Текст книги "Лабиринт снов (СИ)"

Автор книги: Юлия Табурцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

На последнем триместре скорректировали мой график, и я работала с одиннадцати до вечера. Это был наилучший вариант, ибо заставить меня шевелиться по утрам стало невозможно. Антошка возился со мной, как с ребёнком. Совал мне в сумочку орехи, курагу, шоколадки. Дотаскивал до ванной, когда становилось совсем уж фигово, ходил со мной по врачам. Представить не могу, как бы вынесла эти девять месяцев без него. Тошка радовался больше меня, когда УЗИ показало, что будет мальчик. Учитывая проблемы, возникшие в процессе: и положение неправильное, и таз узкий, и плод неравномерно развивается, да и в целом анализы плохие. Пророчили что вообще не рожу, направление на прерывание давали, опасаясь серьёзных осложнений. Запульнув скомканной бумажкой в лицо доктору, проревевшись на плече Антона, и по его настоянию я сменила врача: строгого дяденьку на немолодую, понимающую женщину.

Со своей стороны, я пыталась, как могла принести пользу другу. Вся домашняя мелочь висела на мне: ужин, чистая посуда, порядок в доме, отглаженные рубашки и брюки. Поскольку, я имела дурацкую привычку просыпаться засветло – так и не избавилась от неё – будила Антона на работу. Лерка смеялась, дескать, снег пойдёт, раз Антон перестал опаздывать, отцовство ему на пользу. Привычка вошла в правило: будильник мог звонить полчаса, но если я не растолкаю Антошку, он не встанет.

Вот в один из таких «прекрасных» дней и случилось. Выковырнувшись утречком из душа, я поставила на плиту турку со свеженьким порошком из «тефалевской» кофемолки и присела, с самого пробуждения я чувствовала сильную тяжесть внизу живота. Кофе уплыл на плиту, а я не смогла подняться со стула: тяжесть переросла в боль. Как же я испугалась, когда до меня допёрло, что на самом деле творится! Почему никто не предупреждает, что роды это ТАК больно? Мне начало казаться, что я чувствую, как кости расходятся. В такие минуты приходит безысходное понимание того, что назад пути нет, и процесс не остановишь. На звуки прибежал из дальней спальни Антон. Завидев меня, он побледнел.

– Что такое? Плохо? Что не так? – у него руки затряслись.

– Антон, я не хочу в больницу, серьёзно не хочу, веришь? – я хваталась за него, как за спасательный круг. – Вдруг сын с дефектами родится или умрёт? Врачи его на кусочки порежут, проводя опыты. Я не смогу! Мне страшно!

Бедный Антон, не отодвигаясь от меня далеко – я не отцеплялась – схватился за переносную «трубу»:

– Сейчас. Не бойся, всё нормально, – он слепо шарил по кнопкам, набирая номер «скорой».

Меня рассмешила его фраза из серии «не бойся, я сам боюсь», никак не вязавшаяся с видом лица. Смешно, если вспомнить через сколько сражений мы прошли, и количество убитых врагов.

Пересказывать, в какие немыслимые позы заплетали меня хирурги и акушеры – не буду. Страхи мои по большей части оказались напрасными. Сынок родился за три недели до срока, но в рамках допустимого веса, без аномалий, хоть и промучилась я двое суток. Вида он был вполне человеческого. В свидетельстве о рождении, Антон записал своё имя. Неизвестно, что им двигало в тот момент. Что значат документы? Всего-навсего клочок бумажки. Мы и без неё знаем кто отец.

Более красивого младенца в жизни не видела! В студии Лёньку передавали как игрушку из рук в руки. Он вызвал всеобщий восторг и овации.

В спальне царил полумрак, горел торшер с сенсорным переключателем. Горел в треть силы ровно так, чтоб уложить малыша, и так, чтобы можно читать. На постели разложена большая квадратная картонка «Монополии» щедро посыпанная карточками и фишками. По краям игровое поле украшали разбросанные беспорядочно стопки нарисованных рублей. Как большинство родителей, мы купили ребёнку игрушку «на вырост» и сами в неё, что малые дети играли, переругиваясь шёпотом, пока сын спал.

– У тебя выпало два, а не три! – валяясь на кровати, Антон переставлял фишки и покачивал ногой коляску устроенную сбоку от кровати с тихо сопящим Леонидом. Я в который раз поразилась: и не надоедает ему на должности «кудапошлюта», нянчится с малышом, как с младшим братишкой, наравне со мной гуляет, купает, меняет пелёнки.

– Блин, ну ладно, пусть будет два, не отстанешь ведь! – я перемещаю фишку на два деления и пересчитываю «деньги». – Всё равно проигрываешь!

В последние недели сынишка спал днём, только когда возле него кто-то присутствовал. Нам приходилось таскать за собой по всей квартире коляску, занимаясь своими делами, или перекидываться в нарды, шашки, шахматы, пока он высыпался. Философски относясь ко всем тяготам родительских забот, по очереди сидели с ним, посменно отрабатывая в студии. Когда один задерживался, второй купал, кормил и укладывал Лёньку спать. Антон с завидной сноровкой справлялся с ролью няньки, зачастую получше меня. Лёнька беззаветно любил его. Иногда я смотрела на них и думала, почему Леголас не такой как Антон? Заботливый, надёжный. Антон бесспорно замечательный мужчина, но мне не хочется наброситься на него с поцелуями. И в мыслях не возникало. Я воспринимала его как брата.

Продемонстрировав другу стопку муляжных денег, я улыбнулась, игра закончена. Проверяю, спит ли сын, с нежностью поправляю одеяльце. nbsp; В спальне царил полумрак, горел торшер с сенсорным переключателем. Горел в треть силы ровно так, чтоб уложить малыша, и так, чтобы можно читать. На постели разложена большая квадратная картонка «Монополии» щедро посыпанная карточками и фишками. По краям игровое поле украшали разбросанные беспорядочно стопки нарисованных рублей. Как большинство родителей, мы купили ребёнку игрушку «на вырост» и сами в неё, что малые дети играли, переругиваясь шёпотом, пока сын спал.

– Когда-нибудь и я заведу детей, – как бы «между прочим» заметил Антон, собирая игру.

Я хихикнула в кулак.

– Лучше просвети меня, когда с Леркой объяснишься?

Антон скептически приподнял бровь.

– Я всё вижу, – пояснила я, проверяя бутылочку с молоком на температуру – молока у меня как не было, так и не предвиделось.

– Когда перестанет носить шпильки пятнадцать сантиметров, мини-юбки и краситься по – блядски, – проворчал Антон, не глядя на меня. Нелегко далось ему признание, настоящие чувства – не простая игра в «завлекушки».

Вау, чутьё не подвело! Между ними и правда что-то есть. Негласно, конечно, непризнанно, но существует. Быть свадьбе! Надо поспособствовать, а то мой товарищ в личных делах проявлял чудовищную нерасторопность. После Похода он стал чётко разделять флирт и любовь. Причём с первым покончено, но сам нипочём не признается – больно тяжёл урок…

По ночам, баюкая сынишку на руках, я думала – какое счастье! Да, дорогой читатель, с сыном я чувствовала себя счастливой. Мне начинало думаться, что один из сложных этапов позади. Вот он, мой реальный шанс прожить нормальную жизнь. Многое, конечно, потеряла, но главное моё маленькое сокровище со мной. Заглядываю в его синющие глаза, глажу белёсую головёнку… Чем дольше на него смотрю, тем больше вижу в нём своего Предназначенного. Сердце заполняется теплом и тоской одновременно. Глупо спорить с собой. Что греха таить, нравился мне проклятущий эльф, никуда не деться.

Прошло шесть лет. Постепенно расписание вошло в привычную колею. Мы, таки окончили Щукинское как мечтали, стали работать на профессиональной основе, деля обязанности по уходу за сыном пополам.

В отношении Леры Антон колебался недолго, перевоспитать её нереально, но наш пострел и тут преуспел. Она не начала носить деловые костюмы, но длина юбок поопустилась, макияж стал более умеренным, каблуки не пятнадцать, а восемь сантиметров. Они на пару гуляли с моим сыном, в то время как я отрабатывала вечернюю смену. Не знаю, что там между ними на самом деле, взялся Антон за неё всерьёз. У него планы на счёт моей подруги, возможно семейственные. Во всяком случае, так я догадывалась. Но он медлил. И вот этого я не понимала. Время – то не воротишь.

Сейчас они вместе заберут Лёньку из сада, пока я закончу урок с одной ленивой девицей. Запаздывают что-то, – думала я, выслушивая в тридцатый раз за вечер одну и ту же строчку из стихотворения Лермонтова.

– Милая, ты говоришь с закрытым ртом, это раз, и не выговариваешь буквы словах, это два, – устало констатировала я.

Девица капризно передёрнула плечами. Честно говоря, не видела в ней ни старания, ни желания учиться. Вот что бывает, когда принуждают к чему-то. Дам ей пару месяцев, потом посоветую выбросить актёрское мастерство из головы.

Я продемонстрировала правильное произношение.

– Ты смотришь хорошие советские фильмы? Посмотри. Все знаменитые актеры: Георгий Вицин, Татьяна Доронина, Дмитрий Харатьян, Сергей Жигунов – все они, кто воспитывался не в цирке, в совершенстве владеют техникой сценической речи. Послушай, как они говорят: каждая буква на своём месте. Ты забываешь про согласные, их нельзя «съедать». Тебе элементарно надо набрать в рот орехов и потренироваться в скороговорках. Не смейся, дикторы первого канала так разминают гортань перед выпусками новостей. А гласные? Буква «е» почему как «и» у тебя? Если в слове есть буква «е» – так и произноси её. Усердней. Поняла? Вот попробуй сейчас снова с коррективами, медленней, чётче и открывай рот, зрители должны видеть, что ты говоришь, а не чревовещаешь.

Ферулёва тяжко вздохнула.

– Белеет парус одинокий… – начала она снова.

О, Высшие! Девчонку следовало нагло скинуть на Антона, уж он бы подход нашёл. У меня с мальчишками проще получается.

– Стоп, – оборвала я. – Опять «билеит»? Сколько букв «е» в слове «белеет»? Три. Я хочу все три услышать. Завтра, – добавила я, заметив на горизонте припозднившихся друзей.

Что вызвало прилив нескрываемой радости на лице моей ученицы.

– Я могу идти?

Иди-иди, «обломовец»…

– Да, до завтра, Ферулёва.

– До свиданья, Светлана Ивановна.

– Мама! – Лёнька с разбега повис на моей шее.

– Вижу, вы все пятки стерли, пока сюда торопились, – криво улыбнулась я, обнимая сына.

Антон понял смысл шутки, ухмыльнулся. Лерка покраснела. Улыбнулся он как-то по старому очень, что оставляло сомнения о роде его отношения к моей подруге. Пора мне переезжать с Лёнькой в Леркину комнату и выгонять её к Антошке. Если не подтолкнуть сейчас, он может пойти на попятную. Слишком хорошо я знала парня, чтобы не заметить признаки былой славы героя.

– Ужин есть? – по-хозяйски спросил друг.

– Манты в пароварке. Придём – разогреем. Лерыч ты с нами?

– Нет, я спать, у меня утром экзамен.

У Лерки была сейчас самая светлая пора в студенческой жизни. Защита называется. Она поступила позже всех, по требованию Антона и теперь выпускалась.

На парадной лестнице они с Антошкой скромно чмокнулись, после чего сделав ручкой, и легкомысленно помахивая сумочкой, Лера исчезла из вида.

– Я завтра поговорю с ней, по поводу комнаты, – сказала я, спуская Лёньку с рук на пол.

– Светка, и не заикайся.

– Давно пора, Антон, время идёт. Моложе мы не становимся. Ты хоть знаешь, сколько тебе лет?

– День рождения будет – скажут, – отшутился парень.

– Пожениться вам надо.

– Дома поговорим, – отсёк он.

Не раздеваясь, включила пароварку и поплелась в гостиную.

– Леонид, раздеваться и в ванную мыть руки! Будем ужинать, – засуетилась я, как обычно.

– Мам, я не хочу кушать! – заартачился сын.

Я присела рядом с ним на корточки.

– Сынок, я знаю, но иногда надо, а то у тебя сил расти не будет, ты же хочешь вырасти большим и сильным, – спокойно объясняла я, снимая с него ветровку.

Промелькнуло мимо глаза и блеснуло что-то в руке сына. Я пригляделась. На большом пальце моего мальчика красовалось кольцо из белого металла со сверкающим камнем. Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать украшение, я носила его полтора года у тела. Но оно осталось в Средиземье. Дыхание остановилось. Я сцапала его ручонку.

– Моё! – Лёнька вырвал ладошку, спрятав на груди.

Я нервно сглотнула.

– Сынок, где ты взял колечко?

Когда мой сын не хотел лгать, он упрямо молчал, чертовски напоминая при этом своего папашу.

– Антон, – я показала взглядом на сына.

– Лёнька, дай-ка посмотреть, – Антошка присел и мягко разжал Лёнькины пальчики, не забирая, внимательно изучил кольцо. Кивнул мне, мол, понял.

– Леонид, иди мой руки, – попросила я.

– И? – многозначительно изрёк Антон, когда Лёнька убежал в ванную. Скорее всего, дурачиться там будет, плескаться. Любитель водоёмов. Самую большую радость ему мог принести подарок в виде кораблика, миниатюрного, но реалистичного.

– Антон, это Нэнья.

Антон прямиком пошёл на кухню, я поплелась следом, понимая, что там безопасней беседовать.

– Ты уверена? – парень размеренными движениями набрал в чайник воды, поставил на подставку и включил. Его внешнее спокойствие меня раздражало.

– За то время, что оно было при мне, я успела достаточно хорошо разглядеть. Опомнись, я дала кольцо Леголасу! Его могли, отобрать, выкрасть, променять на что-то более весомое, и в конце снять с трупа! – взволновано говорю я, понизив голос, чтобы сын не услышал.

– Успокойся. У меня на этот счёт другое мнение, – он уселся на табуретку, покрытую плоской лоскутной подушечкой. – Скажи-ка мне вот что: ты хочешь к нему? – неожиданно спросил Антон, задумчиво потирая подбородок.

Не стоило уточнять, КОГО он имел в виду. С возвращения и до сего момента, вопрос моих чувств к Леголасу мы не поднимали. Я осела на соседний стул.

– Не знаю, – растерянно пробормотала я, потирая виски, голова разболелась. – Дико боюсь встретиться с ним. Леголас меня ненавидит за возможное предательство, представляешь какой позор на его перекись! Он может забрать сына, и я никогда их обоих не увижу. Нет, Антош, ты не хуже меня знаешь: встречают по одёжке, а провожают… по собственному желанию. Эльф будет мстить, и вот тебе доказательство, предупреждение, если хочешь.

Антон горько усмехнулся.

– От перемены мест слагаемых, сумма не меняется. Вы по-любому будете вместе. Эльф за вами приходил, за тобой и Лёнькой, но что-то или кто-то ему помешал.

Что-то слишком подозрительно спокоен мой друг. Он вёл себя, словно всё время ожидал чего-то подобного.

– Кольцо сыну мог дать кто угодно, почему ты так уверен?

– Потому, что я в отличие от тебя, не пренебрегал общением с ним.

Так, это уже интересно.

– Что он тебе сказал?

Антон не ответил. Он встал с места и направился в комнату, где спала я с сыном. Мучаясь тревогой и любопытством одновременно, я проследовала за ним. В спальне Антон вытряс ящик из детской тумбочки, перерыл шкафчик, осмотрел Лёнькины вещи.

– Что ты ищешь? – недоумевала я.

– Почему ты думаешь, что у него нет ещё какой-нибудь твоей вещи? – сказал друг, продолжая методично обследовать полку за полкой.

– Ты шутишь? Откуда?

– Ты не заметила сейчас ничего знакомого?

Ну что за наказание?

– Естественно заметила, всем этим я ежедневно пользуюсь!

– Не психуй, лучше ищи внимательней, любая подсказка может ответить на наши вопросы.

Антон задумчиво остановился посередине комнаты, медленно обернулся кругом, обводя её взглядом. Наклонился у Лёнькиной постели, поднял матрас и застыл. Я заглянула ему подмышку: на доске под матрасом лежал свёрнутый вчетверо лист бумаги на уголке которого что-то тонко начерчено.

– Нельзя! – прозвенел в дверном проёме Лёнькин голосок.

Мальчишка подбежал к кровати, но Антон был проворнее.

– Лёнька, оно не тебе, – сказал Антон, разворачивая листок.

Больше я не бесилась, не требовала ответов, тихонько обняла Лёньку. Антон читал, лицо его мрачнело.

– Тебе, – дочитав, он сунул мне бумагу и забрал сына на кухню, накормить.

Оставшись наедине с неизвестным посланием, я замерла в нерешительности. Письмо. Мне. Антону оно не понравилось. Лёнька не хотел его нам отдавать. Глубоко вдыхаю, как ныряльщик перед погружением и раскрываю лист. И не понимаю ни хрена! Всё честь по чести: на тетрадном листочке каллиграфическим почерком шариковой ручкой выведены синдарские руны. Никто не учил меня эльфийскому письму. Рассмотрев каждую закорючку, я не смогла даже близко подойти к смыслу. Я шумно выдохнула, засунув письмо, как и любую ценную вещь по привычке в лиф топа, отправилась к своим мужчинам.

Антон одиноко курил в форточку. Лёньки на кухне не было. На мой немой вопрос парень кивнул на дверь своей комнаты. Ясно, накормил и уложил спать. Долго я в иероглифах эльфийских разбиралась…

– Что в письме? – тихо спросила я.

Лицо Антона сперва посетило недоверие, потом изумление, и под конец – понимание.

– Значит, он писал, зная, что я прочту его первым, – задумчиво вывел парень.

– Что там? – я начинала нервничать.

– Он желает тебе счастья.

– Но это не всё?

– Не всё… – нехотя признал друг. – Леголас просил защитить вас с Леонидом. Кольцо сыну отдал действительно он, Лёнька сам должен был отдать тебе письмо в конце месяца.

У меня внутри похолодело. Не может быть!

– Антон, – я сглотнула ледяной комок в горле, – хочешь сказать, что он ещё в городе?

– Думаю здесь.

В голове не укладывалось. Леголас где-то поблизости… Сколько раз я засыпала и просыпалась в слезах. Чуткий Антошка тактично делал вид, что не замечает, но я – то знала, как этот с большой буквы Человечище за меня переживал. А «козлотур» эльф так и не появился! Всё произошло без него: вся боль от одиночества, беременности и родов, и вся радость от того, как в первый раз взяла сына на руки, как произнёс сокровенное слово «мама». Если у него была возможность, что же не пришёл? Что могло заставить его прийти теперь? Не счастья же пожелать, в самом деле! Ещё и попросил Антошку защитить нас с сыном. У самого, что, руки отвалятся? Стоп, братцы! Не мог он так легко нас оставить в покое.

Я вынула из лифа злополучный лист:

– Прочитай по словам, – потребовала я.

– За корсажем этой женщины все тайны Лувра! – неуклюже пошутил друг, отчего сердце совсем сжалось. – Нет, не буду. Если он не хотел показывать тебе всё, то не надо.

– Антон, научи меня синдарскому письму, – срывающимся шёпотом прошу я, ожидая отказа.

– Всенепременно, Светильник, всенепременно, – легко согласился Антон. – Только одна просьба.

– Какая? – предчувствуя беду, спрашиваю я.

– Мы возобновляем тренировки.

Глава 3

Идёшь охотиться на тигра – будь готов к тому, что ты его встретишь. Коннор Маклауд.

– Ну, разумеется. Сама хотела попросить.

Антон облегчённо вздохнул, наверное, опасался моего упрямства.

– Светка, хочешь страшную сказочку на ночь?

Он не стал бы спрашивать, не будь та «сказочка» чревата серьёзными последствиями. С праведным страхом во взоре я посмотрела на друга, но он быстро успокоил:

– Я скажу не больше того, что ты должна знать.

Выбирая между неведением и знанием, которое может быть опасным для нас с сыном, я не знала что важней. Предупрежден, значит – вооружен, решила я и сдержанно кивнула.

– Миром правят Созидатели, – начал Антон, переместившись на угловой диванчик. – Везде их называют по-разному: Творцы, Высшие, Владыки, кто как привык. По тем легендам, что я услышал, успел прочитать, и по тому, что поведали мне эльфы и древы, я понял, что никакие они не боги, а вполне гуманойдная раса. Физиологически они совершенны, совершеннее людей и эльфов, возможно, совершеннейший вид во Вселенной. Но сами Творцы не в их силах создавать живую материю. Точно охарактеризовать их не смогу, путешественники, коллекционеры, учёные. В своих исследованиях они продвинулись гораздо дальше кого-либо – покорили время, представляешь, пространство для них – ничто! Но самое главное, о чём я пытаюсь вести речь, они преуспели в генетике, способны выводить новые виды живых существ, собирая и скрещивая существующие. И в этом, надо признать, они достигли запредельных высот. Конечно, это далеко не весь список. То, что я сейчас рассказываю, в преданиях собранно отрывочно, многое переврано, кое-что сильно преувеличено, но если воспроизвести бессистемную информацию, обработанную мной – полжизни не хватит. Так что тебе придётся довериться моему опыту.

Я не знаю, где они обитают, сколько планет в их распоряжении.

Наша планета для них является одним из испытательных полигонов. Начали они, разумеется, с самого простого – с себе подобных. Эльфы стали первой расой сотворённой по «образу их и подобию». Изначально на нашей планете существовали только эльфы, насколько правдиво не скажу, но и опровергнуть не могу, так как эльфы древнейшая раса, кто здесь обитал до них, мне неизвестно. Позже Созидатели постепенно заселили на планету другие виды: гномов, людей, хоббитов. Запустили как рыбок в аквариум и наблюдали.

Мы подошли к самому интересному: выводя эльфов, Созидатели чего-то недоглядели и существа получились с непредвиденным талантом – магией. Сразу говорю: я излагаю свою теорию, в эльфийских хрониках ничего про происхождение магии нет. Короче, они напутали сами не поняли что, и появилась неизвестная им сила. Теперь копают, что же они сделали неправильно, или в их случае правильно. Для этого они одновременно должны наблюдать за прошлым, где магия находилась в расцвете, и в будущем, где у нас её нет. Приблизительно процесс выглядит так: берётся один экземпляр со способностью к магии и скрещивается с тем, у кого этой способности нет. Возможны, конечно, другие варианты, я там не присутствовал, но суть от этого не меняется. Понимаешь, к чему веду? Скорее всего, ты побочный продукт эксперимента, говоря научным языком: новый вид с эльфийской и человеческой генной структурой как составляющей и без способностей к магии.

На вопрос: «Откуда такая гипотеза?» – подкреплённый вопросительно приподнятой бровью, Антон ответил:

– Теория Леголаса, дополненная впоследствии мной, он считал, что тебя сотворили Созидатели и направили в Средиземье для возрождения эльфийского рода. Я считаю, что с твоей помощью, они пытаются воскресить способности у существ к магии. Так ты и оказалась в Средиземье. Дальше дело за малым: отправить тебя в настоящее время, где магия изжила себя, и мир живёт по другим биологическим и физическим, иначе – «человеческим» законам, чтобы свершиться последнему этапу. Поэтому тебе повезло с рождением сына.

– То есть в Средиземье я бы не родила? – уточнила я.

– Чем больше дар к магии, тем меньше способности к воспроизводству, так говорится в эльфийских преданиях. Ты хоть знаешь, какая редкость рождение у эльфов? Один ребёнок для них – величайшая драгоценность. Все они владеют магией, но каким-то образом дар магии мешает производить потомство. Либо магия, либо физиология – закон природы. От людей у эльфийского народа детей с даром не бывает, сама понимаешь, против природы не попрёшь. Отпирайся хоть до утра, но в тебе ЕСТЬ эльфийский ген, здесь Леголас железно прав. Неизвестно как, неизвестно откуда, но для того, чтобы привить дар ребёнку, хватит и одной капли эльфийской крови в тебе. Что ты знаешь о своём происхождении?

– Намекаешь, что кто-то из моих предков – эльф? – предположила я.

Антон пожал плечами, показывая, что ни в чём уже не уверен.

– Чепуха! – возмутилась я. – Невозможно предусмотреть всё, даже с учётом того, что расстояние и время для них ничего не значат, они не могли заставить меня сделать всё, что я сделала. Почему Леголас? Других эльфов не хватило?

Антон беспомощно развёл руками.

– Может, проблема в том, что в настоящем времени нет эльфов, – проговорил он с надеждой. – Созидатели не могут допустить утраты любимого творения. Ради этого пойдут на всё. Слышишь, к чему веду?

Где-то в глубине мозга рождалось понимание. То ли у меня уши заложило, то ли я от страха тупею: Антон доступно всё объяснил!

– Леонид, – уверенно произнесла я, нисколько не сомневаясь в правильности догадки.

Антон печально вздохнул, и я больше укоренилась в своей правоте.

– Но я не видела в нём никаких проявлений магии, – я пыталась успокоить себя.

– Ты уверена? Не знаю. Вероятно, они надеялись, что в ребёнке проявятся способности. Вообще, я думаю, Созидатели надеялись, что они проявятся в тебе и не вышло, решили действовать экспромтом.

– Я могу чувствовать магию… – неуверенно пробормотала я.

Меня, пусть возьмут меня, не сына!

– Мало чувствовать, нужно ею пользоваться. Может я ошибаюсь, и они ищут другое. Факт в том, что ты и Леонид – их рук дело. Никто не проверял эти сведения на достоверность, никто из нас не знает, сколько в них правды, сколько вымысла. Я пытаюсь донести одно: если Леголас говорит, что тебе нужна защита, так оно и есть. Иначе зачем мне затевать этот опасный разговор?

Восхитительно! Следующим шагом будет паранойя? Ну, нет, не дождетесь.

– Одно дело выбрать удобный момент – смерть допустим – и переместить человека по времени, и совсем другое расписать его жизнь до секунды. Это практически невозможно!

– Можно, если помогать, – не смутившись, продолжил Антон. – Подтасовывать факты и подстраивать обстоятельства под их нужды. Являться катализатором для тех, или иных событий. Перед опытом продукты следует подготовить, но опять же – чисто моё мнение, – он горестно улыбнулся.

Господи! Я знала, что пешка в чьей-то игре, но что каждый мой шаг просчитан… Чувствуешь себя не просто обнажённой, ободранной до костей. Куда бежать, если спрятаться нельзя? Моё тело превратилось в камень, внутри на бешеной скорости прокручивались один за другим сценарии нашего с Лёнькой будущего. Ни один из них не имел счастливого исхода, так или иначе мы попадали в руки Созидателей. Сколько времени пройдёт, пока нас схватят и разберут на молекулы? С учётом их талантов – давно бы сделали. Чего они ждут? Или чего не договаривает Антон? Видимо последнее отчётливо читалось у меня на лице.

– Нет, насколько я понял, сами Творцы никогда не вмешиваются, они внедряют «наблюдателя» или фигуру «для действий». В нужный момент такой человек подталкивает к требуемому результату, создавая определённую обстановку, выстраивая безупречно продуманную цепочку событий, заставляя совершать выгодные для них поступки, – ответил на мой немой вопрос Антон.

Нашли себе игрушки. Такая должность обязывает практически постоянно находиться рядом с объектом, когда того требуют их интересы. Любой может оказаться предателем. И здравствуй, всё-таки, паранойя!

– Скажи мне, друг любезный, – подозрительно так говорю я, – в каком виде ты появился в этом времени? Я появилась в своём костюме.

Антон остолбенел.

– Светка, ты думаешь, что я могу продать им тебя и Лёньку? – яростно прошептал он. – Вот всего ожидал, только не этого! Голый я появился, нагой как Маугли. Те твари по кусочку отрывали и съедали с одеждой и без хлеба. Я не наблюдатель!

Внутри оборвалось, как тогда в Гондоре, когда Леголас мне рассказал. Я взяла с холодильника сигарету и зажигалку, подошла к раскрытому окну.

– Прости, Антошенька. За сына боюсь, – я беспомощно чиркала зажигалкой, пальцы дрожали.

Антон не стал, отбирать, запрещать. Он мягко вытащил из моего кулачка зажигалку и чиркнул большим пальцем.

Перед глазами стояла мутная пелена. Судьба вновь решила испытать меня на прочность? Что я не смогу пережить? Всё, кроме смерти в расчёт не берётся. Свою смерть я пережила не раз, Антошкину пережила, и как ни глупо, но со смертью Леголаса в Гондоре я почти смирилась. Остаётся… Лёнька! То, что я пережить точно не смогу. Из воздуха найду силы защитить сына, чего бы мне ни стоило! Мысленно я искала новые способы уберечь Леонида.

Друг обхватил меня сзади, заключив в объятия. Сердце сжалось в комочек, вероломно желая пребывать сейчас в других объятиях.

– Я не дам вас обидеть, – успокоительно прошептал он, склонившись к самому моему уху.

Наверное, это мне и нужно сейчас – моральные поглаживания.

Выходит, на сегодня мы имеем две предполагаемые причины: возрождение расы эльфов или выведение нового вида. В алгоритме нашего времяпровождения в Средиземье по-прежнему оставалось многовато неизвестных. Помимо «триумфального» появления Леголаса, какую роль во всей этой истории играет Антон? Его история с Сауроном, для чего спрашивается? И наконец, профессор Толкиен: Алая Книга писателю явно не во сне привиделась, откуда ему известно?

– Вопросы есть?

Всего несколько миллионов, – подумала я. Но самый главный…

– Тош, что ты знаешь про… – закончить злободневный и насущный вопрос не по силам.

– Предназначение? – договорил друг. – О нём в Летописях меньше всего сказано. Я так понял этот прецедент имел место однажды, закончился печально.

Антон не торопился продолжать, я ждала, извлекая по максимуму из неожиданно состоявшейся приватной беседы. Высшие, какой кладезь знаний хранится в нём! А сколь богатейшую совокупность знаний он унесёт с собой, никому не раскрыв.

– Их разлучили, и они погибли. Двое предназначенных не могут существовать по отдельности. Это всё. Вам обоим невероятно повезло с беременностью, иначе оба были мертвы.

Ну да, редкостная удача! Осторожно: Предназначение может убить, не верите – царство вам небесное.

Я докурила сигарету, и мы долго стояли у окна, вглядываясь в ночной город.

Тренировки вернулись в расписание на следующий день. Бедная Лерка безропотно пообещала присмотреть за Лёнькой после обеда, когда им объявят оценки. Антон успешно делал вид, что ничего не произошло. С утра он поволок меня в ЦУМ. Тот бутафорский набор металлолома, что он набрал, даже муляжом оружия назвать можно было лишь с натяжкой. Набор ножей, выбранный мной в хозяйственном отделе, и тот выглядел лучше него. Аргументировал друг свой выбор тем, что важны сейчас не инструменты, но техника ведения боя. В качестве места мы выбрали заброшенное футбольное поле.

– Веселей работай! Ты можешь не спать? – проворчал Антон, его плохое настроение с самого утра перепадало моему многострадальному телу.

Получив хороший толчок по плечу, я согнулась пополам, попытавшись выполнить манёвр по нижним ярусам. Антон как обычно оказался проворней, отскочил, достать его невозможно. Эх, где вы, старые добрые времена, когда каждый мускул выделялся, знал свою работу? Тяжело тренироваться после долгого перерыва.

– Слушай, я стараюсь! – вяло оправдывалась я.

– Что-то я мелко вижу твои старания, – мрачно заметил он.

– Вот скажи мне, все блондины такие нудные? Или только эльфийские? – не удержалась я от шпильки.

В отместку Антон сделал довольно высокую подсечку, но я неожиданно резво отпрыгнула и нанесла ответный удар, рассекая воздух у самой щеки Антона, конечно же, ничуточки не задев кожи. Ловкий, как всегда, будто не прошло почти семь лет с нашего возвращения. Да и прекращал ли он тренировки? – скользнула предательская мысль.

– Уже лучше, – одобрительно резюмировал друг, и немедленно разбавил комплимент ложкой дёгтя, – но сноровку ты потеряла.

Приободрившись, я с утроенным энтузиазмом принялась за работу. Потому, что на кону безопасность Лёньки.

Разве Война Кольца была страшна? Отнюдь! Страшно то, что должно произойти. Как только я размечталась, что проживу заурядную спокойную жизнь с сыном в своей эпохе, судьба, очевидно решив, что я чересчур мирно прозябаю, посмеялась, подбросив новую задачку. Цикл déjà vu повторяется: снова предвкушение опасности, драки, снова тренировки и синяки. Лишь голос Антона суровее, оружие являет собой неудачную пародию, не просыпается на душе тогдашнего оптимизма и помощи ждать неоткуда. На сей раз, мы не развлекались как тогда. Не радовались вынужденным приключениям.