ярости. Схожие чувства, похоже, владели и ее супругом.
– Вот... мерзавцы! – бросил, словно ударил наотмашь, банкир. – Подумать только – весь год... Целый, духи его возьми, год!
Он аж задохнулся от возмущения.
Тирада его, впрочем, канула в пустоту.
Похоже, Арт несколько перестарался с заклятием, так как Джеффри Сомс до сих пор толком еще не очухался. Мэйбл тоже поникла. Даже мелко дрожать перестала – лишь сидела, сгорбившись и устремив взор в пол.
– Ну и ну. Вот тебе и достойные Сомсы, – покачал головой сэр Бартоломью. – Интересно, каких-нибудь новых сюрпризов нам стоит ждать? С учетом того, что остался еще один немаловажный вопрос, хотелось бы, знаешь ли, по мере сил подготовиться.
