Текст книги "Последний поклон президента (СИ)"

Автор книги: Ярослав Питерский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Хорошо, успокойся, я все расскажу, все объясню, ты так бурно реагируешь на мой рассказ, что я вообще сомневаюсь, что ты немка. Ты больше похожа на итальянку, – Андрей грустно улыбнулся.

– Нет, я немка, но я журналист и привыкла проверять факты – в отличие от многих ваших русских журналистов, – парировала Ева, не принимая его миролюбивого тона.

– Ладно! Все, что я тебе рассказываю, я же говорю, подтверждают документы, которые передал мне перед смертью губернатор. Они и есть доказательства! Причем, все эти случаи сегодня со мной, они тоже с этим связаны, меня просто пытаются убрать! Смерть моего знакомого, у которого мы брали автомобиль, чтобы съездить в Саяны, тоже прямое следствие того, о чем я тебе рассказал.

– Хорошо, я верю в эту цепочку! Но я не пойму одного – зачем губернатору Гусеву, погибшему в авиакатастрофе, все это было надо? Ведь он прекрасно понимал, что обречен на проигрыш?

– Да затем, я тебе все объясню! Сложилась такая ситуация! Это с виду Россия похожа на большую страну, где все едино. Но на самом деле это не так! Мы уже давно стали похожи на британскую империю, где есть Лондон, и острова Британии, и колонии! Все, что в Москве, до Урала, – это центр. Ну а мы тут, в глубинке, давно стали колониями! У нас выкачивают нефть, газ, золото, лес! Все! Не давая ничего! Все забирает Москва! Местное население живет впроголодь! Их жизнь ничем не отличается от жизни папуасов, которых порабощали англичане. Но те хоть культуру свою несли и основы демократии, а наши правители, которые сидят в Кремле, они только из нас качают деньги! И так будет продолжаться. Впереди нет никакого просвета, – горячо говорил Андрей, задетый за живое.

– Неужели это говоришь ты? Неужели есть такие настроения в вашем обществе? – не поверила его словам Ева.

– Есть, как видишь. Многие это понимают, но боятся. Гусев был первый, кто рискнул! Но, вот как видишь, ему даже не дали вякнуть – убрали! Я не считаю Чечню или там Ингушетию. Как ты знаешь, в этих республиках – мусульманская религия и они не когда не хотели жить вместе с православными. Мусульмане, как ты понимаешь, не очень хорошо относятся к христианам. Но то Чечня, а то Сибирь!

– Так и я про это! Как такое возможно в Сибири, ведь тут русские живут!

– Ну, не совсем, ты же сама говоришь, Сибирь – это, по сути, своя страна! Просто исторически ее считали частью России, но это отдельная страна – со своей культурой, своим народом, своими традициями и своими интересами! – убеждал Еву Андрей.

– Нет, народность определяет язык. Ну, вот, например, у украинцев есть свой язык и, хотя они русские, или, ну как вы там говорите, малороссы, но у них есть свой язык!

– Нет, ты не права, а как расценивать вариант с Австрией? Там жители говорят на немецком, но это не Германия. Это ведь другая страна! Или США и Канада – государственный язык – английский, но это ведь не Англия или та же Австралия! Примеров много.

Ева промолчала. Доводы Смирнова показались ей убедительными. Девушка отпила ликер из бокала и тоже закурила.

– Понимаешь, складывается такое положение, когда становится ясно, что жить в такой огромной стране – просто не эффективно, экономически окраины всегда будут жить в нищете! Мы, жители Сибири, обречены на отсталость. Выход один – отделиться. Разъединиться! Экономически, политически! Тут возможны разные варианты – ну, та же конфедерация! Но у нас должно быть свое государство! Мы не можем до бесконечности жить на этой земле – и не быть ее хозяевами! Коммунисты просто не давали быть хозяевами, а сегодняшние правители – элементарно все отобрали и грабят нас, не давая нам ничего!

– Нет, это неправильно! Вы не можете разъединяться! Вас захватит тогда Китай или кто другой, – не согласилась с Андреем Ева.

– Да брось ты! Кто нас захватит? Хуже той кабалы, которая есть сейчас, не будет уже! Эстония вон – у них всего полтора миллиона населения, и что? Никто же их не захватывает! У нас в Белоярске населения больше миллиона! Это роли не играет. Просто Москва – это империя, и она никогда не отдаст то, что ей принадлежит! Но всегда так продолжаться не может! Пусть даже не сейчас, ну через сто лет, но Сибирь перестанет быть Российским сырьевым придатком. Когда-то что-то произойдет! Гусев просто сделал первую попытку, и она была неудачной. А сейчас все это хотят замять! Потому как если все это будет просачиваться, оно превратится в серьезную проблему, и отвернуться от нее уже будет нельзя! Кремлю и так проблем с Кавказом хватает, да плюс к тому же Калининградская область, между прочим, бывшая восточная Пруссия! Дальний Восток! Курилы! На самом деле империя трещит по швам. А Кремль делает вид, что ничего не происходит. А это до бесконечности продолжаться не будет! И у тебя есть шанс, сказать и рассказать первой о проблеме Сибири. Это твоя, можно сказать, историческая миссия! – Андрей посмотрел Еве в глаза.

Та не выдержала его взгляда и отвела глаза в сторону. Стряхнув с сигареты пепел, она тихо спросила:

– Хорошо, где эти документы? Я хочу на них посмотреть!

– Ну, я вижу, ты мне веришь. Документы спрятаны, я их спрятал, как будто чувствовал, что все это закрутится, а спрята... – Андрей не успел договорить.

На половине фразы его перебила трель телефонного звонка.

Смирнов подозрительно посмотрел на Еву, затем взглянул на часы на руке и тревожно спросил:

– Ты ждешь звонка? Сейчас два часа ночи.

Ева взволновано закачала головой.

– Нет, я не знаю, кто это может быть.

Смирнов встал с кресла и, кивнув на телефон, сказал:

– Возьми трубку!

Ева послушалась. Она нервно выхватила трубку из гнезда аппарата:

– Алло... да....

Ее лицо напряглось и она, протянув трубку Андрею, изумленно сказала ему:

– Это тебя....

– Меня?! – Андрей испугался.

Поднеся трубку к уху, он осторожно спросил:

– Да, кто хочет со мной говорить?

– Это Илья Васильевич, знаешь такого? – грубо прозвучал на том конце провода бас Егорова. -Только не произноси моей фамилии!

– Васильевич, Господи! Как ты меня нашел!

– Молчи и слушай, сейчас не время! Ты, надеюсь, не разболтал этой немке о том, где лежат бумаги?

– Нет, – растерянно ответил Андрей. – Так вы знаете?

– Знаю! Слушай и не перебивай! Тебя наверняка прослушивают. Не знаю, как номер, но трубу твою слушают точно. Вытащи батарейку! А еще лучше, выброси свой мобильник в унитаз! Или, еще куда. Не болтай ничего вслух! Они все узнают, тогда тебе крышка! Как и нам! Не делай ошибок! Все переговоры – только при личном контакте! Я сам тебя найду! Завтра! Главное – договорись с ней о репортаже! И еще – ищи свидетелей, иначе всем хана!

– А как Витька?! Он где?! Я его потерял! Он должен был позвонить! Но – тишина!

– С ним все нормально, его пока не ищи! Я сам тебя найду, ты пока не болтай лишнего: раскроешь карты – вообще из гостиницы не выйдешь, и старайся быть в людных местах, там они побоятся напасть! Все! – разговор резко прервался, и в трубке запищали короткие гудки.

Андрей ошеломленно смотрел на трубку в руке, потом положил ее на аппарат. Ева настороженно спросила:

– Кто это был? Откуда он узнал, что ты здесь?

Смирнов, ничего не отвечая ей, бросился к шкафу в прихожей, где висела одежда. Достав из кармана куртки сотовый телефон, он подбежал к окну и, открыв его, выбросил сотик на улицу. Ева с изумлением наблюдала за его действиями:

– Ты что делаешь, Андрей? Что случилось? Ты меня пугаешь!

Андрей подошел к девушке вплотную и тихо спросил:

– У тебя сотовый включен?

– Да, а что? Я всегда его включенным держу, жду звонка из Берлина.

– Я прошу тебя, выключи его! Вытащи батарейку. Это надо сделать сейчас! – требовательно прошептал Смирнов.

Ева, словно завороженная, достала из тумбочки телефон и сделала, как просил Андрей. После того, как батарейка оказалась на столе, Смирнов облегченно вздохнул и сел в кресло. Ева, посмотрев на него, тревожно спросила:

– Что все это значит? Что за шпионские страсти?!

Андрей взглянул на немку исподлобья и ехидно ответил:

– Добро пожаловать, фройлен, в игру под названием " под колпаком КГБ"! – и совсем серьезно добавил: – Нам надо отсюда уходить!

Ева в изумлении прижала ладошку ко рту. Она поняла, что положение очень серьезное. Смирнов засуетился и стал собирать вещи. Камеру и штатив он отнес к двери. Ева стояла и наблюдала за ним в растерянности. Андрей, увидев ее нерешительность, прикрикнул:

– Ну, что встала? Собирайся! Мы уходим отсюда.

– Куда? – выдавила из себя девушка.

– Не знаю, главное, что уходим! Шевелись! У тебя будет забавное сибирское сафари!

Глава двадцать седьмая

Противный хриплый звонок разнесся по пустому коридору. В ночной тишине он был похож на крики о помощи простуженного алкоголика. Шарканье тапочек по дощатому полу – и недовольный женский голос спросил сквозь толстую дубовую дверь:

– Кто там еще?

– Константин Симигин здесь живет?

Повисла пауза. Женщина спросонья соображала, как ответить.

– Эй, вы что там, оглохли? Костя Симигин здесь живет?

– Костя? Да, к нему два раза на синюю кнопку надо давить! Какого хрена на мою кнопку давишь, мать твою! – послышался злобный ответ обитательницы квартиры.

– Простите, тут не написано, можно его позвать?

– Ты что, обалдел? Два ночи! А то и три! Какого хрена? Я тебе что, служанка? – ругалась женщина.

– Простите, но мне срочно, да и, похоже, его звонок не работает!

– А мне-то что?

– А ну, прекрати! Открывай, мать твою! Милиция! – неожиданно заорал ночной гость.

Тетка вздрогнула и суетливо повернула ручку замка. Свет, ворвавшийся из подъезда в темную щель дверного проема, на несколько секунд ослепил ее. Помятое толстое лицо и здоровенный синяк под глазом. Растрепанные волосы торчали в разные стороны, словно куски проволоки. Тетка зажмурилась и, прикрыв глаза ладонью, забормотала:

– Так бы сразу и сказали, гражданин начальник! А то мало ли кто тут ночью стучится! Я думала, хулиганы какие.

Мужчина отстранил женщину в сторону и шагнул в квартиру. В темноте большого коридора ничего нельзя было рассмотреть.

– У вас тут свет-то включается? – требовательно спросил гость у хозяйки.

– Да, конечно, – тетка засуетилась и нащупала на стене кнопку выключателя.

Тусклая лампочка без абажура с трудом осветила пространство прихожей. Длинный коридор коммуналки уходил в темноту. На натянутых от стены к стене веревках висели постиранные вещи. В воздухе стоял устойчивый запах сырости и плесени. Мужчина посмотрел на хозяйку и миролюбиво спросил:

– Вас как звать-то?

– Анка, Анна Петровна. Стругацкая, ой, а вы из какого отдела? – женщина постаралась пригладить рукой растрепанные волосы.

– Из городского. Майор Егоров.

– Ой, майор Егоров, из городского. А вам Костю? А что он натворил? – с любопытством затараторила Стругацкая.

– Ничего, мне надо с ним поговорить! Где его комната?

– Там по коридору, вторая дверь – красным обита. Ничего не надо, а вон ночью приходят, вечером приходят, днем приходят! – как бы самой себе рассказывала сплетню Стругацкая.

Егоров посмотрел на нее и насторожился:

– Кто приходит?

– Да, кто его знает?! Не представляются, дядьки какие-то. Вот, вечером двое были! В костюмах! Словно из прокуратуры! – выдала информацию Анна Петровна.

Илья Васильевич хмыкнул и зашагал по коридору. Стругацкая семенила рядом:

– Вот, вот его дверь! – указала она на красный прямоугольник, обитый искусственной кожей.

Анна Петровна приложила к двери ухо и, послушав, постучала:

– Костя, открывай! Костя!

Егоров обернулся на входную дверь и недовольно буркнул:

– Анна Петровна! Вы идите, это, дверь закройте – сквозняк! А я тут сам разберусь!

– Хорошо, хорошо, – услужливо ответила женщина и двинулась назад.

Илья Васильевич, посмотрел ей вслед и обреченно покачал головой:

– Ничего не меняется, все те же лица, все та же пьеса!

В этот момент дверь комнаты Симигина открылась, и в коридоре показалась его всклокоченная голова.

– Кто тут? – испуганно спросил Константин.

– Гражданин Симигин? Я из милиции, майор Егоров.

Костя, недовольно взглянув на протянутое Егоровым удостоверение, поморщился:

– Ну, сколько можно? И ночью покоя нет, что еще?

– Я могу войти? – требовательно спросил Илья Васильевич.

–Ну, проходите, только дайте я оденусь, спал ведь все-таки! – Симигин распахнул дверь.

Егоров вошел в комнату и огляделся. Шкаф, стол, старинный буфет на кривых ножках и старый, почти развалившийся диван. Типичный интерьер холостяка, которого мало интересует его быт. Симигин стоял, скрестив руки на груди. Эта поза выглядела нелепой, поскольку на нем, кроме синих семейных трусов и желтой майки, ничего не было. Егоров посмотрел на него и улыбнулся:

– Могу я куда-нибудь присесть?

– Да, вон табурет, возле окна.

Илья Васильевич посмотрел на свои ботинки, но снимать их не стал. Подойдя к табурету, Егоров скинул куртку и положил ее на край дивана. Костя стоял в нерешительности, не зная, как себя вести.

– Константин, да вы садитесь, я задам вам пару вопросов и все, – взял в свои руки инициативу Егоров.

– Хм, да, да... – Симигин устроился на краешке дивана. – Я просто не понимаю, что за визит в три ночи?

– Обстоятельства.

–Но меня уже допрашивали вечером, я дал показания, что еще вам от меня надо? – в голосе Симигина послышалось раздражение.

– Этот допрос – дополнение, вернее, это не допрос, а беседа, так сказать, кое-что надо прояснить, – сурово ответил Егоров.

– Да, но нельзя ли было сделать это утром? Все-таки ночь, хоть какое-то представление вы имеете о личной жизни? – обиженно буркнул Симигин.

– Прошу прошения, но дело серьезное! С вашего разрешения, чтобы все быстро закончилось, я запишу ваши показания на магнитную ленту. – Егоров достал из кармана брюк диктофон и положил его рядом с Симигиным.

– Да, вот так? А если я откажусь?

– Ну, это ваше право! Но я хотел так ускорить процесс. Нам для комиссии надо кое-что быстро узнать, экспертизу торопят из Москвы, а эксперты работают круглые сутки! Вот я и подумал, что вы нам пойдете навстречу, – печально сказал Егоров и потянулся к диктофону.

Симигин хмыкнул и махнул рукой:

– Да ладно уж, пишите, только давайте быстро! Я спать хочу! Я в последнее время и так не сплю! Тут вот первую ночь удалось заснуть, а не дали!

– Спасибо, начнем тогда, чтоб быстрее! – Егоров включил кнопку записи на диктофоне. – Когда вы увидели, что летите на ЛЭП?

– Когда? Да я вообще не видел, провода прямо перед кабиной появились! – удивился вопросу Симигин.

– Значит, туман был плотный?

–Как молоко, видимость – метра два от кабины, ну, это, конечно, относительно, скорость-то у нас километров шестьдесят была.

– А когда он появился? Когда вы увидели, что туман в горах? Неужели раньше не могли свернуть? Назад вернуться?

–Да в том-то и дело, что туман-то этот мы вообще не видели. Как пошли на снижение в горы, так он перед нами и возник! Мы же погоду не раз запрашивали – никакого тумана, солнечно, видимость – двадцать километров! Я же все это рассказывал вашим, ну, прокурорским!

– Да, я знаю, – соврал Егоров.

– Ну, а что опять спрашиваете? Вы же сами просили говорить по-другому, а сейчас опять мою версию назад, что ли, тянете?

– Нет, сейчас нужна правдивая версия, это необходимо для составления экспертизы.

– Но я же правдивую и рассказывал, – Симигин зевнул и потер глаза кулаком.

– Расскажите еще.

– Ну, что, спрашивайте!

– А вертолет был исправен?

– Да, все было в порядке, но когда мы влетели в горы, ну, над хребтом пошли, вот тогда все и началось! Приборы как сдурели! Все стрелки на ноль! Радиокомпас отказал, мы сразу неладное почувствовали! Рашид хотел вернуться, но было поздно!

– А земля? Что земля, что диспетчер-то вам говорил?

– Так это же на пленке переговоров можно послушать, вы же сами можете все расшифровать! Что говорить-то?! – возмутился Симигин.

– Нет, пленка одно, а сейчас важно то, что вы можете пояснить. У вас-то лично, какое впечатление сложилось от всего произошедшего? – допытывался Егоров.

Симигин на него удивленно посмотрел и тихо, словно боясь своих слов, ответил:

– Так я же сразу сказал, что все было похоже на то, что все это подстроено! Как будто специально кто-то все делал! Приборы, туман! У нас такого, у меня в частности, за всю мою летную практику не было!

Егоров покосился на диктофон. Он молил бога, чтобы именно эти слова записались на ленту.

– А что вы так спрашиваете, будто не знаете? – заподозрил неладное Симигин.

– Да нет, нет, все хорошо.

– Вы же сами просили, чтобы я этого не говорил! Про Рашида говорили, что ему, ну в крайнем случае, условно дадут, что семья у него! И меня, ну я тоже ведь еще летать хочу! Что, поменялось что-то? – допытывался Константин.

– Да нет, нет, успокойтесь, успокойтесь! – Егоров выключил диктофон и сунул его в карман.

–Странно все это. Одни приходят – одно просят, чтобы я вообще это не говорил! Тут второй, ночью, уже – обратное! – недовольно бурчал Константин.

В этот момент послышался едва уловимый шум в коридоре. Хлопнула входная дверь, и раздался глухой удар. Егоров вопросительно посмотрел на Симигина. Тот махнул рукой и успокоил его:

– Да это Анька, опять, наверное, в ларек поползла за водкой. Она круглые сутки ползает. Пропила все, что есть в комнате. Вот, остался телевизор, наверное, и его скоро! Все бы ничего, но вот дружки-бухарики ее надоели!

Но Егоров не дослушал Константина. Он встал с табуретки и на цыпочках направился к двери. На ходу Илья Васильевич достал пистолет из подмышечной кобуры и передернул затвор. Симигин с испуганным удивлением смотрел на эту сцену. Егоров, поймав его взгляд, приложил палец к губам, показывая, чтобы тот не шумел. Симигин громко икнул и уставился на дверь. Егоров подошел к стоящему рядом шкафу и, встав за него, затаился.

Несколько секунд в комнате стояла полная тишина. Затем послышался слабый скрип половиц. За дверью кто-то осторожно переступал по полу. Егоров замер, словно кот перед броском на мышь.

Внезапно раздался удар, и дверь распахнулась. Сидящий на диване Симигин в ужасе раскрыл рот, но крикнуть не успел. Две пули угодили ему в грудь, подняв багровые фонтанчики крови. Костя повалился на пол, уткнувшись лицом в грязный половик. Егоров два раза выстрелил в открытую дверь. Послышался резкий вскрик и стон. Илья Васильевич рванулся к выходу, стараясь ошеломить противника внезапностью. У двери на полу корчился стрелявший в Симигина киллер. Егоров перепрыгнул через него и отскочил к противоположной стене.

В этот момент острая боль обожгла его плечо. Илья Васильевич сделал два шага назад и прижался к стене. На него посыпалась известка и штукатурка. Егоров понял, что второй, нападавший на Симигина, стреляет из пистолета с глушителем. Илья Васильевич присел и рванулся в сторону. Там оказался проход на кухню. Милиционер упал на пол и, перевернувшись на спину, направил пистолет в проход. В коридоре послышалась возня и приглушенные мужские голоса.

– Помоги мне! Эта сволочь в меня попала!

– Терпи, надо его убирать!

– Нет! И так переполох подняли! Сейчас менты нагрянут, он своим "макаровым" полдома разбудил – надо уходить!

Егоров тяжело дышал в ожидании развязки. Вновь послышалась возня и шуршание одежды по дощатому полу. Скорее всего, раненого киллера волок его напарник. Илья Васильевич посмотрел на свое правое плечо и понял, что ранен. Он почувствовал, что вся рубашка на боку стала мокрой и липкой от крови. Егоров попытался пошевелить рукой, но не смог. Переложив пистолет в левую руку, он стал отползать к холодильнику, стоящему в углу кухни. В это время хлопнула входная дверь. Егоров замер и прислушался. В квартире воцарилась тишина. Илья Васильевич, с трудом поднявшись с пола, подошел к углу и выглянул в коридор. Он был пуст. Лишь у входной двери лежало бесформенное тело местной алкоголички Анны. Женщина смотрела в потолок, широко раскинув руки. Посредине ее лба зияло входное отверстие от пули. В открытых глазах застыл испуг. Егоров захромал к выходу. Остановившись на пороге, он осмотрел пол прихожей. По нему тянулась бурая дорожка от крови.

– Значит, одного гаденыша подстрелил! – буркнул Илья Васильевич и вышел на лестничную площадку.

В подъезде было тихо. Егоров, перегнувшись через перила, посмотрел вниз. До выхода его разделяли шесть пролетов.

– Только бы не потерять сознание, – прошептал он.

Шаг за шагом, с трудом переступая по ступеням, он спустился вниз. Где-то наверху хлопнула дверь, и послышались голоса. Мужской бас перебивал противный женский фальцет.

– Там Анка опять, что ли?

– Да какая Анка? Там стреляли!

– Так может, к этой падле какой-нибудь хахаль с пистолем зашел?

– Да какой там хахаль! Вниз какой-то мужик захромал! Я уже милицию вызвала!

– Да, может, он хромает, что нажрался, как скотина! Сейчас менты приедут – только ругаться будут, что мы их вызвали!

– Да пусть ругаются! Они бы лучше, суки, за порядком следили! Сталина на них нет! Половину к стенке поставить надо!

Егоров прислонился к стене и, открыв подъездную дверь, тихо буркнул:

– Раскудахталось, воронье!

На улице было темно и тихо. Снег под ботинками противно скрипел, словно терли о стекло пенопласт. Егоров, морщась от боли, зашагал к палисаднику. С трудом перебравшись через невысокий чугунный заборчик, он рухнул на землю. Из-за угла дома по кирпичной стене метнулись огни фар. Словно два желтых волчьих глаза, они осветили маленький дворик. Рокот мотора стих и послышалось хлопанье дверок.

– Ах, мать! Не спится этим скотам! Опять тридцать шестая! В прошлое дежурство дергали на этот адрес, бичиха там какая-то живет!

– Да ладно, проверим на всякий случай.

– Фу, что за работа собачья!

Две тени в серых милицейских бушлатах скрылись в подъезде. Егоров перевел дыхание и пополз к противоположной стороне скверика. Там в кустах стоял его "жигуль". Встав на четвереньки, Илья Васильевич с трудом попал ключом в маленькую щель замка. Холодный дерматин сиденья слегка облегчил боль. Илья Васильевич завел двигатель.

– Только бы не потерять сознание, – прошептал он себе.

Глава двадцать восьмая

– Я, конечно, смотрела боевики про русскую мафию и убийц из КГБ, но думала, что это просто голливудский вымысел! – тревожно шептала Ева.

–Я сам так думал, но сейчас – передумал, – Смирнов посмотрел на немку и потихоньку открыл дверь номера.

В коридоре было тихо и пусто. Где-то в глубине горела настольная лампа дежурной по этажу. Мягкая дорожка на полу помогала двигаться тихо. Смирнов подтолкнул Еву в спину и закрыл потихоньку дверь номера. Замок щелкнул, словно отрезав путь к отступлению.

– Куда мы пойдем? – Ева испуганно посмотрела на Андрея.

– Не знаю, главное для нас сейчас – выбраться из гостиницы без "хвоста", а там думать будем!

– Неужели ты думаешь, что они нас хотят убить?

Смирнов не ответил. Он потянул немку за рукав куртки. Они, осторожно ступая по полу, двинулись в сторону комнаты дежурной по этажу. В вестибюле стояла высокая стойка. Но дежурной за ней не было. Дверь ее служебной комнаты тоже была закрытой. Андрей подошел к стойке и открыл верхний ящик. Рядом с лотком для ключей лежал сотовый телефон. Смирнов, не раздумывая, сунул его в карман. Ева с ужасом наблюдала за совершенной кражей. Андрей, взглянув на девушку, кивнул в сторону пожарного выхода.

– На лифте ехать нельзя. Но и в холл спускаться тоже, нам надо выйти через задний ход. Пошли вниз!

Ева безропотно слушалась его команд. На лестничном марше пожарного выхода звуки шагов отдавались гулким эхом в пустом помещении. Стараясь идти как можно тише, Смирнов ступал на цыпочках. Ева вцепилась в его руку, боясь отстать. Андрей постоянно поддергивал плечом сумку с камерой. Тяжелая видеоаппаратура сковывала движения. Штатив он брать не стал, считая, что он будет только обузой при их побеге. На втором этаже они остановились.

– Дальше идти нельзя! Там выход только в холл, – прошептал Андрей.

– Что делать? – Ева лишь шевелила губами, но Смирнов понял ее вопрос.

– Нам надо выйти через заднюю дверь. Тут можно попасть в ресторан, он на втором этаже, но я не знаю, до которого часа он работает. Если до утра, то хорошо!

– Тогда пошли!

– Придется идти мимо поста дежурной, а ее может насторожить наш визит в три ночи! Надо что-то придумать.

Ева посмотрела на него и решительно потянула за собой. Андрей даже опешил от такого поведения девушки. В ней откуда-то появилась уверенность. Ева открыла дверь и шагнула в помещение вестибюля.

В углу стояла такая же стойка, как и на других этажах. За ней, уткнувшись в книгу, сидела дежурная. Блондинка в синем костюме с блестящей биркой на груди от неожиданности вздрогнула и с удивлением посмотрела на ночных визитеров, появившихся со стороны пожарного выхода.

Ева, улыбаясь, подошла к стойке и, перегнувшись через нее, забормотала по-немецки. Услышав иностранную речь, дежурная немного успокоилась и улыбнулась в ответ. Она явно не знала немецкого. Консьержка кивала в такт Евиных фраз и с надеждой о помощи поглядывала на Андрея. Смирнов понял, чего добивалась Ева. Он поставил сумку на пол и, улыбнувшись, сказал гостиничной прислуге:

– Фройлен говорит, что у нее срочный выезд – сейчас, ночью! Она журналистка из Германии, ей позвонили и попросили вылететь в Якутию, но самолета утром нет. Только сейчас ночью. А поесть она не успела. Не могла бы она что-нибудь заказать с собой в дорогу в гостиничном ресторане? – Андрей делал вид, что переводит слова Евы.

Та ему подыгрывала и, кивая головой, повторяла:

– Я...Я...Я...

Дежурная по этажу вновь мило улыбнулась и ответила:

– Честно говоря, я не знаю, ресторан по-моему закрыт, но если хотите, я могу попросить на кухне что-нибудь! У меня там знакомый работает, но только это не свежеприготовленное, сами понимаете. Будет ли она это есть? – девушка кивнула на Еву.

– Да будет, куда она денется. – Андрей сделал вид, что устал от сопровождения капризной иностранки.

Консьержка ему сочувственно улыбнулась и, встав из-за стойки, показала на дверь в правом углу:

– Тогда пойдемте, попробую что-нибудь для вас сделать.

В зале ресторана было пустынно. Полумрак помещения разгоняли только тусклые бра на стенах. В четыре ночи все клиенты уже разошлись. Яркая лампа горела только в углу над столиком администратора. За ним была открыта дверь на кухню. Оттуда раздавались голоса и звон посуды. Дежурная по этажу, цокая тонкими каблуками босоножек по мраморному полу, властно окликнула прислугу:

– Эй! Петрович, вы еще не спите?

Из двери показался пожилой тучный мужчина в строгом костюме и белой рубашке. Красивый темно-красный галстук обвивал толстую шею.

– Ира! Мы работаем до последнего клиента, но вот сегодня что-то разошлись все уже, а что надо? – администратор с удивлением посмотрел на Андрея и Еву.

– Да вот, немка припозднилась, ей куда-то лететь надо срочно, ну с собой в дорогу что-нибудь поесть хочет взять.

Мужчина сочувственно покачал головой и улыбнулся Еве дежурной лакейской улыбкой. Такие оскалы были присуще только работникам дорогих общепитов. Заранее просчитывая в уме, сколько можно сорвать с иностранки, администратор мурлыкающим баритоном ответил:

– Конечно, конечно, все для гостей отеля, что изволит фрау?

Андрей ответил за Еву, показывая, что он переводчик:

– Фрау желает каких-нибудь салатов и несколько бутербродов.

– У вас есть что-нибудь приличное?

– Конечно, конечно, есть рыбный салат, есть овощи с грецким орехом. Семга, салями!

– Давайте, что есть, – небрежно бросил Смирнов.

– Вы что, не будете ей переводить меню? – удивился администратор.

– Нет, она полагается на мой вкус, – брезгливо ответил Андрей.

Ева улыбнулась и закивала головой:

– Я!... Я!!...

– Ну, как скажите. Прошу вас, посидите немного, я распоряжусь и все приготовлю, заодно и посчитаю, – деловито ответил администратор.

Андрей посмотрел на Еву. Та поняла его намек и достала из кармана меленькую сумочку. Администратор с жадностью посмотрел на мелькание в ее руках денежных купюр и тяжело вздохнул. Смирнов, увидев его страдания, взял у Евы сто евро и, сунув бумажку толстяку, брезгливо сказал:

– Вам, я думаю, расчет валютой будет более удобен?

– Да, да! – обрадовался администратор. – Конечно, как пожелаете.

– Только одно условие: мы хотим посмотреть, как вы готовите нам бутерброды, а то подсунете какие-нибудь объедки!

– Обижаете, молодой человек! Все будет исполнено в наилучшем виде! – возмутился толстяк. – Пожалуйста, можете пройти на кухню! Повар при вас и приготовит!

Андрей кивнул головой и посмотрел на Еву. Он подал ей рукой знак, что бы она прошла на кухню. Девушка встала и двинулась в указанном направлении. Толстяк засеменил за ней, согнув спину, словно раб перед фараоном.

– Я вам больше не нужна? – спросила дежурная по этажу, стоявшая все это время в стороне.

– Нет-нет, – улыбнулся ей Андрей.

Девушка двинулась к выходу. Проводив ее взглядом, Смирнов достал из кармана сотовый, украденный им из стола консьержки, и, набрав номер оператора такси, вызвал машину. Он попросил диспетчера, чтобы водитель подъехал к служебному входу ресторана.

...Через десять минут они вышли с Евой во двор гостиницы. Желтая «Волга» с черными шашечками пыхтела двигателем в ожидании клиентов.

– Куда мы едем? – тревожно спросила Ева, сжимая в руке кулек с ресторанной едой.

– Поедем к одной моей знакомой, она должна дать нам приют, – загадочно бросил ей в ответ Смирнов, открывая дверцу "Волги".

Ева села в машину на переднее сиденье. Водитель включил счетчик и спросил:

– Куда ехать?

– На Карбышева, восемь, – назвал адрес Андрей.

Машина тронулась и поехала по ночному городу. Андрей обернулся и посмотрел в заднее стекло. Улица был пуста. Им наверняка удалось оторваться от слежки, если она вообще существовала. Мрачные мысли крутились в голове. План был абсурден.

Смирнов указал дом, где проживала его давняя подруга Татьяна Сухарева. У него с ней был давний роман, который то вспыхивал ярким пламенем бурных чувств, то затухал и тлел, как сырые головешки таежного валежника. Как назло, сейчас был период тления....

Танька была ревнивой. Страстная в постели, она выплескивала любовные переживания на все остальные реалии жизни. Эгоистка, самовлюбленная эмансипированная красотка с внешностью креолки. Смуглая кожа и черные, как смоль, длинные волосы. Жгучие темно-карие глаза и красивые длинные ноги. Внешность топ-модели и характер индейской мегеры. Сказывалось присутствие в роду Сухаревой башкирской крови. Ее бабушка по матери, возможно, была потомком Салавата Юлаева. Татьяна не прощала Андрею его непостоянства и требовала от него полной духовной и физической отдачи в их интимных отношениях. Смирнова это угнетало, и он регулярно искал повод для ссор, чтобы недели две– три отдохнуть от страстной подруги.

Заявиться к Сухаревой со смазливой иностранкой в четыре ночи было верхом безумия и наглости. Все могло окончиться разбиванием тарелки об голову и жирными царапинами на щеке. Но Андрей решился на это, другого выхода у него не было. Куда поехать еще в это время суток, кроме Таньки, он не знал.