Текст книги "Кофейня мадам Мирабель (СИ)"
Автор книги: Юлия Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
– О боги, Мирабель! – Свекровь вконец опешила от дерзости молоденькой невестки и встала как вкопанная посреди дорожки, затененной переплетенными ветвями кленов и лиственниц.
– Всего наилучшего, мадам, – прошипела, не оборачиваясь. И все такая же гордая и независимая направилась к запруженной конными повозками проезжей части.
Словесная перепалка с неприятной во всех смыслах женщиной ощутимо меня вымотала. Чувствуя упадок сил и легкое головокружение, завернула на соседнюю дорожку, ведущую к выходной парковой арке и, наблюдая за мельтешением карет на дороге, решила выпить кофе и немного перекусить.
Но прежде следует заглянуть в редакцию газеты и дать объявление о найме сотрудников.
Ближайшее отделение разыскалось на соседней улице, спустя десять минут терпеливых поисков. Ориентируясь по памяти Бель, пересекла площадь с фонтанами, свернула в тихий проулок и набрела на серое двухэтажное здание с облупленными стенами и огромными темными окнами, которое навело на ассоциации со старинными ткацкими фабриками века этак девятнадцатого.
Со стороны оно выглядело заброшенным, но внутри кипела жизнь. В темном коридоре я столкнулась с пожилой четой, спускавшейся с лестницы. Они бурно обсуждали продажу старого имения и сетовали, что дают уже пятое объявление подряд, а никто из покупателей так и не объявился.
Второй этаж занимали столы, между ними сновали суетливые журналисты: они бегали туда-сюда с блокнотами, что-то обсуждали и исчезали в соседнем зале. Дальше виднелись механизмы для верстки газет, а в самом начале огромного зала стоял овальный стол. За ним сидела молоденькая секретарша. При виде меня, она оторвалась от заполнения бумаг и улыбнулась.
– Слушаю вас, мадам?
Дождалась относительной тишины и сообщила:
– Хочу дать объявление в газету.
– Какого содержания?
– Планирую открыть кофейню. Нужны работники. С самыми разными навыками и умениями.
– Конечно, – секретарь протянула листок, писчее перо и махнула к столу для посетителей под маленьким окном с двойными грязными стеклами. – Напишите текст объявления, и уже завтра с утра оно выйдет в новом номере «Ведомостей Весталии». С вас три сальда, мадам.
Сунув руку в дамскую сумочку, отсчитала три медных монетки, положила на стол и с тяжелым сердцем присела на старый качающийся стул заполнить бланк, не особо и рассчитывая, что кто-то из горожан вообще откликнется.
* * *
– Бель, это переходит все границы! Поиграла в независимую и хватит. Весь королевский Двор уже знает о нашем предстоящем разводе. И о пари, представь себе, тоже! Только не говори, что это не ты разболтала многочисленным подружкам о нашем разрыве. Я стану главным шутом Двора! Черт возьми, не только Двора. Всей столицы. А может, и королевства! Друзья и знакомые уже смеются у меня за спиной! Знаешь, какое это унижение... для одного из главных претендентов на корону и трон? Бель, ты вообще слышишь меня? Открой дверь. Я приказываю!
Новый грозный удар о прочное дерево вызвал в голове всплеск острой боли.
Вздрогнув, обхватила плечи руками и прошипела:
– Уходи, Йен. Оставь меня в покое!
– Не уйду, – донесся из-под двери грозный рык. – Пока не откроешь и не впустишь мужа в спальню!
– Ты давно мне не муж! И хватит об этом. Я устала и собираюсь ложиться.
– Мирабель, немедленно впусти мужа в спальню. – Не слыша моих ответов, опять грозным ревом потребовал пьяный герцог. – Или…
– Что?
– Я ее выломаю!
Я помассировала ноющие от боли виски и уставилась в горящий камин.
После посещения банка, затем газеты и дачи объявления, я наведалась в ресторанчик, плотно пообедала и отправилась гулять по оживленным улочкам Ривтауна.
Возвращаться на ночевку в имение, из какого планировала съехать в ближайшие дни, не было ни малейшего желания. Вот только лишних денег на съем жилья у меня не имелось. Я очень рассчитывала, что банк одобрит уважаемой госпоже заём и после этого я, наконец, вырвусь из цепких когтей семейки Веймаер. Увы, к моему горькому сожалению этим вечером пришлось стиснуть зубы и приехать обратно в дом мужа.
В итоге, преодолев гостиную перебежками, я метнулась к лестнице с желанием незаметно скрыться в личных покоях. Не сумела. Йен, сидевший у камина с хрустальным бокалом в руке, заметил выздоровевшую и заметно похорошевшую жену. И бросился следом.
– Мирабель? Ты вернулась?
Не представляю, сколько Веймаер успел осушить бутылок коньяка в течение дня, но судя по заплетающемуся языку и трем падениям на лестнице – не мало.
В очередной раз ударив в дверь и не дождавшись реакции, Йен прорычал:
– Отлично, Бель. Давай, продолжай в том же духе. Но сделай одолжение. Потом не жалуйся, что муж тебе изменяет!
О как заговорил.
Гордо вздернула голову, отвернулась к окну и откликнулась:
– Не волнуйтесь, Ваша Светлость. Ваша личная жизнь меня давно не волнует.
– Не волнует, говоришь?
– Ни капли!
– И если я прямо сейчас поеду в бордель, тебя это тоже не чуточку не заденет, любимая?
– Не заденет, – процедила сквозь зубы.
– Не верю. Впусти меня. Даю тебе последний шанс.
– Нет!
– Что ж… – Йен хрипло рассмеялся, зло пнул дверь мыском ботинка и, громко насвистывая, направился к лестнице. – Эдди, готовь экипаж. Едем в квартал Красных Роз.
– Понял, мсье, – откликнулся прислужник имения.
С нижних этажей донесся шум, хлопанье дверей и вскоре через главные ворота прокатилась обитая черной тканью карета.
Я проследила за исчезновением крытого экипажа в вечерних сумерках, задернула шторку и отвернулась к кровати.
Из глубин памяти Бель вырвались отвратительные образы «нашей» первой брачной ночи с Веймаером. Худенькое женское тело с белой кожей, распластанное на шелковых простынях. Полумрак. Треск каминных поленьев. Тяжелое отрывистое мужское дыхание у самого уха. И железные пальцы на запястьях сдернутых вверх хрупких рук.
Воздуха стало отчаянно не хватать, грудь сдавило острым удушьем. Я будто сама пережила всё то, через что прошла несчастная молоденькая выпускница Академии после свадебного обряда. Из глаз брызнули слезы.
Скучать по нему?
Пустить его в постель?
Веймаер даже смутно не представляет, как неистово ненавидела его «дорогая» супруга! Супруга, какую он сутками напролет пичкал снадобьями сомнительного происхождения в надежде скорее приблизить ее кончину.
Нет! Достаточно грёз.
Я выиграю пари, открою кофейню и получу долгожданный развод.
Укрепившись в собственных мыслях, преисполненная решимости – завтра же взяться за ремонт старого заброшенного заведения, забралась под легкое одеяло и сразу уснула.
… Йен, исходя из веселых сплетен горничных, вернулся только под утро.
Пьяный, в изорванной рубахе и со следами алой губной помады на лице. Покачиваясь, поднялся наверх, заперся в собственной спальне и еще не выходил.
– Еще чаю, мадам? – Выдернул из дум сахарный голосок светловолосой служанки. Той самой, что вчера утром охотно обсуждала мое внезапное исцеление с лицемерными подружками.
– Да, – сухо ответила. – И можешь идти.
Девушка подлила в фарфоровую чашечку горячий напиток с земляничным листом, поставила чайник на стол, исполнила книксен и удалилась.
Стянув из вазочки воздушный кекс с изюмом, сделала глоток чая. Из распахнутых окон в пол в столовую врывался легкий ветерок, трели птиц и шелест деревьев. Тонкие белоснежные занавески чуть заметно трепетали.
Погода стояла чудесная – на синем небе не было ни единого облачка, солнце щедро делилось теплом. Издали доносился стук копыт, где-то на соседних шумных улицах кричали курьеры и наемные извозчики.
О новой измене мужа с девицами из дешевого борделя, куда он наведался сразу после нашей ссоры, я не вспоминала. Всю меня потряхивало от неизвестности и тягостного ожидания. В объявлении о найме на работу я четко указала временной отрывок – явиться к кофейне сегодня с десяти до одиннадцати утра. И указала адрес тетиного заведения.
Стрелки часов неумолимо близились к десяти.
Следовало съездить к кофейне и узнать – откликнулся ли хоть кто-то на объявление. Или забытое тетино наследство придется восстанавливать собственными силами?
Стряхнув с пальцев хлебные крошки, допила ароматный чай с земляникой, покинула столовую и, забросив легкую летную сумочку на плечо, наняла открытый экипаж и поехала по уже знакомому адресу – к Площади Мостов.
Глава 7
Я была готова ко всему – даже к печальной участи – остаться у кофейни в полном одиночестве. Всю поездку по оживленным улочкам Ривтауна сжимала кулаки, кусала губы и успокаивала себя глубоким дыханием.
И вот момент истины настал.
Карета вывернула из-за угла аптечной лавки, миновала арочный мост, и я шумно выдохнула. У покрытого трещинами знакомого крыльца толпился народ. Мужчины, женщины. В опрятной одежде и рваных камзолах, в шляпах и с непокрытыми головами. Их было много. Они говорили, смеялись; многие в руках сжимали ту самую утреннюю газету.
С чувством облегчения велела извозчику остановиться, расплатилась и решительно шагнула к шумным горожанам.
– Доброе утро, дамы и господа.
Голоса оборвались. Ко мне обратились десятки внимательных взоров. Выдержала момент и сообщила:
– Я Мирабель Веймаер, владелица вот этой старинной лавки. Именно я дала объявление о найме работников.
– И каково жалование, мадам?
– Что надобно делать? Если чего тяжелого таскать или думать головой, то это не к нам.
– На какой срок принимаете?
Вопросы посыпались со всех сторон.
– Тишина, – повысив голос, властно махнула рукой и обвела толпу твердым взглядом.
Мужчины (в основном кричали они) тотчас умолкли. Женщины переглянулись.
– Сразу предупреждаю. Работать придется много. От зари до заката. Видите помещение? – Я покосилась к кофейне. В этот момент будто по воле злого рока от фасада с грохотом отвалился приличный желтоватый кирпич. – Так вот. Мне нужны сильные, выносливые, исполнительные работники, которые в очень короткое время восстановят кофейню с нуля.
– Сроки?
– Два месяца. Максимум, два с половиной, – отчеканила в лицо бородача, сминавшего в руках старую кепку.
По толпе побежали шепотки. Несколько человек решительно попятились и, не прощаясь, перебежали оживленную проезжую часть и скрылись на соседнем тротуаре. А вот и отсеялись халтурщики, желавшие получить деньги задаром.
– Теперь по поводу жалования. – Проводив их взглядом, хмыкнула и продолжила. – Оплата двадцать сальдов в месяц.
– Маловато…
– Ага…
– Деньги платите вперёд? – Из толпы вырвался пронырливый немолодой мужчина. Тощий, в измятом коричневом костюме явно бандитской наружности и бесцеремонно протянул мне ладонь, расплываясь в щербатой улыбке. – Я беру только вперёд.
Окинув умника прищуренным взглядом, покачала головой.
– Никакой оплаты вперёд. Жалование – строго в конце месяца, после проделанной работы. Более того, – я выдержала долгую паузу, полностью завладев вниманием людей. – В первый и второй месяцы возможны задержки с оплатой. Пока кофейня не заработает в полную силу – о прибавках к озвученной сумме прошу вопросов не задавать.
По толпе пробежался тихий разочарованный вздох.
Горожане помялись с ноги на ногу и принялись покидать залитое летним солнцем пока еще неуютное крылечко кофейной лавки. С грустью провожая людей, решила обратно никого не зазывать. Мне нужны порядочные, ответственные и преданные делу помощники. А большинство явившихся сегодня по объявлению обычные любители легкой наживы.
– Мадам, – из тягостных размышлений выдернул басовитый мужской голос. – Я хочу к вам наняться.
– И я, мадам.
– Мы тоже готовы.
Рядом осталось несколько человек. Четверо мужчин: крепких молодых и один пожилой, седовласый, с аккуратно постриженной бородой и две женщины средних лет, как позже выяснится родные сестры.
– Имейте в виду, работа предстоит тяжелая, – с глубоким вдохом напомнила, ликуя в душе, что не осталась без помощников. – А оплата только в перспективе. Пока мне не одобрят в банке заём. Если одобрят, – шепнула одними губами, скорее для себя.
– Мы не боимся трудностей, мадам.
– Да, не боимся. Говорите, с чего начать?
– Так, – улыбнулась и еще раз внимательно изучила новых помощников. Доверять им было страшно, но и оскорблять с виду приличных, хоть и бедных горожан тоже крайне не вежливо. – Как вас зовут?
– Я Терсен, мадам, – откликнулся самый молодой из мужчин – с короткими темными волосами, шрамом на подбородке и серыми глазами. – До этого работал грузчиком и подмастерьем, но обе лавки разорились. Меня выставили на улицу.
– Я Бред Олден, – сообщил седовласый и указал на двух мужчин, – это мои сыновья Люк и Оливер.
Не симпатичные братья с крупными чертами лица и носами картошкой синхронно кивнули вихрастыми головами.
– А мы Лизбет и Лорна, – представились сестры лет тридцати на вид, в одинаковых ситцевых платьях в горошек и в простеньких шляпках.
– Очень рада, обращайтесь ко мне мадам Мирабель. А теперь, идемте, познакомлю вас с кофейней моей тетушки.
Терсен уверенно дернул дверную ручку на себя. Раздался скрип, дверь с жалобным писком повисла на верхней скобе, а потом и вовсе отвалилась. Парень тут уже заботливо ее подхватил, приставил к стене и виновато потупился.
– Простите.
– Всё нормально, – я улыбнулась. – Ее в любом случае придется менять. Мебель и стойку тоже. Входите, не стесняйтесь.
Первыми в старое пыльное заведение нырнули сестры, за ними мужчины. Окидывая хозяйским взором остатки вывески над козырьком и мысленно прибрасывая во сколько обойдется её замена – на новую, яркую и красивую, вдруг ощутила спиной чей-то пристальный, буквально осязаемый взгляд.
Он ужалил между лопаток, вызывая в груди невольную дрожь.
Вздрогнув, резко оглянулась к противоположному затененному тротуару. По нему сновали степенные пешеходы, бегали юркие курьеры, прогуливались дородные дамы. Боковое зрение всего на мгновение выхватило высокую фигуру в элегантном костюме. Мужчина уверенной походкой стремительно отдался, теряясь среди людей. Я рассмотрела широкие плечи, темные волосы, собранные в низкий хвост. И это всё. Расстояние и тот факт, что он был ко мне спиной – не позволил разобрать его внешность, а через секунду он окончательно пропал за углом.
Мой рассеянный взгляд вновь уперся в простолюдин, пожилых мсье и мам с колясками.
– Мадам? – Из ступора вырвал окрик сестер. – Мы осмотрелись.
– Вы правы. Тут страшное запустение.
– Да, – тряхнув головой и оправдав пристальный взор темноволосого незнакомца банальным любопытством, нырнула в кофейню.
В лицо привычно повеяло пылью, затхлыми ароматами и старым иссохшим деревом.
– Без инструментов не обойтись, – заметил седовласый Бред, замерев у древней стойки.
– Верно, – задумчиво кивнула.
Я совсем не подумала о подручных приспособлениях. Чего уж там, вообще не надеялась, что сегодня кто-то придет.
– У нас как раз имеются необходимые в амбаре. Долото, молотки, малярные кисточки, ножи, арматура, – охотно сообщил его сын.
– Мы живем в пяти минутах отсюда, в соседнем переулке. Если прикажете, всё принесем.
– Отлично, несите.
Отец с сыновьями дружно кинулись к порогу.
– А мы тогда швабры, веники, совки, тряпки и ведра, – подхватили инициативу Лизбет и Лорна и тоже шагнули к порогу.
– Ну а я, – Терсен оглядел ужасающий первый этаж и мрачно усмехнулся, – пока парни и дамы не вернулись, вынесу весь мусор и хлам на улицу.
И шагнул к вонючей куче тряпья в дальнем углу, без тени сомнения берясь за нелегкую работёнку.
* * *
Переносить мусор пришлось в железном чане, найденном под барной стойкой.
Терсен сгребал зловонные груды в чан и выносил на задний двор, где выкопал глубокую яму, в которой чуть позже мы сожгли хлам, изодранные скатерти, постельное белье, шторы и ветхие полотенца.
Пока помощники под шумные беседы и смех наводили порядок непосредственно в кофейне, я поднялась наверх с желанием еще раз обследовать крохотную, но вполне уютную квартирку Лукреции. На счастье, отделка помещений особо не пострадала. Стены гостиной и спальни были выложены светлой плиткой с золотистыми прожилками. Потолок облицовывали белые панели. А вот тумбочки, кресла, пуфики, диванчик – всё требовало замены.
Тихо ругнувшись сквозь зубы – за подарочек небес в виде перемещения меня в новый мир в тело нелюбимой дочери и отвергнутой жены, я решительно поставила сумочку на единственный целенький чайный столик, сбегала вниз – и под изумленные взгляды простолюдин взяла таз, тряпку и резиновые перчатки.
– Не люблю сидеть без дела, – отговорилась шутливо, вернулась наверх и взялась наводить чистоту в некогда приятной на вид маленькой спальне.
Через час ко мне присоединились Лизбет и Лорна.
– Мадам, давайте поможем?
Я разогнула спину от подоконника, который усердно оттирала от птичьего помета уже второй час подряд и предложила:
– Лучше займетесь уборкой зала для посетителей.
– Мужчины прекрасно справляются без нас.
– Ага. Очистили зал, вынесли всю старую мебель, теперь занялись опустошением рабочей кухни.
Сестры ловко пристроились с двух сторон и, пока я занималась окнами, взялись отмывать плитку на стенах.
За совместной работой и веселыми разговорами – а женщины оказались милейшими собеседницами, день пролетел незаметно.
Устало смахнув со лба испарину и всплеснув влажными руками, с удовольствием оглядела отчищенную от грязи, хлама и старья теткину спальню. До уюта и порядка еще далеко, но начало положено – и это радует.
– Заменю мебель, развешу на окнах шторы с белым кружевом, украшу подоконники цветами, и квартирка будет как новая, – пробормотала под нос, мысленно выстраивая в голове план работы на последующие дни.
– Вы хотите переехать в кофейню? – Шепотом спросили сестры.
– Хочу, – призналась я. И чем быстрее это сделаю, тем лучше.
Когда вернулась на первый этаж – искренне изумилась преображению старой кофейни. Мусор и сломанная мебель исчезли. Стены выглядели намного лучше. Никаких свисающих кусков обивки, паутины и грязи. Углы поразили отсутствием плесени и слоем многолетней пыли. Стойка оставляла желать лучшего, но выглядела гораздо чище и свежее.
– Что скажите, мадам Мирабель? – Спросил Терсен за всех, стряхивая с одежды остатки грязи.
Мужчины были уставшими, тяжело дышали и теперь отдыхали, привалившись к стене.
От переизбытка эмоций дыхание перехватило.
– Вы огромные молодцы. Сделали за день то, что другие не сумеют и за неделю.
– Мы старались, – чуть смущаясь, признались Люк с Оливером.
– Специально для вас.
– Я польщена. И раз такое дело, – уверенно сняла сумочку с плеча и открыла. – До жалования еще далеко, но отпустить вас без благодарности не могу. Вот, держите за работу. Вы заслужили.
Каждому из помощников и сестрам я вручила по одному блестящему сальду.
– Увидимся завтра в десять утра.
– Конечно, – воодушевленные работники обменялись довольными взглядами, – мы придем.
Щелкнув напоследок по выключателю в стене, с радостью отметила, что электричество в кофейню проведено и исправно работает, и вслед за всеми покинула неработающее затянутое вечерним сумраком заведение. Терсен вернул оторванную с петель дверь на место, подпер ее мусорной корзиной и распрощался.
Через пять минут с тяжелым сердцем я катилась обратно в имение.
Летнее солнце погасло за горизонтом. Широкие улочки Ривтауна заливала синеватая мгла. По обочинам горели фонари, всюду было оживленно, шумно, работали кафе, рестораны и лавки. По Площади Мостов гуляли влюбленные парочки. Играли уличные музыканты. По реке время от времени плыли груженые баржи, оглашая местность долгими гудками.
Размышляя о перечне покупок, необходимости заключения контрактов с поставщиками кофейных зерен, шоколада и сладостей, какие планировала выпекать по рецептам тёти Лукреции, не заметила, как экипаж подкатил к распахнутым воротам герцогского особняка.
– Прибыли, мадам.
– Вот, возьмите.
– Благодарствую. Доброго вечера.
– И вам.
Едва я очутилась на каменной дорожке, ведущей к крыльцу – по сердцу полоснула острая боль, а к горлу подкатила тошнота. Поместье было охвачено огнями, шумом и женскими взвизгами. С изумлением взирая на раскрытые настежь окна, из которых веяло приторной смесью духов, горечью табака и доносился громкий смех, я от неожиданности даже замедлилась.
Йен устроил в мое отсутствие званый приём?
Почти угадала.
«Прием», а вернее – вечер разврата (иначе не назовёшь) был в самом разгаре. По коридору прогуливались незнакомые мсье в дорогих костюмах с бокалами в руках, а рядом вились девицы в откровенных нарядах.
Пока шла по имению вдоволь насмотрелась на уединившиеся за шторами и в углах веселые парочки. Воздух, пропитанный алкоголем и едким дымом, царапал горло. Всюду хохотали, спорили, двое мужчин даже затеяли драку у подножия лестницы.
– А вот и ты, дорогая, – чуть не сбил с ног пьяный возглас Йена, едва я вошла в залитую желтыми лампами вечернюю гостиную.
Муж сидел на диване, а у него на коленях развалилась незнакомая девица. Светлая мужская рубаха из дорогой ткани была расстегнута и лежала на выпуск. Одной рукой он потягивал из хрустального бокала вино, а второй обнимал пышногрудую красотку за талию, которая рисовала по его голой груди зигзаги и вульгарно хихикала.
Кресла тоже не пустовали. Память Бель легко опознала в двух молодых темноволосых мужчинах друзей Веймаера. Их имена вертелись на языке, но в уме так и не всплыли. У обоих на коленях красовалось по веселой куртизанке. При моем появлении влиятельные господа умолкли и с интересом уставились на хозяйку.
Зато благоверный никак не желал успокаиваться.
– Бель, мы все тебя заждались.
– Очень в этом сомневаюсь. – Процедила ледяным тоном, не шелохнувшись с порога.
– Клянусь, я места себе не находил, гадая, где ты. – Заплетающимся языком поведал Йен, столкнул девицу с коленей и протянул мне ладонь. – Иди же ко мне, любимая. Обними своего мужа.
Глава 8
Смерив наглеца холодным взглядом, равнодушно процедила:
– И не подумаю.
– Бель, я сказал, ко мне!
О как заговорил.
А не пойти ли вам… куда подальше, Ваша Светлость?
Игнорируя унизительные возгласы мужа, обогнула диван и замерла у стола, спиной к распахнутым окнам:
– Господа, – обвела молчаливых и, судя по ухмылкам, крайне влиятельных гостей имения, – уверена, вы провели чудесный вечер, но прошу вас незамедлительно покинуть дом.
Растрепанные мужчины обменялись молчаливыми взглядами, а дамочки недовольно фыркнули.
– Уходить?
– Уже?
– Господа, я не ясно выразилась? – Повторила с ледяным выражением лица на порядок громче. – Всего наилучшего. Парадная дверь там!
Друзья Йена столкнули девушек с коленей и принялись подниматься.
– Куда вы? Дэвид? Томас? Останьтесь, еще только восемь часов, – едва ворочая языком, возмутился Веймаер.
Игнорируя просьбы хозяина, молодые темноволосые мужчины одновременно поднялись, подхватили камзолы и каждый отвесил мне поклон.
– Мадам Веймаер.
– Мадам.
Вслед за не вполне трезвыми господами надлежало выставить девиц легкого поведения.
– Чего сидим? – Прошипела в обозленные женские лица. – На выход, дамы.
– Йен, милый, кто это такая? – Посмела выказать недовольство одна из них. – И почему тут командует?
– Вон! – Опередив муженька, процедила таким угрожающим тоном, что ту сдуло из гостиной через секунду.
– Вайлет, Мина, – отложив сумочку на стол, поймала в коридоре двух горничных и резко, не терпящим возражений тоном, приказала: – Бегом к охране и вместе с ними сопроводите наших гостей до крыльца. Всех. Немедленно.
– Э… – служанки привыкшие видеть Мирабель тихой, скромной и едва живой, изумленно переглянулись.
– Не заставляйте повторять это дважды, – прикрикнула на оторопевших горничных.
– Конечно, мадам.
– Сию минуту. Господа! Дамы! Минуту внимания, госпожа Мирабель просит всех покинуть особняк.
– Да, господин, прием окончен.
– Увы, приказ хозяйки.
– Милочка, слышали? Всего вам доброго.
Через минуту к горничным присоединились могучие охранники, вошедшие с улицы. Особняк охватили недовольные голоса, топот, цокот каблучков, вскрики пар застигнутых в пикантных позах за портьерами или под лестницей.
Я пребывала в страшном бешенстве.
Муж Мирабель – чудовище, каких еще поискать. Ну, почему в этом мире столь дремучее бракоразводное право и нет возможности развестись в течение суток?
Сжав кулаки с такой силой, что ногти до боли впились в ладони, смерила Йена развалившегося в кресле с ядовитой ухмылкой. Поглядывая на меня сальным, плотоядным взглядом, красавец-герцог изгибал губы в улыбочке и потягивал из бокала вино.
– Знаешь, о чем я сейчас думаю? – Произнес спустя минуту.
– О чем?
– Ты до неприличия сексуальна, Мирабель. Я хочу тебя. Прямо здесь. Серьезно, – заверил, не замечая на моем лице презрительную усмешку. – Снова и снова удивляюсь, как раньше не разглядел в тебе красоту, ум и чертовское умение сводить с ума?
– Ответ очевиден, дорогой. Ты на меня вообще не смотрел.
– Верно. Самое время исправить эту непростительную оплошность. Разжечь в тебе угасшую любовь и напомнить, как сильно ты мне нужна.
– Поздно. Развод между нами неизбежен, – напомнила холодно.
В глазах мужа блеснул недобрый огонек.
Одарив меня кривой усмешкой, Йен поднялся, без жалости швырнул хрустальный бокал в каминное пламя и, пошатываясь, направился ко мне, застывшей у большого круглого стола из темного дуба.
– Развода не будет.
– Ошибаешься, я твердо решила с тобой порвать.
– Ничего не выйдет, милая. К тому моменту, когда пройдёт трехмесячный срок, ты уже будешь беременна.
Наглое заявление Веймаера вызвало смешок.
– Ты пьян, Йен. Проспись. А я наверх. Знаешь ли, сегодня был невероятно тяжелый день. Очень устала.
Невзирая на обжигающий мужской интерес, его опасно раздутые ноздри подхватила сумочку и собралась идти в спальню. Взгляд Йена в прямом смысле шарил по мне, раздевал и не сулил ничего хорошего. Стараясь этого не замечать, повернулась к нему спиной.
– Доброй ночи.
К этому моменту из имения с шумом и недовольствами выставили последнюю пару гостей. Тяжелая парадная дверь с грохотом затворилась. Первый этаж охватила звенящая тишина. И только воздух по-прежнему был пропитан резкими запахами духов, а под потолком стелился сиреневатый табачный дым.
Тряхнув свободными волосами, двинулась к лестнице, но и шага ступить не успела, за талию обхватили сильные ладони и рванули на себя, вжав меня в твердую, обнаженную грудь. Шею обожгло мужское дыхание:
– Ты моя жена.
С осознанием силы мужа и собственной слабости, попыталась вырваться, но Веймаер пресек эту попытку. Рывком развернул лицом к себе, стиснул за плечи и вгляделся в мои глаза безумным от желания и страсти взглядом:
– Пришло время отдать супружеский долг с процентами, дорогая. За все четыре года нашего брака.
Подтверждение его острого возбуждения уперлось мне в низ живота.
Вздрогнув, я брыкнулась в мужских объятиях:
– Отпусти!
А в следующий момент вскрикнула от испуга.
Не допуская даже мысли о побеге наверх, Йен грубо пережал мои запястья и опрокинул спиной на гладкую столешницу позади, чтобы тотчас навалиться сверху и накрыть своим тяжелым, пропахшим сигарами телом.
Лицо обдуло терпкое, с примесью горького алкоголя дыхание – и жесткие мужские губы запечатали мой рот. Сердце ударилось о ребра. Йен был разгорячен. От него исходили волны возбуждения, а твердая плоть упиралась в бедро.
– Не трогай меня, – прошипела с нажимом, едва сумев сделать короткий вздох между грубыми, настойчивыми поцелуями.
Герцог не отличался особой нежностью и не заботился об ощущениях своих партнёрш. Он брал женщин жестко, фактически подчинял, вторгался, утверждал своё право на доминирование, давая понять, кто – хозяин в этой ситуации. Таким же неумолимым и грубым он был с Бель в первую брачную ночь. Кроме боли, ненависти и презрения я-она давно ничего не испытывала к этому бессердечному человеку.
Мои сдавленные крики забавляли его, непокорность красивой молодой жены – тешила мужское самолюбие. А слабые попытки сопротивления разжигали в нелюбимом супруге острое желание.
– Хватит, Бель. Ты – моя уже четыре долгих года, – покрывая мое лицо и шею поцелуями, Веймаер с безумным удовольствием сдирал с меня атласное платье. На столешницу с глухим звоном посыпались оторванные круглые пуговички и мелкие серебряные украшения.
– Кто-нибудь! – попыталась позвать слуг на помощь.
Прошла минута, вторая, а в гостиную так никто и не вошел.
– Перестань. Никто не придёт. Слуги побоятся вмешаться, а охрана подчиняется мне одному, – обжигая ухо рваным дыханием, «обрадовал» Йен. – Я в своём праве, малышка. И страшно оголодал за эти месяцы разлуки.
Платье в его крепких пальцах с треском лопнуло и разошлось на груди. Не останавливаясь, прижимая меня неподъемным телом к письменному столу, он ловко избавил жену от наряда из атласа и взялся безжалостно рвать мою тонкую полупрозрачную нижнюю сорочку.
Молча покориться судьбе – не в моём боевом характере.
Муж помнил Бель – слабой, безвольной, покорной. Я настоящая – другая.
Извиваясь под телом супруга, которого фактически знаю всего несколько дней, с мстительным удовольствием вогнала ногти ему в голые плечи. Йен застонал, а через минуту, терзая мои губы, углубил поцелуй, проникая в рот языком.
Его желание точно упиралось между ног. Он еще теснее склонился к нелюбимой, но теперь такой необходимой половинке и, сбросив расстегнутую рубаху, потянулся к ремню на брюках.
Ладно, Ваша Светлость.
Сами напросились.
В своем мире я имела неплохую физическую подготовку: посещала бассейн, а некоторое время назад даже брала уроки самообороны. Подруги тогда смеялись – зачем мне это, итак на первых свиданиях отпугиваю мужчин своей неприступностью и холодностью, и я уроки – забросила. Но навыки, спасибо чуткому инструктору, не утратила.
Вцепилась Йену в локоть, резко вывернула и, когда он взвыл от неожиданной боли, ударила коленом в пах.
– Сказала – не трогай!
Герцог отшатнулся и, пятясь от стола, уставился на меня со смесью удивления и испуга.
– Черт возьми, Мирабель, – прохрипел, сгибаясь пополам от боли и мгновенно трезвея. – С каждым новым днём я узнаю тебя всё меньше.
Я резко села, набрасывая на плечи тонкие шелковые бретельки.
Тело колотила холодная ярость. Я была готова выцарапать ему глаза, вцепиться зубами в горло и, наверное, сделала бы это, но тут в парадную дверь раздался настойчивый грохот. В первый миг Веймаер, потрясенно разглядывая меня из полусогнутого состояния, не обратил на стук внимания. Наше немое противостояние глаза – в глаза прервал деликатный кашель дворецкого.
– Прощу прощения, Ваша Светлость.
– Пошел вон, – зарычал Веймаер, с трудом расправляя плечи и выпрямляясь. На его голых предплечьях блестели оставленные моими острыми ноготками капельки крови.
– Господин, – дворецкий прокашлялся и заплетающимся от страха языком поведал, – там это, к вам пришли.
– Убирайся, – рычал Веймаер, не спуская с непокорной супруги взбешенного взгляда. – Ослеп? Я и госпожа сейчас заняты.
