Текст книги "Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров (СИ)"
Автор книги: Юлия Фирсанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Глава 12. Пиратские берега
Ветер исправно наполнял паруса. Штормящие воды, напротив, не попадались израненному в неравному бою с айсбергом кораблю, потому, как и предсказывал Кэлберт, «Разящий» подошел к Канваю в срок. Как раз когда полуденное солнце раскаленной сковородкой палило воды и земли.
Джей и Элегор вместе стояли на носу корабля. Живописные панорамы водных просторов и статичное пребывание на замкнутом пространстве палубы успели надоесть подвижным мужчинам до тошноты. Жутко хотелось разнообразия, и в это понятие ни один из наблюдателей не включал плывущих за кораблем акул, игривых дельфинов по левому борту или еще более игривых русалок, виденных парой часов ранее на отмелях. Обоим богам жутко хотелось поглядеть на настоящий пиратский остров. Почему-то до сих пор ни тот, ни другой лоулендец не побывал в таком месте и теперь считал пробел в коллекции впечатлений досадным упущением, требующим немедленного исправления.
Вот наблюдатель подал сигнал о приближении к острову, прошло несколько томительных минут, и боги обменялись удивленными взглядами. Джей даже громко присвистнул сквозь зубы, оценивая открывающийся вид на цепочку островов, к центральному из которых приближался «Разящий».
Канвай походил, во всяком случае, походил издали, на вполне пристойный остров-порт, каких немало в водах, ведущих цивилизованную торговлю. Каменные причалы, корабельные доки и верфи, стоящие на якоре разномастные суда под пестрыми флагами.
Среди этого изобилия всех цветов радуги и форм, между прочим, не нашлось ни одного черного полотнища с костями. Из тех, которыми некоторые писатели авантюрных романов, ни разу в жизни не видавшие воды в большем объеме, чем тот, что помещается в ванной, любили уснащать корабли морских разбойников. Нет, ни один уважающий себя корсар никогда не опустился бы до того, чтобы вывесить на флагштоке убогую черную тряпку! Зачем? Когда существует столько броских красок и рисунков, способных нагнать ужас на толстобрюхих купцов! А кости? Вот глупость, они только голодной собаке по нраву!
Словом, пиратская вотчина ничуть на пиратскую не походила, обычный, даже необычно опрятный порт в субтропиках. Склады, таверны, дома и все прочие сопутствующие постройки, обслуживающие порт и к нему прилагающиеся, тоже наличествовали. Громко, так что их гвалт перекрывал даже чаячьи крики, орали попугаи, цвели орхидеи, зеленели пальмы.
– Удивительный порядок, – заметила Элия, появляясь на палубе именно тогда, когда «Разящий» уже входил в порт. Понятие вовремя для богини никогда не совпадало с заблаговременно.
Кэлберт гордо кивнул. По случаю визита на Канвай он прифрантился: водрузил на голову одну из своих любимых шляп с громадным зеленым пером и накинул бархатную куртку на шелковую рубаху цвета морской волны.
– Будь здесь свинарник, русалки бы заплывать не стали! Пираты без шпионов остались бы, – подвел почву под загадочную эко-доктрину Элегор, гордый своими познаниями, полученными некогда при визите на Бартиндар. Не так давно они славно покутили там с Кэлером в таверне плотогонов, а заодно разгадали загадку проклятого поместья.
Бог Мореходов согласно ухмыльнулся и прибавил:
– Не только в русалках дело, корабел из шшиисуц здесь жить согласился, только если по его чертежам порт обустроим и держать будем.
– Ради одного корабела? – удивленно протянул Джей.
Принц, конечно, знал о громкой славе кораблестроителей, но чтобы орава пиратов согласилась на ультимативные требования какого-то одного мастера, вдобавок, дерущего за работу непомерные деньжищи и скакала перед ним, точно дрессированные дракончики? Такое у Бога Воров в голове все равно не укладывалось.
– Он мог бы и дворец потребовать с невольниками, все бы исполнили, – твердо ответил бывший пират, взвешивавший эти запросы на иных весах. – А так, только рабов-каменотесов да строителей завезти пришлось, материал свой на острове есть. Пообещали свободу за работу и щедрый куш, все капитаны, как на совете порешили, так и скинулись. Порт как на дрожжах вырос. Потом уже сами во вкус вошли, дома вместо развалюх убогих поставили. По большому счету корабел нам услугу оказал. Казначея избрали, чтоб взносы регулярно платить. Раньше на Канвай только добычу поделить, облаву пересидеть иль команду пополнить заглядывали, а теперь и самим передохнуть и судно подправить заходят.
– Да, корсаров тут немало, – заценил масштабы острова-порта и количество судов Бог Воров. – Если б они под одним флагом работали, создали бы немало проблем мирам.
– Я над этим думал, – проронил Кэлберт, и в самом деле до обретения семьи и титула помышлявший встать во главе пиратов и заставить дрожать все миры, имеющие выход к Океану Миров. – Раньше, до Лоуленда, но решил, что разрозненные пиратские шайки не слишком беспокоят сильных мира сего, а вот за созданием государства пиратов, последует очень серьезная травля. На укусы комаров не обращаешь внимания, но коль в руку вцепится волк, поневоле схватишься за клинок.
– Пожалуй, нам всем повезло, что ты оказался столь предусмотрителен, – задумчиво констатировала принцесса. Семья ведь могла никогда не узнать дерзкого Бога Мореходов или познакомиться с ним уже на плахе, окажись у брата немного больше амбиций и меньше мозгов. Стань Кэлберт серьезной проблемой для Лоуленда и его союзников, зарвавшегося пиратского вожака не спасло бы родство с Лимбером.
В довольно людном порту на прибытие «Разящего» собрался поглазеть народ. Вот бухты канатов, сброшенных на причал, намотали на каменные тумбы. Швартуя судно. Спустили сходни, и мореплаватели сошли на берег. Толпа встречающих чуть подалась назад, давая им дорогу. Элия различила обрывок завершившегося горячего спора двух мужиков:
– Я ж говорю, кинжал на изумруде – флаг Кэлберта, а ты «какой-то щенок под него косит!» Щенок! Ха! Ты на его зубы посмотри! С тебя пять монет!
Недовольное бурчание проигравшего и звон отсчитываемого проигрыша потонул в общем гвалте. Из толпы, раздвигая ее широкими плечами и локтями, пробился низенький очень крепкий мужичок, самыми выдающимися из видимых примет коего были рыжая борода до пояса, заплетенная в две толстые косы, огромный красный нос и кумачовая бандана.
– Кэл, старый волчара! Явился-таки! – пророкотал этот представитель породы гномов, избравший нетипичную для своей расы преступную морскую стезю.
– Хэй-хо, Дирк! – весело оскалился принц, изо всех сил хлопая встречающего по плечу. Тот в ответ залепил пудовым кулаком в грудь, по-видимому, повторяя привычный для обоих ритуал. Кэлберт чуть откачнулся, но на ногах устоял.
– Надолго к нам? – подкинул вопрос гном-мореход, под густыми (хоть и не чета великанше-бороде) бровями блестели сорочьим интересом черные глазки.
– Корабль подлатать надо и снова в Океан! – откликнулся принц.
– А, тебе повезло, Шей-кхо сейчас свободен! Ни у кого таких деньжищ и такой нужды, чтоб к нему на поклон идти, нет! – с удовольствием поделился сплетней Дирк и щедро прибавил еще одну, не понятную лоулендцам: – И Резалкана сейчас на якоре! Иль ты под своими парусами пришел? – гном почему-то покосился на Элию.
– Мои паруса твоего ветра не заберут, Дирк! Пойду я к Шей-кхо, пока его заказами не завалили. У Фарна по кружке вечерком пропустим! – еще более странно, но понятно для собеседника отозвался Кэлберт, вскинул руку вверх в жесте прощания.
– Непременно! – гном гулко захохотал вслед собеседнику и его хохот охотно подхватили те обитатели Канвая, кто слышал окончание разговора.
Простые моряки к легендарному (а чем реже появляешься на глазах у людей, тем более живописными подробностями обрастают легенды о тебе) пиратскому вожаку и его спутникам подойти не решились. Зато экипаж «Разящего» в полной мере погрелся в лучах славы капитана. С ленивой растяжкой, сквозь зубы цедили матросы слова, объясняя, зачем прибыл на Канвай Кэлберт, подробности они приберегали для застольной беседы в таверне. Там благодарные слушатели внимали «сказителям», раскрыв рот, не забывая наполнять кружки, за свой, разумеется, счет. И из этих рассказов рождалась очередная легенда о диком шторме, который оседлал великий пират!
А Кэлберт и сопровождавшие его лица (не считая родичей, к компании присоединился Торк, оставив за старшего на корабле второго помощника), двинули на поиски достославного корабела-эколога, борца за красоту портовых построек.
Вопреки мнению несведущих в типовом поведении шшиисуц, начинать поиски Бог Мореходов решил вовсе не с верфи или доков, где кипела работа. От порта Кэлберт резко свернул куда-то вправо, от них по узкой улочке между глухими каменными стенами складов пиратской добычи или предметами честной торговли – пираты не брезговали и таким приработком, – процессия двинулась вверх.
Несколько минут пути и перед компанией появился невысокий деревянный заборчик почти декоративного свойства, вокруг коего пролегал столь же декоративный канал, выложенный плитками, где плавали очень красивые золотистые рыбки с пестрыми плавничками и длинными хвостиками.
Мостика к калитке в заборчике не было и в помине. Дальше, за оградой, располагался милый, пусть и слишком подстриженный для лоулендцев, привыкших к вольному буйству Садов Всех Миров, садик и деревянный, одноэтажный дом на каменном фундаменте, с крытыми террасами и коридорчиками вдоль стен, чтобы даже в самый знойный денек можно было пройти в любую точку дворика и сада не выходя на прямое солнце.
Джей, уяснив цель путешествия, собрался было перепрыгнуть канал и заборчик, чтобы открыть калитку друзьям. Кэлберт едва успел поймать брата за рубашку и прошипеть:
– У тебя кусок на заднице лишний завелся?
– Собака что ль злая? – удивился Бог Воров такой заботе родственника и еще разок оглядел дом и сад, выискивая признаки бдительного, скрытого от посторонних глаз сторожа.
– Какая собака? – еще сильнее, чем брат, удивился Кэлберт. – Ты в канал глянь, ослеп от солнца?
– Симпатичные рыбки, – с вялым раздражением согласился Джей, никогда не жаловавший такие создания в виде ином, нежели под своими экзотическими соусами.
– Это ширррац, прыгают из воды на два метра, зубами мясо и кость срезают. На движение быстрее мантикоры реагируют! – сквозь зубы пояснил Бог Мореходов и изо всех сил топнул по камню там, где кончалась дорога. Где-то на другом берегу зазвенел колокольчик.
– Ну так телепортировались бы, – удивился Элегор разборкам принцев.
– Шей-кхо грубиянов терпеть не может. Если не пригласит, то и говорить не станет, – растолковал тупым лоулендцам Торк. – А нам «Разящий» чинить надобно!
Джей уже был готов разозлиться на всех разом и особо на влезшего в разговор принцев помощника, причем разозлиться настолько, чтоб пощекотать того стилетом, невзирая на обиду Кэлберта. Но Элия, приостанавливая вспыльчивого братца, протянула руку и прихватила за жилистый филей. Сжала и оценила, наклонившись к уху белобрысого скандалиста:
– Нет, рыбкам, даже таким красивым, мы тебя отдавать не будем, иначе самим ничего пощупать не останется!
Весь пыл Джея разом переключился в иное русло. Голубые глаза посветлели, развернувшись к богине, он дерзко ответил:
– Ха! Разве же на ощупь всей моей прелести оценишь?! Непременно надо смотреть и не только сзади! А лучше пробовать! Как насчет сегодня в твоей каюте?
Ехидному ответу Элии и отповеди Кэлберта в куда менее мирной форме, включающей перспективу спихивания зарвавшегося засранца в канал к голодающим рыбкам, воспрепятствовал легкий скрип выдвигающегося из бортика канала широкого мостка. Пока боги препирались, звук колокольчика стих и возник деревянный настил. Посетителям дозволялось войти.
Быстрее всех на другой берег перебрался крупный и массивный Торк, мостик легко выдержал его вес, но торопился первый помощник так, словно ему приходилось когда-то видеть кого-то, потерявшего равновесие при подобной переправе. Оправдывая свою поспешность, мужчина объяснил Элегору, как ближайшему спутнику:
– Мы когда в первый раз к Шей-кхо ходили, Марцикан в канал свой кошель обронил, завязки перетерлись или теребил сильно, была у него такая привычка. Эти – больше даже благоговейный, чем опасливый взгляд на ширррац, сопроводил слова, – и кошель и монеты в пыль измельчили! Мы глазом моргнуть не успели. Недаром корабелы на своих островах таких тварей за сторожевых псов держат. Только, сказывают, у них такие рыбки с дельфинов величиной вырастают.
– Глупых воров много развелось? – задумался Элегор, поддразнивая Джея.
– А воры тут при чем? – озадачился Торк, даже столбом встал на тропинке. Похоже, любой вопрос, не касающийся управления кораблем и смежных областей, вызывал в мозгах моряка экстренное торможение всех процессов жизнедеятельности.
– Чтоб рыбки росли, их кормить надо, – проказливо объяснил герцог под возмущенное фырканье «умного» вора, чуть не попавшегося в стандартную ловушку шшиисуц.
– Нет, что у корабелов-то красть? Доски или лобзики? – пренебрежительно фыркнул оскорбленный принц. – Наверное, рыбки питаются любопытными авантюристами, желающими вызнать секреты кораблестроения!
Элия рассмеялась, даря спорщикам ощущение того, что они не зря упражнялись в остроумии, еще раз хлопнула братца по заду и прибавила:
– Все свои достоинства будешь демонстрировать здешним девицам. Красоту надо нести в мир. А я и так знаю, что ты хорош!
Кэлберт ревниво засопел, но тут же негодующий сап перешел в гогот, когда разошедшийся Элегор прокомментировал слова подруги:
– Еще бы не знать?! К кому же Джею идти, когда после интенсивного выноса красоты в мир на ней что-нибудь вроде чирьев вскочит?
Герцог предположил верно, именно к Богине Любви являлись на поклон многочисленные родственники, если подхватывали хворь интимного свойства. Обычно ни одна зараза не липла к выносливым богам, но из любого правила существуют исключения. Случалось, что какая-нибудь особо мощная дрянь все-таки ухитрялась приставать к мужчинам, и тогда пострадавшим не оставалось ничего иного, кроме как просить Элию о помощи. В каких бы отношениях принцесса на данный момент не пребывала с занемогшим родичем, в исцелении никогда не отказывала. Ссоры ссорами, но поскандалить можно будет и потом, со здоровым негодником, а вот с покойником, если ты не некромант, никак не получится!
– У меня даже чирьи красивые, герцог! – гордо объявил Джей и присоединился к гоготу брата-пирата. Смех богов перекрыл не только мелодичные треньканья каких-то мелких пичуг, но даже громкие крики крупных попугаев.
По дорожке – единственной и прямой без всяких ответвлений, позволяющих гостям избрать неверный путь к хозяину дома, визитеры прошли к крытой террасе в самом затененном плющом уголке. На трехногой табуретке у маленького столика с бокалом чистой воды сидел человек.
Хрупкий, почти прозрачный юноша с глубокими и печальными глазами тысячелетнего старца и тонкими пальцами музыканта, одетый лишь в белую набедренную повязку. Белые, именно белые, а не седые или льняные, волосы его, прихотливо заплетенные в многочисленные косицы с деревянными крохотными фигурками на тонких разноцветных шнурках, рассыпались по плечам.
– Шей-кхо, приветствую мастера-корабела, – одной фразой разрешая сомнения спутников относительно того, кто именно предстал перед ними, кивнул, почти поклонился Кэлберт хозяину дома. Торк так вообще поклонился в пояс.
– Мореход Кэлберт, – признал посетителя шшиисуц голосом мягким и тихим, как шелест волн, набегающих на берег при слабом ветерке. Глаза его были полузакрыты, пальцы скользили по гладкой поверхности бокала. – Что привело тебя в мою гавань?
– Просьба о помощи, мастер-корабел, – почтительно ответил принц, так почтительно, как разве что поначалу королю Лимберу докладывал. – «Разящий» столкнулся с айсбергом.
– Ты не уследил за кораблем? – нотки негодования проскользнули в апатичном голосе собеседника, голова повернулась в сторону проштрафившегося моряка. Глаза распахнулись, являя темную-темную почти черную синеву штормящего океана. Так мог гневаться строгий родитель на нерадивое чадо, разгрохавшее по недомыслию драгоценную чашу из фамильного сервиза.
– Увы, мне, Шей-кхо, уходили от бури через миры и при переходе не смогли избежать столкновения, – покаялся бывший пират, почти оправдываясь перед человеком. Нет, принц вовсе не собирался унижаться ради помощи мастера, но и сам чувствовал вину перед кораблем, пострадавшим в волнах Океана Миров.
– Это так, – будто попробовав слова рассказчика на вкус и сочтя их правдой, промолвил хрупкий шшиисуц, успокаиваясь. Помолчал несколько секунд и добавил: – Моя помощь дорого обойдется тебе, мореход, ты знаешь.
– Да, мастер, – подтвердил с искренней радостью и облегчением Кэлберт. Сделка о ремонте «Разящего» все-таки состоялась! А во сколько бы не обошлось принцу восстановление прекрасного судна – не важно. Он был готов заплатить любую цену!
Пока Кэлберт вел переговоры, остальные лоулендцы, настойчиво предупрежденные по пути к обители корабела о полном невмешательстве, хранили дипломатичное молчание, изучая странное полуобнаженное создание. Оное никак не вязалось с образом обычных здоровяков-корабелов, наполняющих верфи своими жизнерадостными криками и крепким словцом. Этот скорее походил на менестреля, но возможно, для истинного творца работа с кораблями и была песней? Элия с задумчивой полуулыбкой разглядывала мастера.
– Ты находишь меня красивым? – с бесхитростной задумчивостью поинтересовался Шей-кхо, от которого не укрылся этот осмотр.
– О да, – согласилась принцесса, не видя смысла лгать, ведь никаких женских игр, ради которых стоило бы утаивать легкий флер симпатии, богиня вести не собиралась. Интерес ее был чисто эстетическим.
– А они меня боятся, – столь же задумчиво поделился Шей-кхо, не уточняя, кто «они», словно полагал, что собеседница поймет его без труда. Так оно, впрочем, и вышло.
– Наверное, не тебя, а твоей славы, – проницательно отметила богиня. – Приходи к веселым девицам ночной порой в полутьме, укрой волосы платком и все отличия сгладятся. Корабел ли, молоденький матрос или даже юнга, кто ж разберет? У тебя ласковые руки, ты нетороплив и не жаден, женщины такое любят.
– Хороший совет. Попробую, – согласился шшиисуц, отвернулся от Элии, будто и не было этого разговора, сказал принцу-пирату: – Я дам тебе скидку.
Ничем не выдавая своего удивления – на его памяти тихий Шей-кхо никому и никогда, как бы его ни просили, умоляли или грозили, не делал скидки и не работал в долг, Кэлберт отрывисто кивнул.
– Вечером, когда спадет жара, я приду к «Разящему». Пусть все лишние люди будут готовы уйти, – распорядился уже совсем не мирно-отстраненным, а почти суровым тоном корабел, ставя условия работы, и прикрыл глаза, давая понять, что аудиенция окончена.
Толпа посетителей, которым не было предложено даже присесть (единственную табуретку занимал сам хозяин), не то что освежиться прохладительными напитками, покинула террасу, выстриженный сад и саму территорию резиденции корабела, охраняемую столь же очаровательными и кроткими, как принц Энтиор, рыбками.
– Странный тип, – резюмировал Джей, запрокидывая голову к палящему солнышку. Он почти не щурил глаза, смотря на раскаленный добела круг. – Ну да какая нам разница, лишь бы он твою посудину, Кэл, залатал. До вечера еще долго, куда теперь? Есть в здешних краях место, где можно горло промочить и что-нибудь приличное съесть?
– К Фарну зайдем, закажи морской сбор – лучший суп на островах, но сейчас надо к казначею Рибастису заглянуть. Я давно за стоянку взнос не вносил, – отозвался Кэлберт. Бог был настолько доволен обещанием мастера, что даже не разозлился на брата за оскорбительное именование любимого корабля посудиной.
– А телепортацией мы можем воспользоваться? Или религия пиратов это запрещает и, коль нас застигнут за столь непристойным занятием, то выставят с Канвая без суда и следствия? – поинтересовалась Элия. Богине изрядно поднадоели пешие прогулки по жаре.
– Позволяет, Рибастису все равно, – хохотнул принц и, прихватив всю компанию, телепортировался к крыльцу двухэтажного каменного особняка, вполне приличного даже по меркам столицы Лоуленда, не говоря уж о прибежище корсаров.
Охрану у ворот никто не нес, зато изнутри доносились звуки музыки, кто-то играл на клавишном инструменте. Кэлберт просто толкнул тяжелую деревянную дверь без запоров и ручек. Кажется, на нее пошла одна единственная доска от какого-то великана растительного мира. Бог вошел первым в просторную залу, почти пустую, не считая нескольких нарочито грубых лавок, роскошного концертного рояля, стула и стола с каким-то большим ящиком, запертым на висячий замок. Тяжелые шторы создавали полумрак, а заодно препятствовали нагреванию помещения. За роялем на стуле сидел престранный тип и, закрыв глаза, вдохновенно играл… Да-да, играл сонатину принца Ноута! Элия слабо разбиралась в инструментальной музыке, но творение брата узнала с первых нот.
Многочисленные пряди, перевитые разноцветными бусинами, ленточками, цепочками, проволочками и еще чем-то совершенно невообразимым украшали хозяина пестрой гривой хиппующего льва. Глаза и губы были татуированы красным и черным контуром соответственно, именно соответственно, а вовсе не в обратном порядке. Брюки закатанные до колен, босые ноги и шикарная белоснежная рубашка, сделавшая бы честь принцу Мелиору, составляли наряд хозяина.
– Рибастис, гладкой воды, попутного ветра, – негромко поприветствовал принц музыканта, давая понять родичам, что очередной экзотический персонаж, обнаруженный на Канвае, именно тот, кто им требуется. А не местный тапер, услаждающий слух незримого владельца особняка.
– А-а, Кэлберт, пришел заплатить монетки, – прекратив играть, небрежно, будто они общались не долее получаса назад да вдобавок были закадычными приятелями, слегка кивнул мужчина и скользнул взглядом по остальным спутникам пирата.
Вот тут-то и началось самое интересное. Послышался шорох, шелест, потом хлопанье. За спиной музыканта распахнулись багряные крылья, прорвавшись через прорези, скрытые в складках рубашки на спине. Огромные, заслоняющие вид на стену, крылья, поначалу призрачные, но в доли секунды обретшие кожистую плотность. А из штанов вырвался гибкий черный, с багряными переливами хлыст хвоста. Сразу стало понятно наплевательски легкомысленное отношение Рибастиса к собственной безопасности при почетном и опасном звании казначея, ответственного за финансы флибустьеров. Даже среди оголтелых морских разбойников вряд ли нашлось много желающих связываться со стопроцентным демоном варгом, повелителем огненных штормов, чей плевок способен в секунду спалить врага дотла. Торк охнул и как-то полуприсел, придавленный чистой силой.
– Точно, заплатить взнос, – будто и не творилось ничего экстраординарного, согласился принц, прошел до стола с ящиком, слазил в кошель, зачерпнул и, не пересчитывая, пересыпал в прорезь ящика горсть серебра.
– Добро пожаловать на Канвай, – кивнул Рибастис, не сводя с лоулендцев глаз, просверкивающих алым с искрами багрянца. – Не желаешь со спутниками остановиться в моем доме?
– Нет, спасибо, мы в таверну, а потом на «Разящий», с Шей-кхо договорено о починке, – вежливо отозвался удивленный бог к явному, судя по хлестнувшему хвосту, разочарованию демона.
Он отвернулся и вновь опустил пальцы на клавиши, сонатина зазвучала точно с того места, где оборвалась при появлении гостей. Все, даже языкастый герцог, в молчании вышли из полутемной и прохладной залы в знойный полдень.
– Скока хожу, а таким Риба в первый раз видел, – выпалил Торк, утирая испарину со лба. – Правду, значит, про него говорят… крылья…
– Да уж, что-то разошелся он, – пораженно, но не испугано, каких только демонов на своем веку не повидал, да и людей, поопаснее любого демона встречал не раз, согласился Кэлберт.
– В состоянии возбуждения варги не могут таить своей сути и силы, – менторским тоном объяснила Элия испуганному первому помощнику.
– Так это у него на тебя все так растопорщилось? – догадался, или решил, что догадался, герцог о причине эффектного шоу с участием демона.
– Не-а, – прыснула в ладошку Богиня Любви, – на Джея. Рибастису он сильно по вкусу пришелся, аж черным багрянцем все налилось.
– Ты про глаза или хвост? – уточнил Элегор с таким любопытством, будто собирался стать экспертом в поведении и разведении варгов или переменам в их настроении.
– Это был не хвост, герцог, – еще разок хихикнула Элия, ознакомленная с деталями анатомии многих созданий миров, и зачастую даже на практике. Так сказать, обязывала профессия!
Кэлберт же хрюкнул, сдерживая смех, вроде бы не совсем прилично было обсуждать стати казначея прямо у того перед особняком:
– У них и то, что спереди, и то, что сзади, одинаково работает, поэтому не хвостом называется.
Джей же, ничуточки не оскорбленный степенью и визуальностью симпатии, проявленной к нему незнакомым демоном, воспользовался случаем, чтобы заявить сестре:
– Вот видишь, драгоценнейшая, даже варги отдают мне свое сердце с первого взгляда!
– Про сердце, дорогой, речь не шла, – ехидно уточнила Элия, благодаря чутью богини, способная определить, когда и какую реакцию вызывает у публики. Если принцесса не прятала сути Богини Любви, то результат оказывался лишь чуть менее визуальным, нежели продемонстрированный варгом и то исключительно в силу более скромной телесной одаренности большинства рас, в сравнении с багровыми демонами.
– А вдруг оно у него тоже в «хвосте» находится? – пошутил Элегор, не смущенный своей оплошностью.
– Сердца варгов в животе слева и груди справа, – ответил уже серьезно, кто знает, когда и где может понадобиться Элегору такая информация, Кэлберт, – но мускулы и панцирь на животе такой, что только специальный клинок достанет, обычным лучше снизу вверх руку вести.
Герцог благодарно кивнул, записывая сведения на корочку. В шальные юные года, когда доля эльфийской крови бурлила в венах, молодой бог немало погулял в темных мирах, ведя охоту на самые причудливые и могущественные создания просто потому, что это было рискованно и жуть до чего интересно. Постепенно острота ощущений притупилась. Охоты на темных тварей наскучили. Гораздо веселее для Элегора стало рисковать своей шкурой по-другому. Вот как сейчас, например, отправившись в плавание за сокровищами некроманта с родичами и перспективой встречи с сумасшедшим жнецом впридачу.
Герцог как раз обдумывал изменение личного отношения к понятию риска, когда на пустой, не считая компании лоулендцев, улице (в зной народ без дела предпочитал нос на жару не высовывать) появилась группа весьма рассерженных мужиков. Судя по градусу негодования они быстро приближались к почетному званию разъяренных.
Самым разъяренным был возглавлявший четверку обладатель черных усов – роскошных, очень густых и длинных – иной девице такой бы косу толщины подругам на зависть. Семенивший с ним рядом худосочный коротышка был просто раздосадован, а вот последние двое старательно приближались к градусу сердитости вожака, но все одно больше потели, чем злились.
– Гарвин! – охнул Торк. – Принесли нелегкие семь ветров выродка!
– Проклятый трус! – торжествующе завопил усач, едва завидев Кэлберта. – Больше тебе не скрыться от меня!
– Скрыться? Гар, я никогда не прячусь от желающих повидаться со мной, – огрызнулся принц, кладя руку на рукоять кинжала, но пока не обнажая его.
– Ага! А вот и стукнутый кружкой! – обрадовался развлечению Элегор.
– Не прячешься? А что ж ты от Шей-кхо как положено не пошел? – сердито хрюкнул умаявшийся погоней коротышка и почесал покрасневший шрам на левой руке.
– Даме стало жарко, – галантно объяснил Кэлберт, кивком головы указав на сестру. – А что вы, ребята, мне свидание назначили, я не знал.
– Кэл, давай прирежем их по-быстрому и пойдем в таверну, у меня горло пересохло, – громко предложил Джей, нагло провоцируя драку.
– Фи, и так на улице дышать нечем, еще и кровь тухнуть будет, – поморщилась Элия. И, прежде, чем подзуженные Богом Воров мужчины кинулись в общую свару или все-таки организовали цивилизованное и оттого еще более тягомотное убийство через поединок в кругу на самом солнцепеке, богиня заявила ярящемуся капитану пиратов громко, чтоб слышали все:
– Мой брат играл с тобой честно, если ты умен более, чем по-глупому заносчив, то примешь его слово как доказательство правоты. Хватит петушиться, точно прыщавые юнцы, вам есть о чем побеседовать в прохладе таверны за кружкой.
– Не думаю, леди, – к приятному удивлению богини не опустился до грубости пират и собрался было продолжить свару с тем, кого считал врагом, но принцесса снова вступила в разговор:
– О, разумеется, невозможно думать о неизвестных фактах.
– И какой же повод леди считает достойным беседы и раздумий? – сообразив, что от надоедливой женщины иначе не отмотаешься, процедил Гар, теряя терпение. Уж очень хотелось ему честной драки.
– К примеру, то, что на «Разящем» плавает твой сын, – охотно поведала Элия.
Черноусый и загорелый почти до такой же черноты капитан стал истинно чернильно-синим, так проступил сквозь загар румянец ярости. Он хрипло прошипел, сжимая что было сил эфес сабли:
– Твое счастье, девка, что я не дерусь с женщинами. Убирайся, пока цела! У меня не может быть детей!
– Глупости! Твоя кровь просто слишком разборчива, и семя дает росток, лишь упав в подходящую почву. Четверть крови бога стихий не желала сгинуть бесследно и долго искала ту, с которой ты был бы способен достойно продолжить род, – отрезала Элия, не давая труда обидеться на грубость разгневанного бедолаги и жестом усмиряя всегда готовых врезать хаму родственников.
– Говори, – рука бессильно упала с рукояти сабли. Гарвин подскочил к принцессе так стремительно, что лоулендцы едва сами не схватились за клинки. Будь на лице пирата чуть больше агрессии и меньше жадного ожидания чуда, не ушел бы мужчина живым.
– В таверне, здесь слишком жарко, – напомнила Богиня Логики и вся компания, более не помышлявшая о сваре, отправилась в разрекламированную Кэлбертом забегаловку Фарна под названием «Бочка».
Разочарован был один лишь Джей, желавший чуток поразмяться перед едой, но, получив обещанный фирменный суп заведения, даже сварливый принц утешился и перестал жалеть о несостоявшейся настоящей забаве. Элегор же между дракой и тайнами, которые собиралась поведать Элия, мгновенно выбрал последние. Добрую стычку можно затеять в любой момент, а вот чужие секреты леди Ведьма раскрывает отнюдь не всегда.
Просторная таверна была помещением по меркам заведений такого профиля почти великаншей, и не получила почетного звания ресторана лишь в силу устоявшегося обычая, сравнительно скромного ассортимента блюд и нехитрой меблировки. Громоздкие столы и лавки были столь тяжелы, что затеявшим драку морякам в качестве оружия оставалось использовать лишь кулаки, посуду или собственные клинки. Но те, кто пускал в ход последние, навеки лишались права входа в главное заведение общепита Канвая. Таким жестким образом верзила Фарн боролся за чистоту своей таверны, а заодно и за мирную (относительно, как и все во Вселенной) обстановку в ней.
