Текст книги "Война и мир Михаила Тухачевского"

Автор книги: Юлия Кантор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

Точно также не может изменить этого положения и наше преимущество над врагами в отношении конницы.

Конница будет нести очень тяжелые потери от авиации и химии противника.

На изложенных выше соображениях о том громадном значении, которое имеет число пех. дивизий, независимо от преимущества в авиации, механизированных соединениях и коннице, потому приходится так подробно останавливаться, что этими вреднейшими и опаснейшими рассуждениями организационный отдел Генерального штаба РККА добивался торможения в развитии числа пехотных дивизий, развертываемых по мобилизации.

Каково же было то реальное число стр. дивизий, которое по нашему действующему оперативному плану двигалось в глубину территории Польши для того, чтобы бить противника на его территории. Точно я этого числа не знаю, но приблизительно оно должно быть,

около девяноста стр. дивизий, может быть на несколько дивизий больше. Остальное число стр. дивизий, из общего числа 150–ти, развертываемых по мобилизации, идет на обеспечение Дальнего Востока, границ с Финляндией, Эстонией, Латвией и Румынией, на охрану границ Кавказа и Средней Азии.

Получается странная картина. Наши Белорусский и Украинский фронты должны втянуться в глубину территории Польши, втянуться в самых неблагоприятных обрисованных выше, условиях и своими 90, пусть даже 100 стр. дивизиями должны разбить 111 пех. дивизий противника, на стороне которого остаются все преимущества маневра, использования авиации и организации тыла. К этому еще надо добавить, что поляки, как этому учит опыт 1920 г., дерутся у себя дома очень хорошо.

КЛАУЗЕВИЦ считает, что для надежного поражения противника, над ним надо иметь по крайней мере полуторакратное общее превосходство в силах. Этот коэффициент во всяком случае не преувеличен. Однако, возьмем меньшее число потребных стр. дивизий, например, 140, а не 166 (полуторакратное превосходство).

В этом случае число дивизий в РККА должно быть значительно большим. Положим, что на Дальнем Востоке надо иметь не менее 35 стр. дивизий (во время войны), на границах с Финляндией 7, на границах Эстонии и Латвии – 7, на границах с Румынией – 8, на Кавказе – 3, в Средней Азии – 2, в резерве главного командования – 5 стр. дивизий. Тогда общее число потребных для РККА стр. дивизий поднимется до 207–ми. На самом деле эта потребность значительно выше. Германия, во время войны 1914—1918 гг. подняла число своих пехотных дивизий до 248–ми. Борьба на два фронта требует большого числа войск и для нас значительно большего, чем для Германии, т. к. наши расстояния и железнодорожные условия не позволяют нам производить те переброски сил с востока на запад и обратно, которые с таким успехом проводили немцы в прошлую империалистическую войну.

Мы же разворачиваем всего только 150 стр. дивизий.

К этому нашему недостатку в числе стр. дивизий надо еще добавить исключительно слабое развитие артил лерийского и танкового резерва главного командования для усиления стр. дивизий и корпусов на решающих направлениях.

Дело в том, что для подготовки атаки против боеспособного, хорошо вооруженного и прочно укрепившегося противника требуется до 80–ти орудий на один километр фронта атаки. Участие танков не снижает этой артиллерийской нормы. Англичане и французы, даже при наличии танков, количество артиллерии на один километр фронта доводили до 130 и более орудий.

Между тем, по условиям ввода в атаку пехоты, главный удар стр. дивизии не может быть уже двух километров, т. е. своими артил. средствами стр. дивизия может обеспечить лишь до 40 орудий на километр, откуда следует, что для крупных операций требуется удвоение артиллерии дивизии.

Собственной артиллерии стр.дивизии хватит только в условиях очень подвижной войны, когда противник не успевает как следует укрепиться.

Также точно и собственных танков стр.дивизии не хватит, при выполнении его сложных и ответственных наступательных операций. Для усиления войск, действующих на главных направлениях, организуется артиллерийский и танковый резерв главного командования.

Однако, этот резерв организован у нас в совершенно недостаточном размере, что не позволяет создать необходимого качественного усиления на участках решающих сражений. Вовсе нет у нас пулеметного резерва главного командования, для усиления стр. дивизий, занимающих оборонительные фронт. Французы такой пулеметный резерв имеют.

Как же будут развиваться операции Белорусского и Украинского фронтов, в соответствии с ныне действующим планом, если принять во внимание несоответствие между силами и средствами и теми решительными целями, которые ставит этот план?

Положим, что Белорусский фронт получает 55, а Украинский фронт 35 стр. дивизий (не считая дивизий, стоящих в укрепленных районах на границе с Румынией). Силы Белорусского фронта закончат свое сосредоточение примерно в 15 дней, а Украинского в 20 дней.

Значительное наше замедление в перевозках позволяет польско–германским силам упредить нас в сосредоточении и, применяя польскую терминологию, «выпадовыми действиями» дезорганизовать район нашего сосредоточения и заставить нас отнести таковой несколько глубже на нашу территорию. Обратная картина развертывания на наших западных границах большого числа механизированных, кавалерийский и стрелковых соединений в штатах близких к штатам военного времени, а также размещения в БВО и КВО крупных авиационных сил. Эти мероприятия позволили нам, в свою очередь, поставить вопрос о том, чтобы сразу же после объявления войны вторгнуться в Западную Белоруссию и Украину и дезорганизовать район сосредоточения противника, отнеся таковой глубоко в тыл, примерно на линию Гродно–Львов.

Если война вспыхнет неожиданно и поляки не будут иметь в своем распоряжении предмобилизационного периода, то действия наших армий вторжения будут носить еще более решительный характер, т. к. по польскому плану мобилизации, призываемое в приграничных с нами районах население, перебрасывается в тыл для укомплектования расположенных в этнографической Польше частей. Само собой понятно, что быстрые действия армии вторжения, поддержанные сильной авиацией, могут сорвать эти мобилизационные перевозки и поставят мобилизуемую польскую армию в очень тяжелое положение.

Далее, операции вторжения дезорганизуют аэродромную полосу приграничной полосы противника, заставляя его отнести развертывание своей авиации в глубину, сокращая тем самым радиус полезного воздействия его легкой авиации на наши железнодорожные перевозки, осуществляющие стратегическое сосредоточение.

Таким образом, операции вторжения срывают сроки сосредоточения противника; если война началась без предмобилизационного периода, что наносят ощутительный удар по польской мобилизации; наконец, операции вторжения наиболее надежно обеспечивают собственное стратегическое сосредоточение.

УБОРЕВИЧ указывает на то, что вредительством являются операции вооружения, если они имеют разрыв во времени с окончанием сосредоточения главных сил. Это неправильное ошибочное заключение.

Операции вторжения именно потому и предпринимаются, что запаздывает стратегическое сосредоточение и его надо обеспечить заблаговременным вторжением. В зависимости от успехов сосредоточения на том или другом фронте, части армий вторжения могут быть поддержаны соединениями из состава главных сил и смогут обеспечить этим последним более удобные рубежи развертывания. Однако, даже, если такое удержание за собой территории противника армиям вторжения и не удастся, то их задачу следует считать выполненной, если они расстроят и оттеснят назад сосредоточение противника и тем самым обеспечат бесперебойность собственного стратегического сосредоточения.

Само собой понятно, что армии вторжения, выполняя свои операции, неизбежно понесут потери.

Конница будет быстро таять от воздействия авиации и химии. Вообще конь трудно защитим от авиахимического нападения. Гужевые парки, обозы и пр. будут нести еще большие потери, чем конница. Механизированные соединения будут напряженно расходовать свои моторесурсы. Поэтому ответственейшей задачей фронтового и главного командования будет определение того предела использования армий вторжения, который диктуется как интересами окончания сосредоточения, так и состоянием войск армии вторжения, т. е. их моральными и физическими силами и материальными ресурсами. Безусловно неправиль ный пример использования успеха армии вторжения имел место на стратегической военной игре в январе месяце с. г., когда белорусский фронт пачками вводил в наступление эшелоны главных сил, до окончательного их сосредоточения, только для того, чтобы развить частный успех армии вторжения.

Что касается указаний УБОРЕВИЧА на то, что им разрабатывался вредительский план овладения Барановичским укрепленным районом конницей, поддержанной лишь слабовооруженными мех. бригадами, без всякого участия пехоты, то это служит лишь примером того, как проводилось вредительство в оперативном плане, но никак не служит доказательством вредности операций вторжения.

В результате операций вторжения, в соответствии с нашим оперативным планом, мне кажется весьма вероятным, что линия польско–германского развертывания будет оттеснена на рубеж Гродно—Слоним—Лунинец—Львов. Вряд ли полякам удастся отстоять Виленский укрепленный район. Строительство Виленского и Барановичского укрепленных районов поляками относится к тому времени, когда у нас не было армий вторжения.

Наше стратегическое развертывание, может быть с некоторым опозданием, но примерно к тому же сроку, закончится вдоль государственной границы. Поэтому первые крупные сражения произойдут на польской территории.

Как же будут развиваться оперативные действия к северу и к югу от Полесья?

Положим, что из 111 пех. польско–германских дивизий 50 будет противопоставлено Белорусскому и 55 Украинскому фронтам, при оставлении б–ти пех. дивизий в резерве.

Белорусский фронт, нанеся поражение целому ряду польских частей еще в период операций вторжения, имея некоторый общий перевес в силах, значительный перевес в механизированных соединениях и в авиации и, наконец, находясь примерно в одинаковых условиях театра военных действий с поляками и немцами между Литвой и Полесьем, – может быть и имеет кое–какие шансы на наступление с конечным выходом к границам этнографической Польши. Но зато с подходом к этим границам положение Белорусского фронта резко меняется в худшую сторону. Об этом уже говорилось выше. Тыл Белорусского фронта вытягивается в узком и длинном коридоре, стесняющем маневр войск, размещение авиации и работу коммуникаций.

Основное же затруднение встанет перед командованием Белорусского фронта в смысле выбора направления дальнейших действий. Несомненно немцы будут оборонять района Гродно—Осовец, прикрывая пути в Вост. Пруссию и готовя из этой последней удар во фланг и тыл главным силам Белорусского фронта, в случае их движения на Белосток и Брест–Литовск.

Оборона немцев в этом районе будет очень прочна, т.к. августовские леса, целая сеть озер между Неманом и Восточной Пруссией, болотистые берега Нарева и Мазурские озера с крепостью Летцен – создают исключительные удобства обороны этого района как по фронту, так и на всю его значительную глубину. Если к этим природным условиям, обеспечивающим оборону, добавить еще систему железобетонных укреплений из быстротвердеющего цемента, то прочность германской обороны в этом районе будет исключительно серьезной.

С другой стороны, поляки могут превратить в трудноодолимый оборонительный район систему р. Ясельда с очень широкой и болотистой долиной и Беловежской пущей.

Командующему Белорусским фронтом придется решить вопрос о последовательности действий: преодолеть ли сначала оборону поляков на р. Ясельда и, овладев Брест–Литовском, войти во взаимодействие с армиями Украинского фронта, выставив на это время прочный заслон против Восточной Пруссии или, наоборот, сначала овладеть хотя бы Мазурскими озерами Вост. Пруссии и лишь после этого обратить главные силы фронта на Брест–Литовск.

Слабым местом первого решения является то, что, удаляясь к Белостоку и Брест–Литовску, Белорусский фронт растягивает свои коммуникации, оставляя их в непосредственной близости от фронта возможного перехода немцев в наступление из В. Пруссии. Если только немцы коротким ударом овладеют районом Гродно– Волковыск, то пути отхода и подвоза для Белорусского фронта фактически будут отрезаны. Поэтому такое решение заставило бы выделить в заслон против В. Пруссии столь большие силы, что для выполнения задач, стоящих в главном направлении, потребных там сил уже н не оказалось бы.

Второе решение, т. е. первоначальный удар в направлении В.Пруссии потребует слишком много времени и войск. Этих войск Белорусский фронт, как и в первом случае, в своем распоряжении не имеет.

Итак, наличных сил Белорусского фронта недостаточно для того, чтобы решить стоящую перед ним задачу поражения польско–германских сил в глубине польской территории. Положение Белорусского фронта, вышедшего на подступы к Белостоку и на рубеж р. Ясельда, легко может стать угрожающим, если немцы бросят свои резервы через В. Пруссию в направлении Гродно и Волковыск, а может и на Вильно через Ковно. Ежедневно, как это уже указывалось выше, ж. д. В. Пруссии могут перебрасывать шесть пехотных дивизий и примерно столько же дивизий можно перебросить на автомобилях по шоссейной сети В. Пруссии.

Использовав это свое колоссальное преимущество, путем ли подачи стратегических резервов ил путем временной переброски сил с украинского направления, немцы могут нанести тяжелое поражение Белорусскому фронту.

Останавливаясь на 1–ом и 2–ом оперативных вариантах, приведенных в показаниях УБОРЕВИЧА, необходимо заметить, что они отличаются один от другого лишь тем рубежом, на котором польско–германские силы переходят в решительное наступление. По первому варианту немцы переходят в наступление на Лида—Барановичи с целью захвата Минска и Слуцка. Этот вариант УБОРЕВИЧА вытекает из хода стратегической военной игры в апреле 1936 г. В этой игре УБОРЕВИЧ увлекся наступлением в Вильно–Ковенском направлении, сосредоточив на нем свои главные силы, и получил удар главными польско–германскими силами в свой левый фланг, в минском направлении. Это вполне возможный вариант, однако не основной. Дело в том, что Генеральный штаб РККА, в порядке руководства военной игрой, предложил германскому командованию нарушить нейтралитет Литвы, что вряд ли будет иметь место на самом деле, и потому УБОРЕВИЧ, ошибочно полагая, что немцы двинут на Литву основную массу своих войск, и сам двинул на Вильно—Ковно свои главные силы и за эту ошибку получил удар во фланг основной группы польско–германских армий.

Что касается указаний УБОРЕВИЧА насчет моих советов о движении главных сил Белорусского фронта севернее или южнее Немана, то должен сказать, что на все случаи оперативной обстановки трудно дать общий совет надо ли двигать главные силы Белорусского фронта севернее или южнее Немана. Такой вопрос нельзя решать предвзято. Правильным и неправильным может оказаться и то, и другое движение, если оно не будет отвечать конкретно складывающейся обстановке.

Решение такого вопроса, между прочим, будет связано и с той задачей, которую поставить перед собой командующий фронтом в отношении обеспечения своих действий со стороны В. Пруссии. Как правильное руководство действиями фронта, так и вредительское обязательно должно учитывать конкретную обстановку.

Второй оперативный вариант УБОРЕВИЧА предусматривает отход польско–германских сил на Белосток– Пружаны и удар главных германских сил из Вост.

Пруссии в общем направлении Гродно. Этот вариант весьма вероятных и я его изложил выше, в стратегической военной игре в январе текущего года, УБОРЕВИЧ, увлекшись наступлением в Брест–Литовском направлении, подставил свой фланг и тыл в районе Гродно под удар немцев из Восточной Пруссии. Положение было выправлено вмешательством главного руководителя военной игры.

Соображения, приводимые УБОРЕВИЧЕМ, в отношении преимуществ оперативного размещения германской авиации, по сравнению с нашей, вполне справедливы, как я выше это отметил.

Соображения о вероятности поражения конницы ипритом вполне правильны. Нельзя забывать, что теперь имеются и несравнимо более мощные накожные OB.

Совершенно правильны замечания УБОРЕВИЧА в отношении превосходства немцев в отношении моторизованных дивизий и автотранспорта. Мы, пока не имеем мотодивизий, хотя оперативная потребность в них очень велика. Не следует, помимо оперативных требований, упускать из виду и то обстоятельство, что мы практически не умеем ни организовать мотодивизию, ни наладить ее обучения, когда подходим к созданию импровизированных мотосоединений. Необходимо иметь постоянные мотодивизии, учиться вводу их в бой, регулировке движения и т. п. моментам, которых не знают общевойсковые командиры. В отношении автотранспорта основное преимущество немцев заключается в том, что они имеют постоянно существующую организацию фашистского автомобильного корпуса.

Этот корпус по несколько раз в году тренируется в массовых перебросках войск и фашистских организаций на далекие расстояния. Мы же, хотя и получаем, по мобилизации, большое количество автотранспорта, но даем ему импровизированную, не сколоченную организацию и не предусматриваем крупных автомобильных соединений.

В силу этого, мы не имеем опыта в эксплуатации больших автомобильных масс в полевой обстановке.

Обратимся, теперь, к рассмотрению условий наступления наших армий на Украинском фронте.

Соотношение сил Украинского фронта и действующих против него польско–германских армий, как это показывают приводившиеся выше расчеты, крайне невыгодно для нас. В самом благоприятном для самого Украинского фронта случае, против него могут быть выставлены равные ему силы. Это в том случае, если польско–германское командование обратит свои главные силы сначала против Белорусского фронта. Даже в этом, наиболее для него благоприятном случае, Украинский фронт вряд ли сможет выполнить поставленную ему задачу войти во взаимодействие с Белорусским фронтом в районе Брест–Литовска, т. к. при равных силах нельзя надеяться на глубокое продвижение по территории противника. В случае же, если польско–германское командование бросит свои главные силы на украинское направление, а этот вариант все равно неизбежен, даже в том случае, если первый удар наносится Белорусскому фронту, – положение Украинского фронта становится очень тяжелым. Он не только не сможет выполнить стоящей перед ним задачи войти во взаимодействие с левым флангом Белорусского фронта, но и сам может подвергнуться серьезному поражению.

Из приводившегося выше расчета видно, что против Украинского фронта без труда может быть выставлено 55 польско–германских пех. дивизий, а если к этому добавить и неприятельские резервы, то всего будет около 60 пех. дивизий, т. е. почти двойное превосходство по сравнению с силами Украинского фронта.

Решающее сражение может произойти, учитывая результаты операции вторжения, примерно на полпути между линией наших укрепленных районов и Львовом.

В результате атаки превосходных сил неприятеля, Украинский фронт должен будет начать отход и достигнет линии своих укрепленных районов примерно к тому сроку, к которому Белорусский фронт, в случае своего успеха, может достигнуть линии Гродно—Пружаны.

В этом расхождении фронтов, разделенных широкой полосой лесисто–болотистого Полесья, кроется, благодаря недостатку в силах, огромная опасность последовательного поражения обоих фронтов.

Достигнув рубежа наших укрепленных районов на Украине, польско–германское командование может применить два способа действий. Во–первых, начать методическую подготовку к атаке Летичевского и южной части Житомирского укрепленных районов и возможно к вспомогательной атаке Новоград–Волынского укрепленного района. Овладение этими отдельными участками укрепленных районов требует некоторого времени и крупных артиллерийских средств. На этот период польско–германское командование могло бы перебросить часть своих сил с юга на север для нанесения частного поражения Белорусскому фронту, о чем уже

говорилось выше. Во–вторых, польско–германское командование может форсировать овладение укрепленными районами и сразу же начать наступление по правобережной Украине.

Второй вариант позволяет польско–германскому командованию быстро развить свои операции в направлении Киева и в направлении Криворожья. Воспрепятствовать этому продвижению нам будет очень трудно, т. к. подавляющее превосходство германских и польских сил может обеспечить нанесение армиям Украинского фронта серьезного поражения. В результате этого поражения, польско–германские армии могут начать операции по последовательному занятию территории.

Однако, оперативный план немцев и поляков вряд ли ограничится только этим. Следует ожидать развития немцами и поляками успеха в направлении примерно на Мозырь—Жлобин, в глубокий тыл Белорусского фронта.

Задача эта нелегкая. Придется преодолеть лесистоболотистые пространства, овладеть Мозырским укрепленным районом, форсировать Припять и т. д., но, тем не менее, эта задача оперативно вполне разрешима и стратегически чрезвычайно расширяет возможный масштаб поражения наших армий.

Как я показывал уже в первом разделе, во время стратегической военной игры в апреле 1936 г. я по вопросам оперативного положения наших армий обменивался мнениями с ЯКИРОМ и УБОРЕВИЧЕМ. Учитывая директиву ТРОЦКОГО о подготовке поражения того фронта, где будут действовать немцы, а также указание генерала РУМШТЕДТ, что подготовку поражения надо организовать на Украинском фронте, я предложил ЯКИРУ облегчить немцам задачу, путем диверсионновредительской сдачи Летичевского укрепленного района, комендантом которого был участник заговора САБЛИН. В случае сдачи Летичевского района, немцы легко могли обойти Новоград–Волынский и Житомирский укрепленные районы с юга и, таким образом, опрокинуть всю систему пограничных с Польшей укрепленных районов КВО. Вместе с тем, я считал, что если подготовить подрыв ж.д. мостов на Березине и Днепре, в тылу Белорусского фронта, в тот момент, когда немцы начнут обходить фланг Белорусского фронта, то задача поражения будет выполнена еще более решительно.

УБОРЕВИЧ и АППОГА получили задание иметь, на время войны, в своих железнодорожных частях диверсионные группы подрывников. Самые объекты подрывов не уточнялись.

Само собой понятно, что подрыв ж. д. мостов в тылу Белорусского фронта неизбежно повлечет зашивку и без того перегруженных и сжатых в тесном коридоре коммуникаций, которые, благодаря своему положению, будут непрерывно находиться под воздействием авиации противника. Учитывая, что подрыв ж. д. мостов, во время напряженных операций, может быть осуществлен не только диверсиями, но и воздушной бомбардировкой, а также выброской парашютистов–подрывников, необходимо принять ряд радикальных мер для того, чтобы обеспечить непрерывность работ ж. д. мостов во все периоды операции. Одним из существенных мероприятий является отрывка, еще в мирное время, подъездных путей на уровень летних вод реки, заготовка ряжевых или бетонных устоев для наводки простейшими способами двутавровых балок (возможны, кажется, 22–х метровые пролеты, при двутавровых балках метрового сечения;

пока их у нас не изготовляют, но производство их необходимо наладить).

Таких запасных мостов на пониженном уровне должно быть по крайней мере два около каждого наиболее ответственного моста. Подъездные пути должны быть отлогого профиля, во избежание слишком замедленного движения поезда. У крупных мостов с каждой стороны, у начала подъездных путей к временным мостам, должны быть организованы разъезды, что позволит избежать излишних задержек в движении. Мосты на пониженном уровне, даже в случае их подрыва, очень быстро восстанавливаются.

Помимо того, при наличии у моста зенитных средств, противник будет менее настойчив в атаках на мост, т. к. он будет видеть резервные возможности в железнодорожной переправе, а сам будет подвергаться напрасным потерям.

У крупных ж. д. мостов придется постоянно держать плотничьи, с механизированным инструментом, команды, а также запас заготовленных ряжей, как для восстановления мостов на пониженном уровне, так и для укрепления каменных устоев в случае, если они дадут трещины от попадания авиабомб в воду. Эти исправления можно будет производить очень быстро.

Помимо того, с обоих сторон крупных ж. д. мостов необходимо подготовить сильно развитые станции с тем, чтобы можно было перебрасывать войска и грузы на автомобилях от станции до станции, в случае повреждения моста. В случае повреждения ряда мостов, такие переброски придется делать, иногда, на значительном расстоянии. Отсюда приходится сделать вывод, что вдоль основных ж. д. путей следует прокладывать шоссейные дороги и иметь в важнейших узлах резерв автомобильного транспорта.

Помимо мостов на пониженном уровне в некоторых пунктах необходимо построить ж. д. участки, позволяющие в случае капитального разрушения моста, передачу составов на другое направление. Так, например, к Полоцку подходит три железных дороги, а от Полоцка по направлению к фронту идет лишь одна пересекая у самого города Западную Двину на очень высоком уровне. Подрыв ж. д. моста и систематическое его бомбардирование могут поставить армии, базирующиеся на Полоцк, в очень тяжелое положение. Поэтому совершенно необходимо проложить двухпутный участок Полоцк–Витебск по южному берегу Зап. Двины. Конечно, этот участок надо соединить с Лепелем и далее вести на м. Березино—Минск—Слуцк—Новоград–Волынск—Жмеринка. При наличии такой железной дороги, вывод из строя ж. д. переправы, например, через Березину у Борисова, не мог бы воспрепятствовать подаче эшелонов из Орши в Минск через Лепель, конечно, при условии развития необходимой пропускной и провозной способности этой железной дороги и т. д.

Для Белорусского фронта чрезвычайно важна ж. д. переправа через Днепр у Жлобина. Поэтому весьма важно до предела развить основную рокаду фронта: Витебск– Орша—Жлобин—Мозырь—Жмеринка. Само собою разумеется, что такие же мероприятия надо провести по линии Украинского фронта. В частности ж. дороги, идущие от Днепропетровска и Запорожья на Казатин и Жмеринку, должны быть развиты, т. к. днепровские ж. д. мосты этих дорог наиболее удалены от противника и наименее подвергаются опасности ежедневных налетов.

Итак, рассмотрение плана действий Белорусского фронта, построенного на задаче разгромить польскогерманские силы на варшавском направлении, говорит о том, что план этот не обеспечен необходимыми силами и средствами. Вследствие этого поражение не исключено даже без наличия какого бы то ни было вредительства.

Само собою понятно, что проявление вредительства, даже в отдельных звеньях фронтового и армейского управления, резко повышает шансы на поражение.

Из области реально осуществленной вредительской работы, непосредственно отражающейся на оперативном плане, необходимо отметить, в первую очередь, ту задержку, которую организационный отдел Генерального штаба РККА (АЛАФУЗО) осуществил в вопросе увеличения числа стр. дивизий, задержку, которая создает основную оперативную опасность для наших армий на Белорусском и Украинском фронтах. Такая же опасная задержка проведена в вопросе широкого развертывания артиллерийского и танкового резерва главного командования.

Каковы же те силы, которые нужны Белорусскому фронту для того, чтобы он мог выполнить поставленную ему задачу, ведущего, решающего значения? Здесь можно сделать прикидку следующего порядка. Если бы польско–германское командование, по ходу обстановки, решило главные силы сосредоточить против Белорусского фронта, то против Украинского ему было бы достаточно оставить 30—35 пех. дивизий, т. е. на белорусском направлении могло бы сосредоточиться до 76—81 пех. дивизий (из всех 111–ти). Отсюда ясно, что только для того, чтобы не потерпеть отдельного поражения, при настойчивом продвижении вглубь Польши, Белорусский фронт должен иметь, по крайней мере, столько же стр. дивизий, а для того, чтобы получить возможность нанести противнику поражение, число дивизий, входящих в его состав, должно значительно вырасти.

Конечно, использовать столь большое число стр. дивизий в полосе от Гродно–Кобрин Белорусскому фронту

нелегко. Слишком узок «белорусский коридор» и слишком беден он даже грунтовыми путями. Однако, к западу от меридиана Гродно возможности и необходимость использования этих сил значительно возрастают. Наилучшие оперативные условия для использования этих масс создались бы при упомянутом выше варианте первоочередного и стремительного разгрома лимитрофов.

При этом варианте и более крупные силы можно было бы концентрически подвести к фронту Тильзит—Гродно– Брест–Литовск. Если же пользоваться только «белорусским коридором», то по всей вероятности придется применить оперативное эшелонирование с тем, чтобы в нужную минуту подвести к фронту все эшелоны.

Но тыл, при этом варианте, был бы перенапряжен до крайности и потребовалась бы организация массового автомобильного транспорта и широкой постройки автомобильных дорог.

Каковы же должны быть те силы, которые необходимо предоставить Украинскому фронту, для выполнения последним поставленной ему задачи? Как видно было из сделанных выше подсчетов, польско–германское командование может выставить против Украинского фронта около 60–ти пех. дивизий. Надо оговориться, что эти расчеты могут касаться лишь 1937–го года не позже, т. к. несомненно в 1938–м году германская армия, выставляемая по мобилизации, значительно вырастет; даже 1937 год за счет ландверных дивизий, германская армия будет несколько сильнее, чем это выше взято в расчет.

Очевидно, что, имея против себя около 60–ти пех. дивизий, Украинский фронт также должен их иметь не меньше 60–ти. На самом деле, учитывая активные задачи, стоящие перед фронтом, его силы должны быть значительно большими.

Итак, из сравнительного рассмотрения возможных группировок противника и потребных нами фронтами сил, выяснилось, что без пересмотра основных установок ныне действующего оперативного плана, Белорусскому фронту требуется около 80–ти дивизий, а Украинскому – около 60–ти, а всего 140 стр. дивизий.

Рассмотрим как могли бы развиваться, при наличии таких сил, совместные действия Белорусского и Украинского фронтов. При производстве подсчетов предполагалось, что если главный удар немцы будут наносить на Украине, то они выставят на этом направлении до 60–ти пех. дивизий. Очевидно, что при наличии в со ставе Украинского фронта также 60–ти стр. дивизий, можно предположить бои с переменным успехом на территории противника между Полесьем и румынской границей. Может быть, даже, Украинский фронт будет иметь преимущественный успех, т. к. вероятно он будет сильнее германо–поляков в отношении механизированных соединений. В этом случае, на белорусском направлении, германо–поляки смогут выставить около 50–ти пех. дивизий. Совершенно очевидно, что Белорусский фронт, при наличии 60–ти стр. дивизий может нанести польско–германским армиям поражение и постепенно установит оперативного взаимодействие с Украинским фронтом в районе Брест–Литовска.