Текст книги "Амулет на удачу (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Часть I. Студентка (II)

Старший преподаватель месье Ульрик, такой кругленький седовласый старичок, славно откушав в столовой, благодушно сложив пухлые ладони на солидном животе, сидел за столом и мирно вещал себе под нос лекцию по теории медицинских амулетов, щедро пересыпая свою речь ссылками на общий курс анатомии. Студенты писали и зевали, даже не пытаясь извлечь из памяти нужные для лекции знания, мимо которых мы благополучно прошли в прошлом семестре. Я же втихаря подняла рюкзак на колени, приоткрыла пакетик с пирожками и, надломив один, почуяла неладное. В прямом смысле почуяла. Ауру вокруг меня в буквальном смысле пронзило ароматом тушёной капусты! Блин! Ошиблась! Суда по форме пирожков, с мясом был всего один. И я его уже съела. Все остальные – беккены с капустой. Нет, я их тоже очень люблю, но драконы вроде хищники? Будет ли Зубастик есть капусту? Рюкзак тем временем оживился и запихался в разные стороны. Я расстегнула его ровно на размер ладони и протянула кусочек пирожка Зубастику. Бедненький дракончик был настолько голоден, что добычу чуть с пальцами не оттяпал. Недолго думая протянула ему сразу целый пирожок, который мигом исчез в маленькой пасти, усеянной клыками.

– И-и-и! – затрясся рюкзак с новой силой и уже на весь зал. – И-и-ик-к-к!

Аудитория настороженно замерла. Все мгновенно повернулись в мою сторону. Господин преподаватель, видимо, ничего не услышав, продолжил бубнеж. Сделав вид, что я – не я, и сумка не моя, с самым невозмутимым видом принялась изображать как я усердно строчу лекцию. Попутно в сердцах ругала дракошку. Хотя если быть честной, ругать тут надо себя. Малыш просидел в рюкзаке часа четыре, тут каждый если не взвоет, то разикается. Нагнулась, как бы невзначай убирая рюкзак на пол. Едва от меня отвернулись любопытствующие – заглянула внутрь. Мой дракончик сидел с совершенно безумным видом, улыбаясь во все… Короче во всю клыкастую пасть. И глаза были осоловелые, точно дракошка не пирожок с капустой проглотил, а принял на грудь кой-чего погорячее.

– Мама! – взвизгнул он и радостно замахал крылышками. – Мам-ма… и-и-и-к-к-к, – я так и застыла, гладя на безумную драконью морду. Он что у меня, говорящий?! – И-и-и-к-к-к… – подпрыгнул дракошка.

По аудитории поплыл запах… палёного. А потом мой рюкзак взмыл до потолка, из нутра сумки как из сопла разверзлась струйка пламени, словно от маленькой ракеты. И этот «космический корабль», сыпля на моих сокурсников искрами, пошел на сближение с люстрой.

– А-а-а! – студенты бросились врассыпную и в стороны от пожароопасного рюкзака.

Месье Ульрик перестал вещать и молча разевал рот, наблюдая необычное явление.

– А-а-а! Проклятие! Порча! – это взбесившийся рюкзак, кажется, всё-таки подпалил кому-то шевелюру.

– Что. Здесь. Происходит? – раздался грозный рык, который я не перепутаю ни с каким другим на свете.

– Мама! – взвизгнул рюкзак, обнаружив своего несостоявшегося убийцу.

А далее произошло совсем уж несусветное. Раздувая лямки и коптя потолок струёй пламени раза в полтора больше самого дракошки, моя сумка понеслась к окну. Врезалась в него на всем ходу и, под жалобный звон разбитого стекла, вылетела на улицу. Остро запахло горелой бумагой, и аудиторию накрыла гробовая тишина.

– Что. Здесь. Происходит? – вновь зарычал декан. Он водил бешеными омутами глаз с одного ошарашенного лица на другое. – Весь поток накажу, – процедил профессор Дюран. – И как куратор – добавлю.

Это было уже выше моих сил, да и Зубастика, куда бы он ни полетел, с моим рюкзаком надо было спасать. Не говоря уже о том, что сокурсники меня как пить дать прибьют. Сразу как отработают наказание.

– Понимаете… месье Дюран, – быстро начала я, запинаясь от разбежавшихся мыслей.

– Мадемуазель Орешкина! – сквозь зубы процедил декан. – Ах, ну мог бы и сразу догадаться. Пройдёмте, мадемуазель, со мной, пожалуйста.

***

– Месье Дюран! – преподаватель шёл по коридору так быстро, что я едва поспевала за широкими шагами мужчины. – Я должна его спасти!

– Лиза, ты его чем додумалась накормить? – остановился он на мгновение. – И какого демона Греха ты потащила на занятия дракона?!

– В общежитии его бросать нельзя, – пискнула я. – Б-беккен-ном! Простите, я должна Зубастика отыскать. А потом я всё…

Конечно, убегать от декана и куратора было верхом идиотизма, но Зубастик срочно нуждался в моей помощи! Я ринулась в ответвление коридора, ведущего к боковой лестнице, и тут же врезалась в невидимую преграду. Несильно, успела выставить ладони перед собой.

– Каким к демонам беккеном? – зарычали у меня над ухом.

– С к-капустой, – вздрогнула я, вжимаясь спиной в эту самую преграду. – Это п-пирожок такой. С капустой.

Декан подходил ближе и ближе и бешеный взгляд его не сулил ничего хорошего. Как назло, в коридоре никого не было. Снова страх быть избитой разбудил панику, с которой никак не могла справиться – но старалась как могла. Надо как-то уговорить месье Дюрана разрешить мне отыскать Зубастика. Мужчина тем временем, уперся обеими ладонями в преграду, заключив меня таким образом в своеобразные объятия.

– Что мне с вами сделать, мадемуазель Орешкина? – устало поинтересовался профессор.

– Помогите Зубастика найти! – взмолилась я. – Или просто меня отпустите. Я потом аудиторию приберу, и стекло компенсирую, – при этом я ощущала, как он осторожно, но неотвратно прижимает меня своим разгоряченным телом к невидимому стеклу. И от этого тело с чего-то становилось ватным, а ноги подгибались.

– Конечно, приберете мадемуазель Орешкина, куда вы денетесь. И штраф за нарушения спокойствия оплатите, – Дюран поднял руку, а я с трудом сдержала себя, чтобы не зажмуриться, но расслабить задеревеневшее в ожидании удара тело, не удавалось. – Штраф, Лиза, всего только штраф, – неожиданно мягко произнёс декан. Я вздрогнула, но его рука лишь потянулась к прядке, выбившейся у меня из причёски и заправила её мне за ухо. А потом он в это ухо, вкрадчиво так, до мурашек, прошептал: – А теперь в библиотеку! И пока не осилишь труды по драконоведению, не выпущу!

Месье Дюран отстранился, резкими движениями, словно в руке был невидимый мел, начертал прямо в воздухе прямоугольник. Сразу же загорелся синий контур портала. Мгновенное перемещение было штукой очень дорогой, работало на небольшие расстояния и от стационарных накопителей исключительно в стенах главного университетского корпуса. Но Ладисласа Дюрана деньги, похоже, не волновали. Он ухватил меня запястье и вытолкнул через портал в библиотеку. Я видела, как внутри синего прямоугольника медленно таял выход, поедая размытое изображение коварного преподавателя. Кинулась было обратно, но налетела на ту же невидимую стену.

– Нет! Нельзя так! Он пропадет без меня! – остались видны лишь смеющиеся глаза декана. – Он… Он меня мамой называл! – всхлипнула в полном отчаянии.

Портал растаял. Я бросилась к массивным дверям, которые ожидаемо оказались заперты. Потом ринулась к витражам на окнах и попробовали их разбить – ни одно не поддалось. Ясно. Месье Дюран заблокировал меня тут, и сколько продержит, одни местные боги знают! Я осталась в одиночестве, впотьмах огромной старинной академической библиотеки. Судя по отсутствию студентов – какой-то специализированный преподавательский фонд? Хотя вряд ли меня туда пустили бы. Скорее всего, это одно из запасных отделений. Их открывали раз или два в семестр, на случай, когда нужно было провести какой-нибудь переучёт или срочный ремонт в основном зале – чтобы не нарушать учебного процесса, лишив студентов учебников. А этот зал, судя по устаревшему дизайну светильников и слою пыли, которая, несмотря на заклинания по уборке, всё равно накапливается, лет сто не посещали. Хотя сто – это я сгоряча, учебники на полке ближнего шкафа стояли вполне современные. Но люди сюда явно заходили крайне редко. Резервный зал для запасного зала?

Погоревав от несправедливости ещё немного, я начала размышлять. Зубастик вряд ли погибнет без меня, как-то же он до нашей встречи выживал? А вот его реакция его на обычную капусту оказалась очень странной. Возможно наш декан и бесчеловечный садист, но в чем-то он прав. И тем более я сама как раз и стремилась попасть в библиотеку. Оставалось разобраться, где именно в здешних завалах искать учебники по драконам? Разинув рот, оглядела огромные густо понатыканные книгами стеллажи, занимавшие пространство баскетбольного поля, а то и двух.

«Защитное Амулетоведение. Раздел универсальных защит от смерти» – бросилось в глаза название солидным золотым тиснением по чёрной коже. Я обернулась по сторонам: никого, кто мог бы обвинить меня в том, что читаю не по теме, не было. А про защиту от смерти в свете недавнего убийства, да и рисунка, так удачно уворованного со стола декана, стоит вооружиться знаниями, которые сами в руки так и просятся.

Подпрыгнула – тяжеленный фолиант чуть не выпал из рук и не огрел нерадивую студентку по макушке. Поймала я фолиант в последний момент. На всякий случай забилась в уголок потемнее и подальше. Мало ли, вдруг месье Дюран решит заглянуть с проверкой, а у меня вместо энциклопедии по драконам совсем иная книжка, хотя и не менее занятная. «Я только быстро пролистаю, а потом пойду искать по драконам», – успокоила я свою совесть вместе с чувством осторожности и погрузилась в старинные буквы с завитушками, рунические символы и зарисовки магических амулетов. Повезло ещё, что на Бретее язык и орфография менялись куда медленнее нашего. Попадись мне дома книжка трёхсотлетней давности, я бы и двух слов не разобрала, а тут хоть и читала медленно, но всё понимала.

Оторвалась, когда за витражами окон уже начало смеркаться, но осилила к этому моменту едва ли половину книжки. Занятная выходила картина. Если верить старинному источнику, то студентам нашей академии и в самом деле убийства и вообще смерти можно не опасаться. Разве что справедлива теория насчёт того, что иммунитет оборотней к внешним заклинаниям можно применить для разрушения внешних чар – но сразу же книга утверждала, дескать, проверить теорию невозможно. И оборотни вымерли еще несколько столетий назад во время Тёмных веков – аналог нашего Средневековья, и даже если бы оставались – превращать любых разумных в амулеты карается смертным приговором. Однако из любого правила есть исключения. Например, совершивший преступление и приговорённый к казни студент всё равно лишался жизни на ближайшей плахе – но для этого к амулету сначала прикладывался особый указ, заверенный личной имперской печатью правящего монарха.

А ещё в разделе «история защитных амулетов» книга рассказывала как в древние времена «неудобных» студентов – из-за политики или подозреваемых в чем-то очень нехорошем, но без достаточных для обычного суда доказательств – высшее руководство Академии убивало своими руками. Для этого ректор и совет деканов в полном составе – и никак иначе – изготавливали ключ. Студент вроде и носил защиту, но в один прекрасный момент эта защита не срабатывала. При этом в книге говорилось, что татуировка после этого исчезала. Как у той убитой студентки недавно? Какой бы секретной ни была отмычка, всегда остаётся шанс, что хороший посторонний специалист до неё доберётся… Наши амулеты, оказывается, не такая абсолютная гарантия, как все думают.

Я медленно поднялась, волоча за собой затекшие ноги, и похромала к витражу. Что же задумал месье Дюран, раздобыв рисунок моего защитного амулета? Внезапно стало холодно, и желудок жалобно забурчал. Но не от голода, хотя я сегодня только завтракала, а скорее от страха. А что если в ректорате они узнали про нашу с Мишкиным отцом договоренность, и как мы нашли лазейку в строгих правилах Аконской академии? За это меня и в самом деле убьют. Или пока не догадались? Что тогда? Преподаватели в основном ко мне относятся хорошо. Отныне не высовываюсь, веду себя скромно, Мишку тяну изо всех сил. Как-нибудь до диплома доковыляю и смоюсь. За пределами Листа Бретей руки достать меня будут коротки, даже если всё вскроется.

Эх, жаль из зала книгу не унести – дух-хранитель при выходе не выпустит. Здесь с этим строго, особенно в отношении таких вот учебников ограниченного доступа. А иначе я бы, глядишь, дочитала и нашла, как заблокировать этот самый ключ. Я ведь, в конце концов, амулетчик. Но чем же кому-то студентка та несчастная помешала? Или это просто совпадение? Ее амулет не вскрывали ключом, а в самом деле просто разрушили и кровушку всю выпили. Бр-р-р-р – воображение картину нарисовало слишком уж ярко и реалистично. А может это у меня уже мания преследования развивается? Ну зачем меня убивать? Не проще ли, если всё вскроется, на любом зачете завалить и по-тихому восвояси отправить? Так, стоп! Меня здесь зачем закрыли? Правильно, читать про драконов. А я и так столько времени потратила. Так что теперь, Лизонька Орешкина, будь добра поставь интересную книжку на место ищи полезный учебник по крылато-когтисто-болотным!

Стараясь всеми силами не думать о плохом, я двинулась вдоль стеллажей. Нужный фолиант, конечно же, попался в самом конце поисков. Вдобавок справочник «Драконоведение» оказался в десяти томах и по закону подлости располагался на самой верхней полке. Заклинание левитации без амулета с моим скромным резервом и полном отсутствии практики лучше не пробовать... Вытаскивая по одной пухлой книге за другой, я с тоской сканировала содержание. Каких только подвидов драконьих не существовало! Но везде про взрослых драконов, от синих до золотых. И нигде ни слова про маленьких и сереньких, пока ещё не избравших цвет.

Очередной особо пухлый том выскользнул из руки, больно вывернув запястье.

– Чёрт! – тихо выругалась я, задирая неудобную юбку и опускаясь за книгой на колени.

Фолиант каким-то образом умудрился попасть краем под стеллаж, и теперь так просто вылезать не собирался. Я припала щекой к полу, чтобы посмотреть, в чем дело. Дернула со всей силой, и книженция наконец поддалась. И тут я заметила, как в глубине ближе к стенке валялось что-то похожее на журнал. Моя небольшая ладонь без труда проскользнула в щель между нижней полкой и полом и зацепила краешек глянцевой бумаги.

Когда я рассмотрела находку, то нервно захихикала. Это и впрямь оказался журнал, и судя по дате на обложке, он провалялся в этой щели не меньше ста лет. Вот вам пример, что хоть на техно-Листе, хоть на маго-Листе человек думать обязан сам, а не перекладывать эту обязанность на технику и умные заклинания. На коленях никто по библиотеке не ползал и не проверял, а заклинания чистоты, похоже, даже периодику принимали за охраняемый объект и как мусор не уничтожали. Так и провалялся журнал все эти годы никем не замеченный. Оказывается, здесь уже сто лет назад были самые настоящие «гламуры». С трепетом повертев журнал в руках – благодаря одному лишь возрасту уже настоящий раритет – я обнаружила отсутствие библиотечной печати. Получается, какая-то модница лет сто назад этот журнал тут потеряла, и он провалялся, пока его не нашла одна незадачливая студентка. Не поверив своему счастью, сунула находку под блузку, прижав поясом юбки. Забьет библиотечный дух тревогу – верну, нет – значит, несколько интересных вечеров мне обеспечены, а потом продам. Наверняка есть же и здесь любители старины?

Видимо удача окончательно решила повернуться ко мне лицом, ибо весь упавший том был полностью посвящен молодым драконам. Ту часть библиотеки, где стояли полки с книгами, поглотил мрак закончившегося дня, и я с со справочником наперевес отправилась в читальную зону – место, отведенное для чтения, не требующего конспектирования. Стоило сесть на диванчик и положить на столик перед собой учебник, как над головой вспыхнул светильник.

Я раскрыла книжку. Потом не удержалась и всё-таки сначала достала журнал и решила его пролистать. В общежитии будет Ульрика, придётся либо ждать, пока она уснёт, либо читать вместе – и половина удовольствия окажется потеряна. Как и положено гламуру, журнал был полон симпатичных девушек и парней-моделей, ни к чему не обязывающих статей, глупых советов, сплетен о давно почивших кумирах и всякой девичьей милоте. Хотя одна заметка меня всё-таки заинтересовала всерьёз. Там было написано про амулет на удачу: якобы существует такая вещь, предмет или существо, которое приносит владельцу удачу в любом начинании. Внизу статьи прежняя владелица красивым почерком набросала цепочку рун и несколько предложений-советов, что лучше всего подойдёт как основа для амулета. Сердце на мгновение нехорошо ёкнуло – мне бы такой амулет не помешал… Но я тут же опасную мысль прогнала как можно дальше, и запретила себе думать насчёт создания подобной вещи. С первого же семестра не просто так преподаватели талдычили, что у любого действия есть противодействие. Если бы амулеты удачи существовали и были безвредными, их бы на Листе Бретей носили все поголовно. А раз я про такую штуку нигде даже не слышала… Вывод лежал на поверхности.

Спрятав журнал обратно под блузку, и постаравшись себя убедить, что громкое урчание в желудке мне только кажется, я погрузилась в чтение справочника по драконам.

– О-о-о, – на весь зал простонала я, узнав, какой эффект на молодых дракончиков оказывает капуста, причем в любом виде.

Второй раз я застонала и чудом не упала с дивана, когда прочла про размеры взрослой особи. Зелёные, самые мелкие драконы, во взрослом состоянии размером были с хорошую лошадь. Золотые вообще достигали в холке пяти метров. Надеюсь, что справочник не врёт, и растут драконы небыстро. Увеличиваться в размерах дракончики начинают не раньше чем через полгода после вылупления и полных размеров достигают года за четыре. Закончить учёбу я же успею, да?

***

– Лиза, – кто-то легонько тряхнул меня за плечо и провёл ладонью по щеке. – Вставай.

– А? Что? – я распахнула глаза и одновременно подскочила. Зацепила столик, справочник с грохотом свалился на пол. Человек, нависавший надо мной, нагнулся и положил книгу обратно. – Ой! – я вздрогнула. Глаза привыкли к полумраку, и я поняла, что рядом, оказывается, стоит декан. – Месье Дюран, я читала, честное слово! Не понимаю, как заснула… Не хотела и не…

– Елизавета, – мягко перебил он меня. – Это совершенно естественно.

– Что естественно? – не сообразила я.

– Что нормальные люди спят в три часа ночи.

– Три часа ночи?!

– Простите меня, мадемуазель Елизавета, – виновато сказал декан. – Возникли некоторые дела, и я только сейчас вспомнил, что оставил вас здесь.

– А? – наша гроза студенток извиняется?

Или это какая-то новая форма издевательств у него такая, лично для меня? И кстати, почему он время от времени переходит на «ты»?

– Испугалась? Злишься на меня? Извини, я помнил, что в этой секции библиотеки есть питьевая вода и всё остальное необходимое, а вот что ты без обеда и без ужина, не подумал, – он вглядывался в моё лицо, и вид его с каждым слово делался всё более тревожным и виноватым.

Ещё плохо соображая ото сна, я попробовала сделать шаг, и перед глазами всё поплыло. Желудок выкрутился кольцом Мебиуса, к горлу подступила тошнота – я ведь и в самом деле почти сутки ничего не ела. Ладислас Дюран, кажется, это сообразил, поэтому из библиотеки решил тоже уходить порталом. Я и охнуть не успела, как он подхватил меня на руки и шагнул в синий прямоугольник.

– Куда мы? – борясь с дурнотой, все же рискнула я… Спросить или поинтересоваться? Моего мнения всё равно слушать никто не собирался.

– Ко мне. В кабинет, – уточнил профессор. – Там, надеюсь, осталось чего-нибудь съедобного, и шерстяной плед. Вы замёрзли, отопление в библиотеке отключается в полночь.

Мы как раз переместились. Меня сразу же окутало теплом пылавшего в камине пламени, нос приятно защекотало смолой от потрескивающих искрами сосновых поленьев. Знаю, что они фальшивые – материальная иллюзия для состоятельных, маскирует обычную батарею, но всё равно красиво. А ещё оказавшись в тепле, я поняла, что и в самом деле заледенела. Освещение в комнате было выключено, только на рабочем столе, заваленном бумагами, горела яркая настольная лампа. Месье Дюран опустил меня на небольшой низкий диванчик в углу. Предупредил:

– Я сейчас.

Отсутствовал он минут пять, вернувшись с дымящейся кружкой и тарелкой с божественно пахнущими бутербродами с колбасой.

– Это всё, что сейчас возможно отыскать, – извинился он. – Конечно, стоило бы тебя отправить сразу в общежитие, но портал работает исключительно в границах главного здания, а тревожить охранные системы своим ключом я не хочу. К тому же это записи перемещения сквозь портал я контролирую, а вон на выходе система зафиксирует, что вы находились в главном здании ночью и вместе со мной. На данный момент это нежелательно. К огромному моему сожалению, заказ полноценного ужина в мой кабинет из тех заведений, которые работают в данное время суток, на данный момент считаю также делом не самым разумным.

Я поскорее и посильнее закивала. Мало мне шепотков за спиной, что месье декан за мной ухлёстывает. После ужина в кабинет и новостей, что я тут с ним ночью… От слухов, что я с сплю с месье Дюраном, точно не отмоюсь. Причём сплю на этом самом диване в рабочем кабинете, чтобы не бегать к нему домой по ночам и не попадаться на камеры на территории Академгородка.

– Бутерброд вполне сойдет, – и торопливо надкусила крайний на тарелке хлеб.

Несколько секунд декан с какой-то странной, совсем не преподавательской и не отеческой улыбкой старшего, а взглядом мужчины смотрел на то, как я жадно ем. Затем сел за рабочий стол и принялся перебирать бумажки.

– А где Зубастик? Он жив? Нашёлся? – едва голод и первое потрясение были ликвидированы, я тут же вспомнила про дракончика.

– Спит твоё летающее чудо у меня в квартире, – не поднимая глаз от бумаг буркнул месье Дюран. – Еле поймал! От рюкзака твоего, уж не обессудь, ничего не осталось. Вот нечего детей спаивать. Или в нашем случае окапустивать?

– Когда я смогу его забрать?

– Еще пару суток минимум продрыхнет после такой лошадиной дозы капусты, – хмыкнул Ладислас Дюран.

Потом оставил работу, распахнул шкаф – оказывается в стене и такой был спрятан под фальш-панелью, и вытащил оттуда плед. Забрал у меня из рук посуду и протянул мне плед:

– Спите, Елизавета.

– Но… – я попробовала было возразить, но мне не дали.

– Без каких-либо «но»! Разбужу утром и дам освобождение на первые две лекции, – я округлила глаза, не ожидая подобной щедрости. – Надо же вам, мадемуазель, привести себя в порядок.

– Месье Дюран! – набралась я смелости. Наглеть – так наглеть, а помирать – так с музыкой.

– Да?

– Месье Дюран, не могли бы вы выписать мне освобождение не только на первые две пары, но и на весь день, – я улыбнулась как можно очаровательнее, пытаясь повторить сделать лицо как у Ортанс и её подружек, когда они заигрывали с парнями. – Пожалуйста. Понимаете, Михаил Самохин празднует завтра день рождения, и он пригласил всех в «Красную мельницу». Я бы тоже хотела пойти, а для этого подготовиться, в себя прийти… Пожалуйста.

– Мадемуазель Орешкина, – декан посмотрел своим любимым холодным взглядом, от которого, несмотря на плед, меня немедленно прошиб ледяной пот. – В любом другом случае я был бы категорически против пропуска занятий вообще, а из-за причесок и примерок особенно. Но учитывая, что сегодня я перед вами виноват, разрешаю вам на занятиях завтра не появляться.

– Спасибо! – искренне обрадовалась я.

Заодно мысленно растерялась. Почему я то «Елизавета», в библиотеке вообще «Лиза» была – а теперь обратно «мадемуазель Орешкина». То на «ты», то на «вы». И взгляд с голосом сменился от тёплого обращения к равной по статусу – обратно на «декан говорит с нелюбимой нерадивой студенткой»? Умильное выражение на лице тоже пропало, будто и не было. За столом сидел привычный невозмутимый Зевс-небожитель, снизошедший милостью до простой смертной.

– Надеюсь, вам не надо вам объяснять, мадемуазель Орешкина, что не стоит хоть перед кем-то упоминать как про ваш отдых в библиотеке и где вы проведёте эту ночь, так и причину завтрашних прогулов?

– Так точно.

– Вот и хорошо. Спите, мадемуазель Орешкина, и не отвлекайте меня от дел.

И тут от переутомления и вообще всех сегодняшних событий моя голова окончательно отказала. Точнее отказалась думать иначе как по-русски. Поэтому слова декана прозвучали абракадаброй:

– Vous êtes une très belle fille.

Фраза была сказана настолько тихо и была настолько абсурдной – это я-то самая красивая девушка – что я так и не поняла: а прозвучала ли она на самом деле? Нет, глупости всё это. Мне просто примерещилось от излишнего воображения.

***

Выпроводили меня из кабинета ни свет ни заря. Да ещё предупредили, что сегодняшнее освобождение не отменяет завтрашней персональной контрольной работы. Я молча потупила глазки в пол. Нашёл чем испугать. Тут надо ещё сегодняшний день пережить, начиная с любопытства соседки – где это я ночевала? Оставалось надеяться, Ульрика поверит, дескать я задержалась у Мишки. Так уже пару раз было в прошлом семестре, когда один молодой преподаватель внезапно для проверки задавал нам написать реферат и забирал всё утром до начала занятий: тайком не передашь. А ещё нужно было подумать, как спрятать от соседки журнал. Очень уж хотелось дочитать его спокойно, прежде чем кому-то демонстрировать.

К счастью, беспокоилась я зря. Оказывается, группа Ульрики сегодня сдавала какую-то очень важную лабораторную, на которую задержись хоть на пять минут – и не допустят. Так что соседка, одновременно пытаясь одеться, проснуться и почистить зубы, пулей носилась мимо меня, даже не поинтересовавшись, с чего это я не боюсь опоздать на занятия. Потому я спокойно смогла заняться выбором наряда на вечер… Хотя очень быстро это занятие и закончила. Самой-то себе можно и не врать. По-настоящему приличное для шикарной вечеринки платье у меня имелось всего одно. Классическое, с небольшим вырезом, юбка до колена и рукава до локтя. Голубого паутинного шёлка из какого-то дальнего мира. Очень тонкая, но одновременно прочная ткань, при этом не прозрачная и с очень полезным свойством – кожу словно обтягивает, подчёркивая фигуру, а вот бельё и любые дефекты словно обтекает, скрывая и делая невидимыми. Платье купил Мишкин отец мне в дорогу – не желал, чтобы во время путешествия спутница его сына выглядела как нищенка.

К платью для вечеринки нужны были макияж и причёска, но тут мне и моему скромному бюджету повезло. То ли продолжая каяться, то ли по иной причине, но вместе с приглашением Мишка вложил оплаченный купон в один весьма дорогой салон красоты. Давно мечтала туда попасть – наверное, отчасти именно это и примирило меня с мучениями сегодняшнего вечера. Несколько минут я стояла на пороге и раздумывала, успею ли вернуться из парикмахерской и переодеться. Представила, как я сначала при параде захожу в общежитие, потом выхожу уже в дорогущем платье. Пальто у меня не такое длинное, чтобы его скрыть… Да ещё и на занятиях не появлялась весь день. Что подумают наши завистнице и сплетницы, можно угадать и без чтения мыслей. Нет уж, всё равно паутинный шёлк не мнётся – возьму платье с собой, а повседневные вещи отправлю в общагу с посыльным. Лучше потерять деньги, чем нервы.

Академгородок я покинула совсем просто. То есть так и должно было быть, за исключением боевого факультета и некромантов у остальных первокурсников ограничений на выход в город нет. Всё равно, пока шла к калитке, живот крутило и поясница не гнулась. Мне всё казалось, что вахтёр в небольшой будочке меня остановит и грозно спросит, с чего это я прогуливаю занятия? И сразу двухметровая декоративная решётка, чисто символически разделявшая территорию Академии и город, превратиться в высокую крепостную стену. По крайней мере, именно такую способность забору приписывали истории, которые тихонько нашёптывали друг другу студенты. В итоге, оказавшись снаружи, я растерянно хлопала ресницами, обзывая себя дурой и паникёршей. Даже студенческий билет не спросили.

Счастливо вздохнув – здесь, кажется, кислорода в воздухе было и то больше, чем в Академии, я зашагала по тисовой аллее, которая вела в Университетский город. То есть на самом деле это была то ли часть Шатодена, то ли нечто вроде города-спутника, но район Академии имел особый статус, так что и называли его не иначе как Университетским городом даже в официальных документах. На середине аллеи я всё-таки застегнула пальто. Стало заметно холоднее, ещё один признак, что я вхожу в город. Туда не дотягиваются мощные амулеты и артефакты, которые подогревают территорию Академгородка, чтобы студенты даже в плохую погоду могли бегать из корпуса в корпус, каждый раз не тратя время на одевание и раздевание. Это мы нашей зимой закалённые, а здешние обитатели субтропиков в десять градусов уже мёрзнут.

На большой площадке, которой заканчивалась аллея, выходивших из Академии студентов уже ждали такси. В дальнем конце штук пять бюджетного класса оранжевых кэбов, которые тянула лошадь. То есть на самом деле не лошадь, а только внешне похожая на неё химера, которая вдобавок не воняла и не гадила. Но сколько здесь уже живу, всё равно каждый раз как вижу эти гнедые морды, мысленно умиляюсь: «Ой, лошадка», и хочу её погладить. Тут же себя одёргиваю и поправляю, что не лошадка. Причём твёрдо знаю, что в следующий мой выход в город всё повторится.

В ближнем углу красовались два оранжевых автомобиля. Длинный рифлёный капот, вытянутый салон с брезентовым верхом, через стекло из салона выглядывали сиденья настоящей кожи. Не машины, а ожившая мечта любого двинутого на старине любителя ретро-автомобилей. Если не обращать внимания, как по центру капота, пыхтит чёрным дымом и запахами угля труба упрятанного под стальные листы парового двигателя. Рядом два шофёра в строгой синей униформе, причём оба продолжали разговор, даже не взглянув на меня. Не говоря уж о том, чтобы сделать шаг в сторону и дать увидеть поднятые возле водительского места флажки: сигнал, что такси свободно. Ну да, сразу понятно, что я не их клиент. У меня тут и на просто кэб, если ехать в одиночку, а не с девчонками, лишних денег нет. А уж втридорога платить, чтобы прокатиться с комфортом уже на машине – и подавно.

Не очень-то и хотелось. Погода сегодня хорошая, небо ясное. Идти недалеко, вот и прогуляюсь. Не знаю как остальной Шатоден, из-за Мишки я так ни разу туда и не съездила, но вот Университетский город по части внешнего вида заметно в лучшую сторону отличался от моего родного Листа. Вроде бы у домов тоже преобладали прямолинейные очертания и массивные геометрические объемы – и при этом совсем не похоже на скучные кирпичи многоэтажек у нас. Здесь у каждого здания крыша плавно опускалась на один этаж дополнительно вниз до уровня третьего, превращая верх в своеобразную мансарду и как-то скругляя дом, скрадывая ощущение этой самой прямоугольности… Поймав себя на этой мысли, я невольно улыбнулась: здешние дома все как один были из красного кирпича, будто другого материала строители не знали. А ещё обязательно каждое здание украшали лепнина и орнаменты, на балконах – ажурные решётки, стены «подпирали» изящные фальш-колонны. Теоретически я, конечно, знала – на самом деле лепнины, орнаментов и рисунков на решётках ограниченное число видов из типового набора. Но на деле возможных сочетаний получалось столько, особенно если завитушки были из разных наборов, что каждое здание имело своё собственное лицо. Гуляя по улицам, я до сих пор с трудом удерживала себя, чтобы не застыть перед тем или иным домом, разбирая в какую в итоге картину складываются налепленные на фасад и балконы цветы, химеры и животные. Но сейчас времени было мало, потому я лишь задержалась в самом начале улицы, поглядеть на любимую картину, на которой чем-то похожая на меня девочка вела по лугу на поводке то ли дракона, то ли летающую корову.