Текст книги "Звезды в моих руках"

Автор книги: Юлия Лим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 25. Аля

День за днем я переписываюсь с Розой, делаю уроки и удаленно сдаю домашнее задание учителям. Они хвалят меня за улучшившуюся успеваемость. Зима за окном вовсю разыгралась: в один день метет так, что едва видно прохожих на улице, в другой тает снег, в третий все замерзает и уже не нужно идти на каток, чтобы проехаться по льду или сломать себе что-нибудь.

Однажды кто-то звонит в дверь. Папы дома нет, придется добираться к двери самой. Подхожу на костылях и громко спрашиваю:

– Кто там?

– Сюрприз! – Узнаю голос Кристины. От удивления все вопросы теряются в голове. Открываю и впускаю одноклассницу. Она выглядит еще лучше, чем в прошлую встречу. Сердце колет, как только вспоминаю, что она стояла рядом с Жорой и его мамой. – Как ты тут поживаешь, Аля?

Крис расставляет пакеты по столу, затем присаживается на мою кровать и пытливо смотрит на меня.

– Ну, привет. – Она машет рукой перед моим лицом, привлекая внимание.

– Привет, – выдавливаю из себя.

Крис усмехается и качает головой. Ее рыжие локоны мелькают туда-сюда.

– У тебя тут не особо празднично. Чего такая поникшая?

Почему Крис пришла перед Новым годом и изображает дружелюбие? Странная она какая-то. Как будто… неестественная? Или она всегда была такой, а я просто не замечала?

– Ты когда-нибудь ломала ногу перед Новым годом? – спрашиваю я Крис. Она молчит. – Тогда не приставай ко мне. Я никуда не могу выйти, не могу расслабиться, даже в туалет сходить – проблема.

– А давай я тебе помогу? – Кристина встает и закатывает рукава водолазки кофейного цвета в светло-бежевую вертикальную полоску.

– Почему ты так добра ко мне? – поудобнее перехватывая костыли. На мне бледно-розовая пижама.

– Ты моя одноклассница, и ты попала в беду. Я пришла, чтобы тебя поддержать. – Крис берет меня под руку. – Куда тебе нужно?

– Пошли в кухню. – Она помогает мне, хотя я и сама бы прекрасно справилась. – Садись. – Киваю головой на стул, сама подхожу к окну. Сегодня на улице ясно, падает легкий снежок. Градусник за окном показывает минус пять.

– Ты давно была на улице? – спрашивает Крис.

– Не очень, – вру.

Хоть папа и предлагает мне погулять, обычно я сижу в кухне и вдыхаю свежий воздух из открытой форточки.

– Давай погуляем.

Настойчивость Кристины раздражает.

– Аля. – Крис поворачивает меня к себе и смотрит мне в глаза. – Я понимаю, что тебе не очень хочется со мной общаться. Ты сделала мне такой замечательный подарок, а я ведь тебя даже не приглашала. Неужели до сих пор злишься? Я здесь, чтобы искупить вину. На самом деле многие из приглашенных никогда не задумываются о подарках и их смысле. Только несколько человек придумали что-то оригинальное, и ты в их числе. – Она улыбается. Молчу. – Для укрепления иммунитета нужно гулять. Нельзя все время дышать одним и тем же воздухом, так и заболеть можно.

– Папа проветривает по расписанию, – бормочу я.

– Неважно. Все, решено! Идем на улицу.

Кристина помогает мне переодеться и добраться до лифта. Во дворе я ловлю снег на выставленную ладонь. Снежинка сначала колет холодом, а потом превращается в ледяную лужицу.

– Не хочешь поиграть в снежки? – предлагает Крис.

– Мы что, дети?

– Всем иногда нужно дурачиться, чтобы отогнать плохие мысли. Так ты в деле?

Тяну руку к сугробу, быстро леплю снежок и швыряю в одноклассницу. Снег попадает ей в рукав, она смеется и кидает в меня ответный снежок. Она явно поддается, потому что я не могу резво передвигаться на костылях. Кровь разгоняется по телу, щеки краснеют от усердия. Леплю снежки одной рукой, смех вырывается из горла, а потом его невозможно остановить. Обычно я так смеюсь с Розой, но ее здесь нет, а мне не помешает разрядка.

Наконец, мы возвращаемся в квартиру. Крис помогает избавиться от снега: вытряхивает кусочки из капюшона, трясет шапку и шарф над полом. Я постукиваю костылями по ковру, стряхивая прилипшие комки. Когда мы возвращаемся в комнату, уже начинает темнеть. Включаю свет и прошу Крис задернуть шторы. Время пролетело незаметно, и я была счастлива. Боль и отчаяние из-за размолвки родителей отошли на второй план.

– Было весело. – Мой голос звучит непринужденно, даже слишком радостно.

Улыбаясь, Кристина садится в кресло на колесиках, вдумчиво смотрит мне в глаза и говорит:

– Жора просил меня сказать тебе кое-что.

Напрягаюсь, сжимаю ладонями подлокотники кресла. А вдруг он подослал ее, чтобы передать, что все кончено? Сердце колотится, в ушах шумит.

– Он просил кое-что тебе передать, но сначала я скажу то, что сама сегодня узнала.

Крис тянет. Неизвестно, нарочно или нет. Незабинтованная нога подергивается в колене, будто невидимый невролог бьет по ней молоточком. Вот бы забраться под одеяло и больше оттуда не высовываться.

– Я раньше не понимала, почему ты нравишься Жоре. – Кристина убирает волосы за уши. – Мне казалось, что ты обычная. Знаешь, я довольно горделивая, поэтому не могла смириться с тем, что он выбрал тебя, а не меня. Мне долго было больно, даже сейчас тут побаливает. – Она показывает пальцем себе на грудь. – Я, вообще-то, думала, что мы с Жорой закончим школу и будем вместе. Наши родители уже все решили за нас. У нас ведь богатые семьи. Я была бы не против выйти за него замуж. Но со мной он не будет счастлив. Когда он про тебя говорит, у него меняется голос. Когда он смотрит на тебя, у него совсем другой взгляд. Даже то, что он при матери сказал, что не знает тебя, выдает его страх тебя потерять. Не знаю, говорил ли он про семейные проблемы, но он не просто так соврал. Не для того, чтобы обидеть или избавиться от тебя. Он с тобой не играет, Аля. С тобой он серьезен. И пусть мне больно это говорить, но я, как его друг, поддержу его выбор, а значит, поддержу и тебя. Не бойся, я не буду соблазнять его и вмешиваться в ваши отношения. Между нами никогда ничего не было. Я его люблю, а он меня нет. Все просто. Но тебя он любит, и я так этому завидую.

Всматриваюсь в лицо Кристины, меняющееся чуть ли не после каждого слова. Боль, обида, горечь поражения, улыбка сквозь слезы – никогда не видела ее такой. Получается, я увела парня у самой популярной девчонки в классе? Ха-ха, вот это шутка.

– Что-то я тут заболталась. – Крис широко улыбается и, посмеиваясь, стирает слезы изящным жестом. Ее косметика остается нетронутой. – Думаю, что Жора при встрече сам тебе все объяснит. Должно быть, в этом и был его план: послать меня к тебе и показать, что мне ничего не светит. А я, как дура, пришла и устроила тут цирк. – Она берет меня за руки. – Прости меня, Аля. Ты хорошая девушка, это просто я завистливая стерва. Не забудь про гостинцы на подоконнике. Пока!

Кристина так быстро уходит из квартиры, что я не успеваю ничего ответить.

Ни одного сообщения от мамы за все время. Чем ближе Новый год, тем тоскливее. Надежда тает, как сахар в чае. Я сама виновата, нечего было отталкивать маму. Вздыхаю, откладываю смартфон и ковыляю на костылях в кухню. Сегодня тридцать первое декабря, а у нас ничего не готово.

Папа чуть ли не ночует на работе, мы с ним толком не разговариваем. Я живу за его счет, но словно снимаю комнату. Ощущение безнадеги переполняет, когда начинает темнеть и на соседнем доме зажигаются разноцветные гирлянды. Выключаю свет и смотрю на мельтешащие огоньки. По щекам текут слезы. Когда все стало так плохо?..

В двери громко проворачивается ключ. Вытираю лицо, включаю свет и ковыляю в коридор. В квартиру под тяжестью сумок и трещащих от натуги пакетов вваливается бабушка.

– Чего стоишь? Бери и неси на кухню! – приказывает она. – Будем готовить праздничный стол.

Подчиняюсь и перетаскиваю сумки с пакетами по очереди. Ходить без костылей я еще не могу, поэтому приходится изворачиваться.

– Вечно от вас одна головная боль, – ворчит бабушка, проходя в кухню и намыливая руки. – Что бы вы без меня делали…

– Бабуль. – Гляжу, как она вытирает каждый палец полотенцем. – Ты пришла…

– Конечно, пришла! А куда я могла деться? – Она демонстративно качает головой и вздергивает подбородок. – Вы ж тут без меня и этой пропащей девки совсем загнетесь.

Неприятно слышать от нее плохие слова о маме, но в глубине души я согласна. Что бы ни происходило сейчас в жизни мамы, она могла бы выделить время на празднование всей семь-ей. И со мной. Я так по ней скучаю…

– Алевтина, не стой в проходе! Либо помогай, либо не мешай, – гаркает под ухом бабушка.

Сторонюсь, насколько возможно, и присаживаюсь на табуретку в углу. Бабушка хлопочет на кухне, а я выполняю мелкие поручения: подаю овощи, столовые приборы, споласкиваю кастрюли и тарелки. Жизнь в квартире бурлит, как закипающая вода. Поддавшись порыву, со спины обнимаю бабушку. Она останавливается, ее руки напряжены. Она такая мягкая!

– Я тебя люблю, бабуль. – Утыкаюсь лицом ей в плечо.

Слезы, не успев скатиться, впитываются в ее теплую кофту. Беззвучно реву, прижимаясь к бабушке как можно крепче.

– Ну-ну. – Она похлопывает меня по рукам, ее голос звучит чуть мягче обычного. – Распустила тут нюни. Соберись, Алевтина! – Бабушка тихонько дергает плечом, отстраняя меня. – Давай помогай, а то твой папа останется голодным.

Внутри теплым цветком раскрывается благодарность. Может, бабушка и ругала маму, может, она не была со мной ласкова, но сейчас она здесь, и это важнее всего.

В коридоре встречаем папу. На его лице удивление и озадаченность.

– Мам? – Он растерянно обнимает бабушку, потом кидает взгляд на меня. – Не знал, что ты придешь.

– Я решила, что вы тут совсем пропадете, обалдуи, – с задором говорит бабушка и смотрит на папу с гордым родительским прищуром. «Наконец-то мой ребенок пришел домой». Я и радуюсь, и скучаю по маме. Рука тянется к смартфону в кармане, но бабушка добавляет: – Переодевайся и садись за стол.

В этом году папа не купил елку, зато всюду висят бумажные украшения, которые развесила мама. Мы с бабушкой прицепили к ним елочные игрушки на скрепках, разложили гирлянды по подоконникам кухни, папиной и моей спален. Теперь из соседнего дома видно, что в нашей квартире тоже праздник.

– Ну, думаю, можно и шампанское открыть, – говорит бабушка, глядя на часы.

Еще десять вечера, по телевизору вовсю крутят «Иронию судьбы». Фильм мне давно приелся, но сегодня почему-то от знакомых кадров и песен ностальгически радостно. Все же хорошо встречать Новый год с семьей, пусть и не в полном составе.

Папа достает шампанское из холодильника, снимает проволоку и пробку. Та вылетает, бьется об потолок и отскакивает в раковину. Мы втроем посмеиваемся. Бабушка ставит бокал рядом со мной.

– Ты чего, бабуль? – удивляюсь я.

– Тебе не повредит. Тяжелый выдался год, – по-житейски мудро говорит она.

Папа разливает шампанское. Пузырьки заманчиво появляются и исчезают в золотистом напитке. Напрягаюсь. Мы с папой пересекаемся взглядами.

– Не бойся, – говорит он, опускаясь на стул. – Я не буду ругаться. Сегодня можно.

Его тон мягкий, успокаивающий. Бабушка берет бокал и притворяется, что ничего не слышала.

– Вот вам мое пожелание, – говорит она. – В следующем году будьте умнее и берегите здоровье. Кроме ума и тела вам ничего не требуется, чтобы хорошо жить.

– Отличный тост, мам, – одобряет папа.

Мы чокаемся. Смотрю на шампанское и вспоминаю про ритуал с пеплом. Под рукой нет ни бумаги, ни спичек, а просить у взрослых принести их – стыдно. Решаю, что ничего страшного не случится, если просто загадаю желание и выпью. Закрываю глаза, представляю свое безоблачное будущее, счастливых родителей и даже Жору, хоть и сержусь на него. Пусть все в моей жизни наладится и встанет на свои места. Залпом выпиваю шампанское и морщусь.

– Знаете, если хотите что-то сказать друг другу, то сейчас самое время, – замечает бабушка, выбирая из коробки с шоколадным ассорти конфету повкуснее.

Мы с папой переглядываемся. Из-за алкоголя напряжение спало, хочется спать.

– Алевтина, – говорит папа, странным образом растягивая слова. – Я долго думал, как…

Опускаю глаза на смартфон и вижу фотографию мамы на экране. Хватаю телефон, говорю:

– Извини, я скоро вернусь! – И упрыгиваю на одной ноге в свою комнату. Прикрыв дверь и чуть выровняв дыхание, поднимаю трубку: – Алло?..

– Детка, с наступающим! – Голос мамы такой же теплый, как прикосновение солнечного луча после долгой непогоды.

Сдерживаю слезы. Она мне позвонила, хоть я и нагрубила ей…

– Аленька?..

– Прости меня, мам, – плачу в трубку. – Я наговорила гадостей …

– Я понимаю, ты злилась. Это естественная реакция на нашу с твоим папой, м-м-м, размолвку. – Ее голос чуть дрожит. – Злись сколько захочешь. Мне просто нужно знать, что с тобой все в порядке. Что ты здорова, правильно питаешься и носишь хорошую одежду и обувь. Я люблю тебя, доченька.

Ее слова бьют по больному. Прикрываю рот рукой и беззвучно выплакиваю остатки обиды. Когда слезы заканчиваются, наступает долгожданное облегчение.

– Я тоже тебя люблю, мам. Прости, что так себя вела.

– Ничего. Ты сейчас не одна?

– Нет. Тут папа и бабушка, представляешь?

Мама посмеивается в трубку. Улыбаюсь. Внезапно приближающийся праздник стал казаться ярче и красочнее. Облокачиваюсь на подоконник и разглядываю разноцветные огоньки гирлянд на соседнем доме. Меня наконец окутывает атмосфера Нового года.

– Мам, а ты не одна?

– Нет. Я с… ним.

– С Петром Васильевичем? – шепчу я.

– Да. Мы… У нас все хорошо.

– Жаль, что ты сегодня не с нами, – говорю без злобы и сожаления.

Маме здесь было бы плохо. Они бы разругались с папой, и праздника бы не случилось.

– И мне. Надеюсь, в следующем году все будет по-другому.

– Я тоже.

Мы болтаем еще немного о всяких ежедневных мелочах, рассказываем, что с нами произошло за время, что мы не виделись. Наконец, я прощаюсь с мамой и возвращаюсь в кухню.

Бабушка с папой смотрят телевизор, прикрепленный к стене на кухне. Сажусь за стол. Коробка конфет опустела наполовину. Бабушка их обожает, но ест только по праздникам.

– Мама? – тихо спрашивает папа. Киваю. – У нее все хорошо? – Еще раз киваю. – Я рад.

Мы переглядываемся и неловко улыбаемся друг другу.

Глава 26. Жора

Сижу в кухне, смотрю на входную дверь и держу руку на пульсе. Он подскакивает, когда мать заходит в квартиру. Сегодня нам предстоит серьезный разговор.

– Георгий! – Голос матери доносится из коридора.

Выхожу, забираю у нее вещи, после наливаю суп в тарелку, а в бокал – вино. Сначала снижу ее бдительность, потом заведу нужный диалог.

– Я слишком устала сегодня. Иди. – Мать отмахивается от меня, пьет вино и улыбается.

Ухожу в комнату, где смотрю на часы в смартфоне и измеряю пульс. Сто сорок – слишком быстро. Норма частоты сердечного ритма для человека – шестьдесят-восемьдесят ударов в минуту. Снимаю кофту с длинными рукавами и переодеваюсь в футболку. Пульс снижается до ста десяти. Моя мать – непростая женщина. Она довольно предсказуема, когда я косячу, но стоит мне повести себя с ней по-доброму, как у нее включается встроенный лжецолов.

В среднем мать тратит на ужин пятнадцать-двадцать минут, а потом запирается в своей комнате. В детстве я пытался достучаться до нее, но все заканчивалось криками и слезами. Она плакала в своей комнате, я – в своей. Никто из нас не был счастлив. Хоть я и ненавижу ее, но это все еще моя мать. Многие дети живут в гораздо худших условиях. Нехватку материнской ласки заменяют еда, одежда и крыша над головой. Теперь у меня есть девушка, с которой я хочу жить. И я смогу сделать это, взяв деньги матери. Справедливая компенсация за годы страданий.

– Мам, у меня к тебе просьба, – говорю я негромко, заходя на кухню.

Мать сидит на стуле, вытянув ноги на другой стул. Перевернутые тапки лежат на полу. У нее грустное, задумчивое лицо, волосы слегка растрепаны, на щеках пьяный румянец. Она поднимает на меня серые глаза и с легкой, игривой улыбкой говорит:

– Что?

– Давай съездим к морю. – Сглатываю.

Море для нас – табу. Можно говорить о пляжных берегах, морских обитателях, кораблях, даже о синих глубинах, но только не о море. И мать, и я ненавидим его одинаково, но по разным причинам.

– Разве ты забыл, что это слово у нас под запретом? – с укором спрашивает мать. Она не собирается кричать на меня, можно выдохнуть и продолжить.

– Просто мы давно не отдыхали. Я тебя не вижу. Ты все время на работе. – Прочищаю горло. – Ты ведь тоже человек. Тебе нужно отдыхать. Ты руководишь людьми и разбираешься с их проблемами, поэтому не можешь толком расслабиться.

Мать слушает меня. Странное чувство, когда не перебивают и не обзывают.

– А как же твоя учеба? – Мать наливает еще вина и отпивает. – Скоро ведь экзамены.

– Сдам их позже, это несложно. Ты же знаешь, у меня все хорошо с учебой. – Мысленно скрещиваю пальцы, только бы поверила.

Мама покачивает головой, задерживая алкоголь во рту. Она наслаждается вкусом, задумчиво оглядывая кухню, потолок и меня.

– Почему бы и нет? Меня достала эта чертова работа. К тому же когда мы еще побудем вместе? Тебе скоро восемнадцать, ты про меня забудешь. – Ее голос слишком обычный.

Такой же, каким был раньше. До первого нервного срыва, до развода с отцом, до того, как она начала оставлять меня одного в огромной пустой квартире.

Мать касается моего плеча, поглаживает по волосам и прижимает к себе. Ее объятия теплые и уютные. Я словно окунаюсь в дни, когда мне было пять. Тогда в родителях скрывался целый мир, не было тревог, все желания сбывались, а я засыпал с широкой улыбкой, потому что с нетерпением ждал наступающий день.

– Поехали, Жора. Мы давно не отдыхали.

Ожидаем взлета внутри салона. Вася тоже летит нашим рейсом, но сидит в экономклассе. Я выбрал для нас с матерью места в бизнес-классе, чтобы ей было комфортно. Она надевает маску для сна, ее дыхание постепенно выравнивается.

Достаю смартфон. Когда объявят о взлете, нужно будет пристегнуть ремень и перевести телефон в авиарежим. У меня есть несколько минут, чтобы сообщить об отлете Але. Мы давно нормально не общались. Она может подумать, что я снова бросил ее, а это не так.

Стискиваю смартфон, поглядывая на мать. Если она увидит меня с другим телефоном, то открутит голову и заберет его себе.

Пальцы летают по экрану, касаясь сенсорных кнопок. «Я улетаю». Нет, слишком тупо. «Меня какое-то время не будет». Не то. «Постарайся не забыть меня за месяц». Да что за фигня?..

Провожу руками по лицу.

«Я везу маму на лечение. Меня не будет какое-то время. Позвоню, как смогу». Честность – лучшее, что я могу дать Але. Я уже причинил ей боль, когда соврал перед матерью. Больше я не повторю этой ошибки.

Жму «Отправить». Когда появляется отметка «Доставлено», перевожу телефон в авиарежим и прячу в карман куртки. Старый смартфон в авиарежиме с самого утра. Остается играть в какую-нибудь времяубивалку.

«Три в ряд» наскучивает довольно быстро. Мать спит, поэтому я выбираюсь из кресла и захожу в экономкласс. Так много людей: в одной половине салона – оживленные разговоры, в другой – сонные лица. Неподалеку – женщина с младенцем, который, как ни странно, не кричит на весь самолет. Посреди разномастных причесок и одежды вылавливаю взглядом Васю. Он разговаривает с девушкой, на их лицах улыбки.

– Эй, – трясу Васю за плечо, – нужно поговорить.

– Прости, отойти надо, – говорит он своей спутнице, отстегивает ремень, и мы отходим в хвост самолета. – Что такое?

– Не могу писать сообщение при матери, заподозрит неладное. Поэтому скажу прямо. Я забронировал нам номера в гостинице. Вот адрес. – Протягиваю смятую бумажку. – Пока я не познакомлю вас с матерью, не подходи ко мне. Не разговаривай с нами. Делай вид, что мы незнакомы. Если понадобятся деньги, скинь сообщение с суммой и номером карты, я переведу. Только не лезь, пока не подам сигнал.

Вася слушает меня с усмешкой.

– И че мне там делать все это время? – спрашивает он.

– Отдыхай. Считай, что приехал на курорт. Можешь завести подружку. Не знаю, какие у тебя интересы.

Вася негромко смеется.

– Жора, успокойся. Попытайся не идеализировать планы. Что-то может пойти не так – это же жизнь! Нужно уметь ею наслаждаться.

– Я сюда не за наслаждением приехал. – Стискиваю зубы. – А чтобы убедить мать лечиться. Если продолжишь отпираться, я выставлю тебе чек, и ты оплатишь все мои расходы, когда приземлимся.

Вася перестает улыбаться и качает головой.

– Прости. Ляпнул че-то, не подумав. Ты не принимай мои слова близко к сердцу, слышь? Я же в меде учился. Не спал на лекциях и не покупал экзамены. Так что будь уверен, я не подведу. Просто…

– Просто что?

– Добавлю импровизацию тогда, когда она понадобится. И для тебя же лучше, если ты не будешь знать заранее. Тогда твоя мать поверит, что ты никак с этим не связан, и ей будет проще свыкнуться с мыслью, что ей нужна помощь. Сечешь?

Закатываю глаза.

– Короче, если выдашь что-то неожиданное, не делай ничего глупого, – предупреждаю я. – В твоих интересах, чтобы эти «импровизации» сработали.

Подхожу к шторке, которая отделяет бизнес-класс от эконома, и собираюсь ее отодвинуть.

– Как скажешь, приятель, – кидает мне вслед Вася.

Когда я возвращаюсь, мать все еще спит. Занимаю свое место и радуюсь, что она ничего не заподозрила.