Текст книги "Война и мир Михаила Тухачевского"
Автор книги: Юлия Кантор
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)
Источники и литература
1. Bundesarchiv Militёrarchiv Freiburg № 52/2 Blomberg:
Lebenerinnervmgen – handschriftlich Band III s. 140.
2. Student Kurt. Reichswehr und Rote Armee // Internationale Luftwaffen revue, 1/2 (1968), s. 147.
3. Из доклада заместителя начальника Штаба РККА М. Н. Тухачевского в Реввоенсовет СССР о результатах изучения Рейхсвера во время осенних маневров 1925 г.
// Рейхсвер и Красная Армия: Документы из военных архивов Германии и России 1925—1931,1995, с. 82–83.
4. Горлов С. А. Совершенно секретно. Альянс «Москва—Берлин»
1920–1933. М.: Олма–Пресс, 2001, с. 52.
5. Зданович А. Тайные лаборатории рейхсвера в России // Армия, №1,1992, с. 64.
6. Горлов С. А. Указ. соч., с. 54.
7. Коминтерн и идея мировой революции: Документы. М., 1998, с. 313.
8. Горлов С. А. Указ. соч., с. 55—56.
9. Минаков С. Сталин и его маршал. М.: Яуза, Эксмо, 2004, с. 364.
10. Там же, с. 364–365.
11. Личный архив Ю. В. Хитрово. Арватова–Тухачевская Е. Н.
Воспоминания о М. Н. Тухачевском, с. 8.
12. Горлов С. А. Указ. соч., с. 60.
13. Там же, с. 62—63.
14. Там же, с. 63.
15. Student Kurt. Ibid, s. 161.
16. Ibid.
17. Военный вестник, 1923, № 25.
18. Кантор Ю. Михаил Тухачевский, маршал Советского Союза:
«Я хочу сделать вывод из этой гнусной работы» // Известия, 21 февраля 2004 г.
19. Источники истории о Михаиле Тухачевском // Гутен Таг, 1988, № 10, с. 37–38.
20. ЦА ФСБ РФ, АСД № 107235 на Гриневича Е. К., л. 19–20.
21. Личный архив Ю. В. Хитрово. Apвamoвa–Тухачевская Е. Н.
Воспоминания о М. Н. Тухачевском, с. 9.
22. Можайский В. Психофизиологический кабинет // Революция и война, № 2, 1922, с. 266.
23. Хорев А. Маршал Тухачевский // Красная звезда, 1988, 4 июня, с. 3.
24. Минаков С. Указ. соч., с. 286.
25. Данилов И. Воспоминания о моей подневольной службе у большевиков //Архив русской революции. Берлин, 1924, т. 14, с. 97.
26. Минаков С. Указ. соч., с. 63.
27. ЦА ФСБ РФ АСД № Р–18091 на А. Я. Протас.
28. Политбюро ЦК РКП(б)-ВКЩб). Повестки дня заседаний.
Кн. 2, с. 242, 243.
29. Минаков С. Указ. соч., с. 290–291.
30. Там же, с. 292–293.
31. Мы все видим и все знаем. Крик души красного командира // Источник, №1,1998, с. 87.
32. Телятников И. А. Вникая во все // Маршал Тухачевский:
Воспоминания друзей и соратников. М.: Воениздат, 1965, с.
164–165.
33. Минаков С. Указ. соч., с. 328.
34. Телятников И. А. Указ. соч., с. 164—165.
35. Политбюро ЦК РКП(б)—ВКП(б). Повестки дня заседаний.
Кн. 2, с. 250.
36. Там же.
37. Директивы командования фронтов Красной Армии. М., 1969, т. 4, с. 530.
38. Тухачевский, Варфоломеев, Шиловский. Армейская операция.
Работа командования и полевого управления. М. – А., 1926.
39. Дайнес В. О. Михаил Николаевич Тухачевский // Вопросы истории, № 10,1989, с. 53.
40. Горлов С. А. Указ. соч., с. 146.
41. Там же, с. 146.
42. Из доклада заместителя начальника Штаба РККА М. Н. Тухачевского в Реввоенсовет СССР о результатах изучения Рейхсвера во время осенних маневров 1925 г. // Рейхсвер и Красная Армия: Документы из военных архивов Германии и России 1925–1931,1995, с. 82.
43. Там же, с. 83.
44. Там же, с. 89–90.
45. Горлов С. А. Указ. соч., с. 146–147.
46. Там же, с. 147.
47. Bucheier H. Carl–Heinrich v. Stulpnagel. Soldat – Philosoph – Verschworer, Berlin – Fankfurt a. M. 1989, s. 104.
48. Горлов С. А. Указ. соч., с. 127.
49. Там же, с. 216–217.
50. Там же, с. 131.
51. Bundesarchiv Militёrarchiv Freiburg № 52/2 Blomberg:
Lebenerinnerungen – handschriftlich Band III, s. 128.
52. Горлов С. А. Указ. соч., с. 147.
53. Там же, с. 148.
54. Там же, с. 148–149.
55. Тухачевский М. Н. О характере современных войн в свете решений 6–го Конгресса Коминтерна (Доклад на заседании военной секции при Комакадемии 16.12.1929 г.) // Записки Коммунистической академии. М., 1930, т. 1, с. 8.
56. Тухачевский М. Н. Красная Армия на 6–м году Революции // Красная присяга, 1923, № 18, с. 22—23.
57. Тухачевский М. Н. О характере современных войн в свете решений 6–го Конгресса Коминтерна, с. 24—25.
58. Там же.
59. 7–й Всебелорусский съезд Советов, май 1925 г.: Стенографический отчет. Мн., 1925, с. 24—25.
60. Там же, с. 211, 230–231.
61. Там же, с. 231.
62. Зарождение и развитие советской военной историографии 1917—1941. М., 1985, с. 11,12.
63. Дайнес В. О. Указ. соч., с. 57.
64. Там же, с. 50.
65. Телятников И. А. Указ. соч., с. 169.
66. Там же, с. 170.
67. Минаков С. Указ. соч., с. 356—357.
68. Там же, с. 357–358.
69. Там же, с. 358.
70. Там же, с. 359.
71. Там же, с. 360.
72. Временный Полевой устав РККА. М., 1926, ч. 2, с. 6.
73. Дайнес В. О. Указ. соч., с. 52.
74. Там же, с. 50.
75. Там же, с. 53–54.
76. Тухачевским М. Н. Популяризация военных знаний // Военный вестник, 1925, № 1, с. 23–25.
77. Тухачевский М. Н. Избранные произведения. М., 1964, т. 1, с. 252, 246.
78. Тухачевский М. Н. Избранные произведения. М., 1964, т. 2, с. 16.
79. Там же, с. 246.
80. Ленин В. И. К истории вопроса о диктатуре // Ленин В. И.
Полное собрание сочинений, т. 41, с. 375.
81. Фрунзе М. В. Задачи академиков в армии: Речь на торжественном заседании Военной академии РККА 1 августа 1924 г. // Фрунзе М. В. Избранные произведения. М., 1957, т. 2, с. 127.
82. Zeidler Manfred. Reichswehr and Rote Armee. 1920–1933. Wege und Statinen einer ungewunlichen Zusammenarbeit. Munchen, 1993, s. 257.
83. Симонов Н. Военно–промышленный комплекс СССР в 1920—1950–е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управления. М., 1996, с. 65.
84. Горлов С. Л. Указ. соч., с. 231.
85. Письмо народного комиссара по военным и морским делам К. Е. Ворошилова командующему войсками Северо–Кавказского округа И. П. Уборевичу с постановкой задач по изучению Рейхсвера // Рейхсвер и Красная Армия, с. 95.
86. Горлов С. Л. Указ. соч., с. 232–233.
87. Blombergs P. Privates Archiv. «Reise des Chefs des Truppenamts nach Russland». (August/September, 1928), s. 2—3.
88. Ibid, s. 6.
89. Bundesarchiv Militёrarchiv Freiburg № 52/2 Blomberg:
Lebenerinnerungen – handschriftlich Band III, s. 139—140.
90. Groehler Olaf. Selbstmorderische Allianz. Deutsch–russische Militurbeziehungen 1920–1941. Berlin, 1992.
91. Ахтамзян Л. Л. Военное сотрудничество СССР и Германии в 1920—1933 гг. // Новая и новейшая история, 1990, № 5, с. 16.
92. Минаков С. Указ. соч., с. 361.
93. Там же, с. 386.
94. Там же, с. 386–387.
95. Blombergs P. Privates Archiv. «Reise des Chefs des Truppenamts nach Russland» (August/September, 1928), s. 14—16, 46.
96. Отчет о поездке в Германию командира и военного комиссара 5–го стрелкового корпуса А. И. Тодорского // Рейхсвер и Красная Армия, с. 100.
97. Там же, с. 100–101.
98. Там же, с. 105.
99. Там же, с. 106–107.
100. Даинес В. О. Указ. соч., с. 58.
101. Там же, с. 54.
102. Там же, с. 55.
103. Там же, с. 54–55.
104. Минаков С. Указ. соч., с. 414—415.
105. Дайнес В. О. Указ. соч., с. 54.
106. РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 447, д. 9.
107. Там же, л. 8.
108. РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 446, л. 66–71.
109. РГАСПИ, ф. 558, оп. И, д. 447, л. 2.
110. Поливанов А. Пока не потеряно знамя // Родина, 1999, № 1, с. 46.
111. Там же.
112. Минаков С. Указ. соч., с. 419.
113. ЦА ФСБ РФ, АСД № Р–23914 на Тухачевскую–Аронштам Н. Е., л. 51.
114. Минаков С. Указ. соч., с. 431.
115. Там же.
116. Письма И. В. Сталина В. М. Молотову, 1925–1936 гг.: Сб.
документов. М., 1995, с. 231–232.
117. ЦА ФСБ РФ, АСД № Р–34523 на Гриневича Е. К., л. 3.
118. Там же, л. 6, 7, 20.
119. Там же, л. 21.
120. Там же, л. 22,23,46.
121. Шостакович Д. О времени и о себе (1926—1975). М.: Сов.
композитор, 1980, с. 283.
122. Там же.
123. Там же.
124. РГВА, ф. 37605, оп. 2, д. 2, л. 6–10.
124. РГВА, ф. 37605, on. 2, д. 2, л. 6–10.
125. Минаков С. Указ. соч., с. 432.
126. Горлов С. Л. Указ. соч., с. 246–247.
127. Hilger Gustav. Wir und der Kreml. Deutsch–sowijetische Beziehungen,1918—1941. Erinnerungen eines deutschen Diplomaten. – Frankfurt a. M., Berlin, 1964, s. 200.
128. Zeidler Manfred. Reichswehr and Rote Armee. 1920–1933.
Wege und Statinen einer ungewunlichen Zusammenarbeit. Munchen, 1993, s. 262.
10. НАКАНУНЕ
Дело маршала Тухачевского явилось подготовительным шагом к сближению междуГитлером и Сталиным.
В. Шелленберг1
1930–е годы – апогей сталинского социалистического строительства. Страна пережила варварскую коллективизацию, уничтожившую российское крестьянство, рабскую индустриализацию, окончательно легализовавшую укрепление государственной мощи ценой бесплатного и бесправного труда тысяч заключенных и эксплуатации фанатичного энтузиазма «строителей социализма». Знаменитая сталинская Конституция 1936 года на бумаге гарантировала соблюдение всех демократических прав и свобод, на деле ничуть не защищая от произвола тоталитарной реальности.
От «частных» политических процессов государство перешло к массовым репрессиям. Первым толчком стало убийство Кирова, затем последовали процессы «Каменева– Зиновьева», чуть позже «Рыкова—Бухарина», почти одновременно «Пятакова—Радека». Страна приучалась жить в постоянном страхе – и привыкала славить…
Возвращение Тухачевского в Москву в 1931 году казалось триумфальным. В 38 лет он стал заместителем наркома обороны и начальником вооружений. Все как будто уже сбывалось, и все еще было впереди…
В 1931—1932 годах Тухачевский начал работу над книгой «Новые вопросы войны». (Книга так и осталась незавершенной.
Лишь небольшой ее фрагмент увидел свет, да и то уже в хрущевское время – в 1962 году в «Военно–историческом журнале».) Тухачевский размашисто, порой безапелляционно рассуждал о проблемах дальнейшего развития советских вооруженных сил и военного искусства.
В предисловии к монографии он писал:
«Весьма возможно, многим покажется, что я в этой книге забегаю слишком вперед, но, тем не менее, это будет своего рода обманом зрения.
Человек нелегко отделывается от привычных представлений, но теоретическая работа, базируясь на техническом развитии и социалистическом строительстве, упорно выдвигает новые формы»2.
Тухачевский выступал за необходимость «уметь найти соответствующее место новым техническим средствам, обеспечить необходимый масштаб вооружения ими и найти наиболее подходящие, наиболее эффективные формы боя и операций»3.
В труде дается подробная характеристика таких средств вооруженной борьбы, как авиация, танки, радио–и телемеханика, рассматриваются вопросы обучения и управления войсками. Увлекаясь, автор действительно позволял себе «забегать слишком вперед» – это вообще было свойством его характера. Маршал И. Конев вспоминал:
«Тухачевский – человек даровитый, сильный, волевой, теоретически хорошо подкованный. Это его достоинства. К его недостаткам принадлежал известный налет авантюризма…»4 Являясь начальником вооружений РККА, Тухачевский не только направлял деятельность конструкторских и научноисследовательских учреждений, но и стремился глубоко вникать в их технические разработки, присутствовал на испытаниях новой военной техники, и поддерживал связь со многими ведущими конструкторами и испытателями.
В «Новых вопросах войны» он отмечал:
«Самой сильной в будущей войне будет та страна, которая будет иметь наиболее мощную гражданскую авиацию и авиационную промышленность».
За два с лишним десятилетия до первого полета в космос он, с детства увлекавшийся астрономией, проявлял профессиональный интерес к этой сфере.
«Несмотря на то, что полеты в стратосфере находятся в стадии
первоначальных опытов, – писал Тухачевский, – не подлежит никакому сомнению, что решение этой проблемы не за горами»5.
В 1932 году он поставил начальнику ВВС Я. И. Алкснису задачу:
«Ко времени полетов на стратосферных самолетах надо уже изучить стратосферу. В срочном порядке представьте Ваши соображения об организации этого дела»6.
В октябре 1933 года состоялся первый полет на стратостате «СССР».
В 1932 году Тухачевский выдвинул идею создания самолеташтурмовика, воплощенную в жизнь авиаконструктором С. В. Ильюшиным, создавшим знаменитый Ил–2. Тогда же он поддержал предложение С. П. Королева о создании специального института для проведения исследований в области реактивного и ракетостроения7. Еще в ноябре 1932 года Тухачевский активно «продвигал» разработки по конструированию ракетных двигателей на жидком топливе. Реактивный научно–исследовательский институт под руководством И. Т. Клейменова, курировавшийся замнаркома обороны, начал работать уже в сентябре 1933 года. Важное место в будущей войне Тухачевский отводил радиотехнике, которую он считал не только средством связи, но и способом управления механизмами на расстоянии8. Потому он энергично поддержал талантливого инженера П. К. Ощепкова, создавшего в середине 1934 года экспериментальную установку для радиообнаружения самолетов. По инициативе начальника вооружений тема «Проблема радиообнаружения самолетов » была внесена в план работы Наркомата обороны9.
Уже в середине 1934 года Советский Союз имел опытные электромагнитные станции. 7 октября 1934 года Тухачевский обратился с письмом к первому секретарю Ленинградского обкома партии С. М. Кирову, которого отлично знал по работе в ЛВО.
«Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Кирову.
Уважаемый Сергей Миронович!
Проведенные опыты по обнаружению самолетов с помощью электромагнитного луча подтвердили правильность положенного в основу принципа. Итоги проведенной научно–исследовательской работы в этой части делают возможным приступить к сооружению опытной разведывательной станции ПВО, обслуживающей обнаружение самолетов в условиях плохой видимости, ночью, а также на больших высотах (до 10 тыс. метров и выше) и дальностью (до 50–200 км). Ввиду крайней актуальности для современной противовоздушной обороны развития названного вопроса очень прошу Вас не отказать помочь инженеру–изобретателю тов. Ощепкову в продвижении и всемерном ускорении его заказов на Ленинград ских заводах… Более детально вопрос Вам доложит тов. Ощепков в Ленинграде.
Заместитель народного комиссара обороны Союза ССР Тухачевский М. Н.»10 Таким образом, СССР стал первооткрывателем крупного военного изобретения XX века – радиолокации.
(В Военно–воздушной академии РККА имени Н. Е. Жуковского была даже учреждена «премия имени заместителя Народного Комиссара Обороны Маршала Советского Союза Михаила Николаевича Тухачевского за выдающуюся научно–исследовательскую работу в любой области техники, дающую решение новых научно–технических проблем »11.) «В середине 30–х годов Красная Армия как с точки зрения организационной, так и количественной, бесспорно, была сильнейшей в мире. В ней насчитывалось около 1,5 млн солдат и офицеров, до 5 тыс. танков и свыше 6 тыс. самолетов»12.
Вопросы вооружения всегда были для Тухачевского предметом практической подготовки к войне, а не абстрактного усиления государственной мощи. Но если в 1920–е годы эта «подготовка» являлась для него реализацией стремления к милитаризованному «экспорту революции» – захвату новых территорий, то теперь у Тухачевского были более чем когда либо веские основания для тревоги за суверенность границ собственного государства. М. Цайдлер в монографии «Рейхсвер и Красная Армия 1920—1933 г.» обращает внимание на то, что уже в конце октября 1933 года на дипломатическом рауте Тухачевский говорил об изменении советской линии в отношениях с Германией и в частности – о свертывании советско–немецких военных школ и баз:
«после того как Советский Союз убедился в том, что немецкое правительство взяло враждебный Советскому Союзу политический курс»13.
Тогда же Тухачевский говорил немецкому послу Ф. фон Твардовскому:
«Если начнется война между Германией и СССР, это будет страшнейшим несчастьем для обоих народов. Тогда Германия не будет иметь перед собой прежнюю Россию. Красная Армия многому научилась и многое наработала»14.
Тухачевский подчеркивал, что расхождения носят политический характер:
«Нас разлучает ваша политика, а не наши чувства, чувства дружбы Красной Армии к рейхсверу».
Ворошилов же оптимистически добавил, «транслируя»
мнение Сталина:
«Два слова, произнесенные публично, достаточны для того, чтобы дезавуировать враждебные тенденции, звучащие в «Майн Кампф»»15.
Этих «двух слов» не последовало. (Кстати, впервые «Майн Кампф» на русский язык перевел – для членов Политбюро – Карл Радек еще в начале 1930–х годов, до прихода Гитлера к власти.) 21 февраля 1933 года постановлением ЦИК СССР Тухачевский был награжден орденом Ленина «за исключительно личные заслуги перед революцией в деле организации обороны Союза ССР на внешних и внутренних фронтах в период гражданской войны и последующие организационные мероприятия по укреплению мощи РККА».
В 1934 году Тухачевский разработал теоретический труд «Характер пограничных операций», посвященный проблемам мобилизации и стратегического развертывания, ведения приграничного сражения. Подводя итог своим размышлениям, он отмечал:
«Утешать себя тем, что наши возможные противники медленно перестраиваются по–новому, не следует. Противник может перестроиться внезапно и неожиданно. Лучше самим предупредить врагов.
Лучше поменьше делать ошибок, чем на ошибках учиться»16.
Эта работа впервые увидела свет только в 1964 году.
Ворошилов отрицательно относился к оперативно–стратегическим заданиям, в которых за основу бралась конкретно складывающаяся обстановка в Европе и в мире, требуя все задачи по отработке начального периода войны строить «на отвлеченной обстановке, не приближенной в политическом отношении к условиям сегодняшнего дня».
Тухачевский саркастически комментировал умонастроения приверженцев «отвлеченных теорий»:
«Сторонники этой теории видели в новом человеке, в советском рабочем и колхознике, все необходимое и достаточное для того, чтобы обеспечить ведение маневренной войны. Как преодолевать пулеметное могущество боевого порядка современного противника – этому теория не учила. Приверженцы этой теории больше мечтали, чем доказывали. Находились товарищи, которые, например, утверждали, что для подготовки атаки бойца Красной Армии можно израсходовать меньше артиллерийских снарядов, чем для подготовки атаки солдата капиталистической армии, объясняя это превосходством духа красноармейца. На самом деле эта самовлюбленность могла бы повлечь напрасные кровавые потери в боях и крупнейшие неудачи»17.
В ноябре 1934 года Тухачевский поручил Я. И. Алкснису разработать предложения «О дальнейшем полете Р–5 с дозаправкой в воздухе»18. Впервые такая дозаправка была осуществлена в 1933 году и впоследствии нашла широкое применение в авиации.
На XVII съезде ВКП(б), вошедшем в историю как печально известный «Съезд победителей» (к XVIII съезду практически никого из его участников уже не было в живых), Тухачевский выступил с программной речью. В первых строках, как и положено, славословия в адрес вождя (они, впрочем, звучат рефреном всего выступления – в 1934–м уже нельзя было иначе) и завоеваний социализма.
«Товарищи, победоносное осуществление задачи, поставленной товарищем Сталиным, – задачи превращения нашей страны из аграрной в индустриальную, позволило нам не только производить все средства производства, но и позволило нам производить и все необходимые орудия обороны.
Победа на фронте коллективизации, построение фундамента социалистического общества создали для строительства Красной армии такой социальный базис, какого мы не имели еще до сих пор и о котором мы только мечтать могли во время гражданской войны, во время первой интервенции империалистов. И само собой понятно, что по мере построения бесклассового общества мощность, монолитность Красной армии будет все больше и больше возрастать»19.
После апологетической метафоры Тухачевский переходит к сути, сделав обязательный реверанс наркому.
«В ногу со строительством индустриального нашего базиса росла и техническая мощь Красной армии. 0б этом ярко и подробно доложил товарищ Ворошилов XVII съезду.
Я хотел бы добавить к этому, что в развитии нашей технической мощи товарищ Сталин не только играл общую руководящую роль, но и принимал непосредственное и повседневное участие как в выборе необходимых образцов вооружения, так и в постановке их на производство. Товарищ Сталин не только ставил общие задачи, особенно по вооружению армии авиацией, танками, артиллерией, дальнобойной и скорострельной, наиболее современной, но и созывал организаторов производства – директоров заводов, руководителей парторганизаций и практически добивался успешной постановки производства. Вероятно, директора заводов и руководители парторганизаций помнят, как товарищ Сталин ставил эти вопросы и как повседневно контролировал выполнение поставленных задач…
Товарищи, само собой понятно, что вместе с техническим ростом индустрии будет развиваться и в дальнейшем техническая мощь Красной армии. Точно так же понятно, что в случае войны потребность в снабжении техническим имуществом, снаряжением, орудиями, самолетами, танками будет гигантски возрастать.
Растущая наша индустриальная мощь дает возможность полностью разрешить эту задачу. Но задача эта чрезвычайно сложная.
Мало еще иметь гигантский индустриальный базис, – надо суметь его взять, надо суметь перевести его с мирной продукции на дело снабжения фронта.
Вот это дело снабжения фронтов, перевод мирной продукции на военную, или – как называем мы – мобилизация промышленности, должна привлечь к себе особое внимание, и я хотел бы на этом вопросе остановиться»20.
На этом риторический пафос заканчивается. Тухачевский критикует военно–промышленный комплекс, демонстрируя при этом даже знание сугубо производственных частностей. Он входит в образ – стиль доклада не только сугубо разговорный, но и косноязычно–цеховой.
«К чертежному хозяйству мы имеем на наших заводах чрезвычайно пренебрежительное отношение. Можно было бы привести множество примеров. Деталь делается с припусками, не считаясь с допусками чертежа, чтобы потом, в сборочном цехе, базируясь на высококвалифицированных слесарях, подпиливать, подтачивать, припасовывать деталь к детали. Не то, чтобы подгонять детали к чертежу, нет, деталь подгоняется к сопряженной детали. Это называется отладить систему. И характерно, что техническое руководство завода считает зачастую, что так и должно быть, что тут нечего изменять.
Если вы обратитесь на наших заводах к калибровому хозяйству, …то вы зачастую увидите там такое же безобразие. Если калибровое хозяйство имеется, то зачастую рабочие и мастера о нем не знают, что и понятно. Раз деталь не обрабатывается в пределах допуска чертежа, а делается с «припуском», то калибром этой детали невозможно проверить, и калибры понемногу вовсе забываются. Зачастую калибры тоже не соответствуют чертежам. Вообще к этому делу нет должного внимания. В целом, товарищи, ни к чертежному, ни к калибровому хозяйству уважения и внимания у наших заводов нет. А без этого и без правильно налаженного технического контроля конечно не может быть и правильно построенной машины».
Далее Тухачевский позволяет себе вопиющую политическую некорректность: сравнивает капиталистическое производство с социалистическим и делает выбор не в пользу последнего:
«Как обстоит дело с техническим контролем? Мне приходилось бывать на капиталистических фабриках, и я видел, что когда сопровождающий инженер обходит станки по потоку производства, то главное внимание он обращает на то, как осуществляется технический контроль. Он сейчас же калибрами показывает, как проверяется данная деталь, как производится разбраковка, потому что, заявляет он, слишком дорого запускать дальше запоротую деталь.
У нас на многих заводах, наоборот, на контроль не обращают никакого внимания. И я должен сказать в порядке самокритики, что многие директора заводов сознательно ослабляют технический контроль, лишь было бы побольше продукции, а с качеством потом разбирайся. Благодаря этому производство в таких случаях запарывается и чрезвычайно хромает»21.
Эта «политическая вольность» вызвала чуть ли не скандал, правда, тогда все обошлось без оргвыводов…
Для советского военного руководства провозглашение открытой ремилитаризации Германии, освободившейся от «версальских пут» и заключившей с Польшей пакт о неприменении насилия, означало необходимость серьезного пересмотра плана войны на Западе. При поддержке Тухачевского командующий Белорусским военным округом И. Уборевич в феврале 1935 года предложил внести в него изменения, исходя из того, что основная опасность для СССР отныне исходит со стороны Германии и Польши, которых поддержит Финляндия.
Заместитель наркома обороны М. Тухачевский считал, что «основной нашей стратегической задачей»
остается разгром Польши, которая будет опираться на Германию. Практический смысл оперирования фантомом польско–германской угрозы сводился к требованию новых ресурсов. Тухачевский и его сторонники получили поддержку Кремля, а Начальник Штаба РККА А. Егоров был вынужден признать недостаточность сделанных ранее приготовлений22.
1935 год – звездный час Тухачевского.
В сентябре введены знаки различия и воинские звания для командного состава. Офицеры в звании майора и выше отныне стали неподсудны гражданскому суду.
Политическим руководителям вменялось в обязанность сдать экзамены по военному делу. Вершиной военной профессии стало звание Маршала Советского Союза, которое в ноябре 1935 года было присвоено пятерым:
Блюхеру, Егорову, Тухачевскому и, конечно, Буденному и Ворошилову.
Тухачевский вроде бы органично вписывается в идеологический контекст, принимает его. Прямая зависимость успешности армии от партийности ее комсостава им уже не только не оспаривается, но и подчеркивается – во всяком случае, в публичных выступлениях.
Речь М. Н. Тухачевского на VII съезде Советов СССР «Тухачевский. Товарищи, в первую очередь крепость нашей рабоче–крестьянской Красной Армии заключается в том, что она дружно, как один человек, идет за руководством коммунистической партии, за руководством нашего великого вождя товарища Сталина. (Аплодисменты) Красная Армия укомплектована на 45.5 процента рабочими.
Среди ее крестьянского состава 90 процентов колхозников. Сами собой понятны, поэтому, та чуткость, то внимание всей красноармейской массы, которые она проявляет по отношению ко всем решениям партии, ее Съездов и Пленумов ЦК. Красноармейцы являются передовыми проводниками этих решений. Мы должны сказать совершенно твердо, что политико–моральное состояние Красной Армии крепко, как никогда. (Продолжительные аплодисменты) Само собой понятно, что основным положением, основным моментом, двигающим наших командиров и красноармейцев на изучение военного дела, на создание и укрепление новых форм вооруженной борьбы, является в первую очередь классовая сплоченность, понимание классовых задач, понимание тех задач, которые стоят перед нашим Советским Союзом.
Мы имеем значительную партийно–комсомольскую прослойку в армии – 49,3 процента. В нашем начальствующем составе эта прослойка значительно выше, она достигает 68,3 процента. Если же мы просмотрим, каковы отдельные звенья в кадрах командного состава, то увидим, что среди командиров полков почти 72 процента членов партии, среди командиров дивизий – до 90 процентов и среди командиров корпусов – 100 процентов.
Вы знаете, что за последние годы наша техника очень значительно выросла, и наша партия и в первую очередь товарищ Сталин, который лично руководил развитием нашей военной техники, выдвинули задачу создания мощной не только по числу, но и мощной по качеству авиации; задачу усиления нашей армии многочисленными танковыми средствами, задачу усиления нашей армии, в первую очередь, конечно, авиации и танковых войск, могучей современной артиллерией.
Нет никакого сомнения о том, что если бы не гениальная прозорливость товарища Сталина и не своевременно принятые им меры усиления наших… границ, то мы не пользовались бы с вами продолжающимся миром и не могли бы осуществить тех великих завоеваний социализма, которыми гордимся мы и гордятся пролетарии всего мира. (Бурные аплодисменты)»23.
Дав между славословиями детальный анализ роста советских вооружений и «пропедалировав» необходимость дальнейшего увеличения ассигнований на нужды армии, замнаркома резюмировал:
«Опасность будущей войны со стороны капиталистических государств для нас является несомненной»24.
Статья Тухачевского «Военные планы нынешней Германии », опубликованная в «Правде» 29 марта 1935 года – дипломатическая превентивная мера Советского Союза.
Даже после правки Сталина текст выглядел весьма жестко.
(Сталин смикшировал некоторые акценты: например, он изменил первоначальное название статьи «Военные планы Гитлера».) В статье отмечалось:
«Придя в январе 1933–го года к власти, Гитлер заявил, что ему потребуются четыре года для уничтожения кризиса и безработицы в Германии. Эта национал–социалистическая демагогия так и осталась пустой демагогией. Зато, как теперь становится ясным, за этим демагогическим планом скрывался другой, гораздо более реальный, четырехлетний план создания гигантских вооруженных сил.
На самом деле, уже на второй год власти национал–социалистов число дивизий, разрешенных Германии Версальским договором, было утроено, достигнув 21–й. Была создана, запрещенная тем же договором, военная авиация. Германская военная промышленность практически вступила на путь все прогрессирующей мобилизации.
Возможная продукция мобилизованной германской военной промышленности общеизвестна. В один–два года она может вооружить армию, какая была у кайзера к концу империалистической войны.
Практическим завершением этой программы является объявленный национал–социалистическим правительством закон о всеобщей воинской повинности и о сформировании 36 дивизий мирного времени. Таким образом, уже на третий год власти Гитлера вооруженные силы Германии, только сухопутные, достигают мощности довоенной Германии, если учесть, что мобилизационное раз вертывание в Германии теперь производят утроением, а не удвоением (из 7 дивизий развернуты 21). Наличие сильной авиации делает эту армию еще более сильной»25.
Тухачевский детально, ссылаясь помимо собственных выкладок на немецкие (Людендорф, Нергинг, Метш, Кохенгаузен и – Гитлер), французские (Петен) и английские (Скурейтор) источники, анализировал перспективы немецкой милитаризации. Он делал однозначный вывод:
«Стратегическая цель сильно вооруженного государства заключается в перенесении военных действий на территорию противника, чтобы с самого начала войны расстроить его военную организацию…
В настоящее время можно представить себе войну, внезапно начавшуюся приемами, способными уничтожить первый эшелон военных сил противника, дезорганизующими его мобилизацию и разрушающими жизненные центры его мощи… Итак, Германия организует громадные вооруженные силы и в первую очередь готовит те из них, которые могут составить могучую армию вторжения»26.
