Текст книги "Мельин и другие места"

Автор книги: Юлия Галанина

Соавторы: Джордж Локхард,Наталья Маркелова,Александр Рау,Иван Баширов,Глеб Снегирев,Андрей Замешаев,Алексей Коломыцев,Роман Савков,Елена Балова,Лариса Чурбанова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Келлос закрыл глаза.

Это один из тех, кто убивал семью. Быть может, именно он полоснул мать по лицу, пронзил отца мечом. Может, он даже…

– А ты не видел там девушку? Она с отцом жила. Дом на краю деревни.

Воин нахмурился, выуживая из памяти.

– Да… красивая… парни не пожелали просто убить… я убежал… хотелось защитить, но… маги, они сильны… Теперь горечь на душе…

Ты поступил правильно, но…

– Мне тоже горько, воин. Да упокоит тебя Спаситель.

Глаза человека расширились, но Келлос взмахнул рукой. Кинжал в дереве, но ребро ладони легко пробило грудь, достигло сердца. Изо рта воина потекла багровая струйка.

Я ПРИМУ ЕГО У СЕБЯ. ТВОЯ ПРОСЬБА УСЛЫШАНА.

Спасибо.

Парень дёрнул рукой, капли слетели в траву. Затем сорвался с места, как недавно, но усталость была не властна над ним. Это была часть оружия Спасителя.

И казалось, ветки долго качались, словно услыхав прозвучавшие слова.

ТЫ СМОЖЕШЬ ОТОМСТИТЬ, ОТОМСТИТЬ ВСЕМУ МИРУ. НО ЕСТЬ ЕЩЁ ОДНА ПРЕГРАДА. БЕГИ К БАШНЕ КУТУЛА, ТЫ НАЙДЁШЬ ЕГО ТАМ.

6

Медленно встал, глаза кинули мутный взгляд на труп.

Прерывисто стучало в груди. Дыхание участилось, тщился вздохнуть глубже, но кровь требовала духу, приходилось вдыхать и вдыхать. В голове гудело, но проходило, боевой пыл сменялся осмыслением, что чуть не умер, несмотря на способности.

Вот это да, Парень.

Руки окостенели, мышцы не скидывали натуги. Он силился уняться, упорядочить состояние, но не выходило. Убил, убил, первый раз убил. Или не первый?

Что переживаем, убив? Жалость – никогда, может, лишь жалость к себе. Да и, переживаем ли? Лишь дыра зияет вместо чувств. Заполнится со временем, но хочется одного: просить прощения. Деяние цепляет эмоции, если нет, хочется просить прощения. Приходит раскаянье, не чувство, но – инстинкт. Инстинкт самосохранения, пришедший от пращуров.

Память пуста, как закрома бедняка. Была уверенность, что вспомнит после схватки, именно такая мысль стояла в голове: убью, что-то вспомню.Но не случилось. Пусто, как прежде.

Зачем всё это нужно? Драки, лишение памяти, зачем?

Парень не ждал ответа. Но услышал, хоть и не понял.

И ТРЕСНУЛ МИР НАПОПОЛАМ, ДЫМИТ РАЗЛОМ.

В словах ощущалась усмешка.

Он продолжил путь. Постепенно оправился, дыхание стихло. Настороженно вглядывался в тени, каждый миг могла явиться новая тварь, тогда – снова драка, снова бой. Но теперь знал, как справиться, уверенность успокаивала.

Но была и другая уверенность: это ещё не всё. Что-то ещё должно случится.

Хорошо было от мысли, это не Спаситель нашептал, это моё.

Пахнуло сыростью. Осторожно втянул воздух, подозрительного не было. Чувства подсказали: впереди ход расширяется, Парень замедлил шаг.

Становилось светлее, тени лезли глубже в углы, уже видел освещённую арку – вход в зал. Набрал побольше воздуха, хотя, чего бояться,и шагнул.

Сначала яркий свет резанул глаза, но Парень не растерялся, зрение вмиг ослабилось, разлилось мягкое сияние. Зал был не большой, десять шагов, имел окружную форму. Взор приковал бассейн посредине, мелкие тёмные волны штурмовали мраморный бортик. Над водой поднимались зеленоватые испарения, дымка сгущалась под потолком. Что это за бассейн?

По спине прошлось тепло, кожа закаменела, Парень знал – проступили контуры шестиугольных пластин чешуи. В миг готов был измениться. Явился бы враг…

В воде вспухла кочка, вода схлынула, Парень с изумлением понял, что видит волосы. Голова! Появились глаза, вспыхнули, словно яркие звёзды. Без зрачков, тёмно-серого цвета. Напрягся сильнее, существо продолжало вылезать, открылось лицо, обрамлённое длинными чёрными, как смоль волосами. И предательски забилось в груди, норовя вырваться, когда Парень всмотрелся. Ничего красивее в короткой жизни не видел…

Отвёл взор лишь, когда босые ступни девушки шлёпнули по бортику. Прекрасное тело прикрывала полупрозрачная накидка, она ниспадала до колен, и казалась абсолютно сухой. Но Парень смотрел лишь в серые озёра глаз – пленяли, сияние приковало внимание. Девушка рассмеялась, тут же пришёл в себя.

Тело расслабилось, тепло не разливалось по спине, руки не жгло. Лишь колотилось в груди.

– Привет, – мягкий весёлый голосок.

И абсолютно спокойный, девушка не видела в Парне опасности.

– При…вет. – Как же глупо себя чувствуешь…

– Как тебя зовут? – Спросила, огибая бассейн и садясь на край бортика.

На миг замялся, имени-то нет, но ответил:

– Парень.

Улыбнулась, мелькнули белоснежные зубки.

– Да? Тогда я – Девушка.

Отлично.

Словно играли друг с другом.

– Что ты здесь делаешь?

– Сам не знаю.

– Странно, пришёл, сам не зная зачем?

– Ну… ищу выход.

– Ага, понятно. Хм, да на тебе печать Спасителя. Таки попытается ещё раз, – вновь улыбнулась.

– Что «попытается»?

– Не важно. Да ты не стой, иди сюда… Не боишься же.

В памяти всплыл образ паукочеловека, х-ха! Боюсь?

Подступил к бортику, осторожно сел, Девушка оказалась визави. Под немигающим взором стало неуютно.

– Значит, ты говорил с богом?

– Да.

– Ну и как?

– Обычно. Всё равно, что с тобой говорить… – Парень осёкся, ведь не знал, кто такая Девушка. Появление из бассейна – более чем странно.

Она рассмеялась, смех звучал долго, а взгляд он отвести не мог, глаза следили за губами, взмахами ресниц. Казалось, тело трясётся от сильного биения.

– Тогда, я тебе должна кое-что сказать, Парень, – она сделала упор на имени. – Я же тоже в каком-то смысле бог. Богиня.

Ответа Парень не нашёл. Ещё одно испытание.

Испытание тяжкое – человеку трудно осознать, что разговаривал двумя богами. Может всё-таки злая шутка разума?

– Вижу, твоя память во тьме. Тебя это сильно гнетёт? – она подалась вперёд, серые глаза заглянули в душу.

Неужели сможет мне помочь?

– Нет, – она вновь отстранилась, изящная ладошка зачерпнула воду, Девушка следила, как тонкой струйкой текла обратно.

Привычка богов – читать чужие мысли?

– Он тебе не рассказывал?

– Что?

– Зачем ты ему нужен.

– Нет, – миг помедлил. – Только говорил что-то о Разломе.

– Да, Разлом, – звучала печаль, глаза вперились в тёмную гладь бассейна. – Созидатели Пути. Они хотят уничтожить мир… мой родной мир.

У Парня похолодело в груди, непривычное чувство – жалость? – хотел обнять Девушку, но не смел. Может, чуял внутреннее напряжение? Она продолжала:

– Они всё сделают ради своего Хозяина, им нужен новый камень в чёрной дороге Пути. Но почему этим камешком должен стать мой мир?!

Дернулся, в крике была боль, что давно грызла душу, подтачивала силы. Кто же эти проклятые Созидатели?

Девушка стихла, глаза на миг закрылись, а когда веки поднялись, в непроглядной серости возник яркий огонь. Тихонько произнесла:

– Тебе бы понравился этот мир. Необъятный. Раньше конечно, он был красивее. До битвы на Берегу Черепов… ах да, ты не можешь этого знать… Это была битва. Наверное, тогда эльфы не задумывались, к чему она приведёт. Ведь была Решающей. С большой буквы. Мой братик… такой же, как я… ему не понравились люди. Он изгнал их со своего материка. И они пришли к нам, сёстрам, приведшим в этот мир эльфов. Сама не знаю, почему не воспрепятствовала тем событиям. Когда люди, захлёбываясь в крови, сумели таки вырвать победу. И поселились здесь. Кто знал, что вскоре станут полноправными Хозяевами. С большой буквы. Они во многом испоганили этот мир. Тогда он был прекрасен: чудесные эльфийские сада, древесные замки Дану… А как красивы были адамантовые пещеры гномов…

Он слушал, не прерывая. Пред взором открывалась история мира, пусть смутная, неясная, ведь даже эльфы виделись с трудом. Но слушал мягкий вкрадчивый голос, что ласкал слух.

– Наверное, ему суждено погибнуть. Но без меня. – Она повернулась к Парню, сердце сжалось. – Желаю тебе удачи, Парень. Надеюсь, тебе в жизни повезёт больше, чем мне. Но – прощай, мне предстоит долгий путь. Междумирье ждёт меня.

Парень не успел ничего сделать, Девушка нырнула в бассейн, лишь проводил взглядом тень мелькнувшую под водой…

Долго сидел, следя за рябью, рука гладила хладный мрамор. Пред глазами образ: чёрные волосы, глубокие серые глаза… Богиня, без мира, родного дома. Чувствует жалость, но донца не понять, на месте памяти о доме – пустота, ничем не восполнить. Может, и к лучшему? Что в прошлом, если сокрыто? Тайна, не могущая выйти на свет?

Хотелось кричать, когда глас Спасителя согнал пелену со взора.

ОНА УЙДЁТ ИЗ ЭТОГО МИРА. НО ТЫ МОЖЕШЬ ОТПРАВИТЬСЯ ЗА НЕЙ. ОТВЕТЬ: СОГЛАСЕН ЛИ ТЫ, ПОМОЧЬ МНЕ? ЭТОТ МИР СГНИЛ, И МНЕ НУЖЕН ТОТ, КТО СМОЖЕТ ОЧИСТИТЬ ЕГО. СОГЛАСЕН?

В груди билось дважды. При встрече с монстром и разговоре с Девушкой. Парень осмыслил – два мига – лучшие в короткой жизни. Но драки ничего не стоят, а чувство, когда рядом она…

Да.

7

Мельин – сердце Империи.

Словно щупальца от столицы тянутся дороги.

«Все пути ведут в Мельин» – говорили и будут говорить.

Дорога идёт в Бринзий, город живёт под страхом Ведьминого Леса. Но речь не о том. Если продолжить путь по дороге, на юго-запад…

НА ПОЛПУТИ – ЛЕС С СЕЛЕНИЕМ, ПОД НАЗВАНИЕ ДЕНЗБОР. ИЗ НЕГО ВЫШЕЛ КЕЛЛОС, СЫН УБИТОГО ТИТРА.

…то спустя сотни лиг достигнешь Сколле. В стороне от города высится башня Кутула. Башня магов.

В ЕЁ ПОДЗЕМЕЛЬЯХ – ПАРЕНЬ, ПРОШЛОЕ ЕГО СОКРЫТО ВО ТЬМЕ.

Пришли легионеры, и магов не стало…

Неделю над окрестностями шли проливные дожди. Тучи крепко прицепили хребты к небу, извергая поток воды. Земля у брошенной башни напоминала болото, мало кто знал, что вязнут не только ноги, но и волшба, запретная раньше, теперь спущенная на свободу.

Но маги не желали отдавать своё.

МЕССИИ ИЗБРАНЫ, ВСТРЕЧА БЛИЗИТСЯ.

Однажды Спаситель хотел спуститься в мир, не вышло. Вторая попытка.

8

Недельный ливень в тот день прекратился.

В двадцати шагах от башни – стена леса, будто строй молчаливых стражей. Выступила одинокая фигура. Постояла немного, затем человек уверенным шагом направился к входу.

В твоей душе пламя, Келлос. Надо дать ему ход, и тогда весь мир вспыхнет костром от сокрушительного пожара. И месть будет совершена… Прогнившее общество заплатит за то, что взрастило убийц моей семьи, оно на коленях будет просить прощения, но я – судия – молчаливо буду вершить кару. Они заплатят за всё. И Император. Неужели, он никогда не задумывался, что затеянная им война унесёт столько жизней? И пусть в топку были брошены Легионы, неужели он не понимал, что пламя потребует новых дров? И тогда он пустил во все концы вербовщиков. И однажды один из них прибыл Дензбор… Мой родной Дензбор… Почему моя спокойная жизнь не оборвалась под клинками нергианцких прихвостней? Так должно было быть. Но ты, Император, не пожелал этого. И теперь я – Карающий Миссия Спасителя – настигну тебя. Жди. Я приду. Но сначала – враг, что стоит у меня на пути…

Врата башни со скрипом раскрылась, створки ударили о стены. Вышедший долго стоял в проёме, рука прикрывала глаза. Даже тусклый дождливый свет ослеплял, но человек быстро привык, босые ноги ступили в грязь.

Итак, Парень. Это день был тяжёлым для тебя. Тюрьма, драка с тем созданием… Но, наверное, самой тяжёлой была встреча с Девушкой. Почему я не спросил её имени? Что за необъяснимый страх сковал мой разум? Это чувство, когда в груди сильно бьётся, глаза смотрят на неё, и всё на свете – не важно. Это чувство прекрасно. Но она уйдёт. И ты не сможешь последовать за ней. Почему нет благодарности Спасителю за то, что он дал мне такую возможность? Мне придётся разрушить этот мир. Её мир. Её дом. Но, в конце концов, она отказалась от него, не стала бороться за него. Наверно, у неё была такая возможность, ведь так? Значит, она отринула его. Значит, меня ничто не держит. Я уничтожу его. И плевать на потерянную память. Неужели тебе нужно прошлое? Вдруг оно помешает быть с Девушкой? И захочу ли я его вспомнить, ведь лишь раз в памяти всплыло: «Неназываемый». Что это значит? Что за тайна над этим именем? Я отказываюсь от всего этого. Враг мой – трепещи…

Взгляды двоих столкнулись. Стояли по колено в грязи, но это не стоит внимания. Оценивали друг друга.

В небе громыхнуло. Раскат, достигший рубежа в середине, а затем сошедший на нет – проворно взмыл по небесной лестнице, и медленно, с достоинством сошёл. И вновь пошёл дождь, грязные капли стекали по бледным лицам.

…Парень ощутил, как по телу растекся жар, жилы пронзило болью, но он не обращал внимания. Победа будет за мной. Я не знаю, кто ты, неведомый противник, но ты встал между мной и Девушкой. Извини, но ты умрёшь. А ты, Спаситель… Ты не прав.

Из запястий выскочили лезвия…

…Келлос сжал кулаки. Знал, сейчас прочнее стали, сила наполняла тело, с улыбкой вспоминалось, как запыхался от бега.

В десяти шагах тварь. Покрытая чешуёй, на месте рук – костяные ножи. Меня ждёт месть, но вначале прекращу существование этого чудовища. Спасибо, Спаситель, я с радостью исполню твою миссию, эта тварь не достойна жизни. Молва говорила правду – в башне Кутула рождаются страшные существа.

Побежал…

МЕССИИ ВСТРЕТИЛИСЬ. ИХ ПУТИ СОШЛИСЬ, И ПУСТЬ ГРЯНЕТ БОЙ, КОТОРЫЙ РЕШИТ ВСЁ.

И будь здесь кто-то из Молодых Богов, ныне – Падших, или названных Новых Богов, Дальних, прислужников Хаоса, Созидателей Пути, или Тот, Кто Назвался Кицумом, они бы услышали последнюю фразу.

КАК ЖЕ Я ЛЮБЛЮ ЭТИ ДВА СЛОВА, РАЗРУШАЮЩИЕ МИРЫ, – МЕСТЬ И ЛЮБОВЬ.

Елена Балова
ПУТЬ КОЛЬЦЕНОСЦЕВ

Великие битвы забвению преданы -

Восславили выживших, погибших оплакали…

А с нами остались – отчаянье, ненависть,

Да кровь, освятившая черные флаги.

И ждут впереди боль и ненависть прежние,

И горечь бессилия в израненной памяти…

И выдержать это дает лишь надежда -

Ведь те, кто ушли, иногда возвращаются.

Ночь – время малоприятное для странника, застигнутого ею в пути. Ночь на юге Лихолесья – неприятна вдвойне. Под сплетенные ветви деревьев и дневной-то свет почти не проникает – здесь всегда темно. Здесь не перекликаются птицы, этих мест избегают люди… Ни шороха, ни движения – лишь пляшут вокруг неяркие болотные огни.

Эта ночь отличалась от всех остальных – покой ее был нарушен. По неприметным лесным тропам медленно ехал всадник на вороном коне. Иногда он останавливался, будто прислушиваясь к чему-то, но потом вновь трогался с места, двигаясь к намеченной цели…

Никто не знал, куда, зачем и надолго ли он уезжал – ему это было только на руку. Вождь никогда не говорит, куда он уезжает и когда вернется…Он усмехнулся. Главное – чтобы его люди верили: в нужную минуту он окажется рядом. Они верили. А значит, беспокоиться не о чем.

Он снова уехал – один. Никто не осмелился спрашивать Вождя, куда он направляется. А дорога его лежала в Рованион. На юг Великого Леса.

Дор огой, пробираясь незаметными тропами к Колдовскому Холму, он не чувствовал ничего. Но здесь была жива Память. Память боли и неистовой ненависти – он почти физически ощущал ее. Неясные звуки раздавались вокруг – ему казалось, тихие голоса настойчиво шепчут что-то, не теряя надежды быть услышанными…

Он узнавал это место, хотя никогда прежде не бывал здесь. Не раз ему снились древние руины на высоком каменистом холме, возвышающемся среди болот… и он сам. Иногда он был один – стоял, прислонившись плечом к полуразрушенной стене, и смотрел вниз, туда, где на болота медленно опускался туман. Иногда – сидел у костра и вроде бы говорил с кем-то, – но с кем и о чем?.. В памяти оставались только смутные образы – и странные слова:

Дол-Гулдур. Воплощение свободы.

Крепость Черного Колдовства. Руины на высоком холме. Воплощение свободы?..

Он почувствовал неожиданное разочарование. Словно и вправду поверил на мгновение, что его глазам откроется – Цитадель…

Верно, сны могут иногда являть человеку будущее…

…Черные остроконечные шпили башен врезались в затянутое облаками свинцово-серое небо. Высокие стены, сложенные из темного камня, тяжелые ворота… Крепость, угадать возраст которой не было возможности, – словно вечно возвышалась она на студеном холме и простоит еще столько же, – со всех сторон окружал мрачный лес. Ветви деревьев переплелись в причудливый узор…

Это может оказаться… интересным…

Человек, стоящий у ворот, медленно закрыл глаза. Сейчас лицо его казалось совершенно спокойным.

А Владычица Галадриэль сама обрушила стены Черной Крепости… – вдруг вспомнил он.

«Почему стены и башни Дол-Гулдура, которые кажутся нерушимей прежнего, снова возвышаются на Колдовском Холме? Тьму нельзя истребить. Это не под силу ни одному народу Средиземья. Наверное, это могли сделать только хранители Арды… и ее создатель. Но они никогда не предпринимали по своей воле попыток истребить корень всех бед Эндорэ. И вместе с тем – не давали людям возможности идти своей дорогой!»

Знакомая ожесточенность обожгла душу.

«Смерть – проклятье рода человеческого… А для кого-то она – избавление. Так считают Перворожденные – избавление от тяжких оков Арды!»

Я помню… – внезапно услышал он холодный бесстрастный голос.

Смерть – проклятье рода человеческого, говоришь ты?..

«Я помню?..»

Он непроизвольно оглянулся. Конечно, он был один. В тишине. Перед воротами Черной Крепости.

Но – услышал снова. Теперь это был странный диалог:

– Говорят, что людей ждет своя, никому не известная участь за Чертой, и смерть – это не проклятье, а Дар…

– Нет… не может быть! Если бы это было так…

– Если бы это было так?..

– Люди… Смертные… они не боялись бы умирать! А ведь даже самых смелых охватывает страх перед гибелью… Какой же это Дар?

– Кто знает…

И, после недолгой паузы:

Рано или поздно все убеждаются: смерть – не что иное, как проклятье!

Ты на верном пути…

Человек резко вскинул голову. Теперь он смотрел на черную башню.

«Я не считаю справедливым путь, навязанный людям Высшими! Но кто в силах изменить предначертанное?»

Не надо искать смерти… Но не надо испытывать и страха перед ней… – в этих словах ему послышалась неуловимая насмешка. – А для Бессмертных уход за Черту особенно тяжел…

Впереди – вечность…

«Вечность. Роковое слово… Она всегда желанна, но недостижима – для тех, у кого ее нет!»

И всегда слишком длинна для тех, кто имеет ее в своем распоряжении… Остальные Бессмертных либо боятся – зачастую скрывая страх под маской уважения – либо ненавидят. Уделом Бессмертного станет одиночество…

«Одиночество – это свобода!»

Нет, это не свобода… Иногда одиночество угнетает. Именно в такой момент становится желанна смерть – та, что названа Даром. Этот дар, почитаемый проклятьем, для Перворожденных недостижим. Вот она – цена вечности… А у людей – своя судьба. Ее не изменить…

«Все можно изменить! Да, людям не даровано бессмертие – однако некоторым дано было подобие вечной жизни…»

Ты говоришь о Девятерых… Улаири… Но их существование не было – жизнью… И для них цена вечности оказалась еще выше…

Тьму нельзя истребить, сказал ты – и был прав. Главное, чего всегда жаждали люди, после чего все отходило на второй план – бессмертие… И они получили то, чего так страстно желали. Силу. Власть. И – вечность… Но какой ценой!

Нет момента более горького, чем тот, когда враги становятся тебе друзьями, – ибо народ твой давно отвернулся от тебя и проклял твое имя…

Свет не может дать бессмертия – только Тьма.

Получивший бесценный дар от Тьмы, ты будешь все время вспоминать о человеческом прошлом. Созидание и разрушение. Любовь и ненависть. Страдание и радость. И страсть… страсть и пламя… Опаляющая, сжигающая изнутри страсть – и темное пламя, наполняющее жизнью… Все это останется в прошлом. В прошлом, которого не вернуть, ведь над временем не властен и сам Эру…

«Жажда жизни пересиливает все. Жажда жизни… Свет не может дать бессмертия, только Тьма? Пусть! Пусть будет так! И я сделаю выбор, на который толкает меня безысходность!»

Чего же ты жаждешь? Того, что не вышло у Мелькора и Саурона? Но ты – всего лишь человек… По силам ли тебе то, на что оказались не способны айнуры?

Чего ты хочешь от вечности?

«Всего лишь человек… Но только человек должен отомстить за Проклятье…»

Ты сказал…

…Через несколько минут среди развалин горел небольшой костерок, и он сидел на камне, задумчиво глядя на танец пламени. С тех пор, как слова Небесный Огоньобрели для него особый смысл, – тогда же ему начали сниться эти сны, – он знал: рано или поздно ему придется приехать сюда, чтобы понять все. И сейчас собирался провести ночь на Колдовском Холме, где когда-то стояла крепость. И пламя костра было частью этой ночи.

Но мгновение он отвернулся от огня. Болота медленно затягивало тяжелым блеклым туманом. Ему показалось – в нем видны какие-то тени. Неясные, словно размытые темные силуэты то и дело появлялись на сплошном фоне бледной пелены и мгновенно исчезали… но разглядеть что-нибудь он был не в силах. Все так же раздавались вокруг непонятные звуки – голоса стали громче… И он ничуть не удивился, увидев выступившую из темноты высокую фигуру.

– Привет тебе…

Кто приветствовал его? Человек? Он бесшумно подошел к костру и сел напротив Олмера, – теперь огонь разделял их.

Пришедший откинул капюшон плаща. Блеснули глаза, странно светлые на очень бледном лице… Нет. Не человек. По крайней мере, ужене человек.

Беседовать с одним из существ, не имеющих отношения к материальному миру Арды… существующих по собственным, особенным, непонятным смертному законам?..Олмер не колебался. Опасности не было, он почувствовал бы ее – было лишь смутное понимание: все верно, все идет как должно, все будет в порядке… Он не ошибся, приехав сюда. Кто сказал, что за ответами можно обращаться лишь к Третьим Силам? Спрашивай…

– Кто вы?

– Мы храним память Дол-Гулдура. Мы ждали тебя, Король-без-Королевства.

– Зачем? И отчего – именно меня?

– Чтобы ответить на твои вопросы, – словно легкая усмешка проскользнула в голосе собеседника Олмера. – И помочь тебе добиться желаемого. Отчего именно ты? Это Предназначение. Ты ведь знал, к чему приведет тебя судьба?

Предназначение? Он не понял смысла последней фразы, но переспрашивать не собирался. Золотоискатель из Озерного Города… разве мог он предвидеть будущее?..

Конечно, мог. Вспомни – еще в детстве ты завидовал возможностям Бессмертных и не верил легендам…

В детстве? Эти воспоминания ушли навсегда…

Не навсегда. Помнишь?.. Много лет назад… Такая же ночь…

– Самыми страшными созданиями Тьмы были Назгулы – Кольценосцы, прислужники Врага! Иногда они появлялись как Черные Всадники на черных конях, а иногда – летали на крылатых чудовищах, и никто не мог укрыться от них… Призраки, порождения Мрака, они скрывались в ночи, и от их мечей не было защиты и спасения ни для Смертных, ни для Бессмертных. Их было всего девять, но они наводили ужас на многотысячные армии! Все знали: если кто-то из Назгулов ранит тебя своим страшным оружием, то ты сам станешь призраком, и твоя душа навечно останется в плену у Черного Властелина! – поблескивая глазами, выразительным шепотом закончил один из мальчишек, сидящих на земле вокруг костра, и победоносно посмотрел на остальных.

Остальные запереглядывались и сдвинулись ближе к костру, который рассыпал вокруг веселые огненные искры, рассеивая плотную темноту ночи.

В такую ночь – только и рассказывать страшные истории о Черных!

– А почему Кольценосцы – самые страшные? Есть же и другие создания Тьмы – орки там, тролли и другие… и люди испокон веков воевали с ними! Так ведь?

– С орками люди воевали всегда! – паренек, начавший рассказ, не хотел упустить инициативу. – И уже научились убивать этих тварей. Но Назгулы – совсем другое дело. Они были неуязвимы для простого оружия! А еще… – рассказчик оглядел всех и таинственно понизил голос, – а еще известно, что и они, бессмертные призраки, были когда-то людьми! «Улаири» – на одном из древних наречий так называли людей! А призраками они стали после того, как поклялись верно служить Тьме!

– Почему люди поклялись служить Тьме?

– Потому что Черный Властелин пообещал им силу, власть и бессмертие! – Юный рассказчик снова оглядел своих друзей и остался доволен увиденным – рассказ получился убедительным, захватывающим и пугающим. Пальцы мальчишек бессознательно сжимались на рукоятках небольших кинжалов, оружие придавало уверенности… Оставалось только закрепить впечатление и произнести мрачно-торжественным тоном: – Они поверили ему… И с тех пор в течение многих веков Девятеро Черных тревожили спокойствие земли!

– А что плохого они сделали людям? – вдруг задал вопрос до сих пор молчавший невысокий темноглазый парнишка, сидевший чуть поодаль.

– Как это – что плохого?! Они же – самые страшные слуги Врага!

– Самые страшные слуги Врага… Но что именно они сделали? Опустошили какие-то земли? Погубили всех людей в каком-то городе? Что? – настойчиво повторил мальчик.

– Ну, они… – Молчание затянулось. Все переглянулись, и тот, кто рассказывал о Кольценосцах, заторопился продолжать. – Они… Когда-то Призраки Кольца захватили одну из Светлых крепостей, Минас-Итил… и превратили ее в Цитадель Мрака… Такой ужасной стала она под их владычеством, что никто не осмеливался даже взглянуть на нее! – слегка неуверенно, как будто заученно, выпалил он.

– Такой ужасной стала она, что никто не осмеливался даже взглянуть на нее… Интересно было бы посмотреть… – задумчиво произнес темноглазый. – По-моему, – добавил он громче, – они не так уж виноваты… Им же надо было где-то жить, разве нет?

– Где-то жить?! Они же – призраки, ты что, забыл?!

– И все равно… Они же были людьми? А вдруг они продолжали чувствовать себя людьми?

– Но этого не может быть! Назгулы не могли испытывать никаких человеческих чувств! Призраки, они были незримы для людей, а люди – незримы для них!

– А вдруг они… видели? Откуда нам знать, что они могли чувствовать, а что – нет? И вообще… – на мгновение он замолчал. – Зато они – бессмертные…

– И бессмертными, как оказалось, они не были! Ты что, не помнишь легенды? «И пал черный дождь из золы; и пламень Роковой Горы достиг неба; и в сердце пламенной бури вонзились Назгулы, подобные черным молниям; и Огонь Глубин поглотил их навеки…» [1]1
  Ник Перумов «Черное Копье», с. 455.


[Закрыть]– важно процитировал рассказчик, явно гордясь своей памятью. – Тьма не всесильна!

– Конечно, помню… – мальчик снова замолчал, а потом упрямо прошептал, словно стараясь убедить самого себя в чем-то: – Но если они и вправду были столь могущественны, то… Может быть, хроники о чем-то умалчивают? Ну не могли же Бессмертные – просто так погибнуть…

Через несколько минут они поднялись с земли и пошли куда-то – вместе, сбившись тесной группкой, и каждый невольно бросал взгляды на небо, точно ожидая вот-вот увидеть девять черных теней…

Ушедшие иногда возвращаются…

…Кто произнес эти слова? Странный пришелец, сидящий у костра? Или – он сам? Или – это тоже пришло с воспоминанием?

– Ты знал, что тебя ждет…

Верно. Он знал. Пусть даже не думал раньше о каком-то Предназначении, – он чувствовал, что его ждет. Оттого и внезапное осознание сути Небесного Огня ничуть не испугало его. И почти не удивило. Он всегда знал… оттого и был так не похож на всех: история, давно уже ставшая для людей легендой, для него всегда оставалась во многом – жизнью.

История, к которой теперь оказался причастен и он сам.

Олмер молча поднялся и отошел от костра. Собеседник ничего не сказал – лишь чуть повернул голову, провожая его взглядом.

Теперь он смотрел вниз. Болота были затянуты плотной пеленой тумана – уже не плясали во тьме огоньки у подножья холма. Но туман не поднимался выше его вершины. Над ним было черное небо, и звезды – неожиданно светлые и яркие…

Внезапный порыв ветра ударил в лицо – он поднял руку, инстинктивно прикрывая глаза. Закружилась на мгновение голова.

Видение? Морок?

Ночь? Нет. Поздний вечер.

Он находился уже не на Колдовском Холме. И вообще не в Рованионе – это точно.

Он стоял у обрыва и смотрел вдаль. Красивый вечер. Чистое небо быстро темнело, а у кромки земли, тревожный и грозный, переливался багровый закат.

Такие вечера редки на земле.

Сильный, но теплый ветер, пахнувший травой, бил ему в лицо, срывал капюшон длинного черного плаща, – растрепались темные волосы до плеч, а плащ развевался за спиной, как крылья…

Он не опускал голову.

Слишком приятно было снова чувствовать ветер…

Снова?..

Ночь. Тьма скрыла мир.

Всего лишь видение…

Им давно не нужен был сон. Они умели обходиться без кратковременного погружения в Неведомое – и обходились вот уже столько лет…

Но иногда, как напоминание о былой смертной жизни, приходило забытье. Каждый раз – неожиданно, когда он начинал надеяться, что все воспоминания о человеческом прошломвыжжены из сознания – навсегда… И всегда приносило боль.

Проходили годы, десятилетия, века – и боль стихала. Он знал – все обязательно забудется. Такое с ним не в первый раз – и, видит Тьма, не в последний.

Даже в ужасе, не представимом человеческим разумом, должно быть несколько минут передышки…

Видение оборвалось так же неожиданно, как и появилось.

Олмер медленно повернулся к своему собеседнику. Тот по-прежнему сидел у костра – и смотрел на него. Пламя, взметнувшееся неожиданно высоко, на мгновение осветило его неподвижную фигуру и лицо, полускрытое черным капюшоном.

– Что это?

– Ты вспоминаешь…

Что он должен вспомнить? С ним никогда такого не происходило…

– Ты объединяешь кольца Улаири. Они хранят память.

– Таких видений не было раньше. И потом, Кольца должны хранить не только память, но и Силу…

– Они хранят и ее, пусть и не изначальную. Их сила… не утеряна, – она преображена пламенем Роковой Горы. Ты уже чувствуешь это. Кольцо помогает тебе объединять людей и Нелюдь… Но будь осторожен, прибегая к его силе! Да, ты можешь стать и бессмертным… – собеседник на мгновение замолк, – и неуязвимым для простого оружия. Когда кольцо замкнется…

– Стать бессмертным?!

– Разве не этого ты желал всегда?

– Бессмертия? – собственный голос показался ему чужим и незнакомым. – Но я слышал… Говорят, что людей ждет своя, никому не известная участь за Гранью Мира… и смерть – это не проклятье, а дар…

– Что может ждать смертных за Гранью Мира? – похоже было, что за усмешкой неизвестного скрывается тяжелая усталость. – Не Свет, не Тьма… там – лишь пустота… Какой же это дар… Рано или поздно все убеждаются: смерть – не что иное, как проклятье…

За Гранью – лишь пустота?.. А в мире… Ты всегда желал бессмертия – вот оно. И впереди у тебя будет – вечность. Воистину – Дар… Прими его!

– Чего я должен опасаться? И что необходимо для того, чтобы, объединив все Кольца… принять Силу?

– Человеческое начало, – Олмер мог бы поклясться, в негромком голосе проскользнула легкая усмешка. – Это все, что требуется… Ты сможешь принять Силу. Но должен остерегаться – потеря контроля над ней будет равносильна для тебя… нет, не смерти – тому, что многократно хуже смерти. Непередаваемое чувство… смешение опустошенности, боли и ненависти… для него нет названия ни в одном из существующих в мире языков. Ни смертным, ни бессмертным не было о нем ведомо – те же, кто испытывал такое, понимали друг друга и без слов…