Текст книги "Мельин и другие места"

Автор книги: Юлия Галанина

Соавторы: Джордж Локхард,Наталья Маркелова,Александр Рау,Иван Баширов,Глеб Снегирев,Андрей Замешаев,Алексей Коломыцев,Роман Савков,Елена Балова,Лариса Чурбанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Роман Савков
ТИРДИ

Когда такое было, чтобы Дану мог спокойно говорить с гномом или орк – с эльфом? Такое, наверное, случалось только в сказочные времена.

Тамошние начальники вздумали лишить нас, истинных тангаров, нашего символа – они приказали нам ходить без топоров!

Немногим удалось спастись. Половина подгорного войска полегла на той стороне Свилле. Лесные духи, практически неуязвимые для закаленной стали, без устали рвали тела тангаров.

Гораздо меньшему числу воинов удалось преодолеть темную реку вброд. Когда первые из гномов оказались на ее середине, вода буквально вскипела. Слева и справа в свете полной луны блеснуло множество змеиных тел.

Момент нападения оказался столь неожиданным, что гномы попросту его не заметили. Один за другим они исчезали в воде, и больше не появлялись на поверхности, утащенные неуловимыми тварями на самое дно.

Гномы бились зло, но змеи всегда оказывались проворнее, и нет-нет, да кто-то исчезал погребенный под множеством шевелящихся тел.

Несмотря на это, отряд все же преодолел водную преграду, и скрылся в лесу на другом берегу реки.

Шли всю ночь, и остановились только на рассвете. Лагерь разбили на небольшом холме, верхушка которого заросла высоким кустарником. Костры не разводили, дабы не привлекать чужого внимания.

Двое старейшин, показавших свое мастерство в битве с призраками, бесследно сгинули в реке.

Кобольды, свободно ориентировавшиеся вне Рудных гор и потому взятые в войско проводниками, уцелели полностью, и почти не имели раненых, что приводило к подозрительным перешептываниям среди тангаров.

Имея уродливую внешность и весьма дурной нрав, зеленокожие слыли прекрасными рудокопами и великими знатоками костей земли. Но, к глубокому сожалению гномов, совершенно не умели ценить красоту металлов. Чем они занимались в выкопанных ими штольнях, не подозревали даже тангары, что и служило причиной их давних споров, неизменно приводивших к кровавым междоусобицам.

Несколько веков назад старейшины племен решили остановить войну и жить в Рудных горах, как добрые соседи.

Но по прошествии многих лет давняя вражда так и не забылась, продолжая жить в преданиях и легендах.

Желтое солнце вставало над миром. Уцелевшие сотни тангаров готовилось ко сну. Никто так и не отправился в дальний дозор, лишь выставили караул – отряд зализывал раны.

Сон Тирди был тревожен, и он сам открыл глаза, когда его только хотели разбудить. Склонившийся над ним посыльный, распрямился. Тирди кивнул ему, что уже проснулся и практически готов к продолжению пути. Встал, размялся. Принялся собирать невеликие пожитки, которые с лихвой уместились в заплечном мешке.

Чуть позже, выстроившись по двое, гномы двинулись в путь. Так получилось, что Тирди шел практически в конце строя с давним своим знакомым по имени Кирт. Изредка всхрапывая, следом плелась четверка едва спасенных пони. За ними, держась на некотором расстоянии от основного отряда, шел десяток гномов во всеоружии. Архут и воины-кобольды, двигались в центре. Тангары настороженно косились на них и глухо перешептывались.

– Зачем мы взяли в поход этих? – процедил Кирт, бросая ненавидящие взгляды на орков. – Одни несчастья от них…

Тирди только тяжело вздохнул, собеседник его слыл непревзойденным шутом и пройдохой, но когда он расстраивался, попытки что-либо втолковать в его разгоряченную голову пропадали втуне.

– Сколько честных тангаров полегло этой ночью, – между тем, продолжал Кирт. – А зеленокожих… Ни один из них не окропил землю кровью!..

Тирди похлопал шедшего рядом гнома по плечу:

– Охлади голову, Кирт. Не время сейчас для ссор.

– Но почему!

– Предки знали, зачем заключали договор с кобольдами. Бессмысленная война уничтожит наши племена. И… – тяжело это было признать для тангара. – В одиночку нам не выстоять против Дану.

Кирт вздрогнул, быстро взглянул на Тирди и отвернулся, опустил голову, вперив пустой взгляд в землю. Замолчал.

Остались позади Рудные горы, полные неиссякаемых жил; где-то там была злосчастная Свилле – темная река. Память об оставивших на ней жизни навсегда останется в костях земли…

Так прошла еще одна ночь. А потом были известия, привезенные дозором, отправленным далеко вперед отряда.

В дне пешего пути на юг дозор заметил эльфов. Дану вели себя беспечно и практически не скрывались, предполагая, вероятную гибель гномьего войска. Ну что ж, пришло время показать этим недоноскам настоящую силу тангара!

Старейшина решил не пережидать день, и двинул войско в путь.

* * *

Мелькнул в воздухе тусклым серым росчерком топор, и сразу утонул в чьем-то уже податливом и неживом теле. Погибший умер без стона. Что ж, это хорошо – головные ряды дали лишние секунды остальным, чтобы те успели подтянуться.

Еще взмах топора и еще один – где-то слева и впереди. И снова тишина, вспарываемая лишь приглушенным хрустом раздавленных растений. Отряд продвигался медленно и неимоверно тихо для гномов – и где только взялось это умение? Обычно громкие, неугомонные они пытались вести себя тише воды, но, конечно же, не у всех все получалось, и изредка – то справа, то слева – раздавался быстрый стон сломанной ветки или же тихое заковыристое ругательство обозленного тангара.

Тирди, как и все в эти мгновения, пытаясь шуметь как можно меньше, крался плавным охотничьим шагом, осторожно обходя чудные деревья в два, а то и в три обхвата толщиной. Ловко перепрыгивал и подныривал под лежащие на пути коряги или прямые тонкие стволы еще неизмененных, не подчинившихся магии Дану деревьев.

Да, встречались среди растительного царства и такие, что не признавали над собой никакой власти и предпочитали покорности удушливую смерть от собственных собратьев или гниение в грязных, заросших оврагах. Гномы уважали этих представителей зеленого царства и нередко использовали для отделки собственных дверей.

«Если нужно, Непокорное Древо может быть во сто крат прочнее, нежели самый прочный гранит», – говорили они, хотя с той же охотой Тирди поддерживал им огонь в горне – и тогда пламя и еще больший жар, нежели от угля держались в нем гораздо дольше.

Вот еще одна коряга проплыла над головой, немилосердно хлестнув сухой безлистной ветвью по забралу шлема, но что это для добротной гномьей стали?

Впереди, сквозь чащу исполинских стволов проявились огни, но были они какими-то тусклыми и невзрачными – совсем не то, что обычно приписывалось эльфийским жилищам. Огоньки, как неверные звезды постоянно трепыхались и перемигивались, словно на соседних деревьях переговаривались неведомыми знаками. И свет этот не освещал, а наоборот усиливал, сгущал тьму впереди. И как только Тирди подумал об этом, воздух взвыл, засвистел, застонал под напором злых, острых, очень-очень опасных белооперенных стрел.

Не ожидая пока летучая смерть соберет первую жатву, Тирди рвался вперед со всей возможной скоростью. Зигзагами, прячась за стволами деревьев, чтобы сбить прицел стрелкам, приближался к эльфийской твердыне. Действовать приходилось в полутьме, под неверным светом огней сгущавших тьму. Он рисковал упасть. А этого никак нельзя допустить!

Если упадешь, замрешь на кратким миг – уже не встанешь. Ведь трудно двигаться со стрелою, застрявшей в щели доспеха, и уж совсем невозможно дышать с пробитым насквозь горлом или легким. А если это случится, то зачем старейшины затевали поход? За что тангары отдавали жизни у запруды на Свилле?

Потому необходимо, во что бы то ни стало, добраться до цели и взять жизни врагов.

По наплечнику, высекая искры, скользнула стрела и канула в темноту; другая сломалась о нагрудную пластину. Главное – не поддаться искушению: не закричать, подбадривая себя или же проклиная весь род черноволосых.

Из темноты стало сыпаться намного меньше стрел, чем в начале прорыва – наверняка это Балин со своим десятком зашел сзади, оттягивая часть противника на себя, а может и Архут додумался помочь…

Тангар справа неожиданно замер, поза его оставалась крайне неудобной.

– Чего встал! – шепотом закричал Тирди – Стрелу в глаз захотел?!

Гном с еле слышным хрипом осел, как будто боялся упасть, мягко лег на траву. Только сейчас Тирди увидел тяжелый железный болт, торчащий у того из-под левой подмышки. Болт был толстый и длинный, каким трудно стрелять издалека. Значит, настороженный арбалет, заключил гном.

Некогда было разглядывать местность – как бы не угодить под стрелу пущенную меткой и достаточно сильной, чтобы пробить доспех, рукой.

Вперед-вперед, обходя стороной кусты и подозрительные завалы, тенью скользя между черных исполинов-деревьев. Вперед, взять голову врага, бросить ее в костер, дабы та не оскверняла белый свет!

Уже дюжина воинов, идущих в первом ряду, погибла от настороженной смерти. Так Тирди оказался впереди широкого клина наступления. И он уже ожидал болта из-за незаметного укрытия, как внезапно смертоносный град оборвался, хоть стрелы и продолжали лететь за спину, в не подступившие еще ряды.

Три коряги впереди, ничем не выказывая движения ранее, вдруг зашевелились. Размытые, неуклюжие очертания поваленных и истощенных бурей деревьев неожиданно перетекли в высокие стройные фигуры.

Гном поудобнее перехватил рукоять боевого топора. Он справится с одним из врагов, может захватить при надобности и второго, но трое… Ведь эльфы, что ни говори, не зря носят звания мастеров мечей. В следующий миг тяжелый топор и острейший меч скрестились.

Тирди бил не жалея сил. И каждый его удар натыкался на несокрушимым блок защитника, либо угасал в стволах встречавшихся на пути. Но и эльфу никак не удавалось существенно задеть гнома. Всегда легкий клинок встречала плоть Непокорного древа использованная для топорища. Эльф оказался очень быстр, ни один пещерный орк, с кем приходилось биться предкам Тирди, не смог бы сравниться с ним, но почему же не нападали те двое? Как будто неживые, они замерли в стороне.

Тирди нанес сокрушающий удар, наткнулся на непреодолимый щит и отскочил, переводя дыхание. Дану тоже не терял времени даром, сделал несколько странных движении руками – вероятно, призывая магию для отдыха и подъема сил. Гном снова напал.

До этого момента ему было нелегко, а сейчас стало еще тяжелее: те двое, что стояли в стороне и смотрели разыгрывающийся перед ними спектакль, который на самом деле спектаклем не был, тоже вступили в смертельно опасную игру. Теперь гному только и оставалось, что отбивать сыплющиеся со всех сторон удары. Хотя, как он заметил, и первый противник стал чуть менее сноровист и встреться они в одиночном бою – гном смог бы положить его без особого труда. Но эти двое…

Тирди задыхался, становилось труднее двигаться, тяжелело дыхание. Бешеный ритм поединка медленно, но верно, истощал силы гнома.

Вот и плечо уже горит внутренним огнем, и бедро с прорванной кольчугой истекает кровью…

Пока бился, ему показалось, что прошла вечность, хотя на самом деле бой не занял и пяти минут. Он так вымотался… Руки не желали подчиняться хозяину, ноги двигались очень медленно, не поспевая за телом, норовя зацепиться за что-нибудь и упасть, пот заливал глаза.

А когда первый нападающий замешкался… Кажется Тирди закричал, он сам не знал что это такое – то ли боевой клич, то ли иссушающее проклятие на весь грязный род Дану, который неизвестно почему носит земля-прародительница – что в общем-то стало одним и тем же.

Страшным ударом раскроил эльфа от пояса до плеча. Ударом, в который вложил всю ненависть, все презрение собираемые им по крупицам долгие-долгие годы; а потом обессиленный, готовый ко всему – даже к смерти – упал на колени. Пот заливал глаза, усталость тяжестью навалилась на плечи и вот-вот могла подоспеть смерть, принесенная двумя оставшимися мечами.

Но та почему-то не спешила, лишь нарастал сзади бешеный рев и топот приближающихся десятков ног.

Тирди откинул забрало, протер глаза, лишь пот мешал ему разобраться в происходящем, так как не пристало истинному тангару закрывать глаза даже пред старухой смертью. Он увидел как две черные зыбкие фигуры рассеивались под легкими дуновениями ветра, исходя белесыми завитками дыма.

– Морок! Призраки… – растерянно проговорил гном и поспешно встал, опуская забрало – Не хватало еще, чтобы свои же и затоптали. Подошел к эльфу. Наступив тому на пояс, вытащил застрявший в плече топор. На лицо смотреть не стал – зачем, если бой уже закончен?

Злости не осталось совсем, ни капельки. И, наверное, Тирди так и остался бы стоять здесь, если б не толпа его сородичей, внезапно вынырнувшая из темноты леса, которая, хоть и была достаточно прорежена, схватила, закрутила, поволокла за собой – к твердыне, что сберегала Дану.

* * *

Это практически ничем не походило на сказочные жилища эльфов – скорее всего, то был созданный на скорую руку лагерь беженцев. И беженцы эти собирались впопыхах, побросав все ценные вещи в прежних обиталищах. Жалкие лачуги, которым только предстояло стать красивейшими архитектурными сооружениями, ютились по кронам разбросанных тут и там деревьев. Кое-где между ветвей тянулись угрюмыми провисшими змеями веревочные мосты. Все здесь было печально и зловеще.

Таким видом встретила эльфийская твердыня гномов, но Тирди это ничуть не смутило – разве жалели тангаров на Свилле, когда демоны и лесные призраки рвали их плоть и душу. Когда всю грязную работу за черноволосых делали бестелесные духи и тем только и оставалось, что наслаждаться криками и мученьями истинных тангаров!

Тирди взвинчивал себя, целеустремленно и неутомимо, чтобы не дрогнула рука, когда дело дойдет до эльфийских отродий – и это ему удавалось.

Никто не стал соваться во внутренний двор, на расчищенное место, где было бы очень удобно перестрелять гномов сверху из дальнобойных луков, которые с такого близкого расстояния, при случае, способны пробить даже скованный из лучшей стали доспех. Полетели вверх первые крючья с закрепленными на них веревками. Гномы проверяли крепко ли те держатся; странно, но они не встретили еще настоящего сопротивления – стрелы пока ни о чем не говорили.

Первые смельчаки полезли вверх – снова Тирди отметил поразительную тишину.

И когда гномы преодолели уже половину пути. Когда до ветвей еще карабкаться и карабкаться, а прыгать вниз нельзя – высоко, из всевозможных укрытий посыпали Дану. В первый миг их показалось так много, что даже самые смелые и отчаянные тангары дрогнули, что, конечно, ничуть не помешало им доблестно рубиться с врагом.

В мгновение ока полегли первые два десятка гномов – невосполнимая, удручающая потеря. Тирди отмахивался как только мог – на него насело аж пятеро. Не было времени, чтобы нанести атакующий удар. Тирди лишь думал о защите. Наверняка ему долго не продержаться – удивился, почему его просто не задавили еще числом? Но вскоре пришла помощь в виде свалившегося сверху тангара. О, он 6ыл зол, как он был зол!..

Словно дикий лев, что водится далеко на востоке этого мира, он раскидал повисших на Тирди врагов. После он посмотрел на Тирди, черные его глаза блеснули под залитым кровью забралом:

– Не бойся – это всего лишь их отродья, – сказал он и канул в темноту.

Тирди всмотрелся в лица поверженных и ему стало нестерпимо стыдно – против него дрались совсем еще дети, а он так постыдно перетрусил…

Вокруг кипел бой, численность врага превышала гномий отряд примерно в три раза. Но тангары бились отчаянно и умело, тем более, что им, закаленным в боях могли противопоставить желторотые юнцы. И хотя численный перевес оказался на стороне врага, гномы его уверенно теснили.

Постепенно бой перенесся во внутренний двор. Теперь приходилось выверять каждое движение, так, чтобы оно становилось смертельным, так как действовать приходилось в тесноте. Чем-то это напоминало пещеры Рудных гор, когда в кромешной тьме и еще меньшем пространстве в неравном бою приходилось биться с тварями неизведанных еще подземелий.

Против Тирди стояли двое. Они действовали так слаженно, что любая попытка пробить защиту одного постоянно натыкалась на вовремя подставленный меч другого. Иногда к ним присоединялся еще один эльф или двое, но Тирди с легкостью уничтожал этих выскочек. Пару раз им удавалось его ранить и свалить на землю, но в последний момент он отбивал смертельный удар, перекатом уходил в сторону и, напрягаясь в неимоверном усилии, вставал и огрызался умелой атакой. Но, как ни странно, эльфам всегда удавалось уйти на безопасное расстояние, и обрушить почти равный по силе удар на гнома.

Наверное, их противостояние могло длиться бесконечно долго, если бы не помощь со стороны, на этот раз с эльфииской. Периодически сверху били стрелами и те с легкостью забирали жизнь неудачно подставившегося тангара. Теперь же метили в Тирди, когда тот лежал на спине. И его уж точно пробила бы кровожадная белооперенпая стрела, если б не Дану, из наседавшей на гнома парочки, не вовремя заступивший ей дорогу. Он так и рухнул с мечем занесенным для последнего удара.

Сверху раздался испуганный крик – невидимый стрелок понял, что совершил ошибку. Тирди оскалился, вскочил…

И снова враг замешкался. Эльфу стоило сразу закончить дело, пригвоздив неприятеля к земле, но он просто смотрел как умирает его друг. И гном решил избавить мечника от мучении, пробил его запоздалую неуклюжую защиту. Снес эльфу голову. Струйка парящей на воздухе крови окатила доспех Тирди.

Не теряя времени, он подбежал к ближайшему дереву, спеша забраться наверх; гному удалось заметить место, откуда донесся крик – не хватало больше сил смотреть, как стрелки-невидимки невозбранно берут жизнь за жизнью сородичей.

Пару раз его пытались остановить: если это были свои – отмахивался рукой, если нет – топором. Прежде, чем он добрался до лестницы, оружие окончательно сменило свой цвет на алый.

Когда он забрался на круглую площадку, три стрелы утонули в доспехе: пробили прочнейший металл и застряли в кольчужной рубахе; наконечники царапали кожу на спине. Все-таки врали о хваленом эльфийском благородстве и меткости.

Оставалось перебраться через шаткий мостик – и стрелок у Тирди в руках. Вот тогда он поймет, что значит говорить с гномом на равных. Некогда было смотреть вниз, чудом избежав двух стрел пущенных почти в упор, гном вломился в укрытие. Перед этим он, на всякий случаи, выдрал застрявшую в панцире смерть.

Когда он буквально влетел в укрывище стрелков, увидел перед собой большие-большие голубые глаза, еще одни глаза, хищно прищурившись, глядели на Тирди из темноты. Из-за сплошного переплетения ветвей невозможно было разобрать – кто там сидит, лишь алчно поблескивал в свете тусклых фонарей тонкий, практически незаметный среди листвы наконечник стрелы. Гном понял, что так может смотреть только смерть на загнанную уже добычу. Щелчок спущенной тетивы.

Но Тирди не в первый раз обманывал смерть. Схватив девушку за шею – бросив в испуге лук, она продолжала неподвижно стоять перед гномом, – придвинул ее к себе, надежно закрылся живым щитом. Волосы девушки пахли полевыми цветами.

Стрела навылет пробила ей грудь, звонко ударилась о панцирь гнома и замерла.

В темноте уже появлялся новый наконечник, когда Тирди, отбросив безжизненное тело данки, прыгнул вперед. Сначала он быстрым движением вырвал стрелу, это оказалось неожиданно легко, потом просунул руку в щель меж ветвями; латная рукавица нащупала и схватила чье-то плечо. Тирди рванул изо всех отмеренных ему сил.

Усилием обеих рук он выдергивал железные колья в локоть длиной, забитые в каменистую плоть земли…

Затрещали ветки, раздался короткий придавленный вскрик. Меж ветвей показались рука и голова. Последняя неестественно свернута на бок – с такой не живут. Эльф был молод – совсем еще мальчишка. Серьезным противником он казался издалека, когда не знаешь, где находится вражий секрет и рискуешь получить стрелу в щель забрала из-за любого куста в округе.

Та, что сперва показалась девушкой, оказалась всего-навсего эльфийской девчонкой не старше десяти лет.

– Дети! Кругом одни дети! – Но не это беспокоило гнома. Ему не раз и не два приходилось крошить вражьих отродий, и никогда его не подводил верный боевой топор. Беспокоило совсем другое:

– Но тогда, скажите, пожалуйста, где же их родители?

Никто не ответил и гном, обуреваемый самыми нехорошими подозрениями, покинул укрывище.

Внизу кипел бой. Визг стали и скрип дерева, громоподобный топот закованных в броню ног и шелест раздвигаемых листьев, мягкий посвист стрел и резкие удары топоров соперничали друг с другом, и проклятия, проклятия, проклятия… Ни единого радостного возгласа.

Дану сбились в тесный клубок в центре двора, ощетинившийся стальными зубьями мечей, изредка плюющийся стрелами. Все отчаянные атаки гномов кончались ничем, лишь удавалось вытащить одного-двух черноволосых – не больше. Битва грозила затянуться до утра, а этого никак нельзя бело позволить. Измученные долгим походом, видевшие гибель большей половины своего, как считалось, непобедимого войска, тангары не выдержали бы третью бессонную ночь. А эльфы явно тянули время – понимая, что им не вырваться из кольца, они решили перейти в длительную оборону.

Тирди видел все как на ладони и размышлял – как разворошить этот муравейник. На глаз эльфов насчитывалось около полутора сотен, многие погибли при начале штурма. Гномов с кобольдами – раза в два больше. Но те не могли ничего сделать, отдавая жизнь за жизнь. В эту ночь смерть получит щедрую дань.

Положение удручало. И он уж подумывал спуститься вниз, чтобы присоединиться к сражающимся, ибо не пристало истинному тангару отсиживаться в стороне, когда его товарищи погибают, как вдруг он вспомнил гнома, что свалился как снег на голову и помог Тирди.

Не теряя времени, не задумываясь над тем, что это могло быть последним, что он сделал в жизни, перемахнул через перила мостика и камнем рухнул в ощетинившуюся толпу.

Удар о землю мог оказаться смертельным, если бы не те пятеро, что смягчили его. Троим он еще в падении разбил головы, четвертого зарубил выпавший из-за пояса топор, пятого задавил, когда вставал. Эльфы этого явно не ожидали, растерялись.

А Тирди взял в правую руку топор и принялся за привычную ему работу.

Правой махнул – улица, левой – переулочек. Свободолюбивые эльфы не смогли противопоставить в тесноте настоящего противника. Тирди же – проживший всю жизнь в подземельях Рудных гор – словно обрел второе дыхание, получил полную свободу действии – бей в любую сторону, все равно не промахнешься.

И он бил: размеренно, расчетливо, чтобы не устать, чтобы не упала рука в бессилии опущенная перед последним врагом. Бил, крушил, ломал их защиту, зная, что никогда не будет гордиться этим временем, никогда он не расскажет потомкам, как шагал по телам этих отродий, чтобы не прошли по нему, ибо нет славы в убийстве детей, даже детей врагов.

Тем временем Тирди краем глаза замечал, что его примеру последовали и в толпу падал уже целый дождь гномов. Сверкали в тусклых фонарях топоры, ломались стрелы.

Гномы уже сами сворачивались в клубок подобный ежиному, и, нанося удары направо и налево, проделывали в рядах противника целые просеки.

Но не всем тангарам удалось удачно приземлиться. Иные только перемахнув через перила сразу напарывались в воздухе на наконечники стрел прицельно пущенных в забрало, иные находили смерть на поднятых вверх копьях, или на земле случайно подставив незащищенную шею под чужой меч.

И все же твердыня должна пасть: Тирди перестал наблюдать тот тесный сбитый клубок, что с легкостью отражал любые атаки гномов. Жалкие остатки врага, разбившись на множество разрозненных групп с трудом, совсем не думая о самозащите, пробирались к выходу из смертельных тисков. И топоры с упоением пили кровь Дану, забирая жизнь за жизнью.

Еще чуть-чуть и некому будет вспоминать здесь об эльфах, еще чуть-чуть…

Но тут взвыл ветер, и такая тоска и боль звучала в нем, что теперь навсегда поселилась она в сердцах рожденных из камня. И поначалу на него никто не обратил внимания, но ветер крепчал, постепенно набирал силу и злость, до тех пор, пока не превратился в бушующий ураган и одной безумной вспышкой ярости не снес опьяненную близкой победой толпу. Скомкал, разорвал, закружил в воздухе и бросил без чувств оземь.

Тирди очнулся одним из первых и мутным еще взором обвел поляну: эльфы и гномы лежали вповалку друг на дружке – иные целые, иные побитые и искалеченные до неузнаваемости. Большая часть ветвей на деревьях отсутствовала, снесенная ветром, что по силе своей был подобен урагану на море, и грудами лежала на телах.

Тяжелый предутренний туман стелился над самой землей. Воздух посерел, предвещая скорый рассвет.

Встав в полный рост, Тирди обнаружил, что находится недалеко от центра двора и рядом есть кто-то еще. Воздух пока не слишком напитался светом, поэтому невозможно было понять, кто там стоит. Также мешал грубый мешковатый плащ, небрежно накинутый на фигуру незнакомца, капюшон полностью скрывал лицо.

Изредка тот вздрагивал, словно готовился заплакать. Руки сложены лодочкой и прижаты к лицу, голова чуть опущена. Подол окутывали неожиданно плотные туманные струи – они будто вытекали из-под складок плаща, растекаясь по всему двору.

Гном приблизился, больших трудов стоило ему держаться на ногах.

Фигура в коричневом одеянии повернулась к Тирди, подняла голову. Из-под капюшона сверкнули большие, цвета пасмурного неба глаза, выпали из-под грубой ткани и рассыпались по плечам мягкие иссиня-черные волосы.

Женщина Дану.

Лицо ее могло поспорить с красотой самых тайных самоцветов Рудных гор, непонятно только почему она скрывает его от чужих взглядов. Она сделала шаг.

И Тирди отступил. Долгие годы проживший в глубине гор он много раз общался с каменными магами, участвовавшими в закалке редкой узорчатой стали. С их помощью он научился чувствовать Силу.

Все равно откуда она исходит: из гнома ли, из камня или, на худой конец, из эльфа.

Но здесь!

Странная, необоримая.

Не эльф сейчас стоял перед Тирди – чистая ничем незамутненная Сила! Наверное, даже боги не имеют могущества подобного той, что куталась в бесформенные одежды пред взором тангара.

И Сила та дышала ненавистью и болью.

– Вы!!! – она хотела закричать, но из горла вырвался только сдавленный хрип. – Как вы могли?!

– Данка, данка! – крался шепот по гномьим рядам. – Убить, убить…

Совсем обезумели тангары, подумал Тирди, неужели они не видят?..

Глаза женщины из светло-серых вдруг заклубились тьмой, полыхнули грозовыми разрядами:

– Будьте вы прокляты, – прошептала она, но шепот этот слышал каждый, будь то тангар или каким-то чудом уцелевший эльф, и каждый содрогнулся, чувствуя первородную хищную силу, идущую от этих слов. – Огонь станет вашим домом…

Снова поднялся ветер, зашумел кронами деревьев, заиграл полами бесформенной хламиды. Но туман, лениво стелящийся по земле, так и остался практически недвижен, а над эльфийкой стал бездымный огненный купол.

– Гореть вам всем!.. – Прокричала Она. Развела руки, отталкивая купол от себя, чтобы тот, увеличиваясь в размерах, сжег дотла все, что встретится ему на пути. Когда-то Тирди слышал об эльфийских магах, которым удавались подобные заклинания. И внутренне сжался в комок.

Она не успела. Вскрикнула, выгнулась дугой боли. И, упав на землю, скрылась в тумане.

Было тихо, гномы переглядывались и удовлетворенно кивали головами, одобряли бросок. Тирди тоже заметил заговоренный метательным нож, серым ужом мелькнувший в воздухе, и с хрустом вошедший в спину магички.

Молодец Волли – хороший бросок. Не зря ты закалял сталь черного клинка в Священном озере.

Только вот все знают, что убийство мага – всегда проклятие на совершившего его. Беды и несчастья будут идти вслед за гномом. И старейшинам племени придется что-то решить.

Возможно, Волли, тебе придется уйти.

Мысленно Тирди поблагодарил друга, потому что, признался он себе, сам бы на такое не решился, зная то, что ожидало бы его впереди.

Когда остатки Дану были добиты и гномы разбили лагерь, подальше от так и не рассеявшегося тумана и настороженных ловушек, Тирди вернулся на поляну, где встретила смерть неожиданно сильная магичка.

Гном нашел ее сразу. Грубая мешковина чуть выглядывала из застывшего тумана. Подошел, приподнял край.

Из-под ткани вырвалась небольшая медноперая птица, молча кинулась в лицо, так что Тирди не успел заслониться, и когти бессильно скрежетнули по шлему.

Птица в ярости закричала, поднялась выше и, сверкнув в лучах восходящего солнца, растворилась в листве.

Тирди постоял так немного, глядя ей в след, потом снял шлем. Там, куда ударила птица, остались три глубоких царапины. Гном, присвистнув, покачал головой.

В лагерь он вернулся полный самыми нехорошими подозрениями.

* * *

Тирди попытался отойти к костру, который развел отдельно от всех под могучим вековым дубом. Хотелось подумать и остыть после боя, но его остановили криком.

Гном развернулся, брови сошлись к переносице. И так на душе тошно, думал он, а тут еще с соболезнованиями лезут. Ну я ему покажу!

Это был молодой, только что постриженный во взрослые, тангар. Запыхавшийся, со съехавшим на бок шлемом, он размахивал руками и делал большими глаза.

Первые фразы Тирди пропустил, погруженный в раздумья как лучше проучить сопляка, но потом словно всплыл на поверхность и до его сознания дошло:

– Там… – Говорил запыхавшийся гном. Он бежал быстро и теперь ему не хватало дыхания. Он глотал окончания слов и целые фразы. – Кобольды, с ножами и топорами. Все. Они требуют выдать виновника.

– Виновника чего? – Тупо спросил Тирди. А сам вспомнил: «Тусклый росчерк топора. И низкая неуклюжая фигура впереди падает, не уронив с губ ни звука». Тогда он не придал этому значения – ошалелый от страха эльф, случайно оказавшийся за кругом обороны своего войска. А если это был кобольд?

Тирди замотал головой, пытаясь прогнать видение. Чтобы тангар предал и убил союзника?!

Гном закрыл глаза и сжал кулаки так, что хрустнули кости. «Да, совсем мы потеряли разум от страха», – подумал он. Положил руки на плечи трясущегося от возбуждения тангара, тряхнул, чтобы успокоить.

– Где? – Спросил он и посмотрел в глаза. Он вспомнил, что уже видел это лицо в отряде пару раз, но все забывал спросить имя.

Впрочем, сейчас важно совсем другое.

– Где они? – повторил вопрос Тирди.

Приводить гнома в чувство второй раз не потребовалось, похоже тот сумел справиться с собой сам.

– У старейшины, – ответил он и добавил. – Все там. С оружием.

Тирди отпустил мальчишку и, взяв топор, спешным шагом направился к шатру.

Все кто только мог пришли сюда: кобольды и почти весь лагерь гномов собрался на небольшой полянке пред шатром. Зеленокожие сбились в плотный клубок и настороженно посматривали на окруживших их гномов. Будет очень жарко, если дело дойдет до драки. И очень жаль.