Текст книги "Сюрприз для двоих (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
Соавторы: Наталья Стрекоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– Здравствуйте, Дмитрий Владимирович, – я посмотрела на мужчину, когда-то бывшего моим. «Черт» – выдала себе мысленный подзатыльник с приказом не пялиться, затем прикрыла глаза, пытаясь избавиться от такого сладкого наваждения.
Мы стояли напротив друг друга, меня поедал взгляд таких родных серых глаз изучал, оценивал, будто пробовал на вкус. Я, в этот момент, в своих желаниях тоже не особо отличалась, и, кажется, даже не скрывала это. Напряженное молчание затягивалось.
– Мария Константиновна, добрый день. Подошедшая Ирина Павловна протянула мне руку для приветствия. Я смотрю, вы уже познакомились. Дмитрий Владимирович, это и есть наш главный дизайнер. Кажется, женщина чувствовала себя не в своей тарелке. Ее испытующий взгляд, то и дело, перебегал с лица ее начальника, на меня. И, похоже, ей единственной удалось сохранить видимость деловых переговоров.
– Приятно познакомиться, Мария. Он нарочито насмешливо назвал меня только по имени, и протянул руку.
– Взаимно, – я, пытаясь удержать нервную дрожь в коленях, оперлась бедром о дверцу машины, и протянула свою ладонь, приветствуя его.
«Машка, не смей!» – мысленный подзатыльник не давал мне уплыть в омут очарования, когда эта крепкая рука пожала ладонь. Кажется, еще мгновение, и он, привычным движением дернет меня, заставив впечататься себе в грудь, обнимет за талию, начнет что-то нежно шептать на ушко А эти такие родные губы, вкус которых я помню до сих пор, начнут неспешное путешествие по моему лицу
– Ну, что, Дмитрий Владимирович, я покажу Марии фронт работ? Ирина, вернула меня в сознание. Казалось, она пытается разрядить то напряжения, что росло между нами. Или я сама себе решила, что этот напряг взаимен.
– Да, конечно, работать надо. Я нервно дернулась к машине, вытащила сумку с ноутом , перекинула ремень через плечо и подошла поближе к помощнице, пытаясь скрыться от пристального взгляда серых глаз.
– Не буду мешать, – Дима отстраненно усмехнулся, словно только что выплыл из своих мыслей, – я просто вместе с вами пройдусь. Он встал с моей стороны, случайно коснувшись костяшками пальцев моей руки, и ощутимо вздрогнул, словно его ударило разрядом электрического тока.
«Черт, черт, черт» – я мгновенно отреагировала на происходящее. «Ну, не надо, пожалуйста», начала молить всех известных мне богов, лишь бы помогли избежать соблазна рассматривать его, слушать, притрагиваться. А вот последнего хотелось больше всего. Димка повзрослел, возмужал, окреп «Иди к черту, Железнов!» – мысленная мантра не помогала, совсем не помогала. Колени все так же предательски тряслись как хорошо, что не обула босоножки на каблуке. Руки дрожали, сердце било в груди набатом, норовя выскочить наружу
Ирина что-то рассказывала, водила меня по скелетам будущих таун-хаусов , которые я оформляла. Я на автопилоте делала какие-то заметки в блокноте, периодически доставала ноут , сравнивая мои проекты с видимой картинкой. Я ее не слышала и не понимала ничего, что она пыталась мне объяснить. Вообще ничего. Только ощущала присутствие рядом значимого в прошлом для меня мужчины, вдыхала его аромат, иногда пыталась понять его комментарии по поводу проекта. При очередном легком, почти случайном, прикосновении таких знакомых рук, я ловила себя на мысли, что задерживаю дыхание, сердце пропускает удары.
«Мань», – я мысленно уговаривала себя, – «все в прошлом, угомонись», – отвешивала мысленные тумаки, возвращая себя в окружающую реальность.
– А вот это и есть эксклюзивный проект. Я вернулась в адекватное состояние, когда Ирина привела к отдельному трехэтажному дому, почти особняку.
Я зашла внутрь, рассматривая остовы дома, в котором только установили окна. Голые стены будущей прихожей стояли серыми истуканами, где-то дальше пробивался луч солнечного света. Глянув в ту сторону, я замерла, боясь дышать – окна, огромные окна от пола до потолка. Это было в проекте, но почему-то сейчас, когда я видела их наяву, и рядом стоял тот, ради кого я воссоздавала эти огромные окна из старых воспоминаний, все воспринималось острее.
– Мне очень понравилась твоя идея, – мужской голос раздался прямо у меня над ухом. Я рад, что ты помнишь мои вкусы.
Он стоял у меня за спиной. Теплые, по-мужски, широкие ладони легли на плечи, чуть сжали их и скользнули по рукам вниз, переместились на талию, разворачивая, и я оказалась лицом к лицу со своим прошлым.
– Дмитрий Владимирович, вы забываетесь. Я еле слышно прошептала, ища глазами Ирину, и попыталась вырваться из этой хватки.
– Машк , я ее отпустил,– Дима так знакомо чуть склонил голову к правому плечу. Его взгляд блуждал по моему лицу, то и дело, останавливаясь на губах. Тут только мы с тобой. Я зажмурилась, сжав руки в кулачки и радуясь, что сумку с ноутом не пришлось держать в руках.
– Что вам надо? я нарочито пыталась удержать хоть какую-то дистанцию между нами, боясь, хоть на мгновение расслабиться и вернуться в прошлое.
– Машка, – тихий шелест родного голоса, проникая куда-то внутрь, вызывал, в очередной раз, дрожание в коленках, остановку удара сердца и задержку дыхания. Господи, как же я соскучился – рвано выдохнул он. Одна рука поднялась вдоль моей спины, словно пересчитав пальцами мои позвонки, и ухватила за волосы на затылке, откидывая мою голову назад незнакомым властным движением.
– А ты у меня спросил – я уперлась ладонями в его грудь, пытаясь, в очередной раз оттолкнуть от себя, сама не понимая, чего я хочу больше чтобы он, действительно, отпустил или все-таки продолжил.
– Ты уже все сказала, – Немного хрипло рассмеялся Димка, и мои губы захватили в плен жадного поцелуя.
Время растянулось. Секунды? Минуты? Годы? Тысячелетия? Сколько длился этот поцелуй, обволакивающий, подобно тягучей карамели? Звон пощечины, прозвучавший среди полной тишины, оглушил меня саму.
– Дима, я все-таки предпочитаю, когда сначала у меня спрашивают. Я вырвалась из крепких объятий, потирая правую ладонь.
– Машк , а ты не изменилась. Все та же. Только, когда-то ты била меня пряниками, теперь руками. В серых глазах все также плескалось веселье. Он не был смущен, рассержен или обижен. Железнов получал удовольствие от происходящего.
– Я изменилась, Дима. Я уже не та девочка с пряниками. Я развернулась и направилась прочь. И да, – на секунду остановилась на пороге и посмотрела ему в глаза. Когда-то у тебя были не требования, а пожелания. Так, что Дмитрий Владимирович, боюсь, вы меня с кем-то перепутали. Подкинув носком туфельки близлежащий камешек, я ушла.
– Светлячок, – окликнул он меня, и я внутренне сжалась от этого прозвища, которым никто и никогда больше не называл меня, – ты же понимаешь, что тебе никуда от меня не деться? Димка рассмеялся, и этот смех был счастливым и беспечным, словно он только что сбросил с плеч невероятную тяжесть.
– Хватит, Дмитрий Владимирович, мы уже это проходили. Кинула я в ответ и поспешно удалилась.
Уже отъезжая, я увидела его снова. Дима стоял, сунув руки в карманы брюк. Его взгляд был прикован ко мне, а на губах блуждала все та же задорная мальчишеская улыбка. Иди ты к черту, Железнов ну, пожа-алуйста
Глава 5
Маша
«Двадцать лет, Железнов, двадцать!» – я мысленно кричу, когда выезжаю из «Сказочного дома». меня разбирают двоякие чувства: с одной стороны злость, что именно сейчас Железнов вновь решил предъявить на меня права. А с другой
«Машка, какая же ты у меня красивая.» – рычит двигатель, и я переключаю передачу. Кажется, из-под колеса вылетел камень, громко стукнув по забору стройки.
«Машка, не смотри так.» – шуршит резина по разгоряченному асфальту, напоминая шум дождя. Мои глаза застилают слезы, и я вновь переключаю передачу
Она вернется, она вернется;
Она мне ночью заменяет солнце.
Она услышит, она заплачет;
И я надену ей кольцо на пальчик.
– нежно поют сладкоголосые мальчики из работающего радио
«Машка, я люблю тебя!» – ревет двигатель, когда стрелка на тахометре зашкаливает за четыре тысячи.
Мелькают мимо разноцветные автомобили, раздаются громкие звуки сигналов. Кажется, какой-то мужик покрутил пальцем у виска, посмотрев на меня. Я уже не вижу куда несусь, я не вижу, где я еду
Воспоминания поглотили меня целиком. Поглотили все мысли. Кажется, остановили сердце. Слезы я их не чувствую я ничего не вижу и не слышу
Я не осознаю, в какой момент сворачиваю с трассы, чтобы не видеть и не слышать возмущение других водителей...
«Машка, дыши. Для меня дыши.» – родной голос врывается в очередной раз в сознание, когда я обнаруживаю себя сидящей в машине, которую остановила в какой-то лесополосе между полями.
Вокруг поют птицы, шумит листочками молодого, еще не зацветшего, подсолнуха, ветер, что-то рассказывают ветви деревьев Солнце высоко светит, нагоняя полуденную жару...
Я сижу в машине, дверь открыта, ноги вставила на улицу, хотя сижу все так же на водительском кресле.
«Для меня дыши, Светлячок.» – я обнаруживаю в дрожащих руках зажженную сигарету, судя по тому, что под ногами у меня лежат пару свеже – затушенных бычков, сижу здесь уже некоторое время. Глубоко вздохнув, брезгливо выбрасываю сигарету и затаптываю ее.
– Лена, – мой голос хрипит. Возьми в верхнем ящике моего стола планшет, включи пароль ты знаешь – и запусти программу GPS.
Уж не помню, но кажется Ленкин муж Сергей посоветовал установить эту следилку на машину, чтобы не угнали. Пригодилась, блин. Ведь сейчас я даже не понимаю, где я нахожусь.
– Манюнь , ты где? неподдельный страх слышится в голосе Ленки.
– Лен, вот ты сейчас и определишь, где я. Заодно, подумай, кто может приехать и вывезти меня отсюда. мои руки дрожат, слезы я уже даже не вытираю. Я не могу сейчас ехать за рулем.
– Мань, он что обидел тебя? слышу, как Ленка хлопает дверью, а потом гремит чем-то, видимо ящиками стола.
– Лен, давай не сейчас. Просто вывезите меня отсюда.
– Мань, да что случилось? в голосе подруге слышу накал.
– Лена! я истерически ору, – Неужели трудно сделать то, что я попросила, без вопросов. я сбрасываю звонок, разворачиваюсь, полностью располагаясь в машине, и закрываю глаза.
А ты придёшь когда темно,
Когда в окно ударит вьюга,
Когда припомнишь, как давно
Не согревали мы друг друга,
– тихо поет Савичева, когда меня накрывает очередная волна воспоминаний
В углу большой комнаты, называемой гостиной, стоит пушистая ель, украшенная разноцветными шарами и гирляндами. Посредине мальчишки установили стол, который мы с девочками вместе накрывали. Мальчишки, весь вечер бывшие у нас в посыльных, наконец, перестали носиться по подъездам нашего дома, принося в мою квартиру разные вкусности, приготовленные заботливыми мамами, потому как наша компания решила самостоятельно встречать новый год, и мои родители предоставили в наше распоряжение квартиру.
– Дима, – строго напутствовал мой папа перед уходом. Ты здесь отвечаешь за порядок. В случае чего, спрос будет с тебя.
– Дядь Костя, – Железнов кинг-конговским жестом бьет себя кулаком в грудь. Все будет в ажуре.
– Смотри мне. папа в очередной раз грозно глянул на Димку, поцеловал меня и вышел вслед за мамой.
– Ура!!! кричит на радостях Свешников, когда мои родители покинули территорию Гуляем!
– Огарок, – Димка выдает подзатыльник Кольке. Только без лишнего шуму и пыли.
– Да понял я, понял. друг обиженно сопит, потирая затылок. Гад ты, Железяка.
– Так, сейчас немного шампанского, а потом танцевать! провозглашает Семка Штырь. Мужики, наливайте!
За столом громкими хлопками слетают пробки с бутылок с шампанским, раздается звон хрустальных бокалов, произносятся громкие тосты. Постепенно все расслабляются, начинаются более оживленные разговоры.
– А теперь танцы! громко кричит Штырь и утягивает мою подружку Ирку танцевать.
– Маш, идем, потанцуем. Димка хватает меня за ладонь и вытаскивает из удобного нутра дивана, где я сидела и разговаривала с подружками. Успеете еще поболтать.
– Димка, мы так редко сейчас с ними видимся, – я кладу голову на плечо любимого, когда он нежно ведет меня в танце под медленную композицию.
– Маш, а я тебе говорил, какая ты у меня красивая, – чуть отстранив свою голову, Дима рассматривает мое новое красное облегающее фигуру платье, которое мне подарили родители на этот праздник.
– Сегодня еще нет. я начинаю тихо смеяться, когда мужские пальцы начинают меня щекотать.
– Эй, голубки. Колька Свешников толкает Димку в бок. Скоро куранты двенадцать пробьют, успеете еще намиловаться. Айда на балкон, салют смотреть.
– Огарок, – Железнов рычит, – Совсем озверел. он выпускает меня из объятий и бежит вслед за сбегающим Колькой. Сейчас по шее дам. наблюдая за ними я начинаю хохотать.
– На, держи, – ко мне подходит улыбающаяся Ирка, протягивает мне две палочки бенгальских огней и тащит на балкон.
– Ой, а шампанское, – я возвращаюсь и забираю со стола два бокала шипучего напитка.
– Машка, ты где? меня зовет Димка, когда с экрана телевизора раздается бой курантов, и мы большой компанией начинаем обратный отсчет.
С последним ударом, на улице раздаются громкие выстрелы салютов и хлопушек. На балконах, где стоят такие же встречающие новый год, зажигаются бенгальские огни, крики поздравлений, звоны бокалов.
– Люди, с новым годом!!! дружно кричит мужская половина нашей компании.
– С новым годом!!! слышится ответ с разных сторон.
Мы весело шумим, что-то рассказываем, иногда танцуем. Мальчишки, радуясь отсутствию родителей, постоянно бегают на балкон курить. Мы с девчонками организовываем конкурсы, типа фант, заставляя всех изображать какие-то предметы или действия, и с дружным громким хохотом наблюдаем, как тот, кому досталось задание, пытается его выполнить количество шампанского в крови дает о себе знать.
– Маш, – когда время перевалило далеко за полночь, Димка меня тянет танцевать под известную песню Пугачевой.
Не отрекаются, любя,
Ведь жизнь кончается не завтра,
Я перестану ждать тебя,
А ты придёшь совсем внезапно,
Не отрекаются, любя.
Димка что-то шепчет мне на ушко, заставляя смеяться каким-то, только нашим с ним, шуткам. Я прячу от всех свою улыбку, прижимаясь к крепкому мужскому плечу.
– Светлячок мой, – Он резко останавливается, крепко прижимает меня к себе. – Я бы ни когда не смог бы отречься от тебя. в моих глазах стоят слезы.
А ты придёшь совсем внезапно,
Не отрекаются, любя.
– вторит моим воспоминаниям Савичева, и я выпадаю из машины.
«Чего тебе надо, Железнов?» – кажется, это я уже кричу громко, стоя на коленях около машины.
– Маня, Манечка , – где-то рядом останавливается машина и из нее вылетает Ленка. Как ты?
Я посмотрела на нее непонимающим взглядом, пытаясь сообразить, как она здесь оказалась. Откуда-то сбоку резко взлетела маленькая серая птичка, видимо пытавшаяся здесь чем-то прокормиться, пока я сидела неподвижной статуей. Я проводила ее тоскливым взглядом. Хорошо ей. Проблем всего-то, где пожрать, и как яйца высидеть. Птичке не нужно мучиться душевными терзаниями, сидя неизвестно где и зачем.
– Лен? подруга согласно кивнула головой, заглянула в свою сумку, висящую у нее на плече, и достала оттуда шкалик коньяка.
– Выпей, тебе надо. Она уговаривает меня, как ребенка.
Птичка окончательно исчезла из поля моего зрения, и я протяжно вздохнула, выкидывая птаху из головы.
– Лен, сколько я здесь? – я машинально сделала глоток и начала медленно осознавать, что сижу на земле, уперевшись спиной о свой автомобиль. Затем опустила взгляд и увидела несколько потушенных бычков от сигарет.
Н-да Сколько я уже не курила? И вот, сорвалась. Истеричка. Невесело усмехнувшись, я пнула ногой ближайший окурок. Во рту было мерзко от привкуса сигарет, и я сплюнула, мало заботясь, как это выглядит со стороны.
– Манюнь , – подруга присела рядом и обняла меня за плечи. Давай домой поедем.
Я положила голову ей на плечо и прикрыла глаза. Двигаться совершенно не хотелось. На меня накатила дикая апатия.
– Девочки, может, помощь нужна? над нами раздался веселый мужской голос.
Водитель такси, молодой симпатичный парень с приятной улыбкой на лице подошел к нам. Я скользнула по нему равнодушным взглядом и отвернулась.
– Помоги, пожалуйста, посадить ее в машину. Ленка медленно поднялась, но не отошла от меня.
– Вставай, красавица. Парень присел на корточки рядом со мной и протянул руку. Давай помогу. Он все так же тепло улыбался.
Я посмотрела в его голубые глаза. Их наполняли какой-то внутренний свет и тепло. Приятно. Добрые глаза, и человек, наверное, хороший. У Димки тоже добрые глаза. Я почти не помню, чтобы он смотрел на меня сердито. Мы вообще редко ругались. Нет, не добрые. Скорей, лукавые, и прищур веселый. А цвет серый, как сталь. Я усмехнулась неожиданной мысли. У Железнова стальные глаза и теплые губы. Сделав еще глоток коньяка, я согласно кивнула и вложила водителю в руку свою ладошку.
– Вот и умница. Он медленно повел меня к пассажирской двери моего Форда. Я поеду следом. Если понадобится помощь, звоните. Парень протянул моей подруге визитку, усадил меня в машину и захлопнул дверь. Я посмотрела на таксиста через запыленное окно. Он подмигнул мне и отвернулся к моей подруге.
– Спасибо, – Ленка согласно кивнула, села за руль и завела двигатель.
Большую часть дороги она поглядывала на меня через зеркало заднего вида. Я прижалась лбом к стеклу и тупо смотрела на пролетающие мимо пейзажи. Не хочу ни о чем думать. Мне нужна полная тишина в голове, только где тот тумблер, который выключит мысли и оставит мою голову в блаженной тишине?
– Машуль , ты как? когда мы уже подъезжали к городу, Ленка вновь решилась со мной заговорить.
– Уже отпустило. Ответила ей осипшим голосом. Спасибо, что приехала.
Сзади раздался звук автомобильного сигнала, и нас обогнала машина с брендировкой «Такси». Подруга посигналила в ответ и кивнула водителю головой.
– Мань, не глупи, не могла же я тебя оставить там. Лена уверенно вела машину по направлению к моему дому. Давай так, ты сейчас приведешь себя в порядок, а потом мы решим, как проведем сегодняшний вечер и выходные.
Выходя из машины, я вдруг остановилась, и некоторое время рассматривала автомобили и людей, наполнявших двор. Мне все казалось, что вот-вот, и я увижу свое наваждение. Мне казалось, что он уже ждет меня здесь, но Димки не было, и я почувствовала облегчение, смешанное с разочарованием. И чего было больше, так и не смогла понять. Но думать, что облегчения, было проще.
Ленка позвала меня. Я вздрогнула, приходя в себя, и поспешила за ней.
– Мань, ты в душ, а я кофе сварю подруга начала командовать парадом у меня в квартире, как только поняла, что я прихожу в сознание.
Чуть теплая вода принесла успокоение. И сумятица моих мыслей постепенно улеглась, упорядочивая хаос в голове. Мне, наконец, удалось переключиться, и я отыскала буфер, способный закрыть меня от атаки прошлого. Я очень на это надеюсь.
– Лен, все равно спасибо. Сказала я, выйдя из душа, завернувшись в шелковый цветастый халат. Что бы я без тебя делала. Подошла к ней и обняла сзади за плечи.
– Мань, все хорошо. Она развернулась и обняла меня в ответ. Может, расскажешь, что все-таки случилось.
Она поставила на стол две больших чашки со свежесваренным кофе и тарелку с бутербродами. Я, согласно кивнув, села на диванчик, и повернулась в сторону окна. Да, рассказать надо. Надо выплеснуть это из себя, иначе я сойду с ума.
– Лен, он все помнит. Шепотом произнесла, словно испугалась собственных слов.
– И что? подруга недоуменно уставилась на меня. Мань, пусть помнит. Это сугубо его проблемы.
– Боюсь, теперь это будут и мои проблемы тоже. Я развернулась и посмотрела на Ленку. Он решил вернуть все назад. В моих глазах опять появились слезы. Я сделала глубокий вдох, потом отпила глоток кофе и отвернулась к окну, глядя на балкон дома напротив.
Там опять стоял наш местный мачо, молодой парень с гривой длинных курчавых волос черного цвета. Подруга проследила направление моего взгляда и вздохнула. Ей нравилось смотреть на загорелое накаченное тело парня. Ветер бросил прядь волос в лицо мачо, и Ленка сделала судорожный глоток. Я равнодушно отвернулась. Полюбовавшись еще с полминуты, подруга тоже закончила пялиться на мачо.
– Мань, – Ленка явно стушевалась не столько от моих слов, сколько от наполненных слезами глаз. Манюнь , а ты чего хочешь? робко спросила она меня.
– Лен, впервые в жизни, не знаю. Я опустила взгляд в чашку. Действительно, не знаю. Я боюсь, Лен. Понимаешь, просто боюсь. Его боюсь. Себя боюсь. Всего уже боюсь. мои щеки вновь покрылись соленой влагой.
Она резко подскочила и обняла меня за плечи. Я накрыла руку подруги ладонью и слегка похлопала.
– Не плачь, моя хорошая. Не надо. Она нежно погладила меня по распущенным мокрым волосам. А давай сейчас ты приведешь себя в порядок, потом позвоним Сереге, скажем, что он сегодня вечером Алькой занимается, а сами рванем куда-нибудь гулять, а? в ее глазах загорелся задорный огонек.
Я благодарно улыбнулась и отрицательно покачала головой.
– Леныч , спасибо, но я сегодня к Саше поеду. Мне нужно отдохнуть и развеяться. глубоко вздохнула, унимая слезы.
– К Саше, так к Саше. Подруга согласно кивнула головой, выпуская меня из своих рук. Иди, приведи себя в порядок и докажи, что ты у нас самая-самая.
Дима
«Фокус» покинул территорию строительного городка, а я все стоял и, как блаженный дурак, смотрел туда, где скрылся автомобиль и улыбался. Машка Это же Машка. Это же моя Машка. Черт меня задери, это все еще моя Машка!
– Йаху -у! заорал я, подпрыгнув на месте. Да! Да! Да!!! так и замер со вскинутыми к небу руками.
Рабочие, как по команде, оторвались от работы и изумленно уставились на меня. Плевать. На все плевать. На все и всех. Машка, Машуличка , Светлячок ты мой ненаглядный. Сколько лет прошло? Двадцать? Какая глупость! Глупость и нелепость, минута не больше. Идиот, я идиот, причем, клинический. Столько лет искал копию той, что потерял, а оригинал все еще помнит меня.
– Всем премия! весело крикнул я.
– За что? вырвалось у штукатура, все еще пялившегося на меня.
– За счет заведения, – хохотнул я и стремительно направился обратно в свой будущий дом.
Легко взбежал по лестнице и застыл на пороге комнаты с большими окнами, вновь переживая это короткое мгновение, когда я сжимал в своих руках наваждение юности, молодости и зрелости. Вспоминал ее взгляд, в котором читал эмоции, как в открытой книге: испуг, смятение и желание, чтобы я не останавливался. Вспоминал прерывистый вздох, когда откинул ее голову назад, и поцелуй, на который она ответила прежде, чем опомнилась. Машка, мой маленький перепуганный колючий ежик. Взъерошенный воробышек, который боится своих желаний и не знает, что ее глаза и голос говорят разное. Еще в ту минуту, когда впервые за столько лет ты взглянула на меня, твои глаза сказали, что помнишь и ждешь. И чтобы теперь ты не говорила, как не щетинилась, словам я уже не поверю.
– А ты меня спросил?
Маленькая моя, обещаю, в следующий раз я обязательно спрошу и не буду давить на тебя, но сегодня я был себе не хозяин. Разве можно было сдержать себя, когда чувства захлестнули, как цунами, снесшее все данные себе установки и заготовленные слова? В следующий раз я буду сдержанней, я очень постараюсь. И ты знаешь, что этот следующий раз не за горами, потому что я никогда не отступаю от своей цели, и это ты тоже знаешь.
Скоро, но не сегодня, потому что нам обоим нужно привести мысли в порядок и успокоиться. Буря в моей душе еще ревет и мечется, и я не рискну подойти к тебе до того момента, пока волны не уменьшат свою амплитуду, иначе натворю то, о чем даже страшно думать.
– Беги, Светлячок, беги, – прошептал я, опираясь на стену. В этот раз у тебя ни шанса.
Говорят, Бог троицу любит, так вот это наша третья попытка быть вместе. В первый раз она скоропалительно выбрала другого, выскочила за него замуж и родила старшего сына. Второй раз был в Москве. Случайная короткая встреча, снесшая голову обоим, а потом ее побег, пока я спал. И тогда я отпустил тебя, ведь ты была замужем, как я тогда думал. Но сейчас
– Ни шанса, – повторил я громче, развернулся и покинул будущее место своего обитания.
«Был какой-то мужик», – вспомнились мне слова Свешникова. Значит, его не будет, потому что я увидел все, что хотел увидеть. Эта женщина предназначена мне, иначе она была бы глубоко и бесповоротно замужем.
– Дмитрий Владимирович, – окликнул меня один из строителей. Про премию не шутки?
– Я похож на шутника? усмехнулся я и сел в машину.
Рабочий проводил «Лексус» взглядом и поспешил к своим сказать, что премия будет, раньше, чем я свернул за ворота. Усмехнувшись, я включил автомагнитолу и направился обратно в город. Но свернул раньше, чем показался съезд на асфальтированную дорогу, направляя автомобиль по обычной проселочной дороге. Ехал бездумно, все еще находясь в какой-то дикой прострации. Голова была пустой и легкой, как воздушный шар. Чувство эйфории уже сошло, оставив после себя горьковатое послевкусие нежности и тоски.
Остановив машину на краю большого луга, я открыл настежь дверцу, откинул назад спинку кресла и закрыл глаза, позволяя окутать себя невесомой дымке воспоминаний
Мои пары закончились, и я жду, когда освободиться Машка. Она появляется, когда я успеваю задремать в вестибюле нашего института. Открываю глаза от того, что становится более шумно, и замираю, глядя, как вокруг моего Светлячка крутится ее однокурсник. Он что-то говорит ей, явно рисуется, стараясь понравиться. Машка смеется, благосклонно слушая «соловьиные трели».
– Так что, Машунь , если ты съездишь с нами хоть раз, то не пожалеешь, – слышу я, когда подхожу ближе.
Я пристально рассматриваю смертника, рискнувшего покуситься на мою девушку. Он еще не замечает моего взгляда, зато я уже запомнил его до мелочей, включая родинку под левым ухом.
– Я подумаю, – кокетливо отвечает Машка.
– О чем? спрашиваю я, обнимая ее сзади. Мой голос беззаботен, словно я не слышал их разговора.
– Илья рассказывает, как они ходят с друзьями в походы с ночевкой, – отвечает мой Светлячок, упираясь затылком мне в грудь.
Я целую ее в висок, не спуская взгляда с Ильи. Сейчас он не выглядит таким уверенным в себе.
– И ты хочешь сходить? серьезно спрашиваю я.
– Если только ты будешь не против, – отвечает она, не замечая нашей дуэли взглядов с ее однокурсником.
– Я? Против? фальшиво удивляюсь я. Конечно, нет, маленькая. Я же доверяю тебе. Но прежде мне нужно будет поговорить наедине с Ильей. Узнать маршрут, цель и способен ли он защитит мою девушку от случайностей. Ты же не откажешься уделить мне сегодня время, Илья? Я хочу быть уверен в том, что могу доверять тебе.
– Да, конечно, – мямлит он.
– Отлично, Илюха , – кровожадный оскал сдержать не удается. Моя девушка должна быть неприкосновенна, ты понимаешь меня?
– Да, – от апломба осталось одно воспоминание.
– Во всех смыслах, – добавляю я и вижу по глазам, что паренек уже мечтает уйти. Тогда встретимся через пару часиков возле института, ага?
– Ага, – кивает он, как китайский болванчик.
Мы выходим из института. Машка с укоризной смотрит на меня.
– Дим, зачем? спрашивает она, но все равно улыбается. Ты его напугал. Никуда бы я с ним не пошла. Я же не глупая, понимаю, что ему надо.
– Теперь он знает, что я тоже это понимаю, – отмахнулся я.
– Будешь с ним драться?
– Он не придет, – усмехнулся я. Машка насмешливо фыркает. Спорим? я загораюсь азартом.
– На что? теперь и ее глаза загораются. На поцелуй?
– Несерьезно, – отвечаю я, и Светлячок обиженно дуется. Вот тебе поцелуй за так.
Я затаскиваю ее в подворотню и впиваюсь в губы. Пальчики Машки сжимаются на моих плечах, комкая легкую куртку.
– Безобразники! какая-то тетка останавливается напротив нас и не спускает сердитого взгляда. Тут же дети ходят, а вы развратом занимаетесь!
– Не развратом, а просвещением, – отвечаю я тетке, хватаю Машку за руку, и мы со смехом выскакиваем из подворотни, где нас предает анафеме местечковая полиция нравов.
Мы бредем в сторону дома, по-прежнему, держась за руки.
– Так на что спорим? спрашивает Машка.
– А ты, на что хочешь? интересуюсь я.
– Если он придет, то ты в субботу не пойдешь с парнями, а останешься со мной, – я хмыкаю и согласно киваю.
– А если не придет, ты покажешь мне грудь, – заявляю я и хохочу, глядя, как стремительно краснеет Машка. Шучу! выкрикиваю я, уворачиваясь от попытки пнуть меня. Готов ждать, а потом получить весь комплект твоих прелестей разом.
– Железнов, ты меня бесишь! рявкает Машка и снова дуется.
– Ладно, – я обнимаю ее за плечи. Если он не придет, то ты идешь со мной и пацанами в субботу на футбол и будешь там громко за нас болеть.
Она смерила меня суровым взглядом и кивает. Субботы иногда становятся причиной наших споров. С некоторых пор мои пацаны пристрастились играть с другими дворовыми командами. Они часто зовут меня, но Машка обычно ворчит. Затащить ее на наши маленькие матчи еще сложней, чем вырваться из ее коготков. Мой Светлячок не любит это развлечение, потому что количество мата в такие моменты возрастает в разы, и моя воспитанная девочка становится похожа на великомученицу.
– Если опять будешь сильно материться, я с тобой два дня не буду разговаривать, – делает она свое заявление.
– Буду слабо материться, – обещаю я.
– Дима!
– Маша!
– Ну, почему ты такой? сдается Машка.
– Самый лучший? я смотрю ей в глаза невинным взглядом.
– Противный, – не соглашается Светлячок.
– Но любимый? уточняю я.
– Да! рявкает она и с визгом взмывает над землей, подхваченная мной.
А в субботу Машка орала на футбольном матче, в азарте болея за нас до сорванного горла, потому что Илья так и не пришел. А потом два дня со мной не разговаривала, потому что в азарте была не только она
Я сел и огляделся. Вокруг меня царила пасторальная идиллия. Стрекотали кузнечики, порхали бабочки, жужжали жуки. Обалденно пахло подсыхающей травой и луговыми цветами. И тишина Я достал портмоне и вытащил из потайного отделения обрывки старой фотографии, чуть не уничтоженной в порыве пьяной ярости, когда мою душу рвало на миллион частей от боли. Разложил свои пазлы и замер, разглядывая совсем юную девушку в короткой джинсовой юбке – варенке. Ее светлые волосы, подстриженные каскадом, трепал ветер. Она чуть сожмурила один карий глаз, потому что ее слепило яркое солнце. Девушка улыбалась мне
– Дим, ну, долго еще? Машка кривится от яркого солнца.
– Машк , ты почему такая нетерпеливая? возмущаюсь я, то и дело, меняя свое местоположение. Я хочу выбрать лучший ракурс. Нам потом эту фотку детям и внукам показывать, я не хочу краснеть перед ними.
– Железнов, ты когда-нибудь угомонишься? ворчит она, изо всех сил пряча улыбку.
Я смеюсь и в который раз показываю ей раскрытую ладонь. Пять, пять детей и непременно хоть одну девочку. Сказанное когда-то в шутку, превратилось в дразнилку. Впрочем, почему в дразнилку? Машка уже почти согласна на придуманное мной количество детей.
