Текст книги "Амулет на удачу (СИ)"

Автор книги: Ярослав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– У моей невесты сейчас сдвоенная аура, – быстро и чётко проговорил мой жених, и хрусталь в амулете вспыхнул синим. Затем перевесил амулет на себя. – С тех пор как она приехала на Бретей, я стал единственным в её жизни мужчиной. – Хрусталь в амулете вспыхнул синим.

– Ах-х-х… – пронеслось по толпе родственников.

Я вроде бы сумела удержать подобающее выражение лица, но меня тоже распирало, правда от любопытства. Я вспомнила, почему название показалось мне знакомым. Я читала про Фиал правды в одном из справочников, пусть изучать мы такие будем только на последних курсах. Это не амулет, а артефакт: невероятно сложная штука, обладающая собственным псевдоинтеллектом. Данный артефакт работал как абсолютный детектор лжи и обмануть его считалось невозможным. Однако и деканом факультета амулетов и артефакторики, вдобавок одним из самых молодых профессоров Академии мой жених стал отнюдь не из-за происхождения. Вот бы как-то его разговорить и узнать способ обойти такие артефакты? Должны же у него для жены быть какие-то плюшки?

Тётушка открыла рот, явно намереваясь ещё что-то спросить, но Ладислас уже снял Фиал, положил обратно в шкатулку и самым серьёзным тоном произнёс:

– Вы так ахаете, будто о подобных вещах лгут.

– Ну что ты, дорогой, – поднесла руки к груди тётушка. – Зато теперь всё знают наверняка.

– Матушка, благослови! – потребовал Ладислас и взял в руки брачные амулеты.

Мадам Элизабет словно нехотя встала и подошла к нам, выдержав театральную паузу, но всё же сказала:

– Благословляю.

И сразу же откуда-то достала платок, которым принялась вытирать крупные слёзы. Я замерла не понимая, что делать дальше. Ладислас легонько подтолкнул меня встать, сам тоже поднялся. Взял меня за правое запястье и надел браслет. Металл тут же растворился на коже, превращаясь в красивую массивную татуировку от запястья и выше чуть ли не до самого локтя. Второй он протянул мне вместе со своей рукой, приподняв рукав, чтобы уже я надела на жениха здешний аналог обручального кольца. Обменявшись татуировками, мы так и стояли у всех на глазах, не отпуская друг друга.

– А поцелуй?! – потребовал белобрысый кузен.

– Ах, ну зачем ты так, – нахмурилась тётушка.

– А что такого? – ухмыльнулся парень, улыбкой этот оскал язык не поворачивался назвать. – У них вон уже, сдвоенная аура! Горько!

– И правда, – поддержал один из дядюшек. – Соскучились небось друг по другу. Горько!

– Горько! Горько! – заголосили остальные гости.

Я со страхом уставилась на Ладисласа. Я же в жизни ещё ни с кем по нормальному не целовалась, глупые эксперименты в девятом классе не считаются! Его родственники продолжали одобрительно галдеть. Родители молчали, предоставляя выбор сыну. Ну а сын… с абсолютно довольной улыбкой склонился ко мне и его сухие горячие губы накрыли мои. От неожиданности я слегка приоткрыла свои губы, и завоеватель этой оплошностью тут же воспользовался. Его язык ворвался нагло, с пытливостью исследуя непознанные никем глубины. И борода целоваться, оказывается, совсем не мешала… Рука его при этом прижимали мою талию к своему поясу, очень твёрдому поясу, а вторая надёжно зафиксировала затылок, чтобы я никуда не делась от его вездесущих губ и языка.

Когда первый страх и потрясение от вторжения прошли, по мне прокатилась жаркая волна огня, закручиваясь в спираль в области солнечного сплетения, и превращаясь в вихрь, который гулял от макушки до пяток. Я висела на его руках и была способна лишь чувствовать эту лавину и ураган страсти… Не хочу, чтобы это заканчивалось! Ладислас нехотя оторвался от моих губ и осторожно распрямился. Меня же продолжало трясти, коленки так и подгибались. А дальше стало горько и обидно, будто меня обчистили. Ведь и в самом деле меня ограбили, у меня и в самом деле только что украли мой первый в жизни настоящий поцелуй.

***

Утром я совсем неожиданно была счастлива. И это при том, что с вечера очень хотелось кого-то искусать. Сначала я сидела на банкете, глотала полезный сок и с завистью смотрела на бутылки на столе. Пока таскалась по барам за Мишкой, успела немного разобраться в здешних винах, кое что даже попробовать, Могла оценить… и к сожалению только вообразить вкус содержимого бутылок. Когда же мы сумели покинуть праздник, то зашагали не в сторону крыльца. Очередной слуга-голем – теперь хрупкая девушка-подросток с толстой золотистой косой – привела нас в небольшую гостиную с диванчиком, столиком на двоих и парой кресел. И тут жених меня огорошил:

– Ночуем в поместье, отсюда же завтра направляемся на официальный приём.

– Но у меня с собой вообще ничего нет, – растерялась я.

– Дорогая, неужели ты думаешь, что я в нашем втором доме не в состоянии приготовить для тебя нужные мелочи, необходимые каждой девушке? Всё в твоей комнате.

– В моей?

Я оторопело уставилась на Ладисласа, который, похоже, активировал какой-то бытовой амулет, потому что в комнату влетели и замерли на столике два подноса, на одном кофейник и чашка, на втором стопка документов.

– Ну конечно, я приготовил тебе отдельную комнату. Или ты передумала и надеешься сегодня остановиться в моей спальне? – дёрнул он уголком рта, иронично уставившись на меня. – Мы вроде бы теперь официально жених и невеста. Извини, разочарую, мне ещё нужно поработать.

Я нахмурилась, но сумела удержать на языке колкость, что я вообще-то совсем не планировала выходить замуж, а собиралась закончить Академию, получить диплом, и в перспективе возможно даже переехать на какой-то из столичных миров.

– Ты планировал это заранее.

– Естественно. Сама понимаешь, что готовить комнату надо вовсе не за пять минут до окончания банкета и раз мы засиделись допоздна. Я предупредил управляющего, он приобрёл для тебя всё необходимое. В том числе и на тот случай, если нам придётся ночевать здесь повторно. Осматривайся, обживайся, если чего-то не хватает – сообщи горничной, она передаст и тебе доставят это в ближайшее время. Но прошу – в пределах разумного.

– Мог бы меня предупредить! – вскипела я.

И осеклась. Напыщенная щеголеватость, буквально хлеставшая из Ладисласа весь день, куда-то пропала, как и самоуверенность и налёт наглого остроумия. Передо мной сидел абсолютно другой, незнакомый мне человек. Уставший, сейчас я заметила у него тени под глазами, серьёзный, выглядит так, словно торопится и боится не успеть. Я задумалась, а так ли хорошо я знаю своего без пяти минут мужа? Вернее, иначе, что я про него вообще знаю? Краткая биография официальной сводки Академии: декан, преподаватель, единственный сын. Из тех книжек, что он мне совал перед балом – Ладислас сын нынешнего главы клана Дюран, семья богатая, уважаемая, отец вроде бы занимал какие-то важные посты. Я также знаю, что Ладислас встречался с мадам Ферреоль де Грорувр и ещё наверняка много с кем… а вот дальше ничего не вырисовывалось. Похоже, о самых интересных фактах его биографии и роде деятельности за пределами Академии я даже близко не догадываюсь до сих пор.

– Миет, – обратился Ладислас к служанке. – Отведи мадемуазель Елизавету в её комнату.

Сказано было так, что спорить желание пропало окончательно. Впрочем, спальня оказалась очень миленькой. Небольшая светлая комната в золотистых тонах, без лишних орнаментов и лепнины: нормальные современные обои и минимум украшений на потолке. Кровать-аэродром хвасталась соломенного цвета бельём и покрывалом, в тон к нему остальная мебель светлого дуба – шкаф для одежды, комод, пара тумбочек у изголовья постели, и туалетный столик с огромным зеркалом в полный рост. Вполне можно здесь жить, так что может я была неправа?

Заглянув в шкаф и комод, удивлённо присвистнула, вот уж действительно «на скорую руку позаботились о вещах», такого количества белья, халатов и остального мне за год не переносить. На отдельных полках комода кто-то предусмотрительно вложил кучу комплектов нижнего белья. Один краше и… прозрачнее другого. У меня аж уши покраснели от любования кружавчиками, рюшечками, невесомым гипюром и шелковым атласом. Следом за исподним шли ночнушки и пижамки на бретельках, тонкие – некоторые даже до прозрачности, и все красивые до невозможности. А уж чулочков-носочков и прочих женских приспособлений было и вовсе не счесть… Несколько секунд я ещё колебалась, могу ли я этим воспользоваться? Чтобы там не говорили, по-настоящему невестой я не была и своим всё это не ощущала. Так, актриса, приглашённая на роль. Потом благоразумие взяло своё. В конце концов, приезжая в другой город на гастроли, актриса останавливается в гостинице и пользуется местными халатами, полотенцами и прочим в номере, а платит за это организатор. Также буду относиться и я: считать, что живу в гостиничном номере «всё включено».

Приложив огромное усилие и задушив в себе жабу зарыться часа на три в содержимое шкафа и комода, я откопала среди всего этого тончайшего великолепия наиболее закрытое нижнее бельё, прихватила несколько воздушно-пушистых розовых полотенец с рисунком тапок – у кого-то явно нездоровое чувство юмора – и на поиски ванной. Попутно старательно смотрела мимо столика, на котором возле зеркала выстроилась как на параде уйма баночек, скляночек, колбочек, пипеточек и всего прочего для красоты. Помады, палетки теней, тушей, румян и пудр, как будто на туалетном столике их не хватало. До сего дня я эти марки видела лишь в очень дорогих элитных магазинах, в которые мы с девочками из общежития иногда заглядывали поглазеть… Ну а тот, кому поручили «обеспечить невесту» такое ощущение скупил для меня пару магазинов и парфюмерную лавку в придачу. Будем считать это меня так ценят, а не оттого, что ответственное лицо в косметике не разбирается.

Зато в ванной комнате я в итоге всё равно пропала. Ибо и там я обнаружила десятки различных средств по уходу за кожей, масок для лица и волос. А ещё в шкафчиках нашлись гели, мыла, масла, шампуни, пены – и всё с магическими эффектами. В придачу огромная ванна, в которой я могла поместиться и лежать в полный рост, ну а душ имел два десятка режимов, от обычной как дома струи до воздушного облака капель. Причём наполнялась водой и опустевала ванная буквально за пару минут. Так что я одних только солей и пен я испробовала с десяток разных ароматов. Зубастик, кстати, со мной не согласился. То есть сначала он попытался сунуться в шкаф с бельём и получил твёрдое нет. Затем пробрался за мной в ванную и попытался слопать пару шампуней, за это был легонько хлопнут по носу и выпровожен за дверь. Дальше прощён, но пена ему не понравилась. Он чихнул и самым натуральным образом ворча себе под нос ушёл в спальню. До кровати я буквально доползла и провалилась в прекрасный глубокий сон без сновидений – Зубастик к этому времени тоже давно сладко посапывал на нашей кровати.

Зато утром я проснулась с кристально-ясной головой, а ещё очень довольная. Артефактами на нашем факультете занималась отдельная группа премьер-операторов, и требования к студентам этой группы были существенно жёстче, чем к нам. Чтобы создать артефакт, да вдобавок запрограммировать в нём интеллект, нужен очень разносторонний специалист, так что к моменту выпуска в голове у каждого обязана помещаться целая энциклопедия. Стоило обучение на премьер-оператора раз в десять больше моего, на эту специальность я и в мыслях не заглядывалась. Всё равно было жутко интересно, так что многое из доступных в библиотеке учебников для премьеров я пролистала. Думала про Фиал когда засыпала, думала всю ночь – а утром разгадала, как вчера уважаемый декан обманул артефакт, который невозможно провести. По условиям задачи взломать внутренние контуры артефакта нельзя, вариант блокировать отдельные цепи тоже не рассматриваем – псевдоинтеллект всполошится, или следы останутся. И заранее ничего с Фиалом правды не сделать, уверена, что дядюшки-тётушки принесли с собой эталоны и до нашей проверки или сразу после неё сличили артефакт на соответствие. Зато можно снаружи в тот момент, когда Ладислас брал камушек из шкатулки и вешал мне на шею, прицепить на входной контур внешний фильтр. Он сузит чувствительность анализатора, чтобы тот перестал учитывать смысловые нюансы вопроса и ответа. Двойная аура – это понятно, тут даже ничего подделывать не требуется. А вот фразу про мужчин можно толковать двояко: с точки зрения Ладисласа, все остальные сопляки-первокурсники в моём окружении мужчинами не являются, да и преподаватели – учителя, а не мужчины. Ну а сам месье интриган стал для меня мужчиной ровно в тот момент, когда сделал предложение и так сказать сменил статус. Зато с учётом моей якобы беременности остальные «мужчину» поняли в нужном ключе. Не зря этот хитрец как можно быстрее стеклянный булыжник правды убрал, не дожидаясь новых вопросов.

Завтрак на тележке прикатила опять Миет, не знаю уж, это имя голема, чтобы он точнее изображал человека, или её оператора. Впрочем, наблюдая за служанкой, я пришла к выводу, что скорее всего первое – подобные роботы имели очень высокую степень автономности, могли выполнять массу запрограммированных действий и самостоятельно имитировать человека. Оператор возьмёт на себя контроль, только если голем подаст сигнал о нештатной ситуации. Дальше началась кутерьма с одеждой и завивкой, которая продолжалась более двух часов. Миет была молчалива, я же изо всех сил старалась сосредоточиться на том, чтобы не наступить на подол своего платья – такие длинные, которые чуть ли не подметают пол, я никогда не носила. Да и Зубастик долго не мог под платьем устроиться и постоянно ворочался. А ещё мне всё сильнее становилось как-то не по себе. Моё представление о балах прошлых веков было довольно расплывчатым, о балах на Бретее я вообще ничего не знала. К страху провалиться и опозориться примешивалась необъяснимая радость от того, что я попаду на настоящий бал ну или почти бал. Чем не Золушка? И никаких туфелек ронять не надо.

Видимо служанка подала незаметный сигнал, потому что едва вся подготовка была закончена, как зашёл Ладислас Дюран. Как всегда он выглядел просто превосходно. Его чёрные волосы были собраны в роскошный хвост, спускавшийся до лопаток, один локон, будто бы случайно, падал ему на лоб и придавал дополнительный шарм. Костюм цвета красного вина гармонично смотрелся рядом с моим пурпурным платьем. И как обычно у месье Дюрана невозможно разгадать выражение лица, тут и добродушие, и серьёзность, и еле заметное снисходительное высокомерие старшего по отношению к младшим вокруг.

– Платье действительно тебе очень к лицу, Елизавета. А теперь едем, нас ждут.

Я чуть было машинально не поправила «идём», так как решила, что нам просто надо пройти в другое крыло того же здания – снаружи оно выглядело достаточно большим. Ладислас понял моё замешательство и поправил, причём таким тоном, словно студентку на лабораторной работе:

– Это жилой дом. Для повседневной жизни, встречать друзей и так далее. Приглашать в личное пространство кучу посторонних не стоит, да и если гости ночуют, то разместить их здесь негде. Для официальных приёмов есть отдельное место со своими контурами безопасности.

Я молча пожала плечами. У нас разные представления о небольшом доме и недостатке места для гостей, но у богатых свои причуды. Возле крыльца нас уже ждала машина, на которой мы ехали четверть часа, не меньше. Причём Ладислас помогал мне как садиться, так и выбраться из машины – оказалось, что с таким пышным платьем приходится изобретать хитроумные манёвры, чтобы ничего не зацепить, поэтому сильная мужская рука помощи просто необходима.

Всё вокруг казалось совершенно пустым, кроме нас никого видно не было, но стоило пройти несколько шагов от машины и подняться на крыльцо, как словно из воздуха появился слуга, причём в этот раз точно живой человек. Он сразу же провёл нас в дом. От самых дверей начиналась огромная прихожая с массивной помпезной лестницей, которая вела на второй этаж. Здесь вообще всё отличалось от жилого дома в сторону пышности отделки, королевский размах и показной гипертрофированный шик, богатство и роскошь напоказ. Обильная лепнина на потолке и стенах, фрески и сплошняком картины вдоль лестницы. А ещё везде много позолоты, от которой рябило в глазах. Даже гобелены и драпировка стен тоже сплошь расшиты золотыми нитями. Разве что пол не из золотых плашек, а мрамор на ступенях и художественный паркет из красного дерева в прочих местах.

И тут жених меня неожиданно бросил. Он махнул рукой, указывая слуге на лестницу, и приказал:

– Проводи мадемуазель Елизавету в зал, – сам же склонился ко мне и негромко добавил: – Елизавета, подожди меня там, я подойду чуть позже.

И ведь сразу взял и ушёл, зараза такая, не дав ни слова сказать в ответ. Как быть с инструкцией «молчишь, по всем вопросам отсылаешь ко мне»? Опять меня подставляют? Нехорошо засосало под ложечкой, как бы мне не пожалеть о нашей сделке куда раньше чем предполагалось.

Слуга повёл меня вверх по лестнице, но поднималась я медленно, разглядывала картины – это оказались портреты, причём судя по костюмам и окружению за несколько столетий. Заметив мой интерес, сопровождающий пояснил не без гордости:

– Это портреты глав клана Дюран. Каждый верно служил нашей стране.

После этого я стала всматриваться внимательнее. Если приглядеться, то по деталям и предметам в руках и рядом можно сообразить, кто есть кто. Эти были военными, эти дипломатами. Один, насколько я могла понять по одежде, документам на столе и дыбе на заднем фоне, возглавлял лет сто пятьдесят назад местную полицию. Был даже ректор Академии, примерно дед или прадед – понятно, в кого Ладислас пошёл. Последний портрет всех перещеголял и заставил меня уронить челюсть на пол. Лорд Амандин Дюран, с мечом в руках – но скорее меч как символ, потому что одет он был на портрете во вполне современный камуфляж и бронежилет, а за спиной у него была изрытая воронками равнина, на которой застыли несколько самых натуральных подбитых и обгорелых танков.

– Монсеньор Амандин под Краоном, – гордости за своего лорда в голосе слуги ещё прибавилось. Это что же, отец моего жениха какой-то здешний национальный герой? – Не знаете?

– Н-нет, я не из Акона. Скажете?

– Его бригада тогда наступление суассонцев остановила. Они в обход наших пошли, а тут на их пути всего одна бригада. К обеду первого дня половина бригады в землю легла, тогда майор Дюран и принял командование. Они потом ещё два дня насмерть стояли, пока подмога подошла. Считай, девять из десяти там и остались, но суассонцы после этого мира запросили. Войну-то им выиграть уже не получалось.

– Спасибо.

Остаток пути я шла молча, пытаясь уложить в голове новую информацию и понять, куда её прикрепить.

Посреди коридора второго этажа, который вёл от лестницы к зале для приёмов, стоял один из вчерашних дядюшек собственной персоной, имя из головы давно успело выветриться. Он перехватил меня у слуги, рассыпался в комплиментах, которые я пропустила мимо ушей, и, взяв под руку, буквально поволок в общую залу. От коридора она была отделена огромной двустворчатой дверью с вычурным позолоченным орнаментом, если бы не помощь, мне эту тяжесть в жизни не сдвинуть. Внутри нас встретила всё та же помпезная роскошь позолоченной лепнины и обоев в золотом орнаменте. У одной из стен располагался огромный камин, в котором пылал настоящий огонь – спасибо что хоть вокруг него позолоты не имелось. Просто белый камень, украшенный резьбой. Я окинула взглядом столики с широкими ножками, пёстрые диваны и стулья с золотыми подлокотниками, каждый украшен орнаментов из эмали, покрыт золотом и бронзой. А ещё перед окнами с тяжёлыми занавесками стоял самый настоящий рояль. Всё это великолепие было освещено сотнями ламп, имитирующих свечи, которые висели и стояли повсюду. Благодаря им в комнате царил приятный мистический полумрак, в котором, надо признать, здешняя позолота и лепнина всё-таки смотрелись уместно. К сожалению, в этом свете были очень хорошо очерчены ещё и незнакомые лица, повёрнутые в мою сторону, и их было немало. Вспомнив наставления Ладисласа, я крепко сжала губы, оглянулась по сторонам и почувствовала, как помимо воли во мне снова просыпается ужас. И это тихий небольшой приём? Мне заранее стало страшно, что потом меня наверняка потащат ещё и на полноценный большой бал или приём, или как это называется?

Мне не удалось внимательнее рассмотреть всех гостей, дядюшка уже тянул меня куда-то дальше, а в мою сторону устремилось множество любопытных взглядов. Но тут из толпы нам навстречу вынырнула… Сперва я подумала, что это Ферреоль де Грорувр, сердце успело ёкнуть и провалиться в район пяток. Дальше я присмотрелась повнимательней и обозвала себя паникёршей, потому что эта женщина была как минимум вдвое старше Ферреоль, а то и втрое. Морщины, волосы с проседью, да и заметно было, что двигается она бережно, осторожно именно как все пожилые люди. А что до схожести, то запросто могла быть какой-нибудь бабушкой Ферреоль. Элизабет Дюран упоминала, что род мадам де Грорувр уважаемый, кого-то из её родственников вполне могли пригласить на сегодняшнее мероприятие. Последней убедившей меня деталью стало очень старомодное светло-коричневое платье старушки. Насколько я видела сама и слышала от других – надевать такую классику мадам де Грорувр откажется под страхом смерти, по части одежды вкус бывшей любовницы моего жениха был намного ближе к столичным мирам.

– Здравствуй, девочка.

Старушка нас любезно поприветствовала, мило улыбнулась. Я машинально присела в реверансе, и только тут заметила, что дядюшка поторопился испариться с глаз долой и подальше. С кем меня опять столкнуло?

– Как тебя зовут, я знаю. Да-авно хотела с тобой познакомиться. А меня зовут Маринетт, для тебя, наверное, всё-таки мадам Маринетт, будем считать это маленькой привилегией возраста.

Ну а дальше я сама не заметила, как мадам Маринетт уже завела со мной светскую беседу, в которой вытянула из меня буквально все подробности приезда, учёбы и общения с Ладисласом Дюраном. Хорошо хоть на попытки выведать интимные вещи, особенно на таких вот мероприятиях, в здешних местах наложен довольно строгий запрет. Иначе боюсь, эта цепкая старушка расколола бы меня не хуже профессионального следователя. С другой стороны мадам Маринетт ну очень хорошо умела отшивать всех прочих любопытных, так что всерьёз с расспросами никто ко мне подлезть не сумел, хотя и старались.

Всё равно настроение у меня было хорошее, тем более свой мини-допрос мадам Маринетт разбавляла ехидными, но точными комментариями то про одного, то про другого сегодняшнего гостя. Настроение было приятным и светлым ровно до момента, когда я заметила Ладисласа. Он стоял не рядом со мной, а в противоположном углу зала возле камина и мило беседовал с какой-то молодой рыжеволосой особой в невероятно прекрасном зелёном наряде. Он улыбался ей так, как никогда не улыбнётся мне. И эта девушка, кстати, тоже улыбалась и смотрела на него так, что про их отношения можно было даже не расспрашивать.

***

О том, почему я всю обратную дорогу была молчалива, да и на следующий день неразговорчивая, Ладислас меня не расспрашивал – хотя бы за это ему спасибо. А может, ему было не до меня, марионетка свою роль отыграла, так пусть лежит в шкафу до следующего спектакля. Утро следующего дня прошло как обычно. Завтрак в одиночестве, я встала не раньше десяти, а Дюран убегал на занятия к восьми утра. К обеду он вернулся, дальше уткнулся в свои бумаги. Я же села разбирать доставленные из общежития вещи, из-за подготовки ко вчерашнему мероприятию всё как-то до этого не доходили руки. Первым делом с удовольствием надела свои принесённые ещё из родного Листа видавшие виды потёртые джинсы и свободный свитер.

Звонок в дверь вырвал меня из раздумий на тему, как мне относиться ко вчерашнему: вроде бы у нас чисто деловое предприятие, но всё равно неприятно, когда на глазах у всех жених ухаживает за другой девушкой. На автопилоте я первой вышла в коридор, распахнула дверь… и была сметена мощным потоком рыжего урагана. Когда торнадо влетел в квартиру и замер, осматриваясь, это оказалась жутко энергичная та самая вчерашняя рыжеволосая девица! Сейчас я могла её рассмотреть поближе и оценить получше. Не худая, но и не толстая, можно сказать – подтянутая, точно из спортзала не вылезает. Глаза у неё, кстати, интересного янтарного цвета, а всё лицо в веснушках, но смотрится симпатично.

– Наш красавец дома? – даже не поинтересовавшись кто я, не заморачиваясь ерундой вроде этикета поинтересовалась гостья и пристально обшарила меня с ног до головы цепким взглядом.

– Монсеньор профессор Дюран? – глупо переспросила я.

Попутно усилием воли попыталась загасить все те нехорошие мысли, которые прилипли ещё вчера во время мероприятия. Ибо кто ещё может вот так запросто прийти домой к уважаемому человеку, да ещё запанибратски называть «красавец», и это при том, что у него есть невеста, которую он официально представил обществу?

– Ага. Он самый. Профессор, месье, монсеньор и так далее, – довольно развязно ответила рыжая. – Он пока ухаживал, ничего интересного не демонстрировал? Хотя да, тогда мы оба были моложе…

– О чём вы? – опешила я. – Кто вы такая и зачем пришли?

Может это и было произнесено немного резковато, но, в конце–концов о гостях, тем более таких вот, меня никто не предупреждал.

Дамочка-вихрь хмыкнула и закатила глаза.

– Ещё мой слепок ауры потребуй. Ты вообще откуда взялась, такая незнающая? Давай-ка лучше сообщи своему месье, что я уже здесь, заодно напомни, что у меня каждая минута на счету. Пусть поторапливается, если рассчитывает на меня хотя бы на вечер.

И тут я разозлилась. Это что же получается? Тоже мне, жених… Окончательно совесть потерял. Нет, я помню нашу договорённость. И готова принять, что мужику физиологически надо разгружаться, по крайней мере, Мишка вёл себя именно так, да и большинство сокурсников, если судить по их рассказам, хоть по борделям, но шлялись. Вот только тащить свою любовницу в дом, да ещё при мне! Это было уже слишком. Невеста я в конце концов или половичок, о который можно ноги вытирать? Выгнать её я, к сожалению, не успела.

– Послушай, откуда таких тормозов берут? На складе автомобильных запчастей?

Тут гостья ухмыльнулась и помахала куда-то мне за спину. Обернувшись, я увидела мило улыбавшегося месье Дюрана. И между прочим моего жениха, который однако смотрел на рыжую девицу как кот на сметану.

– Малорин!

Дюран сгрёб гостью в охапку. Поднял над землёй, покружил, и, смеясь, поставил обратно.

– А форму, смотрю, не потерял, всё ещё можешь меня поднять, – рыжая не стесняясь меня, сжала мужской бицепс прямо сквозь ткань рубашки. – Что-то чудо твое не слишком любезно. Манерам не пробовал обучать?

– Не расстраивайся, вот с тобой закончим – и займусь семейными манерами.

Рыжая на это хихикнула. Я замерла, стараясь не разреветься от обиды прямо на месте, и не знала, как реагировать дальше.

– Так, давай без прелюдий и остального. Точнее, если время останется.

Рыжая ткнула пальцем в сторону гостиной, мой жених покачал головой и показал на дверь его спальни. Сам пустил девушку вперёд, затем выгнал из комнаты Зубастика, который с чего-то питал к спальне моего жениха непонятную слабость, зашёл и провернул ключом, оставаясь наедине со знойной красавицей. Я же так и застыла как жертва Медузы Горгоны. Больно? Ещё бы! «Чисто деловые отношения», говорите? Мне сейчас было очень хреново. И нет, меня не задели оскорбления рыжей насчёт «тормоза» и манер. Я давно привыкла, что ради достижения цели чувство собственного достоинства можно задвинуть куда подальше. Гордость – удовольствие для сытых. Но всему есть предел, за которым если ты соглашаешься, то уже перестаёшь себя уважать.

Из тяжёлого и неприятного раздумья меня вывело возмущённое верещание Зубастика. Драконенок обиженно вопил в углу, смешно раздувая пластинки на спине и чешуйки на боках. Поймав мой расстроенный взгляд, малыш перелетел на моё плечо и ткнулся мордочкой в щеку.

– Эх, Зубастик! – потрепала я зверушку по крыльям. – И почему не все такие как ты?

– Фр-р-р – заурчал дракошка. – Мама! – вновь раздул он пластинки и высунул язык.

Я заставила себя медленно вдохнуть, выдохнуть и подойти к спальне развратника. Попутно уговаривала себя, что всем нужно давать второй шанс. Даже тем, кто в нем не очень-то нуждается. Вдруг я всё не так поняла?

– Да. Ещё разок! Вот так, не останавливайся, – разносился из-под двери вибрирующий от удовольствия женский голос. – Глубже, ещё поглубже. А-а-а, ну просто отлично. Да! Вот так!

– Ох… да… ах-ррр … – хрипел месье Дюран. – Я так не могу, ты меня заездила. Ты меня загонишь! Дай хоть передышку.

– Слезать и просить отдыха с невестой будешь, на исполнении обязанностей! – услышала я голос рыжей гадины. – А сейчас меняемся. Я верхняя, ты нижний.

– О-о-о, – опять стонал мой наверное всё-таки жених. – Я же завтра не встану. А у меня ещё…

– Завтра будет завтра, и нечего было меня звать сегодня тогда. И вообще, да куда ты от них всех денешься? Чего? А если я вот так?

– Ш-ш-ш – втянул с шумом воздух предатель. – Sorcière!

Слово было мне незнакомо, но по смыслу я могла сообразить без труда, тем более следом послышался ответ:

– Безумно-красивая, и никогда с этим не спорила.

Пунцовая от услышанного, да и остальное разыгравшееся воображения дорисовало во всех подробностях, я отлепилась от двери спальни месье Дюрана. Заодно прокляла никакущую звукоизоляцию. С трудом переставляя ноги, я направилась в свою комнату. Шла не в тумане, не в гневе и даже не в отчаянии. Стоило быть честной хотя бы перед собой, шагала по узкой тропинке с воткнутыми под ногами отравленными иглами ревности. Каждое воспоминание что настоящее, что додуманное, жалило тупым осколком стекла прямо в глубину, в самое сердце, разбивая в мелкую хрустальную пыль веру в людей.

Я быстро выгребла из шкафов свои вещи, привезённые из общаги. Ненадолго задумавшись, сунула всё же учебники и тетради. Вытряхнула в кошелёк остаток от стипендии и все мои сбережения, равнодушным взглядом скользнула по деньгам на тумбочке, которые оставил мне месье Дюран на непредвиденные расходы. Усадила Зубастика под пальто, чтобы не замёрз, и, зажимая раны на сердце, вышла из дома, ставшего моим прибежищем совсем ненадолго, но успевшего разбить мне душу.

***