Текст книги "Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров (СИ)"
Автор книги: Юлия Фирсанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Глава 3. О действии силы Любви и ее последствиях
Элия всегда делала немедленно ту работу, которую нужно и можно сделать сразу, а Стэлл откладывать что либо не умела в принципе. Потому, не откладывая дела в долгий ящик, женщины закончили завтрак и отправились в путь-дорогу, просто воспользовавшись телепортацией.
То есть Стэлл отправилась, как была, а Элия применила чары маскировки и блокирования силы. Трудягам-пажам досталась честь собрать и отправить на кухню совершенно пустую посуду. В королевской семье Лоуленда отсутствием аппетита не страдал никто, если, конечно, не играл на чувствительную публику в стиле «ах я весь такой нежный, романтичный и воздушный». Насколько поняла богиня на примере «гостьи» айвары тоже голосовали за полноценное питание даже в минуты сильных душевных расстройств.
Чутье Стэлл привело парочку дам в весьма отдаленный мир Уровнем выше, на безлюдную проселочную дорогу. В разгаре был погожий летний денек. Ярко светило золотое солнышко, весело шелестела высокая желтая трава и мелкая янтарная листва рощи белоствольных деревьев с раскидистыми, начинающимися недалеко от земли ветками. Где-то в траве мирно стрекотали кузнечики, порхали фиолетовые и зеленые насекомые с полосатыми брюшками, а на ветвях пересвистывались невидимые птички и отчаянно пыхтел молодой человек, богато одаренный веснушками, видными даже под изрядным слоем пыли, налипшей на физиономию. Смыть ее юнец и не думал, только дорожки высохших слез прочерчивали желтоватый грязный налет. Сам индивидуум сидел на раскидистой ветке и сосредоточенно вязал толстый узел на длинной веревке, с петелькой совершенно однозначного назначения на конце. Внизу меланхолично пережевывал траву лошак с притороченной к седлу арфой. Изредка животное вздыхало и косилось наверх печальным лиловым взглядом.
– Это не он? – на всякий случай спросила Элия, кивнув в сторону паренька. На айвара он был совершенно не похож, но кто знает, как искусно эти создания способны маскироваться? Вдруг паренек на самом деле дитя солнца и точность прицела Стэлл при поиске столь высока?
– Этот ничтожный человечек? Нет, конечно! Уж скорее мой Ринт был бы лошадью! – презрительно фыркнула Стэлл, тряхнув роскошной гривой волос. – Но он здесь неподалеку, я знаю!
– Странный мир, – задумчиво прикусила губу принцесса, сканируя фон окрестностей. Здесь не должно быть моих церквей, однако, чувствуется присутствие силы любви, моей божественной силы. Только как-то искаженно. Не может же один влюбленный айвар так сильно излучать, что его чувства воспринимаются, как разлитая в мире свободная сила Богини Любви? Или может?
Элия призадумалась. Для точного ответа данных об айварах было в загашнике маловато, а спрашивать Стэлл напрямую принцесса не спешила. Если что-то можно выяснить самостоятельно, значит так и нужно сделать, не выдавая степени своей неосведомленности, чтобы не показать уязвимых сторон.
Итак, богиня и айвар осматривали местность, а местность в лице единственного относительно разумного представителя расы людей рассматривала их. Парень, хоть и весьма сосредоточенный на вязание узлов, все-таки заметил явление двух женщин, правда, увлеченный своим делом, непосредственный момент их явления упустил, а потому счел, что дамы не возникли самым волшебным образом, а подошли, как и положено двуногим прямоходящим.
Яркая рыжеволосая с обилием украшений странно разряженная пышногрудая красотка и ее спутница в светло-сером дорожном костюме, чье лицо прикрывали поля шляпки. В первую секунду юноше показалось, что рыжая – госпожа, а ее относительно скромно одетая спутница с аккуратно собранными в косу сложного плетения темно-медовыми волосами – компаньонка. Но в следующие несколько секунд человек подметил явно дорогой, пусть и незнакомый материал костюма «компаньонки», ее манеру держаться и поменял свое мнение. Пусть лица под широкими полями шляпки разглядеть не было никакой возможности, но почему-то парень был абсолютно уверен, что незнакомка более прекрасна, чем рыжая девица. Случайно пойманный просверк серебристо-серых глаз подтвердил его выводы.
Набрав в грудь побольше воздуха, юноша заявил хрипловатым, будто сорванным, голосом, отвлекая богиню от анализа окружающей действительности:
– Не пытайтесь остановить меня, прекрасные дамы, мое решение покинуть сию юдоль скорбей твердо!
– И не собирались, – хмыкнула Стэлл, крутанувшись на туфельках в дорожной пыли. – Вешайся!
– А собственно, почему ты хочешь свести счеты с жизнью? – вдруг поинтересовалась Элия, сама не зная зачем.
Особенного дела до глупого решения человека ей не было, богиня уже успела усвоить привычку людей весьма бестолково распоряжаться собственной жизнью в тех пределах, которые им отпустил Творец, Силы и боги, однако она привыкла доверять своим порывам и интуиции.
– Моя любовь безответна и безнадежна! Неисчислимые страдания истомили душу, а вчера меня выгнали из замка донны, запретив петь для нее, лишили единственной цели и отрады! Так зачем мне моя бесполезная жизнь? Я не могу посвятить ей ее, значит, я посвящу донне Раминде свою смерть!
– Ага. Ты хочешь ей отомстить, – «уважительно» кивнула принцесса миллион раз сталкивавшаяся с точно такими же дурнями вусмерть влюбленными в нее саму и успевшая жутко возненавидеть дурацкую логику «меня не любят – пойду удавлюсь с горя – пусть она поплачет на моей могиле». – Наверное, этой дамочке будет не слишком приятно, если ей доставят твоей бездыханное тело!
– Может быть, она даже обронит слезинку! – прижимая к груди веревку, с готовностью подхватил паренек, судя по всему, уже прокрутивший сей душещипательный сюжет в своем воспаленном воображении не один раз.
– Ну, скорее уж, твою обоже вырвет от отвращения, – глумливо хихикнула Элия, постукивая пальчиком по губе. – Разве ты не знаешь, что у повешенного опорожняется кишечник и мочевой пузырь? Труп со свернутой шеей, посиневшим лицом, высунутым распухшим языком, воняющий мочой и калом будет пусть и незатейливой, но весьма действенной местью за невнимание.
– Я не подумал, что может выйти так, – опешил самоубийца, руки его разжались и выпустили веревку. Она упала с дерева и сложилась колечками у копыт лошака.
– Может, утопиться? – принялся за перебор предположений парень.
– Утопленники обычно распухшие, липкие и противные! – радостно сообщила принцесса. Рядом с ней в голос захохотала Стэлл, сначала не сообразившая, куда клонит богиня, но теперь от всей души наслаждающаяся диалогом.
– Так что же мне делать? – окончательно растерялся менестрель, вздохнул так, словно душа его была вместилищем всех скорбей мира, потерял равновесие и, отчаянно размахивая руками, рухнул с ветки в траву. Как раз рядом с веревкой и предусмотрительно отошедшим лошаком. Приземление, по всей видимости, особенно мягким не оказалось. Взвыв, паренек подскочил и принялся отчаянно тереть ушибленную пятую точку.
– А умирать куда больнее, – как бы невзначай заметила Элия. – Есть куда более умный, пусть и очень сложный выбор, на который оказываются способны очень не многие, но именно такие люди обретают шанс войти в бессмертие своими творениями. Отправляйся в странствия, сочиняй музыку, стань таким знаменитым, чтобы твоя донна мечтала услышать хоть одну твою песнь, заполучить тебя в свой замок хоть на денек, на час, на минуту. Вот такая цель куда более достойна, чем банальное сведение счетов с жизнью. Ты никому ничего не докажешь, кроме того, что струсил, да и изрядно подпортишь самому себе цепь следующих перерождений!
– Но я люблю ее и не смогу жить в разлуке, – немного заупрямился юнец, уже невольно захваченный небрежно нарисованной перспективой.
– Н-да? – скептически переспросила богиня, подошла ко все еще не отнимавшему ладони от зада бедолаге и приложила палец к его лбу. Постояла несколько секунд нахмурилась, потом поморщилась и выдала диагноз: – Врешь ты все, менестрель. Увлечен ты немного этой Раминдой, а поскольку настоящей любви еще не знал, вот и принял за нее легкий призрак. Покувыркаешься хоть разок на сене с какой-нибудь пастушкой, враз дурь из головы вылетит.
– Как вы можете знать такое, донна? – с сомнением протянул паренек и насупил светлые бровки. – Только потому, что вы немного старше меня и красивы?
– Как раз она-то знает, – прыснула Стэлл и спросила то ли случайно, то ли намеренно перевирая имя возлюбленной донны: – Где замок твоей Ралины, далеко отсюда?
– В четверти дня езды моего скакуна, прямо по дороге, – гордо ответил менестрель.
– Значит, совсем рядом, пешком за час дойдем, – смерив создание, возвышенно поименованное «скакуном», оценивающим взглядом, хохотнула айвар и обратилась к богине: – Думаю, он там, изменщик.
– Дальность и направление совпадают? – уточнила Элия, ласково потрепав лошака по холке. Тот, даром что относился к копытным, едва ли не замурлыкал, выгибая шею, и замахал хвостом.
– Да, – коротко бросила Стэлл.
– Тогда идем искать Ринта, – согласилась принцесса и бросила напоследок незадачливому самоубийце самый веский довод: – Эй, парень, если не хочешь становиться знаменитым, подумай над тем, каково будет твоему «скакуну» без живого хозяина. Вряд ли кто-то другой станет заботиться о нем и баловать. Скорее всего, сдадут на живодерню или заставят таскать тяжеленную телегу с какой-нибудь тухлой репой.
– Ой, – выдохнул менестрель, мешком осел в траву и посмотрел в глаза своему чуть не оставшемуся сиротой животному. Лошак сочувственно вздохнул, понимающе покосился лиловым глазом и ткнулся бархатным носом в щеку хозяина. Недожеванные травинки в зубах укололи шею.
– Прости меня, Дорсинантус! – всхлипнул паренек и, зарывшись в гриву конька, зарыдал, оплакивая свою неудачную любовь и нелегкую судьбину лошака заодно.
По мере того, как слезы орошали шкуру животного, утекало из сердца менестреля казавшееся теперь таким нелепым желание умереть в столь погожий денек, зато проявлялось другое. Скоро паренек уже утер слезы, снял с седла, расчехлил дорожную арфу и принялся подбирать мелодию, бормоча под нос «серый взгляд этих глаз душу видит насквозь… уходи же гроза… так в любви повелось…»
– Этот чудак передумал вешаться и топиться, – хмыкнула Стэлл, попинав пыль носочками алых туфелек.
– Стоит только подкинуть человеку дальнюю трудновыполнимую цель-мечту и ближнюю вполне доступную цель-реальность, как тут же в жизни появляется смысл, – согласилась принцесса уже успевшая переобуться в легкие закрытые дорожные туфельки в дополнение к практичному светло-серому костюму, не стесняющему движений.
– Как ты догадалась насчет лошака? – полюбопытствовала айвар, то паря над дорогой, то нарочито зарываясь в пыль, то прокладывая собственный путь среди травы у обочины.
– Я чувствую все виды любви, не только страсть, – объяснила частицу сути своего профессионального дарования богиня.
– Пожалела этого неудачника? – недоверчиво уточнила женщина.
– Не его. Люди, конечно, вольны выбирать свой путь сами, но животные-то мучиться из-за этого не обязаны, – с легкой усмешкой пожала плечами Элия и прибавила уже серьезно:
– Я сняла у парня влюбленность в донну Раминду. Она – не личное чувство человека, а результат воздействия сторонней силы. Очень странное ощущение, будто работала с идентичной или очень-очень схожей по действию с моей собственной божественной энергией, настолько схожей, что я не могу увидеть разницу и она, эта сила, тоже не может, поэтому подчиняется мне, как личная.
– Хм, я учуяла какой-то странно-похожий запах силы от человечка, но думала, показалось. Значит, ты хочешь сказать, что мой Ринт мог влюбиться не в тебя, а в эту донну? Или, что эта баба каким-то образом украла кусок твоей силы? – недоверчиво прищурилась Стэлл.
– Понятия не имею, я не чувствовала никакого ментального ущерба, – с вынужденной искренностью призналась Элия, едва заметно нахмурившись. – Однако очень хочу выяснить. Ты, думаю, тоже.
– А то! И немедленно! – решительно объявила айвар, наигравшаяся в пешее путешествие под завязку. – Я бы перенеслась к замку, но Ринт может почуять мою силу и уйти прочь. Так и будем бегать колесом. Давай, телепортируй нас ты!
– Хорошо, – согласилась Элия. Всего одним Уровнем выше, в мире, довольно далеком от центральных узлов структуры Мироздания, богиня без труда могла перемещаться, используя лишь чистую энергию желания, вместо заклинаний и утомительных ритуалов. Тем более, переместиться предстояло на незначительное расстояние. Сориентировавшись, богиня соткала заклятье невидимости, положила руку Стэлл на предплечье и сделала шаг.
Женщины оказались на невысоком холме неподалеку от замка. Сооружения все еще крепкого, но, прямо скажем, несколько потрепанного временем, непогодой и отсутствием своевременных вложений в капитальный ремонт. Словом, замок как замок. Провинциальный замок, если бы не кипевшие вокруг него ожесточенные, не на жизнь, а на смерть, схватки «всяк против всякого». Сопровождалась свалка яростными воплями весьма привычного Элии содержания: «Раминда только моя! Я убью всякого, кто считает иначе!». Вытаращенные глаза, оскаленные в гримасах рты, неприкрытая злоба. В одну кучу смешались и зрелые мужи, и подростки, не бреющие усов, и седовласые старцы разных сословий – простолюдины, расфранченные аристократы, бывалые воины, жрецы. Яростный любовный дурман, охвативший людей, не делал различий.
Все вышеперечисленное было вторым, что бросилось в глаза богине, первым же стало вязкое ощущение разлитой в пространстве свободной силы любви. Теперь уже принцесса могла сказать совершенно точно, ее силы!
Но почему кто-то иной смог применить ее, пусть весьма грубо и неумело, зато с такими катастрофическими последствиями, женщина сказать не могла. Однако она могла сделать кое-что другое. Причем немедленно. Подавив приступ безрассудного гнева, Элия нахмурилась и раскинула руки в сторону кровавой мясорубки, устроенной бедолагами, подвергшимися воздействию силы любви в столь несоразмерных пропорциях.
Это было равносильно тому, чтобы художник вместо того, чтобы нанести тонкий мазок, опрокинул на полотно целое ведро краски. Сколько стараний приложила принцесса к тому, чтобы такого никогда не происходило, как тщательно и кропотливо училась она контролировать великую силу, дарованную Творцом. Элия такого непотребства терпеть не могла. Бойня походила на сбывшийся для кого-то другого ее личный дурной сон. Богиня властно призвала свою силу назад, собирая ее, разлитую в свободном состоянии, из мира и освобождая от воздействия всех тех бедолаг, что сражались у замка.
– Судя по запаху, все эти человечки под действием силы, как паренек? – поинтересовалась Стэлл, окинув взором отнюдь не пасторальную картину.
– Да, это моя сила, сейчас я ее забираю, – дала справку богиня.
– Как же она очутилась здесь? Ты-то ведь точно не желала, чтобы все эти людишки повлюблялись в Раминду? – с недоверчивым интересом принялась выяснять айвар.
– Разумеется, нет, – согласилась Элия, – и когда я найду эту дамочку, у меня будет несколько вопросов.
– Какие вы люди кровожадные, – задумчиво созерцая драку, или, может быть, выискивая среди бойцов своего айвара, с тихим весельем констатировала Стэлл. – Непременно надо пустить кровь!
– Хм, а вы бы поступили милосерднее, собираясь кого-то убить? – машинально уточнила богиня, стараясь не отвлекаться от основного процесса.
– Да, просто сожгли бы, – гордо объяснила женщина.
– О да, это гораздо милосерднее, – хмыкнула Элия, занятая сбором собственной силы, которая возвращалась к истинной владелице охотно, как река из разрушенной запруды текла по старому руслу.
По мере того, как сила уходила к богине, безобразная свара становилась все менее ожесточенной. Смолкли вопли, очень скоро общая драка сменилась мутной потасовкой, которая в свою очередь разбилась на отдельные, все более вялые поединки, а потом остановились и они. Кровавая пелена любовного безумия, застилавшая взоры, спала. Люди опустили оружие, тяжело дыша, со все возрастающим ужасом они оглядывались по сторонам, созерцая учиненные ими безобразия и смертоубийство. Замешательство и стыд, быстро перерастающие в гневное отвращение, проступало на лицах. Любовь ушла, родилась ненависть, сдобренная жаждой мести. И раздался первый крик: «Раминда ведьма!».
Вот она – причина всех безобразий – гнусное колдовство! Кто или что развеяло страшные чары, люди не дали себе труда задуматься, одержимые стремлением поквитаться с той, которая еще несколько минут назад вызвала лишь жажду страстного обладания.
Найти и покончить с негодяйкой! – новая идея сплотила прежних идейных противников, всем скопом ринувшихся в замок на розыски Раминды.
– Кажется, теперь не ты одна хочешь разыскать ее, – поделилась ироничным наблюдением Стэлл.
Прищурив глаза айвар следила, как всасывается в ворота замка масса народа. Вскоре вокруг стало почти пусто, не считая слишком сильно раненых, с которыми осталось несколько слуг плюс один экземпляр одумавшегося жреца в синей хламиде странствующего по мирам целителя, и трупов. У последних «преданных поклонников» оказалось поменьше. Всего-навсего один потрепанный жизнью вояка, да и тот не столько закрывал несчастным глаза, сколько шарил по карманам.
– Совершенно очевидно, что ж, постараемся быть первыми, – предложила Элия, – а то не успеем задать ни единого вопроса. Вернее, задавать сможем сколько угодно, но вряд ли сможем получить ответ без помощи некромантии.
– Месть важна, но мы ведь пришли искать Ринта, – сурово напомнила айвар, притопнув ножкой. Туфелька утонула в сухом дерне холма, смазав весь эффект жеста.
– Если он в замке, то отыщем. Я забрала свою силу и сняла ее действие со всех, потому, коль твой возлюбленный испытывал навязанную любовь и теперь горит желанием расквитаться с обидчицей, нам нужно всего лишь найти ее. Рано или поздно твой Ринт окажется рядом, – логично рассудила принцесса, переносясь под заклятьем отвода глаз прямо к висящим на одной петле воротам.
Подуспокоившаяся Стэлл последовала за богиней, с детским любопытством оглядывая разгромленное подворье замка и выспрашивая на ходу:
– Сила вокруг больше не бьет в нос, людишки в себя пришли, но в тебе силы тоже больше не ощущается. Куда ты ее подевала?
– Забрала под блоки, как всегда, – просто пожала плечами Элия, давно привыкшая к той массе колоссальной личной силы, которую постоянно приходилось держать заблокированной, чтобы не стряслось чего-то похуже увиденного сегодня.
– Ты очень могущественна, – легкое уважение проскользнуло в голосе женщины заодно со вновь вернувшейся подозрительностью.
Слишком велико, как уже начала понимать принцесса, было недоверие детей солнечного пламени к богам, обладателям магии, способной сковать айвара, лишить его самого главного атрибута жизни – свободы.
– Но как же тогда она могла украсть у тебя силу, чтобы ты ничего не почувствовала и ничего не узнала? – недоверчиво хмыкнула Стэлл.
– Такого не должно было случиться, – машинально согласилась принцесса и замерла на месте, припоминая тот единственный случай, когда сила была ей неподконтрольна, когда Элия едва не погибла, сражаясь с выбившейся из-под блоков силой Пожирательницы Душ и силой любви.
– Но случилось, один раз, – после паузы вынуждена была признаться богиня, – если кто-то хотел отщипнуть частицу моей силы, у него был шанс сделать это так, чтобы я не заметила. Теперь нужно все исправить.
– Человечек, а что ты не побежал со всеми остальными? – легкомысленно отвлеклась от серьезной темы айвар, почти наткнувшись на полненького дворянчика с печальными карими глазами спаниеля, сидевшего у ворот прямо на земле.
– Жду, когда спадут чары любви и с меня, – скорбно вздохнул мужчина, сцепив пальцы и нервно крутя опал в перстне на указательном пальце. – Наверное, я был сильнее заколдован, с детства ее любил, поэтому и не освободился вместе со всеми.
– Долго придется ждать. На тебе нет чар, – втянув раздутыми ноздрями запах человека, выпалила Стэлл.
– Точно, нет, – цокнула языком Элия, – ты влюблен в Раминду без всякого колдовства, так сказать по собственному желанию.
– И что мне теперь делать? – беспомощно испугался мужчина, уставившись на принцессу с необъяснимой надеждой.
– Это здешние мужики поголовно такие придурки, или ты на них так дурно влияешь, что они ни фига сами решить не могут и все норовят совета спросить? – презрительно фыркнула айвар.
– Ох, боюсь, местный кретинизм тут особой роли не играет. Это мое проклятие, – покачала головой принцесса, так до сих пор и не взявшая в толк при всем своем интеллекте, почему к ней пристают с самыми разными вопросами по любому поводу, а не просто пристают, как к Богине Любви, и бросила в сердцах: – Сиди и плачь дальше или ступай на поиски своей возлюбленной. Может быть, отыщешь раньше, чем ее разорвут на тысячу кусочков и уговоришь сбежать вдвоем на край земли.
Не обращая больше внимания на грустного бедолагу, Элия и Стэлл более никем незамеченными вошли в замок. Они оказались в большой зале, завешанной старинными флагами, гобеленам, оружием – свидетелями былых побед и славы владельцев, а так же заставленной вазами с успевшими повянуть цветами, судя по всему, следами тщетных попыток Раминды придать помещению сколько-нибудь жилой и уютный вид.
Стэлл вновь потянула носом воздух и пожала плечами:
– Куда идем? Здесь везде столько запахов, я даже Ринта не чую четко, хотя почти уверена, что он тут был и есть…
– Давай разделимся и отправимся наугад, положившись на удачу и волю Сил, – предложила богиня. Думаю, они будут более благосклонны к нам, чем к разгневанной толпе придурков.
– Решено, но если ты встретишь Ринта первая, меня позови обязательно! – настояла рыжая и вихрем помчалась по просторной зале к лестнице, ведущей наверх. Вихрем в буквальном смысле слова, принцесса даже не успела отследить момента трансформации, столь легко и естественно произошел этот процесс.
Элия тихо усмехнулась, глядя вслед айвару. Создание столь могущественное, способное творить реальность, а не изменять ее подобно богам без дара демиурга, было наделено просто фантастическим легкомыслием и порывистостью. Если сородичи в большинстве своем походили на Стэлл, богине стало ясно почему их удавалось сковать, поймав в ловушку, даже простым магам.
Уклоняясь от мельтешащего и оглашающего округу гневными криками народа, не столько и не только искавшего проклятую ведьму, сколько громившую ее недвижимое имущество, богиня спокойно направилась в боковой коридор. Местами приходилось использовать левитацию, чтобы не ступать по осколкам и обломкам. Раминда или уже скрылась из замка, тогда для поиска придется использовать какую-нибудь вещь беглянки, или перепугалась и забилась в норку поглубже. Так подсказывала принцессе логика.
Она же, даже без сличения матрицы тонких структур, свидетельствовала, что стоящий у раскрытого окна за колоннадой тот самый разыскиваемый Стэлл пропащий возлюбленный. Это был босой здоровяк с темной-темной, от природы смуглой и вдобавок очень загорелой кожей, короткими кудряшками черных волос и весьма нетипичным для здешнего люда одеянии – широких штанах до середины икры и куцей ярко-синей жилетке, открывающей вид на эффектные кубики пресса.
Вдобавок к диковинному наряду и внешности, нетипичной для заурядного обывателя, экзотичным было само занятие мужчины. Он внимательно осматривал потрепанный, но все еще красочный гобелен с птицами, по всей видимости, служивший некогда пособием для охоты с ловчими птицами. Хищные крылатые охотники – ястребы, соколы, мерги, орлы-беркуты, горхи, совы, филины – и их пестрые и пушистые жертвы все были переданы неизвестной, скорее всего давно почившей в бозе вышивальщицей, с глубоким натурализмом. Очарованный красотой гобелена мужчина звучно хлопал, в его широких ладонях рождались и вылетали птица за птицей. Вот с гортанным кличем «чиар!» распахнул крапчато-серые крылья белогрудый горх и исчез в окне, вот замахала крыльями ворона и последовала его примеру, а следом за ней закрякала утка…
– Ринт? – уверенно окликнула Элия, щелкнув ноготком по записывающему кристаллу в перстне на мизинчике и одновременно отправляя мысленный призыв явиться компаньонке. – Я приятельница Стэлл, она ищет тебя.
Мужчина перестал творить оригиналы птиц с гобелена, повернулся вполоборота к женщине и недовольно выпятил нижнюю губу:
– Зачем?
– Беспокоится, не стал ли ты жертвой чар, как остальные, – объяснила принцесса.
– Все в порядке. Я просто играл, поддаваясь магии настолько, насколько хотел и освободился, когда пожелал, – пожал плечами здоровяк и начал расплываться по контуру, готовясь исчезнуть.
– Эй, Стэлл хотела тебя видеть, просила позвать, если я найду, – постаралась удержать собеседника богиня.
– Не надо, – поморщился Ринт.
– Разве ты ее не любишь? – уточнила Элия, работая на публику айварского рода-племени.
– Я? Нет, конечно, – хмыкнул айвар. – С ней весело проводить время, но когда Стэлл начинает твердить о любви и прочих глупостях, тоска заедает и хочется сбежать куда подальше. Ладно, прекрасная дева, я пошел, передавай ей привет! – Ринт взмахнул рукой и исчез.
Из-за колоннады вышла насупившаяся Стэлл и объявила:
– Я все слышала! Примчалась вихрем, а обернуться в плоти не успела.
– Значит, теперь ты знаешь, что Ринт в меня не влюблен, – констатировала богиня.
– Да, и я, наверное, его тоже не люблю, – раздумчиво протянула айвар, дергая себя за рыжий локон, упрямо выбивающийся из прически и норовящий попасть в глаза, – если мне сейчас больше всего его не поцеловать, а поколотить хочется. Вот ведь зараза! Со мной скучно!!!
– Не могу такого даже представить, – искренне согласилась принцесса, забавляясь непостоянным нравом дитя солнечного пламени. – Ты очень яркая женщина, многим из моих братьев бы точно понравилась! А они в красотках толк знают.
– А у тебя симпатичные братья и сколько их? – тут же полюбопытствовала Стэлл.
– Больше десятка красавцев, – усмехнулась Элия пусть и с ироничной, но истиной гордостью. Так, наверное, заводчик мог нахваливать свой питомник собак. – Хочешь, с кем-нибудь познакомлю?
– Конечно! – загорелась энтузиазмом айвар. – Только сначала ведь надо найти эту воровку твоей силы! Пошли быстрее! – женщина чуть ли не за руку готова была бывшую соперницу потянуть.
В это время со двора раздались удивленные и радостные крики:
– Белогрудый горх! Глядите! Они все-таки не покинули наш Кребан! Вот он летит! Скорее, загадывайте желание!
– Чего это они там разорались? – мгновенно переключилась любопытная Стэлл.
– Похоже, твой приятель сотворил одного представителя исчезнувшей популяции ловчих птиц, – просветила айвара принцесса. – Жалко только, что одного, надо бы ему пару сделать для шанса на восстановление численности.
– Этого? – айвар перегнулась через окно, глянула в небо, потом на гобелен и ткнула в горха пальцем.
– Именно, – согласилась Элия.
Стэлл свела ладоши, развела их и нежно подула в центр. Из ее вдоха родилось туманное марево. Уплотнившись, оно обрело бело-коричневый цвет и вот уже в окно с ликующим криком новой жизни, раскинув крыла, вылетела самка хищного горха. В несколько секунд птица преодолела расстояние до первого создания. Теперь в вышине над крышами замка они парили вместе, крыло к крылу. А внизу люди, позабыв кто про раны, кто про мародерство, кричали все громче и восторженнее:
– Два горха! Знамение! Знак Кайласа! Обещание возрождения Кребана!
– Смешные, – хмыкнула Стэлл, отступила от окна к Элии и встала, словно натолкнувшись на ее странный взгляд. – Ты чего?
– Я восхищаюсь, – честно ответила богиня, – твоим умением творить. Так просто. Так изящно и красиво, как само дыхание и жизнь. Не трансформация, не превращение, а истинное созидание. Стэлл, спасибо за возможность понаблюдать!
Слушая Элию, айвар замерла, словно окостенела на месте. Рука не успела коснуться волос и оправить надоедливый локон, каблучок туфельки опуститься на плиты пола. И самое главное в глазах женщины расплескался истинный ужас, грозящий обернуться нерассуждающей паникой. На лбу выступила испарина.
– О, демоны, – принцесса резко замолчала и нахмурилась, оценивая состояние спутницы. Потом хлопнула себя рукой по лбу, прошипев «вот дура, забыла!» и громко выпалила с нарочитой грубостью: – Ну чего раскорячилась, как корова, мать твою, давай двигай задницей, идиотка рыжая! У нас еще тысяча дел, а она тут горхов считает!
Сдавленный вздох облегчения вырвался из груди Стэлл, рука бессильно упала, да и ноги едва не подогнулись. Облизав враз пересохшие губы, женщина слабым, совершенно не похожим на прежний дерзкий и сильный голос сказала:
– Спасибо.
– Чего, за оскорбления? Да всегда пожалуйста. Я от братьев много хорошего нахвататься успела, – фыркнула Элия с деланной небрежностью.
– Ты поняла, о чем я, – не купилась на это айвар. – Не лги.
– Поняла, – нехотя согласилась принцесса. – Извини, Стэлл, я слишком увлеклась восторгами и допустила ошибку. Позволив личной силе течь через свои слова. Больше такого не повторится.
«Сковать айвара» – до сегодняшнего дня этот термин, как и сама раса айваров казалась Элии чем-то скорее былинным, чем реальным. Мифическим, даже несмотря на прямые столкновения с воплощенным пророчеством о Триаде Джокеров Творца, встречи со служителями Равновесия – Жнецами, Разрушителем, Плетущим Мироздание, Силами и Повелителем Межуровнья, наконец. Да, богиня читала о детях солнечного пламени, их восхитительных возможностях и о том, какими благовидными и по большей части совершенно подлыми методами их пытались заставить работать на себя этого дара лишенные.
Сковать айвара, то есть подчинить его, фактически сделать своим абсолютным рабом, можно было двумя способами. Один условно назывался льстивым, второй бранным. Ловец расставлял ловушку, способную любым путем удержать вольное создание на некоторое время и приступал собственно к ритуалу. В первом случае, пропуская через свою речь как можно больше личной и магической силы, надлежало ковать цепи для айвара словесными конструкциями комплиментов, во втором самыми черными оскорблениями.
Процесс этот, кстати, весьма выматывающий и трудоемкий, чреватый переутомлением и иссушением силы, длился не пару минут, а гораздо дольше, если не несколько семидневок кряду, то дни или уж во всяком случае, часы. Скованные силой слов дети солнечного пламени вынуждены были подчиняться своим пленителям. Но последним в случае успеха надлежало быть предельно осторожными в обращении с рабами. Одно единственное слово брани или похвалы, действуя от противного, могло отпереть оковы. И уж тогда мучителя ждала страшная расправа. Поэтому-то Элия, связавшая айвара всего одной фразой, пребывала в крайнем изумлении, которое, впрочем, не помешало ей воспользоваться имеющимися знаниями и расковать плененную в максимально сжатые сроки так же проворно, как заковала.
