Текст книги "Сюрприз для двоих (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
Соавторы: Наталья Стрекоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
– Убью, – вырвалось у меня, когда понял, что держусь за сердце.
– Помогу, – кивнул старший.
Паразит стоял на другой стороне улицы, широко улыбаясь и явно гордясь собой. Мы дождались, когда появится зеленый свет, и перешли на его сторону.
– Еле плететесь, – пренебрежительно высказался Данька и вскрикнул, когда мы со старшим, не сговариваясь, дружно схватили его за оба уха. Вы чего?! завопил Дмитрич -младший.
Я забрал у него сегвей.
– Транспорт арестован, ты лишен прав и становишься пешеходом до осознания своего проступка, – объявил я, задумываясь, не слишком ли я напорист. Парень только узнает меня. Но молчаливая поддержка Дмитрича -старшего, оседлавшего новую игрушку, меня успокоила.
Данька шел рядом со мной, освещая улицу красными ушами, и ворчал:
– Стоило находить отца, чтобы он за уши таскал и свой подарок отбирал.
Он обиделся, а мне слова мальчишки стали медом для слуха. Данька же отцом меня сейчас назвал, и я рассмеялся, счастливо потрепав его по голове.
– Ладно, Кир, – позвал я, и брат отдал мелкому его транспорт. Больше не уезжай далеко вперед, особенно через дорогу.
– Спасибо, пап! вскрикнул Данька и опять понесся вперед поросенок.
– Черт, – я остановился и схватил Кира за руку. Ты слышал, как он меня назвал?
– Как? Папой назвал, – ответил парень. Папа же.
– Папа, – кивнул я. Папа!
Схватил Кира за шею и притянул к себе, счастливо смеясь.
– Папа!
– Дмитрий Влад Пап, хватит, – возмутился старший. Смотрят же. Я уже не ребенок.
Я отпустил его, все еще смеясь. Парень поправил одежду, пробурчал что-то недовольное и все же улыбнулся, ворчливо повторив это нужное мне слово:
– Папа. Немного помолчал и добавил. Хорошо, я согласен сменить фамилию, если это не помешает поступлению. Но если не женишься на маме, я опять стану Светловым.
Когда мы вернулись и поднялись на наш этаж, Машка выглянула из своего номера. Данька неспешно катил на сегвее , клятвенно заверив, что по коридорам гостиницы он носиться на нем не будет.
– Мам, смотри, что мне папа купил, – радостно сообщил пацан.
– Мань, ты чего? Кир остановился, глядя на слезы, текущие по лицу матери.
Я махнул мальчишкам, чтобы заходили в номер. Они понятливо переглянулись и ушли, оставив нас наедине. Я обнял Машку и привлек ее к себе.
– У нас замечательные дети, – сказал я ей, вытирая со щек слезы. Машк , давай поженимся здесь, в Питере. Ты, я и наши мальчишки. Разве нам еще кто-то нужен?
– Ты больше не злишься? спросила она, заглядывая мне в глаза.
– Злюсь, и это я докажу тебе прямо сейчас, – заглянув в номер, я крикнул. – Мы с мамой отойдем поговорить. Вот она жизнь семейная с детьми, и любовью просто так не займешься Здорово-то как!
– Дим – Машка возмущенно посмотрела на меня и попыталась вырваться.
– Ты меня любишь? строго спросил я.
– Очень, – прошептала Светлова, и я уволок ее к себе в номер.
Маша
Четвертый день мы с мальчиками отдыхали в Питере. Приятной неожиданностью стало, что Киру на неделю отсрочили поселение в Экипаже, мотивируя каким-то непредвиденным ремонтом. Соответственно, и сроки работы приемной комиссии, тоже были сдвинуты. Сначала, это несколько напугало, потому что, переживания за поступления старшего все также оттягивались. А с другой стороны – сыновья имели возможность насладиться своими мальчишескими забавами вдвоем, получая удовольствие не только от увиденного, но и от возможности это обсудить между собой. Меня в эти военно-полевые секреты особо не посвящали, снисходительно глядя, мол, девочка, что она может понимать,
Я, в принципе, только и делала, что сопровождала мальчишек на экскурсии, то по Авроре, то по военно-морскому музею, то просто по улицам города. И мальчикам было все равно, что эта Аврора, по словам экскурсовода, – только полная копия той знаменитой, что произвела свой единственный залп. Что большинство экспонатов музея – можно только рассматривать глазами, и ни в коем случае не прикасаться.
Вот только в случае пеших прогулок по улицам, мне удавалось их затащить посмотреть на необычные фонтаны, коих было безумно много, нестандартные памятники. И я с удовольствием наблюдала, как разгорались их счастливые глаза, когда можно было разглядеть на что-то невиданное ими раннее.
Даньку поразил фонтан-шар – он долго и пристально его рассматривал, а потом несмело, словно боясь испортить только ему виденную картинку, подошел и толкнул мраморный шар. Последний, поддаваясь давлению воды, банальным законам физики и усердию младшего, с легкостью развернулся в заданную Даней сторону. Таких громких криков восторга я уже давно не слышала от сына. А Кир, наблюдая за братом, даже не стал объяснять устройство фонтана, так и оставляя младшему легкий след сказки.
Затем сыновья громко спорили, пытаясь попасть в Чижика-Пыжика, расположенного на гранитном берегу Фонтанки, монетками. И тут уже громко от счастья кричал Кир, когда ему удалось попасть на маленький постамент памятника монеткой, обнимая меня в свои крепкие, уже совсем не детские объятия, и ехидно насмехаясь над братом. Бурный смех вызвал у нас у всех памятник Гоголевскому 'Носу', и мальчишки, уже не стесняясь окружающих, активно обсуждали, что можно унюхать с такой смешной частью лица, которую изобразил художник. Долго мы обсуждали Сфинксов с разбитыми носами, установленными на берегу Невы, пытаясь убедить Даню, что изображая человека в таком виде, древние египтяне верили, что ему будет хорошо в последующей жизни.
Я наслаждалась ночным Питером, когда в один из вечеров небо затянуло тучами, и полил мелкий дождик. В тот день мы запланировали ночную экскурсию по городу с осмотром всех разводимых мостов. До автобуса, который возил всех желающих насладиться видом поднятых мостов, оставалось пару часов, и мы, не суетясь, брели по городу, разглядывая архитектурные памятники города, украшенные световой иллюминацией. Меня покорил внешний вид 'Спаса на крови', который усиливался голубой подсветкой, создавая абсолютную иллюзию, что храм не имеет крепкого основания, и словно плавает в воздухе.
Мальчишки мои, сначала молча наблюдали подьем Дворцового моста, который мы проходили еще днем пешком, а потом жарко обговаривали насколько возможно поднять в вертикальное положение таких мощных два крыла моста.. Они жадно разглядывали, как движутся поднимаемые вверх фонари, поскольку сквозь мелкую сырость было плохо видно очертания самого моста. После эмоциональной дискуссии, уже более спокойно, через окно экскурсионного автобуса, рассматривали разводку и других мостов.
А я, будто превратившись в совсем юную девчонку и забыв все, чему учили в школе, радовалась вместе с ними, иногда тоже громко выкрикивая свои эмоции от увиденного. И только когда мы оказывались в номере, расходясь по разным комнатам, я начинала действительно бороться с обидой на Железнова, который за все эти дни даже ни разу и не позвонил. Я понимала, что Димке нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью об уже взрослом сыне, но, тем не менее, обида из-за его молчания грызла меня изнутри.
На протяжении этих дней мальчики, словно поняв, что мне сложно об этом говорить, тактично спрашивали об отце. Я спокойно отвечала про того Железнова, которого я знала и помнила, все же складывая тот образ и Диму нынешнего, с которым мне удалось провести почти полную счастливую неделю. Старалась объяснить, что их отец просто не мог знать об их существовании, хотя именно эта часть моих повествований, вызывала у меня внутренний напряженный трепет. Вот как им, нынешним, воспитанным уже сейчас детям, выращенным при помощи современного телевидения и интернета, объяснить, что во времена нашей с Димкой юности, даже прилюдный поцелуй вызывал гневное осуждение окружающих.
Сейчас, мне казалось самым сложным, убедить сыновей, что у них есть именно папа, родной и любящий папа, пусть даже спустя такое количество лет. Но он для них всегда будет отцом, именно таким, какого они всегда желали, и да, тот, на которого они безумно похожи: Кир – внешним видом, Даня вздорным и шумным характером. И именно он теперь будет им опорой и помощью в их уже достаточно взрослой мальчишеско – мужской жизни. Сюжет развития моих дальнейших отношений с Димой пугал меня саму Я очень хотела, чтобы он был сейчас рядом со мной и сыновьями, но это затянувшееся молчание со стороны Железнова, рисовало в моих мыслях только то, что Дима ограничится общением с детьми Такие мысли пугали меня, по ночам доводили до слез, но я с какой-то маниакальной упертостью , скрывала негативные эмоции от мальчиков.
Сегодня мы отсыпались после ночных экскурсий по городу. До обеда я уговаривала мальчиков съездить в Петергоф, сыновья сопротивлялись, объясняя, что «смотреть замки и дворцы сугубо девчачье занятие», и, даже информация из мировой сети, что самое увлекательное в данной поездке это именно фонтаны, никак не помогала их убедить в обратном.
Мальчишки, через «не хочу» согласились на поездку в Петергоф, когда раздался стук в дверь, после которого она резко открылась, предъявляя нашему взору взъерошенного и как-то нелепо здоровающегося Железнова.
Кир моментально подскочил, пытаясь оградить нас с Данькой от резко ворвавшегося в номер Димы, а я в полнейшем шоке, путаясь в своих словах и действиях, тихо шептала, представляя мальчикам их отца.
– И Даня тоже? спустя напряженную минуту молчания, прилетел удивленный вопрос от Железнова. Сколько лет?
– Одиннадцать, – не осознавая до конца происходящее, на полном автопилоте, я произнесла информацию о младшем сыне. Москва.
И Железнов, разглядывая нашу опешившую троицу, начал громко, до всхлипов хохотать. Мальчики удивленно, прижимались друг к другу, я все еще не понимая, что происходит, спрятала взгляд, когда уже чуть успокоившийся Дима схватил меня за руку и вытащил из номера, что-то буркнув сыновьям. Уже в коридоре он прижал меня к стене, что-то шептал и начал жадно целовать. И таяла от этой жадной страсти, отвечая на действия любимого мужчины.
А он, выпустив меня из своих стальных объятий, вернулся в номер, теперь уже более спокойно знакомясь с мальчишками. Сыновья, по очереди протянули ему свои руки и представились в ответ. Я словила изумленный и счастливый взгляд Димки, когда он услышал отчества мальчиков. А дальше события развивались уже без моего участия, потому что Димка забрал детей, и куда-то увел. И я, оставшись в номере в полном одиночестве, долго смотрела на закрывшуюся дверь, постепенно приходя в себя и понимая, что сейчас произошло. Испуганно позвонила мальчишкам, когда выяснилось что и Даня и Кир оставили телефоны в номере, а Димка просто не отвечал на мои звонки.
Уже в полуистеричном состоянии набрала телефон отца, когда тот подтвердил, что это он рассказал Железнову, куда и зачем мы уехали. А потом перезвонила подруге, чтобы поделиться новостями, и только во время разговора с ней ощутила, что все это время я плакала. Ленка моя, спокойно выслушав мой сбивчивый рассказ, что-то говорила, стараясь успокоить, привести в чувство. Сколько прошло времени, пока я металась по комнатам мне не понятно, но тут в коридоре раздались радостные возгласы Дани, и я вылетела из номера, встречая моих, теперь уже троих мужчин.
– Мам, смотри, что мне папа купил, – радостно сообщил младший, хвастаясь дорогущим сегвеем , который я бы в жизни ему не купила.
– Мань, ты чего? Кир остановился, разглядывая мое заплаканное лицо, а я, тихо всхлипнув, рассматривала довольные лица всех троих.
Дима кивнул мальчишкам, обнял меня, вытирая мои слезы, и спокойно произнес:
– У нас замечательные дети. Машк , давай поженимся здесь, в Питере. Ты, я и наши мальчишки. Разве нам еще кто-то нужен?
– Ты больше не злишься? я робко спросила, заглядывая в серые глаза моего мужчины.
– Злюсь, и это я докажу тебе прямо сейчас, – Дима заглянув в номер, где о чем-то громко говорят сыновья, и крикнул, – мы с мамой отойдем поговорить.
– Дим – я возмущенно посмотрела на него и попыталась вырваться. Ну вот как так можно, там же мальчишки остались.
– Ты меня любишь? грозным голосом спросил Дима.
– Очень, – я тихо прошептала, когда довольный Железнов, крепко прижав меня к себе, увел в другой номер.
И там, уже ни скрываясь, начал меня жадно целовать, срывая одежду, что-то шептать, признаваясь в любви. И я, не выдерживая такого напора, ответила на его ласки, остервенело целуясь и прижимаясь к нему. От этого урагана, что-то падает, а мы, не обращая внимания на раздавшийся грохот, продолжали наслаждаться друг другом уже в спальне.
– Машк , – после пронесшегося между нами шквала эмоций, уже отдышавшись, мы лежали в объятиях друг друга, тихонько разговаривая. А почему тебя пацаны по имени называют?
– А, тут все просто, – моя голова покоится на плече Димы, а я пальчиком вырисовывала на груди неведомые даже мне вензеля. Мы пока у тетки жили, Кир меня мамой называл. А когда вернулись к родителям, первое что он услышал, как папа меня Маней назвал. я улыбнулась, вспоминая округлившиеся от удивления глазки трехлетнего Кирюши, впервые услышавшего такое обращение ко мне. Ему так понравилось, что он стал меня так же называть. Ну, а потом уже и Даня подхватил эту эстафету.
– Эй, родители. В дверь раздался стук и громкий возглас старшего. Мы ужинать сегодня будем? рядом с ним слышалось недовольное возмущение Даньки.
– Вот же черти мелкие. Произнес Дима ласково и поцеловал меня в лоб, поднимая нас с постели. Сейчас, – уже громко ответил сыновьям.
На следующий день, пока Кир не уехал в Академию, Железнов, пряча ехидную улыбку, затянул меня в один из питерских ЗАГСов , где толстая тетка-регистратор заставила нас расписаться в огромном журнале, а потом отдала гордому собой Димке наши паспорта и свидетельство о браке, согласно которому теперь и я Железнова. Он вытащил меня на улицу, крепко прижал к себе и произнес «Машка Железнова это звучит гордо!», а затем жадно поцеловал, не обращая внимания на насупившегося Даньку, который что-то недовольно бурчал про взрослые слюни и утянул брата за угол.
– Ага, и теперь как и ты, буду Железякой. Я шутливо с Димой пытаюсь спорить. Так, муж? я получаю огромное удовольствие только от одной мысли, что имею полное законное право называть так Диму.
– Нет, ты всегда будешь Светлячком. Только моим Светлячком, жена. Он счастливо улыбнулся, обращаясь ко мне по уже официальному статусу.
Мы гуляем по улицам Питера, наслаждаясь атмосферой и видами города, Невы, архитектурой и воздухом любви, который нас окружает. Дима, заменяя любого гида, что-то нам с мальчиками рассказывает, углубляясь в исторически важные моменты, спокойно и уверенно, абсолютно не напрягаясь, дотошно отвечает на вопросы сыновей. Оказывается, он довольно часто посещал Питер, и ни когда не отказывал себе в удовольствии насладиться не только современной архитектурой, но и историей этого замечательного города. Я счастливо улыбаюсь, глядя как Дима, пытаясь наверстать столь глупо упущенные годы, старается больше внимания уделять мальчикам.
– Ну что, праздновать-то будем? он подвел нас к маленькому итальянскому ресторанчику. Предлагаю это дело отметить пиццей. Мальчишки довольно скалятся, смотря на нас с Димой, затем подмигнули своему отцу, отзывая куда-то в сторонку.
– Машуль , я на минутку. Муж открыл дверь, пропуская меня в прохладное нутро ресторанчика и поцеловал в щеку. Располагайся.
Я устроилась за столик около окна, разглядывая как мои мужчины о чем-то негромко спорят. Затем мальчишки развернулись и ушли, а Дима присоединился ко мне.
– Где ребята? я настороженно спрашиваю, не понимая того, что они задумали.
– Сейчас вернутся. Димка обнял меня за плечи, прижимая к себе, и нежно поцеловал. Они действительно сейчас придут, Светлячок. Не волнуйся.
Он все также прижимал меня к своей груди, когда спустя несколько минут в зал, с громкими криками «Поздравляем» ворвались сыновья, вручая мне огромный букет роз и целуя нас с Димой.
– Теперь только мальчишкам документы надо поменять. Дима разглядывал мальчишек, устроившихся напротив нас и поглощающих пиццу. – Мы с Киром поговорили, и он согласился на смену фамилии, так что в понедельник займусь этим вопросом.
– Дань, а ты что скажешь? я посмотрела на довольного жующего младшего сына.
– А чего я? Данька поднял глаза, разглядывая меня и явно не понимая сути вопроса. Я ж тоже Железнов, так что, пусть и мне меняет.
Димка громко хохочет и треплет Даньку по голове, вызывая у мелкого недовольное сопение.
– Не сопи, ежик, – он встал и поцеловал сына в затылок. Давай, доедай и пойдем на речном трамвайчике кататься. И получил в ответ довольную улыбку Даньки.
Мальчишки весело бегают по парку, в который мы пришли смотреть на поющие фонтаны, и абсолютно не обращают внимания на нас. Мы с Димкой слушаем негромкую музыку, под которую разноцветными нитками скачут струи фонтана, создавая разной формы водные башенки. Я наслаждаюсь этим видом и тихим шепотом Димки, который, словно двадцатилетний мальчишка, обняв меня со спины, шепчет мне признания в любви, вперемешку со своими, ну очень нескромными желаниями того, что он будет делать со мной в номере гостиницы. Я краснею, словно юная девчонка, легко толкаю его в живот локтем, пытаясь угомонить этот поток бурной фантазии, за что получаю фальшивое возмущение, что сегодня у нас первая брачная ночь, и Дима, на правах уже настоящего мужа, может не только говорить, но и делать со мной все, что ему вздумается.
К нам подбегают мальчишки, и, перебивая звуки музыки, начинают выговаривать что-то о том, что скоро будут разводить мосты, и если мы хотим переночевать в гостинице, то стоит задуматься о возвращении на Васильевский остров.
Дима, посмотрев на часы, согласно кивает головой и, с улыбкой разглядывая запыхавшихся от беготни сыновей, просит их вызвать такси, а сам все также не отходит ни на шаг от меня, продолжая любоваться разноцветным фонтаном.
Мы едем в машине, когда мальчишки не скрывая своих эмоций, громко делятся впечатлениями от всего увиденного и услышанного сегодня, все время дергая Диму и совсем не обращая внимания на меня. Я, уложив голову на плечо Димки, счастливо улыбаясь, слушаю своих мужчин и прикрываю глаза, когда понимаю, что машина остановилась, привезя нас к конечной остановке гостинице.
Уже около наших номеров мальчишки машут руками на нас с отцом, смиряясь с мыслью, что спать они сегодня будут одни. За это получают легкие подзатыльники от Димы и его притворное возмущение, что, мол, они совсем от рук отбились. Данька с Киром недовольно сопят, но открывают ключом дверь от нашего номера, потом, толкаясь вваливаются в комнату и сердито разглядывают нас. Дима, наблюдая за действиями пацанов, громко смеется, отправляя их по очереди в душ, отдает мне ключ от своего номера и выпроваживает туда, мотивируя это тем, что он сам сегодня будет укладывать их спать. Поразительно, как быстро они привыкли друг к другу. Впрочем, Железнов всегда умел быстро сходиться с новыми людьми, а это ведь его сыновья. И я, рассматривая каждого из моих мужчин, в очередной раз счастливо улыбаюсь, благодаря за окружающий мир, и ту луну, которую не так давно разглядывала в окно собственной кухни за то, что потерянное, казалось, счастье вновь со мной. Целую мальчишек и неспешно ухожу в номер, снятый Димой.
Чуть позже, когда на сумрачном небе неуверенно появляется первая звезда, вваливается счастливый Димка, держа в руке бутылку охлажденного шампанского. Я пытаюсь встать с кровати, на которой лежала и бездумно смотрела в телевизор, чтобы помочь ему найти бокалы. Он впивается в меня жадным взглядом, рассматривая мою пижаму, состоящую из легкой маечки и шортиков, недовольно шикает и отставляет бутылку в сторону. Зачем-то достает из шкафа сумку со своими вещами, Что-то бурчит себе под нос, и уже с довольной улыбкой разворачивается ко мне, доставая сложенный бумажный конверт и усаживаясь рядом со мной на кровать.
– Вот, я купил их еще тогда, в Москве, потом хотел выбросить, но так и оставил. Теперь они точно пригодились. Из конверта выпадают два абсолютно гладких тонких серебряных обручальных кольца. Мне деньги родители тогда выдали на первое время, а я купил это. Думаю, по размерам они и сейчас подойдут. Он надевает мне на пальчик одно и в раскрытой ладони протягивает второе.
– Красиво, – я заворожено рассматриваю кольцо на своем пальчике, затем надеваю такое же Димке. А почему в ЗАГС не взял?
– Я от всех этих впечатлений просто забыл. Мой муж смотрит на меня пристальным взглядом, сильно сжимает в своих объятиях и укладывает на кровать, сминая мои губы жарким поцелуем. Люблю тебя, мой Светлячок, – Димка шепчет свое признание.
– Люблю, – я отвечаю ему и улетаю в омут страстных ощущений, которые вызывает во мне этот мужчина.
Глава 10
Дима
Пыльная желтая лента стелилась под колеса «Лексуса». На заднем сиденье дрых Данька, закинув ноги на спинку. Рядом со мной дремала Машка, забавно морща нос во сне. Я улыбнулся и снова сосредоточился на дороге. Семейка Моя семейка! Да, не прошло и двух десятков лет, и я, наконец, стал мужем, получив вместе с женой и двух сыновей, моих сыновей! Жаль, что Железнов Кирилл Дмитрич сейчас не мог быть с нами, он пробивался в курсанты в Питере, а мы катили в Подмосковье к моим родителям. Теперь было все верно, и в «Лексусе» ехали одни сплошные Железновы, никаких Светловых.
Мои родители ждали нас, явиться сюрпризом я не посмел, все ж они у меня уже не молоды. Пусть подготовятся. Кир поговорил с бабушкой и дедом по телефону, но что-то мне подсказывало, что скоро моя мамуля соберет чемодан и поведет отца на взятие Военно-Морской Академии, чтобы воочию лицезреть старшего внука, она у меня такая. Но сейчас они ждут нас, хотя больше всего Даньку. Бедный пацан еще не подозревает, с чем вскоре ему предстоит столкнуться.
Тихо хохотнув, я посмотрел в зеркало заднего вида. Спит Спит мой шкет. Черт, эти дни в Питере я просыпался по ночам и долго смотрел на Машку, не веря, что это не сон, и мой невероятный Светлячок рядом со мной. Потом вставал и прислушивался к сопению из соседней комнаты. После того, как Кирюха полностью перебрался в общагу Академии для сдачи экзаменов, я переехал в их номер, оставив за собой прежний для уединений в компании своей супруги.
Мы подъехали к большой деревне, где жили мои родители. Когда-то они сами ее выбрали, потратив деньги от продажи нашей квартиры, а я помог отстроить новый дом. С тех пор они тут прижились и переезжать никуда не желали. Я не настаивал. Больше, чем за десять лет, родители обжились, обросли хозяйством, завели живность. Все у них было так, как они когда-то мечтали. Теперь были и внуки, и женатый сын.
– Маш, – я позвал жену и ласково провел тыльной стороной ладони по ее щеке.
– Что? она сонно заморгала, оглядываясь по сторонам. Приехали?
– Почти, – с улыбкой ответил я.
Железнова достала зеркальце и взглянула в него, фыркая и кривясь.
– Лучше всех, – успокоил я ее и удостоился гримаски.
Машка поправила макияж, волосы и повернулась ко мне.
– Я волнуюсь, Дим, – призналась она. Я для них столько лет предательницей была.
– Мои все знают, что ты дергаешься? ответил я, останавливая машину. Ты для них моя жена и мать их внуков, которых, между прочим, они уже заждались.
– Вот-вот, – проворчала моя супруга. Они ждали, а внуки были, но никто об этом не знал.
– Не так уж и никто, – усмехнулся я. Наша схожесть с Киром никого не обманула, и кто его отец, знали все, кто его видел кроме меня.
– Ты все еще злишься? нахмурилась Машка.
Я заглушил двигатель и обернулся к ней.
– По мне похоже, что я злюсь? изломив бровь, спросил я.
Она улыбнулась, отрицательно покачала головой и ойкнула, глядя куда-то мимо меня. Я расплылся в широкой улыбке, уже зная, кого увидела Машка.
– Мама, – произнес я и обернулся.
Конечно, моя родительница сидела в засаде с самого утра. Открыв дверцу, я выбрался из машины и распахнул маме объятья. Старушечка моя, генерал в юбке. Мама обняла меня, расцеловала в обе щеки и отстранилась.
– Ну, где он? Показывай! потребовала родительница.
– Здравствуйте, тетя Галя, – Машка тоже вышла и скромно остановилась в сторонке. Здравствуйте, дядя Вова.
Отец подошел следом. Он обнял меня, похлопал по плечу и улыбнулся Машке.
– Привет, Мария, – произнес отец и направился к ней. Ну-ка, покажись, какая ты стала, – он тепло обнял невестку, затем покрутил ее и вынес вердикт. Расцвел наш Светлячок. Хороша Маша, и вся наша.
– Вовка, пень старый, – мама протиснулась к ним и отпихнула отца локтем, – отойди-ка. Дай и я погляжу.
Мама подперла щеку ладошкой, пристально глядя на все больше краснеющую Машку. Затем обняла младшую Железнову и притянула к себе.
– Ну, здравствуй, Маш, – произнесла родительница строгим тоном. Дуреха ты. Что ж ты нам-то не сказала? Даже, если бы Димка отказался, мы бы не бросили. Да и ему ума бы вправили, живо бы из Москвы своей примчался. Как миленький примчался. Дуреха и есть.
– Простите, – прошептала Машка, а я оскорбился. Отказался бы я, как же.
– Чего уж теперь, – махнула рукой мама. Живите, да радуйтесь. Она выпустила мою жену из рук и вопросительно взглянула на меня. Внук наш где?
В этот момент открылась задняя дверца, и заспанный Данька вылез на улицу. Моя мама, забыв о сыне и невестке, всплеснула руками и ринулась к мальцу.
– Умотали ребенка, – констатировала она, единолично завладевая внуком.
– Галка, – воззвал к ней отец, но родительница лишь отмахнулась, запуская маятник своей заботы на полную катушку.
Покрутив Даньку вокруг своей оси, мама сообщила:
– Светлов, а глаза наши, Железновские. Идем, знакомиться будем, – она потянула ошеломленного пацана за собой. Бабушка Галя тебе гостинцев наготовила. Отец! командным голосом рявкнула старшая Железнова.
– Иду, генеральша ты моя, – усмехнулся папа и покачал головой. Пропал парень, сейчас мать в себя придет, уши, зубы все проверит. Ох, пропал внук.
– Он парень крепкий, – успокоил я отца, обнял жену, и мы последовали за бабой Галей и приговоренным к вселенской любви Данькой.
Страсти улеглись только к вечеру. Мама отстала от внука, и мой отец увел его кататься на лошадях, обещав еще и ночную рыбалку. Последнее для пацана новостью не было, но согласился он с энтузиазмом. Владимир Иннокентьевич Железнов с людьми всегда сходился легко и быстро, что и передал мне по наследству. Данька, урвавший мой характер, был в этом схож с нами с дедом. Он быстро нашел общий язык с бабушкой, преодолев смущение и робость. А за дедом к вечеру уже ходил, как привязанный, именуя поначалу несмело «Дедушкой Вовой», а вечером к калитке несся уже, вопя:
– Мань, мы с дедом пошли кататься на лошадях!
Бабушка покачала головой и насела на Машку, оставив меня наедине с телефоном. Позволить себе продолжительное время находиться вдалеке от дел, я не мог. И уже несколько дней мой телефон разрывался от звонков: Ирки, партнеров, компаньона в совместном предприятии. Звонили мои старые друзья: Свешников, Штырь, Лом. Последний, чтобы узнать, когда у меня проснется совесть. Узнав, что у меня медовый месяц, он отстал, но обещал вернуться Карлсон.
Машка сначала прислушивалась, я замечал и усмехался. Особенно хмурилась она, когда я уходил, чтобы поговорить по телефону. Сама она упорно отнекивалась от того, что госпожу Железнову снедают подозрения. Пришлось вывести на разговор, начиная его издалека. Случай представился достаточно быстро. Еще в гостинице, когда мы с Данькой вернулись из поездки на аттракционы, куда наша мама отказалась ехать, сославшись на усталость, я вошел в номер и увидел, что Машка смотрит какой-то фильм. В фильме присутствовал богатый мужичок и девушки модельной внешности, крутившиеся вокруг него.
Устроившись рядом с женой, я немного посмотрел и кивнул на экран:
– Красивые ляльки, – подло ударил я в самый центр Машкиной подозрительности.
– Угу, – кивнула она, не глядя на меня. У тебя такие были?
– У меня всякие были, – пожал я плечами.
– Небось, табуном за тобой ходили, – ядовито отозвалась она.
– Ага, эскадроном скакали, – я не удержался от усмешки.
– Любовница модель это же престижно, Да? Машка посмотрела на меня.
– Не то слово, особенно эскадрон, – не стал я спорить. Когда у тебя есть эскадрон моделей, это же первый показатель престижа и успешности. Зачем мозгами шевелить? Завел свой эскадрон и все, сплошной престиж.
– Железнов, хватит ерничать! возмутилась Железнова. Вот надоест тебе старая тетка, и опять пойдешь на свою конюшню. Телефончик твой, наверное, у многих остался?
– У всей Москвы, – деловито кивнул я. Мой номер это же народное достояние. И сам я такой невероятный, замечательный и неповторимый. Спасибо, любимая, – я притянул ее к себе и от души поцеловал. Кстати, завтра же займусь поиском старой тетки и приобретением конюшни. Жена сказала, муж сделал.
– Паяц, – фыркнула Машка и насупилась.
Я уселся поудобней и перетянул ее к себе на колени.
– Привет, ёжик, – улыбнулся я. Меня зовут Дима, а тебя как?
– Ёжик Ни головы, ни ножек, – усмехнулась Машка.
– Очень приятно, – кивнул я. Знаешь, Ёжик Ни головы, ни ножек, я люблю свою жену. С детских лет ее люблю и разлюбить все не могу. А она вредина и колючка. И ревнует меня, я ее тоже ревную, но доверяю. А вот доверяет ли она мне?
– Думаю, доверяет, – проворчала Машка и улыбнулась.
– Думаешь? она кивнула в ответ. Но мои частые разговоры по телефону ей кажутся подозрительными? Машка многозначительно промолчала. Хорошо, я буду разговаривать при ней. Как думаешь, Ёжик, ее это успокоит?
– Успокоит, – живо согласилась моя подозрительная супруга.
Хватило ее ровно на один день, когда ей пришлось слушать мои частые и порой нудные переговоры. Но потряс ее один разговор, где я зашелся в яростном мате, объясняя оппоненту, в чем он не прав. На второй день, когда телефон зазвонил, Машка выгнала меня из номера и велела не возвращаться, пока не стану вновь человеком. На том и успокоилась, поняв, что я просто не хочу надоедать ей своими делами.
Наша притирка друг к другу шла своим ходом. Мы открывали друг в друге мелочи и нюансы, которые зачастую являлись настоящим противоречием. Например, я привык вставать рано. Просыпался легко, для бодрости хватало только принять душ. Машка же оказалась соней и злюкой, когда просыпалась от наведенной мной суеты. Если я просыпался и целовал ее, Железнова могла и послать в пеший эротический, но потом, когда просыпалась, уверяла, что таким лексиконом не владеет, и все это наговор и моя буйная фантазия.
Еще одной привычкой оказались зубочистки. Как-то, пока мы жили у нее, я этого не замечал. Должно быть, причиной тому были рабочее время, когда часть дня Машка пропадала на работе, а потом в постели со мной. Сейчас же, когда мы постоянно были вместе, для меня стала откровением упаковка зубочисток в ее сумочке. И если Машка начинала волноваться, она доставала зубочистку, закладывала в уголок губ и перекатывала во рту, периодически мочаля палочку зубами. Догрызала, выбрасывала и успокаивалась. Подобную привычку она приобрела, когда бросала курить. Меня она позабавила, и Машка получила прозвище «мама Карлионе », уж больно напоминала она гангстера в этот момент.
