Текст книги "Сюрприз для двоих (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова
Соавторы: Наталья Стрекоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
– Кир! сидя в машине, я кричала в телефон. Даню в машину гони, забирай Бандита и домой.
– Мань, не истери. Голос сына выдавал недовольство. Сейчас все будет. Кир явно не понимал причину резкого перепада моего настроения, но спокойно выполнил мое требование.
Дима
– Димон , – я открыл глаза и посмотрел на Штыря, тормошившего меня. Пить хочешь?
– Хочу, – ответил я и закрыл глаза.
– Тогда будь другом, сходи на кухню, заодно и мне принесешь, – решив, что выполнил сегодняшний план по гадству , Сема ушел на раскладушку.
– Штырь, – позвал я.
– М? отозвался он, укладывая больную головушку на подушку.
– Иди в ж пу , – внес я конструктивное предложение.
– Хамло , – ответил Сема и накрылся с головой.
У Семы я оказался дома после пикника. Напоследок мы с мужиками вдарили по бездорожью, и бедолаге водиле пришлось переквалифицироваться в лесовоз, развозить дрова. Штырь, у которого жена с детьми умотала в Турцию, предложил продолжить банкет у него. Из самых стойких остались только мы с ним, ну и продолжили
Похмелье было приличным, давно так не напивался. Наждак во рту настойчиво требовал вливания холодной воды, но голову оторвать от подушки было страшно. Невольно на ум пришел старый анекдот, когда стюардесса в самолете предлагает:
– Лимонад, сок, чай.
Один из пассажиров спрашивает:
– А вода есть? Я с бодуна.
– А вас на Бодуне засуха? Товарищи, кто еще с Бодуна?
Хмыкнув, я прикрыл глаза и вспомнил о планах на воскресенье.
– Черт, мне нужно вернуться в человеческое состояние, – сипло произнес я и встал.
Мир перед глазами поплыл, голова отозвалась ударом в висок.
– Это все твой плавленый сырок, – нашел я причину дурного самочувствия.
– У меня отличный плавленый сырок был, – отозвался Штырь из-под одеяла. Не надо было водку после коньяком пивом запивать.
– Меня сейчас стошнит, – просипел я и метнулся в сторону туалета.
– Мажор, – услышал презрительно брошенное мне в спину.
Послать Штыря снова я не успел, некоторое время занятый более важным делом. Отдышавшись, я зашел в ванную и сунул голову под холодную воду. Не надо было закусывать сырком. Позанимавшись самоиронией, я добрел до кухни.
– Морсика , Дима, морсика , – жалостливо крикнул из комнаты Штырь.
– Угу-м, – отозвался я, припадая к кувшину. А-а-а
– Димон , ты несешь? с подозрением спросил Сема.
Достав бутылку с минералкой, я вернулся в комнату и кинул ею в Штыря.
– А морсик ?
– Вкусный был, спасибо, – осклабился я и потянулся за одеждой.
– Скотина, – обличил меня Сема и припал к горлышку бутылки. Ты куда?
– Домой, нужно привести себя в порядок и переодеться, – ответил я, включая телефон.
На меня обрушился шквал сообщений о Лилькиных звонках, ее СМС, даже открывать не стал. Обнаружил, что ее папаша звонил мне раз пять. Но, главное, я пропустил звонок от своего партнера. А вот это уже было серьезно. Но первым делом вызвал такси.
– Сем, пока, – махнул я ему.
– Вали, Оптимус , – фыркнул Штырь. Увидимся.
Я кивнул и набрал Егорова. Уже сбегая по лестнице вниз и упорно стараясь не замечать, как каждый шаг отдается в голове толчком в висок. Егоров молчал, и я надиктовал сообщение на автоответчик. Когда я вышел из подъезда, такси уже въезжало во двор. Я махнул водителю рукой. Он остановился, и я упал на заднее сиденье, приоткрыл окно и старался дышать только в эту щель.
– Бурный вечерок? понимающе улыбнулся пожилой мужчина, сидевший за рулем.
– Уф, – выдохнул я и потер лицо.
– Надо похмелиться, – со знанием дела посоветовал он.
– Не могу, – ответил я, открывая окно побольше и подставляя лицо ветру. У меня важное дело сегодня.
Затрезвонил телефон. Я машинально ответил и тут же скривился. Лилькин крик обрушился на мою многострадальную голову адовым молотом.
– Железнов, где ты?! орала она в трубку. Я уже больницы и морги обзвонила.
– А бордели? усмехнулся я. Там не искала? Что хоронить-то сразу?
– Урод! взвизгнула она и отключилась.
– Жена? спросил водитель.
Я посмотрел на телефон, по которому снова звонила Лиля.
– Не, ошибка молодости, – ответил я и скинул вызов.
– Да, вот так в молодости выберешь не ту, а потом с этой ошибкой живешь всю жизнь, – понял меня по-своему мужчина.
Я опять усмехнулся. Ошибка моей молодости стала началом моего восхождения на денежный олимп, но теперь эта ошибка прицепом тащила за мной паровозом Лильку. Думать о навязанной невесте не хотелось, и я постарался вообще ни о чем не думать. О Машке тоже думать не хотелось, Машку хотелось увидеть ощутить знакомое тепло ее тела, вспомнить вкус губ. Черт. Организм совершил кульбит, и внизу живота болезненно запульсировало от прилившей крови. Пришлось спешно подумать о Лильке, чтобы возбуждение пошло на убыль.
Расплатившись с таксистом, и выслушав пожелание удачи, я направился домой. Поднимался медленнее, чем спускался от Штыря. Немного поговорил с консьержкой, полюбовался из окна на детей, игравших на детской площадке. Опять вспомнился пацан Данька, и я попытался воспроизвести в памяти его черты и найти в них Машку, но воображение сыграло со мной злую шутку, и я совсем запутался, не сумев четко представить лицо мальчишки. Вздохнув, я поднялся до своей квартиры.
Дверь открылась, и на пороге возникла взлохмаченная Лилька. Вот такой я ее видел впервые. Обычно она наводила полный марафет прежде, чем выйти ко мне. Или же просыпалась раньше, чтобы привести себя в порядок и поймать меня перед уходом на работу. Сейчас же я имел честь лицезреть свою невесту в первозданном виде, без всяких прикрас. Стервозности стало на порядок меньше, зато прорезалась еще совсем юная девушка с достаточно нежными чертами лица. Красные, то ли от слез, то ли от бессонной ночи, то ли от всего сразу, глаза смотрели на меня с такой мукой, что мне даже стало неожиданно стыдно. Надо было скинуть ей СМС, что домой на ночь не вернусь.
– Дима, – выдохнула она и бросилась мне на шею.
– Лиль, ну, что ты, – я неловко погладил ее по спине. Прекращай, я в порядке. Заночевал у друга.
Она потянула носом и тут же ощетинилась.
– Ты пил? стервозным голоском спросила она.
– А то ты не знала, что я иду пить, – в тон ей ответил я, и неловкость, вызванная чувством стыда, исчезла.
Отодвинув от себя Лильку, я вошел в квартиру и закрыл дверь. Она заступила мне дорогу.
– У тебя совесть есть? истерично вскрикнула она. Я чуть с ума не сошла, а ты просто нажрался!
Я прошел в ванную и включил воду, чтобы немного заглушить голос Лильки, ну и помыться заодно.
– Там были бабы? Вы вызывали проституток? надрывалась под дверями Лиля. Ты трахался , Железнов? Ты пил и трахался , пока я тут переживала? Отвечай!
– Да, Лиля, я пил и трахался. Всю ночь. У нас была оргия, охренеть, какая крутая. Как вспомню, так опять хочу, – заорал я в ответ и выдохнул, пытаясь взять себя в руки.
– Железнов, ты ты – она не договорила и ушла от ванной.
Ее рыдания я услышал, как только выключил воду. Матернувшись сквозь зубы, обмотался полотенцем и вышел из ванной. Лилька подскочила с кровати, на которой лежала, уткнувшись лицом в подушку, и закрыла с грохотом дверь. Если она думала, что я пойду ее успокаивать, то сильно ошиблась, я ушел в другую комнату. Открыл шкаф и застыл, думая, что надеть. Глупость какая. Я женщина что ли, чтобы выбирать наряд? Достав джинсы и футболку, я оделся. Выпил таблетку от головной боли, анти-полицай, чтобы уничтожить запах перегара и снова вышел из комнаты.
Лилька все еще плакала. Я немного потоптался под дверями ее комнаты и все-таки открыл дверь. Подошел и сел рядом.
– Лиль, – позвал я.
– Отвали, Железнов, – истерично ответила она.
– Лиль, может, закончим издеваться друг над другом? Не получается у нас, – сказал я и дотронулся до ее спины. Лиль, давай уже все это закончим. Тебе плохо со мной, я меняться не собираюсь. Отпусти меня.
– Нет, – она замотала головой и, наконец, села, вытирая слезы. Не отпущу. Если не хочешь жить нормально, значит, будешь мучиться дальше. Но со мной.
– Лилька, ты мне объясни дураку, зачем я тебе сдался? Ты молодая, эффектная девушка. Ты можешь быть счастлива. Просто не со мной.
– Другой у тебя не будет, – ответила она, шмыгая носом.
Я смерил Лильку неприязненным взглядом и встал с кровати. Минута жалости закончилась, раздражение осталось.
– Ты куда? спросила она, поднимаясь следом за мной.
– На пруда, – огрызнулся и стремительно покинул квартиру.
Злость опять кипела в крови, и я схватил телефон, набирая начальника моей охраны, оставленной в Москве.
– Дмитрий Владимирович, здравствуйте, – поздоровался Алексей.
– Леш, ты меня порадуешь? спросил без предисловий. Он прекрасно понимал, о чем я.
– Только мелочевка, – извиняющимся тоном ответил он.
– Леша, рой, – мой голос зазвенел от ярости. Носом, лапами, чем хочешь, но мне нужен конкретный косяк Селезнева. Понял меня? Не может он быть без скелета в шкафу. В бизнесе кристально-чистых людей не бывает.
– Я понял, Дмитрий Владимирович, – монотонно пробубнил Алексей. Мы стараемся, ищем.
– Ищите! рявкнул я и отключился.
Немного посидев, чтобы взять себя в руки, я, наконец, завел двигатель и отправился к Машке. Упорно старался не думать о том, к кому еду потому, что сразу начинали трястись руки, и вовсе не из-за похмелья. Гнал из головы образ хрупкой девчонки, чтобы не искать ее в зрелой женщине, в которую превратилась Мария Константиновна Светлова. Какой бы она не стала, я просто хочу вспомнить свою юность, как сделал это, встретившись со своими пацанами. Никаких вопросов почему? Ничего такого Черт. Лишь бы не выгнала прямо с порога.
Я настраивал себя на то, что прошло двадцать лет, что мы давно не те Машка с Димкой, какими были в юности. Мы оба прошли свою школу жизни, выстроили свою жизнь без оглядки на прошлое. Мы взрослые и, в общем-то, чужие люди, которых когда-то связала первая любовь. Машка даже не обязана мне улыбаться. Выходило плохо, я волновался все больше, словно опять превратился в того мальчишку, который с отчаянной решимостью рванул следом за нравившейся ему девочкой, чтобы, наконец, сказать ей о своих чувствах И которого отходили пряниками по спине.
Мой оглушительный смех разорвал тишину салона. Перед глазами встало испуганное лицо Машки, когда она вырывала у меня злосчастный пакет из рук. Сколько я отлавливал ее после того, как проорал на всю улицу, что она мне нравится? Да, до ее выпускного, куда прорвался через открытое окно женского туалета на первом этаже. Через двери не пускали. Но когда такие мелочи меня останавливали? С невозмутимым лицом я кивнул девчонкам, прихорашивавшимся у зеркала. Кажется, я даже слышал, как звякнули об кафельный пол их челюсти, когда я прошествовал мимо.
Усмехнувшись, я заглушил двигатель и прикрыл рукой глаза, окунаясь в тот день. Кажется, кто-то из тех двух девчонок открыл рот, собираясь высказать мне за мою наглость, но я приложил палец к губам, подмигнул и выскользнул из туалета. По-моему, она так и осталась стоять с открытым ртом. Потом с таким же невозмутимым лицом прошел мимо директора, учителей и родителей, стоявших перед актовым залом, где проходил выпускной. Меня проводили недоуменными взглядами.
– Это Железнов? донесся до меня голос директрисы.
– Так он же уже выпустился , – отозвалась географичка, и я побыстрей нырнул в сумрак актового зала, отыскивая взглядом своего Светлячка.
Я ее, скорей, почувствовал, чем увидел. Она стояла рядом с амбалом одноклассником и не замечала меня. К ним-то я и направился. Остановился в нескольких шагах и слушал, как тот пытается флиртовать с моей Машкой. С МОЕЙ Машкой! Как бы она не строила из себя недотрогу и не носилась от меня, я столько раз ловил ее затаенные взгляды, что почти не сомневался в ее отношении к себе
– Машка, а можно я с тобой и дальше буду танцевать
Размечта -а-ался. Я подхожу к ним и обхватываю Машку из-за спины, притягивая к себе.
– Думаю, это вряд ли. Сказал я, укладывая голову ей на плечо. – Сегодня Маша будет танцевать только со мной.
Она дергается, пытается вырваться, но быстро сдается, извиняется перед одноклассником, который так и не решился продолжить свои брачные игры, и ретировался под моим многообещающим взглядом. Мои руки на ее талии, мой взгляд блуждает по ее лицу, и мне хочется орать на весь мир, что она лучше всех
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, и вышел из машины. Может, мне и исполнилось сорок лет, но чувствовал я себя сейчас на все шестнадцать. Ладони вспотели, и я с трудом сглотнул ком, подкативший горлу. На мгновение мелькнула малодушная мысль не ходить, но я отогнал ее. К черту волнение, я до зубовного скрежета хочу увидеть ту, что разбила мое сердце в дребезги, потому что за все эти двадцать лет не нашел никого, кто хоть каплю походил бы на нее. И я дико скучаю по моему Светлячку.
Матернувшись сквозь зубы, я решительно вошел во двор и машинально поискал взглядом Даньку. Не увидел. Зато заметил бабу Полю на ее штатном месте. Махнув женщине рукой, я стремительно направился к Машкиному подъезду. Уже поднес руку домофону и вдруг с ужасом понял, что не помню номер ее квартиры. Отчетливо помню каждую щербинку на подоконнике между этажами, где мы сотни раз сидели с Машкой, а номер квартиры нет.
Мой взгляд метнулся к табличке с номерами квартир. Высчитав необходимую мне цифру, я шумно втянул воздух и набрал заветный номер. Домофон отозвался долгим и нудным вызовом. Никто не спешил отозваться.
– Дима, – я обернулся и посмотрел на подошедшую тетю Полю. Нету их. Утром в окно видела, как приехали, недолго побыли дома, потом забрали своего Бандита, прости Господи, и опять уехали.
– Кого забрали? не понял я.
– Мотоцикл, тьфу, – сплюнула тетя Поля и неодобрительно покачала головой. Кирюшка на нем ездит. А иногда и сама Машка носится. Баба уже взрослая, а все туда же. Так что, нету их, Димочка.
– Спасибо, – кивнул я и отошел от дверей подъезда, нажав на домофоне отбой.
Сказать, что я ощутил разочарование, ничего не сказать. Внутри вдруг разверзлась пустота, как будто мне указали на дверь и велели никогда не возвращаться. Только сейчас я понял, насколько сильно хотел ее видеть.
– Ну, уж нет, – рявкнул я сам на себя, заставляя собраться.
Вернувшись к машине, я набрал Ирину.
– Привет, – ворчливо поздоровался я, предвидя, что на меня сейчас обрушиться шквал информации за вчерашний день.
– Ты Дима или Митя? сразу поинтересовалась Ира.
Я задумался и усмехнулся:
– Митя, – сделал чистосердечное признание.
– И что ты хотел, Митя? она поняла, что прямо сейчас я не настроен на долгие разговоры.
– Свяжись завтра с дизайнером и назначь встречу на вторник, – велел я.
– Что-то ты сильно озаботился мелочами, – проворчала Ирина в ответ. Хорошо.
В этот момент ожила вторая линия. Я мельком взглянул на экран и, попрощавшись с Ирой, переключился.
– Димыч , – голос Егорова был до отвращения бодрым. Ты там еще корни не пустил?
– Я гражданин мира, Артурчик , – усмехнулся я. Ты просто жутко соскучился по моей красивой роже или у нас проблемы?
– По твоей роже я тоскую еженощно, ты же знаешь, – бойко ответил он.
– Давай, не пугай меня, – рассмеялся я.
– Уговорил, только на рассвете, – хмыкнул Артур. В общем, во вторник прилетают наши японские партнеры, и твоя красивая рожа на переговорах просто необходима.
– Во вторник? упавшим голосом спросил я и выругался про себя.
– Дим, – Егоров стал серьезным, – нужно.
– Буду, – коротко ответил я.
Мы перекинулись еще несколькими ничего не значившими фразами, и я отключился. Тяжко вздохнул и снова набрал Иру.
– Ириш, встречу с дизайнером назначай на пятницу. Я сегодня уезжаю в Москву на переговоры. Все дела на тебе. Будет что-то важное, связывайся, – дал я новые указания.
– Поняла, – отозвалась Ира.
Ладно, девятнадцать лет ждал, несколько дней погоды не сделают. Хотя, зная Машкину скорость, с которой она может сменить одного мужчину на другого и выйти замуж, лучше сильно не затягивать встречу. Опустив взгляд на невольно сжавшийся кулак, я тряхнул рукой и завел двигатель. Не буду ворошить старые обиды, не хочу. Телефон зазвонил снова.
– Слушаю, – ответил я.
– Дима, – это была Лиля. Прости меня
– Лилечка ! я обрадовался ей, как родной. Дорогая моя, пакуй чемоданы, мы едем в Москву.
– Зачем? настороженно спросила она.
– У меня переговоры, а тебе нужно отдохнуть, – ответил я, и Лилька расслабилась.
Я отключился и широко улыбнулся. А отправлю-ка я дорогую невесту в другую страну, пусть валяется на белом песке и не путается под ногами. А там, глядишь, решение проблемы, наконец, найдется. Машина тронулась с места, и я на секунду зажмурился в предвкушении скорой свободы. Да-а-а
Глава 4
Маша
Утро понедельника, как обычно, внесло сумятицу и суматоху.
– Кирилл, Даниил!!! я грозно рыкнула на мальчишек, еле ковырявшихся в своих тарелках с завтраком вилками. Мальчики, у вас автобус скоро, а мы еще вещи не все собрали. Я суетливо кручусь на кухне, пытаясь вспомнить, все ли собрала мальчикам в дорогу.
– Мань, да все собрали. Кир, еле улыбнувшись, пытался разогнать мое напряжение. Вещи собрали и проверили сумки в коридоре, продукты ты еще вчера сложила в холодильнике, документы и ключи от Бандита на полке в прихожей. Не суетись.
Я виновато посмотрела на мальчиков, тяжело выдохнула и присела рядом с ними за стол.
– Я смогу вас довезти только до автовокзала, дальше вы сами. Данька глянул исподлобья на меня. Не злись, пожалуйста. Я скоро приеду. Потрепала младшего по голове. И да, я помню, что ты на море хотел, но мне отпуск пока ни кто не давал. Так что будешь ждать меня у деда.
– Мань, а что вчера было? Кир боялся смотреть мне в глаза, рассматривая цветочный рисунок скатерти на столе. Чего ты так разоралась-то вечером?
– Извини, – я встала и подошла к окну. Ненужные эмоции нахлынули. Видимо я просто устала. Черт, как стыдно лгать, глядя в эти любимые глаза моих мальчишек.
– Мань, может, расскажешь. Кир подошел сзади и положил руки мне на плечи.
– Расскажу, обязательно расскажу. Но не сейчас, – я повернула голову и посмотрела на него снизу-вверх. Вот закончу этот проект, возьму отпуск, приеду с Данькой к тебе и расскажу.
Отвезя мальчишек на вокзал, я расцеловала их на прощание:
– Звоните почаще, – мальчики одновременно чмокнули меня в щеки с двух сторон.
– Мань, постарайся побыстрее освободиться. Данька глянул не меня с нескрываемой надеждой.
– Я постараюсь, родной. Обняла его, затем Кира. Все, бегите, автобус скоро отъезжает. Легонько толкнула старшего в спину. Доберетесь, обязательно позвоните. Крикнула напоследок, развернулась и направилась к своей машине.
Стены родного офиса встретили меня видом улыбающейся подруги, приготовившей вкуснейший кофе, и утянувшей меня во двор офис-центра в беседку, в народе прозванную «курилкой». Там же меня ждал и подробный отчет о том, как я провела вчерашний день. Вот я и рассказывала, все с точностью до мелочей ибо Ленка других форм рассказа и не принимала – стыдясь посмотреть ей в глаза, когда мой напряженный рассказ перебил звук разбивающейся чашки, выпавшей из рук подруги.
– Как ты его назвала? она смотрела на меня округлившимися от удивления глазами.
– Лена, ты все правильно услышала, – я тихо пробормотала себе под нос, когда память услужливо подкинула мне очередное воспоминание.
На улице ночь, и мы стоим в подъезде, о чем-то разговариваем, шепчемся, словно прячем от окружающих наш маленький секрет, хотя и мои и Димкины родители, да и все знакомые знают, что мы встречаемся.
– Машка, я люблю тебя. Сильные руки прижимают меня к мужскому телу, а его губы совершают неспешное несмелое путешествие по моему лицу, все чаще опускаясь вниз.
Я таю в этих объятиях, как расплавленный воск, прижимаюсь к нему, словно пытаюсь слиться в единое целое.
Он подхватывает меня и усаживает на пыльный подоконник, и я уже ногами, затянутыми в модные джинсы-стрейчи , обнимаю его, будто боясь отпустить, потерять. Прижимаюсь к нему крепче руками. Я запрокидываю голову назад, когда мягкие губы опускаются мне на шейку, чуть неуверенно прокладывая дорожки из поцелуев вниз к вырезу моего топика. Его руки гуляют по моей спине так нежно и трепетно, что я уплываю, от такой неспешной ласки, в омут, теряю полную связь с окружающим миром, отдаваясь только этим ощущениям.
– Машка, что же ты делаешь со мной. Он еле слышно шепчет.
– Дима, – я выдыхаю имя любимого, когда он захватывает в плен мои губы
– Ты знаешь, как это называется? подруга громко возмущается. Мань, это клиника!!! Понимаешь? Долбанная шизофрения, мать ее!
– Ладно, – я спокойно соглашаюсь со столь кратким, но емким определением, ибо сама понимаю всю глубину той пропасти, в которую постепенно и безоговорочно падаю, и кажется, уже даже не сопротивляюсь. – Лен, пора работать. Идем. мне сложно объяснить самой себе, почему так все произошло
Вечерние сумерки принесли немного прохлады, когда я, выпутавшись из липкой паутины работы, приехала вечером в родной двор.
– Маша! громкий окрик соседки застал меня в момент, когда я закрывала дверь машины. Маша, там это – тетя Поля запыхалась, пытаясь как можно быстрее подойти ко мне.
Я усмехнулась, оглядела пожилую соседку, вспомнив как она гоняла нас по двору, махала в нашу сторону маленьким кулачком и угрожала все время, что будет жаловаться родителям. Как же смешны были тогда ее угрозы, как смешны и наивны были мы в том нежном юношеском возрасте.
– Теть Поль, не спешите так, вам же тяжело. Я закрыла машину и пошла ей на встречу.
– Маш, там Железнов вчера к вам приезжал. Из моих резко задрожавших рук выпала связка ключей. К вам приезжал, но я сказала, что тебя с пацанами дома нету. Он и уехал.
– Спасибо, теть Поля, – я присела, чтобы поднять ключи, пытаясь скрыть нервный тремор. Спасибо, что сказали.
– Машенька, тебе плохо? Соседка смотрела на меня, не пряча сочувствия.
– Все нормально, теть Поля. Я погладила ее по плечу, – Пойду я, завтра день тяжелый. развернулась и пошла домой. Вечер переставал быть томным, опутывая меня воспоминаниями, эмоциями.
Я зашла в подъезд, растерянно оглядывая стены, выкрашенные еще в годы моей юности в какой-то нелепый голубой цвет, теперь имевшие облезлый и заунывный вид. Плечом облокотилась о косяк когда-то любимого нами пыльного подоконника, пытаясь до конца осознать сказанное все всегда – знающей соседкой. «Какого черта, Железнов? Какого черта тебе здесь было нужно?» – паникуя, мысленно орала я, пытаясь понять поступок Димы.
Сама не осознавая, ухватилась рукой за край подоконника, крепко сжав, до белых костяшек, пальцы, пытаясь заглушить вой, который вырывался из груди.
– Теть Маша, вам плохо? сзади раздался голос соседки – пятнадцатилетней Алены.
– Нет, Аленушка, все хорошо. я громко выдохнула и виновато посмотрела на девочку. Все хорошо
– Фух , как здорово! – я весело закричала, перекрикивая рев музыки, и посмотрела на любимого. Димка, как классно здесь. Махнула рукой в сторону колеса обозрения. Спасибо, что вытащил меня сюда.
– Машка, для тебя все что угодно, – он нежно прижимает меня и целует в лоб.
– Я так давно не каталась на качелях – каруселях. С нежностью смотрю в такие родные глаза.
– Светлячок мой глупый, – Димка не выпуская меня из объятий, тащит к карусели, которая сильно раскручивается. Кресла-зонтики, при этом, распрямляются, переходя полностью в горизонтальное положение. Бежим, очередь в кассу займем, а то скоро все закроется. Он перехватывает мою ладонь и тащит к аттракциону.
Не смотря на поздний вечер Луна-парк светится разноцветными огоньками, из колонок, хаотично расставленных между каруселями, громко звучит разнообразная музыка, периодически превращаясь в полную какофонию невнятных звуков и ударов. Между аттракционами суетятся нарядно одетые люди, бегает разновозрастная малышня, снуют продавцы леденцов-петушков на палочке.
– Машка, а медведя хочешь? любимый привел меня к будке – тиру. Сейчас я тебе его подстрелю, – он подмигивает, глядя на меня, затем достает мелочь и покупает горсть пулек для ружья.
Я громко хохочу, когда любимый обиженно сопит и морщит лоб, если не попадает в мишень.
– Смешно тебе, да? Димка грозно смотрит на меня... откладывает ружье, хватает в свои крепкие объятия и начинает щекотать.
– Димка, пусти! я смеюсь еще громче, вырываясь из его сильных рук. Я не буду-у над тобой смеяться. И дергаюсь, когда его пальцы перебирают мои ребрышки, останавливаются на талии и продолжают щекотать. Мороженое-е хочу, – громко выдыхаю, когда Димка выпускает меня.
– Мороженое, так мороженое. Любимый хватает меня за ладонь и тащит к толстой тетке, стоящей около перевозного холодильника.
Я смотрю на пожелтевшую от времени фотографию, где мы вдвоем с Димкой гуляем по Луна-парку, едим мороженое и счастливо улыбаемся, глядя в объектив фотоаппарата. Смахиваю слезу, сбежавшую на щеку, делаю глоток вина и звоню Ленке, чтобы рассказать последние новости.
Дима
– Ну и что ты собираешься делать? Егоров протянул мне стакан с коньяком.
А что я собираюсь делать? Собираюсь вернуться в город своего детства и юности, вот, что я собираюсь делать. Лилька уже отправлена в Милан, ее подруга оплачена ей в довесок. Три недели я не услышу и не увижу ее, на большее эта маленькая сколопендра не согласилась. Встреча с японцами прошла вполне успешно, и желанный контракт подписан. Что еще надо для счастья?
– Попробую начать все сначала, – ответил я, делая глоток.
– Она тебя уже обманула однажды. Простил? мой партнер упал в кресло напротив, закинул ногу на ногу и раскурил сигару.
– Двадцать лет прошло, Артур, – я отставил стакан и закинул руки за голову. Обиды давно нет, только непонимание произошедшего.
– Надеешься понять? он с интересом смотрел на меня. А нужно ли это?
Я задумался. Еще десять лет назад я бы сказал нужно. Сейчас я просто хотел Черт, я не знаю, чего я хотел. Я просто хотел увидеть наваждение своей юности, заглянуть в глаза и понять, что я к ней чувствую. И если пойму, что она помнит меня так же, как я ее, если помнит все, что между нами было, то Черт возьми, да! Я хочу попробовать начать все сначала.
– Мы изменились, Артур, – наконец, ответил я. Я, она, даже ты, – усмехнувшись, я посмотрел на него.
– Такие не меняются. Стерва всегда остается стервой, – Егоров отпил из своего стакана и внимательно посмотрел на меня.
Меня неприятно резануло это слово стерва. Его я относил к Лильке, но никогда к Машке, даже тогда, когда в моей душе проворачивали раскаленный металлический прут.
– Артур, не надо, – сказал я и встал с кресла. В любом случае, первая встреча многое покажет.
– Ты гонишься за призраком, Димка, – он подошел ко мне и положил руку на плечо. Я еще помню, что тогда с тобой творилось. Не хочу, чтобы ты опять разочаровался.
Я посмотрел на Егорова и слега похлопал его по руке.
– Я двадцать лет за ним гонюсь, – усмехнулся я. Не переживай, чтобы там ни было, но так, как тогда, не будет. Я уже не тот впечатлительный мальчик.
– Это точно, – усмехнулся Артур. Ты Дмитрий Железнов человек из стали.
– Железный человек, – хохотнул я и вернулся в свое кресло. За успешный проект!
– За успех! Егоров отсалютовал мне стаканом, и мы выпили, постепенно направляя разговор в другое русло
Скрипят старые качели, этот скрип бьет по нервам, но Штыря не согнать. Длинный и нескладный, он поджал под себя ноги и упорно пытается раскачаться до «солнышка». Ему это не удается по одной причине, носки его кед постоянно тормозят разбег качелей, Штырю все равно. Он продолжает раскачиваться и скрипеть, действуя всем на нервы.
Я выкидываю окурок сигареты и поднимаюсь со скамейки.
– Ну и что ты будешь делать? спрашивает меня Колька Свешников. Пойдешь мириться?
– Пусть она первая подойдет, – говорит Лерик. Мужик не должен показывать слабость, иначе бабы сядут на шею.
– Ты-то откуда это знаешь? насмешливо спрашивает Лом.
– Так говорит батя, – парирует Холерик.
– Димон , – зовет меня Огарок, – ты сам-то что думаешь?
Я смотрю на него и невесело усмехаюсь. Вот уже три дня мы с Машкой в ссоре, поводом к которой послужила какая-то мелочь. Но слово за словом, и мы наговорили друг другу кучу гадостей. Кажется, я назвал ее безголовой курицей, она меня придурком с вакуумом в башке. После выкрикнула, что между нами все кончено, и я в запале ответил давно пора. Вот и поговорили. Теперь я подыхаю от мысли, что это конец, но не решаюсь подойти. Не знаю, что меня останавливает. Наверное, сначала гордость, потом страх услышать подтверждение брошенных в воздух слов. А так вроде бы остается надежда, что все это недоразумение. Терпеть и надеяться тяжко, но я упорно продолжаю маяться от неизвестности и страха. Она тоже молчит, и что творится у нее на душе мне представить сложно.
– Димон , – снова зовет Колька.
– Не знаю, – вздыхаю я и достаю новую сигарету.
Штырь, наконец, спрыгивает с качелей и подходит ко мне. Он отнимает уже прикуренную сигарету, глубоко затягивается и с наслаждением выдыхает. Потом достает из кармана деньги.
– Держи, – говорит он голосом щедрого барина.
– На бухло? интересуется Холерик.
– Облезешь, – фыркает Штырь. На цветы и конфеты. Пацаны, у кого еще есть, моих не хватит.
Колька достает из кармана мелочь, Лом тоже добавляет, Лерик, помявшись, все же кидает свою порцию в общую кучу. Я с удивлением смотрю на парней.
– Вали к своей Машке, смотреть тошно, подкаблучник, – презрительно говорит Штырь, но я понимаю, что он просто прячет за презрением сочувствие и желание помочь.
– Во второй раз пусть сама подходит, – вставляет Валерка.
– Спасибо, пацаны!
Стопор, сдерживавший меня три дня, спадает. Черт с ней с гордостью, переживу. Через полчаса я уже стою под дверями Машкиной квартиры, сжимая под мышкой конфеты и букет цветов. Вытираю о джинсы вспотевшую от волнения ладонь и звоню. Дверь открывает сама Машка. Она с минуту смотрит на меня красными глазами. Ее нос распух, и я понимаю, что она плакала.
– Светлячок, – растерянно говорю я.
Она вдруг срывается и крепко обнимает меня за шею.
– Никогда больше не смей со мной расставаться, – срывающимся голосом говорит она.
Я обнимаю Машку, сильно-сильно прижимая к себе, и прячу улыбку в ее волосах.
– Машк , я люблю тебя, – шепчу я.
– А я тебя, очень-очень, – отвечает она, и я ловлю ее губы
– Когда ты собираешься возвращаться? Егоров еще раз бегло посмотрел условия контракты.
– Сегодня выезжаю, – ответил я. У меня намечена важная встреча на пятницу.
Артур отложил папку с документами и взглянул на меня поверх своих стильных очков.
– Хочешь знать мое мнение? спросил он.
Я не хотел, потому что прекрасно знал, что он скажет. Артур не одобрял моего бегства из столицы. Более того, он считал, что я должен оставить эту блажь и вернуться в центр деловой жизни. Когда я уезжал, в общем-то, надолго рассиживаться там и не собирался. Но стоило увидеть родные улицы Тогда-то желание задержаться и укоренилось.
