Текст книги "Сюрприз для двоих (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
Соавторы: Наталья Стрекоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
А по дороге из Питера к моим родителям, мы чуть не поругались из-за того, что Машка оказалась любительницей громкой музыкой. Сначала я дал ей прибавить звук магнитолы почти до максимума. Но вскоре глухое раздражение начало поднимать голову от грохота, превратившего автомобиль в бумбокс , когда раздражение уже не удавалось скрывать, я убавил звук, и тогда занервничала Машка. Она немного посопела и снова сделала громче. Я убавил. После пятого раза, когда Светлячок попыталась поиздеваться над моей тонкой душевной организацией, я остановил машину и кивнул ей на дверь. Мы вышли и жарко поспорили. Я пригрозил, что буду подпевать, если Машка снова врубит громкость. Она, в запале, сказала:
– Пой!
Хотели? Получите! Музыка снова заорала, я вместе с ней, вкладывая в песню всю душу, даже когда не знал слов. Как? А очень просто. Мычал и выводил громкое и фальшивое:
– Ля-ля-ля.
Машка молотила зубами очередную зубочистку, я выл. Компромисс был уже где-то рядом. Когда Данька, сидевший в наушниках, посмотрел на нас, затем демонстративно завалился на заднее сиденье к нам спиной и накрыл голову подушечкой, лежавшей на спинке заднего сиденья. Машка убавила громкость, я замолчал. Виновато покосившись на ребенка, мы переглянулись и тихо рассмеялись. До Подмосковья доехали вполне себе с музыкой на средней громкости. Никто не умер.
Но все это были мелочи. Открытый тюбик зубной пасты после Даньки, за который Машка ворчала на сына каждое утро. Моя привычка раскладывать свои гаджеты в удобной мне доступности, утренняя активность и другие мелочи. Машкины зубочистки, ее любовь к долгому и обстоятельному сну все, абсолютно все это было несущественными мелочами, неизменно радовавшими, а не раздражающими. И было до безумия жаль, что все это появилось только сейчас. Но я получал удовольствие и собирался наслаждаться до самого конца.
Но грыз меня один червячок. Несмотря на то, что я закрыл рот Селезневу, уверенности в том, что старая история однажды не всплывет из другого источника, не было. Иногда я задумывался, стоит ли дергаться? И ответ был один – не стоит. Нужно просто убрать источник угрозы моему благополучию и все. Зачем позволять какой-то мрази влезать в мою жизнь и диктовать свои условия? Один раз я позволил себе быть малодушным. Больше не хочу.
Прислушавшись к голосам мамы и жены, я достал телефон. Покрутил его в руках и решительно набрал один номер.
– Аркадий Романыч , это Железнов. Мне нужно поговорить с вами по личному делу. Это возможно сделать в ближайшее время?
– Подъезжай, – отозвался мой собеседник и отключился.
Я зашел в дом. Машка и мама пили чай с вареньем и смеялись над чем-то. Прислушавшись, я усмехнулся. Машка рассказывала о маленьких Кире и Даньке, а мама вставляла истории про меня.
– Мужикам кости перемываете, – я укоризненно покачал головой.
– А кому еще мыть? хмыкнула мама.
– Ну, мойте, только тщательней, чтоб блестели, – подмигнул я и подошел к Машке. Мне надо уехать ненадолго. Не жди меня, ложись спать, ага?
– Куда ты? Светлячок внимательно посмотрела на меня.
– Нужно поставить точку в одном деле, – ответил я, поцеловал ее и вышел.
За спиной воцарилось молчание. Но мама произнесла:
– Вечно он со своими делами. Москва же рядом, опять чего-то заключать пошел.
– Так ночь уже скоро, – отозвалась Машка.
– Так бизнесмен, ёлки-моталки, – пренебрежительно отмахнулась мама, и женщины вернулись к прерванному разговору.
Вот и отлично. Мама Светлячка успокоит, у нее черный пояс по успокаиванию. Помню, когда я истерил после того, как узнал, что Машка меня предала, мама выслушала меня и рявкнула в трубку:
– Тьфу, Димка! Я думала, мужика родила, а вышло дочку. Что ты орешь, как баба на базаре? Что случилось-то? Девчонка хвостом крутанула? Жизнь закончилась? Может, третья мировая началась, а я, дура, не знаю? Дед твой без ноги трех жен сменил, а ты, лоб здоровый, по вертихвостке убиваешься. Позорище.
И мне стало стыдно. Боль никуда не делась, но накал выплеска эмоций снизился. Я взял себя в руки и начал строить свою жизнь без Светловой. Так что, мама слова подберет, если Машка решит себя накрутить. Успокоенный, я покинул пределы деревни и поехал навстречу старому доброму Кувалде.
К его дому я подъехал через час. Меня сразу пропустили. У господина Александрова я никогда не был. Если нам случалось пересекаться, то это происходило более официально. Он вообще не был любителем принимать гостей, потому разрешение приехать меня несколько удивило. Но тем лучше.
– Господин Железнов, вас ожидают, – сказал мне важный дворецкий и провел на террасу, где сидел Александров.
Он смотрел на мерцающий фонтан, выглядел расслабленным и умиротворенным. Хозяин дома, на глядя на меня, указал на соседнее плетеное кресло.
– Чай, выпить? спросил он, так и не обернувшись.
– Спасибо, нет, – вежливо отказался я. Не желая уходить в пространные разговоры, я приступил сразу к делу. Аркадий Романыч , я к вам
– Погоди ты, – отмахнулся он. Нравится фонтан?
– Красиво, – я пожал плечами.
– Успокаивает, – сказал Кувалда. Нервы всегда здесь латаю. Как живешь, Дима?
– Все хорошо, спасибо, – уклончиво ответил я, не желая быть слишком откровенным.
Александров вздохнул и замолчал. Я покосился на него. Бывший авторитет Кувалда, когда-то мощный, сейчас выглядел не менее внушительно. Правда, несколько оброс жиром, за что за глаза его называли Робин Бобин, персонаж из детского стиха Чуковского. Злопамятный и жесткий он внушал больше страх, чем уважение.
– Что там у тебя? наконец спросил Александров.
– Даже не знаю, как сказать, – усмехнулся я. Каяться я пришел, Аркадий Романыч. Помните, когда вы были нашим с братом инвестором?
– Ты же знаешь, что я все помню, – он криво улыбнулся. То, что ты работал в паре с братом, я всегда подозревал. Но доказательств не было, а покровитель у тебя был. Александров ненадолго замолчал. Послушай историю, Дима. Есть у меня сын, ты знаешь, – я кивнул. Недавно напился со своими друзьями мажорами. Золотые дети, все можно. Сел за руль, его долбоящеры с ним. Влетел в дерево мой Серега. Несся быстро, в поворот не вписался. Они все там пострадали. Как не наглухо еще – он сглотнул и продолжил. Лежал мой сын в коме, врач сказал, что может и не очнуться. Я всю медицину на ноги поставил, из-за бугра профессуру навез. А он не приходит в себя.
– Аркадий
– Погоди ты, не все это. Александров чуть скривился. Жена в истерике, я спать перестал. А он все в коме. Как-то не удержался, в церковь зашел. Встал перед иконами и прошу за сына. Никогда набожным не был, а тут как прорвало. Свечку за здравие поставил, тетки подсказали, куда. Стою, молюсь, а сам плачу, остановиться не могу. Ко мне батюшка подошел. Поговорили мы с ним, всю душу ему открыл, первый раз в жизни исповедался. Он меня отпустил и велел помнить все, что я Богу обещал, и сам обещал молиться на Серегу моего непутевого. Так полегчало вдруг, словно гора с плеч свалилась. Я и на следующий день зашел помолиться. И на третий. Денег уйму пожертвовал на приюты и на храм. Домой прихожу, а Катька моя рыдает. Серега, говорит, очнулся. Врачи в голос твердят чудо. А я опять в церковь благодарить. Безразличны мне все эти дрязги стали, понимаешь, Дима? Плевать мне на то, что ты меня кинул уйму лет назад. Простил и забыл. И ты забудь. А лучше в церковь сходи и душу очисти. Бог, он всех нас видит. Если гложет тебя, ему покайся. А я тебя и так прощаю.
Мне нечего было сказать. Встав, я пожелал скорейшего выздоровления его сыну, попрощался и ушел. Уже выехав за пределы особняка Александрова, я остановил машину и расхохотался, так же истерично и безудержно, как в гостиничном номере в Питере, когда узнал, что Данька тоже мой. Хохотал до слез и все никак не мог остановиться. Вашу ж мать, сколько нервов и стараний нарыть компромат на Селезнева, несколько месяцев жизни с психически-нестабильной Лилькой, а все оказалось так просто! Впрочем, тогда еще угроза была актуальна. Дай Бог, здоровья Сергею Аркадьевичу Александрову и его отцу.
– У-у-уф, – выдохнул я, переводя дыхание. Ну, хватит. Пора к жене и сыну.
На мгновение представил, что с моими мальчишками такое могло бы случиться, и меня передернуло. Вот такой неожиданный повод порадоваться, что они не избалованы. Нужно держаться себя в руках, чтобы пацаны остались такими же, какие они есть сейчас. Открытые, честные, без дешевых понтов и гонора. Кир уже вполне сформированный, а вот Данька еще маленький. Хочу, чтобы он остался таким же чудом, какой он есть сейчас. Думаю, мы с этим вполне справимся. Как сказала Ира, они мои сыновья.
Телефонный звонок вывел меня из задумчивости.
– Дим, ты где? это была Машка, и она нервничала.
– Уже еду домой, Светлячок, – ответил я, немного помолчал и добавил. Люблю тебя.
– И я тебя, – голос потеплел. Целую.
– Секс по телефону не уважаю, – хмыкнул я. Скоро приеду, и будешь любить меня, целовать и ублажать в реале.
– Маньяк, – обозвала меня Машка и отключилась.
– Господи, славно-то все как, – рассмеялся я и завел двигатель.
Держись, Железнова, я еду!
Маша
– Машенька, ты звони. Димкина мама обняла меня, затем быстро стерла слезу. Обязательно, дочка, звони.
Мы пробыли несколько дней в Подмосковье, знакомясь со вновь приобретенными родственниками. Данька, утонувший в любви и заботе Железновых старших, с абсолютной легкостью, свойственной только детям, отнимал все свободное время у деда, и доступное внимание освободившейся от стряпни на кухне бабушки. При этом абсолютно свободно сократил форму обращения к ним, до банальных «Ба» и «Де». Они же, просто радовались внуку словно малые дети, выполняя все возможные его пожелания дед постоянно ходил с ним на рыбалку, учил кататься на лошадях, разгребал какие-то старые железяки в гараже. А бабушка, все пыталась закормить внука различными вкусностями, и ежедневно пекла то сладкие пироги, то просто пирожки,
Я первый день чувствовала себя напряженно да, понимаю, что родители и поняли и простили, но все же какой-то червячок грыз меня изнутри, не давая полностью расслабиться. В тот вечер Димка укатил в Москву по каким-то только ему известным делам, дядя Вова ушел с Данькой на рыбалку, а мы с тетей Галей остались в доме одни. Долго разговаривали, вспоминая детство наших детей. Разговор постепенно свернул в сторону нашей с Димой истории девятнадцатилетней давности, и в какой-то момент я просто разрыдалась на плече у свекрови. Она долго слушала меня, гладила рукой по спине, успокаивая. А потом просто произнесла:
– Маш, я не знаю, о чем думала Люба, не рассказав все нам. Но, тогда времена были такие, и она сделала ровно то, что посчитала нужным. Ведь любила же она тебя. Ты не плачь, дочка, просто прости ее, и живите дальше счастливо.
В тот момент у меня словно гора с плеч свалилась. Видимо именно этих слов и именно от мамы Димы мне не хватало. Больше к этой теме ни кто не возвращался.
Огорчало лишь одно отсутствие Кирилла. Он, живя в казарменных условиях, даже толком позвонить не мог. Лишь однажды вечером дал о себе знать, набрав номер телефона Димы. Подробности разговора отца и сына остались для меня загадкой. Все что изрек мой муж по окончании их разговора, что Кир жив, здоров и передает всем привет. Свекровь расстроилась из-за невозможности поговорить со старшим внуком, на что Дима клятвенно пообещал привезти к ним Кира, как только появится возможность.
И вот теперь, мы загруженные сумками со всяческими вкусностями, собирались уезжать. Тетя Галя стирала слезу, дядя Вова обнимал Даньку, все еще что-то ему рассказывая.
– Все, родители, – весело произнес Дима, – едем мы, нам еще добираться. Так что не рыдайте, и звоните почаще. Расцеловав их на последок, муж сел за руль и мы уехали.
– Дим, а как же они тут теперь совсем одни останутся? – я смотрела в зеркало заднего вида, которое отражало стоящих на дороге свекров.
– Машк , думаю теперь буду их уговаривать переехать к нам поближе. И, кажется, при упоминании о внуках это будет сделать гораздо легче. Дима обнял меня одной рукой и поцеловал в висок. Все, Светлячок, едем домой.
– Домой, – я счастливо улыбнулась и согласно кивнула головой.
По какому-то негласному соглашению мы решили жить в моей квартире, даже не споря на эту тему. И вот приехав, мы убирались в квартире, раскладывая Димкины вещи по шкафам и устраивая ему рабочее место в комнате Кира пока старшего не было решили там устроить Диме кабинет. Данька, довольный всем происходящим, схватил подарок отца и умотал к друзьям во двор хвастаться сегвеем и впечатлениями от поездки.
– Мань, вы приехали! раздался восторженный возглас подруги, решившей навестить мою квартиру, чтобы приготовить ее к нашему приезду. Мы же вас только завтра ждали.
– Лен, Дима сдал билеты на поезд, и мы возвращались назад машиной. Так что, мы приехали, раньше времени. Извини, не смогла тебе дозвониться. Я посмотрела на довольную Ленкину улыбку.
– Ну и здорово, что пораньше приехали. Значит, поедем к нам на шашлыки! подруга по привычке уже решала, чем занять нас с Данькой на выходные.
– Лен, ты понимаешь, тут такое дело – я замялась, прислушиваясь, чем сейчас занимается Дима. Это уж как муж мой скажет
– Муж?!! Ленкины глаза округлились. Мань, я, конечно, знала, что ты та еще зараза, потому что за две недели даже ни разу не позвонила. Но то, что ты скрыла свое замужество, это уже ни в какие ворота не лезет. Ленка гордо вскинула голову, и начала отходить к входной двери.
– Девочки, о чем спор? довольный супруг выплыл из только что приобретенного кабинета.
– Дим, нас тут на шашлыки приглашают, – я схватила Ленку за руку и обняла, притянув к себе. Извини, моя хорошая. Там, действительно, все спонтанно получилось. Ты же знаешь, замуж я не собиралась, – преданно посмотрела Ленке в глаза, затянутые обидой. – И, да, это он во всем виноват. Предательски указала пальчиком на Железнова.
– Та-ак, и в чем я уже успел провиниться? супруг еле сдерживал смех, выдавая себя в том, что все слышал.
– Лен, честно-честно. Подруга продолжала обиженно сопеть, а я пыталась все также вымолить у нее прощение. Представляешь, просто в ЗАГС за руку притянул, потом заставил расписаться в каком-то огромном журнале, а затем заявил, что теперь он официально является моим мужем. Ленка подняла глаза, разглядывая довольного моим рассказом Диму.
– Вот же гад. Она хитро прищурила один глаз, – А как же свадьба, а как же платье, а как же выкуп невесты, и в конце концов, где банкет? наконец изрекла она перечень претензий к Диме. С тебя причитается. Указала пальцем на Железнова, не замечая как перевела свое обращение к нему на «ты». С тебя тоже, предательница. Это уже прозвучал приговор мне.
– Ладно, – мы синхронно с мужем кивнули головами.
– Вечером собираемся у нас на даче! припечатала Лена свое решение, не оставляя нам право выбора и достала телефон. Серега, ты представляешь, Машка умудрилась замуж пойти, и без нашего ведома. Ленка начала жаловаться своему супругу под громкий хохот Димы. Я велела им сегодня к нам на дачу приехать, так что, дорогой, готовься.
Я вслед за Димкой, начала смеяться, опять обняла Ленку и поцеловала ее, понимая, что буря улеглась, и мы отделались малой кровью.
– Скажи, что надо купить, мы накрываем стол. Изрекла сквозь смех, и выпустила подругу из своих объятий.
– Я позвоню. Гордо произнесла Ленка и покинула нашу квартиру.
– Она всегда у тебя такая? пытаясь справиться с всхлипываниями, спросил Дима.
– Когда касается меня и детей всегда. Я обняла мужа за талию и прижалась к нему всем телом. Она просто любит нас.
– Я вас тоже люблю, Светлячок. Димка поцеловал меня в макушку. Больше жизни люблю.
– Машк , пора вставать. Меня спящую целовали, а я недовольно бурчала и пыталась накрыться одеялом, пряча при этом лицо. Светлячок, нам на работу пора собираться.
– Ты зануда, Железнов. Я спрятала улыбку. Оказалось, я очень быстро привыкла к тому, как меня будит Димка по утрам, и просто получаю от этого удовольствие, но все также, по привычке, сонная продолжаю ворчать.
– Ага, – Димка согласился, но я поняла, что он счастливо улыбается. Твоя любимая зануда, – и дальше, чьи-то шаловливые пальцы начали свой какой-то невесомый танец на моем животе, постепенно опускаясь все ниже.
– Железнов, ты не просто зануда. Я распахнула глаза и посмотрела на довольное лицо скалящегося супруга. Ты маньячная зануда. Или занудный маньяк! и попыталась вскочить с постели, чтобы сбежать в ванную. Целовать не буду, пока зубы не почищу. Провозгласила свое решение.
– Не-а, – Димка крепко удерживал в кровати, затем вновь поцеловал, уже в нос и выпустил. И кто еще из нас большая зануда это вопрос. Он негромко смеялся мне вслед. Кофе будешь?
– Угу. Я буркнула в ответ, все также двигаясь по направлению к ванной. С молоком.
И вот, спустя еще два выходных дня, я пришла на работу. Теперь уже под фамилией Железнова, о чем сразу поставила руководство в известность. Сказать, что наш глубокоуважаемый Евгений Петрович был в шоке это ничего не сказать. Он долго и пристально рассматривал меня сквозь линзы своих очков, затем просто махнул рукой в сторону двери, явно ничего не понимая, но, видимо и не пытаясь сейчас выяснить хоть что-либо внятное.
Двухнедельное отсутствие сказалось кучей разноцветных стикеров – записок с номерами телефонов и неизвестными мне именами, которыми Ленка украсила зеркальную дверь шкафа в моем кабинете. Я, погрузившись в рутину рабочего дня, уже и не замечала, что подошло время обеденного перерыва, когда включенная в ноуте «аська» веселым возгласом оповестила о принятом сообщении. «Мань, атас!» – гласило сообщение от Ленки, и в этот момент открылась дверь моего кабинета, являя на пороге улыбающегося Сашу.
– Мария, здравствуй. Мой, уже бывший, бой-френд протянул мне небольшой букет роз. Я соскучился и хотел пригласить тебя сегодня на обед.
– Вот, черт! вскликнула я, смотря на часы. Обед.
«Мань, и когда ты собиралась разрешить эту ситуацию?» – каверзно вопросил вновь всплывший из небытия внутренний голос, подгоняемый совестью.
– Саша, привет. Я приняла от него букет, но так и не подняла на него взгляд, перебирая на столе какие-то бумажки. Извини, ты что-то хотел?
– Да, Маш, хотел, он обошел стол, и попытался меня обнять. Я соскучился, и хотел сегодня пригласить тебя в ресторан. Повторил мужчина.
– Саш, еще раз извини, но – я отстранилась и громко выдохнула, – между нами все кончено, уже более спокойно вынесла свой вердикт.
– И давно? мужчина смотрел на меня растеряно, не понимая, что сказать.
– Саш, ты пойми – я отвернулась, выглядывая в окно. Нам было с тобой хорошо только в постели. А вот дальнейшей жизнью друг друга мы не интересовались. Ты же догадываешься, что это так. Мне не хватало слов, чтобы выразить всю ту гамму чувств, которая проносилась внутри меня.
– Маш, но ты же сама – он перебил меня, пытаясь найти логику между моими поступками по отношению к нему в течение последних двух лет, и словами, которые я произносила сейчас.
– Саш, я знаю, что сама. Все сама. Но ты даже толком и не пытался. Тебя до последнего устраивали наши отношения в том виде, в каком они были на протяжении этих двух лет. Почувствовала, как меня заносит. Прикрыла глаза, и сделала глубокий вздох. Ты ведь даже с мальчишками моими не удосужился найти общий язык. А они для меня самое важное И, да, я никогда не скрывала этого.
– Маша, но именно теперь, когда тебя не было столько времени, я решил исправить эту ситуацию. Он растерянно смотрел, не понимая, какая муха меня укусила. Я, скрывая свое волнение, не спеша подошла к шкафу, достала небольшую вазу, налила в нее из бутылки воду и устроила туда цветы.
– Уже и не надо. Мне отчасти до сих пор было стыдно смотреть ему в глаза. Но с другой стороны, ведь у меня есть мужчина, который не побоялся ничего и рискнул всем, чтобы вернуть меня.
– Кто он? тихо произнес мужчина, видимо осознавая, что ему дали от ворот поворот. И что теперь обратной дороги нет.
– Он – отец Кира и Дани. Я боязливо подняла взгляд на Сашу.
– Маш, ты себя слышишь. Он моментально завелся, а я удивленно разглядывала стоящего передо мной человека. До сих пор я была уверенна, что он является эталоном спокойствия и рассудительности. Кажется, я очень сильно ошибалась. – Маша, какой отец? Мы два года с тобой вместе были. А тут за две недели появляется какой-то мифический отец, к которому ты бросаешься, словно в омут с головой. Бросаешь все, что у тебя было и так резко уходишь к нему? мужчина начал нервно мерить кабинет шагами. Светлова, ты себя слышишь?
Снова раздался жизнерадостный всклик «аськи» и через мгновение в кабинете появляется мой муж.
– Железнова она. Димка гневно разглядывал Сашу. Машк , а что тут происходит? Крики слышны на весь офис. С появлением супруга пространство в кабинете мгновенно уменьшается.
– Уже все нормально, Дим. Просто немного эмоциональный разговор получился. И, да, Саша, это мой муж, Дмитрий Владимирович Железнов. И чтобы в дальнейшем не возникало вопросов, он действительно родной отец Кирилла и Даниила. Саша стушевался под грозным взглядом моего супруга, и тихо извиняясь, покинул кабинет.
– Машуль , ты ничего не хочешь мне объяснить? муж подошел и обнял меня. Что случилось такого, что мой Светлячок так перенервничала? он ласково поцеловал меня в нос и одной рукой начал нежно гладить мою напряженную спину.
– Да ничего особенного не случилось. Жизнь без тебя случилась. И вот до сих пор дает о себе знать. Я уложила голову ему на плечо. Плохо было без тебя, Дима. Очень. Кажется, в этот момент я всхлипнула, и прижалась к нему сильнее.
– Машк , ты чего? муж взял меня за подбородок, заставляя посмотреть на него. Ну, было и прошло. Главное, что сейчас мы все вместе. Мы теперь всегда будем вместе, слышишь, Светлячок. Всегда. И мои губы смяли в ласковом неспешном поцелуе.
– Угу, – я кивнула головой, и вновь спрятала лицо, обнимая любимого мужчину сильнее.
– Так, хорош страдать, а то кушать очень хочется, что аж переночевать негде. он перефразировал известное изречение. – Идем в ресторан обедать. – Вновь поцеловал и уже за руку вывел из кабинета.
А вечером, забрав Даню из городской квартиры, Дима повез нас показывать строящийся дом. Данька, оказавшись на стройке, с задумчивым видом бродил по мрачно-серому сооружению, который постепенно начали отделывать, что-то тихо бормотал себе под нос, прижимая указательный и средний пальцы руки к губам, полностью копируя Димку, когда тот о чем-то задумывается. Затем, обойдя весь первый и второй этажи, спокойно изрек:
– Замаешься ты, Маня, столько веником махать. Мелкий окинул взглядом пространство.
– В смысле? Дима недоуменно разглядывал сына, пытаясь понять последнюю фразу.
– А чего тут понимать. Даня пожал плечами. – Не любит наша мама пылесосов. Совсем не любит. Вот Кир у нас всегда пылесосил, причем именно тогда, когда Мани дома не было
– Значит, мы с тобой будем теперь пылесосить. Супруг щелкнул Даньку по носу, когда тот недовольно скривился от услышанного. Димка нагнулся и шепнул, но я услышала. Не дрейфь, у меня есть для этого нужные люди.
– Угу, – задумчиво произнес Даня. Он все также держал пальцы у своих губ, чем вызвал у меня веселый и громкий смех.
– Что?! два мужских голоса одновременно спросили у меня, провоцируя еще больший хохот.
– Ничего, – Я, попытавшись остановить приступ смеха, махнула руками и ушла в сторону, в очередной раз оставляя моих мужчин наедине.
Уже успокоившись, обошла стройку, отмечая в блокноте те недостатки, которые выявила в работе ремонтников, просмотрела наличие и качество заказанных материалов, установленных окон и дверей.
– Маш, а что это было? супруг, подойдя сзади, крепко обхватил меня за талию.
– Знаешь, Дим, – я развернулась к нему лицом. Хоть и внешне Данька больше похож на меня, но характер, мысли, и даже движения ясно говорят о том, чей он сын. Я поцеловала своего любимого мужчину. И если когда-нибудь кому-нибудь придет в голову противоположная мысль, – мой взгляд устремился в эти невероятные серые глаза. То тут даже тест ДНК не потребуется.
– Машка, – он тихо прошептал, крепче прижимая меня к себе. Он мой сын, и мне больше ни каких доказательств не нужно. Поняла?
Я, счастливая от признания Димы, кивнула головой, когда откуда-то сбоку раздалось недовольное ворчание.
– Так я не понял, а где будет моя и Кира комнаты? я улыбнулась, глазея на младшего.
– А ты где бы хотел, сын? Димка выпустил меня из своего стального обхвата.
– Я так понимаю, что комнату с большими окнами и видом на огромные ели, мне вряд ли отдадут? мелкий ответил вопросом на вопрос.
– Извини, Дань. Если ты про ту, что на втором этаже – то это наша с мамой спальня, а на первом – гостиная. Дима привычным уже жестом потрепал сына по голове. Выбирай другую, – он с хитрым прищуром посмотрел на Даньку. У тебя есть еще выбор, потому что Киру останется только та комната, которая будет свободна.
– Точно? – мелкий с ехидством взглянул на отца. Ну ладно. и я поняла, что в его голове уже созрел какой-то хитрый план.
– Точно-точно. Муж тепло улыбнулся, глядя на сына. Беги, выбирай.
Уже распределив все комнаты, мы вышли из дома, наблюдая только испуганного приездом хозяина, охранника. Дима с Данькой подошли к нему, о чем-то негромко разговаривая. Затем вернулись к машине, в которой я сидела, ожидая их, и с восторженным возгласом «Хорошо!» уселись в автомобиль.
Дима
– Это что? передо мной на стол легла бумага.
Ирина расправила плечи и ответила:
– Заявление!
Я отодвинул нехорошую бумажку одним пальцем в сторону и демонстративно отвернулся. Ирина вернула ее всей пятерней на прежнее место и припечатала ладонью.
– Нет, – сварливо ответил я, так и не глядя в бумагу.
– Да! рявкнула моя «правая рука».
– Ирина Пална , – начал я, разворачиваясь, – вы не имеете права так поступать со мной.
Ирка вздохнула, отошла к дверям и распахнула их, провозгласив:
– Входи.
Я с любопытством взглянул на визитера и скривился. Георгий Ломовой, с ударением на последний слог, вломился в мой кабинет, как взбесившийся локомотив. Домчался до моего стола и, едва не издав звук «ч-тс-с-с», навис над моей скромной и заинтересованной персоной.
– Совсем совести нет, Железяка? грозно вопросил Жорик.
– Привет, Лом, – приветливо улыбнулся я. Как дела? Как поживаешь? Что нового?
– Привет, Димон , – кивнул мне Лом.
– Так ты присядь, что ты меня своим жарким дыханием обдаешь? Я уже потеть начал, – продолжил я проявлять чудеса этикета. Приложи зад, в ногах правды нет.
Лом спорить не стал и припечатал вышеозначенный зад на мой родной стол, унизив его сим действом. Я сочувственно погладил столешницу. Лом протянул руку, Ирина с готовностью вложила в его длань свое заявление, и нехорошая бумажка вернулась на прежнее место, ко мне под нос.
– Подписывай, – велел Лом.
– Жорик , чайку хочешь? Может, что-нибудь покрепче? заискивающе поинтересовался я.
– Подпиши, а там можно и крепкого чая, – покладисто согласился гаденыш, решивший украсть мою драгоценную Иру, страшно сказать, на целый месяц!
– Две недели, – я обреченно вздохнул.
Лом сурово свел брови и снова засопел. Ира пожирала его восхищенным взглядом и млела, не стесняясь самого меня. Я тоже спешно напустил на себя грозный вид и ударил кулаком по столу:
– Две недели!
– Месяц! стукнул в ответ кулаком Лом, неудачно попал на мою любимую ручку, получил от нее сдачи и затряс рукой. Димон , имей совесть, – возмущенно воскликнул он. Это же женщина, а не ломовая лошадь! Жену свою загрузи и езди, а Ирина уже вымотана. Ты над Светловой трясешься, а твоя помощница вырубается, едва добирается до подушки. Еще звонки эти вечные, ни в ресторане спокойно посидеть, ни просто по парку прогуляться.
Упоминание Машки меня напрягло. И я уже было собрался вспылить, но совесть все-таки кольнула меня в мягкое место. Виновато взглянув на Ирину, я снова тяжко вздохнул, потом вздохнул совсем уж обреченно, не нашел сочувствия и все-таки поставил свой красивый росчерк. Лом тут же ухватил заявление, я вцепился в другой край. Мы померились с Жориком взглядами, и он отнял у меня Иркино заявление на отпуск, торжественно вручив ей.
– Большое спасибо, Дмитрий Владимирович, – елейным голоском пропела Ирина Пална. Вы лучший босс. И очень хорошо, что мне не пришлось вас менять.
– Что?! заревел я, вскакивая со своего кресла.
– До встречи через месяц, – пискнула Ирка, ухватила Жорика за рукав, и они помчались в сторону двери.
– Спасибо, Димон ! успел выкрикнуть Жорик.
Злобно пыхтя, я упал обратно в кресло. Менять она меня собралась! Я тебе поменяю! Я тебе так поменяю, что больше менять никогда не захочется. Моя Ира Пална ! Уф. Выдохнувшись, я велел Марине принести мне коньяка, запить стресс. Мариша явилась с подносом, на котором стоял вожделенный стакан, во второй руке она держала папочку.
– Ирина Павловна сказала передать эти документы вам, – сказала она.
– Начина-ается , – протянул я и принял все дары секретаря.
В обед я поехал за Машкой. Сегодня мы обошлись без бывших возлюбленных моей ненаглядной и очень зря! После того, как Лом украл Ирину, и на меня свалились дела в двойном объеме, я был не прочь кого-нибудь облаять. Ну не на жену же рычать, честное слово! Но удержаться от ядовитого:
– Лом козел! я не смог.
Машка поцеловала меня в щеку и заинтересованно посмотрела на меня.
– Что случилось?
– Он увел мою Иру, – наябедничал я, и жена тут же надулась:
– Мне стоит ревновать?
– Вот еще, – фыркнул я. Ира это не женщина, Ира мое достояние в деловой плоскости. И ты ее тоже оценишь, когда поймешь, насколько меньше меня стало. Железнова, ты меня разленила ! я, наконец, нашел виноватого и почувствовал себя гораздо спокойней. Я разлюбил засиживаться в офисе. О, – она с подозрением покосилась на меня, – ты сегодня работаешь со мной. У меня такой удобный стол в кабинете
– С кем опробовал? усмехнулась Машка.
– У меня богатое воображение, – подмигнул я. Кстати, я никогда не занимался любовью на рабочем месте. Это нужно срочно исправлять! Все, решено окончательно и бесповоротно, после работы ты у меня.
Машка мою классную идею не оценила.
– Дома Данька один. Ответила она.
Меня это не вразумило. Маринка присмотрит, а Антона сын уже хорошо знает, так что никаких проблем. Развлекут пацана. Но об этом я говорить Машке не стал, сюрпризом будет. Пока же мы отправились в полюбившийся ресторанчик. За Данькино питание в течение дня отвечал все тот же Антошка, сменивший Кира на столь ответственном посту. Мой охранник оказался замечательным поваром. Он даже ужин нам готовил, хотя Машка и ворчала, но заметно радовалась, что после работы можно сразу падать в кресло, а не вставать к плите. Единственное, что Антону было запрещено это вмешиваться в мальчишеские разборки и приучать ребенка к тому, что суровый дядя решит все его проблемы. Потому, если Антон видел ссору, становился глух и нем, но это не мешало ему учить Даньку драться, что приводило пацана в восторг. И для начала этой дружбы хватило всего пары-тройки дней из тех полутора недель, что прошли после нашего возвращения.
