Текст книги "Империя Солнца"

Автор книги: Юлиус Эвола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

«НАПОЛА»

Мы сочли интересным изучить некоторые новые немецкие инициативы, направленные на принятие в определённой политической форме тех задач «качественного» образования, которые ранее были доверены в основном некоторым частным институтам. И начнём мы со знакомства с так называемыми «Напола».

«Напола» (Napolas) – это аббревиатура словосочетания National politische Erziehungsanstalten, то есть «Институты национально–политического образования». Они имеют следующее происхождение. Согласно Версальскому договору Германии пришлось упразднить некоторые военные училища; по решению послевоенного немецкого правительства они были преобразованы в так называемые Staatliche Bildungsanstalten, то есть в образовательные государственные институты, предназначенные для того, чтобы принимать нуждающуюся молодёжь, или молодёжь из тех семей, где ею пренебрегали. Это были школы среднего уровня, где образование продолжало следовать преимущественно либеральным и аполитичным критериям, дополненным довольно развитым спортивным обучением.

После прихода к власти национал–социалистов эти институты были преобразованы вновь – на сей раз в «Напола». «Напола», контролирумые новым государством, имеют строго политически–селективные цели. Туда стремятся принимать особо одарённую молодёжь и развивать в ней качества, которые могут помочь им при выполнении руководящих функций – необязательно в армии или в партии, а в любой области жизни. Такова тоталитарная концепция, сопровождаемая особым отношением, в котором усиление мужественного качества сопровождается «общественной» чувствительностью, привычкой соизмерять собственные действия с обществом.

Более того, эти особенности были сообщены нам лично —во время нашего визита – одним из генеральных инспекторов таких институтов. Он подчеркнул разницу, существующую между семейным частным образованием и этой политикой, и опроверг мнение, что политическое образование может считаться дальнейшим развитием того «естественного» образования, которое юноша может получить в семье. Напротив, речь идёт об иной фазе, с другими предрасположенностями и которая следует иным принципам – в основном принципам soldatische Gemeinschaft, сообщества и солидарности, которая может существовать в воинской группе. Именно в таком смысле хотят действовать «Напола» – но не как копия или продолжение семьи. Юноша должен чувствовать принадлежность к порядку, получающем свой закон и мораль от иного и более широкого порядка.

В то время как прием в Staatliche Bildungsanstalten, то есть в предыдущие формы либеральных институтов, был свободными зависел только от желания учеников, в «Напола», наоборот, принимается только молодёжь, отличившаяся в младшей школе, а также руководители молодёжных организаций партии при их определённых и предпочтительных склонностях. Приём может происходить с 10 или с 14 лет, и полный курс в первом случае длится восемь лет, а во втором шесть.

Закреплённой платы за приём в эти школы–колледжи нет. Существуют скидки согласно возможностям семьи юноши, признанного достойным для поступления. На второй год оставаться нельзя. Если в учёбе или в другой области образования юноша показывает себя неудовлетворительно, то его, конечно же, отчисляют.

Что касается физического обучения и укрепления характера, в «Напола» существуют «испытания мужества», о которых мы уже говорили, когда речь шла о похожих институтах Германии. Например, даже маленьких учеников 10 лет с некоторой высоты бросают в воду, хотя они не умеют плавать; старшие, например, взбираются на живую лошадь без седла; за их поведением в «боевых испытаниях» внимательно наблюдают, и так далее. Здесь мы говорим об индивидуальной стороне, а что касается человека в группе, то особенно стараются развить как чувство товарищества, так и способность командовать товарищами и соответствующее чувство ответственности. Чтобы облегчить развитие таких способностей, в «Напола» широко применяется принцип самодисциплины, то есть порядка, доверенного самой молодёжи, которая получает согласно своим качествам власть над некоторой группой товарищей.

Также на основе этих способностей судят, достоин ли юноша того, чтобы остаться в данных институтах. Принципиальное подтверждение приёма происходит после года испытания. Но испытание развивается последовательно, и юноша должен знать, что его всегда могут отчислить, если он не окажется на высоте идеалов «Напола».

Что касается технического обучения, то оно не может быть слабее того, что даётся в других школах. В соответствии с идеей тоталитарного образования не пренебрегают и эстетическим элементом—не только обучением рисунку и живописи, но также и песнями, занимающими своё место. Далее, учеников поручают молодым преподавателям, которые из–за своего крепкого сложения могли бы быть также их мастерами, конкурентами или руководителями на спортивной площадке, а также и в упражнениях по групповой тактике, которые происходят периодически. Раз в год между собой соревнуются ученики всех двадцати школ Рейха.

В политическом образовании принят так называемый метод «случаев». Избегают изложения абстрактных концепций —молодёжи рассказывают скорее о конкретных случаях и рассматриваются суждения, которые они должны дать. Таким образом, стремятся заставить действовать и совершенствовать данную чувствительность, чтобы привить общие схемы политических или общественных идеей.

Оригинальная и смелая инициатива «Напола» состоит вот сылке учеников в общественную жизнь: самых молодых – в семьи крестьян, самых старших – в семьи промышленных рабочих, на период в восемь недель. В этот период юноша принимается этими семьями в качестве наёмного рабочего, он живёт с ними, его заработная плата остаётся одинаковой, так как ему запрещено получать деньги или посылки от семьи. В такой общей жизни юноша должен усовершенствовать своё общественное чувство и непосредственно осознать проблемы существования. Он должен даже служить примером в поведении для семей и для рабочих, среди которых он находится; нельзя пренебречь и освещением политических проблем. Также они должны учиться чувствовать живым способом идеи национал–социализма.

Всё это происходит посредством договора «Напола» с Arbeitsfront, то есть с так называемым «Немецким трудовым фронтом» —партийной организацией, контролирующей национальную работу и распределяющей отдельных учеников в подходящую среду для этой новой практики. На последних годах института для учеников организуются образовательные поездки заграницу.

В противоположность тому, что было можно бы подумать, после окончания курса юноша не получает никакого документа об особом или привилегированном обучении. Он находится в равных условиях с теми, кто посещал общую школу. Считается, что в жизненной борьбе должны принести плоды те высшие качества, которые это особое, сложное и строгое образование элиты испытало, подтвердило и развило. Сами эти качества должны мужественно и реалистично привести его на путь той же природы, без минимального покровительства, и поставить юношу на тот командный пост, которого он, в принципе, стал достоин.

Немаловажно отметить тот факт, что основные элементы, возглавляющие образование молодежи в «Напола» и контролируют его, обеспечиваются SS (аббревиатура Schutz–Staffeln), то есть тем «чёрным» германским корпусом, стремящимся быть гвардией и почти Орденом – в древнем смысле аскетически–воинской организации – национал–социалистической революции.

Le «Napolas» //Il Regime Fascista, 27 мая 1941 г.

СМЫСЛ СС: ОРДЕН И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА

В Италии немецкие отряды СС известны в основном только в некоторых случайных аспектах, связанных с трагическими событиями второй мировой войны. Но они не позволяют понять истинный дух этой организации, единственной в своем роде. Даже не обращая внимания на левый фарс Нюрнберга, где вся организация СС была заклеймена «преступной», сочувствующие знают СС только в качестве элитных войск, практически полностью игнорируя то политическое значение, которое у них было в Третьем Рейхе. Таким образом, имеет смысл сказать несколько слов по этому поводу, потому что в СС осуществилось требование, смысл которого далёк от картин простого гитлеризма.

Происхождение СС восходит к небольшой группе (Stabswache)формирований для защиты Гитлера в первый период его борьбы. В 1932 году они были переформированы в отдельный корпус, так называемый «чёрный корпус» (Schwarzkorps), отличный от простых «коричневорубашечников», или SA. В момент завоевания власти СС насчитывали уже сто тысяч человек. В это время командование перешло от Й. Шрека к Генриху Гиммлеру, который с этого времени оставался высшим руководителем, зависевшим только от фюрера. По причине своих энергичных и решительных действий против коммунизма, в том числе и внутри партии (особенно в репрессиях 30 июня 1934 года), СС приобрели облик «гвардии национал–социалистической революции», и тем самым широкие полномочия и широчайшую автономию, что позволило Гиммлеру осуществить систематические действия по подбору и организации. Сокращение «СС», как многие знают, происходит от начальных букв Schutz–Staffeln, что означает «эстафету или команду защиты». В действительности СС должны были стать спинным хребтом Третьего Рейха, национал–социалистическим Орденом, своего рода государством в государстве, если даже не выше государства.

Тот же Гиммлер уточнил дух и идеальное происхождение своей организации в следующих словах. Во всех древних государствах, – говорил он, – всегда существовала элита, сформированная людьми, готовыми отдать всё за свои принципы, защищая и оберегая то, в чём они чувствуют особую гордость и честь. Таким было наследственное дворянство, которое, бывшее опорой чистого принципа политической власти, в эпоху Просвещения, либерализма и капитализма пришло в упадок – оно не было больше на высоте своих древних задач. Задача сегодня состоит в том, чтобы снова взять тот же принцип и найти ему применение, адекватное для нового типа государства. Необходимо заново сформировать элиту, которая гарантировала бы стабильность и непрерывность нового порядка, утверждённого революцией, которая бы усиливала его структуры, и на основе безусловной верности была бы готова уничтожить всё то, что ему угрожает или носит характер уклонизма.

Таким является происхождение идеала СС. Гиммлер придавал большое значение приписываемому СС характеру Ордена. Он обращался к различным чертам древних рыцарских орденов, включая их в некотором роде наследственный характер. Чтобы добиться многого, он следовал следующим принципам отбора.

Прежде всего, это принцип расы. Известно, что для современного расизма не все этнические элементы, которые включает в себя нация, имеют одинаковую ценность и достоинство. Среди них является центральным тот, у которого есть формирующая функция: его господство или упадок во многом обусловливает также восхождение или упадок всего народа. Согласно немецкой идеологии, для Германии эта «сверхраса» соответствует нордической крови и нордическому типу. Поэтому первой заботой организаторов СС было то, чтобы в Орден принимали людей достоверно «арийского» происхождения (без даже далеких еврейских предков или предков из цветных рас), с телесными чертами, приближающимися к чистому нордическому типу.

Таков был критерий отбора первой степени. Конечно, учитывая смешение, случившиеся в течение истории с каждым народом, невозможно утверждать о точном соответствии внешности и морали. Так, моральные качества «нордического» типа вероятнее отыскать в человеке нордического физического типа, а не в человеке с чертами других рас, но, тем не менее, неизбежны и дальнейшие рассмотрения. Поэтому кандидаты в ряды СС, кроме того, чтобы быть в порядке на физическом уровне, должны были преодолеть испытания, в которых проявлялись внутренние качества, приписываемые крови нордического человека. Речь идёт, так сказать, об испытании ответственностью: кандидата нередко ставили в особые ситуации, в которых он не мог не продемонстрировать свой истинный характер.

В этой связи, в качестве первого требования, которое было нужно продемонстрировать, имела ценность именно верность. Тот же Гиммлер, по поводу 30 июня 1934 года, заявил своим СС в качестве приказа: «Эсэсовец, твоя честь – это твоя верность», с очевидной отсылкой к максиме древнесаксонского кодекса: «Всё может простить, кроме предательства». Верность здесь понимается в широком смысле: речь идёт о верности по отношению к вождю и делу, но также по отношению к расе и основным принципам поведения, как это было нормой в древнем рыцарстве. Сам Гиммлер оставил в этой связи следующие слова, слабо подкрепляющие сложившийся у некоторых искажённый и зловещий образ СС: «Грех против верности и чести совершается не только тогда, когда нарушается личная честь или честь СС, но также и тогда, когда не соблюдается честь других людей, когда издеваются над чужими святынями, или когда не занимают место отсутствующего, не приходят на помощь тому, кто слаб, кто беззащитен».

В качестве основы формирования эсэсовца после верности шло повиновение, которое должно было быть полным и безусловным – не в меньшей степени, нежели в самых суровых монашеских орденах. Когда прусский чиновник клялся флагом, он больше не принадлежал себе самому. Такая фридриховская традиция была возобновлена в СС. Во имя вождя и идеи эсэсовец должен был быть готов ко всему – «пожертвовать даже собственной гордостью, внешней честью и всем тем, что лично для него может быть дорогим и ценным».

Нужно иметь возможность сдерживаться, когда всё подталкивает к действию; в то же время нужно действовать, не сомневаясь, в тех случаях, когда чувствуются самые сильные внутренние препятствия. Кстати, это требование абсолютного подчинения Гиммлер считал корректирующей мерой из–за подчёркнутого чувства личности и свободы, свойственного нордическому человеку и часто оказывавшему отрицательное влияние. Всё же ясно, что из этого может происходить некоторая беспощадная стратегия, которая, возможно, среди других причин в определённых неизбежных обстоятельствах представляла действия СС не в самом благоприятном свете.

Другим качеством, требуемым от эсэсовца, была искренняя чистота, господство над собой (в особенности над видимым выражением чувств и жестами), способность непреклонно придерживаться принятого решения или обещания. В этой связи при необходимости не пренебрегали испытанием кандидата. Например, если было известно, что он страдает алкоголизмом или пристрастием к курению, то его просили отказаться от этой привычки в течение более или менее долгого времени, требуя от него слово чести. Если такового слова не давалось, то следовало исключение из рядов организации; но если, дав слово, он изменял ему, «ему не оставалось ничего иного, как пистолет», то есть застрелиться (буквальное выражение Гиммлера).

Другой случай. Как уже было сказано, в СС имелась тенденция к развитию в наследственный корпус или орден, Sippenorden. Это было необходимо, чтобы качество нордической элиты как результат телесного и морального отбора) передавалось при помощи соответствующего происхождения. Отсюда происходило дальнейшее испытание ответственности эсэсовца. Он не был волен вступать в брак так, как хотел. Он должен был подчинить личные, сентиментальные или сексуальные действия интересам ордена уже надындивидуально, останавливая собственный выбор только на тех женщинах, что представляли достаточную гарантию не выродившегося и не испорченного происхождения. Для этого в СС существовала особая служба. Если эсэсовец не мог или не хотел брать на себя такое обязательство, его также исключали.

Период испытания длился в общем полтора года. В это же время, естественно, проходило также и военное обучение. Потом, посредством торжественной присяги и передачи «кинжала чести СС», кандидаты присоединялись к корпусу. Закон 1936 года постановлял, чтобы каждый руководитель СС гарантировал под свою ответственность:

1) чтобы при отсутствии указанных требований не был принят никакой кандидат, даже если он является сыном или родственником члена СС;

2) чтобы каждый год четверть новых элементов происходила не из семей членов СС.

При помощи второго распоряжения хотели предупредить кристаллизацию элиты в искусственно закрытой группе, из–за чего можно было упустить квалифицированные элементы. То есть, важными считались законы, изученные Парето, согласно которым «циркуляция элит гарантировала, кроме непрерывности, жизненность и свежесть центрального ядра».

Гейдрих дал СС любопытное определение – «штурмовой отряд в борьбе за мировоззрение» (weltanschauliche Stosstrupp).С отрицательной стороны речь шла о борьбе с мировоззрением, выраженным главным образом в марксизме и большевизме, «противоположности всех ценностей арийско–нордического человека»; в то время как с положительной стороны ссылались на образ «возвращения к истокам», что было характерной чертой СС. Действительно, в СС намеревались вспомнить первоначальные нордические дохристианские традиции, их символы, их метафизику, их мировоззрение; и исследования в этой связи были поручены особой культурной секции, названной Ahnenerbe. Такое «измерение» был характерно для СС. Уже сам символ с двумя рунами, стилизованными в двойном знаке в зигзаге, был так называемой «зиг–руной», древним северным знаком, который, намекая на молнию, символизировал магическую власть, силу свыше. И это был действительно очень известный знак, носимый на знаменах и униформе «чёрного корпуса». Действительно, интерес, который в высоких иерархиях СС (начиная с Гиммлера) проявлялся к миру символов и первоначальных традиций, был выдающимся. Можно продемонстрировать, что Гиммлер поддерживал исследования Г. Вирта – знаменитого исследователя в области символов и мифов, и что Ю. Эвола неоднократно получал приглашения выступить на эти темы, находя в кругах руководителей СС бульшие познания и заинтересованность по сравнению с теми, что он встречал в фашистской Италии, где при внешнем лоске господствовали сплошные routines интеллектуальности низшего типа и «нейтральная», буржуазная или антифашистская тенденциозность.

Механизм СС более или менее известен. Существовала «тайная государственная полиция» (Gestapo) как орган упорядоченного политического контроля за любыми органами власти или конкретными людьми; для особых заданий существовала служба SD (аббревиатура от «Служба безопасности»). Кроме этого, существовали части «Мёртвая голова» и, наконец, Waffen SS—чисто военные, избранные части, сумевшие навязать восхищение своим противникам. Но, в целом и говоря о предвоенном периоде, основной характер СС был характером «Ордена», нового политического дворянства, отобранного расово, морально и – в указанной области «мировоззрения» – также и духовно, стремящегося к учреждению станового хребта нового антимарксистского и антидемократического государства, контролируя и поддерживая его своего рода капиллярной тканью, потому что эсэсовцы были рассеяны во всех областях – в дипломатии, в бюрократии, в университетах, в промышленности. Это звание нередко имело смысл вид вступления в должность, часто почётную и тайную, присуждавшуюся людям, которые считались достойными того, чтобы присоединиться к центральному ядру, к верным хранителям идеи. Таким образом, в основе СС лежал идеал Ordensstaatsgedanke, то есть идеал честного государства – государства не «партии» и тем более не демократических политиканов или марксистских рабочих представителей, но «Ордена», делая из СС смелую попытку, чей смысл, по нашему мнению, не ограничивается недавней немецкой историей и картинами гитлеризма.

Il significato delle SS: Ordini ed élites politiche

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О НАЦИОНАЛ–СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ РАСИЗМЕ

Речь, недавно произнесённая Адольфом Гитлером по случаю съезда национал–социалистической партии в Нюрнберге и воспроизведённая германской печатью под названием «Свидетельство героической веры», по нашему мнению, заслуживает внимания из–за представленных в ней элементов той известной расовой доктрины, которая, как известно, играет важную роль в идеологии революции свастики. В самом деле, речь идёт об официальном выступлении главы этого движения, таким образом выразившего наиболее официально и однозначно то, что определяет принятую национал–социализмом доктрину. Здесь мы приведем основные концепции, уточнённые канцлером Гитлером, добавляя некоторые краткие комментарии.

Первый вопрос, который, как и общая предпосылка, является важным, – это любопытная смесь натурализма и провиденциализма. Интересно, что в основу героического взгляда кладётся самый настоящий теологический фатализм, который кажется прямо–таки протестантской доктриной абсолютного предназначения. «Провидение, —дословно говорит Гитлер, —захотело, чтобы люди не были равными, оно создало множество рас, и в каждой из них закрепило особые способности и характеристики, которые нельзя изменить без вырождения и уничтожения». Это предназначение двойное: оно биологическое и психологическое в одно и то же время. Глубоким биологически–морфологическим законам, которым подчиняется всякая отдельная раса, соответствует мировоззрение, которое может быть явным или скрытым в данное время, но которое в сущности не изменяется в течение веков. Отсюда вытекает как культурный, так и духовный плюрализм, что в своё время вошло в открытый контраст с универсалистскими взглядами католически настроенной партии Центра. Сколько рас – столько же и правд, столько же и мировоззрений. Гитлер явно оспаривает тот взгляд, согласно которому можно говорить об абсолютной справедливости, или, самое меньшее, о таком мировоззрении. Напротив, о мирооззрении и о целях, желании и силе существования можно говорить только относительно определённой расы, и такая правда, —говорит он, – «для народа естественнее, потому что она является врождённой и адекватной по отношению к проявлениям его жизни; её адаптация для другого народа может в различных случаях означать не только серьёзную опасность, но и просто конец». Универсализм, интернационализм становятся синонимами неуверенности, потери инстинкта, потери контакта с глубинными силами собственного народа. Если в католической точке зрения всякая этническая разница входит в натуралистический и преходящий план, а там, где существует единственная истина и надполитическое христианское общество, нет ни арийца, ни семита, ни европейца, ни азиата, и так далее – в таком случае доктрину, изложенную Гитлером, нельзя определить как «ортодоксальную» – естественно, при условии, что она продумана до конца и не допускает интеллектуальных компромиссов.

Однако здесь необходимы некоторые критические замечания. Прежде всего, можно было бы спросить, всякая ли правда связана с расой и истинна только для неё – та самая правда, согласно которой верят в этот плюрализм, согласно которому всякая правда признаётся истинной только для расы с определёнными характеристиками, или же эта истина универсальна и превосходит расовый уровень. Это то затруднение и противоречие, на которое осуждён вообще любой релятивизм: при провозглашении истины мы приходим к принятию, mutatismutandis, именно элементов абсолютизма или универсализма. Но мы оставляем в стороне это возражение общего и спекулятивного характера. Конечно, в позиции Гитлера можно признать и положительный аспект: это реакция на рационалистические, просвещенческие и демократические мифы европейского упадка. Расовая доктрина является ценностью настолько, насколько она означает приоритет качества над количеством, различения над бесформенным, органического над механическим; поскольку, прежде всего, предлагается идеал глубокого и живого единства между духом и жизнью, между мыслью и расой, между культурой и инстинктом. Всё же такой идеал остается – по отношению к содержимому – неопределённым; чтобы он имел смысл, его нужно освободить как от фаталистического фона, так и от натуралистического элемента.

Что касается первого вопроса, то задача творческого синтеза врождённой идеи расы и необходимых материальных условий для «соответствия кристально чистой цели» не эквивалентна решению фундаментальной проблемы: какое содержание, в том или ином случае, должно осуществиться в таком синтезе? Как распознать то, что исполнено расы и таким образом является «истиной», а не наоборот? Здесь Гитлер, кажется, склоняется к прагматическому, то есть чисто практическому и эмпирическому решению, когда он говорит, что, касаясь справедливости определённого взгляда, то есть его права на значение для определённой расы, трудно решить иначе, если не на основе его последствий для принявших его людей. Но тогда возникает проблема, в том числе и «экспериментальная»: известное предназначение со стороны «провидения» становится мифом, который должен служить в качестве «идеи–силы» – то есть для укрепления привлекательности данного призвания или убеждения; ничто объективно не говорится о критерии, который мог бы априори оправдать и связать с данной расой данную миссию или правду. Любопытно, что Гитлер понимает тот же героизм как чистую «данность»: как рождаются коты или слоны —виды, у которых всякая их черта есть их характеристика, так рождаются и герои или не–герои, и героический человек думает и действует героически по своей природе и из–за характеристики данной расы, скорее даже из–за предназначения, а не из–за свободного внутреннего действия. И поскольку также говорится, что любое несоответствующее этнически–духовной врождённой характеристике действие является только лишь путём упадка, то, например, путь упадка любой расы, предназначенной для того, чтобы быть негероической, состоял бы в любом напряжении при принятии героической правды и героического возвышения.

Перейдём ко второму вопросу. Фундаментальным пунктом является отличие «нордически–арийского» человека от людей других рас. Этот вопрос не решён Гитлером – по крайней мерев контексте того изложения, на котором мы сейчас основываемся, поскольку он просто дал характеристику «нордически–арийского человека», которая всегда определялась, как в древности, как и в современности, «определяющим синтезом между предложенными задачами, целью и данной материей» при помощи свободного творческого духа. Фактически это отличие сводится к отличию между тем, кто умеет реализовывать собственную природу органично, в собственном жизненном стиле, и тем, кто не этого умеет. Но, возможно, стиль стилю рознь? «Классически» реализовывать собственный способ существования – это идеал, который может быть осуществлён на основе настолько эллинских, насколько и еврейских, или японских, или германских черт. Таким образом, концепция остается неопределённой, а характерные черты знаменитого «нордически–арийского элемента» – неосвещёнными. Что–то реальное мы видим, когда Гитлер намекает на врождённую у некоторых рас наклонность к превосхождению натуралистического элемента, примитивного субстрата существования, для преобразования главных черт собственной жизни. Но это не более чем намёк. Всё то, что в древних традициях перестраивалось в «сверхъестественном» и «дважды рожденном» характере – dvìja, свойственное àrya в противоположность asurya, «тёмному» человеку, подчинявшемуся «демоническому» элементу природы, остаётся только слегка затронутым.

Далее становится необходимым следующее критическое рассмотрение. Учитывая, что Гитлер не намеревается обучать пророков, способных непосредственно узнавать установленные планы божественного провидения насчёт различных задач и судеб рас; учитывая, что отсутствует ясный критерий определения духовного элемента, который данная раса должна реализовывать, существует опасность закончить чистым натурализмом и, таким образом, материализмом. Мы хотим сказать, что всегда можно предположить, что вместо творческой и героической принадлежности расы идее получится простое подчинение идеи тому, что уже дано как чистая раса. Другими словами, простая конституция данной расы – то, чем она является от природы или также (в практическом смысле) исторически, и то, что она признаёт из–за простой воли к существования и власти, могут стать единственными критериями, которыми для этой данной расы прагматично определяется истина, законность и наследственность элементов, свойственных высшему, метабиологическому, духовному или культурному плану.

Мы хотим подчеркнуть важность этого рассмотрения, высвечивающего препятствие, на котором расизм может закончиться. Сегодня, ввиду натиска со всех сторон сил низшего и коллективного характера, основной нужно считать эту дилемму: или дух должен формировать расу (в узком понимании, т. е. нацию), или раса (нация) должна формировать дух. Ещё короче: или определение свыше, или определение снизу. У того, кто думает, что в таком противопоставлении видны только софистика и придирки, нет осознания одной из самых больших проблем нынешнего политического горизонта.

Как мы уже продемонстрировали на этих страницах в другом случае, существуют два разных типа расизма и национализма: один – духовный, другой – материалистический и извращённый. Тот факт, что они составляют противоположности фронта демократического и интернационалистического уравнивания и либерального разложения, не должен привести к путанице. В первом случае у нас есть проявление доличностного – таким образом, коллективного – субстрата, определённых корней, которые в качестве «души расы» приобретают мистический ореол, присваивая себе суверенное право и признавая в духе, интеллекте и культуре некоторую ценность настолько, насколько те преобразованы в инструменты на службе мирской и политической организации. В таком случае раса и нация определяют поистине разлагающий плюрализм, состоящий во множестве антагонистических концепций, каковые по своей природе не могут допустить никакого высшего и универсального ориентира. Когда расизм приобретает такой этнически и коллективистски обусловленный смысл, он входит в неизбежное противоречие со всякой универсальной точкой зрения, – такой, как, например, католическая.

Но дело обстоит совсем иначе, когда нация и раса действительно, а не риторически, являются духовными и трансцендентными концепциями: когда центром не являются больше ни кровь, ни коллективная душа, ни традиция в вульгарном и эмпирическом смысле, ни грубое желание власти определённой группы – а скорее именно идея, почти как определяющая сила свыше. Здесь не место рассуждать об этом – впрочем, мы говорили на эту тему в наших книгах довольно пространно, – но можно указать, что такой характер всегда имел всякий высший тип цивилизации, существовавшей в традиционной древности, и прежде всего среди арийских народов. В таком случае справедливость расизма ограничивается следующим: признанием, что формирующее действие высших сил в природе на саму природу, то есть на натуралистический и биологически обусловленный элемент, должно быть таким глубоким, чтобы повлиять на определённое наследие и на определенную «форму» или «стиль» жизни, общие в данной группе. Но тогда остаётся таким же твёрдым, что такое наследие, форма или стиль не объясняется из себя же, не несёт в себе собственного начала – это не чистая «данность», как таковыми могут быть характеристики животного вида: это скорее проявления и почти что знаки и освящение достижений и высшей силы.