Текст книги "Мой муж – мой босс? (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9. Утро вечера мудренее?

Распахиваю дверь и упираюсь взглядом в широкую грудь мужа. Рубашка сейчас расстёгнута на три пуговицы, рукава подкатаны, а к телу липнет так, что можно все кубики пересчитать…

Так, стоп! Не хватало залипать на этого гада! Да, он – ходячий секс, но это же не повод… На шесте крутиться я как-то не желаю.

– Войду? – больше для проформы спрашивает Давлат, довольно бесцеремонно отодвигает меня с порога и проходит в комнату. Оглядывается, вздыхает. – Плохая идея была поселить тебя сюда. Ты, предательница, портишь ару этой комнаты.

– Предательница? – сглатываю колючий ком. После того, что я по вине его семейки только что вытерпела? После того, как носил меня на руках?

– Да, пока не убедила в обратном, – отходит и садится в кресло, указывая мне на кровать. – Мы не договорили, садись…

Сажусь, нервно свожу колени и прячу между ними ладони, кусаю губы.

– Знаешь, куда я ходил в клубе? – смотрит пристально, ждёт ответа.

Думает, буду каяться, что не встречала с ним важных гостей, проигнорировала свои обязанности администратора? Не выйдет.

Давлат словно влезает мне в мысли – качает головой, цокает языком:

– Нет, Кристин, самый очевидный вариант – неправильный. Гостей было кому и без меня встречать. И даже без тебя. Поверь, должность администратора мы ввели недавно, а клуб как-то работал и раньше. Я был в службе безопасности. У меня такие спецы работают. Мои парни любой сайт способны ломануть. Со дна Сети достать кого угодно. На тебя нарыли немного, но ничего нового – ни в каком конкурсе ты не участвовала. Вообще нигде ни одного упоминания…

Задыхаюсь. Этого не может быть!

Нужно что-то делать, как-то доказывать…

– Отель! Кажется, он назывался «Золотой сон»… Роскошный такой… – говорю и прямо радуюсь: с этого и надо было начинать!

– Знаю, бываю там. Хочешь сказать – возил тебя туда? – пристальный взгляд прямо в душу. Чёрт, как же нервирует…

– Да, именно так. Ты ещё номер для новобрачных заказал. А когда девушка на рецепшн поздравлять взялась – осадил её. Она так внимательно на меня смотрела. Возможно, запомнила. Хотя… два года уже прошло… Но… давай позвоним туда. Вдруг они что-то вспомнят.

Кивает и даёт мне знак:

– Иди сюда, садись рядом.

Как собачонке, ей-богу. Но я сажусь.

Давлат быстро находит номер отеля в мессенджере – должно быть, действительно часто им звонит. Нажимает значок камеры. На экране появляется милая девушка. Она похожа на ту, что встречала нас тогда, и одновременно не похожа.

– Здравствуйте, Олеся, – говорит и обескураживающе улыбается. Девушка смущается и краснеет.

– Рада приветствовать вас, Давлат Михеевич. Чем могу быть полезна?

– Олесенька, – елейным голоском продолжает мой благоверный, одной рукой удерживает гаджет, другой притягивает меня к себе, – хотел вас познакомить со своей женой, Кристиной Витальевной.

– Очень приятно, – заученно отвечает Олесенька. – Будем рады видеть вас в числе наших клиентов, Кристина Витальевна.

Ага, хочется ляпнуть мне, как вздумаю завести любовника – сразу к вам. У вас номера шикарные!

Но вместо этого лишь улыбаюсь.

– Олесенька, – всё так же купает девушку в лести Давлат, – подскажите, как давно вы работаете в «Золотом сне».

– Уже третий год, Давлат Михеевич, – чеканит Олесенька, будто робот.

– Слышал, у вас есть удивительная суперспособность, из-за которой вас, собственно, на эту должность и назначили? – подмигивает, заставляя Олесю краснеть.

Это хорошо, значит, есть эмоции. Значит, не механизм.

– Ну, что вы, Давлат Михеевич, у меня всего лишь эйдетическая память.

Я знаю, что это такое – спасибо «Теории большого взрыва» и Лампе, которая в периоды запоев Марка, запойно смотрела эту… муроту, на мой взгляд. Но Шелдона Купера и его странности, среди которых и удивительная способность к запоминанию, я запомнила – сложно не запомнить.

– А вспомнить человека, увиденного, скажем, два года назад, сможешь?

Девушка вспыхивает:

– Даже не сомневайтесь. Я многих бы хотела забыть – не выходит.

– Скажи, а мою жену ты помнишь?

Олеся пристально смотрит на меня, просит повернуться и так, и так. Потом мотает головой:

– Первый раз вижу, – выносит вердикт, а у меня всё обрывается и летит в пропасть. – Но теперь не забуду. Вы очень красивая, Кристина Витальевна.

Вымучиваю улыбку.

Давлат отключается и переводит взгляд на меня, крепко сжимая в объятиях при этом.

– Ну, и что ты теперь будешь мне тулить? – сверлит взглядом, будто хочет пробурить мозг. – Конкурса не было… Отеля не было… Откуда у тебя колье? Как давно ты спелась с Ромой и Элеонорой?

– Ну, знаешь ли! – вскакиваю. – Это уже за гранью. Они меня связывали, угрожали…

– На что только не пойдут сообщники ради убедительности…

Вот же… Слов нет! Особенно – цензурных!

Снимаю колье, швыряю ему:

– Забери. Мне не нужно.

Удаётся не плакать. Ведь это колье было последней связующей ниточкой к той чарующей ночи, когда я стала женщиной в объятиях этого мужчины. Того, чей образ напрасно пыталась забыть два года.

– И заберу! – Давлат встаёт, прячет украшение в карман. – Но вопросы всё равно остаются. И тебе, рано или поздно, придётся на них честно ответить.

Есть у меня ещё один козырь. Последний.

– Боря, – выпаливаю я, когда муж уже берётся за ручку двери, – он подтвердит. Врачи сказали, что ему лучше. Значит, говорить он сможет. Думаю, про конкурс помнит. Доктор сказал: яркие эмоции сохраняются. А та определённо была яркой…

Давлат кивает:

– Хорошо, значит, завтра навестим твоего брата и обо всё его расспросим. Спокойной ночи, жёнушка.

Уходит, а я облегчённо вздыхаю – теперь точно можно спать. Завтра всё прояснится, уверена. Недаром же говорят в народе – утро вечера мудренее.

Так утешаю себя и готовлюсь ко сну…

* * *

Утро встречает меня ласковыми солнечными зайчиками, что резвятся по кровати и тёплой улыбкой той самой женщины, которая провожала меня вчера сюда.

– Вставайте скорее, – говорит она, – вас ждут уже, завтрак стынет. А Башир Давидович без вас за стол ни в какую.

Намереваюсь встать и тут же с громким: «Ой!» падаю обратно. Я ведь не в гости сюда ехала. Меня приволокли почти насильно, в чём была. А выходить к завтраку в весьма фривольном вечернем платье – ну такое…

– Извините, – лепечу, натягивая одеяло до подбородка, – но мне не во что переодеться… Так что я бы хотела по-тихому улизнуть домой…

Женщина качает головой:

– Не выйдет, детка. Мужчины в этом доме от своего не отступают и о женщинах своих думают. Ваш муж целый ворох одежды с утра пораньше привёз… – она кивает на кресло, и я только сейчас замечаю пакеты с лейблами знаменитых брендов. И где только смог достать всё это в такую рань? – Полагаю, – продолжает женщина, – там есть всё, что нужно…

Я почему-то даже не сомневаюсь, а заодно… теряюсь в ощущениях. Далат позаботился обо мне… как о своей женщине? Хотя, с одной стороны, это логично – я ведь его жена, но с другой – наш брак же фиктивный. Зачем всё это?

Благодарю свою собеседницу, она кивает и тактично выходит из комнаты. А я принимаюсь потрошить пакеты. Действительно, всё необходимое, включая нижнее бельё и средства личной гигиены… От вида последнего густо краснею. Зачем? Я ведь предательница и выдумщица…

Горько хмыкнув, иду в ванну, наспех привожу себя в порядок, отдаю предпочтение простому велюровому костюмчику пепельно-розового оттенка и мягким светлым балеткам. Волосы собираю в хвост на макушке. Ещё раз осматриваю себя в зеркале, остаюсь довольной и иду навстречу судьбе…

Меня провожают в огромную столовую. На миг прикрыв глаза, представляю, как здесь собиралась большая дружная любящая семья. А сейчас во главе стола – только одинокий дряхлый старик. Давлат обнаруживается у окна – полусидит на подоконнике, сложив руки на груди. Сегодня он в лёгком джемпере и джинсах. И не выглядит грозным биг-боссом. Отнюдь – смотрится очень по-домашнему. Настолько, что щемит в груди. Будто мы и впрямь настоящая семья. Приехали навестить престарелого родственника, а теперь собрались на семейную трапезу…

Так нельзя… Это всё неправильно. Заставляет верить в несбыточное.

Чтобы отвлечься, наклоняюсь и целую Башира Давидовича, киваю мужу, присаживаюсь за стол.

Две пары одинаково голубых глаз уставляются на меня.

– Как спалось? – участливо спрашивает хозяин дома.

Улыбаюсь, пожимаю плечами:

– Хорошо, наверное. Не заметила, как заснула.

– Тяжёлый день был вчера, – говорит старик. – Потому сон тебя быстро и забрал, девочка. Это хорошо. Легко засыпают только честные люди, которых ничего не тяготит.

Давлат хмыкает. Он тоже присоединяется к нам, садится специально напротив меня и сейчас так демонстративно размазывает джем по тосту, словно хочет показать, что будет со мной.

– Даже удивительно, – вставляет свою реплику, – правда, Кристина?

– Ничего удивительного, – парирую я и чеканю: – Мне нечего скрывать…

– Ну-ну, – ехидно хмыкает муж и вгрызается в бутерброд.

Завтрак проходит в молчании и завершается быстрее, чем я рассчитывала.

Не то, чтобы я не хотела видеть Бориса, просто… меня уже изрядно подбешивает вся эта история с колье и конкурсом, что втягивать в неё ещё и брата кажется кощунственным.

… Как бы там ни было, через четверть часа я уже топчусь в просторном холле, глазею на роскошь и антиквариат и жду Давлата.

Ведь, с другой стороны, чем быстрее всё закончится – тем лучше. Поставим точку в этой истории.

Давлат легко сбегает по лестнице, поигрывая ключами. Невольно любуюсь хищной грацией его крупной фигуры. Краснею, отвожу глаза, но… победная улыбка таки трогает красивые губы мужа.

– Идём, – сообщает он, – в центр я уже позвонил. Нас ждут…

Меня удивляет, что за рулём сегодня сам Давлат – огромный понтушный вишнёвый джип встречает нас аккурат за воротами особняка свёкра.

– Даже так! – говорю, усаживаясь на пассажирское сидение.

– Только так! – отзывается Давлат и лично пристёгивает меня ремнём безопасности.

Нет, определённо его парфюм нужно занести в какие-то списки запрещённого – потому что вдыхать этот, очень мужской аромат и не млеть – это за гранью…

Стараюсь не смотреть, как он ведёт машину, вообще не залипать на его руки и профиль…

Любуюсь видами за окном. Центр, куда поместили Борю, находится в лесу. Вокруг просто нереальная красота – один пейзаж живописнее другого. Хоть останавливай машину и снимай каждый на открытки. Эх, жаль, что у меня не эйдетическая память, как у Олеси из «Золотого сна», а то бы фотографировала глазами… Даже жаль, что через какое-то время эти виды смажутся, перекрытые новыми визуальными впечатлениями…

Когда мы подъезжаем к уютному белоснежному зданию реабилитационного центра – нас действительно уже встречают. Целая делегация: главврач, какие-то служащие, та сама медсестра, что увозила Бориса…

Только вот… все они ведут себя странно. Общаются исключительно только с Давлатом. Впрочем, мне всё равно. Я сама не своя от радости, что сейчас увижу брата…

Даже не очень слышу то, что говорят вокруг, вернее, не вслушиваюсь.

Лишь когда нас приглашают в светлый, чистый вестибюль и просят подождать, улавливаю фразу:

– Только недолго, он ещё очень слаб…

Давлат кивает, а у меня в ушах колотится сердце. Так колотится, что я глохну…

Даже дышать тяжело.

Муж не облегчает моей участи – поглядывает сурово, снова складывает руки на груди, а губы превращаются в тонкую линию…

Вот миленькая медсестричка вывозит Борьку…

Уиии! Братик!

Ему и впрямь лучше – уже не выглядит едва ожившим трупом: глаза с живым блеском, на щеках румянец… Вот только сам – какой-то растерянный…

Мне хочется бросится к нему и расцеловать, но этот странный, скользящий мимо меня взгляд, настораживает.

– Давлат Клепенщук? – произносит он, глядя снизу вверх на моего мужа. Тот кивает, подтверждая. – Чем обязан? – продолжает Боря. – Слышал о вас… И вдруг такой важный человек интересуется моей персоной…

– Это не я, – говорит Давлат, – а ваша сестра захотела увидеться…

– Постойте, вы сказали сестра? – брови Борьки удивлённо лезут вверх.

Ррр… да что происходит? Но странности продолжаются:

– Ну да, ваша сестра, Кристина Амелькина, – говорит Давлат и выталкивает вперёд улыбающуюся меня.

Я почти готова кинуться вперёд и начать тискать, приговаривая: «Кончай ломать комедию», когда ладонь Бори взлетает вверх, касается лба… Он натужно морщит его, что-то припоминая, а потом всё-таки выдаёт потерянным тоном:

– Но… это невозможно… Моя сестра погибла много лет назад во время наводнения в нашем посёлке…

Вскидывает глаза и смотрит на меня осуждающе и почти зло: мол, как ты смеешь играть таким!

Хватаю ртом воздух, хлопаю глазами…А в голове словно взрывается что-то, искрит, замыкает… И я проваливаюсь в спасительную тьму.

Глава 10. Ответы, но ответы ли?

– Лежи! – Лампа бескомпромиссно толкает меня обратно на подушку. – Доктор сказал, у тебя нервное и эмоциональное истощение.

Немудрено, промелькивает в плывущем мозгу, за такой короткий срок столько всего свалилось… У любого коротнёт…

– Боря… он…

– Ооо! – с каким-то маниакальным удовольствием тянет подруга. – Наш Борис – настоящий боец. Видела бы ты, как он врезал Давлату!

Я даже не стала спрашивать: каким образом, если он пока что ещё прикован к креслу? Куда больше меня волновало другое:

– За что?

Лампа вздыхает, берёт меня за руку, заглядывает в лицо:

– За то, что тот втянул его в… – кусает губы, собирается с мыслями… – Помнишь, тогда я позвонила тебе в клуб? Сказала, что как мы могли так ошибиться…

– Да, – припоминаю я.

Она кивает и продолжает:

– Марк отобрал у меня телефон. А потом… Потом Давлат сам позвонил нам и сказал, чтобы мы подъезжали как можно скорее и что ты в опасности… Ну, я схватила сковороду и… В общем, дальше ты и так всё знаешь.

Невольно улыбаюсь:

– О да, ты была великолепна! Боевая фурия в действии! – усаживаюсь поудобнее, чтобы видеть глаза Лампы и спрашиваю: – Так что ты мне пыталась сказать?..

– Ты же знаешь, что Давлат руководит одним из телеканалов?

Киваю:

– Да, ты упоминала, когда нашла его биографию в сети… Не помню, как называется…

– Зато я помню и теперь не забуду никогда – Отдыхай!

Хмыкаю:

– Как просто и… мило даже.

– Именно – просто и мило, – соглашается она. – Ничего подозрительного, развлекательный канал, каких десятки. Я бы тоже не придала значения, пока… В общем, в тот день я вышла прогуляться и заметила подозрительную деятельность в районе гаражей. А ты знаешь, я тот ещё сыщик! Нюх, – она касается своего носика и парадирует голос из старого советского мультика: – как у собаки, и глаз, как у орла. Я тут же взяла след и… спряталась, в бочку.

– В бочку? – округляю глаза и едва сдерживаюсь, чтобы не начать хихикать. – Тоже мне Диоген!

– Но-но! – грозит пальчиком. – Это был очень удачный наблюдательный пункт. Я видела как Семёныч и его брат-близнец…

– Семёныч! – сердце вздрагивает от жуткого воспоминания. – Он…

Лампа сводит к переносице свои идеальные брови:

– Ну что за манера перебивать? Слушай и сама всё поймёшь!

– А ты быстрее рассказывай! Переходи к сути!

– Цыц! – командует эта уменьшенная копия тёмного властелина. – Детали важны. Но если ты хочешь короче, то парни грузили в фургон реквизит.

– Реквизит?

– Да, самый настоящий театральный реквизит. А когда они отлучились – я вышла из укрытия и пробралась в фургон. Оказалось, он просто набит разной аппаратурой: штативы, камеры, ноутбуки… И много ещё чего. Высматривать не стала. Скорее бросилась в комнату и сделала то, что надо было сделать сразу: залезла в интернет и нарыла всю информацию по этому Отдыхаю. И сказать, что офигела, значило бы ничего не сказать. Как думаешь, благодаря чему раскрутился этот телеканал?

Пожимаю плечами:

– Розыгрыши?.. – предполагаю самое очевидное. Хотя, как там говорил Давлат: очевидный ответ – неверный.

– Если бы, – вздыхает Лампа. – Реалити-шоу!

– Реалити?.. – неверяще переспрашиваю я.

– Ага… Снимали людей, как хомячков в клетке, и вывалили на экраны. Но обычная жизнь стандартна и скучна. А зрителю нужен экшн, интрига, драма… Зрителю нужно то, чтобы заставило его включить этот канал завтра, и послезавтра, и ждать с нетерпением трансляции… Поэтому Давлат придумал просто гениальную, как ему показалось идею: реалити-шоу в отредактированной реальности.

– В отредактированной? – повторяю я. – Это как вообще?

– Очень просто – сценарий придумывал сам Давлат. Разумеется, участник понятия не имел о том, что он где-то участвует. Но с ним вдруг начинала твориться редкостная дичь: то родня его не узнавала, то он просыпался будто в своей, но в тоже время не в своей квартире, то у него появлялись знакомые и друзья, которых день назад он не знал и близко. И очень скоро человек начинал верить в то, что происходило с ним. Есть у нашей психики такое свойство… Но самое ужасное – двое участников после того, как закончились съёмки, угодили в дурку… Шоу запретили. Официально. А неофициально… Неофициально возможностей куда больше. Например, устраивать закрытые просмотры в том же клубе. Думаешь, стриптиза ради туда ходят все эти денежные мешки?

Лампа права. Горько и безжалостно права. Люди такого плана обычно пресыщены. Их не заманишь в подобные заведения голыми девицами, вертящимися на шесте. Такого добра полно везде. Нужно особенное, изысканное лакомство. То, чего нет у других.

А ещё теперь многое становилось ясно. И фраза того блондина: «Именно вы нам подходите!» и россказни самого Давлата о кастинге невест. Он не невесту искал и не жену! Актрису! А вернее, подопытного хомячка. Не гнушался ничем! Даже лично поучастовать. Пособлазнять. Интересно, что он им показывал? И где в это проклятом доме камеры? В ванной? В туалете?

Как мерзко! Подумать только – меня всё это время разглядывала толпа извращенцев!

– Одного не пойму, – всё-таки выдыхаю, когда мысли перестают метаться, как рой растревоженных пчёл, – родные и близкие? Как соглашались они? Неужели всех можно купить?

– Не всех, – грустно вздыхает Лампа, – но некоторым достаточно намекнуть, что в случае отказа… отредактированная реальность случится и в твоей жизни.

– Насколько отредактированная? – спрашиваю, холодея.

– Однажды вы можете проснуться небеременной, Евлампия Сергеевна, и поверите в то, что вы всё придумали. Вы же умная женщина? Так я и знал…

Интонацию она передаёт очень похоже… Прямо слышу голос Давлата.

– Он бы не пошёл на это, – говорю, а сама не очень-то и верю.

– Прости, – горько вздыхает она, – проверять я не стала.

Понимаю и не злюсь. И я бы не стала. Хлопаю её по руке.

– Не кори себя. Лучше скажи, кто в этой корпорации зла настоящий. Из тех, кто гастролировал вчера?

– Только дедушка.

– Так я и подумала…

– А ещё Борис твой – он сорвался сразу, как ты упала… У него там в одну из ручек кресла вмонтирован раскладной костыль. Вот им он Давлата и отфигачил.

Молодец братишка у меня. В нашей семье родню не продают. Да и играть, врать и изворачиваться он всегда плохо умел. Не упади я – сам бы прокололся…

Ну что ж – нет худа без добра. И Семеныч, похоже, жив-здоров. Это определённо радует.

Решительно вскакиваю с постели, хотя от такого действия перед глазами летят разноцветные мушки, но настроя это не умаляет.

– И минуты больше не останусь в этом доме…

Лампа вздыхает:

– Не выйдет, подруга. Контракт, который ты подписала. Он не совсем брачный. Вернее, и брачный тоже. Но ещё это согласие на участие в шоу. И в случае, если ты вздумаешь соскочить раньше времени – грозит огромная неустойка. Вчера мне довелось видеть именно те бумаги, которые ты подписала, а не те, что мы читали тогда в кабинете…

– Что же делать? – мечусь по комнате, как загнанный в клетку зверь.

– Полагаю всё, для того, чтобы тебя уволили… – многозначительно произносит Лампа. – Лично твой муж, который, по удивительному стечению обстоятельств, теперь ещё и твой босс. Притом – дважды.

Уволиться, значит. Ну что ж, это мы легко. Но перед этим… отредактируем кое-кому реальность!

Но…что-то мы раздухарились и разоткровенничались. А если…

Оглядываю комнату в попытке понять, где спрятаны камеры.

– Думаю, – делюсь опасениями, – наш с тобой разговор зряшный. Они всё слышали…

– Не-а, – мотает головой она. – Камер тут нет. Во-первых, я ещё вчера облазила каждый уголок, а ты помнишь про нюх и глаз. – Усмехаюсь и киваю: драгоценный мой сыщик! – А во-вторых, Давлат сказал, что камер здесь нет, и я ему верю.

– Вот сфигали? – фыркаю.

– А с того, что это – его дом. И, думаю, здесь он собирался сохранить некоторую долю интимности. Да и тебя показывать всем домашнюю не хотел. Сказал, что съёмки были только в ЗАГСе, в его кабинете, в клубе… И то не везде и не всегда. Ты, по его словам, особый проект. Тот, в котором у него личная заинтересованность. Поэтому – камер нет. И мы с тобой говорили… без свидетелей, будь уверена.

Как же мерзко. Меня передёргивает. А я, дура, велась. Млела от его прикосновений, желала большего. А я для него лишь проект. Развлечение. Живая игрушка.

Горько хмыкаю, плюхаюсь обратно на кровать.

Лампа подаётся вперёд, обнимает меня:

– Ничего, подруга, прорвёмся. И не из таких передряг выбиралась… Ой! – вздрагивает, а потом улыбается. – Толкается! – говорит, уложив руки на животе. – Вот, попробуй! – тянет и мою ладонь к себе.

Со всеми этими реалити-шоу я едва не забыла о главном – о дорогих людях. О том, что Лампе скоро рожать. О своём будущем крестнике, который сейчас активно напоминает о себе. Так мы и сидим какое-то время, обнявшись, в буквальном смысле прикасаясь к высшему таинству вселенной – к новой жизни… Две девчонки-сиротки, единственные друг у друга в целом мире. Мире жестоких и циничных мужчин, для которых женщины лишь игрушки. Обе рано повзрослевшие и вынужденные быть сильными. Женщины ведь не рождаются стервами. Такими их делают мужчины.

Целую Лампу в лоб, отстраняюсь. Пора разворачивать боевые действия. Она сражалась за меня, теперь моя очередь. За нас обеих. За будущего ребёнка.

– Ты права, подруга, – соглашаюсь с ней, – и не из такого выгребали.

– Что намерена делать? – я слезаю с кровати, а Лампа наоборот падает в её мягкий плен, раскинув руки, как звезда.

– Развить боевые действия… – признаюсь и направляюсь к шкафу. – Пусть сам меня уволит! По статье!

– Это какой же? – интересуется подруга.

– Несоответствие занимаемой должности.

– Оу! – тянет Лампа. – Это что же надо вытворить, чтобы возникла причина уволить администратора ночного клуба?

– Я собираюсь уволиться не только с этой должности, – извлекаю из недр шкафа алое платье-футляр, оно – максимально короткое. То, что надо. – С должности жены тоже. Пусть ищет себе новую дурочку. Я в такие игры играть не намерена.

Лампа укладывается набок, наблюдая за мной.

– Знаешь, – произносит она, – когда я говорила с ним вчера, он показался мне расстроенным и потерянным. Ты точно не хочешь дать ему шанс?

– Точнее не бывает, – признаюсь, открывая ящик комода и извлекая на свет чулки в сеточку. То, что надо. И не я всё это сюда положила, но воспользуюсь охотно.

– Пожалеешь же! – предупреждает она.

– Уже жалею, – вздыхаю и, собравшись с силами, так как слабость ещё нудит меня, а голова кружится, направляюсь в ванну. На пороге оборачиваюсь и спрашиваю: – Сделаешь мне причёску?

– Развратную? – интересуется она с явным блеском в глазах, говорящем о том, что и её увлёк азарт игры.

– Самую! – говорю я.

– Без вопросов…

Ухожу в ванну, и пока набирается вода – смотрю на себя в зеркало. Сегодня мои изменчивые глаза – цвета пепла. Моё сердце сгорело дотла, рассыпалось, сметено ветром судьбы…

Вы проиграли, Давлат Михеевич. Спорили на то, что через две недели я влюблюсь? Так вот, авторитетно заявляю: мне больше нечем любить…

Таков мой ответ.