Текст книги "Лабиринт снов (СИ)"

Автор книги: Юлия Табурцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– ЧТО это? – насмешливо проворковала девица.

Действительно, стоит на пороге всклокоченное чучело в тренировочных штанах, рубахе, серой от песка. Трудно принять меня за кого-то человекообразного. Не дожидаясь очередных реплик, я пулей вылетела из комнаты.

Первым делом наткнулась на грудь Антошки.

– Куда? А ну – назад!

– Говоришь, долг и честь превыше всего? – хрипло бросила я.

В сердцах я отвесила парню порядочную оплеуху и понеслась прочь, краем глаза заметив, как Антон ринулся в комнату.

Мне было фиолетово куда бежать, лишь бы подальше, но пришла я в свою комнату. Боль пронзила меня, скрутив пополам. Боль, которую таблетки и настои не заглушат – болела душа. Я опустилась на корточки, спрятавшись за сундуком, и тихо застонала. Чёрт! Чёрт!! Чёрт!!! Он мне ничего не обещал, не подавал ни малейшей надежды, повода на хоть малейшее чувство. Тогда, ради дьявола, почему так больно?!! Щёки обожгло что-то горячее. Потрогав, с изумлением обнаружила слёзы на кончиках пальцев. Я не плакала в этом мире. Не плакала, когда поняла, что родителей и брата не увижу. Не плакала почти двадцать долбаных лет…

Не помню сколько просидела. Час или два.

На плечах покоились горячие мужские ладони.

– Светка?.. – позвал Антон, присаживаясь подле меня.

Эх, не вовремя ты пришёл.

– Чего? – выдавила я.

– Ты можешь допустить, что случилась недомолвка?

Лучший способ отвлечь меня – разозлить. Антон не прогадал.

– Да что ты говоришь! И как я не догадалась? – язвительно заметила я.

– Сама подумай, на кой ляд ему женщина? Тебе-то много мужчин хотелось?

– Антон…

– Ладно, Светильник, не буду. Не сейчас.

Я вздохнула. Спасибо…

– Мне уйти? – тихо спрашивает он.

– Если можно… останься.

Хороший всё-таки у меня друг.

С чего начинается утро нормального среднестатистического человека? С кофе. С душа, у нормальных людей. Моё утро началось с бесцеремонного стука с дверь. Стук не прерывался, пришлось, не разлепляя ресниц сползти с кровати и двигаться на звук.

За дверью стоял царевич-эльф, в своей белоснежной сорочке, вышитой тонкой серебряной вязью. Полминуты я любовалась веточками с листвой, которые, причудливо переплетясь, украшали рукава и воротник его туники. Затем приняла величественный вид и изрекла осипшим от бессонной ночи голосом:

– О, сами его высочество Трандуилович! Чем обязана такой чести? – бодро проговорила я, наблюдая на себе заинтересованный взгляд Леголаса.

Получилось так себе, выдавал голос, но даже под пытками не признаюсь в том, как сейчас тяжело на сердце. Антошка вправе видеть мои слёзы. Он знает меня всю, Костик так не знал. Но эльф никогда ничего не увидит.

Упоминание об отце царевича повлекло следующую фразу:

– Хорошо, что ты упомянула, Владыка Трандуил сам изъявлял желание тебя видеть. Не изволь беспокоиться.

Вот как. Знаю я ваши игры. Умею в них играть. Актриса я, или кто?

– Боюсь, он не будет удовлетворён нашей встречей, ваше высочество.

– Именно он будет полностью удовлетворён, – царевич ни на секунду не потерял душевного равновесия. – Он одобрил бы твой настрой.

Премного благодарна, в чём я не нуждалась – так в его одобрении.

– Не сомневаюсь, ведь вы, кажется, не оправдали его ожиданий.

За спиной послышалось шевеление. Антошка поди проснулся. Леголас обратил внимание на движение в моей кровати, но не произвёл никаких эмоций. Ни смущения, ни удивления, ни гнева. Либо ему до лампочки, либо так же хорошо играет, как и я. А вот, хрен тебе – живой не дамся.

– Вероятно, я не оправдал ТВОИХ ожиданий? – заметил Леголас.

– Что вы, ваше высочество, я не ожидала от вас иного.

– Очевидно, ты пытаешься сказать о том недоразумении в моей опочивальне?

Я холодно улыбнулась. Догадливый, ты мой.

– Как звали «недоразумение»? – небрежно осведомилась я.

– Не удосужился поинтересоваться.

– О да, вы были весьма заняты.

– Разумеется, я пытался выпроводить её за дверь и возобновить свои дела, – не моргнув и глазом, ответил эльф, – до появления нежданной гостьи я был занят смазыванием кольчуги, если бы ты потрудилась, то заметила её на столе.

Сдаётся мне, будь на моём месте другой человек, эльф не утруждал бы себя объяснениями.

– В хорошем месте у вас дверь – возле кровати, – отвечаю, стоически прослушав его оправдание, гашу укол боли в сердце.

– Мне следовало заколоть её и нанести обиду Теодену Роханскому? Не стоило труда, думаю.

Ох, отвыкла я от интриг за четыре недели. Удостоверившись, что мне нечего боле ответить, царевич безжалостно продолжил:

– Потрясающе, какие уроки способна преподать одна ночь. Ты научилась овладевать чувствами. Надеюсь, следующим ты переменишь своё мнение и уяснишь, что Предназначение не игрушка.

Тоже мне, Макаренко. Подавив желание двинуть ему в причинное место, гордо приподнимаю подбородок и произношу со всем сарказмом:

– Позвольте-ка вам выйти вон!

Мой совет не возымел за собой никаких действий. У эльфа ни один мускул нигде не шевельнулся.

– Благоразумие – основа доблести. Со временем, ты научишься вести себя должным образом, – наставительным тоном подбодрил царевич. – Пришла пора взрослеть, не находишь? Смею заметить, вне пределов Лихолесья, тебе дозволено обращаться ко мне без обозначения титулов и ранга, – легкая усмешка.

На «ты»? Легко!

– Ты глупец, – быстро соглашаюсь я.

Губы царевича сжались и побелели, кисти превратились в кулаки. Еще бы, – он проявил неслыханное благородство, а я ответила «черной неблагодарностью»! За разговором мы почти вплотную придвинулись друг к другу и теперь между нами разве что искры не сверкали от напряжения и ярости.

– Полегче, ребятки, – Антон предостерегающе протиснул руку между нами и мягко сместил меня на ярд в сторону, противоположную от собеседника.

Как он подобрался, что я не слышала?

– Я разведал, что ты просил, – оповестил Леголас.

Глава 6

Если судьба это механизм, то мы её шестеренки.

У нас иного выбора, кроме как верить, что этот механизм безупречен. Кубо Тайто.

– Проходи, – Антон посторонился, пропуская эльфа.

Эльф победителем прошествовал внутрь и замер посреди комнаты чертовски красивой статуей. Тишина. Чего стоим? Кого ждём?

– Желаешь говорить при ней? – спрашивает эльф.

Хм. Как скажете, ваше высочество, жираф большой – ему видней.

– Не надо, я ухожу купаться, – радуясь возможности скрыться от него подальше, говорю я.

– У меня нет секретов от друзей, – ответственно заявляет Антон царевичу, пронзив меня долгим просительным взором.

Друг хотел, чтобы я присутствовала. Ладушки. Приземляюсь на постель пятой точкой.

– Обломки вашего корабля нашли, – не дожидаясь письменного приглашения, приступил к сути дела царевич. – На дереве отпечатались отчётливые следы присутствия магии Саурона. Однако его сила здесь ни причём. Тут другое. Зло может принимать любое обличие, но чтоб властвовать над тем, кто его не принимает, требуется немагический проводник. У тебя при себе был предмет к которому она прикасалась?

Антошка на миг замер и поднял руку, дотронулся до крестика на груди.

– Сними, – категорично велел Леголас.

Антон сдёрнул кожаный шнурок и бросил крест на пол.

– Мой подарок, она его вернула через сутки, – пробормотал он.

– Вполне достаточное количество времени. Останки ваших помощников нашли. Они все так же были во власти иллюзии, кругом отпечатки чёрной магии. Лишь тебя и Светоч она так и не коснулась.

Достаточное для чего? Мой друг зашвырнул в дверь первую попавшуюся под руку вещь. Кувшин вдребезги разлетелся по комнате. Я содрогнулась. Леголас – само спокойствие – сохраняет безмолвие. Не поднимаюсь с места испытывая священный страх услышать дальнейшее. Но задавать вопросы сейчас имеет право Антошка.

– Зачем? – замогильным голосом произнёс Антоха.

От услышанной боли, я окончательно поникла.

– Сложись, как задумано – и ты стал бы незаменимым защитником Саурона. Замечу, могущим управлять всякой силой. Власть его стала бы нерушимой.

На лице Антона отразилось понимание. Похоже, его гложет какой-то вопрос. Что же он может, чего не знаю я? Ну, почему ты не расскажешь, дружище?

– Как?..

Леголас помялся несколько секунд. Очень ему не хотелось отвечать.

– Подобно Светочи, ты обнаружил в себе стойкую нечувствительность к магии. Чтобы сделать внушение, пришлось употребить против тебя силы природы. Сперва тебя опоили. Помогло отчасти. Впоследствии, твой амулет искупали в отваре. Ты вдыхал пары доверяя и следуя прямиком в обиталище Тёмного Властелина. Ты и твоя команда были в плену иллюзий. К счастью, он не вечен и ты вырвался. Я говорил, если бы ты незамедлительно явился к эльфам, то всё разъяснилось бы сразу.

– Кто же она такая? Кем была ваша загадочная Иль на самом деле? – не удержалась я.

– Это только Энтон может вспомнить. Многое из того, что ты видел и осязал – грамотный морок, полный, по всем чувствам. Ты должен сам понять, что именно. Остальное, возможно что угодно. Иль кто угодно…

Обычно я матом выражаю своё удивление, но теперь…

Лицо Антона отображало приятный салатный оттенок. Я подумала, что его должно быть тошнит. Опасения оправдались, когда Антон утекал из комнаты.

– Тебе так же повезло сбежать от орков. Ты находилась в йоте от того, чтобы занять его место и разрушить всё. Осознаешь ли ты, как ходишь по тонкой нити? Не подвергай ненужной опасности себя и других.

– Сделай одолжение, исчезни, – с тоской промолвила я, раздумывая о том, что к Антошке временно лучше и на милю не подходить.

Леголас наблюдал. Я добывала из сундука чистую смену белья.

– Жалость – твоё уязвимое место, – многозначительно изрёк он.

Ну, почему ты никогда не уходишь, когда просят? Ждёшь ответа, красавчик? Долго тебе придётся ждать. Мне всё равно, мои мысли с другом. И я БУДУ его жалеть. Можешь треснуть от злости. Завидуй, тебе не грозит.

Из бани возвращалась я чистая, без раздражения. Заплела сложную «косу-нерасплетайку», кто имеет маленьких дочерей или племянниц – наверняка знает. Постиранные вещи развешаны, комната в относительном порядке. В окне солнышко. Как ты, дружище? Что делаешь? Как ты переваришь помойку один?

Ты не один. У тебя есть друг. Ты не оставил меня, чёрта с два теперь от меня отвяжешься.

В твердой уверенности найти родного мне человечка, я задалась мыслью – где он мог обитать? В корчме он отсутствовал. Вздохнув с облегчением – не пошёл топить печаль в алкоголе – отправилась дальше. Нашёлся Антон на тренировочной площадке. Тяжёлым двуручником, он вышибал из себя душевную боль – физической, до изнеможения. Я припёрла столб и стала ждать. Да и как сыскать слова утешившие его?

Шли минуты, парень крушил столбы, неистово, как злейших врагов. Останавливался на секунду перевести дух и с новой силой полосовал мишени. Кто же твои враги, дружище? Кого ты пытаешься победить? Саурона? Силу заставившую тебя поверить в любовь? Самого себя?

И я не выдерживаю:

– Тошка… Тошенька! Не молчи, а? Давай поговорим?

В том, что он давно в курсе моего присутствия – не сомневалась. Антон не оглядываясь яростно замахнулся. Отдача от удара вышла большей силы, чем он смог выдержать. Потеряв равновесие, парень сверзился на песок.

Я уж рядом, прижимаю к себе его голову, успокаивающе глажу по волосам, шепчу ничего не значащие слова.

Выклянчив у трактирщика успокоительный травяной отвар, я выложила на стойку две монеты и поплелась к столу.

С облегчением вздохнула – он не скрылся. Антошка сидел на стуле, апатично глядя прямо перед собой. Я соображала, с какой стороны подобраться к беседе. Пришла к мнению, что лучше издалека.

– Тоха, как ОН объяснил тебе? – отвлечь, надо его отвлечь.

Передаю ему в руки отвар принесённый корчмарем. Неподалеку бренчал на лютне пожилого вида менестрель. По-моему, мы выбрали самую дорогую таверну в станице.

– Правда, хочешь знать? Тебе же не нужны его оправдания! – ядовито отозвался друг.

Я понимала, что его сарказм продиктован обидой, больше него, для меня никто не делал. Зараза, я неблагодарная!

– Антош, прости! – взмолилась я.

– Ладно, – грустная полуулыбка. – Короче, наделала девка шуму. Леголас её из постели танком вытащил. Покуда он решал, как выпроводить её за дверь, пинком или матами, тут не к месту явилась ты. Придумала невесть что. Вместо того, чтоб спросить. А девица всего-то дверью ошиблась. Прикинь её удивление: узрела эльфа!

Память лихорадочно восстанавливала последовательность действий вчерашнего вечера. Я вхожу. Они стоят. Её руки на его талии. Его руки держат её за плечи. Отталкивал?.. Тряс, приводя в чувство? Пытался обнять? Нет, пытался бы – обнял. Скорее брезгливо удерживал на расстоянии не давая приблизиться. Вот я пьянь истеричная!

– Когда я вошёл, был шокирован не меньше тебя. С той лишь разницей, что я умею оценивать ситуацию. Мы вывели девицу и попросили экономку проводить до дома. Эльф посоветовал тебя успокоить. Кстати, он не соврал – кольчуга на столе присутствовала, наполовину смазанная маслом, которое тоже было там. И… да! Ты будешь приятно удивлена: масло из косточек плодов дерева похожего на манго. Могу достать тебе немного попозже.

Блестяще! Я мозги сломала пытаясь вспомнить, отчего у эльфа знакомый запах, а ларчик просто открывался… Давно, очень давно, кажется, в моей прошлой несуществующей жизни, мама подарила мне на восьмое марта мыло ручной работы. Кусочек был изготовлен с добавлением масла из косточек и кожуры манго. Запах полюбился мне, и я стала постоянным клиентом компании производящей мыло ручной работы, неизменно выбирая из всех сортов именно манго. Куда катится мир? Я забыла любимый аромат…

Антон допил отвар, встал со скамьи. Я лишь заинтересованно наблюдала. Они о чём-то кратко переговорили с патлатым мужичком – менестрелем, после чего Антон сунул ему монету и завладел лютней.

Осторожно тронув струны пальцем, парень негромко запел. У него замечательный голос! Очень печальный, певучий, плавно льющийся по музыке как родник по камням.

Я пел о богах и пел о героях, о звоне клинков и кровавых битвах;

Покуда сокол мой был со мною, мне клёкот его заменял молитвы.

Но вот уже вечность, как он улетел – его унесла колдовская метель,

Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далёких земель.

Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,

Каждую ночь полёт мне снится – холодные фьорды, миля за милей;

Шёлком – твои рукава, королевна, белым вереском – вышиты горы,

Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;

Мне бы вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,

Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;

Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;

В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета…

Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,

Полетим с тобой в ненастье – тонок лёд твоих запястий;

Шёлком – твои рукава, королевна, ясным золотом – вышиты перья;

Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю…

Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,

Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье;

Шёлком – твои рукава, королевна, ясным месяцем – вышито небо,

Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;

Как больно знать, что всё случилось не с тобой и не со мною,

Время не остановилось, чтоб взглянуть в окно резное;

О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,

Я, конечно, ещё спою на прощанье, но покину твой дом – с лучом рассвета.

Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье…

Мне ль не знать, что всё случилось не с тобой и не со мною,

Сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою;

Ты платишь – за песню луною, как иные платят монетой,

Я отдал бы всё, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету…

Hellawes.

Слов нет. Меня б так жизнь ударила… Антошка возвратил лютню хозяину, тот благоговейно обнял инструмент и принялся нашептывать над ним молитвы.

– Не знала, что ты ТАК поёшь! – с улыбкой заметила я когда он вернулся за стол.

– У эльфов и не такому научат, – криво ухмыльнулся Тошка. Я неприлично хихикнула.

Начала уточнять – чему именно, Антошка подхватил эстафету, и мы немного пошутили на эту тему. Наступила немая пауза. Антон попытался отмолчаться, но я твёрдо решила, что не уйду. Я подожду. Даже одно твоё слово, друг, скажет о причинах твоих страданий больше.

– Меня скоро не будет рядом. Может статься, что эльф единственное существо в этом мире, кто захочет защитить и позаботиться о тебе, – говорит он. – Не смотри на меня как великая инквизиция!

– Думаешь, я тебя осуждаю?! Да кто я такая, чтобы судить?

– Светильник, ты думаешь мне больно оттого, что я занимался сексом непонятно с кем? Что я поддался придуманной любви, которой не существует? Что я испытывал неизмеримую вину столько лет? Сам наслал на себя проклятье и тешился этим? А теперь мучаюсь тем, что из бывшего со мною – правда, а что нет. Нет, Светка. Мне больно оттого, что все наши потуги напрасны. Мы победим Тьму, на смену её придёт другая напасть, под названием «цивилизация». Из этой земли исчезнет волшебство. Мы прольём кровь, потеряем друзей, любимых, родных, и всё зря. Люди, пришедшие за нами растопчут наше начинание. Над нашими костями будут добывать нефть, газ, уголь, горные породы, ценные металлы, и прочее. Люди придумают новые способы разрушения и загрязнения почвы, воды и атмосферы для своих изысканий. На нашей крови. На нашей боли, на пролитых слезах матерей, сыновья и мужья которых не вернуться с Войны Кольца. Мы пытаемся спасти заведомо загубленное.

Держу пари, то лишь сотая часть того, что он испытывает.

– Ты что?! До этого не дойдёт. Человек разумен…

– Человек разумен, а толпа – тупой, склонный к самоуничтожению зверь.

Ой-ё, шире Вселенной горе моё…

– Без вариантов? – спрашиваю.

– Всегда есть выбор. Подарок Галадриель с тобой?

Рука метнулась внутрь, нащупав кольцо с адамантом. Я не расставалась с Нэнья, по совету владычицы Лориэна.

– Умница. Не потеряй. Оно – твоё будущее. Возможное будущее этой планеты.

– Антош, чего ты недоговариваешь? Причем здесь я? Не я – Арагорн будущий правитель людей. Если ты опять про эльфа, то впустую тратишь время.

Парень сокрушённо покачал головой.

– Выходит, я прав: мы все мертвы еще не родившись.

Я вздохнула.

– Не утрируй. От меня ничего не зависит.

– Закрой глаза. Представь что ты дома. Выходишь на улицу. Вокруг цветы и деревья. Небо голубое-голубое. Легкие вдыхают чистый воздух пропитанный травой и цветами, но не бензином. Ты слышишь шёпот листвы и пение птиц. По земле ходят, эльфы, гномы, хоббиты! Цветущая планета. Ожившая сказка. Мир, утопающий в совершенстве.

Я саркастически хмыкнула.

– Ожившая сказка? Да ты мечтатель! Это утопия, Антон. Нет совершенной системы. Ты не остановишь технический прогресс.

– В нём не будет надобности, – не успокаивался друг. – Останутся эльфы – и технический прогресс сменит магия. Вы сохраните традиции.

– Маловероятно. Войны. Сотни, тысячи жертв. Они будут, начнем с различной продолжительности жизни. Толпа – тупой зверь! Не желаю быть их палачом.

– Палачом или миротворцем? Зависит от управляющего. Хороший руководитель в силах наладить совершенный биогеоценоз. Всякая проблема «решабельна». Запомни: нет плохих команд, есть плохие командиры.

Я взялась за виски.

– Ты не пробиваем.

Антон неопределенно пожал плечами.

– Вот вы где! – возник взволнованный Арагорн. – Сигнальные огни Гондора зажглись! Сбирайтесь!

Дождались.

Глава 7

– А знаешь, Скалли, отец учил меня: чтобы согреться, надо залезть в спальный мешок с другим человеком.

– Молись, чтобы здесь пошел дождь из спальных мешков, Молдер. «Секретные материалы».

Начались спешные сборы. Меж домов и казарм зашелестел люд, снующий туда-сюда с оружием, доспехами, сбруей, и прочим снаряжением. Кузни перегружены. Впечатлительные подростки разносили слухи о том, что Сауроново войско не в пример нашему по численности, втрое превосходит Гондорцев, Ристанийцев и прочих.

Мужчины в латном, подгоняли младшим оружие по руке. Никто из мужского населения не избежал участия. Лишь самые малые да немощные были неудел. Глядя, как отроки лет четырнадцати отроду неумело, но с достоинством держались за рукоять меча, я с тоской вспоминала слова Антона. Преисполненные решимости, мальчишки рвались в пекло, поиграть «в войнушку», не взяв в толк, сколь опасно «развлечение». Многие из них не вернутся. Слабейшие погибают первыми.

Антошка не отставал от меня. Мы не расставались и на минутку. Глубоко в кулуарах сознания, я подозревала, что он боится меня больше не увидеть. Выспавшись накануне, оба человека твердо решили не спать в последнюю ночь, заменив сон обществом друг друга.

– Вот этот. Легкий, длина тебе по росту, на мальчишек, поди, ковали, – Тошка приставил выбранный меч к моим ногам, лезвием в пол, он поднимался до середины бедра.

– Легкий – для тебя, не для меня. Сталь никакая. Обойдусь клинком из Раздола, – вежливо отказалась я. – Ножей бы добавить, их побольше можно.

Блин, вот это щас откуда взялось? Когда я научилась разбираться в металле?

– Ну, как знаешь, – кисло улыбнулся друг.

Мы вышли из кузни и продолжили отбирать облачение, припасы, болтая между делом о всякой ерунде. Консультируя юнцов, и прячась от местного муниципалитета.

– Обвыкнешься. Это как в шахматы играть, – увещевал парень, не оставляя попыток направить меня на «путь истинный», уговаривая меня принять предназначение.

– Ты вправду думаешь, что такая жизнь для меня? Я обычная женщина и хочу обычной свадьбы, нормальной жизни, и не горю желанием каждодневно «разруливать» дворцовые интриги.

– Что ты понимаешь под «обычным»? Да и что есть «обычное» для социума? Всё относительно.

Мне, как бывшему физику, всегда приятно вести с ним беседы на философские и высокоинтеллектуальные темы. Он единственный из друзей мог поддержать любой разговор со мной.

– Ну знаешь, на руках из загса, дождь из конфет и риса, квартира, ребёнок…

– Жизнь не состоит только из слова «хочу». Существует слово «надо». Поверь, мне теперь вовсе не хочется уходить. Наворотишь ты тут без меня. Мужика тебе надо… слушаться, – закончил он. – Чтоб на одну ладонь положил, другой накрыл.

Под мужиком понимался, очевидно, небезызвестный нам царевич. Существо, обладающее, несомненно, многогранными талантами и достоинствами, но милосердия среди них не имелось. Впрочем, вполне возможно, мне не доставалось пока его увидеть. Понимая беззлобность намерений Антона, я шутливо сложила из пяти пальцев фигуру под названием «четверо одного зажали». Под дружеское ржание мы двинулись дальше.

Так и шатались по станице, готовясь к бою и оказывая посильную помощь всем, кто просил. Рано или поздно всё хорошее кончается, и утро настало.

Первые проблески рассвета засверкали на горизонте.

– Пора, – сообщил Антон, приблизив своего коня.

Я притормозила лошадь. Кто бы знал, какие мозоли на заднице потом от этой самой лошади бывают, к чертям вся надуманная романтика!

Арагорн, Леголас и Гимли погнали коней к ущелью. Леголас на миг замешкался, пронзая нас пристальным взглядом. Антошка порывисто обнял меня и так же резко отстранился.

– Помни, за ошибки придётся платить самой. Не делай того, о чём придётся пожалеть.

Не очень подходящие слова для прощания, – горько подумалось мне. Он даже не пообещал вернуться! Вообще, плохая примета сказать в бою – «увидимся». У меня не хватило сил сказать, что-либо в ответ. А когда я открыла рот, их уже и след простыл.

– Двигайся! – подгоняли сзади.

Я пришпорила лошадь, прогоняя кошек, скребущих моё стесненное страхом сердечко.

Удача шла в ногу: одолев ночь, мы приспели ко второму дню осады. Как раз тогда, как предводитель войск Мордора разбил главные врата Минас-Тирита. Забрезжил рассвет. Эх, не без помощи магии мы добрались за одну ночь туда, докуда минимум пятеро суток пути. Кто знает, какие обходные тропки имеет Имраиль?

Кровавое месиво, толпа, развернуться практически негде. Окрестности охвачены огнём. От вида мерзких тварей уже воротит. Вот она – сечь Гондорская. Моего неопытного взгляда хватило, дабы оценить ситуацию: даже с нашей помощью враги много превосходили войска численностью. Антон был прав, противники гораздо поумнели. Я на своей шкуре познала, что значит реальная битва. Насколько жалкой я была, через час выискивая убежища в надежде отсидеться. Герои – наши отцы и деды сражавшиеся в Великой Отечественной! Годами не сдавались они, находили в себе мужество снова и снова вставать, принимая бой. Я и суток не проживу. Наперекор страху, взыграла гордость и не дала спрятаться. Не тягаться мне с мужами в рубке, силе и выносливости. Вот в ловкости да быстроте – вполне. Призвания к делу ратному у меня нет, сколь бы не упражнялась, однако я не сдалась духом. Повременно отдыхала в сторонке, уступая место другим. Жестокой и славной запомнится в веках это сражение.

Невдалеке раздались возгласы с тем, что царевна Эовин убита. Тяжело дыша за камнем, я припомнила юное личико на передовой позиции отряда. Жаль, я не видела как она сразила назгула, не успела с ней подружиться. В Рохане меня страшились как ведьму. Я успокаивала себя тем, что Арагорн её вылечит. Руки государя обладают целительной силой, недаром в народе говорят. Книга не лгала до сих пор.

С усталостью накатила грусть. Что я вообще успела? Второй раз благополучно откосила. Могла же пойти с Антошкой. Поупирался немного, и ничего бы мне не сделал. Я была бы к нему ближе всех. Он единственный ко мне сейчас ближе всех.

Полуденное солнце пекло нещадно, натертая и взопревшая кожа зудела под доспехом. Я приподняла бармицу и почесала затылок. Полдня паримся, а толку? Врагов меньше не становится. Надобно пробиваться к западной стене, поближе к сутолоке. Азарт боя захватил меня. Не удастся освободить город, – то хоть прикончим побольше этих выродков.

Какая-то «жертва кариеса» долбанула меня сзади по спине. Больно-то как! Исхитрившись засунуть ему нож в горло, я решила не испытывать больше судьбу и поискать знакомые лица и сражаться вместе. Стоило отвернуться и я получила стрелу под лопатку. Всё, блин, уже не больно. Какая сволочь стреляла? Спины не чувствую, подняться не могу, один выход – лежать и делать вид трупика. Если не добьют, то смогу уползти потом куда-нибудь. Недолго я провалялась на земле. Твердым движением стрелу выдернули. Боль всеми цветами радуги заиграла перед глазами, язык онемел, я сделала попытку развернуться. Рядышком, на коленях сидел ребёнок, где-то двенадцати лет. Это ещё что за герой Куликовской битвы? На плечах ветошь и фрагменты видавших виды доспехов, на ряшке и волосах чернела запекшаяся кровь, но вёл он себя вполне дееспособно.

– Откуда ты, такой, взялся? – хрипло спрашиваю.

– Я Драмир, высокородная, с ристании, – ответил он коротко склонив голову.

Право слово, надо мной что, неоновая реклама висит? Или я не замечаю, что они все видят?

– С чего взял? – меня гложет живейший интерес.

– Наши девицы белой кожей да тонкой костью не похвастаются, – ответил пацан, не стесняясь меня рассматривать.

– Ты значит, тайком пробрался в отряд?

Угадала, вон как глазки потупил.

– Не можно ль с вами пойти?

Бойкий мальчик, за словом в карман не полезет. Славный малый.

– Пираты! Глядите, пираты плывут! Мы приговорены!

– Ходу!

Началась паника. Каково же было ликование публики, когда первым на берег сошёл мужчина с мечом наперевес увенчанный короной Элендила, сверкающей на солнце. Один за другим выскакивали на пристань воители, был среди них Гимли, раскручивающий над головой секиру в предвкушении хорошей драки. Антона и Леголаса я, отнюдь, как не напрягалась – не углядела. Может на другом корабле?

Живём! Я переключилась на сражение, весело подмигнув мальчишке:

– Не боись, Драмир, щаз бицца будем! – панибратски я ткнула его кулаком в плечо.

Туманное марево поднялось. Перевес отныне был на нашей стороне. Во многом благодаря призракам, давшим обет и не исполнившим его. Бок о бок продвигались они к вратам цитадели. Душераздирающее выдалось зрелище. Мертвым не ведом страх, усталость и боль. Слабые, как выяснилось, у меня нервы. Зелёным, что болотная тина лицом я наблюдала, как не оглядываясь, оставляли они за собой части тел и оружия растерзанных ворогов. Бои не утихали до позднего вечера. В конце, странник счёл клятвы призраков исполненными и освободил их.

По своим политическим причинам, опасаясь распрей со стороны простого люда, Арагорн приказал поставить свои шатры у городских ворот и не вошёл в город. Я кричала вдогонку, но он меня не услыхал. Не мудрено – при подобном хоре голосов, приветствовавших его, победителя, наместника государя гондорского. Я надумала самостоятельно поискать друзей. Где же Антошка, коли жив остался? Мысль о том, что друг мог сгинуть, я отмела сразу.

Радостно бы теперь увидеть мудрого и старого Гендальфа, простоту да чудака Пина, низенького, кряжистого Гимли, и, что греха таить – нашего «несравненного королевишна», – помышляла я, разгуливая по ристалищу.

Что-то остановило меня. Среди серой каши тел и обломков выделялась светлым пятном до боли знакомая макушка с косичками. Сердце бешено заколотилось норовя выпрыгнуть из груди. Лоб покрыла холодная испарина, я содрала тяжёлые наручи и бросила наземь тяжело дыша. Здесь кто-то желал увидеть знакомое лицо? Чёрт!!! Я на четвереньках ломанулась разгребать зловонные останки и камни, дабы добраться до него, обдирая руки до крови об острые края. Эльф признаков жизни не подавал. Не мудрено, если учесть кучу тел под ним… Переворачиваю на спину и осматриваю на предмет кровоточащих ран, торчащего наружу орудия убийства. Ничего говорящего о смертельных ранениях нет. Голова цела, следовательно, вариант о черепно-мозговой травме отпадает. Что ещё делают в таких случаях? Нервно нащупываю пульс на виске, шее, запястье. Рука эльфа холоднее льда. Я прислонила ухо к груди Леголаса. Чуть различимое биение сердца. Жив! Жив!!! Надо занести его внутрь города, в палаты врачевания. Звать некого. Росту в нём футов шесть, супротив моих пяти с натяжкой. Эх, где наша не пропадала! Перевертывая царевича на живот, перекидываю его руку себе через плечо и, кряхтя, поднимаю. Щека коснулась его бицепса, мозг на миг затуманивается, не замечая какой же он тяжелый, зараза. Сколько ты весишь, мамонт?

Минут сорок, распиная генеалогию кронпринца по женской линии, приходится за руку тащить его тушу, аж до западных ворот. Живописная картина: «муравей» тянет за собой на полусогнутых вдвое больше него «тело», ноги которого волочатся где-то позади. Заперто. «Прекрасно!» Не выпуская эльфийской руки (как не оторвала?) я ещё десять минут долбила поочередно ногами по дубовым укреплениям. На шум прибежали два ратника.

– Это эльфийский царевич, он ранен!

Выслушав мои мольбы о лекарях, они подхватили Леголаса и внесли по лестнице вовнутрь.